Алла бросилась в туалет. Юлька сидела на полу и была совершенно обессилена.

— Девочка моя, что такое, что случилось?

— Ох, мамочка, — простонала Юлька, — там, в подвале…

— Что — в подвале?

Ну тут Юльку стало выворачивать снова, Алла придерживала ее, потом помогла умыться, напоила, уложила в постель и принесла из своей комнаты успокоительное.

Спускаясь и поднимаясь по лестнице, она отметила мертвую тишину в доме. Решив, что все спят, перестала думать об этом, дала таблетку дочери и посидела с нею, пока та не заснула.

Потом велела Лешке быть с сестрой и пошла в подвал.

Алла не сразу поняла, что имела в виду Юлька и озиралась, стоя посреди обширного помещения. Она уже совсем собралась уходить, как вдруг возле мусоросжигателя увидела то, что так испугало Юльку: раскинув ноги и уткнувшись носом в бетонный пол, в луже крови лежала Зойка, а рядом с нею валялись осколки фаянсовой миски.

В доме было тихо. Николай и Толик спали на диванах в холле. Свои вечные кобуры с пистолетами они сняли и положили на журнальный столик между диванами. Когда Алла прибежала будить их, они вскочили с ошалевшими лицами и не сразу поняли, что происходит.

Алла не сказала им, в чем дело, а просто поманила за собой, и они, переглянувшись, двинулись за нею к подвалу.

Увидев Зойку, оба окаменели.

Алла незаметно наблюдала за их лицами, и ей показалось искренним выражение растерянности, которое эти лица приобрели.

Мужчины переглянулись и уставились на Аллу.

— Я пришла взять фруктов для детей и увидела.

Николай подошел к телу и стал рассматривать его, стараясь ни к чему не прикасаться…

— Все ясно, — произнес он, наконец, — она упала и наткнулась на кочергу — та ей в глаз вошла. Может быть, выжила, если бы ее сразу нашли, а так истекла кровью.

Толик, не отрываясь смотрел на то, что совсем недавно было девушкой и трясся мелкой дрожью. Увидев это, Николай рявкнул:

— Приди в себя! Что ты, как… — он хотел сказать:"баба", — но осекся при виде ледяного спокойствия Аллы.

— Ее трогать не будем. Буря закончится — вызовем милицию. Я запру подвал и опечатаю.

— Нужно прежде отсюда продукты забрать — овощи, фрукты, консервы. И подумать, как гулять собакам. Придется из холла их выпускать, другого выхода нет.

— Хорошо, вы идите к детям, а мы с Анатолием все перенесем в кухню.

— Я хочу взять еду в комнату — вряд ли мне захочется сегодня спускаться. Да и Юлька плохо себя чувствует, нужно будет ее покормить в спальне.

Выбрав момент, когда Николай и Толик в очередной раз вышли из кухни, она вынула из-под шали осколки миски, подобранные в подвале, и сунула в мусорное ведро, постаравшись зарыть их как можно глубже под очистки овощей.

Потом она набрала корзинку фруктов и кое-какой еды, взяла фляжку с молоком и пару бутылок воды.

Когда в кухню ввалились мужчины с тяжелыми коробками в руках, Алла мыла в раковине виноград и складывала его в корзину.

Поднимаясь по лестнице, на площадке второго этажа она увидел «мотоциклиста», который, как ей показалось, что-то делал с дверью кабинета.

— Что вы тут делаете? — спросила она.

«Мотоциклист» оглянулся и прижал палец к губам, призывая ее к молчанию.

— Идите в комнату к детям и запритесь.

— Почему? Кто вы такой, что даете мне подобные советы? И что вы делали с дверью кабинета?!

На звук ее голоса из кухни выскочил Николай и стал подниматься по лестнице.

— Что случилось, Алла Сергеевна?

— Да, не знаю даже, мне показалось, наверное…

— Что показалось? Что он пытался дверь в кабинет открыть? Это ведь уже во второй раз, верно? Первый раз — помните — когда он детей напугал. Я еще тогда подумал, что дело не в «водички попить»… Ну-ка, в чем дело?

— Ни в чем, вы ошибаетесь. Я шел вниз — сказать, что товарищ мой очнулся, а у меня голова закружилась, вот я к стенке и прислонился, а оказалось, что к двери — чистая случайность.

— Случайность, говоришь… Чтобы такая случайность больше не случилась, я тебя, пожалуй, в твоей комнате запру. Целее будете — и ты, и твой товарищ. С вами, как с людьми, помогают, а ты воровать вздумал? Твое счастье, что буря, а то я бы тебя сию секунду на улицу выкинул бы. Ну-ка, покажи, что это у тебя тут?!

С этими словами Николай стал обыскивать слабо отбивающегося от него «мотоциклиста».

— Вы не имеете права…

— Я? Я — имею. Я здесь за все отвечаю. А вот твои права милиция проверит. Вы посмотрите, Алла Сергеевна, что я у него нашел!

И Николай торжествующе поднял руку с зажатой в ней отверткой.

Алла непонимающе уставилась на нее:

— Зачем вам отвертка?

— Это не моя, не было у меня отвертки! Это он мне свою подсунул!

— И зачем мне это, можешь объяснить?! Так, я объявляю вам с приятелем домашний арест!

С этими словами Николай взял «мотоциклиста» за шиворот и потащил в мансарду.

Алла побрела за ними.

Этот инцидент запутал ее окончательно. Только-только ей начало казаться, что она поймала… или почти поймала некую догадку, как снова все смешалось и нужно было опять распутывать этот бесконечный клубок странных событий, слов и поступков.

Зайдя в комнату детей, она обнаружила, что оба спят — Юлька в своей постели, а Лешка — притулившись в ее ногах.

Алла помогла ему перелечь на другую кровать, сама села в кресло и стала думать, что именно произошло минуту назад и как этот эпизод вписывается в рисунок двух последних дней.

— Так. Не буду торопиться, — думала она. — Что произошло в эти дни?

Первое: я появилась здесь внезапно — никто не ожидал, родители Миши тоже.

Второе: появилась Зойка — я теперь почти уверена, что она не родственница свекрови.

Три: Толик должен был отвезти детей в гости и вернуться сюда. Он нарушил приказ, но Николай спустил ему это нарушение.

Четыре: Толик провел весь день с Зойкой, которую увидел впервые в жизни за час до поездки в город.

Пятое: шторм.

Шестое: мотоциклисты, попавшие в аварию и ехавшие, неизвестно куда.

Седьмое: Зойкино требование открыть кабинет или поискать сейф в спальне.

Восьмое: она, явно, слушалась Николая.

Девятое: рассказ детей о разговоре Миши с отцом.

Десятое: рассказ Николая о романе Зойки и Толика.

Одиннадцатое: гибель Зойки.

Двенадцатое: стычка с «мотоциклистом», отвертка…

Интересно, как совпало появление Зойки и мотоциклистов с началом бури… Случайность, слишком много случайностей. Случайность, что Мише предложили эту подработку, что я решила приехать, что Толик влюбился в Зойку…

Нет, я не с того конца начала.

Допустим, что Зойка родственница, в самом деле.

Допустим, что мотоциклистам было куда ехать по нашему шоссе.

Тогда никаких проблем, кроме одной: кто убил Зойку?

Стоп, почему — «убил»? Может быть, это несчастный случай!

Если это несчастный случай, что ее понесло в подвал? Логичнее было бы предположить, что она зазвала Толика к себе, и они развлекались бы в постели. Но нет, Толик спит в холле и знать не знает, чем занимается его девушка, на которой он собирается жениться.

Все очень странно. Надо бы самой с ним поговорить. Но о чем? Что ему сказать: «Я слышала ваш разговор в подвале?»

Все не годится. Или все-таки, поговорить? Фу, черт, ощущаю себя абсолютной дурой — ни одна мысль в голову не приходит. Выпить коньяку, что ли… Бутылку я в спальне оставила…

Опять раздался стук в дверь — и опять это был Николай.

— Алла Сергеевна, извините, что докучаю. С Толиком плохо: плачет, трясется. Вы бы не поговорили с ним, мягко, по-женски? Может быть, успокоите его.

Алла молча смотрела на него и понимала, что не хочет никуда идти, не хочет никого успокаивать. Хотелось лечь, закрыть глаза и выключить сознание, а проснувшись, забыть все происходящее раз и навсегда. Но она понимала, что отвертеться не получится, а потому, со вздохом, сказала:

— Хорошо. Вы идите, я умоюсь и спущусь.

Умывшись и причесавшись, она написала детям записку, на тот случай, если бы они проснулись до ее возвращения, заперла дверь комнаты и пошла вниз.

Николай и Толик были в холле. Толик уже перестал плакать и сидел, раскачиваясь и сжав голову руками. Николай с беспомощным видом сидел рядом с ним.

Увидев Аллу, он уступил ей место, а сам ушел в кухню.

Алла взяла руку Толика и стала по ней похлопывать, одновременно говоря:

— Толик, ты не стесняйся, поплачь, в этом ничего стыдного нет, но тебе станет легче.

Толик вдруг уткнулся лицом в ее плечо, и она сидела, застыв, боясь его потревожить. Ей и в самом деле, стало его жалко.

Вдруг он поднял лицо и заговорил лихорадочно:

— Дура какая! Приревновала меня к вам, это какой дурой быть нужно, а?! Уже слова доброго ни о ком не скажи — сразу найдется кто-нибудь, кто в любовники запишет. Хоть бы подумала, дура, на черта я вам — нет, зачем нам думать, мы так, одной задницей обойдемся, голову нагружать не будем. Она ведь чего в подвале свалилась? Напилась в стельку — вот бутылка.

И он показал Алле бутылку, которая до сих пор стояла на полу и не была Алле видна. Это была ополовиненная бутылка, из которой Алла днем наливала себе коньяк.

— Но ведь я оставила ее в спальне! — промелькнула мысль, — как же она попала к Зойке?

— Подождите меня, — сказала она Толику и пошла в кухню сообщить Николаю о бутылке.

Тот как раз добавлял воду в рюмку с каплями. В кухне пахло валерьянкой.

— Что такое, вам нехорошо? — спросила она встревожено.

— Нет, это я ему дать хочу. Пусть успокоится и заснет.

— Николай, странная история. Помните, я днем пила коньяк? Бутылку я оставила у себя в спальне, а Толик утверждает, что Зойка из нее напилась коньяку и потому упала в подвале.

— У вас в спальне? Пойдемте — посмотрим. Вы поднимайтесь, я Толику дам капли и приду.

Алла пошла в спальню. Открыв дверь, она не сумела удержать возглас: в комнату невозможно было войти — она была разгромлена. Постель была сброшена с кровати, мебель перевернута, картины сорваны со стен, из шкафов выброшены все вещи — белье и одежда. В комнате, явно, кто-то что-то искал.

На крик Аллы прибежал Николай и застыл ошарашено в дверях.

Алла хотела войти в комнату, но он ее не пустил, сказав:

— Не ходите, затопчете все следы.

Он взял из ее руки ключ и запер дверь. Они пошли, было вниз, но вторично испытали шок: дверь кабинета была исцарапана в районе замка, а ручка изогнута, почти вырвана и висела на одном шурупе…

В совершенном ступоре Алла пошла вниз, сама не зная, зачем. Спустившись, она обнаружила, что Толик лежит с закрытыми глазами на диване. Рядом стояла пустая бутылка, и Алла поняла, что он допил коньяк.

Она хотела уложить Толика поудобнее, но Николай сказал, что сам его уложит и чтобы она шла наверх — он придет поговорить.

На чугунных ногах побрела она вверх по лестнице — уже в который раз за этот сумасшедший день, — и еле преодолела ее, настолько обессилела.

Дети спали. Она села в кресло и стала ждать Николая, уже не думая ни о чем и не делая никаких предположений.

Николай пришел через несколько минут.

— Алла Сергеевна, вам придется спать здесь. Я раскладушку принес и постель — в коридоре оставил.

— Спасибо, Николай.

— Что вы обо всем этом думаете?

— Уже ничего не думаю. Ясно, как бутылка попала к Зойке: она ее во время обыска в комнате обнаружила и прихватила. Ничего не нашла, выпила с досады… Вот только непонятно, что ей в подвале нужно было, зачем она туда отправилась.

— Может быть, за закуской?

— В кухне полон холодильник.

— Да. Странно.

— Я удивилась, что Толик был не с нею, а спал в холле. А теперь мне понятно: он вас отвлекал, пока она обыск делала. Вы чем занимались, пока не заснули?

— В карты играли, — смущенно ответил Николай.

— Вот, точно. Отвлекал он вас.

— Потом мы заснули, а она увидела, что кавалер спит, разозлилась еще больше и напилась. Будить его она не решилась, чтобы и меня не разбудить. Как вы ее нашли?

— Дети захотели фруктов, я пошла в подвал за ними, а она там лежит.

Она четко помнила, что уже говорила это Николаю, и ей показалось, что он ее проверяет.

— Я вам уже это говорила. Вы меня подозреваете в чем-то?

— Что вы, Алла Сергеевна! Конечно, нет. Просто забыл. Когда вы сказали, вспомнил, что да, говорили.

— Ну, хорошо, не обижайтесь. Знаете, давайте спать — поздно уже. Я ужасная хозяйка. Больных не накормила.

— Ничего, я их накормил, — сказал Николай вставая, — не хватало еще, чтобы вы посторонних мужиков обслуживали. Спокойной ночи. Постарайтесь поспать. Если есть снотворное, примите — чтобы заснуть наверняка.

Он пошел к двери, но остановился.

— Вы не задумывались, как Зойка в вашу комнату попала? Дверь была заперта, верно? Где же она ключ взяла?

С этими словами он вышел из комнаты.

Алла впустила в комнату собак, решив, что для безопасности ее и детей лучше, если псы будут спать рядом, и те улеглись возле двери.

Она приготовила себе постель и легла, но заснуть не могла. Снотворное она пить не стала — лежала и думала о том, что не доживет до конца этой идиотской бури, которая за какие-то считанные часы натворила столько гадостей. Скорее бы уже установилась погода и можно было бы вызвать милицию, чтобы она занялась распутыванием того клубка, в который превратилась жизнь в доме.

Потихоньку на нее наползала дрема, когда вдруг раздался звук, мгновенно вырвавший ее из сна.

Собаки обнюхивали дверь, но признаков недовольства не проявляли.

Алла рывком села на постели и прислушалась. Было тихо, только буря была слышна, и Алла легла снова.

Звук раздался опять. Сомнений не было: кто-то пытался открыть дверь в комнату.

Она подошла к двери и спросила:

— Кто там?

— Алла Сергеевна, это я Толик, — раздался за дверью сдавленный голос.

Алла открыла дверь, и Толик, озираясь и пригибаясь, почти вполз в комнату.

— Что с вами? — испуганно спросила Алла.

— Да ничего, это я чтобы тише быть, а то когда идешь, обязательно шумишь, хоть и немного. Алла Сергеевна, я что сказать хотел, ведь Зойка не своей смертью умерла — убили ее.

— Кто?!

— Думаю, Николай.

— Что ты, Толик, с чего ты взял это?

— Они, по-моему, знакомы.

— Почему ты так решил?

— А вы вспомните! Она его слушалась. Со скрипом, но слушалась! И всегда он ее без свидетелей успокаивал… Она его любовница, я уверен… была.

Тут его плечи затряслись, и он уткнулся лицом в ладони.

— Успокойся, успокойся, расскажи, что ты об этом думаешь.

Толик рывком поднялся и заходил по комнате.

— Точно, она была его любовницей и приехала сюда ради него. Как она во двор попала?

— Николай думал, ты впустил, — сказала Алла и тут же прикусила язык: совсем не нужно было Толику знать, что они с Николаем обсуждали зойкино появление.

Но Толик не обратил внимания на ее слова.

— Он ее впустил, он! Некому больше. Вы на пляже были, я машину мыл, а он по усадьбе болтался.

— Он сигнализацию проверял.

— Откуда вы знаете?

Алла на секунду замешкалась, не зная, что ответить, но тут же нашлась:

— А…а…он мне доложил, что с сигнализацией все в порядке.

— Да? С чего это он вам стал докладывать? Здесь он главный, вы — только охраняемый объект.

— Что это ты обо мне, как о вещи!

— Не обижайтесь, это по инструкции.

— По инструкции. На все есть инструкция? На любой случай?

— Думаю, да.

— Николай хоть раз нарушил хоть одну инструкцию?

— Да… нет… вроде, — неуверенным голосом признал Толик. — Он себя правильно вел, вообще-то.

— Так почему ты его в убийстве обвиняешь?

— Потому что они с Зойкой себя вели, как знакомые, вот почему.

Алла собралась с духом и сказала:

— Но ведь это ты крутил любовь с Зойкой.

Толик тут же сник.

— Ну, я, — сказал он севшим голосом.

— Вот видишь, тебя тоже можно заподозрить. Есть у тебя алиби?

— Какое алиби — спал я в холле!

— Вот и Николай спал. Когда я вас разбудила и показала Зойку, я за вами наблюдала. Вы оба выглядели так, словно не понимаете, что произошло.

— Так я и не понимал и сейчас не понимаю!

— Вот и Николай так же выглядел.

Толик сел с удрученным видом.

— Кто же тогда ее убил?

— Строго говоря, под подозрением все, и я тоже. Вы спали, я могла заманить девчонку в подвал и там ее кокнуть.

— Но ведь вы этого не делали, правда? — умоляющим голосом спросил Толик.

— Успокойся, не делала.

— Тогда кто?

Он опять вскочил и забегал по комнате, вцепившись руками в свои коротко остриженные волосы. У Аллы зарябило в глазах, и она уже хотела попросить его сесть, как со своего места у двери поднялся Рекс, подошел к Толику и толкнул его носом.

— Чего тебе, пес?

Рекс смотрел на парня и тихонько ворчал.

— Он тебе намекает, что лучше сесть.

— Да? Ну, ладно, только мне сидеть трудно.

— Это реакция на шок. Юлька, вон, наоборот, спит — тоже реакция на шок. Бедные мои детки, отдохнули, называется!

— Дети забудут, — авторитетным голосом заявил Толик, усаживаясь, — это мы с вами всю оставшуюся жизнь помнить будем.

Рекс убедился, что парень сел, и улегся, но не спал, а продолжал следить за каждым движением Толика.

— Все, вышел я из доверия у собаки, как жить теперь?!

— Ты знаешь, а ведь собаки почему-то невзлюбили Николая и Зойку, их двоих. Тебя приняли нормально, даже мотоциклистов приняли нормально, а на этих двоих все время кидаются. Такие дрессированные — не должны они так себя вести, загадка какая-то.

— Вот бы ее разгадать!

— Буря закончится, пусть милиция разгадывает.

— Да ничего они не разгадают. Повесят убийство на меня — и все.

— Почему ты так решил?

— А как же! Вы — женщина, дети тут ваши. Эти, потерпевшие, ранены, один без сознания был. Или я, или Николай. Выберут меня: он все-таки офицер, а я что, солдат, подумаешь!

— Нет, Толик, не нужно так думать. Я уверена, что правда будет найдена.

— Кто ее искать будет?! Мы с вами?

— А хоть бы и так. Я все время думаю, анализирую… Скажи, что ты успел о Зойке узнать?

— Сирота она, из детдома, в этом городе у нее подруга — я ее видел, она в кино с нами была.

— Это она сама тебе рассказала?

— Да. Мать ее — племянница хозяйки — умерла молодой, а родственники ее взять не захотели и сдали в детдом.

— Этого не может быть! А мне она сказала, что ее мать была в ссоре со моей свекровью и только года четыре назад помирилась с нею. Чему верить?

— Да. Вранье на вранье. Интересно, а о подруге она правду рассказала? Подруга, вроде бы, покупает квартиру, которую ей Зойка нашла.

— Стоп. Как это — Зойка нашла? Она ведь в другом городе живет.

— Она здесь часто бывает. Нашла квартиру и договорилась с хозяином, что тот возьмет с покупателя — с подружки, значит, зойкиной — на пару штук больше, и эти деньги он Зойке отдаст, гонорар.

— А ему какая выгода?

— Там, с этой квартирой, что-то нечисто — я не знаю, что. То ли долг какой-то висит, то ли еще что. Кажется, Зойка фальшивые квитанции об оплате сделала…

— И ты собирался жениться на такой девушке? Да она ведь преступница!

— Алла Сергеевна, она сказала, что ей такая жизнь надоела, хочет семью, дом, детей.

— И ты поверил?

— Конечно, людям нужно верить, как иначе жить?

— Тогда ты, может быть, знаешь что она искала в этом доме? Она меня о сейфе спрашивала.

— Да? Понятия не имею! А что, есть сейф?

— И я понятия не имею. Зачем она, вообще, сюда пришла? Что ей здесь было нужно? Мне теперь ясно, что она не родственница хозяйке.

— Я же вам говорю, у нее были шашни с Николаем.

— Ага, и он спокойно смотрел, как она с тобой флиртует.

— Флир… чего?

— Шашни, говоря твоим языком.

— Вот и убил потому — приревновал.

— Ох, Толик, ну, ты и фантазер! Ну, зачем она Николаю нужна? Драная кошка некормленая.

— Вы… зря так о ней, она…а вы… нехорошо это.

— Извини, извини, но я не верю, что Николай мог на нее позариться. Он видный мужик, ему другая женщина нужна.

— Вроде вас? — вдруг язвительно осведомился Толик.

Алла даже растерялась.

— Что ты, Толик, как ты можешь такое говорить?! Я замужем, мои дети здесь со мной, а ты намекаешь, что я…

— Но вы столько времени с ним проводили!

— Так я же хозяйка дома, а обстоятельства экстраординарные — с кем же еще он должен был их обсуждать? Не с тобой ведь и не с Зойкой.

— Простите меня, я дурак, болтаю, сам не знаю, что. Это я от расстройства. А так, я совсем не дурак, учился в школе хорошо, и на права быстро сдал, другие по два-три раза пересдавали.

— Причем здесь твои права?

— Ни при чем, это я для примера… что не дурак… а просто, болтанул, не сердитесь, хорошо?

— В одном ты прав: Зойка, действительно слушалась Николая. Почему?

Вдруг Толик вскочил, заставив Аллу вздрогнуть. Рекс тоже вскочил и заворчал.

— Алла Сергеевна, а ведь это и мотоциклисты сделать могли!

— Что это?

— Ну, с Зойкой…

— Так. Приехали. А они-то при чем? Пораненные люди. Тем более, Николай их в комнате запер, когда я одного из них у двери кабинета застала.

— Да? Тогда отпадает. Вот черт, крутится что-то в голове, а поймать не могу.

— И у меня та же история. Это от усталости. Спать нужно ложиться. Иди к себе и постарайся уснуть.

— Хорошо. А куда — к себе? Я же у мотоциклистов спал!

— Да, как это я не подумала! Что же делать? Может быть, в зойкиной спальне ляжешь?

— Что вы, я там не засну…

Его прервало рычание собак. Оба пса вскочили и бросились к окну.

Сквозь приглушенный шум бури стало слышно царапанье и стук в окно, закрытое ставнями.

— Тсс, — шепотом произнес Толик и на цыпочках пошел к окну. Он отогнал собак и стал открывать оконную створку. Алла напряженно ждала. Она вздрогнула, когда Толик открыл ставню, и в комнату ворвался холодный ветер, швырнувший добрую пригоршню дождевых струй чуть ли не на середину комнаты. За окном был человек.

Толик помог ему влезть, и когда тот встал на ноги и выпрямился, Алла не сумела удержать возглас: в комнате стоял один из мотоциклистов, обвязанный по поясу веревкой, скрученной из разорванных простыней.

— Не бойтесь меня, — произнес он негромко, — я вас не обижу. Я друг.

Придя в себя, Алла с Толиком заговорили в два голоса:" Мужик, ты чо, ты чо людей пугаешь, разве так можно, вы же ранены, вам нужно лежать, как вы до нас добрались, я думал ты мотоциклист, а ты каскадер, что за дела, объясните, наконец, в чем дело".

Пришелец спокойно выслушал их и спросил:

— Можно мне в ванную — я руки испачкал о карниз, не переношу, когда руки грязные?

— Да, конечно, — растерянно ответила Алла.

Вдруг он закачался и стал нашаривать стул. Толик подскочил к нему, поддержал и усадил в кресло, приговаривая, что если голова ушиблена, нужно в койке лежать, а не Супермена разыгрывать.

Больной посидел минуту и стал вставать со словами:

— Ну-ка, парень, проводи меня, пожалуйста, в ванную.

— Во упертый, — почти восхищенно прокомментировал Толик, но все-таки повел гостя к открытой двери в ванную комнату.

— Надо бы ему переодеться, — подумала Алла, — он совершенно вымок.

В этой комнате за шторой была устроена небольшая гардеробная с комодами и большим зеркальным шкафом. Вещи ее мужа, которые он не взял с собой лежали в этом шкафу.

Отдернув занавеску, она увидела, что мужчины, прошедшие в ванную, не закрыли за собой дверь и прекрасно отражаются в зеркале.

Алла начала открывать шкаф, но остановилась: ее поразило увиденное в зеркале.

Гость и Толик открыли воду в раковине, но никто и не думал умываться. Они стояли, сблизив головы, и явно шептали что-то друг другу.

Алла попыталась расслышать их шепот, но текущая вода заглушала голоса.

Боясь, что ее поймают врасплох, она все-таки достала из шкафа сухое белье и брюки с рубашкой, и вернувшись в комнату, мужчины увидели ее поправляющей одеяла на детях.

Гость, судя по всему, пришел в себя, потому что ушел переодеваться самостоятельно, а Толик сел во второе кресло и погрузился в размышления.

Алла тоже молчала. Она никак не могла осознать увиденное в зеркале, но спрашивать у Толика не стала: история, в которую попала она с детьми перестала быть странной и становилась страшной, нужно было думать, как выпутаться из нее живыми и, если повезет, невредимыми.

Толик время от времени взглядывал на нее, но ничего не говорил. Молчание становилось тягостным, но тут Супермен вошел в комнату и сказал, что мокрую одежду развесил на сушилке для полотенец, если хозяйка не возражает.

— Хозяйка! — с горечью подумала Алла, — все вытворяют, что хотят. Кто все эти люди?!

Вслух же она произнесла что-то вежливое ничего не значащее, затем собралась с духом и спросила:

— Можно узнать, почему вы к нам таким странным образом забрались? Есть ведь двери, в конце концов, послали бы друга, чтобы он меня позвал! Вы только утром в себя пришли, разве можно вам такой акробатикой заниматься? А если бы сорвались, как бы я перед законом оправдывалась?

Гость выслушал ее и вежливо спросил:

— Могу я быть с вами откровенным?

— Ваша откровенность зависит от моего ответа? Почему? Я ведь все равно не смогу узнать, врете вы или говорите правду! Так что врите спокойно, тем более, что вы уже начали это делать.

— Когда это?!

— А когда вопрос свой задали! Такие вопросы задают, когда соврать хотят. Так я вас слушаю — чему вы хотите, чтобы я поверила?

Гость удивленно оглянулся на захохотавшего Толика и тоже хохотнул.

— А вы дама с юмором, как я посмотрю.

— Конечно, а как же! Поводов для юмора много, невозможно не острить! Чужие покалеченные люди, мертвая девушка, выдающая себя за родственницу хозяев, влезающий в окно полутруп… Просто животики надорвешь! Буря еще эта! С ума сойти можно от веселья!

— Между прочим, буря слабеет, — сообщил гость, — ветер стихает, и дождь уже не так льет.

— Почему же вы так вымокли?

— Я под водосточную трубу попал. Нижнюю часть трубы сорвало, вот и хлещет из нее на уровне карниза.

— Господи, я даже и не задумалась ни разу, что дом может быть поврежден!

— Ничего, лишь бы не разрушился.

— Типун вам на язык. Хорошо, о чем вы собирались со мной откровенничать?

— Сначала ответьте мне на пару вопросов. Ответите?

— Смотря, что за вопросы.

— Очень простые вопросы. Почему вы сказали о девушке, что она выдавала себя за родственницу? Вы ей не поверили?

— Не поверила.

Вроде бы, гость продолжал смотреть на нее, но у Аллы создалось впечатление, что он бросил на Толика молниеносный взгляд, под которым тот сжался.

— А мне поверите, если я скажу…

— Что вы троюродный дедушка хозяина? — перебила его Алла, — не поверю! Но если попросите, сделаю вид, что верю.

— Я ценю ваш юмор, но давайте говорить серьезно. Вы понимаете, что попали в серьезную переделку?

— Допустим, нет. Объясните мне.

— В этом доме спрятана чрезвычайно ценная вещь, не принадлежащая хозяину. Вернее, она принадлежала ему, но теперь она уже не его. Но он ее прячет, не хочет отдавать, а это неправильно.

— Кому он должен отдать эту вещь? Кто ее новый хозяин?

— Этого я вам сказать не могу, это секрет.

— И что же это за вещь?

— Этого я вам тоже сказать не могу — это не ваше дело.

— Да?! Вам не кажется, что говорить такое хозяйке это нахальство?

— Вы не хозяйка, вы заложница вместе с вашими детьми.

Алла вытаращила глаза и онемела от удивления. Справившись с собой, она зло спросила:

— Чьи же мы заложники?

— Этого вам тоже знать не нужно. Просто имейте в виду, что, сотрудничая с нами, сбережете жизни — свою и детей.

Сказано это было таким будничным тоном, что у Аллы мороз пошел по коже: она поняла, что человек этот ничего не преувеличивает.

— Дело еще и в том, что у нас есть конкурент. И вы поможете нам его обезвредить.

— Какой конкурент?

— Николай, адъютант.

— В каком смысле он конкурент?

— Вы задаете столько вопросов, что проще от вас избавиться уже сейчас. Замолчите и делайте то, что я вам скажу. Вы сейчас спуститесь вниз и попросите его подняться в вашу комнату. Придумайте причину. Подниметесь первая, зайдете в комнату и запрете дверь. Дальнейшее вас не касается. Отправляйтесь.

Алла встала и посмотрела на детей.

— Ничего мы с ними не сделаем, если вы не сделаете никакой глупости. Идите.

Алла пошла к двери. Она уже взялась за дверную ручку, когда ее остановил голос страшного гостя:

— Алла Сергеевна, вы меня поняли? Не наделайте глупостей.

После этих слов она присела на корточки перед собаками и, делая вид, что гладит их, прошептала им одно слово:

— Стеречь!

Собаки тут же поднялись с ковра, пошли к кроватям детей и улеглись в проходе между ними. Спокойствие оставило их: теперь это были два зверя, лежащие, чисто внешне, спокойно, но готовые в любой момент броситься на подошедшего к охраняемой зоне.

— Чего это они? — удивился Толик.

— Волнуются, — ответила Алла, — все-таки, чужие люди в доме.

С этими словами она вышла из комнаты.

Постояв в коридоре, чтобы унялось сердцебиение, она подошла сначала к комнате, в которой должен был ждать сигнала — как ей думалось, — еще один «мотоциклист», и прислушалась. За дверью было тихо.

Алла подождала несколько секунд, затем, стараясь не шуметь, открыла дверь и, сняв туфли, в одних носках вошла в комнату.

В следующую секунду она увидела то, что заставило ее выскочить в коридор и побежать вниз по лестнице, прижимая к груди туфли.

На последних ступеньках лестницы она подвернула ногу и упала бы, но ее поддержала чья-то рука. Это был Николай, который почему-то не спал, был при полной форме и с пистолетом в руке.