Моро (№2) - Повелители сумерек

Кроме того, в нос все сильнее бил затхлый запах желчи и нашатыря, не говоря уже о вони горящего метана.

Тоннель, похоже, закончился. Или это стены его расширились, образовав еще один овальный зал?

Помещение, в котором оказалась Эви и ее спутники, представляло собой стандартную, сплющенную по бокам сферу, около тридцати метров в поперечнике. В центре ее виднелся двухметровый конус шлифованного бетона, изрыгавший метановое пламя.

Это помещение оказалось несколько выше других, виденных Эви ранее. Причина тому была очевидна. По краям зала, вдоль стен, в три этажа вился спиральный пандус, шириной около двух метров.

Зал представлял собою небольшую аудиторию, и пандус служил чем-то вроде сидений для зрителей.

Зрители были не кто иные, как Раса.

Пришельцы.

На покатом спиральном пандусе Эви разглядела около сотни белесых пульсирующих форм.

Сборище амеб источало смрадный запах желчи, и Эви начала задыхаться. Никто из этих тварей внешне не повторял друг друга — некоторые были конической формы, другие — шарообразной, кое-кто имел форму цилиндра. Многие из них выпускали щупальца длиной в человеческую руку, иные — даже сразу по несколько штук, помахивая ими в сторону тележки, что вкатилась в зал через единственное имеющееся в нем отверстие. Все они как один ритмически покачивались, словно под неслышимый бой барабана. Тележка вкатилась в зал и остановилась.

— Выходите, — скомандовал Димитрий. — Кажется, вам собираются оказывать почести.

Дуло «Мицубиси» все еще было направлено в сторону Эви, поэтому ей ничего не оставалось, как подчиниться. За ней последовал Фитцджеральд. На его лице застыл благоговейный ужас.

Казалось, будто на их трио со всех сторон накатываются волны белесой безликой плоти. Эта мягкая пульсирующая масса, внешне напоминавшая изъеденный проказой воск, издавала негромкие булькающие звуки, эхом отражающиеся от стен зала. Полиэтиленовые пакеты с канализационным содержимым, подумала Эви. Пришельцы источали жуткую вонь, словно блевотина, которую соскребли с пола туалета в порнотеатрике.

Эви ненавидела их всех до одного. Однако Димитрий по-прежнему не сводил с нее ствол «Мицубиси». Фитцджеральд направился в противоположный конец зала. Пандус заканчивался почти под самым потолком и там, на самом высоком почетном месте, восседал представитель Расы, который своими очертаниями смутно напоминал гуманоида. У него было мягкое рыхлое тело, четыре конечности и голова, выступавшая над отверстием — подобием рта.

Этот пока еще обходился без таких ухищрений, до которых додумались особи, пойманные ею в Кливленде. Те обзавелись фальшивыми пластиковыми глазами и челюстями, а чтобы скрыть бесформенные тела, щеголяли в человеческих костюмах. Нет, этот пришелец не стал прибегать к камуфляжу; однако, несмотря на гуманоидное обличье, его вряд ли можно было принять за настоящего жителя Земли. Эви вслед за Фитцджеральдом обошла стороной горелку. Димитрий теперь держался от них на почтительном расстоянии, однако автоматное дуло следило за каждым жестом пленников.

— Добро пожаловать, — произнесла главенствующая форма. — От имени Октала и Расы.

— Да пошли вы в задницу со своими… — начала было Эви и осеклась.

В этот момент она впервые заметила в полу углубление — между горелкой и дальним концом помещения. Прежде его не было видно из-за горелки. Углубление уходило вниз метра на два, преграждая Фитцджеральду путь к главенствующей особи.

В центре этого углубления восседало существо, не походившее ни на представителей Расы, ни на кого из обитателей Земли. Эта тварь, как и все остальные пришельцы, представляла собой пульсирующую амебу. Но в отличие от собравшихся в зале монстров, эта имела мутный красноватый оттенок, а все ее тело, подобно шерсти покрывала густая поросль щупалец, чем-то напоминая колышущуюся на ветру траву.

Над ямой висел тяжелый смрад тухлого мяса.

— Прояви хоть капельку уважения, — произнес Димитрий. — Ведь это в некотором роде твоя будущая мать.

Эви всю так и передернуло.

— Эви Ишем, — продолжал предводитель все тем же булькающим речитативом. — Ты наделена талантами, которые представляются нам весьма ценными, если ты согласишься работать на нас.

Эви отвела от него взгляд.

— Вероятно, вы шутите.

Но тварь продолжала гнуть свое. Либо эта амеба не понимала, что говорит Эви, либо ей все было до лампочки.

— Мы нашли здесь не столь уж много туземцев, способных стать полезными для нас, чтобы предложить им то, что мы сейчас предлагаем тебе. Ты действительно нужна нам больше чем псы, что состоят на службе. Ты нужна нам даже больше, чем Димитрий — последний из тех, кто удостоился подобного предложения.

Эви остолбенела.

После всего пережитого ею, после всего того, что эти твари причинили лично ей и ее родной планете, у них еще хватает дерзости предлагать ей…

— Ни за что, — прошептала она. — Ни за что я не стану…

— У тебя нет выбора, — раздался у нее за спиной голос Димитрия.

Амеба продолжала свою речь, не обращая на Эви ни малейшего внимания, словно заучила речь по бумажке.

— Ты присоединишься к нам, нас свяжут неразрывные узы, ты станешь одной из нас. Воссоединись с Матерью!

— Какого дьявола… — Эви заглянула в яму, откуда исходил тошнотворный запах падали.

Студенистый клубок красных щупалец все так же ритмично подрагивал, словно не ведал о происходящем.

— Мать, — шепнул Эви Димитрий. — У Расы явно некоторые трудности с английским, — и он рассмеялся, но в его смехе слышалось плохо скрытая горечь. — Тебя не удивляет, что я все еще хожу на двух ногах после того, как пуля пробила мне горло?

Эви испуганно обернулась к Димитрию. Дуло «Мицубиси» было все еще направлено в ее сторону, а сам Димитрий по-прежнему держался поодаль. Теперь на его лице играла злорадная усмешка.

— Я не прикончил тебя только потому, что с тобой они сделают то же самое, что уже сотворили со мной.

Эви снова перевела взгляд на яму. Председательствующая амеба продолжала свою речь, но Эви теперь слушала только своего конвоира.

— Мать откладывает личинки, — вкрадчиво продолжал тот, словно пытался соблазнить Эви, — откладывает в любую живую ткань. Эти микроскопические личинки проникают к вам в клетки. Поэтому твари сделают все, что в их силах, чтобы вы остались в живых — до тех пор, разумеется, пока не созреет молодая особь.

Эви почувствовала, что ее сейчас вырвет.

— До этого момента, вам практически ничего не угрожает. Я имею в виду огонь, кислоту, удар электротока. Правда, остается пара проблем.

— Каких? — машинально спросила Эви, не в силах оторвать глаз от существа в яме.

Она сфокусировала свой взгляд на гадине, пытаясь рассмотреть всю ее целиком. Теперь Эви было прекрасно видно, что поросль, колышущаяся на спине у твари, в действительности представляла скопище тонких, не толще волоска, трубочек. Каждая трубочка заострялась на конце, напоминая иглу от шприца. Судя по всему, это и были яйцеклады, предназначенные для впрыскивания в носителя сотен микроскопических личинок.

Тысячи таких шприцев, миллионы яиц.

— Первая проблема состоит в том, — продолжал Димитрий, — что вам приходится питаться их пищей, иначе зверьки перемрут, заодно прихватив с собой и вас. Вторая же заключается в том, что вам необходимо будет принимать наркотики-суппресанты, а иначе личинки начнут созревать слишком быстро.

И эта Раса считала себя адептом теории ненасилия!

— Тебе придется обнять мамочку, Ишем, — произнес Димитрий. — Ведь, если ты откажешься работать на Расу, тебя съедят заживо.

Эви охватил гнев, вперемешку со страхом, грозившим вот-вот перейти в панику. Подумать только, ее снова решили использовать. Причем в худшем смысле этого слова. Эви взглянула на «мамочку» и подумала, что ее сейчас, вот-вот, изнасилуют. Она стояла ни жива ни мертва от страха и отвращения, не зная, что же ей предпринять, чтобы защитить себя.

Господи, ну неужели она ничего не придумает? Если бы не этот чертов автомат…

— Скотт Фитцджеральд, — донеслись до нее слова амебы.

Эви подумала, что тварь собралась повторить для профессора все ту же нудную речь. И ошиблась.

— Вы помогли обнаружить четверых наших собратьев. За это приносим вам благодарность. Однако ваша польза для Октала и Расы исчерпана. Мы позволяем Димитрию поступить с вами, как он сочтет нужным.

В адрес Эви прозвучала десятиминутная речь. Фитцджеральду уделили не более десяти секунд. Эви полагала, что в этом заключается некий высший смысл. Снова ее провели вокруг пальца. По всей видимости, Фитцджеральд выдал всех до единого, со всеми потрохами.

Фитцджеральд попятился прочь от ямы. Он разинул рот, но не смог произнести ни единого слова. И остервенело затряс головой.

— Нет! — наконец вырвалось у него. — После всего того… — и тут же осекся, захлебнувшись собственным криком.

Эви повернулась к профессору. Постепенно до нее стало доходить, какие мысли мелькают сейчас в голове Фитцджеральда. Его многолетняя деятельность, казалось, наконец-то достигла высшей точки, и в этот самый момент его выбрасывают за ненадобностью, словно прохудившийся чемодан.

По всей видимости, он жаждал того, что эти твари только что предложили Эви.

Эви, будь у нее такая возможность, охотно поменялась бы с ним местами. А что касается Димитрия — напичкан он этими чертовыми личинками или нет, — все-таки ей стоит рискнуть и вызвать его на поединок.

Фитцджеральд пятился до тех пор, пока не уперся спиной в бетонный конус.

— Я не позволю так со мной обращаться.

Затем он прыжком бросился на Димитрия — такой прыти Эви от него никак не ожидала. Ученый муж еще находился в воздухе, когда Димитрий, развернувшись, выпустил ему в грудь полмагазина, и ученый с глухим ударом упал ничком на гладкий бетонный пол.

Бульканье по периметру зала сделалось еще громче.

Для Эви это послужило сигналом к действию. Ей хватило той секунды, на которую Димитрий отвернулся от нее, чтобы разделаться с Фитцджеральдом. И она рискнула.

Прыжок.

Эви двигалась быстрее, чем Фитцджеральд, быстрее чем Димитрий. Набросившись на охранника сзади, Эви опустила руки ему через голову, пытаясь разорвать цепь наручников о его горло.

Но Димитрий имел прекрасную подготовку. Увидев ее руки, он в считанные секунды прижал к своему горлу дуло «Мицубиси». Запястья Эви наткнулись на твердую преграду короткого автоматного ствола, и от удара ее левое плечо, словно раскаленный клинок, вновь пронзила нестерпимая боль. Согнутым правым локтем Димитрий ударил ее в живот, отчего снова напомнили о себе старые кровоподтеки, оставшиеся после допроса Сукиоты.

Эви резко толкнула его лицом прямо на бетонный конус. Казалось, будто в левом запястье разорвалась бомба: наручники превратились в раскаленные щипцы палача.

Димитрий, отскочив от стены, снова набросился на Эви. Теперь он повернулся к ней лицом, и автомат вырвался из-под ее рук. Рука Эви соскользнула с горла Димитрия, и вместо адамова яблока ее пальцы коснулись затылка противника.

Теперь они оба стояли совсем близко друг к другу, припав к бетонному конусу. Димитрий упирался в Эви коленом, стараясь высвободить ствол автомата.

Эви взглянула вверх, туда, где из верхушки конуса вырывалось метановое пламя. Димитрий перехватил ее взгляд.

— Нет, — произнес он.

Она с силой сдавила ему шею локтями, а пальцами вцепилась в его шевелюру. От напряжения мышцы больной руки пронзила мучительная боль, в глазах потемнело. Эви хотелось либо закричать, либо грохнуться в обморок. Она предпочла первое.

В этот рывок Эви вложила все свои чувства — весь свой гнев, всю свою боль, всю свою силу, которую она только могла выжать из своих сконструированных биоинженерами мускулов. Она почувствовала, как бицепс на ее левой руке готов лопнуть, когда стокилограммовое тело оторвалось от земли. Как только ее руки коснулись венчика метанового пламени, каждый нерв в ее плече словно обнажился. Это означало очередной вывих.

Подбородок Димитрия коснулся носика горелки, и его вопль на мгновение заглушил ее собственный голос.

Эви повисла у противника на шее, опершись обеими руками о края конуса. Языки пламени лизали ему лицо. Его руки отчаянно трепыхались по обеим сторонам горелки.

Он попытался отцепить от себя руки Эви. Сквозь синевато-зеленое пламя ей было видно его лицо, и Эви, словно завороженная, не могла отвести от него глаз. Кожа на лице Димитрия покраснела, почернела и начала таять. Эви закрыла глаза.

Наконец ее противник прекратил сопротивление.

Эви потребовалось около пяти минут, чтобы высвободиться. Она стащила руки через голову Димитрия, причем это оказалось довольно болезненной процедурой — оба предплечья Эви были обожжены с внутренней стороны. От более сильного ожога Эви спасло лишь то обстоятельство, что, пытаясь высвободить руки, она потянула на себя голову Димитрия. Тот уткнулся лицом в горелку, и пламя погасло.

Как только Эви стащила закованные в наручники запястья через голову Димитрия, она тотчас соскользнула с горелки вниз и приземлилась на пятую точку рядом с убитым Фитцджеральдом. Тело Димитрия соскользнуло на пол с обратной стороны конуса.

Помещение наполнилось шипением потухшего метана.

Эви присела, прижимая руки к животу и тяжело дыша. Ее тянуло на рвоту, но в желудке у нее было пусто. Она продолжала сидеть, и единственное, что она ощущала, — это боль в обеих руках. Затем она заставила себя поднять глаза. Представители Расы оставались на своих местах. Они даже не шелохнулись и продолжали пульсировать и булькать, совершенно равнодушные к той небольшой драме, которая только что разыгралась перед ними.

— Эй, вы, вонючие червяки. Вам же это все до фени, признавайтесь.

Предводитель, восседавший на самой верхотуре спирального пандуса, снова заговорил своим занудным загробным тоном:

— Октала не касаются личные взаимоотношения туземцев. Мы оценим по достоинству твою готовность соединиться с Матерью.

Эви поднялась на ноги, прижимая к животу обе руки. Смех вырвался у нее из груди беззвучной икотой.

— Да идите вы…

Эви попятилась прочь от ямы и шипящей горелки.

— Для начала вам придется меня убить. — Она злорадно улыбалась, несмотря на охватывающий ее страх.

Ведь она проигрывала, а проигрывать было никак нельзя.

— Раса не убивает. Это удел низких видов. Она спиной наткнулась на тележку у входа.

На пандусе послышался шорох, пришельцы зашевелились. Обожженные предплечья Эви нещадно горели. Рана на левой руке открылась, и оставляла за собой кровавый след. И все же, несмотря ни на что, ее душил смех: «Офигеть можно».

— Эви Ишем. Ради твоего же собственного блага — соединись с матерью. Ты ранена. Ты умрешь, если не примешь помощь Матери.

Эви перевела взгляд на руку. Да, она потеряла уже целое ведро крови. Через весь зал, от самой горелки, за ней тянулся кровавый след. Эви сжала рану правой рукой, чтобы приостановить кровотечение.

Бульканье раздавалось все громче и громче, а предводитель тем временем продолжал:

— Мы оставляем тебя здесь для принятия решения, поскольку нам необходимо заняться вопросами инфраструктуры.

Одно из существ, располагавшееся ближе всех к краю спирального пандуса, спустилось к Эви. Та посмотрела на пришельца, затем перевела взгляд на горелку в середине зала. Из горелки, со свистом и шипением, вытекал метан.

Неудивительно, что эти червяки так занервничали и засуетились. Помнится, Димитрий говорил, что пламя, в числе немногих других факторов, способно причинить им вред. Теперь же все помещение представляло собой огромную бомбу.

Эви обернулась, чтобы взглянуть на тележку. Электричество было еще одним фактором…

Она подняла ногу и с силой ударила носком ботинка по обшивке тележки. Пластик треснул, обнажив кожух индуктора и провода. Эви нагнулась и обеими руками ухватила по проводу. И хотя провода были изолированными, она все равно поморщилась от боли. Рывок за провод из мотора, находившегося под дном тележки, и что-то, невидимое глазу, не выдержало и оборвалось. Эви приземлилась на мягкое место, зажав в каждой руке по мертвому проводу. И хотя от боли у нее потемнело в глазах, ей каким-то чудом удавалось удержать красный провод на расстоянии от левого. Превозмогая боль, она прохрипела:

— Не шевелиться. Одно движение — и я выпущу наружу из вас весь ваш студень.

Приоткрыв глаза, Эви увидела — существо замерло на месте у края пандуса.

Эви поднялась на ноги. Руки ее тряслись. Из раны в плече хлестала кровь. Теперь Эви была не в состоянии передавить артерию. Левое запястье, к счастью, перестало болеть, хотя Эви пребывала в уверенности, что оно сломано. У Эви было такое ощущение, будто левая ее конечность уснула.

Эви медленно повернулась к другому концу зала. С того места, где она стояла, ей было нетрудно дотянуться до начала пандуса. Если же пришельцам придет в голову прыгать вниз, чтобы укрыться в других частях зала, они, возможно, сумеют улизнуть от нее с обратной стороны тележки. Правда, что-то непохоже, чтобы эти твари были созданы для прыжков.

— Ответ неверен, — сказала Эви председательствующему. — Вторая попытка.

— Без Матери ты умрешь от потери крови.

— Ну, кажется, тебя заело. Раскинь мозгами. Я прихвачу с собой на тот свет всю вашу вонючую братию.

Весь зал, а не один только председатель, что обращался к ней с речью, оцепенел. Бульканье стихло. Щупальца прекратили свой ритмичный танец. Пульсирующие волны угасли.

Теперь в зале слышалось только шипение газа, вытекавшего из погасшей горелки.

— Твое решение не имеет смысла. Погибнуть, когда тебе предоставлены другие возможности…

— Вы уже почти полвека измываетесь над моей бедной планетой. Неужели вам непонятно, что такое отмщение? — Эви с трудом верилось, что она усмехается, глядя на этих червей.

Ее почему-то охватило какое-то пьянящее, головокружительное чувство, а левая рука, наоборот, словно вся онемела.

Позади Эви раздался глухой шлепок. Она обернулась — это один из пришельцев спрыгнул с пандуса. Молчаливому противостоянию наступал конец. С минуты на минуту эти червяки того и гляди ринутся к выходу. Неожиданно под ногами у нее дрогнула земля.

— Что?

Эви обернулась на трубу коридора — ей показалось, будто где-то в глубине подземного лабиринта что-то с грохотом взорвалось или обвалилось. Эви взглянула на пришельца, который только что спрыгнул с пандуса. Вряд ли он сумеет добраться до выхода. Бедняга весь посерел и лишь тихонько подрагивал.

Председатель снова обратился к Эви:

— Мы пересмотрели наше предложение. Отложи провода, и мы обсудим иные решения создавшейся проблемы.

Председатель говорил еле слышно. Он тоже постепенно серел. Собственно говоря, все твари, что располагались почти под самым потолком, на глазах приобретали сероватый оттенок. Пока Эви наблюдала за ними, один мутно-серый пульсирующий конус с пятью щупальцами сжался, словно шарик, из которого выпустили воздух, и, скатившись с края пандуса, ударился на лету о нижний этаж, растолкав при этом в стороны двоих своих таких же посеревших собратьев.

Черт побери, подумала Эви, вполне возможно, это подземелье напоминает этим амебам их родную планету, но, бьюсь об заклад, там у них вряд ли вулканы изрыгают метан.

Помещение наполнилось газом, и пришельцы задыхались. На Эви тоже накатилось головокружение.

Черт, я бы не отказалась от глотка кислорода.

От этой мысли она беззвучно расхохоталась, но вскоре смех перешел в приступ удушья. Однако в следующий момент Эви показалось, будто к запахам серы и аммиака теперь примешивался запах дыма. Интересно, подумала она, неужели она и впрямь слышит в глубине лабиринта треск перестрелки, или же ей это только показалось.

— Мы дадим тебе все, что ты пожелаешь, — гундосил свое председатель. Его псевдогуманоидная форма на глазах превращалась в ком сероватой слизи. — Назови любое желание — и оно твое!

— Верните мне мою жизнь, мою страну, и, самое главное… — Эви запнулась, чтобы перевести дыхание, — я хочу видеть ваши трупы.

— Ишем.

Черт, откуда взялся этот голос?

— Ишем, — снова прозвучало где-то в зале.

Студенистый спикер соскользнул со своего насеста и шлепнулся вниз на пандус. Эви обвела взглядом комнату, и первое, что бросилось ей в глаза, — это падающие без чувств пришельцы. Неожиданно ей показалось, что труп Димитрия зашевелился.

— О, черт.

Судя по всему, Димитрий не утратил способности различать звуки — его почерневший череп повернулся в сторону Эви. На нее смотрели пустые глазницы. Руки Димитрия ощупывали пол вокруг него.

— Убью тебя, — слова эти прозвучали, как стон.

Нет, невозможно, чтобы он остался жив. Его лицо сгорело целиком. Несмотря на это, Димитрий стоял сейчас на четвереньках, ощупывая пол вокруг себя. Его правая рука коснулась «Мицубиси». Эви посмотрела на автомат, затем на метановую горелку, затем на серых задыхающихся пришельцев и, выронив провода, бросилась наутек.

Она пробежала по коридору около двадцати метров, когда неожиданно до нее дошло, что, если личинки «матери» проникли во все клетки Димитрия, то, чтобы его убить, недостаточно просто сжечь ему лицо. Необходимо полное уничтожение. Тридцать метров дальше по коридору, и Эви могла поклясться, что действительно слышит где-то впереди треск автоматной очереди. Еще сорок метров — и перестрелка уже раздавалась у нее за спиной.

В следующее мгновение Эви ощутила, как ноги ее отрываются от земли, — это прокатилась взрывная волна. Затем язык мощного пламени подбросил ее к потолку. Последняя ясная мысль, посетившая ее, была хорошо знакома: «Ненавижу взрывчатку».

ГЛАВА 23

Эви проснулась на больничной койке. На протяжении нескольких дней ее пичкали наркотиками, и она пребывала где-то на самом краю сознания. К тому времени когда к ней в полной мере вернулась способность воспринимать окружающий мир, Эви провела в госпитале не меньше недели.

Это место явно представляло собой одно из «гнездышек» Агентства, которые Эви чуяла за версту. Палата была рассчитана на одного, окон не было, и, как убедилась Эви, как только смогла подняться на ноги, находилась под замком. Никакого видеокома. Из посторонних Эви навещали только врачи и сестры, но никто из них не заговаривал с ней.

«Из огня да в полымя, — подумала Эви. — Но куда конкретно можно попасть из огня?»

Вопрос не из легких.

Кто-то сумел добраться до нее не позднее чем через пять минут после взрыва, иначе она скончалась бы от потери крови. Судя по всему, этот кто-то — Агентство.

Вначале состояние Эви было поистине плачевным, но времени на выздоровление у нее предостаточно. Одно преимущество закрытого госпиталя — врачи, работающие на Агентство, лучше гражданских лекарей разбирались в искусственно сконструированных внутренностях — даже несмотря на то что притворялись, будто не понимают по-английски…

Или по-испански…

Или по-арабски…

Вообще, на каком бы языке она с ними ни заговаривала.

По крайней мере, теперь у нее было вдоволь времени, чтобы все хорошенько обдумать. Но мысли приносили с собой половодье смешанных чувств. С одной стороны, раньше Эви была готова отдать все на свете, чтобы увидеть конец пришельцев. Как бы там ни было, ей это удалось, и она даже осталась жива.

С другой стороны, лавры явно пожинало Агентство — увы, Эви это было хорошо знакомо, — не говоря уже о том, что фактически она все еще числилась в предателях.

А кроме того — пленницей Агентства.

Эви не давала покоя одна мысль, зачем вообще им понадобилось «ремонтировать» ее, если затем ее все равно потихоньку уберут.

И чем дольше она размышляла над этим во время своего затянувшегося выздоровления, тем сильнее сомневалась в том, что Агентство выдаст свое присутствие. Так оно даже удобней — пусть они и спасли ей жизнь. У Эви возникло неприятное чувство, что ею снова попользовались.

Когда же кости ее срослись и Эви, наконец, встала на ноги, к ней явился посетитель, подтвердивший худшие из ее опасений.

Эви как раз делала пятидесятое отжимание — кстати, отдавая себе отчет, что вздумай она заниматься чем-то таким, что причинило бы вред ее здоровью, как врачи молча вошли бы в палату и положили этому конец. Эви уже давно поняла, что даже туалет находится под их неусыпным контролем. Дверь открылась. Но вместо врача или сестры в палату вошла Сукиота.

У Эви на языке вертелся вопрос, почему ее оставили в живых.

Она прекратила свои отжимания, выпрямилась, опираясь на костыль, и бросила в лицо Сукиоте:

— Кто-то наверняка успел ко мне, не позднее, чем через пять минут, а иначе бы мне конец. Я и так потеряла слишком много крови.

Сукиота покачала головой. На ней был надет один лишь невыразительный бесполый костюм, а знаком отличия служила пристегнутая к лацкану магнитная карточка.

— Мы успели к тебе через тридцать секунд, если вести отсчет от взрыва.

Эви покачала головой, слегка обрадованная, что ей наконец-то есть с кем перемолвиться словом. Честно говоря, она ожидала, что Сукиота, как и врачи, будет играть с ней в молчанку.

— И что теперь? Я что, под арестом? Теперь, после того как меня слегка подлатали, должна ли я понимать, что меня снова упекут куда-нибудь подальше?

Сукиота улыбнулась.

— Собственно говоря, я пришла поблагодарить тебя.

— Что?

Улыбка Сукиоты была какой-то сюрреальной, словно Эви смотрела в кривое зеркало. Господи, физически они, можно сказать, близнецы. Эви стало несколько грустно от того, что улыбка Сукиоты, должно быть, напоминает ее собственную.

— С твоей помощью моему подразделению наконец-то удалось расковырять «Ниоги». Я пыталась добиться разрешения взяться за них с тех самых пор, как стала раскапывать этих афганов.

Эви покачала головой. Ей не нравилось, какой оборот принимает ее разговор с Сукиотой.

— Помнится, в прошлый раз ты бросила мне в лицо такие обвинения как «предательница».

Сукиота продолжала улыбаться. Она вытащила из кармана пакетик для сбора улик и принялась перебрасывать его с руки на руку.

— Предположим. Не располагай я кое-какими связями, Агентство наверняка сочло бы тебя одной из участников заговора. Мозговой Центр на случай внутреннего кризиса, как вы себя называли. Мы покончили с этим дерьмом еще пару недель назад.

До Эви дошло, что она провела в больнице уже уйму времени.

— Со всеми?

— Сейчас мы проверяли архивы, но как мне кажется, нам удалось проследить всех, за исключением одного. Из тех, кого ты нам указала, Фрей, Габриэль и Дэвидсон сыграли в ящик, от Фитцджеральда остались одни угольки, Хофштадтера пришлось отправить в палату интенсивной терапии с последней стадией сердечного приступа, и теперь бедняга все никак не может очухаться. Он находится двумя этажами ниже.

— А Прайс?

— Именно его мы пока не досчитываемся.

Сукиота продолжала улыбаться, и это начинало раздражать Эви.

— Так, значит, ты подставила меня?

Сукиота подбросила вверх мешочек для сбора улик, проследив глазами за его полетом.

— Ты мне тоже порядком нагадила, — она поймала пакет и снова подбросила. — Но ты мне нужна. И ты сделала свое дело.

— Так значит тот случай в метро…

Сукиота пожала плечами и поймала пакет.

— Ах! Я так и знала, все-таки меня подставили!

— Все равно ты бы сделала то, что ты сделала. Я поняла, что для меня это единственный шанс с твоей помощью приблизиться к заветной цели.

— К черту, — закричала Эви. — Тебе давно было известно об этой «Ниоги». Да если бы ты захотела, то в любую минуту могла ворваться туда, без всякой моей помощи.

— Можно подумать, Ишем, что ты ничего не понимаешь. Федералы предоставляют Агентству широкое поле деятельности, если речь идет о сугубо внутренних делах, а в случае с «Ниоги» мы имели дело с корпорацией, пользующейся поддержкой большинства конгрессменов и правительственных чиновников. Как, по-твоему, я могла получить их согласие?

— Но ты же все равно попала внутрь башни.

— После тебя…

— Что?

Сукиота рассмеялась.

— Я же сказала, мне пришлось пойти ради тебя на кое-какие хитрости. Перед тем как выпустить тебя, я восстановила в Агентстве твое личное дело.

Эви вытаращила глаза.

— А когда дело касается действующего агента-оперативника, то в силу вступают особые правила.

— Значит, ты использовала меня в качестве предлога?

Сукиота кивнула.

— А после всего, что мы предприняли, было бы просто непозволительно бросить тебя на произвол судьбы. Признайся, получилось бы несколько некрасиво.

Внезапно до Эви дошло, что круг замкнулся. Она снова вернулась к тому, с чего начала — с винтика в механизме Агентства. И снова, впрочем, как и всегда, у Эви не было выбора.

Эви вздохнула. Должно быть, она просто чертовски устала, у нее не оставалось сил даже на то, чтобы разозлиться. Теперь на смену эмоциям пришла полная отрешенность.

— А что пришельцы? — вяло поинтересовалась она.

— Я бы сказала, что нам еще предстоит во всем хорошо разобраться. Федералы сейчас прочесывают каждый сантиметр комплекса ВАБТИ, здание возле Колумбийского университета и лабиринты под самой «Ниоги». Нам удалось захватить нескольких пришельцев… — казалось, что Сукиоте это словечко было явно не по душе.

— На этот раз в деле замешано порядочно народу и фирм, так что скандал вряд ли удастся замять, — Сукиота покачала головой. — И Агентство привлекло буквально всех — от комиссии по биологическому законодательству и НАСА до военной разведки и департамента внутренних дел, чтобы сообща разобраться в этой проблеме. Впрочем, у нас хватает и других проблем.

— Каких, например? — Можно подумать, что с них недостаточно пришельцев. Интересно, какие еще проблемы могут перевесить по значимости эту? Что там еще на уме Агентства?

— Тебе ли не знать. Ведь все это время на тебе был миниатюрный передатчик: радиосвязь и, даже когда позволяли обстоятельства, видео…

До Эви начало доходить, к чему клонит Сукиота.

Бронкс.

Моро с их военными приготовлениями. Эви, можно сказать, сама того не ведая, отдала их Агентству на блюдечке с голубой каемочкой.