Солдаты удачи (№15) - Погоня за призраком

— Это единственно верное решение, — возразил начальник службы прогнозирования. — Потому что портить отношения с западными партнерами нам ни к чему. Тем более что любое судебное разбирательство — и наша «Технология» немедленно попадает в черный список. Никто с нами не будет сотрудничать. Кроме того, за нашими работниками начнут следить за кордоном, а это значит, что работать им станет в сто раз тяжелее.

— Ладно, убедили. Вы — профессионал, вам виднее, — согласился Николай Викентьевич. — А теперь давайте посмотрим, что интересного вам удалось добыть у конкурентов...

Ирина поднялась и подошла к полуоткрытой двери. Через щель ей был виден Анатолий Андреевич, который раскладывал на столе какие-то фотографии.

* * *

— Я не такая дура, чтобы не понять, что это были за снимки, — произнесла Ирина и поморщилась — Док нечаянно задел ее рану. — Микросхемы, вот что они добывали. Те самые ноу-хау, которые любая процветающая фирма держит в секрете, стараясь избежать подделок на мировом рынке. Все приличные бизнесмены думают о престиже, а Николай Викентьевич думал о том, как бы где что-то украсть и выдать за свое. Но я еще ничего не знала о его далеко идущих замыслах...

* * *

Николай Викентьевич бесшумно поднялся с кровати, накинул на плечи халат и направился в ванную комнату. Послышался звук льющейся воды. Ирина приподнялась на локтях, щелкнула выключателем ночника, сощурилась, вглядываясь в циферблат настенных часов. Было почти два часа ночи.

Николай Викентьевич вышел из ванной, включил свет на кухне.

— Иришечка, ты почему не спишь? — раздался с кухни его голос.

— Ходишь, бродишь, вот и разбудил, — отозвалась Ирина, гася ночник. — Ты куда это собрался, на ночь глядя?

— Да так, по делам, — Николай Викентьевич щелкнул кнопкой электрического чайника, открыл холодильник, стал доставать из него какие-то закуски.

— Что за дурная привычка — есть по ночам!

— Ну что поделаешь — сова. Мои привычки не дурнее твоих. Я вот, например, не понимаю, как можно в течение четырнадцати часов, не отрываясь, просидеть у экрана монитора. Не знаю, что будет с твоими глазами лет этак через десять.

— Да ничего не будет, они у меня приспособленные, — сказала Ирина. — Главное — все время работать при свете, чтобы глазам не надо было адаптироваться при переходе из темноты комнаты к экрану монитора.

— Видишь, какая ты у меня умная. — Николай Викентьевич принялся с аппетитом уплетать бутерброды.

— А вот жрать по ночам — это очень вредно для сердца.

— И вот мне приснилось, что сердце мое не болит, оно колокольчиком в эмалево-желтом Китае на пагоде синей висит и тихонько звенит, дразня журавлиные стаи, — нараспев произнес Николай Викентьевич.

— Звени-звени. Попомнишь мои слова, — сказала Ирина и отвернулась к стене, накрыв голову подушкой.

Но как только дверь за Николаем Викентьевичем закрылась, она соскочила с кровати и бросилась к письменному столу в углу, на котором стоял плоский ноутбук. Ирина щелкнула кнопкой, компьютер пискнул, начав загружаться. Она довольно быстро вошла в систему. Протянула руку к портфелю Николая Викентьевича, который стоял под столом, открыла его, вынула пластиковую коробку с дискетами. Ирина сунула одну из дискет в дисковод. Компьютер выдал надпись на английском: для того чтобы открыть дискету, надо знать пароль. Ирина на мгновение задумалась, потом защелкала по клавишам, подбирая пароль. Минут через семь у нее получилось...

* * *

... — Передо мной были графические файлы. Рисунки, чертежи, объемные реконструкции, описания, спецификации. Все надписи были на английском, и я поняла, что на этот раз программный продукт украден у «Майкрософта». До сего дня я не хотела верить в то, что кражи — это система, жесткая и жестокая, из которой нет выхода. Я наивно полагала, что в прошлый раз подслушала разговор про некую одноразовую акцию. Что Николаша просто хотел поднять производство на новый уровень, ради этого и пошел на преступление. Но теперь оказалось, что это вовсе не так. Я насчитала около сорока трех краж, начиная со схем чипов «Оливетти» и заканчивая каким-нибудь там «ниссаном» с его новой системой впрыска топлива. До сих пор я наивно полагала, что изобретательство в нашей стране никому не нужно. Мой отец был изобретателем на заводе и получал за свою работу сущие копейки, а внедрять его изобретения никто не хотел. В общем, от изобретательства этого одна только головная боль. И тут выяснилось, что в других, «дико-капиталистических» условиях, когда жестокая конкуренция стала толкать производителей на настоящее, а не мнимое развитие производства, кража технологических процессов или принципиальных микросхем — дело стоящее и очень доходное...

Но я оказалась последней дурой, открыв этот графический файл. Николай просто устроил мне проверку. Он намеренно пришел домой с портфелем, в котором были документы, намеренно выложил коробку с дискетами па стол, когда якобы искал какую-то важную бумажку, и намеренно ушел в два часа ночи, чтобы узнать, полезу ли я за информацией. Я полезла и, конечно, оставила в системе следы, которые невозможно было никак стереть. Я попалась на крючок, как глупая золотая рыбка, которая может исполнить много разных желаний. Я не поверила его конкуренту Льву Анатольевичу и за это жестоко поплатилась...

Док закончил бинтовать плечо, девушка накинула рубаху, застегнула пуговицы.

— В общем, не поверила я Льву Анатольевичу, а зря. Скоро я нашла доказательства того, что действительно была нужна ему не как женщина, а как хакер-программист. И работу он мне предложил, прямо скажем, не в самый подходящий момент — в постели. Очень странно предлагать любимой женщине поработать, чтобы якобы она не чувствовала себя ущербной, правда? С такими-то деньжищами.

— Сквалыга, — не удержался от реплики Док. — И парней наших приказал замочить, чтоб не платить им двести пятьдесят кусков. Знаю я таких деятелей. Насмотрелся.

— Не знаю насчет ваших парней, но меня он купил с потрохами. Заставил колоть программы, сворованные у разных фирм. Это был самый что ни на есть обыкновенный промышленный шпионаж. Он воровал, а потом делал то же самое и выдавал за свое. При этом якобы «свое» держал в строжайшем секрете, чтобы, не дай бог, не вскрылось воровство. Знаете, какая у него служба охраны и боевики?

— Теперь знаем. Пришлось познакомиться, — кивнул я.

— Все его высокие технологии чужие, на разработках он экономит миллионы баксов. Это я ему их экономила. А потом мне надоело, и я ушла. Как говорится, в свободный полет. Ломала не то, что надо ему, а то, что нравится мне. Ну вот, недавно я взломала очень солидную компьютерную программу, которую, по словам разработчиков, взломать невозможно. Эта программа очень его интересовала, но я сказала: «Нет, с меня хватит. За все то, что ты со мной сделал, тебе, козлу, я эту программу ни за что не продам! Даже если предложишь миллион!»

— Ну и?.. — нетерпеливо спросил Док.

— Ну и попросила своих знакомых, чтобы они везде раззвонили, что такой-то взлом произведен, что я ищу покупателя через посредников. В общем, дала объяву да и укатила подальше от цивилизации на горный курорт. Там тебе и лыжи, и загар... И уже туда мне позвонили мои друзья-посредники, сказали, что нашелся солидный клиент, который готов выложить за взлом шестьсот кусков.

— Шестьсот? — не поверил я своим ушам. — Что же это за программка такая?

— Не пытайте, все равно не скажу, — помотала головой Ирина. — И учтите, она так надежно запрятана, что никто в жизни не найдет... Николай пронюхал про мой взлом, вычислил меня и начал доставать, я послала его подальше. Я должна была лететь в Москву на сделку и боялась, что его люди меня перехватят. А начался потом весь этот ужас: сбитый вертолет, ранение, погоня. Я ваших ребят приняла за людей Николая. Потом уже до меня дошло, что он специально так все сделал. В очередной раз загреб жар чужими руками...

— Теперь понятно, что они искали в вертолете, — сказал Боцман, поглаживая забинтованную ногу. — Компьютер, дискетки... Какую-нибудь зацепку, чтобы найти то, что ты взломала.

— И то, что Викентьич так беззастенчиво врал вам, ребята, называя Ирину дочерью, тоже понятно. Он был уверен, что живыми вам не уйти, — добавил я.

— Конечно, — согласилась Ирина. — Именно так. Они ничего не нашли в вертолете, и им срочно понадобилась я. Теперь-то я знаю, что он со мной сделает, когда я попаду к нему в руки.

— Что? — поинтересовался Муха.

— Вытянет он из меня что-нибудь или нет — все равно убьет, потому что я знаю все фирменные секреты и представляю реальную угрозу для его бизнеса...

— Да, это верно, — согласился я. — Ты для него опасная штучка.

— Мы разве уже на «ты»? — удивленно подняла брови Ирина.

— Я не настаиваю, я предлагаю.

Все рассмеялись. В дверном проеме появился Артист.

— Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста, — произнес он с кавказским акцентом.

21

Антон Владленович запахнул махровый халат и с наслаждением растянулся в удобном кресле. Денек сегодня выдался сумасшедший: мало того что четырехчасовое заседание в комитете, так еще два часа приема посетителей, бесконечные звонки, дерганья... Но зато и весьма приятная новость, пришел нал с Урала. Тамошний губернатор ему по гроб обязан — благодаря Антону Владленовичу до сих пор никто не может против него компромат собрать, а желающих ой как много! Да и компромата наберется вагон да маленькая тележка! Интересно, у кого сейчас рыльце не в пушку?..

На этот раз деньги были выделены на помощь фермерским хозяйствам. Естественно, средства фермеры получили только на бумаге, а на самом деле деньги обналичили за хороший процент, поменяли на «зелень», часть «откатили» назад в Москву, другую начали отмывать на месте, чтобы позже вполне законным способом переправить в западные банки...

Хороший нынче куш. Губерния там большая, фермерских хозяйств много, жаль только, что не знают господа фермеры, что государство о них заботится, поддерживает!

Антон Владленович подцепил ногой столик-глобус, подкатил его к себе, плеснул немного коньяку. Надо расслабиться, снять напряжение. Через пятьдесят пять минут поезд придет на Казанский вокзал. Еще через три минуты сумка будет лежать в автоматической камере хранения, еще через полминуты она окажется в руках у Саши (промежуток между загрузкой и выгрузкой «товара» Антон Владленович старался свести к минимуму — мало ли что), еще через сорок пять — пятьдесят минут Саша войдет в его кабинет и скажет: «Вот!» Боже мой, как это долго — целых два часа! Да и что толку от этих денег? В руках подержать, полюбоваться? А завтра они опять станут эфемерными, призрачными — Саша их отвезет в банк, чтобы прибавилось где-то там, на далеких заграничных счетах. Антону Владленовичу не нравилось, что пополняется незримый для него счет. Он с юности был человек «конкретный», любил, чтобы шуршало в руках...

Раздался стук в дверь.

— Да!

Возник плечистый охранник:

— Там Саша.

— Давай его быстрей, — сказал Антон Владленович, не открывая глаз.

— Пять секунд.

Действительно, через несколько секунд в кабинете появился Саша со своим кейсом.

— Ты чего телишься? До поезда всего полчаса осталось! — Антон Владленович иногда любил преувеличивать и, как говорится, гнать волну, чтобы подчиненные и родственники «не теряли бдительности».

Саша со вздохом посмотрел на часы.

— Да что вы нервничаете, успею я.

— Вот что, бабки сегодня очень большие, я тебе двух своих человечков дам, пусть подстрахуют.

— Давно пора. А то каждый раз, можно сказать, собственной шкурой рискую.

— Шкурой он рискует! — усмехнулся Антон Владленович. — Да ведь ты же у нас профи. Сам всегда уверяешь: все под контролем.

— Так-то оно так, — кивнул Саша, — но, как говорится, и на старуху бывает проруха.

— Старуха, сказал тоже! — рассмеялся Антон Владленович. — В общем, с вокзала сюда, все пересчитаем, и сразу же в банк. Я боюсь дома такую сумму хранить.

— Все как обычно? Ну, тогда все, я поехал.

— Давай, — кивнул Антон Владленович.

Саша скрылся за дверью. Антон Владленович снова закрыл глаза и погрузился в размышления. Сколько, спрашивается, человеку для счастья надо? Кто-то довольствуется краюшкой хлеба, вчерашним борщом и восемнадцатью квадратами в панельной «хрущобе», а кому-то осточертел черепаховый суп и тесна вилла в тысячу метров. В сфере потребления материальных благ как нигде применимы физические законы Эйнштейна об относительности. Нищий не хочет мириться с нищетой, но при этом зачастую палец о палец не ударит, чтобы из нее выбраться. Человек, заработавший первый миллион, начинает мерить людей по другим стандартам, и деньги эти кажутся ему ничтожными по сравнению с теми, которыми владеют какие-нибудь там нефтяные магнаты... Бойкие ребята прокачали через нью-йоркские банки миллиард и даже глазом не моргнули. А засыпались по дурости, потому как стали хвастаться перед миром — вот, мол, какие крутые эти русские! В таких делах лучше быть ниже травы, тише воды и при себе иметь паспорт законопослушного налогоплательщика одной из западных держав и полный пакет документов, подтверждающих каждый честно заработанный цент. Проколов здесь быть не может. Прокол означает смерть, неважно какую: физическую, финансовую, политическую... Любой вариант плох.

Антон Владленович подумал о своем швейцарском доме — огромной вилле в предгорьях Альп, которую уже полгода ремонтировала бригада тамошних рабочих. В доме этом будет наборный паркет ручной работы, лепнина с позолотой, люстры венецианского стекла и прочее, прочее, прочее... Антону Владленовичу очень хотелось посмотреть на эту принадлежащую ему роскошь хотя бы одним глазком, но он прекрасно понимал, что начатого дела нельзя бросать ни на неделю, ни надень, ни на полчаса. Образовавшаяся «дырка» тут же будет заткнута другим человеком, система обойдется без него. А вот этого-то он боялся больше всего...

22

В сопровождении двух охранников Антона Владленовича Саша спустился в зал автоматических камер хранения. Поезд пришел четыре минуты назад, курьеры, которых он никогда не видел, да и видеть не хотел, уже должны были сдать багаж в ячейку, в которой в прошлый раз он оставил документы. Документов этих Саша никогда не читал, ни к чему ему это! Знал только, что от них может зависеть жизнь людей, — этого достаточно, чтобы почувствовать ответственность за дело...

Деньги, деньги, что они делают с человеком? Неужели Антон Владленович что-то заподозрил? Никогда раньше не давал охраны, а тут на тебе, сразу двоих! Значит, Вэн опять останется ни с чем, опять будет угрожать... Господи, как же они оба ему надоели: и дядя, и этот бандит с большой дороги, от которого просто несет мертвечиной!

Первый охранник остался в начале ряда, второй прошел в конец. Саша приблизился к знакомой уже ячейке, набрал код. Щелкнул замок. Он потянул на себя дверцу и заглянул внутрь. Ячейка была пуста... Саша не поверил своим глазам и еще раз сверился с номером на дверце. Нет, все правильно — она, да и шифр совпал. Он еще раз заглянул в ячейку, все еще не веря, что сумки внутри нет. Почувствовал противную дрожь, появившуюся во всем теле. Растерянно посмотрел в сторону охранника, маячащего в конце ряда, потом взглянул на часы.

Между прибытием и помещением «груза» в ячейку прошло не больше сорока пяти секунд. И вдруг его осенило! Это Вэн! Конечно, Вэн, больше некому! Он крикнул обоих охранников, они подбежали. Саша в двух словах сообщил им о ЧП и велел искать по приметам щуплого человека, который не мог далеко уйти с такой тяжелой сумкой... Надежды найти по приметам мало, но чем черт не шутит!.. Саша все еще надеялся. Теперь надо было решить для себя: звонить дяде или нет.

Не позвонишь сейчас, не доложишь о ЧП — башку снесет; позвонишь — снесет быстрее, а вдруг минут за пять удастся вычислить подонка! Интересно, как он вычислил номер ячейки и шифр, ведь Саша его даже близко к ней не подпускал!

Страшная догадка осенила его. Саша стал тщательно ощупывать куртку и вдруг под большим воротом, в который был вшит непромокаемый капюшон, нащупал что-то твердое. Он откинул капюшон — так и есть, «жучок»! Оторвал жучок от ткани, бросил под ноги, растоптал, ударив по нему каблуком.

Мать его так! Теперь все встало на свои месте! Зная величину Сашиного шага, Вэн вычислил все, что надо, по звукам! Шифр по щелчкам, номер ячейки по количеству шагов. Саша с громким выкриком ударил по металлической дверце. Она громко хпопнула...

Но ведь как точно Вэн все рассчитал — у него было всего сорок секунд, чтобы изъять «груз» и смыться! Сорок секунд... Саша задумался.

В проеме появился сержант милиции.

— Молодой человек, подойдите, пожалуйста, сюда, — сказал он строго.

— Какой я тебе молодой человек! — вздохнул Саша. Тем не менее он двинулся к сержанту, на ходу доставая из кармана «корочки».

Едва глянув на документ, сержант отдал честь.

— Извините, пожалуйста!

— Ничего, ничего, — задумчиво сказал Саша. За сорок секунд можно уйти метров на сто, не больше... Вот Вэн вышел, оказался в подземном переходе, пошел по нему. Он не бежал, а именно шел, уверенно, не торопясь, чтобы не привлекать к себе внимания. Пойти здесь можно только в одну сторону. По-любому получается, что они должны были встретиться с ним по дороге сюда! Саша стал вспоминать лица людей, которые попались им навстречу, когда он с охранниками шел к камерам хранения. Женщина в очках с портфельчиком на плече — явно из Подмосковья, местная — отпадает; двое кавказцев — орали друг на друга, ссорились, тоже не годятся. Семилетняя девчонка с матерью. Мать толстая, с румяными, будто свеклой намазанными щеками, про таких говорят: кровь с молоком. Горбатый старик бомж, Саша запомнил его морщинистые, покрытые многолетней грязью руки. Высокий кудрявый мужчина с бегающим взглядом, явно приезжий, боится, что спросят документы; цыганка; еще один бомж с костылем; проститутка; «челнок» с клетчатой сумкой... Кто же, кто же, кто же? Вэн все рассчитал и прекрасно знал, что встретится с ним, с Сашей, поэтому загримировался. Как? Загримироваться он, конечно, мог под кого угодно: под бомжа, под «челнока», под проститутку с синяком под глазом — Вэн в этом деле гений, — но ни у кого из людей, шедших им навстречу, не было таких сумок, в которых обычно присылают Антону Владленовичу деньги. Скорей всего, Вэн, понимая, чем рискует, ушел «пустой», чтобы потом, когда все уляжется, вернуться и забрать сумку.

Саша усмехнулся. Ну нет, на этот раз он его переиграет! Подонок! Ведь на какую подлость толкнул — против собственного дяди играть!

Когда в кармане зазвонил сотовый телефон, Саша вздрогнул от неожиданности. Ну вот, дождался. Теперь придется объясняться.

— Алло.

— Ну, в чем дело-то? Почему не звонишь? Все забрали?

— Никак нет, не вышло, — тихо произнес Саша, чувствуя неприятный холодок в спине.

— То есть как не вышло? — голос Антона Владленовича изменился. — Ты что, шутишь?

— Не шучу, ячейка пуста.

Повисла небольшая пауза.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Ну я им сейчас устрою!..

Саша хотел попытаться объяснить, что случилось, но в трубке уже раздались короткие гудки. Ну что же, может, оно и к лучшему: пока Антон Владленович выясняет отношения со своим губернатором, он попытается сделать все возможное, чтобы найти если не Вэна, то хотя бы бабки, которые остались в одной из камер.

— Сержант! — окликнул Саша милиционера. Сержант подошел к нему, изобразил на лице предельное внимание.

— Да, слушаю.

— Вы не видели, минуту-полторы назад из камер не выходил мужчина ниже среднего роста, щупловатый, небольшая залысинка вот здесь, — Саша показал на свой лоб.

— Не было, — мотнул головой сержант.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я почти все время около дверей. Подозрительные рожи смотрю. Вот, — милиционер ткнул в распечатку, лежащую под плексигласом на столе. — Мужика точно не было.

— Женщина?

— Минуту назад? — Сержант задумался. — Да, точно. Такая вся из себя расфуфыренная блондинка в сапогах. Длинные такие сапоги. Я еще подумал, что рано в сапогах-то, тепло.

«Сапоги — это понятно, Вэн ими свои мужские ноги скрыл. Ноги и походка чаще всего выдают мужчину», — подумал Саша и спросил:

— На ней что, был парик?

— Не-а, парик бы я узнал, свои волосы, натуральные.

— Сколько лет?

— Что-нибудь за тридцаток.

«А что, если Вэн подослал настоящую бабу, которая влезла в ячейку? — мелькнула в голове Саши мысль. — Нет, нет и нет, — тут же отказался он от этой идеи. — Это не то дело, которое нужно делать чужими руками. Он сделал все сам, сам!»

Саша достал телефон и набрал номер одного из охранников:

— Ищите бабу в высоких сапогах.

23

Антон Владленович нервно набирал межгород. Линия была занята, и звонок срывался уже в седьмой раз.

— Да что это за б...! — выругался он и швырнул трубку об пол. Нажал на «тревожную» кнопку, вмонтированную в ручку кресла, вызывая охрану.

Через несколько секунд в дверях возник плечистый охранник, замер в выжидательной позе.

— Вот что, немедленно свяжи меня по межгороду вот с этим номером! — Антон Владленович щелчком отправил на край стола маленькую записную книжку. — Немедленно, понял!

— Так точно.

— Давай, давай, не жуй сопли!

Если через минуту связи не будет, он спустит на него всех собак, выкричится, снимет стресс. Хорошо, когда есть на кого наорать.

Охранник, стоя в дверях, терпеливо давил на кнопки своего сотового телефона. Его взгляд то и дело падал на разбитую трубку, валяющуюся на полу, и он слегка нервничал.

— Вот! — наконец протянул охранник свой телефон Антону Владленовичу.

Тот взял трубку, приложил ее к уху. В трубке еще несколько раз прозвучали длинные гудки вызова, потом раздался детский голосок:

— Алло?

— Деточка, дедушку позови, пожалуйста, — громко попросил Антон Владленович, глядя на испуганного охранника.

— А дедушка в теннис играет, — весело ответил голосок.

— Где?

— Здесь, я рядом сижу.

— Ты не сиди, а подойди и дай ему трубку!

Послышалось какое-то шуршание, потом в трубке раздался запыхавшийся мужской голос:

— Слушаю!

— Все играешь? Где возврат, козел?!

— Кто это?

— Твой п...ец! Если через час бабки не будут лежать на моем столе — я тебя в асфальт закатаю, суку!

— Антон Владленович, это вы?

Но Антон Владленович уже выключил трубку и протянул ее охраннику.

— Спасибо. Вали отсюда.

Охранник скрылся за дверью, а Антон Владленович откинулся на спинку кресла. Надо было взять себя в руки, собраться с мыслями. Сейчас губернатор, испуганный его звонком, начнет вызванивать своего заместителя, который занимался отправкой, тот — курьера, курьер в испуге замечется, не собираясь быть «крайним» в этом деле, поскольку «крайний» в любом случае мертвец. Если умный, то найдет, на кого свалить вину, и цепочка начнет раскручиваться в обратной последовательности. Часа полтора им надо дать... А вдруг это Саша? — мелькнуло в голове Антона Владленовича. Он ему всегда доверял, как самому себе. Ведь только Саша знал шифры и всю цепочку от камеры хранения до банковского терминала! А что, подослал человечка, сам оставаясь в стороне, тот все сделал, и сейчас, поди, делят его бабки в укромном местечке... От мысли этой Антона Владленовича даже пот прошиб.

— Если так — убью! — произнес он вслух. 24. Пастухов

Что ни говори, а с дачей нам крупно повезло. И жратва, и спутниковое телевидение, и сауна с бассейном. Плохо только, что неизвестно, сколько тут отсиживаться придется. Рассчитывать надо всегда на худшее, может, оно и обернется лучшим.

Все мы, кроме Боцмана и Ирины — им по ранениям нельзя, — отправились в сауну париться. Муха был за банщика. Он даже во время рейдов в горах иногда устраивал нам «баньки». Вот и в этот раз Муха тоже постарался — напустил сухого пару, так что даже волосы трещали, а уши сворачивались трубочками.

Я больше пяти минут Мухиной бани выдержать не могу — кожа горит. Я сразу в бассейн ныряю, а он ничего, хлещет себя веничком, посмеивается. Правильно говорят, что маленькие — они выносливые и силы в них больше.

Я в очередной раз нырнул в бассейн и поплыл к противоположному бортику, когда дверь отворилась и вошла Ирина. Вид у нее был весьма испуганный.

— Хозяева! — закричала она.

— Где? — поинтересовался я.

— Машина в гараж заехала.

«Значит, время еще есть, — подумал я. — Сейчас самое трудное — объяснить хозяевам, что мы не воры, не грабители и очутились в их доме из-за дурацкого стечения обстоятельств».

Я выбрался из бассейна, Ирина запоздало ойкнула, отвернулась и вышла как-то боком. Я торопливо вытерся, оделся и направился к дверям, за которыми находился хозяйский гараж (гараж на две машины с широкими воротами был расположен в подвале под домом). Подумал, что справлюсь сам, нечего парней зря беспокоить, пусть расслабятся, отдохнут.

Я замер около двери. Хлопнула дверца машины, послышалось шуршание пакетов. Судя по всему, человек один. Если в их было двое, то они наверняка сказали бы друг другу хоть слово. Главное — сейчас не напугать! Легко сказать! Заходишь этак в дом, а там тебя у дверей поджидает спецназовец, который руками из кирпичей сок давит. Даже меня кондратий бы хватил!

Дверь отворилась, и я замер, стараясь не дышать. Порог переступила женщина в голубом платье, на ногах у нее были мягкие туфельки без каблуков, на голове шляпа. Но, конечно, самым запоминающимся в ее внешности был живот — как будто хозяйка прятала под своим голубым платьем гигантский арбуз.

Во-первых, я поначалу почему-то думал, что приехал мужик — хозяин этого дома, во-вторых, никак не ожидал, что зайдет беременная, поэтому на несколько мгновений я настолько растерялся, что она увидела меня первой.

Я улыбнулся и сделал широкий жест, давая понять, что пришел в ее дом с добрыми намерениями, но она меня, однако, не поняла. Женщина завизжала так, что у меня заложило уши. Поняв, что сигануть назад в гараж не получится, потому что рядом с дверью стою я, она бросила пакеты и побежала к двери бассейна. Глупышка — там она увидит четверых голых мужиков! Лучше бы она кинулась в гостиную, там раненые Боцман и Ирина!

— Подождите, подождите! Мы ваши друзья! — запоздало закричал я, кидаясь за ней вдогонку. — Мы не сделаем вам ничего плохого!

Дверь захлопнулась перед моим носом. Я осторожно, чтобы не причинить беременной вреда, попытался ее открыть. Но она держала крепко. Надо было провести с ней беседу до того, как она увидит моих парней.

— Пожалуйста, не пугайтесь. Мы вынуждены были залезть на вашу дачу, потому что у нас не было другого выхода. Мы не грабители, не воры, не террористы. Мы спецназовцы, летели с заданием из Адлера, и так вышло, что нам пришлось десантироваться...

«Представляю, каким бредом кажется вся моя речь по ту сторону двери!» — подумал я. И тут, словно в подтверждение моей мысли, опять раздался ее дикий визг. Надо полагать, спецназовцы, о которых я только что ей говорил, показались из сауны во всей своей красе!

За дверью раздался какой-то стук, и я понял, что женщина упала на кафель. Я толкнул дверь — так и есть: она лежала без сознания на полу. К ней уже бежали мои парни: Артист, Муха, Док.

— Блин, вы хоть оденьтесь, пугаете хозяйку!

Док присел на корточки, взял ее за руку, чтобы найти пульс.

— Ничего, сейчас она придет в себя, — утешил он. — Судя по животу, у нее все тридцать девять недель.

— Мужики, что же это такое! — возмутился я. — Оденьтесь!

Парни побежали одеваться, а я присел на кромку, зачерпнул рукой воды и побрызгал ею на беременную.

Она пришла в себя почти мгновенно. Взгляд у нее был затравленный.

— Пожалуйста, не трогайте, не убивайте. Пожалейте, — пролепетала она умоляюще.

— Никто вас не тронет, никто не обидит, — сказал я, стараясь придать голосу как можно более спокойный и доброжелательный тон. — Вы у себя дома, это мы непрошеные гости. Но я правду говорю, мы не грабители, мы — друзья.

— Сколько вас? Зачем вы забрались в дом?

— Я уже объяснял — обстоятельства заставили.

И тут женщина неожиданно схватилась за низ живота и громко застонала.

— Ой, мамочки, ой! Рожаю! — запричитала она, корчась от боли.

— Док! — закричал я. — Схватки! Рожает! Через мгновение Док появился уже одетым, вдвоем мы подхватили женщину на руки и понесли в спальню на второй этаж.

— Горячую воду, полотенца, чистые простыни, белье, — отдавал на ходу Док команды.

В спальне он рывком сдернул покрывало с кровати, уложил женщину поверх одеяла.

— Мне придется вас раздеть. Не волнуйтесь, все будет хорошо, — сказал он тихо.

— Не бойтесь, это доктор, он тыщу родов на своем веку принял, — нашептывал ей я.

— Ой, мамочки, больно-то как! — снова застонала женщина.

— А ну выйди отсюда вон! — приказал мне Док.

— Как скажешь. Тебе точно ассистенты не нужны?

— Справлюсь. Иди, не смущай женщину.

Я вышел из спальни, спустился на первый этаж. Ирина уже тащила в спальню таз с горячей водой и белоснежные отглаженные простыни.

Все собрались в гостиной, потянулось напряженное ожидание. На экране телевизора мелькали вооруженные до зубов люди — шел забойный боевик, но мы намеренно выключили звук, чтобы не мешать роженице наверху. Да и какой сейчас боевик? Артист полез в бар, вытащил из него непочатую бутылку виски.

— А? — сказал он, демонстрируя нам бутылку.

— Че ты шаришься? — зашипел на него Муха.

— Да ладно, мужики, компенсируем. Надо по чуть-чуть — снять нервный стресс.

— Ладно, давай правда по чуть-чуть. Весь день на нервах, — поддержал я Артиста.

— Я тоже хочу, — неожиданно сказала Ирина.

— Блин, ну вы алкаши! — покачал головой Муха, доставая из серванта бокалы.

— Сам-то! — усмехнулся Боцман. — Вон, весь нос покраснел.

— Это у меня сосуды в бане полопались, — пролепетал Муха в свое оправдание.

Тут я не выдержал и рассмеялся, а следом за мной грохнули все остальные.