3

Сегодня был вполне удачный день — еще нет полудня, а братья Заславские уже успели решить все свои вопросы. Ну, почти все. Осталось только ублажить этого фээсбэшника. Чтобы он успокоился и отвязался от них. Но, кажется, и этот вопрос должен был удачно решиться в ближайшие два часа. Во всяком случае, по убеждению Леонида. А пока братья сидели в квартире мэра и ждали.

— Позвони Смирнову, — посоветовал Леонид Заславский брату, — и скажи, пусть не трясется, все под контролем. И вообще, скажи ему, что Москва будет довольна местной милицией. Скажи, что часа через два ты привезешь ему обоих клиентов и он спокойно сможет их отдать этому фээсбэшнику.

— Мне все это перестало нравиться, — мрачно заявил мэр.

— Да ты что, Роман? — беззаботно спросил Леонид. — Ты чего-то боишься?

— Почему ты уверен, что через два часа все разрешится?

— Потому что я это знаю, — Опять своего Битого зарядил?

— Ты догадлив. Роман. Так что можешь не беспокоиться. У Битого хватит людей и сил, чтобы взять москвичей. А нам с тобой надо только подождать его звонка.

Вот и все.

— Он что — сюда будет звонить?

— Да.

— Я же сказал, что не хочу иметь никакого отношения ко всем этим делам!

— Я лучше знаю, что делать! — безапелляционно заявил Леонид, но тут же смягчился:

— Он просто позвонит и сообщит, что все сделано. А мы просто скажем ему, куда вести клиентов. Тебя что беспокоит-то? Здесь никто не появится. Даже я уйду. И Битого, которого ты так не любишь, здесь тоже не будет. Так в чем же дело?

— Я слышал, вы говорили о сыне этого участкового. Вы что, хотите со своим Битым приплести в эту историю ребенка?

— Роман, ты иногда расстраиваешь меня своей глупостью. — Леонид Заславский театрально покачал головой. — Как ты не понимаешь, что эти двое москвичей для нас сейчас самое главное. И достать мы их можем только через участкового. Они либо у него дома, либо у них есть связь. Если участковый будет упорствовать, то мы сыграем на его отцовских чувствах. Это заставит его отдать нам москвичей и самолично отконвоировать их под присмотр к Смирнову. Последнее, с ребенком, даже предпочтительнее, потому что в этом случае участковый сам побежит искать своих приятелей. Мы же в любом случае не будем иметь к этому никакого отношения.

— Этот Битый нам все испортит, — проворчал Роман.

— Почему?

— А если он что-нибудь сделает с этим мальчиком? Искалечит его? Или убьет участкового?

— Это не наши с тобой проблемы, — отрезал Леонид.

— Знаешь что! Это уже слишком! Леонид немного помолчал, словно не решаясь сказать о чем-то, но потом вздохнул и признался:

— Битый ненормальный. Его не переубедить. У него какие-то счеты к участковому, и, скорее всего, он так и так собирается его прикончить.

— Да вы что, спятили?! — воскликнул возмущенно мэр.

— Заткнись! — так же резко ответил Леонид. — Я еле убедил этого психа не трогать москвичей, а взамен пришлось отдать ему жизнь участкового. Было бы намного хуже, если бы недовольным осталось ФСБ. Что нам тогда, войну с ними начинать?!

— Господи, зачем я с тобой связался!

— Не ной! Мэр хренов. Иди и звони Смирнову. И если тебе мало двоих моих людей, попроси, чтобы Смирнов прислал тебе сюда еще кого-нибудь.

Роман Заславский недовольно поднялся и поплелся к телефону. Он поговорил с майором Смирновым, рассказал ему все, что советовал рассказать брат, а потом попросил прислать кого-нибудь, как опять же советовал брат. Он мог быть недовольным сколько угодно, но, когда доходило до дела, Роман Заславский начинал терять волю и всегда слушался брата… Прошло еще пятнадцать минут ожидания, потом двадцать, потом полчаса, и наконец объявился Битый. Леонид схватил телефонную трубку и потребовал объяснений. И пока Битый рассказывал ему, лицо директора леспромхоза становилось все более озабоченным. Для Романа это означало только одно: у них с братом неприятности.

Наконец Леонид положил трубку.

— Я еду к себе, — сказал он.

— Что случилось, Леня?

— Меня там ждет Битый… Этот идиот не нашел в доме участкового ни москвичей, ни самого участкового… — И что?

— И сжег дом.

— Я же предупреждал тебя!

— Отстань!

— А ребенок?

— Не знаю!!

Леонид поднялся и нервно вышел из квартиры.

Мэр Двоегорска Роман Заславский остался с двумя охранниками, словно под домашним арестом. И у него были очень, очень нехорошие предчувствия.

Роман Заславский (пока не был достроен его новый дом в Затоне) жил в огромной квартире на втором этаже четырехэтажного каменного старого дома с высокими, в четыре метра, потолками и с полукруглыми окнами. Это было одно из немногих каменных зданий в городе. Когда-то оно принадлежало купцу Захарову, который лелеял в свое время сумасшедшую мысль сделать из Двоегорска второй Нижний Новгород, но из этой затеи у него ничего не получилось, Двоегорск остался заброшенным провинциальным городком, и только несколько домов, построенных Захаровым, напоминали о тех благодатных временах. А теперь здесь жил мэр Заславский, и занимал он в этом доме даже не квартиру, а пол-этажа в пять комнат и четыре подсобных помещения, не считая кухни, трех санузлов, четырех балконов и тридцатиметровой прихожей.

Теперь он сидел в этом огромном помещении один и ждал неприятностей. Когда раздался мелодичный звонок в дверь, Роман даже съежился. Он и не подумал идти открывать. Зачем? Лешины ребята, которые его охраняют, прекрасно и сами откроют.

И он снова застыл в ожидании неприятностей.

Ждать их пришлось недолго. Секунд тридцать. Потом из коридора донеслись звуки какой-то возни, вскрики, шум борьбы и грохот. Роман Заславский зачарованно смотрел на вход. Возня в коридоре закончилась оглушительным выстрелом, который заставил мэра даже подпрыгнуть от неожиданности. Еще через пару секунд в гостиную, где сидел Роман, ввалился Артист с карабином в руках, а за ним Док и участковый Нелужа.

Мэр Двоегорска опешил от такого поворота событий и застыл неподвижно в кресле. На секунду. Но потом попытался прийти в себя.

— В чем дело?! — истерично спросил он. — Что вы себе позволяете?!

Артист усмехнулся и отвесил легкий поклон.

— Добрый день, господин мэр, — сказал он. — Рад с вами познакомиться. Я уже четвертый день в вашем городе, но скучать мне не дают.

— Что вам надо в моем доме? — нервно спросил Роман.

— В вашем доме нам нужны вы. У нас к вам есть несколько вопросов, — пояснил Артист.

— Каких еще вопросов? Если вы имеете в виду ребенка этого человека, — Роман кивнул в сторону участкового, — то я ничего об этом не знаю.

И Нелужа и Артист с Доком замерли от неожиданности. В эту секунду вдруг повеяло холодком какой-то непоправимой беды. Или поправимой? Надо было немедленно принимать решение. Нелужа попытался было прояснить ситуацию, но голос его предательски задрожал.

— Что вы… — Спокойно! — резко перебил Артист. — Я сам.

И кивнул в сторону телевизора.

Док сразу понял его мысль — на телевизоре лежала видеокамера. Он быстро подошел, взял ее, включил батарею.

— Это не будет иметь юридической силы, — тихо предупредил Артиста Нелужа, который понял, что именно его новые друзья собрались заснять на видеокамеру.

— Да и хрен с ним, — так же тихо ответил Артист. — Зато разговорим его… А потом, Сан Саныч, если отдать кассету кому надо, так и юридическая сила появится.

С этими словами он подошел к Роману и попытался начать наобум, в надежде на точное попадание.

— Ваш брат, господин мэр, — начал он, — слишком вами управляет. Вы пешка в его руках.

— При чем тут мой брат?

— Вы из-за него надолго сядете в тюрьму.

— Да вы… — Коперник водит вас за нос, Заславский. Он пугает вас разоблачениями, хотя на самом деле все эти материалы о подвигах вашего брата давно уже в разработке.

Со дня на день вашего брата должны арестовать, и прокуратура предъявит ему очень много обвинений, а вас, господин мэр, брат потащит за собой на бойню, как безмозглую корову!

— О чем вы тут говорите?! Какой еще Коперник?!

Первое попадание, понял Артист.

— А вы не знаете какой? Как вы там называете человека из ФСБ, повесившего вам лапшу о самолете?

— Вы имеете в виду Захарова?

— Вот именно. Только он не Захаров и совсем не из ФСБ. Вы глубоко вляпались, Заславский!

— Что вы от меня хотите? — спросил совершенно сбитый с толку и перепуганный Роман.

— Не усугубляйте свое положение враньем! Где Коперник?

— В городской гостинице… То есть он был там, но теперь, наверное, уже ушел.

Я не знаю, где он сейчас. Он сам связывается со мной и со Смирновым. Он туда, в дежурную часть, должен звонить сегодня. Он ждет… ждет… — Нас он ждет. Двоих людей из Москвы.

— Вас?!

— А вы еще не поняли? Мы должны были арестовать его, а он решил поиграть с нами в прятки и втянул в эту игру вас.

— Но… Роман был совершенно ошарашен.

— Как он собирается уходить?

— Не знаю… Вроде бы улетит вместе с каким-то генералом… У них там вертолет.

— Когда?

— Сразу после посадки самолета.

— Какая задача у спецназа?

— Он сказал… сказал, что спецназ блокирует город, а вас… ну, найти вас должен я… — А вы поручили это своему брату? Так?

— Ну… — Так или нет?!

— Так… Да… Нет, я просто попросил… — А ваш брат решил воспользоваться этим, чтобы рассчитаться со своими должниками? И натравил на них Битого. Так или нет?

— Но я тут ни при чем. Я был против! Против! Я сразу сказал, что этого нельзя делать!

— Хорошо. При чем здесь участковый Нелужа? В его доме искали нас?

— Да. Этот уголовник Битый. Я предупреждал… — Почему вы упомянули о сыне участкового?

— Сыне?

— Почему вы упомянули о сыне участкового?! Что собирался сделать ваш брат?

— Ничего! Оставьте Леонида в покое! Это Битый! Это он хочет рассчитаться с вашим участковым!

Беспрерывный беглый допрос не давал Роману передохнуть, и он уже был на грани срыва.

— Каким образом?

— Убить хочет. Убить!

— Что?! — воскликнул Нелужа.

— Записано, — сказал Док, выключая камеру.

— Это беззаконие, — без сил проговорил Заславский. — Вы за это самоуправство будете отвечать.

— Конечно, будем, — согласился Артист. — Но только после вас.

И тут не выдержал Нелужа.

— Беззаконие?! Вы мне говорите о беззаконии?! — воскликнул он. — Вы взяли в заложники целый город! Вы издеваетесь над людьми! Вы занимаетесь вымогательством и воровством! Вы, это… позволяете в своем городе похищать людей и даже безнаказанно убивать их! Если это ваши законы — то это законы подлости! И я отказываюсь соблюдать их!

— Это беззаконие, беззаконие, — повторял Роман трясущимися губами.

— Если с моим сыном что-нибудь случится… — начал Нелужа.

— Я не знаю, что с вашим сыном, — тихо сказал мэр, — но дом ваш Битый поджег… — Поджег… Что с моим сыном?!

— Не знаю.

— Не знаешь?!

Нелужа неожиданно рванулся к Роману Заславскому и отвесил ему такую плюху, что мэр города Двоегорска, схватившись за лицо, опрокинулся вместе со стулом на пол. Док схватил участкового и оттащил его к дверям.

— Если с Пашкой что-нибудь случится, я убью тебя! — прорычал Нелужа.

— Успокойтесь! — сказал Док. — Что с ним может случиться? Они просто взяли его заложником, чтобы выменять на нас.

— Просто в заложники! Я, это… я не верю им! Артист тем временем наклонился к лежащему на полу мэру.

— Где сейчас Битый? — спросил он.

— У моего брата, — проворчал Роман, стирая кровь с лица.

— Значит, так, — сказал Док. — Сан Саныч, вы к своему дому. Проверьте, что там. А мы к дому Заславского.

Они быстро вышли из комнаты и почти бегом направились на улицу, позабыв о лежащем вверх ногами мэре и о связанных боевиках его брата Леонида. Но в ту секунду, когда Артист схватился за ручку входной двери, у мэра ожил дверной звонок.

Артист распахнул дверь и увидел на пороге толстого капитана Тарасюка, которого Смирнов направил сюда по просьбе мэра.

— Чего надо? — спросил не очень любезно Артист.

Он не знал, кто это такой, а Тарасюк Артиста узнал сразу, поэтому он несколько оторопел и молча уставился на наглую рожу, высунувшуюся из-за двери, ту самую рожу, которую должны были привести в наручниках в отделение милиции.

За Артистом выскочил Нелужа.

— Это Тарасюк, — быстро проговорил он. — Его, наверное, Смирнов за вами прислал.

— Да? Очень любезно с его стороны. Ну, пошли, Тарасюк.

И Артист потянул толстого капитана, совершенно обалдевшего от такого приема, за собой на лестницу.

— Что такое? — пыхтел, семеня следом, Тарасюк.

— Ты местная власть, — пояснил Артист, — а значит, обязан предотвратить преступление. Понял?

362 Тарасюк аж вспотел весь.

— Ты это самое… — проговорил он, переваливаясь по лесенке вниз, — ты чего гонишь?

— Некогда. По дороге все узнаешь. И Тарасюк только громко сопел и отдувался. Нелужа вскочил в милицейский «уазик», на котором приехал Тарасюк, и помчался к своему дому, а ребята, запихнув толстого капитана в «Ниву», отправились по направлению к Затону.

— Тебе не кажется, — спросил Артист, — что мы слишком погружаемся в местные проблемы? Нам ведь Коперник нужен.

— Нам нужен груз, Семен. Груз, который привезут самолетом. А груз будет в шесть часов у карьера. И Коперник, кстати, будет там же… Не суетись, Сенька, успеем.

4

Как только Нелужа сделал поворот и въехал на свою улицу, он тут же увидел в дальнем ее конце мелькающие за забором его дома языки пламени и густо валивший дым. Двигатель взревел, «уазик» рванул вперед. Сан Саныч вцепился в руль, словно это могло остановить что-то или как-то еще помочь делу.

Через минуту машина подлетела к дому, впечатавшись радиатором в сугроб у калитки. Мгновенно умерли последние надежды участкового: его дом полыхал, как пионерский костер, и пламя слизывало стены, треща и разбрасывая во все стороны жаркие искры.

Нелужа выскочил из машины и со всех ног бросился к дому. Не останавливаясь, он влетел в раскрытые двери, уже охваченные пламенем, и скрылся внутри. Он не замечал ни жара, ни дыма и пробирался лихорадочно по комнатам, прислушиваясь, вглядываясь, то и дело подавая голос. Но Пашки нигде не было видно или слышно.

Отчаяние захватывало участкового. И вдруг он увидел сына. Увидел и понял, что лучше бы этого не произошло… Хотя что теперь для него может быть лучше?..

Пашка лежал в своей комнате на полу. Огонь еще не охватил его. Пашка был недвижим.

Нелужа подхватил тельце сына на руки и, прижимая его к себе, начал выбираться из полыхающего дома, задыхаясь от огненно раскалившегося воздуха, обжигающего легкие. Наконец, распахнув дверь ногой, он чуть ли не кубарем вывалился из дыма на белоснежную морозную улицу и, отойдя чуть подальше, туда, где жар был не таким нестерпимым, бережно опустил тело мальчика на землю. В голове билась одна мысль: может быть, еще не все потеряно, может быть, еще можно помочь… Но действительность была неумолима и жестока — его крохотный сын Пашка был мертв. Умер он, видимо, мгновенно, не мучаясь, и совсем не от дыма и огня.

Плача и бережно лаская Пашкино тельце, Нелужа с ужасом обнаружил одно, второе, третье пулевое отверстие… В Пашку, в бедного маленького Пашку стреляли пять раз!

Капитан опустился на колени, бессильно склонив голову над тельцем. Он не слышал, как где-то за забором причитала соседка, как начали собираться встревоженные пожаром люди, как пытались сбивать пламя, что было совершенно бесполезно и бессмысленно. Он не думал о том, зачем застрелили шестилетнего мальчика, и о том, почему в городе в этот день не функционирует пожарная охрана.

Сан Саныч Нелужа не хотел ни о чем думать и не хотел ничего видеть. Зачем? Пашку все равно не вернуть.

А потом он поднял голову и молча смотрел, как догорают стены его дома и как начинают рушиться вниз стропила, но не испытывал при этом ничего — ни горя, ни жалости. Все его существо сейчас было заполнено одной болью: нет больше Пашки… Все остальное просто не достигало его сознания. Только на какую-то долю секунды как-то спокойно и равнодушно в голове Нелужи скользнуло подобие мысли о том, что теперь ему негде будет жить. Да и незачем.

А потом примчалась вызванная кем-то машина «скорой помощи». Нелужа молча передал врачам тело Пашки, так же молча поднялся и пошел к «уазику», ждавшему у ворот. Сел за руль, секунду помедлил, потом, решительно врубив движок, направил машину в сторону Затона.

5

В два часа дня к дому Леонида Заславского в Затоне медленно подкатила оливкового цвета «Нива», остановилась немного поодаль и замерла. Через минуту дверцы «Нивы» открылись, и из нее выскользнули два человека, тут же скрывшиеся в прилегающих к забору дома кустах. А спустя несколько минут одного из них уже можно было увидеть влезшим на дерево перед высоким забором и оглядывающим огромную огороженную территорию, принадлежащую Заславскому.

— Двое перед входом на улице, — сказал он, — остальные внутри.

— Как у тебя там обзор? — спросил снизу не видимый глазом второй.

— Отлично. Все как на ладони.

— Держи. — К сидящему на дереве взлетел карабин, сидевший ухватил его за ствол и подтянул к себе. — Укладывай всех, кто выскочит из дома, а начни с этих двоих. Не сразу, через две минуты.

Док — а это он был внизу — быстро преодолел забор с помощью все того же дерева и начал тихо продвигаться в сторону дома. Обойдя его, он чуть меньше чем в две минуты оказался в торце, рядом с черным входом и двумя мозаичными окнами, располагавшимися одно над другим, — судя по всему, здесь была лестница, ведущая на второй и третий этажи. Рядом с этими окнами на уровне второго этажа нависал узкий длинный балкон. Док посмотрел вверх на балкон, прикидывая дальнейший путь.

И как только он сделал это, отведенные им две минуты закончились, раздались друг за другом два выстрела и послышались вскрики раненых. Тут же музыка, которая едва доносилась из-за двери черного входа, стихла, и через несколько секунд в доме послышались голоса и топот ног. Док, подтянувшись, взобрался наверх и осторожно перевалился через балконные перила. И пока он это проделывал, раздались еще три выстрела, начались крики и ругань.

На балкон выходило две комнаты. В одной, с приоткрытым окном, не было никого, а в другой, обхватив голову руками, притаился какой-то испуганный человек. Док неслышно пробрался в пустую комнату и выглянул в коридор. На этаже было пусто. Сняв пистолет с предохранителя, он передвинулся к соседней двери, резко раскрыл ее ногой и ворвался внутрь. В комнате он обнаружил испуганного Леонида Заславского с такой же испуганной девушкой, и ни тот, ни другая явно не собирались сопротивляться. Оба покорно позволили усадить себя на стулья и связать.

— Ну что, господин Заславский, — грозно сказал Док, — доигрался? Я тебя предупреждал. Заславский склонил голову.

— Сколько человек в доме кроме тебя? — спросил Док. — Быстро.

— Семеро.

— Битый здесь?

— Нет.

— Сидеть тихо.

Он вышел из комнаты и осторожно направился к лестнице, ведущей вниз.

Снаружи раздалось еще несколько выстрелов. Потом на первом этаже застучали шаги и послышались возбужденные голоса. Разговаривали двое.

Оказавшись у лестницы, Док подался чуть вперед и заглянул на первый этаж.

Лестница спускалась в огромный каминный зал, за которым виднелся за распахнутыми стеклянными дверями холл с выходом на улицу. В дверях, между холлом и каминным залом, стояли двое, оба вооруженные пистолетами и оба взвинченные из-за неожиданного нападения. Один — тот, что был постарше, — нервно выговаривал что-то второму, тыкая рукой, в которой был зажат пистолет, в направлении каминного зала. Через секунду Док понял, что речь идет о телефоне. Старший приказывал младшему куда-то немедленно звонить. Док быстро пригнулся, спрятавшись за бортиком лестницы, и вовремя, потому что мгновение спустя младший развернулся и побежал прямо на Дока — как оказалось, базовая станция радиотелефона стояла на высокой подставке под лестницей. Когда младший добежал до нее и схватился за трубку радиотелефона, старший уже отвернулся от него и пошел к входной двери, держа пистолет перед собой. Было совершенно ясно, что Артист своим прицельным огнем навел панику на всю братию.

Запикали кнопки радиотелефона, парнишка под лестницей уже готовился к разговору, когда Док, бесшумно перескочив через перила, обрушился прямо ему на плечи. Парнишка успел только крякнуть и тут же рухнул под тяжестью Дока, придавившего его к полу. Несмотря на то что шума они почти не произвели, тот, что был постарше, резко обернулся. Док увидел его искаженное злобой и диким страхом лицо, а потом увидел, как он, вскинув руку с пистолетом, быстро идет на него, но как-то немного странно от нервного перенапряжения — на полусогнутых ногах, а еще через секунду он начал стрелять. Резкий грохот разорвал тишину в доме, потом еще раз и еще. Этот человек упорно лупил в стену рядом с Доком, который лежал, железной хваткой вцепившись в парнишку, но он приближался все ближе, и шансы попасть с каждым шагом у него увеличивались. И хотя так уж получилось, что Док оказался прикрыт парнишкой и его трудно было достать, не продырявив этого замершего от страха незадачливого охранника, Док видел, что стрелявшего это нисколько не беспокоит. Наконец Доку удалось просунуть руку с пистолетом под локтем парня, спокойно прицелиться и выстрелить. Старший охранник, уже вошедший к этому времени в каминный зал, дернулся и, взмахнув руками, рухнул на пол. Пуля, выпущенная Доком, попала точно в сердце. Охранник был мертв.

Прошло всего шесть секунд.

Док встал, поднял с пола совершенно сомлевшего парня, быстро и крепко спеленал его веревкой, хорошенько тряханул малого, чтобы хоть немного привести его в чувство.

Через минуту Док уже спешил на улицу.

Едва приоткрыв дверь, он сразу понял, что бой закончился; он уже совершенно спокойно толкнул дверь ногой, и взору его предстала следующая картина: на земле лежало пятеро стонущих, извивающихся от боли братков, получивших от Артиста свинцовые подарки — кто в ногу, чтоб меньше бегал, кто в руку, чтоб не стрелял, а рядом стоял сам Артист и выговаривал что-то одному из них, у которого вдобавок была еще и в кровь разбита морда.

— Я же тебе говорил, — назидательно произносил Артист, — не надо стрелять, тир закрыт. У тебя что, со слухом не все в порядке?

Видимо, Артист уже успел отобрать у этих горе-бандитов все оружие, потому что вооружен он теперь был просто как герой боевика. На правом плече кроме карасевского карабина с оптикой болтался «Калашников», за пояс были заткнуты две новенькие «беретты» и пистолет Макарова.

Док подошел к нему и положил руку на плечо, останавливая поток красноречия.

— Ну как там? — спросил Артист.

— Порядок.

Артист кивнул, а потом, достав из-за пояса одну «беретту», перехватил за ствол и протянул Доку.

— Узнаешь? — спросил он с усмешкой. Док взял пистолет.

— Тот, что мы нашли в подвале?

— Точно. Все стволы из того подвала здесь. Все! Ай да милиция!

— А может быть, ай да Коперник?

— Может быть. Интересно, куда они пластит подевали?.. Кстати, эти, — Артист кивнул на валяющихся на земле, — говорят, что никакого ребенка здесь, в доме, нет. И Битого тоже.

— Я уже понял.

— Увел его с собой или убил?

— С этого станется и то, и другое.

— Ну тогда давай думать, что делать со всей этой оравой. Вызываем из машины Тарасюка?

— Подожди, Тарасюк потом. Давай-ка их разговорим пока.

— Док, — с сомнением произнес Артист, — думаешь, надо?

— Надо, Сан Санычу надо… Ну-ка, давай всех этих орлов в дом.

Артист принялся сгонять раненых в кучу, а Док развернулся и отправился в дом. Там он для начала усадил в каминном зале в одно кресло хлопающего обалдевшими глазами парнишку, а в другое — труп его напарника. Потом обоим завязал глаза и сказал:

«Замри». Парнишка от страха даже, кажется, перестал дышать, и теперь с первого взгляда вряд ли кто смог бы отличить живого от мертвого.

А потом он снова вышел на улицу и направился к машине. Через пять минут Док вернулся в каминный зал с сумкой, в которой лежали видеокамера, которую они захватили в доме мэра города, и четыре чистых кассеты. К этому времени Артист перетащил туда всех пятерых раненых, рассадил и разложил их по диванам и креслам. Зал наполнился тихими постанываниями и негромким разговором.

— Начнем, — сказал Док.

Все тут же обернулись к нему со злостью и опасением. Док на ходу вытащил камеру, подсоединил к ней батарею, включил и вставил кассету.

— Семен, командуй, — сказал он, — у тебя это лучше получается.

Артист, который уже понял, что задумал Док, бодро вышел на середину зала.

— Так, господа бандиты, минуточку внимания, — провозгласил он. — Сейчас мы будем задавать вам вопросы, а вы будете четко и ясно отвечать на них. Чем быстрее вы ответите, тем быстрее вам окажут медицинскую помощь.

С этими словами Артист подошел к Доку.

— Правый что — зажмурился? — спросил он, кивнув в сторону покойника с завязанными глазами.

Док кивнул.

Тогда Артист подошел к дивану, развязал глаза парнишке, сидящему рядом, и приказал ему пересесть. Таким образом шестеро раненых бойцов Битого образовали полукруг, словно амфитеатр перед сценой, в качестве которой был диван. На диване сидел труп с завязанными глазами, но о том, что это труп, никто из бойцов даже и не догадывался. «Что делать — провинция», — подумал с усмешкой Артист.

— Предупреждаю, — грозно произнес он вслух. — После первой же грубости или отказа отвечать я разнесу башку вашему другу, а того, по чьей вине это произойдет, усажу на диван. Все ясно?.. Я спрашиваю, вам все ясно?!!

Отдельные недовольные голоса подтвердили, что им все ясно.

— Док, готов?

— Готов.

— Врубайся.

Камера заработала.

Артист протянул руку в сторону самого молодого из бойцов, того парнишки, на которого обрушился с лестницы Док.

— Имя, — потребовал Артист.

— Николай Баринов.

— Как давно работаешь на Буркина?

— На кого?

Артист не торопясь достал «беретту» и снял ее с предохранителя.

— Не заставляй меня повторять дважды, — предупредил он. — Так как давно ты работаешь на Битого?

— Полгода, — хрипло ответил парень, мгновенно покрывшийся холодным потом.

— Какую работу выполняешь?

— Как все. Собираем деньги с магазинов, с водителей, охраняем этот дом и… иногда выезжаем в другие города.

— С какой целью?

— Ну, это… по наводке, которую дают Битому… мы, это… — Вооруженный грабеж?

— Ну да.

— Командует всегда Битый?

— Да.

— И всегда принимает участие во всех акциях?

— Да.

— Как Битый связан с Леонидом Заславским? Парень секунду-другую помедлил, и Артист тут же вскинул пистолет, направляя его в сторону дивана.

— Он платит ему деньги, — тут же испуганно проговорил парень. — Часть денег от всех наших сборов. И… иногда выполняет его поручения.

— Какие поручения?

— Наказать кого-нибудь там, избить или поговорить… ну, если деньги не платят.

— Сука ты все-таки, Коля, — проговорил вдруг здоровенный усатый мужик с дальнего кресла. — Так обосрался, что всех заложил.

Артист немедленно повернулся в его сторону и указал на него пальцем.

— Имя?

— Пошел ты на х… — с отвращением проговорил усатый.

Артист поднял руку с пистолетом, отвел ее назад и, не оборачиваясь, выстрелил в усаженный на диване труп. Потом еще раз. Грохот и звон в ушах заглушили все остальные звуки вокруг. Артист не промахнулся оба раза. Тело на диване вздрогнуло и медленно повалилось на бок, и в каминном зале воцарилась гробовая тишина всеобщего оцепенения. В этой тишине Артист подошел к дивану, спихнул тело на пол, а потом вернулся к усатому, схватил его за отвороты куртки и рывком поднял.