Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Замок (№1) - Год нашей войны

ModernLib.Net / Фэнтези / Свэйнстон Стеф / Год нашей войны - Чтение (стр. 18)
Автор: Свэйнстон Стеф
Жанр: Фэнтези
Серия: Замок

 

 


Молния вернулся в застегнутой и заправленной рубахе, одетый в свою украшенную шитьем куртку для верховой езды и сапоги. На левом плече висел щит, а в длинный лук была вставлена стрела.

– Янт, убери нож. Спасибо. Прошу тебя, напиши письмо императору и сообщи о том, что мы отбыли на поиски Волнореза…

– О, избавьте меня от этого дерьма, ваше величество. Сан изгонит тебя из Круга.

– …и приготовь мой экипаж. Знаю, ты не понимаешь… Возможно, ты просто не можешь этого понять… Но это именно то, что я должен сделать.


Было полтретьего ночи. Я отправился в комнаты слуг и безжалостно разбудил всех, кто там находился. Лучшему из них я велел забираться на козлы, остальные должны были сопровождать нас верхом. Затем я оставил письмо Для Сана, в котором попытался объяснить сложившуюся ситуацию, и отправился во внутренний двор.

Потоки дождя заливали огонь факелов. Лошади, запряженные шестеркой, в нетерпении переступали копытами по мокрым булыжникам мостовой, вода струилась по их широким шеям. Экипаж Молнии отличался роскошной отделкой, на задней стенке был изображен непременный символ Замка – красно-желтое солнце. На обеих дверях, на конских бляхах и даже на ступицах колес красовался герб Микуотера.


Записка


Кому: Котенку

От: меня

Терн, дорогая, прости. Я скучаю по тебе. Но мне нужно отправиться в Перегрин. Кто-то должен присмотреть за Молнией. Пусть он и лучший стрелок всех времен, но, кроме этого, – проклятый идиот. С любовью,

Янт.


Мы были в пути всю ночь и весь следующий день благодаря тому, что несколько раз меняли лошадей: в Эске, в гостинице «Кигнет», затем – в густом лесу, и в Лабурнум-Хаусе, что стоял на высоком откосе. В Шивеле огней не было – город пал под ударом Насекомых. Альтергейт опустел, Шелдрейк тоже был покинут уже давным-давно. Мы мчались под проливным дождем, способным, по крайней мере на какое-то время, задержать наступление Насекомых. Снова сменив лошадей, на этот раз в конюшне Салтера, мы на закате форсировали реку Дэйс, которая уже вышла из берегов. Теперь мы двигались вдоль побережья.

Еще перед первой остановкой наш возница свалился от переохлаждения, так что несложно догадаться, кому пришлось править экипажем весь остальной путь. После полуночи мы прибыли в Ондин-на-Стрэнде – колеса экипажа начали вязнуть в песчаной дороге. Я остановил карету перед расположенной в глубине двора конюшней – небольшой кирпичной постройкой, крытой соломой.

Все здания поместья сгрудились поближе друг к другу, словно так им было уютнее. Мокрый плющ обвивал пары длинных темно-красных труб, которые казались скользкими от дождевой воды. Желтый свет мягко сиял в высоких окнах старинного дома. Чтобы противостоять штормам, их рамы были сделаны из свинца и разделены поперечными планками на четыре или восемь частей. К парадному входу губернаторского особняка вела небольшая сводчатая галерея, передний фронтон которой был украшен гербом поместья и освещался гостеприимно горящим фонарем.

ГЛАВА 19

Помятые и потрепанные, Гончий, Молния и я спешили по этой галерее, будто подгоняемые штормом. За то время, что мы добирались от кареты до входа в дом, мы успели промокнуть насквозь. Престарелый слуга Свэллоу оставил нас ждать в отделанном дубом холле. Молния обес-покоенно взглянул на меня. Ярость до сих пор не утихала в нем, и он был настолько же силен, насколько я слаб и разбит.

У меня не было времени для того, чтобы погружаться в мысли о своем состоянии, тем более что я не хотел искать ни объяснений, ни оправданий.

– Почему мы ждем? – раздраженно потребовал ответа Сейкер.

– Я думаю, что она не ожидала столько позднего визита.

– Свэллоу никогда не имела привычки наряжаться ради гостей во что-то особенное.

В конце концов слуга вернулся и проводил нас в небольшой зал. К Свэллоу.

На ней была зеленая шелковая юбка. И она играла на скрипке. Голова Свэллоу была повернута в противоположную от нас сторону, и под скулой я заметил небольшую тень – она еще больше похудела с того момента, когда я ее видел в последний раз. Закончив музыкальную фразу, она повернулась, опустила инструмент и расплылась в улыбке.

– Это вы? Наконец-то! Я уж думала, Пипит утопил себя в бренди. Вы получили мое письмо? И прибыли, чтобы помочь мне удержать Насекомых?

Молния просто молча глядел на нее. Я, к счастью, сохранил большую ясность рассудка.

– Губернатор Ондин, – поклонившись, начал я, – мне жаль, но – нет. Пока нет. Нам нужна смена лошадей – мы направляемся в Перегрин.

Я рассказал ей обо всем, что произошло в Микуотере. Молния, вынужденный слушать эту историю по второму разу, сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в кожу. Осунувшийся Гончий выглядывал из-за его спины.

– Вы видели мой город? – спросила Свэллоу.

– Мы ехали вдоль побережья.

– Это просто невероятно, Янт. Сегодня волны перехлестнут через дамбу и будут плескаться прямо на главной дороге. Мне пришлось перекрыть ее из-за Насекомых! Вы видели в городе огни? Нет? Это потому, что я была вынуждена эвакуировать гражданское население! Отвратительные Насекомые пожрали все, что имелось на складах и в магазинах неподалеку от пристани. Люди, жившие у берега, сейчас перебрались к своим друзьям на вершину холма. Боже, спасибо за эти дома – это все, что у меня осталось! Эти люди рисковали своими жизнями, защищая нашу бухту от Аты. Она – изменница, Янт. Я очень надеюсь, ее дочь утонет.

– Нет, Свэллоу…

Губернатор Ондина взяла свою трость, стоявшую возле стойки с нотами, и, хромая, подошла ко мне. Зеленый шелк ее юбки мягко переливался при ходьбе.

– Я помогу тебе, эсзай, – объявила она, – поскольку ты тысячи раз оказывал услуги мне, а еще из-за этого дурачка.

Она поднялась на цыпочки и чмокнула Молнию в щеку. Молния, испросив разрешения, покрыл поцелуями ее нервные пальцы гениального музыканта.

– Вы можете использовать мои корабли, – продолжала она. – Однако дать вам людей я не могу. И еще: я окажу вам содействие только в том случае, если вы определитесь со своими планами прямо здесь и сейчас. Ондин – самое сильное и влиятельное поместье на побережье, более того, неповрежденные гавани остались только у нас и в Моренции.

– Это так, – тихо подтвердил Молния.

Гончий громко вздохнул. Свэллоу окинула его проницательным взором.

– Вам нужно поесть. Пипит! Принеси бренди! А еще хлеб и рыбу, и разведи огонь!

Обретя тихое и спокойное пристанище, Молния совершенно забыл про шторм. Наши куртки лежали на горячих плитках возле громадного камина и медленно подсыхали. Мы сидели за длинным столом в теплом полутемном зале, Гончий и Пипит с завидным аппетитом поглощали жареные каштаны и печеный картофель с одной тарелки. Я же никак не мог сладить со своими нервами – ужас перед морем переполнял меня. Я изо всех сил старался скрыть от окружающих свое состояние, но завывание соленого ветра между дворовыми постройками повергало меня в трепет. И окончательно меня добивали раскаты грома и рев океана.

Толстые стены старинного особняка почти полностью поглощали яростные вопли бури, но и тех звуков, что проникали в уютный зал, мне было более чем достаточно. Я слышал, как волны с остервенением бьются о берег и им вторит дождь, с грохотом обрушивающийся на океан и словно пытающийся соединить небо с поверхностью воды. Я вздрагивал от каждого удара, отчетливо представляя огромные валы, которые захлестывают дюны и неумолимо устремляются к дому Свэллоу. Вскоре они доберутся до нас и накроют наше убежище. Как этот особняк сможет устоять перед таким напором? Да нас в ту же минуту смоет и унесет прочь!

– Хорошее бренди, – умиротворенно проговорил Молния.

– Янт, – словно сквозь туман донесся до меня голос Свэллоу, – с тобой все в порядке? Я предлагаю тебе хоть что-нибудь съесть вот уже десять минут, а ты…

– Он…

– Я просто не люблю море, – объяснил я.

Свэллоу попробовала улыбнуться.

– Если ты хочешь подняться наверх – то прошу, чувствуй себя как дома. Отдых нужен вам не меньше, чем пища. Из-за этого жуткого шторма ваш завтрашний путь в Перегрин будет очень нелегким.

Свэллоу не знала сути проблемы. Мне требовался отдых – и наркотики. Мне обязательно нужно было встретиться с Данлином.

И кроме того, Свэллоу тоже путала меня. Что она делает? Откуда в ней появилось столько женственности? Почему она ведет себя как красивая женщина, а не как испорченный ребенок? Молнии это явно нравилось – он совершенно терялся в обществе искалеченной девушки, а вот Свэллоу в роли спокойной и уравновешенной хозяйки собственного поместья полностью отвечала его чаяниям. Да и она, похоже, с гораздо большей благосклонностью принимала его ухаживания. Она что, постепенно приходит в себя? Или, быть может, осознала, какую ошибку совершила, когда отказалась выйти за него замуж?

– Ты намерена повторить попытку присоединиться к Кругу?

– Возможно, – кивнула она. – Теперь каждое утро я верхом отправляюсь в город, и мы очищаем улицы от панцирей Насекомых, рушим их стены, стараемся уничтожить все их постройки. И так день за днем. Но они все равно наступают! Я не оставлю им свой город!

Молния живо согласился, и я решил, что пришло время их покинуть. Гончий взял пример с меня и, бесшумно поднявшись, ушел наверх, в одну из гостевых комнат, стены которых украшали авианские гобелены и оленьи рога.

Я топтался рядом с расположенной на самом сквозняке лестницей, возле выходившего на берег окна с ромбовидными стеклами в свинцовом переплете. За окном была только чернота, однако я чувствовал неясное шевеление на берегу, слышал рев волн и завывание ветра. Время от времени темноту прорезали яркие вспышки молний. И тогда я видел беснующееся море и покрытые шипами панцири Насекомых, оккупировавших дюны.

Неподалеку от лестницы находилась дверь, которая вела в церковь, и я подумал, что это самое укромное и безопасное место, где можно привести себя в порядок. В комнате, размеры которой не превышали и трех квадратных метров, полностью отсутствовали какие-нибудь украшения. В Четырехземелье все церкви были почти точно такими же.

Очередная вспышка молнии осветила стол, стоявший у противоположной стены и являвшийся единственным предметом меблировки. Он был накрыт плотной тканью с вышитым на ней единственным вопросом: «Почему мы ждем?»

Такие комнаты служат в качестве напоминания о том, что Бог нас покинул, и о том, что Замок создан для защиты Четырехземелья, пока Всевышнего не будет рядом с собственными созданиями. А также о том, что однажды Бог вернется. И эсзаи, и заскай ждут второго пришествия, и желание дожить до этого момента – еще одна причина присоединиться к Кругу. Люди стремятся обзавестись подобным напоминанием, даже если они с трудом могут выделить для него место. Видимо, таким образом они пытаются отдать некую дань покинувшему нас Богу и тем успокаивают свою совесть.

Я присел на стол и подумал о Данлине Рейчизуотере. Насекомые приходили в Четырехземелье из Перевоплощения – мира, в который я мог попасть с помощью наркотиков, мира, о котором знал только я, ибо больше никто в него не верил.

Как я мог доказать свою правоту? Я обхватил голову руками и, чувствуя полнейшую безысходность, принялся насиловать мозг в попытках изыскать способ убедить императора в том, что это правда. «Мой повелитель, погибший брат Станиэля гонит орды Насекомых в Авию из страны, где синие чудища поклоняются внутренним органам». Н-да. Меня запрут на замок до конца жизни.

Возможно, я действительно безумен – постоянное давление со стороны императора и слишком большие дозы сколопендиума разрушили мой разум, а я даже и не заметил. Или, что тоже возможно, сам император был автором этой многоходовой интриги, которая имела своей целью исключить меня из Круга по причине сумасшествия.

Единственными уроженцами Четырехземелья, которых я встречал в Перевоплощении, были Данлин и Фелисития, но их я знал еще в реальном мире и потому не мог доказать даже себе самому, что перемещаюсь отнюдь не в страну грез. После того как я в первый раз побывал там, я рассказал о своем волнующем опыте Молнии, но мрачное выражение его лица навсегда отбило у меня охоту делиться с ним подобными переживаниями.

– Это всего лишь наркотическая галлюцинация, – вздохнул он тогда. – Не трать мое время.

Просто галлюцинация. Видимо, Насекомые приходят прямо из моих галлюцинаций и пожирают наш мир.

Вестник должен быть прагматичен. Не имея возможности доказать существование Перевоплощения, стоит прислушаться к своей интуиции. Слишком ли я напуган, чтобы не использовать шанс спасти Четырехземелье? Нет! Я вернусь в Перевоплощение, даже если это убьет меня.

Смерть от передозировки была бы слишком жалкой. Что тогда обо мне расскажут лет этак через пятьсот?

Дверь потихоньку открылась, и в комнату, скользнув по моему лицу, проник свет. Вошла Свэллоу.

– Янт? Я решила нарушить твое уединение, потому что мне очень нужно кое о чем тебя спросить.

Свэллоу, пожалуйста, не сейчас.

– Конечно.

– Где ты нашел мое кольцо и не мог бы ты мне его вернуть?

– Какое кольцо? О, вот это?

Я снял с пальца медную драгоценность Сиан, и Свэллоу протянула руку.

– Да, – уверенно проговорила она. – Это мое.

– Мне кажется, ты ошибаешься.

– Дельфин – это мой символ, как ты знаешь. Где ты нашел его?

– Я…

– В прошлом году я отдала это кольцо Лучнику – ему была просто необходима какая-нибудь безделушка на память.

– О, – протянул я, – это все объясняет. Я нашел это колечко на полу в конюшне Замка – оно показалось мне симпатичным.

– Молния, должно быть, потерял его. Вот как он обходится с подарками.

Молния? Нет. Он не может быть отцом Сиан. Он не мог…

– Хм. Да. Я думал отдать его Сиан.

С этими словами я передал Свэллоу кольцо.

– Кто это?

– Дочь Аты, помнишь?

Спасибо тебе, Сиан. Теперь я знаю. Почему мне стало так противно? Я не понимал. Мне казалось, будто я по уши вымазан в грязи, и жесточайшее разочарование ржавым ножом разрезало сердце. Предчувствуя ярость и гнев, которые охватят меня чуть позже, сейчас я испытывал тепло подступающего страха.

– Клянусь, что с этого момента больше никогда никому не поверю!

– Янт?

Почему Свэллоу так изменилась? Теперь у нее были изысканные манеры вместо упрямства и непреклонности. Это могло, конечно, произойти из-за полученных ранений – я знал авианского аристократа, который едва выжил посте стычки с Насекомыми и провел всю оставшуюся жизнь в убеждении, что он превращается в одного из них и что из его ног растут черные шипы.

Я подумал, что Свэллоу только выглядит абсолютно здоровой, ведь тело исцеляется гораздо быстрее, чем разум, который иногда вообще не приходит в норму. В каждом из нас есть собственный отзвук поля боя.

В течение своей жизни смертные довольно сильно меняются, правда, сей процесс редко укладывается в двухмесячный срок. Женщинам и вовсе свойственно вести себя непредсказуемо, однако это лишь внешние проявления, которые не имеют никакого отношения к глубинным процессам. Но ни смертная сущность, ни ветреное женское непостоянство не могли объяснить того, что произошло со Свэллоу.

– Что за игру ты ведешь, Ондин? Во что ты, черт побери, играешь?

Она отпрянула. Думаю, она теперь тоже относится ко мне по-другому. Как могло быть иначе, если она знала, что я видел каждый кусочек ее тела, внутри и снаружи, касался каждого шрама?

Я следом за ней вышел из темной церкви.

– Сначала ты – неугомонная амбициозная сучка, потом становишься смиренной, как обычный заскай, а теперь ты изображаешь кокетливую кошечку со всеми этими юбочками и поцелуйчиками. Прости, конечно, но ты, черт возьми, ужасно запутала меня!

Трость Свэллоу уверенно стучала по плиткам пола.

– Позже я все тебе объясню.

– Нет, сейчас!

– Сейчас Ондин под угрозой! Мой дом, место, где я выросла! Мне необходимо стать членом Круга! Я очень, очень боюсь, что не смогу спасти Ондин! А обретя бессмертие и помощь Молнии, я сумею отстоять его. Я полностью оправилась, и у меня было время все обдумать. Какой-то чертик, сидящий внутри, до сих пор требует двигаться к намеченной цели, но после той битвы я чувствую, что надломилась. Я уже не сумею с таким же рвением добиваться членства в Круге, как раньше. Теперь мне нужно сражаться, но я не могу – я калека. Я знаю, что Круг не добавит мне сил и моя хромота никогда не излечится, однако Молния может мне помочь. Я получила письмо от Тумана. Ты же его и доставил.

– Да, я помню.

– Туман объяснил, почему Молния любит меня. Раньше я как-то не рассматривала подобный вариант. По словам Тумана, отношение Молнии ко мне зиждется на том, что я очень похожа на его кузину, которую он очень любил много столетий назад, когда его семья правила Авией. Он не сумел забыть ее образ, и так вышло, что я безумно на нее похожа. Ее звали Мартина Микуотер, и, по всей видимости, она была охотницей и храбрым воином. У нас с ней почти одинаковый цвет волос – медно-рыжий. Она была его идеалом. – Свэллоу взглянула на мягкие складки своей зеленой юбки, струившиеся до самого пола. – И она любила носить шелк, – добавила она.

– Однажды отвергнув Сейкера, ты снова пытаешься окрутить его.

– Ну а если и так?!

– Проклятье, Свэллоу, тебе не кажется, что у нас есть более важные дела? Вирео и Тауни заперты в Лоуспассе! Станиэль поджал хвост и ничего не предпринимает! В Эске спешно проводится мобилизация! Тебе самой приходится каждый день сдерживать атаки Насекомых! Тебе не приходило в голову, что Ондин – последнее поместье перед Хасилитом, и если Насекомые заполонят Равнинные земли, то произойдет непоправимое? И чем ты занимаешься? Отчаянно флиртуешь. Эгоистичная шлюшка…

– Не смей так говорить с ней, – раздался голос Молнии, появившегося в дверном проеме.

Его рука выразительно лежала на рукояти меча.

Меня предали, как жалкого пса. Не было ни одного эсзая, кто сохранил бы понятие о чести. Тот, кому я доверял, мой наставник, кредитор, оказался таким же порочным, как и я. Каким же образом нам удается сохранить возвышенный образ Круга, в который так стремятся заекай? Я чувствовал себя более одиноким, чем даже в холодных горах.

Я ткнул пальцем в Молнию.

– Это ты виноват во всем, что сейчас творится! Как ты мог спать с Атой?

– О! Нет! Я…

– Не надо оправданий!

Я взбежал вверх по ступенькам и запер за собой дверь комнаты для гостей.

Присев на кровать, я стянул рубашку и оглядел свою кожу, сплошь покрытую точками от уколов. Когда мир вокруг разбивается вдребезги и я ощущаю себя абсолютно беспомощным, остается единственная вещь, над которой я не теряю контроля, – мое тело. С этой мыслью я взялся за приготовление дозы наркоты.

Спокойно рассматривая свои руки, я не мог найти на них места даже для одного укола. Однажды, столкнувшись с такой же проблемой, я ввел дурь в артерию, и это был опыт, повторять который я не имел никакого желания.

Свэллоу постучала в дверь и мягко позвала меня по имени, но я велел ей проваливать. Я расправил одно из крыльев и, расслабив жилистые мышцы, опустил его на простыню. Основание крыла, где оно соединялось со спиной, было почти таким же широким, как бедро.

Молния подвел меня.

Я прощупал место на внутренней стороне крыла, раздвинув черные, жесткие, как щетина, перья, размером не превышающие ноготь большого пальца. Между ними открылась нежная, бледная кожа, под которой бугрились накачанные мускулы, а также виднелась кость и здоровые вены. Я подумал: Янт, если воткнешь туда иглу, то у тебя появится реальный шанс никогда больше не взлететь, и в этом случае ты вернешься в ряды обреченных смертных. Так и произойдет, если передозировка просто не убьет меня.

Как он мог?

Нет ничего важнее чести. Благородство ушло из нашего мира. Стены рушатся.

У меня не было никакого имущества, которое я мог бы завещать. Поместье Роут принадлежит Терн. У Райн останутся мои книги, а у Ласканна – «Филигранный паук». Прощай, Терн. Я начал с ничего и скоро опять стану ничем, однако в эту минуту, как Вестник императора, я знал – ради спасения Четырехземелья мне нужно рискнуть.

Где мы сейчас?

Я сидел с иглой наготове, ненавидя наркотик, ненавидя себя, а потом медленно ввел ее в вену. Кожа крыла оказалась очень чувствительной, и мне стало настолько больно, что я на мгновение остановился, но потом, сморгнув слезы, быстро всадил иглу до конца.

Я не хочу умирать. Я не хочу колоться. Терн, пусть твой шоколадный голос окутает и убаюкает меня прямо здесь и сейчас.

Я надавил на поршень шприца, и наркота почти сразу же накрыла меня. Едва я успел вынуть иголку из вены, как у меня сами собой разжались пальцы и я полностью потерял координацию движений. По спине пробежала теплая волна, которая затем резко поднялась вверх и словно бы взорвалась прямо в голове. Расправив крылья и тяжело дыша, я откинулся на постель, а потом закрыл глаза и рухнул во тьму самого себя.


Что-то двигалось. Звук. Он танцевал, рисуя причудливые голубые узоры в белесой тишине. Я попытался заговорить – и простонал чередой серых точек. Голубизна все ширилась и сгущалась, становясь похожей на бесконечную ленту. Она заполнила собой все звуковое пространство и быстро превратилась из небесно-голубой в почти черную.

– М-м-м-м, – согласно промычал я красным.

– Мне что, обязательно нужно кричать?

Бледно-голубой, черный, бледно-голубой, черный – голос Фелиситии. Я очнулся и обнаружил себя лежащим на чем-то зеленом, покрывавшем твердую темную поверхность, под ослепительно ярким небом.

– Он вернулся, – проговорил Фелисития нежно-голубым цветом.

– Да уж.

– Он очень тяжелый. Помоги ему сам, – попросил Фелисития.

Чья-то мощная рука поставила меня на ноги. Я пошатнулся и упал, но тут же поднялся – уже самостоятельно, – протер глаза и огляделся. Мы находились на зеленой ухоженной лужайке возле величественной стены из черного обсидиана, которая тянулась влево и вправо от нас метров на сто и возносилась ввысь, казалось, до самого неба. Прямая и ровная, как стрела, она заканчивалась и с той и с другой стороны одинаковыми круглыми изящными башенками, чьи тонкие шпили пронзали белые пушистые облака. На гладкой, отполированной до блеска поверхности стены, на которую не сумела бы забраться даже Женя, не было и намека на украшения, более того, не имелось ни одного окна, не говоря уж о лестницах. Ни одна из построек Четырехземелья, в том числе и сам Замок императора, не могла сравниться с этим поистине грандиозным сооружением – некогда принадлежавшим мне дворцом Сливеркей.

Фелисития и Деламэр буквально тащили меня по мягкой траве, пока я не вспомнил, для чего мне нужны ноги.

– Данлин здесь? – поинтересовался я.

– Идем и посмотрим, настойчивый мой.

– А что насчет Повелительницы Червей?

– Капитана стражи? Они где-то неподалеку. Меч с собой?

Я проверил, на месте ли оружие, хотя очень сомневался в том, что оно хоть чем-то поможет против миллионов плотоядных червей. Мы завернули за угол здания, ступив на очередной аккуратно подстриженный газон, который прямо-таки кишел глянцево блестевшими Насекомыми. Они были привычного коричневого и темно-пурпурного цвета. Некоторые из них просто стояли на траве, шевеля своими усиками-антеннами, а другие медленной, но неумолимой волной наползали на дворцовую сторожку. Затаив дыхание, я потянулся за мечом, однако Фелисития захихикал, и тут я понял, что настоящие Насекомые не стали бы так долго игнорировать наше появление.

– Зубцы притащили их после битвы, – объяснил мне Фелисития, – и теперь развлекаются в своих лучших традициях, видишь? К тому же они моделируют сражения, используя панцири Насекомых, чтобы Эпсилон всегда помнил о днях своей славы.

Мы подошли к парадному входу. Огромные двустворчатые двери располагались в конце крытой колоннады, возведенной над широкой каменной лестницей. На верхней ступеньке зачем-то лежала внушительная груда полосатого меха. Сначала я подумал, что это просто шкура, возможно, еще один трофей зубцов, но, когда мы подошли ближе, я увидел массивные лапы и лопатки, ритмично двигавшиеся вверх-вниз вместе с дыханием гигантского тигра. Глаза зверя были закрыты, кончик хвоста, свисавший со ступеньки, едва заметно подрагивал.

– Переступи через него, – прошептал Фелисития.

Как только я занес ногу, собираясь последовать его совету, зверь вскочил. Его шерсть встала дыбом, и он, зарычав, обнажил ряд длинных белых зубов, состоящих, как мне показалось, из какого-то грубого волокна. Тигр был выше меня ростом – сидя на задних лапах, он мог смотреть Деламэру прямо в глаза.

– Кто здесь? – оскалился зверь, моргая желтыми глазами. – Кто приблизился ко дворцу?

– Не могли бы вы передать его величеству, – проворковал Фелисития, – что Авер-Фальконе прибыл с делегатом из Эпсилона.

Тигр уставился на меня. Его пышные усы сердито топорщились.

– Хорошо. Ждите здесь, пока я не вернусь.

Он взмахнул хвостом и бесшумно ускакал прочь на своих мягких лапах.

– Что это было? – спросил Лей.

– Фиброзубый тигр. Он абсолютно безвреден – если он укусит, то это будет сродни удару пуховой кувалдой, зато он в один прыжок преодолевает весь зал Совета.

Все то время, пока тигр отсутствовал, я жутко нервничал, пытаясь придумать, что сказать Данлину. Наконец зверюга прискакала обратно и, скользнув по гладкому полу, остановилась.

– Входите! Входите! Его величество желает вас видеть.

Мы последовали за тигром, который мягко ступал между обсидиановых колонн, слегка покачивая головой из стороны в сторону. Я с тревогой осматривал стены, но в конце концов убедился, что Данлин не стал украшать их гербами и прочими геральдическими излишествами. Нас окружали только гладкие каменные поверхности, блестевшие, словно после дождя. Широкий коридор был будто высечен внутри глыбы черного льда и настолько тщательно отполирован, что каждое наше движение, как в зеркале, отражалось в холодном полу. Тигр, возглавлявший нашу маленькую процессию, походил на оранжевое облако, но экинн, которому босиком двигаться было гораздо удобнее, нежели мне в сапогах, держался за спиной Фелиситии, должно быть, опасаясь огромного зверя.

Мы шли довольно долго и наконец приблизились к очередной арке. Около нее тигр остановился и уселся. Фелисития протянул руку и легким движением провел пальцами по его густому меху. Зверь грациозно выгнул шею.

– Вы можете пройти внутрь, – сказал он. Из зала, в который вела арка, доносилась оживленная болтовня и всплески смеха. Я поблагодарил тигра и тут же двинулся внутрь, за мной последовали Фелисития и Деламэр. Мы прибыли ко двору Данлина.

Стоило нам только войти, как сотни самых разных существ тут же уставились на нас. Тигры и геопарды, удобно устроившиеся у стены на подушках с кисточками, завороженно наблюдали за покачивающимися перьями в моих волосах, видимо испытывая сильное желание поиграть с ними, словно котята. Длинноволосые, крепко сбитые экинны, стоявшие небольшими группами, кивали Деламэру. Все они были в одеждах из меха импоссума, украшенных платинусом. На плечах экиннов гордо покоилось их трубкообразное оружие.

По углам зала стояли зубцы, сверкая своими панцирями и острыми как бритва скимитарами, рукояти которых были обтянуты сухожилиями. Еще я обратил внимание на женщин, которых не смог узнать, – облаченные в доспехи из голубой смолы, они словно бы олицетворяли собой войну.

За круглым столом и возле большинства центральных колонн располагались люди – солдаты в пятнистых коричнево-зеленых мундирах. Увидев нас, они замолчали на полуслове и, пока мы шли по залу, с изумлением взирали на мои крылья. Девушка тщательно расчесывала сразу двумя гребнями свой хвост. Увидев нас, она прислонилась нежным серебристым телом к своему спутнику и что-то прошептала, после чего они оба прыснули от смеха. Небольшое пустое пространство посреди толпы говорило о том, что там находилось невидимое существо – дрогулус. Кроме того, в зале присутствовали представители акул, группа Искателей Бесполезного из Пленниша, а также восемь или девять рыночных аналитиков из корпорации Трискеле.

На противоположной стороне зала столпились полипы, и к ним присоединилось несколько наснас – отвратительных существ, похожих на людей, разрубленных на куски, которые затем соединили в произвольном порядке, а также парочка Скрывшихся, описать коих и вовсе не представлялось возможным.

На чернокожей Фруктовой Хлорилле было надето бальное платье из живых листьев. Когда мы проходили мимо, она сделала книксен, и в разрезе ее наряда мелькнуло нижнее белье из свежих цветов. Экинн подмигнул ей.

Летающая живность заняла свою естественную нишу – под потолком громадного зала. Неподвижное существо с жесткими металлическими крыльями уставилось на нас своим единственным выпученным глазом. Дирижабли сгрудились в воздухе, как воздушные шарики. К их длинным тонким ногам были прикреплены записки. Проблемминги подскакивали к потолку и там толкались друг с другом, глядя вниз черными точками своих глаз. Эти нелепые грызуны были легче воздуха – собравшись в стаю, они спрыгивали с высокого уступа и парили в облаках.

Еще я успел заметить бритоголовых женщин в покореженных Насекомыми блестящих доспехах, а затем вся наша троица оказалась плотно окружена любопытной толпой. Когда они все поприветствовали нас и расступились в стороны, я увидел мою вычерченную изумрудными чернилами карту, которая была расстелена на столе. Перед ней на массивном обсидиановом троне восседал Данлин. Мы с Деламэром поклонились, а Фелисития сделал книксен.

– Риданнец, – обратился ко мне Данлин, – ты же знаешь, что я не желаю разговаривать с тобой.

Он сидел, подперев рукой подбородок. Его мантия была сколота на плече пряжкой, усыпанной драгоценными камнями, и тяжелыми складками ниспадала на иол. Данлин сейчас очень сильно напоминал императора, отличаясь, пожалуй, только наличием доспехов и крепостью мускулистых рук. Сверху на спинке трона был укреплен шлем с гербом и небольшой гобелен с вытканной на нем эмблемой Данлина – голубым орлом, крыло которого было обернуто вокруг подлокотника трона.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25