Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию)

      Ты помнишь, как все начиналось:
      царство за три куска мыла
      Был исторический день 10 июля 1989 года.
      Началось, как всегда, с чепухи. Еды в магазинах нет, так ее и в Москве тогда не было. Дефицит разный, то, се. Норму выдачи портянок тогда урезали, ну это вся страна помнит. Но обидней всего оказалось, что три месяца обещали выдать мыло, и опять не дают! А в продаже его тоже, если помните, не было. Шахта Шевякова. Звено Валеры Кокорина - он главный заводила - выехало из шахты и стоит все черное, обсыпанное угольной подземной пылью, и не хочет немытое домой идти.
      - Доколе! - Ну и так далее в том же духе. Тут бы выйти завхозу и рявкнуть:
      - Чего разорались, мать вашу!
      И выдать им три куска хозяйственного мыла - на 12 человек как раз, куски здоровенные. Помылись бы ребята и пошли домой пиво пить и, как настоящие интеллигенты, по кухням показывать власти кукиш в кармане.
      Но вот не нашлось же этого вонючего мыла, которое варят не из собачьих ли гнилых костей?! И рухнула империя. Знали бы на Старой площади, прислали бы мыла с фельдъегерем, спецрейсом.
      Тут важно заметить, что взрыва не было. Ситуация довольно долго развивалась так неспешно и лениво, что могла разрядиться простой доверительной беседой.
      Вот шахтеры объявили забастовку, но сами остались тихо сидеть на шахте и для выяснения обстановки послали в город разведку. Разведчики, в робах и касках, просочились к горкому партии (если помните, тогда одна была) и робко выглядывали из-за угла. Тут завхоза было уже мало, но сержант милиции вполне бы справился.
      - Кто такие? Ну-ка документы! Пройдемте со мной...
      Может, и рассосалось бы.
      Но никто их не погнал, и разведчики послали гонца на шахту за братвой. А сами до подхода основных сил прятались по кустам вокруг горкома.
      Дальше - громкий митинг. С соседних шахт подъезжали посмотреть: будут бить или нет? Поскольку не били, площадь быстро заполнилась вся.
      - Жим-жим был сильный, можешь не сомневаться, - вспоминают горячие деньки очевидцы. - Так и ждали, что Новосибирская дивизия внутренних войск подойдет. Горбачев-то применял ведь войска. В Алма-Ате, например, в Тбилиси, так? Мог и нас саперными лопатками...
      Местное радио писало митинг на кассеты в режиме нон-стоп. Так переодетые кагэбэшники приходили переписывать особо понравившиеся выступления.
      А на следующий день и Прокопьевск стал, а дальше и весь Кузбасс, и стало ясно, что на всех-то милиции не хватит.
      Страх пропал.
      Момент был утерян навсегда.
      А что Валерий Кокорин, этот кузбасский Кон-Бендитт? Раздает ли обильно интервью с комментариями? Ходит ли на встречи с пионерами в качестве живого ветерана революции? Нет... Давно уж он уехал из Кузбасса в алтайское село, там у него пасека и скотина. И огород. Похоже на римского императора Диоклетиана, который удалился от власти и суеты, чтоб выращивать капусту. Ну вот, он иногда заезжает в Междуреченск и жалуется:
      - Я на Алтае молчу, что был инициатором забастовки, а то побьют... Да и сам я как-то по-другому видел развитие событий. Я сам не ожидал, что так повернется...
      И прочие революционеры куда-то делись. Одного тогда сразу выбрали депутатом в Москву, уж срок давно вышел, а он все не едет домой. Ребята на него обижаются. Еще один в Москве в профсоюзах, в люди вышел и живет своей жизнью. В бизнес, конечно, некоторые подались. "Кто-то купился, кто-то спился", - рассказывают местные. Ну, а иные и вовсе крякнули (шахтерское словечко для обозначения ухода в мир иной).
      А какие были митинги! Как касками стучали! Как на министров орали, а то и вовсе на самого Слюнькова из ЦК! Большой, кстати, был человек.
      Трибуна как раз напротив горкома (там сейчас суд), там принимали демонстрации трудящихся.
      Вообще интересная была забастовка.
      Езжайте попейте с шахтерами самогонки, они вам расскажут популярную версию: забастовку устроило КГБ, чтоб свалить Горбачева. Смешно? Поднимите материалы пленума обкома КПСС (не забыли еще, что это?).
      Там черным по белому написано:
      "Угольная промышленность Кузбасса на грани остановки из-за громадных остатков угля на складах".
      Запаса было 12 миллионов тонн - столько весь Кузбасс добывал за месяц! Железная дорога не в состоянии была это вывезти, хотя ее никто тогда не перекрывал. Да и некуда было везти. Госзаказ ведь был только на треть добычи. Продать излишки? Ага, и сесть к теневикам в камеру. Бизнес ведь был делом подсудным. Себестоимость вдвое выше оптовой цены, ну и прочий бред. А уголь, он не может лежать бесконечно - начинает потихоньку гореть... То есть забастовка была единственным способом избежать страшного кризиса. Промедление было смерти подобно. Немедленно остановить шахты и чем-то занять, развлечь шахтеров! Другого выхода просто не было.
      И кто-то на этот выход указал.
      Может, это был начальник КГБ Крючков. А может, простой снабженец, который украл ящик казенного мыла.
      Не думайте про мыло свысока. На архивных пленках сохранился счастливый голос министра угольной промышленности Щадова, который выходил к шахтерам на площадь после телефонных звонков в ЦК и объявлял радостные новости:
      - Москва разрешила увеличить норму выдачи мыла!
      - Ура-а-а! - отвечала не менее счастливая площадь.
      Потом опять министр выходит:
      - Дефициту пришлют вам!
      А после, заметьте, на стену вешается ружье, в 89-м. Его вешает один железнодорожник, который для этого залезает на трибуну:
      - Я хочу, чтоб вы знали: мы можем не только станцию, но и всю дорогу остановить!
      - На надо! - орали шахтеры - тогда.
      - Вот и я думаю, не надо, - соглашается железнодорожник и уходит. - Но вы на всякий случай знайте, что мы с вами.
      Момент очень важный. Тут мы видим, что вдумчивые аналитики сделали вывод и технологию раскола рабочего движения освоили. Сделали это так: подняли железнодорожный тариф за перевозку угля. Какая уж теперь дружба и солидарность! Возить уголь - шахтерам разорительно, один убыток...
      Причем, заметьте, тариф касается только русского угля. А польский можно везти по дешевке. Как это изящно! Получается: ну-ну, бастуйте. На свою голову. А мы полякам денег дадим.
      Ну хотя бы ради этого стоило же в 89-м дать секретное указание насчет учебно-боевой забастовки? Не один же я в архивах копался...
      Вот еще любопытный архивный матерьяльчик. Он про шахтерскую мечту о близком счастье. Которое добывалось одним росчерком кремлевского пера.
      "Союз не может прокормить Кузбасс в обмен на его уголь и металл... дайте нам хотя бы 15 - 20 процентов этого угля и металла, то есть госзаказ порядка 80 - 85 процентов. И мы обменяем хоть на что-то этот металл и уголь - и у нас в Союзе, и за рубежом. Нам построят и школы, и больницы, и дворцы спорта..." Наивный народ шахтеры, да? Только это не пролетарий выступал, а настоящий ученый - проректор одного сибирского вуза.
      Вслед за мылом дали еды. То есть в Кузбасс стали привозить, например, колбасы столько, что ее стало можно купить! Прийти в магазин, а там свободно лежит колбаса! Чудо!
      И это чудо легко совершили коммунисты.
      Правда, один ящик колбасы оказался тухлый, его притащили и выставили на трибуну - жалко, Слюньков к тому времени ушел.
      Бастовали две недели. К концу стачки завалы на складах упали до 8 миллионов тонн, спокойно можно было еще пару недель побастовать... Но пора и честь знать, и рабочих сильно баловать не хотелось. Похоже, кто-то невидимый дал команду кончать забастовку - и это было исполнено.
      "Люблю бастовать!"
      - Мы тогда не то чтоб революцию делали, в 89-м, а просто понравилось не ходить на работу. Экзотика! И в магазины сразу привезли консервы - болгарские, перец с курицей. Вкусные, мы помногу набирали! - Многим весело вспоминать те дни. Правда, в газетах как-то по-другому тогда про это писали: воспевали сознательность, честь и демократизацию.
      - Я тогда, конечно, ходил на площадь, мы там сидели, курили, лежали в кустах. Там митинги проводили другие люди, - рассказывает молодой шахтер Коля Петухов, который тогда был на Шевякова, а сейчас еще лучше устроился. Верхушка там была 5, ну 10 человек. А мы - просто... Мы требования поняли, что это хорошо. Они все выполнили. Льготы стали платить. Был один месяц отпуск, а теперь два. Стихия! Мы получили пользу от революции. И пользуемся благами. И власть встряхнулась. Нам стали все слать.
      - Что?
      А дальше, прошу внимания, ключевая фраза:
      - Я был сытый и мылся мылом.
      Вы отдаете себе отчет в том, какой представлялась хорошая жизнь в 89-м году самым отчаянным революционерам? Но все изменилось неузнаваемо, и Коля рассказывает дальше:
      - Самое главное - бартер тогда начался! Говорили: вот нам разрешили продать партию угля, мы продали и вам начисляем столько-то. По 2000 долларов в год безналом начисляли! - У Коли от роскошного воспоминания делается счастливое лицо. - А телевизор, например, стоил 300. И так - три года! Все шахты только про это и говорили. Пожили! 3 телевизора я получил, холодильник. Продавал, менял на мебель, на магнитофон, ботинки, куртки, кроссовки. Телевизоры меняли на гаражи и машины... Это котировалось.
      А потом... Государство ввело, что ли, налог на доллары, на бартер. Это стало дорого. И за это время в магазинах появились товары. И постепенно стало как теперь... А бастовать что - я вообще люблю бастовать...
      Как тушили революционный пожар
      Счастливая жизнь кончилась в 92-м. И началась очень несчастливая, особенно на шахте Шевякова.
      - В шестой лаве все началось. Там были сложные горно-геологические условия, пласт вздыбленный. Шли медленно, заработка не было, - продолжает Коля. - Газу было много. Директор даже разрешал, если была особенная загазованность, раньше выезжать на поверхность.
      Ну и вот 1 декабря 92-го - взрыв. Накопился метан, а там малейшая искра и все. Пласт шипел всегда, газовый это пласт. Ну что, это обычный наш труд, все об этом говорят, знают, но на работу ходят. Обычное явление. Не знаешь, вернешься ли домой после смены живой. Тяжело, конечно, но я привык и ничего тяжелого не вижу. Потом еще было несколько взрывов, один за другим. А после взрыва туда сосет воздух и горит уголь. Тогда мощно горело! А там 25 человек завалило. Думали, может, они живые. Людей пытались достать. Сказали - если пробьете выработку к людям, по 5 тыщ дадим. И талоны тогда давали на колбасу, потому что опасно. Мы ж тоже рисковали, могли в любое время наткнуться на огонь, и все, тогда б и нам конец. 38 метров пробили за неделю! Это много. Пробили - а там завал и перемычка бетонная, ее давно поставили, когда в верхней лаве в прошлый раз пожар был. Все зря оказалось - спасти людей не удалось. Но деньги, как обещали, нам все равно дали.
      А лаву затопить пришлось. Залили лаву водой.
      "Даже у пиратов была демократия, а у нас?"
      Поселок закрытой шахты Шевякова. Там, куда же их девать, живут люди. В бараках и трехэтажных развалюхах. Дворы как после бомбежки, это смахивает на Грозный: все перерыто. К выборам Ельцина в 96-м обещали провести водопровод взамен сгнившего, даже двор перекопали, но после второго тура все бросили и ушли.
      Вид у жильцов сильно поношенный, беззубый и в целом брошенный - словом, типичные русские пенсионеры. Я разговариваю с ними. Сюжет один: на подземную пенсию с надбавкой - всего 176 советских рублей - жили счастливо. А теперь хватает только на скромную еду и галоши. К родне и родным могилкам даже в соседнюю область съездить невозможно. Ельцина как ругают! Я здесь даже стесняюсь цитировать, несмотря на грубое шахтерское воспитание.
      - Мы не тупые, газеты читаем! Козленок наши деньги за границу увез, а Черномырдин знал... Почему все идет в Москву, все поезда, алмазы, деньги? Все вы там в Москве заодно, одна шайка...
      И приговор:
      - Вы в 2000 году можете к выборам не готовиться! - предупреждает одна несчастная бабушка, дай ей Бог дожить до тех выборов.
      - Ну а польза есть вам хоть какая от революции?
      На этот вопрос даже обижались.
      Только одна женщина, Зинаида Ванеева, - она работала породовыборщицей - с транспортера, по которому подают уголь, на ходу выхватывала куски породы сказала:
      - Я не жалею, что были забастовки. Не жили мы при старой власти хорошо. 50 рублей давали в получку, вот и крутись. Коммунисты тоже воровали, но втихаря. А теперешние открыто. У нас хлеб есть. А у людей и хлеба нет, как же жить? А, все равно помирать.
      Николай Земцев, тоже старый шахтер, спорит:
      - При чем тут Кокорин! Забастовку у нас организовал Ельцин. Он сам вида не подал, но мы же знаем - если б не он, ничего б не было. А я этим шахтерам, дуракам, напомнил теперь - ну что, выбрали себе президента?! Да он же никуда не годится!
      Реплика со стороны:
      - Ты если б эти слова раньше сказал, тебе б Севера было мало.
      Это его одернул сосед, который назвался Мишей.
      - Я шофером 17 лет, одного директора шахты возил, другого. Я ничего против не имею.
      - Против чего?
      - Не имею против. Я так понимаю, как они сообразили на это, на забастовку, значит, надо было. А сам я не сторонник.
      - Вот вы, Миша, не сторонник, а СССР развалили!
      - Я ж на площади не был. Но и в магазинах же не было ничего. А хотелось колбасы, как ее, варено-бумажной...
      Еще я спросил старого шахтера Николая Архипова, что он думает о жизни. Он ответил:
      - Так рабочий, ну что он может думать? - и посмотрел на меня с укоризной.
      Лаврентий Глухов на пенсии, а был на Шевякова. Он такой удивительный человек, что за рюмкой знаете на что жаловался? Что имущество шахтное покорежили и растащили. Он сходил посмотреть и страшно расстроился. Это его больше взволновало, чем бедность.
      - Ведь началось тогда как? - дает он свою версию. - У Кокорина звено собралось горластое. А, задаете слишком много вопросов? Ну-ка сходите в здравпункт подышите, вы, значит, точно выпивши. А обидно, и звено отказалось дышать. И у них за это забрали премию, она была 40 процентов. И с другими звеньями договорились. И как раз мыло кончилось на шахте.
      Дальше известно... Но из шахтеров никто не понял этого всего, реформа, или как ее назвать.
      При коммунистах это мы, дураки, которые в шахте работали в низовых (!) организациях, так и остались придурками. Все наши шахты строились зеками и для зеков же и рассчитывались на бесплатный труд. Но система помягчела и не стала так сильно сажать. Ну и мы там стали работать... А там и радио перестали глушить, люди узнали, сколько добывают в других местах.
      Вот я читаю "Одиссею капитана Блада". Так даже у пиратов 500 лет назад была демократия, а у нас? Раньше можно был директора шахты как хочешь ругать на партсобрании. А теперь мастеру скажи слово, а он тебя и уволит. Все. Все были уверены в жизни. А сейчас этого ни у кого нет, даже у новых русских - не знают, не застрелят ли до вечера.
      Шахтеры бывают богатыми и счастливыми
      Как, например, Анатолий Петухов. Брат Коли, того, который бастовать любит. Трезвый, рассудительный, спокойный человек. Он работал на Шевякова, но уже четыре года на знаменитой и богатой шахте "Распадская", сокращенно ее тут называют - "Распад" (и вовсе не в честь Советского Союза).
      - Забастовка 89-го? Были же предпосылки! Мы знали, что город Рига получал больше финансов, чем весь Кузбасс. Конфет не было, молока, а хотелось же детям. Но при любом бунте ведь всегда что всплывает? То-то и оно...
      - А не боялись, что КГБ придет и всех разгонит?
      - Да ну! Все ж чувствовали, что власть ослабла. Партбилеты тогда выкидывали, и ничего за это не было... Шахтеры тогда ходили по городу и проверяли холодильники у партийных работников. А там ничего интересного, засохшая селедка. Ну и перестали.
      - А сейчас не пробовали холодильники проверить?
      - Ты что! Сейчас же диктатура! А тогда был социализм.
      - Какая именно диктатура, разная же бывает?
      - Диктатура анархии. Диктатура! Раньше один мент ходил без пистолета, а теперь вон как, с автоматами и бронетранспортерами...
      - Ну а Кокорин, вождь революции?
      - Как можно Кокорина назвать умным, если уже к осени 89-го его кинули, как последнего пацана? Ему же дали "Шарп", телевизор (ну, всем тогда давали). А потом на совещании каком-то в Новокузнецке еще один дают. А тут его уже ждут, встречают - а, ты за два телевизора продался!
      - Вы в 89-м на площади были. А летом 98-го ходили дорогу перекрывать?
      - Не. Я огород сажал. Я прилично зарабатываю, 3 миллиона (до деноминации). И почти без задержки - всего месяц.
      И тут же отец братьев-шахтеров, основатель династии Иван Денисович. В 78-м ушел на пенсию и с тех пор на огороде.
      На вопрос о жизни отвечает:
      - Нормально вроде.
      Соседи-пенсионеры загалдели:
      - Ты что, не говори "нормально"! Тебе что, жалко ужасу напустить? Эх ты...
      Он уточняет:
      - Штанов, правда, не купишь, но на жратву же хватает... Шахтеры, их трудный труд, а ни черта не плотют.
      Любимый шахтерский политик
      Ну это все так, разговоры. Знаете, один то сказал, другой это, ну и что? А вот чье мнение дорогого стоит, вот кто самый главный эксперт по междуреченской революции: Щербаков Сергей. Он в этой революции побывал на обеих сторонах баррикады, да так, что и там, и тут все его уважают. И тогда он был очень заметным и важным человеком, и сейчас при деле - на выборах в мэры взял 80 процентов голосов.
      Щербаков был сначала шахтером и получил орден. Еще он кандидат в мастера спорта по боксу. А летом того самого, 89-го, был вторым секретарем Междуреченского горкома КПСС.
      - Почему партия не хочет с нами разговаривать? Что ж она спряталась за шторами? - орали смелые митингующие.
      Щербаков вышел на площадь, но к трибуне его не пускали. Однако он пробился. И стал разговаривать с рабочими.
      - Страшновато было на площадь выходить. Но пошел как-то. Я говорил простые вещи: предложил штаб, цивилизованно разбираться, а не орать на митинге. И чтоб решить, чего мы хотим. Сначала требовали колбасы, и мыла, и портянок. Но я им объяснил, что надо серьезней требования ставить...
      После Щербаков поступил в ВПШ и там защитил диплом по теме "Забастовка". ВПШ, правда, по ходу учебы раза три переименовывали, но суть оставалась та же.
      - Шахтеры привели к власти Ельцина и всю его команду. Но шахтеры им забыты... Угольная промышленность уничтожена. Государство выбило своих производителей с зарубежных рынков. У нас снизили добычу на 40 миллионов тонн, а Китай увеличил ее на 200 миллионов. А кто получил выгоду - так это директорский корпус! Ельцин позволил им торговать и лично наживаться. В городе нет ни одного предприятия, где хозяин - коллектив. А ведь именно такая задача была у революции!
      Да... Германия после войны за 5 лет встала из руин, а мы с 85-го на месте топчемся. И все хуже и хуже. Я ж вижу, у меня город...
      Похороны шахты
      Анатолий Мальцев - директор закрывающейся шахты имени Шевякова.
      Что он может думать о революции? Да ничего хорошего. Из-за шахтеров Советский Союз развалился, и Мальцеву пришлось фактически бежать из иностранного Казахстана, где он добывал для обороны уран. Он когда тут начал работать, так еще думали революционеров выкопать, достать из-под земли и похоронить по-человечески. Даже посчитали, во что это встанет: 16,5 миллиона рублей в ценах 92-го года. Поделить на 23, так больше 700 тыщ выйдет на брата, то есть 5 тысяч долларов. Решили, что дорого, и не стали выкапывать...
      А вся та авария, считает Мальцев, от революции и случилась, больше не от чего:
      - Они перестали думать, как работать, и осталось желание что-то требовать, ну и дисциплина упала...
      - Ага, империя рухнула по причине ослабления дисциплины. Ладно!
      Он думает.
      - Да... Мне иногда кажется, не зря шахту закрыли, не зря... Это было - как месть. И от страха. И чтоб другим неповадно было.
      - Так это что, карательная операция?
      - Карательная операция? Похоже...
      Шахта уничтожена. Ее, если можно так выразиться, сровняли с землей. Пусто, голо, мертво. Тут и там перевернутые ржавые вагонетки, в какие обычно грузят уголь под землей. А одна такая - ее-то достали из-под земли, это дешево, дешевле, чем людей доставать, - стоит на сопке, на братской могиле. Это как бы надгробная плита. На ней такие слова: "Вы недодали - мы додадим!" И подпись разборчиво: "Шахтеры Кузбасса".
      Додадут? Нет - поздно... Революция кончилась.
      Поезд ушел.
      ГЛАВА 2
      Фермеры
      Отечественному производителю хорошо - нам плохо
      "Спасибо за кризис!" - говорят 250 тысяч российских фермеров
      - За удачный 98-й год, и чтоб следующий был не хуже! - Таким тостом дмитровский фермер Валерий Соловьев и его друзья подводили итоги года.
      В формулировке посторонний может найти много непонятного. Например, на момент тоста - осень 98-го - год ведь еще не кончился! Но это в городе; а в деревне уж все с годом ясно, когда урожай почти весь собран.
      Год хороший - постойте, а кризис?!
      - Это в московской тусовке кризис, у трейдеров различных, - отвечали фермеры.
      - Доллар взлетел?
      - А мы и не видали отродясь никакого доллара, - говорят они, делая честные глаза.
      Фермеры хотят убедить нас, что к доллару относятся с тем же холодным равнодушием, как вы к монгольскому тугрику.
      - А деньги же в банках у всех пропали?!
      - Так у нормального человека деньги не в банке протухают, а в производство идут - в семена, в племенной скот, в технику, в постройки и даже дороги. Трактор, он что 15 августа, что 18-го - он все тот же. С ним никакой девальвации не случилось. А надои, посевные площади и урожаи даже выросли.
      Нормальные люди полагают, что следующий год будет для них еще лучше, от кризиса неизбежна польза: у них начнут покупать дешевое парное мясо made in Подмосковье, раз уж не хватает денег на дорогое, мороженое, из Новой Зеландии.
      В этом увлекательном застолье, которое городскому жителю кажется театром абсурда, были и мы с главным начальником фермеров России, президентом АККОР Владимиром Башмачниковым. В разгар кризиса он выехал на места. Предводитель сельских частников прибыл в Дмитровский район со свитой, на джипе, в импортном плаще, с "моторолой", которая жалобно попискивала севшей батарейкой. Угрюмые фермеры дожидались на казенной парковке "администрации" (страна завалена жуткими названиями) возле своих "Нив", тесных и ненадежных, которые жрут прорву бензина. Лица у них были замученные, как у прежних председателей непередовых колхозов. Фермеры с подчеркнутым радушием обращались к Башмачникову, и всячески его благодарили за ранее уже проявленную заботу, и просили о новой, и улыбались беззубыми ртами. Они стояли, сутулые от тяжелого физического труда, и пребывали в радостном волнении - вот внимание-то какое! Уж я не могу припомнить, кланялись они или нет. Московский гость улыбался в ответ, называл их молодцами, как Суворов какой-нибудь, и поощрял рассказами про то, как замечательно живут их коллеги в Новой Зеландии, куда он ездил учиться заботе о крестьянах; стало быть, и наши, гляди, заживут! Так просвещенный барин, положительный персонаж, отечески наставлял своих крестьян и хвалил перед ними аглицкие аграрные нововведения...
      Большевики всегда панически боялись фермеров. Они до сих пор вздрагивают при упоминании "кулацкого обреза" - родного брата "ковбойского кольта". Эти инструменты применялись для защиты своей земли. Один стал оружием победы, другой сняли с убитого - как класс - русского фермера. Американский собрат русского кулака выжил, потому что родная власть не додумалась слать на него регулярные войска с заокеанским аналогом Тухачевского. И вот теперь он пашет за двоих и шлет нам пшеницу, кукурузу, мясо, виски, а также дает якобы взаймы зеленые бумажки, чтоб нам было чем уплатить. Последнее - ради соблюдения приличий: мы ж не Африка и не Советский Союз в перестройку, чтоб нам в открытую слать гуманитарную помощь даром.
      Перед выездом в народную гущу мы с фермерами сделали визит главе Дмитровского района Валерию Гаврилову, большому любителю фермеров. Он полностью на стороне местного производителя:
      - Импортное мясо! С ним все ясно, это идеологическая диверсия. Сейчас везут с Запада дешевое, а когда наши разорятся и у нас все развалится, Запад цены и поднимет - это ж простая вещь...
      Вот мы можем производить вдвое больше овощей и картошки, но кому это надо? Никому. Госдума начинает выглядеть - извините, при дамах скажу - проституткой.
      Гаврилов занимает очень выгодную для наблюдений позицию: как начальник, он уже владеет информацией и знает цену власти, но при этом еще в состоянии с невысокой своей районной высоты разглядеть отдельного человека и даже дойти до него по говну в резиновых сапогах. И вот что Гаврилова в кризисе поразило - он ведь, в отличие от фермера, отвечает не только за себя и не может заниматься только производством, на нем же еще сирые и убогие висят, от которых государство отказалось и бросило на него:
      - Сколько лет мы просили своих безработных помочь на уборке урожая! Хохлы и молдаване по 3 миллиона рублей (старыми) получали, а наши не шли. А теперь у нас каждое утро толпа перед конторой, захотели наши работать...
      У меня мороз пошел по коже: русские захотели работать! Позабыв про духовность и вечные вопросы! Неужели действительно все так плохо? Что ж дальше-то будет...
      Эта позиция Гаврилова - когда верхи уже доступны, а низы еще видны и понятны - редкая: обычно что-то одно. И потому его особенно интересно расспрашивать.
      - Вот у нас два полюса. На одном отец семейства, который своим детям не объявит дефолт, он их обязан кормить, и точка. На другом - наш непутевый президент, который ни за что не отвечает. Вот вы в районе еще беспокоитесь за своих безработных. А где ответственность кончается? Вон, если выше глянуть, там - что?
      - Я, пожалуй, последний уровень, на котором есть ответственность. А дальше уже мрак... - Подумав немного, он уточняет: - Ну в области еще полутьма, она еще помогает российский заказ получить. А выше - уж точно полный мрак. Там вообще не понимают, что на нас надевают цепи и скоро поведут в рабство.
      Позаседав с Гавриловым, поехали на поля... Вот хутор - это фермерское хозяйство "Афанасово". Хозяин Александр Косоусов, агроном по образованию, в бейсболке и новом спортивном костюме, по крестьянскому обыкновению, жалуется на жизнь в жанре "овес нынче дорог и надо бы, барин, прибавить", иначе был бы просто моветон.
      - Всего-то 35 гектаров у меня, даже сево-оборот не сделать. Картофель по картофелю приходится сажать - ну куда это годится? Дом построил, дорогу, технику купил, мне все хозяйство обошлось в 1 миллиард 200 миллионов. Но это ж под 200 процентов годовых! Я одних только процентов государству заплатил 500 миллионов! Зачем мне так?
      - Стоп, стоп - это в каких ценах?
      - Ну, какие были. С 1990 года. То есть новыми 1200 тысяч.
      - То есть без учета инфляции, без перевода в доллары, вы просто прибавляли, и все?
      - Ну да...
      Я не финансист и для меня это все равно что градусы прибавлять к граммам.
      - Грабительский процент! - продолжает фермер. - Я не пойму: они что, из меня сделали раба? Я что ж, должен на них работать? Дети, у меня трое, хотели на ферме работать, так я не пустил: не хочу их отдавать в рабство.
      - А кто ж давал кредит под 200 процентов и когда?
      - Да банки давали. Это еще в 1993-м.
      Ага! А отдавать в 94-м - если мне не изменяет память, инфляция была на уровне 1000 процентов...
      - Та-а-ак... Ну а сейчас какие у вас народные чаяния?
      - Да вот хочу 100 тонн мяса производить. На это мне нужен кредит 700 000 рублей новыми под 15 годовых.
      - Это сколько ж? - пересчитываю я. - Ну грубо 50 тыщ долларов?
      - Нет, не хочу долларов, мне рублями.
      Иными словами, добровольцы, болеющие душой за родную землю, могут сейчас скинуться, продать 50 000 долларов в обменном пункте, отдать кормильцу, а через год получить чемодан рублей и в том же обменном пункте купить обратно долларов - ну сколько? - тыщ 30? Тогда проще подарить ему эти 20 000 сразу, и забыть про них, и не морочить себе голову... С одной стороны, ему честный кредит вроде и не нужен. А с другой - хлеб и картошка к доллару ведь не привязаны, так?
      Между тем фермер Косоусов продолжает обличать систему:
      - Мы производим 1000 тонн овощей, кормим школы и войсковые части! А государство нам не помогает. Вот американское правительство своего фермера поддерживает!
      Каждый думает, что другим все досталось даром. И мне захотелось хоть добрым словом помочь хорошему работящему человеку:
      - Да вы как сыр в масле катаетесь против американских-то фермеров! Постыдились бы с ними сравниваться... - говорю. - Им же надо было на свои деньги снарядить фургон, доехать до Дикого Запада, застрелить тыщу бандитов, а там на месте отнять у индейцев землю, 30 лет вести войну с дикими племенами, снимать скальпы, спать с заряженным ружьем, и все равно команчи перережут половину фермеров и сожгут почти весь урожай... А вы - пришли на готовое, земля ничейная, у вас тут ни одного индейца - и ноете: ах, ах, процент высокий по кредиту!
      Он чешет затылок и поправляет бейсболку:
      - Так это когда было! Сейчас-то у них по-другому...
      - Ну да, куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Вы ждете, что вам все на блюдечке принесут. А американские граждане себе сами построили государство. И президентов не ленились поправлять - сначала из винтовки, а после, как перевоспитали, так простого импичмента стало хватать. Теперь по струнке ходят. А вы, русские фермеры, хоть одного застрелили президента? Так кто ж с вами будет считаться? Молчите, скромней вам надо быть...
      Крыть нечем, фермер Косоусов точно не снял ни одного скальпа, ни одного президента не завалил и вообще забыл, где там у него на антресолях валяется ружье. Он вздыхает и перестает жаловаться на жизнь: кажется, мне удалось его немножко подбодрить. Он признается:
      - Честно говоря, я рад, что не бросил, как вон многие. Прихожу, смотрю это мое. Это сделано для дела. Ведь приятно же! А с долгами - рассчитаюсь, вот продам овощи - и рассчитаюсь.