ГЛАВА 17

Ногар отвел Эви в «гостиницу» зоопарка — старое здание какого-то студенческого братства. В кирпичах, по соседству с тремя буквами греческого алфавита, была выбита амбразура для противовоздушного орудия. Ногар распахнул перед Эви деревянную дверь, приглашая войти в дальнюю половину здания, поскольку ближняя была приспособлена под склад боеприпасов. В морозном воздухе стоял тяжелый дух машинного масла и пороха.

Наконец Эви оказалась в небольшой комнатушке с продавленной кроватью и растрескавшимся пластиковым потолком. Окно выходило на стену мусора, ограждавшую территорию кампуса. Единственным источником тепла в этом «люксе» служил небольшой обогреватель.

Эви присела на кровать. Судя по всему, Ногар не собирался оставлять ее здесь одну.

— Ты у меня в няньках?

Ногар кивнул.

Шесть лет сказались на тигре, подумала Эви. Первое, что бросилось ей в глаза, — это поблекшие краски его шкуры; черно-желтые полосы утратили свою былую четкость. Возраст, а может быть последствия Калифорнийского солнца. Ногар как-то нервно поиграл хвостом. На спине, где отрастала белая шерсть, были заметны два шрама. Выражение его лица тоже изменилось. Белый мех под округлившимся подбородком стал длиннее и гуще. Морщинистые бороздки на его широком носу обозначились еще резче. И в довершение в одном ухе блестело золотое кольцо.

Эви впервые — даже не будучи специалистом в анатомии моро — поняла, что кошачьи лапы, пусть даже искусственно разработанные, плохо подходили для перстней и колец. Ногар уселся на слишком плотно набитое откидное кресло, явно не предназначенное для его размеров. Эви услышала, как, не выдержав веса, пружины испустили горестный скрип. Ногар продолжал хранить молчание, глядя в окно на гору мусора.

— Что ты здесь делаешь?

Ногар вздохнул. Вздох его начинался как обыкновенный глоток воздуха и заканчивался низким грудным рокотом, напоминавшим скорее враждебное рычание.

— Приставлен к тебе в камердамы, чтобы ее величество медведица не лишилась своего сокровища.

Эви прислонилась к стене, ощущая смертельную усталость. Потолок над ней давно позабыл о том, что такое штукатурка, и в проломанные в нем дыры были хорошо видны трубы и электропроводка.

— С каких это пор тебя заинтересовала политика?

— Ты все еще думаешь, что я причастен к этим террористам?

Она повернула голову и внимательно посмотрела на тигра. Тот по-прежнему глядел в окно. Правой лапой Ногар нервно теребил обшивку подлокотника. Эви досадовала, что плохо знает мир моро и поэтому не умеет верно истолковать их запахи. Людские запахи не представляли для нее никакой загадки. А вот тигриные… От Ногара исходили явственные волны чего-то. Но чего?

— Похоже, тебе не слишком нравится здесь.

Тигр оскалился:

— По-твоему, я должен быть от всего этого в восторге.

Эви забыла о том, что ей хотелось вздремнуть, и приподнялась на локте, чтобы получше рассмотреть Ногара. Как только она пошевелилась, левое плечо напомнило ей о себе пронзительной болью. Но, славу богу, боль быстро прошла. Эви надеялась, что превозносимые до небес достоинства ее искусственно сконструированного организма наконец-то проявили себя и исцеление плеча идет полным ходом.

— Может, ты выразишься доступнее?

Ногар повернулся к ней.

— By со своей компанией снова вознамерилась сделать из нас козлов отпущения.

У Эви вытянулось лицо.

— Да, я моро, но разве это значит, что я должен во всем быть с ними согласен? — Ногар мотнул головой. — Насилие порождает только насилие. Рано или поздно произойдет катастрофа.

— By описала мне эту операцию как чисто оборонительную.

Эви удивилась собственным словам — с каких это пор она взялась защищать действия, которые на протяжении всей ее карьеры с любой точки зрения укладывались в определение террористических? Эви удивилась, сколь мало преданности осталось в ее сердце по отношению к организации и тем идеалам, ради которых она постоянно жертвовала собой на протяжении шестнадцати лет. Ведь все эти годы она оставалась таким же самым наемником, как афганы.

— Что произойдет, когда правительство пронюхает обо всем этом? — спросил Ногар.

— Они наверняка… — в голову Эви лезли нехорошие мысли.

Чего там говорить, военные наверняка постараются прикрыть эту лавочку. Что подпадает под данное генеральшей определение «непосредственной атаки».

Ногар кивнул, словно ему была ясна ее недосказанная мысль. Эви представила себе, как в сердцах моро зреет вспышка насилия, и случись ей прорваться наружу, как весь прогресс, достигнутый ими в борьбе за признание своих гражданских прав, пойдет насмарку. Антимороистские силы ухватятся за малейший повод, лишь бы убрать из конституции поправку относительно гражданства моро. Она явственно представила себе погромы, которых так опасалась генеральша.

— Я была права. Ты здесь чужак.

Ногар усмехнулся. Если бы Эви не знала моро и в частности этого тигра, она бы наверняка приняла этот звук за угрожающий рык. У Ногара была действующая окружающим на нервы привычка смеясь скалить клыки, а ведь они были у него размером с большой палец Эви.

— Можно подумать, у меня был выбор. Это все ты виновата.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Допустим, моя жизнь в опасности; допустим на свет божий снова вытянули это грязное дельце с пришельцами — куда, скажи, деваться бедному тигренку-моро в такой ситуации? В какую еще нору ему забиться?

— А как же твоя жена?

— В безопасности.

Ногар произнес это таким тоном, что Эви стало ясно, что ей лучше прекратить дальнейшие расспросы о его супруге.

— А как давно ты знаешь этих людей?

— Четыре года. По связи с Лос-Анджелесской группой.

— Так они действуют в масштабах всей страны?

Ногар снова усмехнулся:

— Оглянись хорошенько.

Эви медленно откинулась навзничь, переводя взгляд на потолок. Ее восприятие мира постепенно менялось.

— Но почему ты заступился за меня? Я ведь работаю на Агентство.

— Ты не человек.

— То есть?

— Когда запахнет жареным, братство по крови станет важнее политики.

Эви закрыла глаза и попыталась уснуть.

Генеральша By прислала за ними, когда совсем стемнело. За Эви с Ногаром явилась все та же ягуарша, которая захватила ее в плен в «Комнатах». На сей раз она была без «Калашникова». Статус Эви в этой общине неуклонно повышался.

Вместо оранжереи, ягуарша повела их через неосвещенный кампус к темному, без единого светящегося окна, зданию. Внутри же, как оказалось, было светлым-светло, а вот окна замазаны черной краской. Ягуарша провела их через ряд дверей, у которых застыли зайцы-часовые в черных беретах, в помещение из совершенно иной эпохи. Генеральша By стояла у подиума, который доходил ей чуть выше пояса. Позади нее висел ряд зеленых школьных досок, в темных лакированных рамках. Всю аудиторию генеральши составляла пятерка моро. Вернее, с их прибытием — семь моро и один франк.

— Милости просим, — обратилась By к гостям, приглашая их подойти к ней поближе. — Моя разведывательная служба поставила меня в известность, что если я намерена осуществить задуманное, времени у нас остается в обрез.

Эви прошла вперед и села рядом с худощавым зайцем, у которого не хватало одного уха. Ногар остался стоять. Человеческие парты не предназначались для моро его габаритов. Ягуарша с трудом устроилась на сиденье рядом с Эви.

By Сен продолжала свою речь, обращаясь главным образом к Эви:

— Группировка ФНО, действующая под прикрытием корпорации «Ниоги», уже долгое время держала вас под своим наблюдением, чтобы, отслеживая ваши личные контакты и используя вас в качестве «слепого агента», в конце концов раскрыть имена вашего начальства и коллег. Надеюсь, это не противоречит вашим собственным выводам?

— Все это вполне логично, кроме…

— Зачем им понадобилось вас похищать? — Медведица пробежала по клавиатуре спрятанного за подиумом компьютера. — Как мы полагаем, относительно недавно имело место одно событие, подстегнувшее «Ниоги» на принятие скоропалительных решений. И теперь они пытались в один прием завладеть нужной им информацией, которую до этого осторожно собирали по крупице.

— Местонахождение пришельцев, — прошептала Эви.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь сопеньем моро, их ерзаньем на стульях и жужжаньем неисправных люминесцентных ламп. Пауза явно затянулась, и Эви, чтобы спасти неловкое положение, добавила:

— Толком мне это неизвестно.

Это признание вряд ли пошло ей на пользу. Восемь пар глаз уставились на нее, дожидаясь ответа, причем в некоторых из них читалась неприкрытая враждебность. Эта женщина-франк наверняка должна была что-то знать. Первым заговорил Ногар:

— А многие считают, что тебе это известно.

Эви обернулась к тигру:

— По идее — да. Ведь, прежде всего, именно я выследила в Кливленде ту четверку. Вот почему в «Ниоги» решили, что я принадлежу к избранному кругу.

С этими словами Эви покачала головой:

— Братство по крови важнее политики.

Генеральша By хлопнула лапой по подиуму, привлекая к себе внимание аудитории.

— Мы обязаны завладеть четырьмя пришельцами прежде, чем на них наложит лапу «Ниоги». Поле наших возможностей стремительно сокращается. Ишем и федеральные агенты утратили свою способность к проведению боевых операций. Однако я сомневаюсь, что такой корпорации, как «Ниоги», со всеми ее ресурсами, потребуется больше сорока восьми часов, чтобы снарядить еще одну команду и снова отправить ее на выполнение той же цели. То есть, на захват того человека, которому известно местопребывание пришельцев.

— Ишем, если ты не располагаешь этой информацией, то должна привести нас к тому человеку, кому она известна.

Эви обвела взглядом сидящих вокруг нее моро. На физиономии Ногара, разумеется, отнюдь не случайно, отсутствовало какое-либо выражение, хотя по привычке он то сжимал, то разжимал правую лапу. Ягуарша с лычками капрала, сидевшая по соседству с Эви, откровенно воззрилась на гостью, обнажив клыки в знак молчаливой враждебности. Генеральша находилась как раз напротив нее, возвышаясь над окружающими, словно гигантский деревянный тотем. Одноухий заяц справа от Эви косился на нее, подергивая от любопытства носом. Четыре крысы, сидевшие сзади, демонстрировали смесь настороженного ожидания и вражды. До Эви тотчас дошло, насколько далеко она оторвалась от того мира, который хорошо знала, на который работала, в который верила.

— Одну минуточку, — Эви поднялась. — Информация — это одно, а…

Она ощутила на себе тяжкий груз сосредоточенного внимания моро. Не только тех, кто находился сейчас в этой комнате, не только всего этого военизированного комплекса — на нее давил груз трехмиллионного населения моро.

— Что конкретно вызывает у вас возражения? — спросила By.

Что конкретно? Можно подумать, Эви и раньше приходилось выбирать между противоборствующими сторонами. Как бы то ни было, цели и принципы, предлагаемые ей By, были куда яснее тех, что в свое время предложило ей Агентство.

— У меня такое чувство, будто я уже однажды прошла через нечто подобное. И мне это не нравится.

— А яснее?

— Я пересекла Атлантику в сорок пятом, когда никто из франков и мечтать не мог о получении гражданских прав в этой стране. Федералы сказали мне: «Разумеется, вы будете работать на нас». На протяжении десяти лет я пытаюсь убедить себя, что работаю во имя правды и справедливости, и вот в конце концов у меня из-под ног выбивают почву.

— Ишем, — перебил ее Ногар.

Эви обернулась к тигру. Он был единственным из присутствующих, кто проявлял к ней хоть какое-то сочувствие.

— Ты привыкла подчиняться приказам. Ты способна работать на кого-то и одновременно оставаться независимой.

Следом за тигром заговорила генеральша By:

— Мы вовсе не требуем от вас, чтобы вы разделяли наши политические убеждения или же вступали в нашу организацию. Мы просим от вас одного — содействия в достижении определенных целей ради нашего общего, если не вселенского, блага. А именно — мы хотели бы с вашей помощью схватить и разоблачить пришельцев.

Эви подняла глаза на генеральшу. Ногар прав. Эви не давала покоя одна только мысль — ей ужасно не хотелось связывать себя обязательствами перед очередной политической группировкой, которая видит в ней лишь пешку в большой игре и при необходимости, не моргнув, пожертвует ею. В эти игры Эви играла всю свою жизнь.

Пора принимать собственные решения.

— Я помогу вам, — Эви села на место и перебросила ногу на ногу. — Но я выдвигаю два условия…

— Да как ты смеешь… — вырвалось у ягуарши.

— Капрал Гургейя, — одернула ее By. — Мисс Ишем не уклоняется от сотрудничества. Нам следует до конца выслушать ее предложения.

Эви ждала, не последует ли новых всплесков возмущения. Однако, если не считать парочки злобных взглядов, брошенных в ее сторону крысами, открытых возражений не последовало.

— Итак, повторяю, два условия. Первое — это не должно вылиться в грубую, силовую операцию. Никаких бомб, а если я услышу стрельбу, значит, кто-то попал в безвыходное положение, — говоря это, Эви выразительно посмотрела на ягуаршу.

By кивнула, а Гургейя негромко заурчала.

— Второе — операцией командую я.

Все присутствующие, как по команде, заговорили. Кроме Ногара, который, судя по всему, ожидал от Эви чего-то подобного, и By, у которой был такой вид, будто она считает ниже своего достоинства криком усмирять подчиненных.

Несмотря на десяток брошенных ей в лицо возражений, Эви улыбалась. Ей не оставалось ничего другого, кроме как принять участие в этой эскападе. Правда, у генеральши тоже не осталось выбора, и она была вынуждена позволить Эви действовать по-своему. Она ведь сама сказала, что поле их деятельности стремительно сокращается.

Потребовалось около пяти минут, чтобы моро наконец угомонились и генеральша снова могла продолжить заседание.

— Генерал, я прошу прощения, но, неужели вы серьезно намерены принять эти условия? — раздался вопрос капрала Гургейи.

— Более того, я буду во всем следовать мнению Ишем. Нам требуется специалист по секретным операциям, а не уличным боям. У нас слишком мало времени, чтобы вступать в дебаты по вопросам командования и субординации.

Генеральша обвела взглядом присутствующих:

— Есть ли среди вас такие, кто чувствует, что не может принять участие в операции на данных условиях?

Все до единого промолчали.

— Прекрасно. Отдаю первый приказ — выяснить местопребывание личности, располагающей необходимой нам информацией, и вступить с ней в контакт. Что скажете, Ишем?

— Если никто еще не сумел пробиться к Дэвиду Прайсу…

Дэвид Прайс был единственным сотрудником Мозгового Центра, чья частная жизнь не была для Эви тайной за семью печатями. Пожалуй, только его она осмелилась бы назвать своим другом. Он был единственным из ее коллег, с которым она поддерживала не просто деловые отношения.

У Прайса имелось второе имя, Дэвид Кинг, и этот самый Кинг проживал где-то в районе Джексон Хайтс. Она знала, где находится его дом. Дэвид как-то раз пригласил ее к себе в гости.

Теперь же, когда Эви летела в черном аэрокаре «ГМ-Кестрель» по направлению к Ист-Ривер, ее одолевали сомнения. Прайс долгие годы был участником заговора Фрея, а значит, тоже попустительствовал тому, чтобы все эти годы ее, Эви, водили за нос. Она мучительно пыталась припомнить, а были ли у нее за всю ее жизнь истинные друзья, которые бы не использовали ее в своих корыстных целях.

Пожалуй, одна только Диана.

«Кестрель» оказался весьма вместительным аэрокаром, и к тому же из него были выпотрошены почти все сиденья. Однако, несмотря на это обстоятельство, в машине с трудом разместились четверо из их команды. Эви вела машину, а одноухий заяц по имени Хуарес примостился рядом с ней. Сзади них устроились Ногар и капрал Гургейя. Из-за перегруза управлять «Кестрелем» было не легче, чем, скажем, мокрым кирпичом.

Было ровно пять утра, когда Эви подняла машину в воздух. Как только они оставили под собой Бронкс, Эви выбрала допустимую высоту, включила огни и транспондер. Экранчик видеокома тотчас ожил, осветившись визуальными командами воздушного контроля Ля-Гардии. Однако, реально никто так и не отреагировал на внезапное появление аэрокара. Главное было попасть в другой воздушный коридор и держаться подальше от опасной зоны.

Эви развернула аэрокар прочь от островка Райкерс. В следующее мгновение иллюминаторы машины задребезжали; со взлетной полосы вертикально взметнулся в небо баллистический шатл. Он пронесся в такой близости от их аэрокара, что Эви разглядела на его брюхе пластины термообшивки.

Эви описала широкую дугу вокруг Ля-Гардии, над стадионом Ши, и наконец перед ней, словно вращаясь на месте, показались очертания Манхэттена, а где-то сбоку промелькнул район Джексон Хайтс. Эви вырубила огни и пошла на посадку.

«Кестрель» приземлился на каком-то заброшенном дворе, взметнув в воздух облако свежевыпавшего снега. Он коснулся земли как раз посреди устроенной им же самим метели. Дверцы «Кестреля» распахнулись, и, стряхивая с себя снег, моро выбрались наружу. Заяц держал на прицеле заднюю сторону дома, а Гургейя прикрывала остальные входы и выходы своим АК-47. Ногар остановился в отдалении, поджидая Эви.

Та вылезла наружу, натягивая на ходу новые перчатки. С собой она прихватила аптечку и пистолет, полученный ею лично от генеральши. Пистолет этот был десятимиллиметровой автоматической «пушкой» «Смит и Вессон». Боль в плече слегка затихла благодаря инъекции анальгетика, и Эви смогла засунуть пистолет в кобуру, даже не поморщившись при этом.

— Гургейя, ты прикроешь парадную дверь. Хуарес отвечает за двор, мы с Ногаром идем внутрь дома.

Гургейя оскорбительно фыркнула, недовольная тем, что командует Эви, однако выполнила распоряжение. Хуарес, не говоря ни единого слова, занял позицию за «Кестрелем». Эви подбежала к задней двери.

Она бросила всего один лишь взгляд на дорожку. В открытом гараже была припаркована машина Прайса, потрепанный «Шевроле Кальдера», с виду похожий на полицейскую тачку, если бы только не его бока, выкрашенные в ядовито-зеленый цвет. Снег, покрывавший дорожку, был девственно чист, без всяких следов и отпечатков шин. Даже с того места, где она сейчас стояла, Эви могла разглядеть мигание зеленых огоньков на приборной доске, сигнализировавших, что индуктор заряжен под самую завязку. Машина вот уже некоторое время стояла припаркованной.

Эви с Ногаром встали с обеих сторон задней двери. Используя дверную раму вместо прикрытия, Эви попробовала замок. Магнитное запорное устройство никак не желало открываться. Эви на минуту стало досадно, что все ее электронные штучки остались лежать в рюкзаке.

Правда, дом вряд ли стоит на сигнализации. Эви не увидела ничего похожего на электронную защиту.

Она снова взглянула на Ногара, словно желая еще раз убедиться, что он прикрывает ее, а затем обеими руками ухватилась за запор и одним рывком выдернула его из двери. Замок нехотя расстался со своим гнездом, издав при этом резкий, скрипучий звук. Он повис на двери на двадцатисантиметровых болтах, а те в свою очередь увлекли за собой кусок дверной обшивки размером с человеческую ладонь. Эви понадобилось пять секунд, чтобы обнаружить нужный ей провод, вытащить его наружу и закоротить магнитный замок.

Вспыхнула голубая искра, в нос Эви ударил запах расплавленной изоляции, и дверь плавно открылась.

Держа наготове «пушку», Эви направилась в темное нутро дома.

На кухне все было перевернуто вверх дном. Поначалу Эви показалось, что кто-то нарочно устроил Прайсу этот свинарник. Повсюду была разбросана посуда, а в воздухе стоял приторный запах испорченной пищи. Холодильник был чуть приоткрыт, и изнутри через всю кухню бил тонкий луч света. Эви ногой захлопнула дверцу, давая глазам возможность приспособиться к темноте.

Пристально оглядев кухню, Эви поняла, что беспорядок — дело рук самого Прайса. На плите брошены немытые кастрюли, из мусорного ведра через край перетекла кофейная гуща, а поверх нее лежало что-то скользкое и противное. В помещении стояла вонь компостной кучи, однако нигде не было видно никаких следов борьбы, одни лишь приметы неряшливого хозяина.

Когда она была здесь прошлый раз, ей и в голову не могло прийти, что Прайс такой грязнуля.

Нет, что-то здесь явно не так.

Эви крадучись прошла в столовую, где застала примерно ту же картину. На столе высились пирамиды пластиковых контейнеров из-под полуфабрикатов, пустые пивные бутылки, коробки из-под пиццы. Занавески на окнах были плотно задернуты. Единственным источником света оставался уличный фонарь, луч которого проникал через открытую дверь за спиной Эви.

В гостиной у Прайса стоял видеоком в окружении пустых бутылок и старых газет.

На кофейном столике между диваном и видеокомом находилась коробка, набитая доверху десятимиллиметровыми патронами. Крышка ее была прорвана, и патроны выкатились на стол и даже на пол. Там же обнаружились еще две пустых коробки. Эви поддала ногой одну из них, проверяя, нет ли внутри патронов.

Она взглянула на Ногара и прошептала:

— Если услышишь стрельбу…

— Значит, кто-то попал в ловушку, — закончил за нее Ногар.

Эви шагнула на лестницу. Ступеньки также были усеяны пустыми коробками, рядом, в перемешку с пустыми бутылками, валялась разбросанная одежда. Кроме того, Эви заметила несколько емкостей из-под кое-чего покрепче. Пьяница с «пушкой» в руке проходил у Эви в списке неприятных вещей под номером один.

На верхней площадке располагались шесть дверей. Одна из них, ведущая в ванную, была оставлена открытой. Из ванной доносился звук капающего крана и бесконечное журчанье воды в унитазном бачке. Весь второй этаж наполняла вонь кошачьих испражнений. Эви боком приблизилась к открытой двери, откуда в нос били особенно резкие ароматы, и застала их виновника сидящим по соседству с одной из закрытых дверей.

Если ей не изменяла память, у Прайса было, по меньшей мере, четыре кота. Этот проходил под именем Лао-Цзы.

Перекормленный черный кот поднял взгляд на непрошенных гостей и обратился к Эви с вопросительным «Мур?». Увидев Ногара, кот тотчас выгнул спину, зашипел, и, пятясь, начал отступать в ванную.

Эви тоже заглянула туда, но в нос ей ударили такие миазмы, какие могли исходить только от переполненного кошачьего ящика. Коты уже давно прекратили им пользоваться и переключились на полотенца, коврик и разбросанное по всему полу нижнее белье Прайса.

Лао-Цзы пятился от Ногара, а Эви мысленно поблагодарила кота за то, что тот помог ей опознать спальню, где окопался Прайс. Как только Лао-Цзы освободил ей дорогу, Эви помахала «пушкой», подзывая к себе Раджастана. Эви остановилась с правой стороны и прислушалась. Внутри находились несколько кошек и кто-то тихонько посапывал.

Эви повернулась к Ногару и принялась отсчитывать: «Три… два… один… »

Затем резко распахнув дверь, она, пригнувшись, бросилась в спальню, и заняла позицию за мягким откидным креслом. На нее тотчас зашипела потревоженная сиамская кошка. Эви сжала «пушку» обеими руками, опершись стволом о подлокотник. Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что Прайс жив.

Он дышал, и от него исходило слабое инфракрасное свечение. Прайс отсыпался после того, что было не чем иным, как запоем. В спальне было раскидано еще больше пустых бутылок, чем во всем остальном доме. В постели валялся «Винд-авто», и как назло, поломанный. Рядом с его стволом восседала черно-серая кошка. Эви припомнила, что эту красавицу зовут Мао-Дзе-Дун.

Но Эви беспокоило другое — к груди Прайс прижимал двуствольный обрез. Пальцы спящего покоились на спусковом крючке. Обрез не был нацелен на что-то конкретное, но если Прайса вспугнуть, он спросонья и спьяну разнесет всю стенку напротив. Эви не хотелось, чтобы на выстрелы сюда нагрянула полиция.