Густаву-Адольфу, который вмешался в войну на двенадцатый год и действовал уже в сильно разоренной стране, пришлось позаботиться, в целях сохранения порядка и дисциплины армии, о снабжении ее подвозом с тыла. Густав-Адольф закупил в России для этой цели значительные грузы хлеба. Однако, в особенности с его смертью, шведская армия широко пользовалась и реквизициями. К концу 30-тилетней войны дисциплина у шведов сильно упала, и они обратились почти в таких же одичалых бандитов, как и другие участвовавшие в этой затяжной войне армии. Реформа снабжения в век Густава-Адольфа уже висела в воздухе, но на пути к переходу на магазинную систему Густав-Адольф сделал только первые шаги. Исторические памятники обрисовывают перед нами продолжительный и постепенный переход к магазинной системе снабжений, и роль реформаторов тыла, по-видимому, скорее следует приписать Летелье и Тюренну, чем Густаву-Адольфу. Армия Густава-Адольфа была еще одета в крестьянское платье, и каждому солдату разрешалось иметь в походе свою жену; государство еще недостаточно обслуживало солдата, и обходиться на походе без помощи женщины ему было трудно.
      Сражение при Брейтенфельде. Типичным для тактики Густава-Адольфа является его первое сражение в 30-ти-летнюю войну, состоявшееся на второй год после его высадки в Германию, 17-го сентября 1631 года, под Брейтенфельдом. Густав-Адольф располагал 39 тысячами, в том числе 23 тысячи шведов и 16 тысяч саксонской милиции; в состав его армии входило 13 тысяч кавалерии и 75 пушек. Принимая во внимание слабость саксонцев, силы имперской армии под командой талантливого представители испанской школы, генерала Тилли - 36 тысяч старых солдат, надо признать равными. У имперцев в армии было Н тысяч конницы и только 26 пушек. Имперцы располагались у Лейпцига, в Саксонии, и опустошали земли этого государства, вступившего в союз, с Густавом-Адольфом. Под давлением саксонского курфюрста Густав-Адольф решил атаковать Тилли. Имперцы выдвинулись на 7 верст к северу от Лейпцига и расположились на небольших пригорках восточнее сел. Брейтенфельд. Масса пехоты Тилли построилась в духе испанской тактики, в 14 терций, сведенных в 4 бригады, по 5 - 6 тысяч в каждой. 6 кавалерийских полков прикрыли справа эти колонны; левое крыло под командой генерала Папенгейма состояло из 12 лучших кавалерийских и одного пехотного полков. Небольшой ручей Лобербах протекал в двух километрах перед фронтом. Весь боевой порядок был вытянут в одну линию, - без каких-либо резервов или уступов позади; фронт был прерывчатый и растянулся на 3 километра.
      Шведско-саксонская армия, наступая с севера, первоначально развернулась против имперской армии на таком же широком фронте, в две линии: первая линия образовывала сплошной фронт; часть шведской пехоты перешла в трехшереножный строй, чтобы не оставлять на фронте разрывов. Но при наступлении, в целях более удобной переправы через представлявший некоторое затруднение ручей Лобербах, шведско-саксонская армия приняла к западу. Саксонцы, находившиеся на левом фланге шведов, оказались перед центром Тилли. Обе армии имели возможность развить охват правым крылом. Папенгейм, чтобы парировать эту опасность, решительно оторвался с левым кавалерийским крылом имперцев от центра и ушел влево - настолько, что сам получил возможность охватить шведов, с запада.
      Тилли, желая дать время своей артиллерии, расположенной на холмах, обстрелять развертывающийся боевой, порядок неприятеля, отказался от мысли атаковать неприятеля в момент переправы и повел бурную атаку, когда шведы и саксонцы приблизились к его позиции. Саксонская милиция, охваченная с востока кавалерией, ни на минуту не задержала натиска глубоких колонн имперцев и обратилась в бегство. Левый фланг шведов был открыт. Но Тилли не скоро удалось привести в порядок и повести в атаку на фланг шведов свою пехоту, увлекшуюся преследованием саксонцев. Одна из четырех бригад, увлеченная преследованием, так и не вернулась на поле сражения.
      Папенгейм, между тем, выслав кавалерийский полк Фюрстенберга атаковать шведов с тыла, повел фланговый удар. Шведской армии, ослабленной бегством союзников, угрожало полное окружение полуторными силами врага. Но у шведов имелась вторая линия, и тактика шведской кавалерии, перемешанной с отрядами мушкетеров, была выше пистолетной тактики имперской кавалерии. Против Фюрстенберга из второй линии были высланы достаточные силы, которые нанесли ему поражение. Для отражения Папенгейма правое крыло первой линии было продолжено загибом, образованным из состава второй линии.
      Против 7 тыс. кавалеристов Папенгейма здесь дрались 4 тыс. шведской конницы и одна бригада (немного более 2 тыс.) шведской пехоты. Атаки Папенгейма встречались залпом шведских мушкетеров и короткими контратаками кавалерии. Бой на этом крыле не получил решительного развития; Папенгейм ночевал на поле сражения и отступил на следующее утро.
      На восточном участке сложился центр тяжести. 6 кавалерийских полков правого имперского крыла, которым почти не пришлось действовать против саксонцев, первые повернули против открытого шведского фланга и, не дожидаясь прибытия своей пехоты, повели атаку. Густав-Адольф развернул здесь из второй линии 2 бригады пехоты и 4 тыс. конницы, собранной из 1-й и 2-й линий. Имперская конница потерпела поражение и, преследуемая шведской конницей, бежала с поля сражения. Ее уже не было к тому моменту, когда Тилли привел в порядок 3 пехотных бригады и повел их в атаку на шведов. Однако, окруженные шведской конницей вынуждаемые к остановкам атаками то с флангов, то с тыла, они не смогли развить своего натиска и остановились. А остановка глубоких колонн равносильна их смерти. Скоро они оказались облепленными шведскими мушкетерами и шведской легкой артиллерией, которые с небольшого расстояния расстреливали беспомощные колонны. Только небольшой части имперской пехоты удалось вместе с Тилли пробиться на север.
      В этом сражении обращает на себя внимание удивительно тесное взаимодействие родов войск в шведской армии - пехота, кавалерия и артиллерия беспрерывно поддерживали и выручали друг друга. Очевидной слабостью имперской армии являлось отсутствие второй линии и каких бы то ни было резервов. Если бы Тилли атаковал саксонцев половиной своей пехоты, вероятно, он достиг бы такого же успеха и имел бы возможность немедленно же развить его атакой шведов во фланг. Вынужденный совершить этот маневр пехотой, принимавшей участие в первой атаке, Тилли дал шведам драгоценное время, чтобы защититься от намечаемого удара. Линейный порядок в этом бою вышел победителем над колонной, главным образом, благодаря кавалерии. Из 7 бригад шведской пехоты в серьезный бой вступили только три бригады Сплошной фронт шведов показал здесь и невыгоды сплошных построений - противник разделился и повел два очень опасных фланговых удара; однако, соображения в пользу колонн и в пользу прерывчатости боевых порядков начали учитываться в теории только в XVIII веке (Фолар), на практике - только армиями французской революции; для ближайшей же эпохи законом стал сплошной линейный боевой порядок, развивавшийся из образца, данного Густавом-Адольфом, с сосредоточением кавалерии на оба крыла после того, как пехота получила штыки.
      Гражданская война в Англии (1642-1649) представляет, с точки зрения военного искусства, только частичный интерес. Англия, в особенности после потери своих французских провинций, проявляла мало интереса к развитию своих сухопутных сил; в 1627 г. английский десант у Ла-Рошели оказался вооруженным еще луками и стрелами; английские войска в начале гражданской войны находились далеко ниже уровня военного искусства, достигнутого на континенте в период тридцатилетней войны. Огромная эволюция английской армии за время гражданской войны осталась явлением чисто местным и не дала ростков на континенте. Однако, английская революция выдвинула облик такого гениального милитариста, как Кромвель, создала столь оригинальный процесс милитаризации целой революционной партии, открыла нам картины таких крупных военных достижений, что историк военного искусства не может обойти ее молчанием.
      Первые 3 года войны с обеих сторон боролись армии, в которых было очень мало демократических тенденций и много пережитков средневековья. Клички "кавалеры" и "круглоголовые" не должны вызывать у нас ошибочных представлений о классовом составе первых армий гражданской войны. Сторонники парламента и сам Кромвель носили такие же букли на голове, как и сторонники короля{137}\. За парламент стояли преимущественно промышленные и торговые графства Англии, за короля - земледельческие; поэтому, в составе парламентской армии было много горожан, у короля были шире представлены помещики, но командные должности в обеих враждующих армиях были заняты представителями тех же английских аристократических фамилий.
      Пехота в обеих армиях была весьма посредственна. Обе стороны старались вербовать кадры младших начальников из лиц, получивших опыт в 30-тилетней войне. Парламентская пехота в Лондоне обучалась немецкими унтер-офицерами Но традиции ландскнехтов не импровизируются. Пехота играла жалкую роль в сражениях гражданской войны Она была бессильной развить какой-либо удар. Пехотные массы обеих сторон, образовавшие центр армий, останавливались в нескольких шагах друг от друга и вели нервный и не слишком убийственный огонь из мушкетов. Пика совершенно не применялась в бою и к концу войны была выброшена из вооружения пехоты.
      При таких жалких тактических достижениях пехоты, центр тяжести армий, как это является нормальным в гражданских войнах, был перенесен на конницу, достигавшую часто половины состава всей армии. Пехота на полях сражений выжидала исхода боя конных крыльев. Все политически активные и более надежные боевые элементы устремились в конницу.
      Презрительное отношение к пехоте отразилось на кампании графа Эссекса в Корнвалиссе в 1644 году: когда граф Эссекс почувствовал себя стесненным в этом роялистском гнезде, он поручил своей коннице прорваться из Корнвалисса, оставил парламентскую пехоту на произвол судьбы и сам с двумя офицерами уехал на судне из Плимута. Пехота погибла или рассеялась, но о ней никто особенно не сожалел, и парламент не выразил графу Эссексу осуждения: самое ценное в армии - конница - было спасено.
      Конница обеих сторон в первые годы войны не имела вполне регулярного характера. Перевес имела королевская конница, руководимая "диким" принцем Рупертом Пфальцским, племянником короля, с 14 лет беспрерывно участвовавшим в 30-тилетней войне. Руперту не удалось достаточно дисциплинировать свою конницу. Во всех сражениях повторялась та же картина: опрокинув парламентскую конницу, кавалерия увлекалась преследованием, захватом пленных, а, главным образом, добычей, грабежом обозов, и забывала о поле сражения. Ни Руперту, ни его помощнику генералу Горрингу не удалось ни под Эджхедом, ни под. Марстон-Муром, ни в сражении при Ньюбери собрать конницу после первой победоносной атаки и бросить ее на другие, сохранившие порядок, части неприятельской армии.
      Общий характер армий носил средневековый отпечаток. Парламентские войска не представляли единой армии, содержимой на счет государства. Отдельные графства, или федерации нескольких графств, или могущественные корпорации Сити, - выставляли и содержали на свой счет свои войска. Общая численность вооруженных сил каждой стороны достигала 50-60 тысяч, но полевые армии колебались около 10-20 тыс. бойцов. Парламент, заключив договор с Шотландией, вызвал интервенцию в свою пользу шотландской армии в 15 тыс. человек, но и эта помощь не дала решительного перевеса в колеблющихся условиях гражданской войны. Решение было обусловлено новыми силами, выступившими вместе с Кромвелем.
      Оливер Кромвель (1599-1658), сын состоятельного пивовара, убежденный пуританин крайнего толка, 29-ти лет был уже членом палаты общин. Последний повод к гражданской войне дало предложение Кромвеля лишить короля его доенных прерогатив и присвоить парламенту право назначения командного состава и распоряжения милициями графств. Во вспыхнувшей гражданской войне достигший 40 лет Кромвель сформировал эскадрон под своей командой. Недостатки парламентской армии бросались в глаза Кромвелю{138}. Во главе стоял аристократический командный состав, стремившийся к ограничению королевской власти, но которого пугали какие-либо демократические изменения в строе государства; по мере углубления революции, он отпадал от нее и переходил в стан врагов. Мысль о низложении короля, против которого было поднято оружие, являлась далекой от начальства парламентской армии. Граф Эссекс, первый главнокомандующий, потребовал от парламента, чтобы целью формируемой армии прежде всего была провозглашена охрана особы короли, защита обеих палат и всего, что принадлежит их ведению; граф Манчестер, командовавший северной армией, помощником которого в 1644 году был Кромвель, утверждал: "если мы хотя бы 99 раз победим короля, то он все же останется королем, и его потомки будут также королями; но если король нас хотя бы раз разобьет, то мы все отправимся на виселицу, а наше потомство будет рабами". При таком командном составе и общем направлении политики, искавшем соглашения с королем, трудно было ожидать энергии в развитии военных действий. Комплектование солдатского состава парламентской армии отбросами городского населения встречало со стороны Кромвеля суровое осуждение: "ваши войска - большей частью прислуга из кабаков, бездельники, пьяницы и тому подобный сброд; а у неприятеля - младшие сыновья джентльменов, лица с хорошим положением. Верите ли вы, что дух таких бедных людей может сравниться с духом дворянства, крепкого в вопросах мужества и чести? Вы должны вербовать людей с высоким духом, способных на такие же подвиги, иначе вы всегда будете биты".
      Исходя из положения, что "люди чести должны быть побеждены людьми религии", а в эпоху религиозных войн человек религии был равнозначен члену политической партии, Кромвель с самого начала войны начал вербовать в свой эскадрон, а затем и в свой полк своих религиозных и политических единомышленников, преимущественно из класса мелких крестьянских собственников. Солдат шел в "железнобокие" Кромвеля для того, чтобы служить идее, идеальные побуждения и партийный состав резко отличал "железнобоких" от других наемников XVI и XVII веков. В части, составленной из пуритан, которые видели в жизни одно неумолимое выполнение долга, естественно, сложилась суровая дисциплина, которая еще увеличивала сплоченность партийных единомышленников. Политические, экономические и религиозные идеалы, являвшиеся догматами пуритан, оказались в силах создать нового человека, нового сознательного бойца. По обычаям той эпохи, каждый "железнобокий" имел свою лошадь и свое оружие; партийный полк из достаточных людей, разумеется, имел их в гораздо лучшем виде, чем другие наемные части. "Железнобокие" получали хорошее жалованье, в их числе было много образованных людей; они жили "как джентльмены". Естественно, выступление на полях сражений столь одушевленного и сплоченного коллектива отмечалось каждый раз крупным успехом. "Железнобокие" Кромвеля отличались тем достоинством, которого не было у конницы принца Руперта: после первых успехов они не расстраивались и, покончив с противостоявшим им противником, могли быть повернуты, в зависимости от хода боя, для удара в больное, место неприятельского расположения. Это была вполне регулярная, дисциплинированная кавалерия. Кромвель с гордостью говорил о своих "железнобоких": "никогда мы не были биты, а шли на неприятеля всегда".
      Новая армия. Успехи Кромвеля, как военного организатора, побудили сильнейшую ассоциацию графств в 1645 г.. после потери графом Эссексом парламентской пехоты в Корнвалиссе, поручить Кромвелю организацию "новой армии". Парламент принял расходы по содержанию этой "новой" армии на счет государства. "Новая" армия должна была достичь численности в 20 тыс. Эта ничтожная численность армий, которые формировались английской революцией, накладывала на них совершенно иной отпечаток по сравнению с массовыми армиями великой французской революции. В Англии бралась за оружие дробная часть процента населения, а французская революция декларировала поголовное ополчение и в действительности развернула армию силой до 4-5% населения. Кромвель стремился всю "новую" армию создать по образцу своих "железнобоких". Армия Кромвеля должна была получить отпечаток рыцарского ордена, партии, секты. Несмотря на энергичную агитацию единомышленников Кромвеля, набор всех 20 тысяч из крайних пуритан встретил значительные затруднения; пришлось быть менее разборчивым при укомплектовании армии. Но партийный дух индепендентов господствовал в ней, особенно в солдатских рядах. "У нас человеческие грехи пьянство, распутство, а у вас - сатанинские - высокомерие и бунтарство", говорил сторонник короля о солдатах Кромвеля.
      При подборе командного состава Кромвель озаботился о том, чтобы прекратить совместительство положения в парламенте, в котором он не располагал большинством, с командной должностью в армии, что давало командованию дилетантский характер, вызывало наезд в войска большого числа политических деятелей враждебного Кромвелю толка и подрывало авторитет строевого командования. На первых порах Кромвель постарался не порвать окончательно с командным составом, сложившимся в парламентской армии в первые годы войны, и не подчеркивать тем господство партии, представлявшей ничтожное меньшинство в стране, при организации новой вооруженной силы. Из числа 39 генералов и полковников "новой" армии было 9 лордов, 21 дворянин и только 9 недворян. Демократизация командного состава и захват должностей политическими единомышленниками явились уже задачей дальнейшего развития "новой" армии.
      Чтобы увеличить сплоченность новых частей, Кромвель установил для них единообразную форму одежды (1645г.) - красные кафтаны - которые удержались в английской армии на протяжении 2 столетий. До Кромвеля армии вообще не знали форменной одежды: свои от чужих отличались, как в наше время на маневрах, каким-либо листком на головном уборе, да боевым кличем.
      Через два года после своего сформирования, партийная армия Кромвеля выступила со своей политической программой. Так как офицеры в армии были не выборными, а по назначению, то в армии образовались более партийные солдатские советы отдельно от более умеренных офицерских советов. Члены солдатских советов назывались "агентами" или "агитаторами". В 1647 году Кромвелю пришлось пережить очень опасный кризис, вызванный агитацией в солдатских советах крайнего левого направления, руководимого Джоном Лильбурном, которая могла бы повести к общему развалу и анархии. Если этот кризис был успешно изжит, то только вследствие высокой партийной квалификации армии. Но если солдатские советы ни разу не выступили против Кромвеля, то это объясняется и тем, что по всем основным политическим требованиям армии Кромвель сделал уступки и включил их в свою программу - казнь короля разгон из парламента враждебного солдатам большинства, удовлетворение экономических требований. Офицерский состав сделался также однороднее - более партийным и авторитетным; Кромвель осуществлял твердой рукой политические чаяния солдат - и их советы перестали собираться, не внося разложения в войска и передав начальству общее руководство.
      Диктатура облекшейся в военную форму партии индепендентов протянулась до 1660 года, продержавшись только короткое время после смерти Оливера Кромвеля. Кромвелевской армии пришлось подавлять восстания и мятежи внутри страны и завоевывать Ирландию и Шотландию. Всегда она выходила победительницей. Ей пришлось уделить часть кадров и во флот, который в 1648 году перешел на сторону контрреволюции. Опираясь на свою партийную армию, Кромвель, окончательно присоединив Шотландию и Ирландию, основал современное "Соединенное королевство Великобритании", вел успешные войны с Нидерландами и Испанией и положил основание процветанию английского судоходства актом о навигации.
      Сражение при Нассби. Об армии, созданной Кромвелем, можно судить уже по ее первому дебюту, через несколько месяцев по ее сформировании, 14-го июня 1645 года в сражении у Нассби. Король Карл I располагал армией из 4 тыс. пехоты и 4 тыс. конницы и, находясь в стесненном положении близ Лейчестера, в центре Англии, решил принять бой с армией сэра Томаса Ферфакса, насчитывавшей 7 тыс. пехоты и 6,5 тыс. конницы. Шел уже четвертый год гражданской войны. Боевые порядки противников развернулись параллельно друг другу. Конница правого королевского крыла, под начальством принца Руперта, опрокинула противостоявшую конницу Ирстона, зятя Кромвеля, но развить свой успех не смогла. В центре королевская пехота сбила с вершины холма пехоту Ферфакса, офицеры не могли остановить отступления, сам главнокомандующий со сбитой с головы каской дрался, как рядовой боец. "Еще усилие, и сражение нами выиграно", кричал король Карл I. Но конница левого королевского крыла сэра Мармадука Лангдаля была отброшена "железнобокими" Кромвеля, после чего Кромвель произвел первую атаку на левый фланг королевской пехоты, чем вынудил ее остановиться. Было выгадано время, чтобы остановить и устроить молодые части "новой" армии пехоту в центре и конницу левого крыла, после чего "новая" армия на всем фронте перешла в наступление. Общий натиск и, главным образом, решительная атака "железнобоких" дали победу Вся пехота, артиллерия, обоз короля достались в руки победителей.
      В этом сражении "новая" армия добилась победы при значительном численном перевесе, через некоторое время, окрепнув, "новая" армия начала спокойно смотреть на численное превосходство неприятеля. И в "новой" армии главная роль принадлежала кавалерии. "Железнобокие" Кромвеля, спаянные такой дисциплиной, которая выдерживала все испытания боя и позволяла им последовательно сосредоточивать свои усилия на важнейших целях, являлись ядром "новой" армии, по образу и подобию коих складывался моральный облик и других полков.
      Перед гражданской войной в Англии не было постоянной армии. Армия Кромвеля просуществовала 15 лет и при реставрации династии Стюартов в 1660 году была распущена. Впервые в Англии парламент разрешил принципиально содержание постоянной армии в 1689 году.
       
      Глава девятая. Развитие постоянных армий
      Меркантилизм и постоянные армии. - Борьба с частной антрепризой Лувуа. Интенданты. - Милиция. - Строевое обучение. - Тыл. - Магазинная пятипереходная система. - Казармы. - Артиллерия. - Фортификация. - Ручное огнестрельное оружие. - Обмундирование. - Ремонтирование. - Офицерский корпус. - Тюренн. Оборона Эльзаса в 1674 г. - Евгений Савойский. - Сражение при Гохштедте. Кампания 1706 г в Италии. - Литература
      Меркантилизм и постоянные армии. Жак Кер, представитель крупного торгового капитала и талантливый политик, высказал мысль о необходимости государству и в мирное время располагать вооруженной силой, эта мысль привела в 1446 г к учреждению во Франции ордонансовых рот С падением значения средневекового феодального ополчения, демобилизация при заключении мира получает лишь частичный характер. Карл V, в обширной империи которого "никогда не заходило солнце", конечно, всегда нуждался в том, чтобы вооруженная сила была у него под рукой, и к концу своего царствования (1556 г.) имел 60 тыс. полевых и 80 тыс. гарнизонных войск. Банды, которые нанимались раньше только на время войны, а теперь оставались долгое время под знаменами, постепенно начали изменять свой характер. В XVIII веке, под влиянием идей обучения и дисциплины, выдвинутых школой Морица Оранского, эта эволюция получила более интенсивный характер. Однако, в странах Европы, с еще слабо развитым торговым капитализмом, идея постоянной армии встречала убежденных противников: ввести в город наемный гарнизон - это все равно, что половину врагов держать у себя по домам в то время, когда другая часть будет осаждать город; государства, тратящие на армию большие средства, не спасаются от бедствий войны; земские чины (сейм), которые согласились бы на содержание постоянной армии, настолько усилили бы государство, что им пришлось бы повсюду уступить свое значение монархам, власть коих сделалась бы абсолютной.
      Развитие торгового капитализма, обострившего экономическое соперничество между государствами, создавшего теорию меркантилизма, которая рассматривала государство, как коллективного купца и промышленника, сделало, однако, такой переход к усилению государства неизбежным. Окрепшие финансы государств позволили избежать все неприятности, связанные с роспуском старых и набором новых солдат, и иметь в каждую минуту надежную силу на страже меркантильных интересов государства. В 1668 г. Франция, заключив Ахенский мир, не распустила полки, а только несколько уменьшила на период мира их штатный состав. Монтекуколи, выдающийся австрийский полководец и военный писатель, побывавший в течение 30-летней войны дважды в шведском плену и ознакомившийся с военным искусством реформации, страстно защищал идею постоянной армии и доказывал необходимость в момент заключения мира не распускать армию, а приступать к исправлению выяснившихся в ней несовершенств и настойчиво и упорно вести подготовку к новой войне. Если Пескара, вождь испанских наемников начала XVI столетия, эпохи открытия Америки и первоначального накопления капиталов, восклицал: "для войны нужны деньги, деньги и деньги", то Монтекуколи рассматривал этот афоризм уже иронически: только очень неосведомленные люди могут забывать, что для войны нужна и серьезная подготовка, которая олицетворяется в образе постоянной армии.
      Борьба с частной антрепризой. Война, являвшаяся с начала средних веков делом частной антрепризы, начала огосударствливаться. Процесс национализации армий растянулся до начала XIX века. Солдат-авантюрист, избиравший военное ремесло из желания разбогатеть и попробовать свое счастье, должен был уступить свое место солдату-автомату, слепому орудию исполнительной власти, порабощенному офицерами, ставленниками господствующего класса. Это была эпоха героической борьбы центральной власти за право на контроль государства с неизжившими еще чувства феодальной свободы генералам , эпоха кабинетных войн и малых стратегических достижений. Однако, только при непонимании хода исторической эволюции можно сожалеть о минувшем времени свободы вождей наемных армий, которую сменила теперь зависимость от гофкригсрата в Австрии, от военного министра во Франции. Переводчик и популяризатор Ллойда, Ру-Фузильяк, в конце XVIII века горько осуждал создавшуюся военную систему: "большие армии, многочисленные штабы, сильные парки, большие обозы, большие магазины, большие склады фуража, большие госпиталя, одним словом, большие затруднения, большие злоупотребления, маленькие способности - и большие поражения"; однако, для XVII и XVIII веков эта военная система являлась исторической необходимостью.
      Наемные армии были очень слабо связаны с государством. В течение тридцатилетней войны император Фердинанд II лично оказался бессилен собрать армию, а безродный авантюрист Валленштейн и граф Эрнст Мансфельд привлекали под свои знамена десятки тысяч солдат. Частный предприниматель - кондотьер являлся необходимым посредником между государством и войсками. Протестантский полководец граф Бернгард Веймарнский, после смерти Валленштейна (1634 г.), сделал попытку, правда, неудачную, целиком переманить его армию на сторону противников; а Ришелье, после смерти Бернгарда (1639 г.), купил всю его оставшуюся армию, с занимаемыми ею опорными пунктами. Так Франция приобрела Эльзас. Из германских государей первый подал пример и начал сам непосредственно формировать войска курфюрст Баварский Максимилиан I (1597-1651 гг.).
      Начало частной антрепризы, так ярко сказывавшееся на верхах военной организации, проникало всю толщу армии. Части войск представляли полусамостоятельные республики. Полки и роты являлись собственностью их командиров, которые вербовали их, одевали и вооружали своим попечением; эта собственность высоко котировалась на бирже в начале войны и обесценивалась к концу. Солдат служил под псевдонимом - "nom de guerre", жил на частной квартире, за отсутствием казармы, одевался не в форменное платье, а по своему вкусу, имел разнокалиберное собственное оружие, свою лошадь, в случае болезни или ранения предоставлялся собственному попечению; государство не обеспечивало его ни на случай инвалидности, ни на старость. Обоз представлял частную организацию подрядчика, доставлявшего тяжести своими лошадьми, повозками и подводчиками. Характернее всего начало частной антрепризы выступало в артиллерии; еще при Людовике XIV артиллерист являлся специалистом, техником, имеющим монополию на антрепризу артиллерийской стрельбы; за устройство и вооружение осадной батареи он получал - на первой параллели за пушку калибром 18 - 24 фунта 300 ливров, за мортиру - 200 ливров, на брешь-батарее (венчающей гласис) - за пушку 400 ливров, за мортиру на гласисе - 300 ливров, за суточную работу осадной батареи - с пушки, в зависимости от калибра, 10-20 ливров, с мортиры 16 ливров; снаряды, порох и шанцевый инструмент - королевские; для работ по устройству и обслуживанию осадной батареи артиллеристу предоставлялось нанимать пехотных солдат с уплатой им 20 су за часовую дневную или ночную работу{139}.
      В случае взятия города, весь металл, имевшийся в городе, в частности бронза (колокола), составлял долю добычи артиллерии; в этой погоне за металлом отражалась еще средневековая бедность в нем. Даже первые госпиталя устроенные Ришелье, представляли частную антрепризу: государство уплачивало подрядчику за каждый день пребывания в нем раненого или больного солдата, предоставляя антрепренеру выгадывать себе доход путем экономии на лечении и содержании. При отсутствии в распоряжении государства обширного класса честных и образованных агентов, обращение к военной антрепризе представлялось столь же естественным, как в начале XIX века к откупу, а не к акцизу; затем предпочтительнее представлялась постройка железных дорог частными обществами, а не государством, а в начале ХХ века являлась выгоднее организация промышленности и торговли частной инициативой. Процесс огосударствливания всегда болезнен, требует нажима сильной центральной власти, вызывает злобную критику защитников прав и свободы частной антрепризы; так было и в военном деле, под жалобами на энергичных представителей военной администрации эпохи Людовика XIV, на стеснение свободы полководца, надо часто понимать протест против всего хода новой истории, против перерождения средневековой цеховой организации в современное капиталистическое государство.