— Как вы думаете, где драгоценности? — спросил Максим утром следующего дня, когда Реми приехал за ним.
      — Ага, вот и вы заинтересовались наследством! А я смотрю — что-то вы столиком вашим мало озабочены. Но — ставки меняются! Драгоценности — это стоит того, чтобы ими заинтересоваться, — подначивал Реми.
      — Я ходом расследования интересуюсь. А вам — просто завидно, — ответил ему в том же тоне Максим.
      — Мне? Вовсе нет. Я вам позавидую, может быть. Если найду ваши драгоценности. И если вам, конечно, еще удастся их заполучить. Наследник-то не вы, мой русский друг. Хотя по праву они должны принадлежать вам, и только вам…
      — Вы думаете, что их еще можно найти?
      — А вы — нет?
      — По-моему, их уже кто-то нашел. И вряд ли отдаст.
      — Этот — или эта — «кто-то» их не нашел. Если бы камешки были у него в кармане, он бы уже давно загорал на каких-нибудь экзотических островах и общество бы лишилось чести его присутствия в своих рядах… Но наш «кто-то» не отдыхает, он суетится, причем уже давно. Он еще год назад пытался украсть ваш столик, уже зная о тайнике и рассчитывая вскрыть столик где-то в спокойной обстановке и заняться поисками драгоценностей. Кража не удалась, а возможность другой попытки осложнилась тем, что Арно привинтил его ножки к полу… Узнав о вашем, Максим, приезде, наш «кто-то» задумал убить Арно, пока он не отдал столик вам, боясь, что «русское наследство» уйдет к вам вместе со спрятанными в нем драгоценностями. И убил…
      Но еще надо было устранить вас: ведь Соня сказала, что завещание написано! Сказала при всех. Поэтому «кто-то» пытался сначала найти доступ к столику в ваше отсутствие: вот вам. ваша ночная посетительница, вот вам телефонные прозвоны; не исключено даже, что этот «кто-то» пытался туда пробраться еще раз, но наткнулся на новые замки, к которым его ключи не подходили… И когда стало ясно, что вас оттуда не выкуришь, то милый «кто-то» попытался избавиться и от вас путем наезда…
      — Вы что, по ночам не спите? Размышляете?
      — А что, на это всю ночь надо?
      — Намек понял. Так где драгоценности в таком случае? Их же нет в тайнике! Значит, их кто-то нашел.
      — Браво, Максим! Признайтесь, вы всю ночь не спали, размышляли?
      — До чего же вы злобный, господин детектив. Так и норовите обидеть бедного иностранца. Так кто их нашел?
      — Арно.
      — Не может быть! — Максим до того удивился, что утратил свой шутливый тон. — Масло помните?
      — Какое масло? А-а… Машинное? На рычажке тайника!
      — Именно. Тот, кто нашел тайник, тот и смазал. А о наличии тайника знали, видимо, два человека: Арно и тот, кто украл книгу.
      — Мог еще кто-нибудь, она ведь и в других библиотеках должна… Реми!
      Теперь я понимаю, почему в другом экземпляре страниц нет! В Национальной библиотеке.
      — Тоже проверим, — кивнул Реми. — Это все очень интересно. И скорей всего дело рук того же человека… Так вот, если бы тайник нашел другой человек, то мы бы с вами не имели ни убийства, ни всего остального.
      Следовательно, его нашел Арно. Нашел, но никому ничего не сказал. Он, при его видимой болтливости, умел, оказывается, хранить тайны: ни о его дочери Мадлен, ни о сокровищах никто ничего так и не узнал. Собственно, это и стало причиной его смерти: убийца полагал, что драгоценности все еще в столике…
      — А вдруг Арно нашел тайник тоже пустым? В конце концов, драгоценности могли найти еще его родители — ведь это они «встретили» столик.
      — Если бы Арно нашел пустой тайник, то он бы как раз всем рассказал о такой занятной истории. А он промолчал — потому что нашел. В вашей книге не написано, какие именно драгоценности?
      — Нет. Но мне сегодня ночью приснилось, что это бриллианты и рубины.
      — Видите, они вам даже снятся. Если ваш сон вещий — то у нас, может быть, еще есть шанс разыскать то, что от них осталось.
      — Не понял, — помотал головой Максим.
      — Много было бриллиантов с рубинами?
      — В моем сне? Мно-о-го…
      — Тогда должно остаться.
      — Остаться — от чего?
      — От покупки фирмы для Мадлен.
      — Вы думаете?..
      — У Арно ведь не было ценностей, как все утверждают. А он подарил эту фирму Мадлен.
      — Вот оно что… Поэтому он никому ничего не сказал…
      — Мы тоже пока никому ничего не скажем, Максим. Договорились?
      Они подъехали к дому Сони.
      — Почему вы об этой книге спрашиваете? — удивилась Соня. — Это имеет какое-то значение?
      — Она Максиму нужна, для работы. Он не может ее найти и обратился к услугам детектива, — отшутился Реми. — Так попытайтесь вспомнить, что вы о ней слышали, когда, при каких обстоятельствах?
      — Это было так давно…
      — Как давно?
      — Ну, не знаю, год, может быть, назад…
      — Так. И что вам говорил ваш отец?
      — Что там много документальных фактов из той эпохи. Папа еще сам, по-моему, не читал в тот момент. Он к нам приехал прямо из библиотеки с этой книгой… Если мне память не изменяет. И то удивительно, что я хоть это помню — наверное, потому, что папа потом ее искал.
      — Погодите, что значит — не читал? Не читал до приезда к вам, а потом она пропала?
      Реми глянул недоумевающе на Максима. «Ну да, — сообразил Максим, — если он ее не читал, как он мог найти тайник?»
      — Я не могу вам сказать точно, мне так кажется, что он говорил: вот, мол, нашел в библиотеке книгу, пролистал, там любопытные факты из эпохи русской эмиграции…
      — И как книга пропала?
      — Я не знаю. Папа потом спрашивал, не забыл ли он ее у нас. Но у нас ее нигде не было, я помню, что я ее искала.
      — Значит, он не знал точно, где именно потерялась книга?
      — Ну, видимо… — Соня пожала плечами. — У вас что-нибудь есть новое?
      Нашли что-нибудь для Пьера?
      — Не беспокойтесь, Соня, я свое дело делаю.
      — Ведь это не он убил папу?.. — тихо спросила она, коротко глянув на Реми исподлобья.
      — Я стараюсь это доказать.
      — Я все время вспоминаю этого человека в саду. Это был не Пьер!
      Поверьте мне, Реми, это был не он! Я теперь в этом абсолютно уверена. У меня даже такое ощущение, что еще чуть-чуть, и я узнаю, кто это был. Это лицо, фигуру…
      — Еще немножко терпения, Соня, еще немножко. И мы его все узнаем.
      Соня предложила им кофе, но Реми вежливо отказался, сославшись на дела.
      Максим колебался. Соблазн остаться еще раз наедине с Соней, и… и… И что? Они были убийственно чужими, словно никогда и ничего между ними и не было.
      А что, собственно, было? Так, проскользнуло чувство, взыграло желание — подумаешь, бывает. Ничего особенного, это жизнь, се ля ви.
      И эта жизнь у каждого своя.
      Он отказался и вышел с Реми.
      — Куда сейчас? — спросил он детектива в машине.
      — Вы торопитесь? Если да, я вас отвезу домой.
      — А если нет?
      — Тогда сделаем крюк. Мне надо повидать Пьера.
      — А вас пустят? С ним свидания не разрешены.
      — Меня — пустят. Мне есть что продать полиции: вашу книжечку.
      Реми припарковался перед комиссариатом полиции Версаля и, предложив Максиму осмотреть в ожидании Версальский дворец, скрылся в высоких створчатых дверях комиссариата. Максим побрел в сторону дворцовой площади.
      Дворец был огромен, великолепен и величествен. Булыжная дворцовая площадь неслышно отдавала цокотом копыт былых пышных конных процессий, громыханием колес золоченых карет — чтобы весь город слышал. Максим мельком подивился тщеславию Короля-Солнца, запечатленному в каждом камне помпезного здания.
      Он прослонялся час, который отвел ему Реми, вокруг дворца, не столько рассматривая знаменитую достопримечательность, сколько предаваясь потоку своих размышлений. "Конечно, наличие драгоценностей в тайнике меняет все, как сказал Реми. И искать надо среди тех, кто читал книгу, кто общался с Арно. Может быть, и Пьер — не вижу никаких причин, по которым Реми его так уверенно исключил.
      Если он и не пошел бы на преступление ради какого-то столика в несколько сотен тысяч франков, то драгоценности… Они могут стоить несколько миллионов, совсем другой расклад! И он думал, что они по-прежнему там, в тайнике, не зная, что дядя их уже нашел. Поэтому он решил убить его… Как он побледнел, когда Соня сказала, что папа сделал завещание на мое имя! Ну а если уж действительно это не он… Книгу мог прочитать кто угодно. И любой мог убить. Такой мотив, как миллионы, подходит всякому.
      "Ну, не всякому, допустим, — возразил он сам себе. — Мне не подходит.
      Нравственные ценности, мировоззрение, воспитание — все то, что называется культурой, — не позволит. Душа не позволит. Душа".
      Погордившись собой мгновение, он вдруг ощутил острую тоску. Желание счастья. Такому славному парню, как он, пристало быть счастливым! А он — был ли? Формально — да. Формально — он талантливый режиссер, который уже добился успеха и добьется, он был уверен, еще большего. Богатство — пока не было, но эта приятная вещь уже где-то брезжила на горизонте. И внешне бог не обделил, и женщины у него были, даже с лихвой… И характер хороший — легкий и веселый. А вот счастлив…
      Максим перебирал свою пустоватую суму счастливых мгновений — итог был жидок, протекал меж пальцев, почти ничего не оставляя.
      Почему-то казалось, что для счастья ему нужна Соня.
      Душа моя. Соня.
      Соня, Соня, Сонечка.
      Почему ты не живешь в России?
      Почему ты мне не встретилась в Москве? Почему ты мне не встретилась?
      Русские девочки в общем-то красивее француженок… Но эта тонкость, эта таинственная прелесть, это летучее очарование, это медлительное наслаждение от беседы и просто от созерцания — все это только в Соне, в Соне. Ты так чудесна и так недосягаема, что я устал тебя любить, устал тебя желать, устал надеяться — ты все равно безнадежна. Безнадежно не моя.
      Реми уже ждал его у машины.
      — Пьеру тоже показалось, что Арно к тому моменту книгу еще не читал, а только пролистал.
      «А все-таки, когда я отказался остаться на кофе, Соня была разочарована…»
      — Что логично на самом деле, — продолжал Реми. — Иначе бы Арно не стал трезвонить, что в этой книге интересные факты.
      «И даже, пожалуй, задета…»
      Реми кинул внимательный взгляд на Максима. Заметив, Максим слегка смутился и закивал:
      — Там действительно интересные факты…
      Детектив усмехнулся.
      — А как же дядя тогда о тайнике узнал? — попытался включиться в разговор Максим..
      — Вторую книгу забыли? С потерянными страницами? Вот я думаю, что Арно их и «потерял». Он просто нашел эту книгу в другой библиотеке и узнал о тайнике, только позже того, кто у него стащил первый экземпляр… Полиция выяснит, на чьи имена были выданы книги. И это будет скорее всего имя Арно Дорана.
      «Все-таки я точно знаю, что Соня ко мне неравнодушна. Как бы она себя ни вела со мной, как бы она ни боялась разрушить свою жизнь с Пьером, но ее тянет ко мне, тянет!»
      — Кстати, я подумал еще об одной возможности…
      — О какой? — рассеянно откликнулся Максим.
      — Эта дама, написавшая книгу, могла иметь потомство. И потомство могло быть в курсе описанных ею историй. А дама, заметьте, жила во Франции, в Ницце.
      И, учитывая страсть Арно оповещать окружающих о своих делах, кто-нибудь из ее детей или внуков мог услышать о «русском наследстве» известного актера и сопоставить факты…
      — И решил воспользоваться семейным преданием! — окончательно проснулся Максим.
      — И даже вырванные страницы в библиотечных экземплярах вполне могут оказаться плодом стараний потомка «графини 3.»!
      — И как это выяснить?
      — Пошли звонить Соне.
      — Соне?
      — Графскими потомками я займусь завтра с утра. А пока что у меня есть кое-какой план на этот вечер.
      — И что вы собираетесь сказать Соне?
      — Говорить будете вы — так вопросов будет меньше. Скажите, что звоните по моей просьбе. И что я прошу Соню собрать сегодня вечером у себя своих друзей — вы якобы не знаете зачем. Предположите, что я хочу прийти и задать какие-то вопросы. Главное, чтобы к Соне пришла на весь вечер вся ее обычная компания. И детектив сунул телефон Максиму в руки.
      — …А я и так сегодня принимаю всех наших друзей у себя, — сказала Соня в ответ на заготовленный текст, который Максим произнес в телефон несколько нежнее, чем ему бы хотелось. — Я хотела вас с Реми тоже пригласить, но вы так быстро ушли…
      «Я был прав. Ее задел мой отказ». — Максим почти ликовал.
      — Так что приходите, если хотите.
      Максим глянул на детектива, однако шептать не рискнул, боясь выдать, что Реми находится рядом с ним. Последний, однако, слушал разговор, прижавшись ухом к обратной стороне трубки и теперь делал Максиму «большие глаза».
      — Я думаю, что Реми как раз собирается к тебе прийти, — рискнул ответить Максим и увидел по выражению лица детектива, что ответил правильно. — Я так понял, что у него есть вопросы ко всем.
      — А ты — придешь? — Соня была откровенно настойчива, и Максим вдруг испугался. Испугался, что все начнется сначала, все то, что только начало утихать в душе — сердцебиения, головокружения, сны и полная бесперспективность отношений.
      — Постараюсь, — уклончиво ответил он. На этот раз получилось холоднее, чем ему бы хотелось, и он был недоволен собой до отвращения.
      Соня моментально почувствовала изменение в его тоне.
      — Как хочешь, — с прохладней ответила она ему. — В нашем доме тебе всегда рады, ты знаешь.
      — Ну что, — теребил его Реми, — сделает?
      — Она и так собирает у себя всех сегодня. Мы тоже приглашены.
      — Мы не пойдем.
      — Это почему? — удивился Максим.
      — Мы к Жерару пойдем.
      — Не понял… Мы… приглашены к Жерару? Но он вроде бы к Соне…
      — То-то и оно. Мы пойдем без приглашения.
      — То есть вы хотите…
      — Залезть в его дом в его отсутствие.
      — Вы для этого просили Соню созвать гостей?
      — Чтобы избавиться от хозяина. И заодно от его сына — они всегда к Соне парочкой ходят.
      — А это законно?
      — А в России это законно?
      — Нет.
      — Франция вроде бы не менее цивилизованная страна, чем Россия, — усмехнулся Реми.
      — Так-так… А если нас кто-нибудь заметит?
      — То вызовет полицию.
      — И меня вышлют из Франции, а вас лишат лицензии.
      — Смотря что мы там найдем.
      — А что мы там ищем?
      — Увидите. Так вы хотите поиграть вместе со мной в незваных гостей?
      Максим на мгновение задумался. Детское удовольствие залезть в чужой сад и поиграть в казаков-разбойников его соблазняло неимоверно, но он действительно опасался неприятностей с полицией. А, черт с ним, полезем. Если его, как нашкодившего мальчишку, вышлют из Франции — так у него будет хоть одно приятное приключение для воспоминаний.
      Впрочем, культурная общественность Франции за него заступится. А то как же он приедет на последующие Каннские фестивали?
      — Согласен, — ответил он коротко.

      Они выехали в восемь вечера. «Во Франции обедают в восемь, — объяснял Реми. — Это следовало бы называть ужином, но ужин исчез из обихода вместе с самим словом. То есть слово вы найдете в словарях, но его никто не употребляет за отсутствием самого предмета… Теперь у нас есть „завтрачек“ — это то, что с утра, „завтрак“ — это то, что днем, и „обед“ — в восемь часов. Следовательно, даже если гости к Соне Чапоздают — в чем я, впрочем, сомневаюсь, особенно насчет Жерара, — то, пока мы доедем, дом будет наверняка пуст».
      — Должен я понимать, что теперь вы подозреваете Жерара? — спросил Максим.
      Предвкушение авантюры холодило внутренности.
      — Знаете, что странно? — полуобернулся к нему Реми. — Что у папы с сыном одна машина на двоих.
      У Максима на лице отразилось столь тотальное непонимание, что детектив рассмеялся.
      — Во Франции принято, чтобы молодые люди имели свою машину.
      — И?.. — Максим все еще не улавливал.
      — Значит, финансовые дела Жерара до такой степени плохи, что он не может купить своему взрослому сыну тачку.
      — Даже подержанную? Они ведь недорого стоят.
      — Подержанную и дешевую — тоже дорого в конечном итоге. Стоимость машины складывается не только из покупки, но еще из страховки, очень дорогой, кстати, особенно когда это первая машина, то есть начинающий водитель; затем из бензина, тоже очень дорогого, и потом — из бесконечных ремонтов подержанной машины. Все это влетает в копеечку, и дешевая машина оборачивается крайне недешево. А Жерар живет на проценты с небольшого капитала да еще гонорарами за экспертизу — они-то неплохи, но редки.
      — Поэтому вы его подозреваете? Из-за его финансового состояния?
      — Видите ли, Максим, после совершенного вами открытия насчет сокровищ, они, то есть друзья Сони и Пьера, теперь все в достаточно равной ситуации. Но у Жерара есть особые преимущества. Ведь Маргерит и Мишели Бунье — богатые люди. А вот кто не богат, кому позарез нужны деньги, кого мучает больное самолюбие от утраченного блеска родовитого семейства, у кого вкус ко всему красивому и изящному, включая Соню… к которой, может быть, в сладких грезах, он мечтал сделать решительный шаг, когда разбогатеет, — так это Жерар. Пока что, согласитесь, он робко крутится вокруг нее, как собака, которую прикармливают, но в дом не пускают… Ведь Соне нужна респектабельная жизнь, это достаточно очевидно, и у того, у кого нет средств на эту жизнь, нет и шансов заполучить Соню… А тут такой план! Богатство приобретается, муж убирается, доступ к Соне открывается — простенько и со вкусом… Да что я вам, собственно, объясняю! Вы сами недавно развивали передо мной схожую мысль.
      Бог мой, как он прав насчет Сони! Дорогая вещица, приобрести которую не каждый может — «у кого нет средств на эту жизнь, нет и шансов заполучить Соню»… Именно так. И у Максима этих средств нет. Как нет и желания приобретать себе женщину. Это за пределами его понятия, его старомодного понятия, которое что-то там еще лепечет насчет слова «любовь»…
      — Однако же вы мне тогда не поверили, — ответил рассеянно Максим, с трудом отвлекаясь от своих мыслей.
      — Не то чтобы не поверил… Я ведь и сам о нем не раз думал. Просто у меня было чувство, что Жерар тут ни при чем.
      — А теперь?
      — Я чувствам не всегда доверяю. Особенно, когда появляются логические основания для подозрений.
      — В виде драгоценностей? Вы, случаем, не их собираетесь искать в доме у Жерара?
      — Я собираюсь искать не в доме. В гараже.
      — Хотите осмотреть машину?
      — Полиция пока не нашла ни такси, ни арендованную машину, которая могла бы послужить средством для перевозки тела Арно. Это означает, что у нас весьма существенный шанс, что преступник сделал это на своей машине. Вопрос лишь в том, кто он такой, — а там и машина найдется. Но можно и наоборот: сначала найти машину…
      Они уже въехали в пригород, в тихие и зеленые «резидентальные» — или, по-русски, жилые «спальные» районы. Улочки были невероятно чисты, дорожные разметки опрятно светились под колесами, ровный розоватый свет освещал малейшие тропинки и закутки. Тишина и пустота были всепоглощающими. С тех пор, как они выехали из Парижа в дорогие западные пригороды, им не встретился ни один пешеход. Окна были закрыты ставнями, сквозь которые изредка пробивались слабые лучи света. Казалось, что здесь никто не живет и вся эта чистота и красота — ни для кого, просто так, декорации к фильму.
      «Идеальная ситуация для преступления, — подумал Максим. — Свидетелей при всем желании не найдешь».
      Реми сверился с картой, сделал еще два поворота и тихо притормозил.
      — Во-он дом Жерара, видите? Я туда иду.
      — А я?
      — Оставайтесь в машине. Я беру с собой портативный телефон, у вас в машине остается еще один. Если что — вы мне звоните и предупреждаете.
      — И ради этого вы меня потащили с собой? Взяли бы своего помощника! Так нечестно.
      Реми с сомнением посмотрел на него. Максим был, признаться, прав.
      Реми-то его позвал из самых лучших намерений — хотелось развеять захандрившего русского и отвлечь его от Сони, от милой прелестной Сони, от которой у этого парня явно голова шла кругом и который так же явно не понимал, что французская женщина хотя ничего и не имеет против чувств, но это потом, а сначала — счет в банке…
      Однако идея оставить Максима в машине была действительно малоразвлекательной. Реми смотрел на русского, соображая. А что, если и вправду кто-то заметит постороннее присутствие в доме и вызовет полицию? В машине Максим в безопасности. Но русский смотрел на него так обиженно, что детектив не выдержал и сдался.
      — Ладно, вылезайте.
      Они тихо перебрались через ограду, и Реми первым делом обошел дом, изучая, на случай надобности, пути отступления. Затем Реми вытащил из недр своей куртки отмычку и вставил ее в замок.
      — Это ведь дверь дома, а не гаража — прошептал Максим.
      — Из дома проще попасть в гараж, чем с улицы, — так же тихо ответил ему детектив. — К тому же двери гаражей обычно грохочут неимоверно.
      Реми пробовал уже шестую отмычку, Максим внимательно оглядывался, не открылись ли где ставни или дверь, не заинтересовался ли кто двумя черными силуэтами на крыльце соседа. Но нет, стояла тишина, напротив едва светилось сквозь ставни окно, из которого пробивался звук работающего телевизора, а соседей с боков практически не было видно за деревьями и живыми изгородями.
      Дверь наконец поддалась. Они беззвучно вошли и так же беззвучно прикрыли ее за собой. Реми уверенно направился в сторону кухни.
      — Вы здесь уже были раньше? — прошептал Максим.
      — Нет, — ответил ему в полный голос детектив. — Можете не шептать, здесь нас никто не услышит. Я тут не был, но практически во всех французских домах дверь в гараж расположена возле или напротив кухни.
      Он был прав. Найдя дверь в гараж, Реми спустился по лестнице, светя под ноги фонариком. В гараже стояла одна машина.
      — Повезло, — сказал Реми. — Они ушли пешком.
      — А я об этом вообще не подумал, — удивился Максим. — Они разве рядом живут?
      — Пять минут ходу. Вы не узнали городок, в котором живут Пьер и Соня?
      — Нет, — признался Максим. — Они все так похожи. Все красивые, все ухоженные, и все похожи. А чего же тогда вы опасались, если тут пять минут ходу?
      — Вы французов не знаете. Некоторые и сто метров не способны пройти, все норовят на машине проехать, а потом паркуются в три раза дольше…
      Внимательно осмотрев все углы гаража, Реми аккуратно открыл машину и, подкрутив что-то в своем фонаре так, что тот вспыхнул мощным лучом, стал тщательно высвечивать ее нутро. Максим ждал, не зная, чем помочь.
      — Возьмите перчатки и загляните пока в багажник, — сказал ему Реми, — нет ли там чего интересного.
      Максим надел протянутые ему резиновые перчатки. и откинул крышку. Реми подошел со своим фонарем, и они оба склонились над дном багажника. Но ни пятен, ни каких-то предметов, которые могли бы указать на присутствие в машине тела Арно, они не нашли. Реми засосал немножко пыли малюсеньким пылесосиком из салона и из багажника, счистил немного грязи с колес в пакетик и аккуратно закрыл машину.
      Они вышли тем же путем, перелезли через ограду и через минуту уже сидели в машине детектива.
      — Ну что? — спросил Максим. Реми барабанил пальцами по рулю.
      — Поехали! — наконец скомандовал он. — Следующим пунктом нашего назначения будет Маргерит. Может, повезет, и она тоже ушла пешком…
      — Маргерит тоже рядом живет? — удивился Максим.
      — Чуть дальше, минутах в десяти. Знаете, люди этого сословия выбирают одни и те же места для жительства… Но учитывая, что это все-таки десять, а не пять минут, и что она одинокая женщина, шансов у нас мало. Но попытаемся! В крайнем случае найдем ее машину возле Сониного дома…
      — Только я не понял, почему Маргерит?
      — По порядку, — лаконично ответил детектив.
      Процедура была примерно такой же. Перелезли через ограду, подобрали отмычку, правда, на этот раз Реми нашарил на стенке и ловко отключил сигнализацию. Открывая гаражную дверь, они что-то задели, и оно со страшным грохотом обрушилось на каменный пол, треснув Максима по ноге. Оказалось, это швабра. Приставив ее аккуратно к стенке, они стали спускаться в черноту гаража, светя себе под ноги фонариком.
      Машина была в гараже. Реми направил на нее луч, поводил и присвистнул:
      — Белот и ребелот (Карточные термины.)!
      — Что такое?
      — Смотрите, Максим, смотрите на нее! — и Реми медленно провел ярким лучом по машине. Перед ними стоял серый «Пежо».
      — Это что, тот самый?! — изумился Максим.
      — Это лучше вас спросить. Не узнаете? Максим подошел поближе, обошел, зачем-то потрогал машину. Реми немедленно подскочил и вытер то место, до которого дотронулся Максим.
      — Вы с ума сошли! — зашипел он. — Наденьте немедленно перчатки!
      Максим послушно надел. Зашел машине в лоб и поглядел ей в морду.
      — Она, — сказал он, и его кожа покрылась мурашками.
      Реми потянул дверцу, шумно причавкнувшую при открывании. Машина была старой, сиденья и коврики — потертыми, в многочисленных пятнах. Обойдя машину, они открыли багажник. Там валялись какие-то пакеты, плед, пустая корзинка. Реми осторожно сдвинул вещи в сторону.
      — Она, — сказал он, уперевшись лучом в дно багажника.
      На сером фетровом дне багажника темнело большое черное пятно.
      — Все так просто, — сказал, качая головой, Максим. — Ночью в квартиру Арно приходила женщина. Сбить меня на машине пыталась женщина. Почему мы сразу не искали просто женщину? Одну из женщин, по крайней мере, которые крутятся вокруг этого дома.
      — Соня — тоже женщина, — ответил Реми назидательно.
      — Ну это же ясно, что Соня тут ни причем… А Маргерит детективы любит.
      — Вы тоже, кстати, — пробормотал озабоченный Реми.
      Достав из глубин своей одежды какую-то пробирочку, пипеточку, шприцик — все это по размерам напоминало набор «Кукольный доктор», — Реми начал капать чем-то на пятно, нюхать, вглядываться, затягивать в свой шприцик капли раствора. Максим светил ему фонарем.
      — Не понимаю, — говорил он негромко в согнутую спину оживленно копавшегося в машине Реми. — У Mapгерит, дамы с аристократическими претензиями, — такая неприглядная тачка?
      — Светите получше, Максим, вот сюда… Это не ее машина.
      — Как это? — фонарь прыгнул в руке Максима.
      — Вот сюда, пожалуйста, — Реми навел фонарь Максима на необходимое ему место. — У нее прекрасная «Лагуна», выпуска прошлого года, на которой она и уехала к Соне. Возможно, это ее старая машина… Хотя она даже на старую машину для Маргерит не тянет… Или чья-то чужая… Я наведу справки.
      Реми распрямился и подставил под луч фонаря запястье левой руки с часами.
      — Пора нам уходить, Максим. Уже одиннадцатый час. Маргерит обычно допоздна не засиживается.
      Они вышли. Последние лучики, пробивавшиеся сквозь ставни соседских домов, погасли. Стояла тишина, ровно сияли фонари, и, бледные в их свете, проглядывали сквозь небесную темноту над ними редкие звезды.
      — Кофе хочется, — сказал Реми. — Может, заедем куда-нибудь?
      — К Соне? Еще не поздно, она нас ждет, наверное.
      Соня поглядывала на часы. Ни детектив, ни Максим не давали о себе знать. Она попробовала украдкой им позвонить, но ни один из телефонов не ответил.
      Разговор с ее гостями сегодня не клеился. Все, вроде как из деликатности, избегали темы убийства ее отца и ареста ее мужа. Наверняка им очень хотелось поговорить об этом, но никто не смел начать, а другие темы Находились с трудом, провисали, отдавали фальшью. Завести этот разговор следовало бы Соне, дав, таким образом, индульгенцию друзьям. Но Соня молчала.