Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Эволюция военного искусства (Том 1)

ModernLib.Net / Учебники для техникумов и вузов / Свечин Александр / Эволюция военного искусства (Том 1) - Чтение (стр. 21)
Автор: Свечин Александр
Жанр: Учебники для техникумов и вузов

 

 


Русское командование видит всю карту театра военных действий в целом, выдержанно преследует свой план измора шведов, режет их сообщения и образует вокруг шведов кольцо из конных частей. Но параллельно с этими блестящими стратегическими достижениями, русская армия и ее вожди, напуганные победами шведов, помнящие Нарву, действуют тактически крайне неуверенно, несмотря на свое тройное превосходство. Укрепления - наша важнейшая надежда. Наступление русского укрепленного лагеря вниз по Ворскле, напоминает еще маневрирование Шереметевского вагенбурга в 1660 году или московский гуляй-город. Если бы превосходство в легкой коннице имелось не на нашей стороне, а у шведов, русская армия, конечно, была бы блокирована и обречена на уничтожение, несмотря на большое фортификационное искусство. Блестящая победа увенчала действия русских под Полтавой, но этой победе мы обязаны стратегии больше, чем тактике. Тактически Петровская армия под Полтавой еще не научилась маневрировать в поле; вагенбург поместного московского ополчения еще выглядывает на этом поле сражения сквозь оболочку нового линейного боевого порядка. С тем же отсутствием способности к тактическому маневру мы встретимся и позднее, на полях Семилетней войны, под Цорндорфом и Кунерсдорфом. Русская армия стоит на месте и только поворачивается, чтобы встретить лицом кружащуюся около нее армию Фридриха Великого. Но параллельно с этим, ко времени Семилетней войны, стойкость и надежность русской пехоты становятся уже первоклассными, а наша конница сохраняет свое старое умение работать в стратегическом масштабе.
      Командный состав русской армии в XVIII веке. Вся тяжесть солдатской службы была перенесена Петром Великим на крестьян. Дворянство было обязано государственной службой - на командных постах, в военном или гражданских ведомствах. Такая же принудительная подготовка дворянских недорослей была установлена и в Пруссии. Петр Великий провел резкую черту между солдатом и офицером, которой не знала допетровская армия. Это было подлинное заимствование с Запада.
      Как и на Западе, военную подготовку дворянские недоросли получали прямо на практике, на военной службе. Главная масса будущих офицеров воспитывалась в рядах, гвардейских полков. Это были настоящие дворянские школы, Вот цифры, относящиеся к 1795 году и типичные для всего XVIII столетия: в Преображенском полку 3308 рядовых, и 6317 унтер-офицеров; в Семеновском полку - 2305 рядовых и 1551 унтер-офицеров; в Измайловском - 2111 рядовых, 2162 унтер-офицеров; в лейб-гвардии Конном - 757 рядовых, 2527 унтер-офицеров. Итого, в четырех перечисленных полках было 8481 рядовых и 12557 унтер-офицеров. По штату же последних должно было быть в 40 раз меньше (320). Если мы будем иметь в виду, что в унтер-офицеры гвардии производились только дворяне, и часть дворян, только начинавшая службу, числилась и рядовыми, то мы будем иметь в гвардии отношение 2 дворян к 1 рядовому-крестьянину. Правда, около половины всех дворян, служивших в гвардии, были еще несовершеннолетними, а частью и малолетними: однако, это не колеблет общей картины гвардии, как гигантской дворянско-юнкерской школы, опираясь на которую, дворянство диктовало монархам свою волю. Так развились потешные - первая опора Петра Великого.
      Такая подготовка дворянства могла давать хороших офицеров только при той предпосылке, что некоторое образование и воспитание кандидат в офицеры получал уже в своей семье. Запад мог довольствоваться полковой подготовкой офицеров, но бедная культурой Россия - нет. Сознание необходимости побороть свою культурную отсталость пробудилось еще до Петра. "Язык наш есть пребеден и ко всему неспособен; историй и всяких давнин мы есьмо не сведомы; никаких политических похвальных разговоров чинить не можем; для ради тех причин народы нас в безцению держат".
      Таковы были предпосылки того явления, что в России были сделаны первые крупные шаги в создании военной школы. В насаждений военного образования мы пошли впереди Запада. Тогда как на Западе кадетские части являлись почти простым строевым соединением, где дворянская молодежь получала только строевую подготовку, в России в 1766 г. Шляхетский корпус (впоследствии 1-й кадетский), основанный еще в 1732 г., был переделан, как широкое общеобразовательное учреждение. Кадетский корпус должен был выпускать "не только исправных офицеров, но и знатных граждан", чтобы его воспитанники "отечеству сугубую бы пользу приносили". По идеям реформатора И. И. Бецкого, корпус должен был конкурировать с Московским университетом: тогда как последний предназначался выпускать только учителей, кадетский корпус должен был подготавливать для жизни практических деятелей "каким образом теми науками пользоваться". В корпусе изучались "необходимые к познанию прочих наук" - логика, начальные основания математики, красноречие, физика, история священная и светская, языки и механика - и науки "для военных полезные" - генеральная и экспериментальная физика, астрономия, география, навтика (сведения о мореплавании), военное искусство, фортификация, артиллерия, химия, - а также и "художества" рисование, гравирование, ваяние, танцы, фехтование, верховая езда. Обращает на себя внимание в программе Бецкого скромное место, отведенное военным наукам, и стремление создать широкий фундамент общего образования. Бецкий мотивировал это решение так: "преславные полководцы неустрашимое свое мужество украшали такими науками, какие нужны и законодателю, и победителю... Александр Великий, Цезарь и множество других в наши дни видимых примеров свидетельствуют, что к произведению войны со славой надлежит быть весьма искусным и в прочих знаниях... Римляне, хотя не имели ни школ ни университетов для военного искусства, превосходили, однако, прочие народы в сем важном знании. Частое обхождение наполняет сей недостаток". Практика позволит овладеть деталями службы, и нечего тратить на них дорогое время в школе. Параллельно с развитием общей подготовки командного состава, гр. П. Шувалов уже в 1753 году предлагал основать военную академию для развития военных наук - у нас очень мало лиц, которые бы трактовали военную науку, - а последняя нужна русской армии "как разумная душа телу". "Нам не достает теории... Вместо профессоров искусных и довольно знающих важное дело, военнослужащих определить, которым лекции давать, диссертации делать, экзаменировать и пр.". Военная академия не осуществилась, но мысли Шувалова легли в основание устройства Артиллерийского и Инженерного шляхетского корпуса (впоследствии 2-го кадетского), основанного в 1762-1763 г. г. Уклон общеобразовательный Бецкого и уклон технический Шувалова, представленные программами 1-го и 2-го кадетских корпусов, и посейчас еще защищают свои позиции в программах наших военно-учебных заведений.
      В общем, к концу XVIII века офицеры представляли наиболее образованную часть дворянского класса, значительная часть нашего командного состава по своей общей подготовке серьезно превосходила малограмотную массу не только прусских, но и других западноевропейских офицеров.
      В XVIII веке русская армия продолжала пользоваться услугами иноземных офицеров; но от приглашения в наши ряды массы иноземцев мы постепенно перешли к приглашению отдельных лиц, известных своими талантами и высокой квалификацией (Баур, Ллойд, Готце и другие). В основной же своей массе наш офицерский корпус получил ярко выраженный национальный характер.
      Потемкин{192}. Князь Потемкин-Таврический (1739 - 1791 гг.), воспитанник смоленской семинарии и московского университета, фаворит Екатерины II, руководил с 1774 г. Военной коллегией. Возглавление Потемкиным военного ведомства совпало с концом Пугачевского восстания. В борьбе с крестьянским революционным движением русская армия и царствовавшая в ней немецкая палочная дисциплина далеко не всегда оказывались на высоте, офицеры оказывались слишком оторванными от солдатской массы. Потемкин решил учесть уроки Пугачевского восстания, бросить образцы Запада и использовать полностью то преимущество, которое давало русской армии ее национальное крестьянское укомплектование. Разгар крепостного права в России толкал на установление разумной дисциплины в армии. Центр тяжести дисциплины, с муштры и палок, Потемкин перенес на воспитание солдата. От стойки солдата в строю Потемкин требовал простоты и свободу, а "не окостеневши, как прежде было в моде"; вместо муштровки в ружейных приемах Потемкин указывал обучать "скорому заряду и верному прикладу" и "вихрем" ходить в атаку, побои и жестокие наказания преследовались, офицеры "должны были выступать, как защитники и друзья солдат, следить за удовлетворением всех их материальных потребностей в пище, одежде и помещении, развивать их моральные силы, сближаться с ними во всем жизненней обиходе, воспитывать в части определенные традиции. Военный бюджет был относительно упорядочен. Общая демократическая линия реформы была внешне подчеркнута изменением форм одежды: букли и парики были уничтожены, вооружение и снаряжение облегчено, покрой мундиров рационализирован. "Я употребил всю свою возможность к избежанию излишества, облегча человека, дал, однако же, все, что может служить к сохранению здоровья и к защите от непогоды... солдат будет здоровее и, лишась щегольских оков, поворотливее и храбрее... Туалет солдата должен быть таков, что встал, то и готов"{193}.
      Потемкин ввел двухшереножный строй, увеличил в огромной степени, количество егерской пехоты, приспособленной к действиям в рассыпном строю и к работе не только на поле сражения, но и на театре войны, и стремился приблизить всю массу линейной пехоты к идеалу легкой пехоты. Наша маневренная способность в течение XVH1 века неуклонно росла в связи с повышением моральных достоинств пехоты. При столкновении с сильным сомкнутостью европейским противником, как Петр Великий под Полтавой, так и русская армия под Цорндорфом и Кунерсдорфом еще жмутся в один укрепленный лагерь, напоминающий старый русский вагенбург. Но при столкновении с турками, слабыми строевой выучкой, уже Миних в 1739 г. под Ставучанами раздробил общее каре (квадрат) русской армии на 3 отдельных каре; пехота имела дополнительное вооружение в виде рогаток, которые быстро составлялись и образовывали вокруг каждого каре сплошное л искусственное препятствие, из-за которого наша пехота отбивала стремительный натиск турецкой конницы; в кампании 1770 г. Румянцев уже строит каре по дивизиям, от 3 до 11 тысяч пехотинцев, и эти небольшие каре под Ларгой и Кагулом в достаточной степени засвидетельствовали свою стойкость; Потемкин сделал следующий шаг - совершенно изгнал рогатку из вооружения пехоты; возросшие моральные силы русского пехотинца позволили уже отбивать атаку конницы без опоры из искусственных сооружений; правильность линии, взятой Потемкиным, демонстрировал Суворов, перешедший к маленьким, подвижным баталионным каре, поддерживающим друг друга огнем и весьма пригодным для стремительного наступления.
      Особое внимание Потемкин уделял вопросу развития легкой конницы, приспособленной к стратегической работе на огромных наших пространствах. До Потемкина усилия наших копировщиков Запада были направлены на то, чтобы возможно большую часть кавалерии взгромоздить на тяжелых и дорогих немецких лошадей, более способных для поддержания строя, алинированья и вообще делаемых эволюций. Русские - украинские, донские, низовые - лошади, на которых все же фактически сидела большая часть наших кирасир, имели "всю способность" к этого рода службе, "весьма умеренную", но зато были как нельзя более пригодны "для принужденных (т. е. форсированных - А. С.) маршей, погони и шармицелев (т. е. схваток - А. С.)". Потемкин отменил кирасы, облегчил снаряжение кавалериста вдвое (вес седла - с 65 фунтов до 35, палаша - с 9 до 4, шляпы - с 3 ф. до ф., карабина - с 8 до 6 ф.; лядунки - с 3 ф. до 2), удешевив его на 13 рублей. Конница наша осталась лишь на линейной (и то без кирас), а на 1/3 становится легкоконной и драгунской; последнюю четверть представляли казаки.
      Потемкин является настоящим творцом русской казачьей конницы; до Потемкина русская поселенная конница - гусары - формировалась по австрийскому образцу, и в значительном числе даже непосредственно австрийскими славянами с австрийско-турецкой границы - "сербами". Потемкин обратил на наши казачьи области самое существенное внимание и повысил вдвое как добротность, так я количество выставляемых ими формирований. Современники, привыкшие к подражанию другим европейским армиям, находили эту страсть Потемкина к развитию казачества "странной", какой-то необъяснимой прихотью. Но эта страсть вполне укладывалась в гармонизацию Потемкиным подготовки русского государства к войне. В своем плане войны с Пруссией 1785 г., чрезвычайно близком к стратегическим идеям Ллойда, Потемкин требовал от главнокомандования особой предусмотрительности, "убегая, как можно, давать баталию, ибо с ним (Фридрихом Великим - А. С.) они весьма кровопролитны", и умения пользоваться легкой конницей, - "паче же употребляя казаков, которыми, изноровя время, срывать конвой, а паче, если удастся отрезать пекарей хлебных, то сим новым ударом б один день армию разрушить можно". "Главное, уметь пользоваться легкой конницей... такие можно делать извороты, что транспорты его будут безнадежны, или принудят его прикрывать их большими силами, а через то отнимется скорость его движения, что прежде всего было его силой". Это уже не подражание магазинной системе Фридриха Великого, а глубокое понимание ее слабостей и подготовка русской армии к широкой деятельности на театре войны для использования слабой стороны противника. Благодаря урокам, извлеченным Потемкиным из Пугачевского крестьянского восстания, русская армия к концу XVIII века являлась первой в Европе; несмотря на всю ту порчу, которую в нее внесли Павел I и впоследствии Аракчеевщина, русская армия, благодаря полученной прививке, явилась единственной, располагавшей моральной силой и способной дать какой-нибудь отпор сокрушительному натиску армий, вышедших из французской революции. Успехи наших казаков и действия на сообщениях Наполеона в 1812 году были планомерно подготовлены Потемкиным. Школа демократического воспитания армии, намеченная гениальным организатором Потемкиным, получила реальное осуществление и твердый облик в руках великого тактика, Суворова, каждым своим жестом стремившегося подчеркнуть демократическую линию и полное родство полководца со своими чудо-богатырями.
      Сражение на р. Треббии. При образовании в 1799 г. второй коалиции против Франции, Суворов, находившийся в опале в царствование Павла I вследствие своей оппозиции реставрации прусских порядков в русской армии, по просьбе австрийцев получил командование соединенными силами австро-русских войск в северной Италии Разбив в конце апреля, слабейшую армию Моро на р. Адде Суворов оказался стесненным австрийскими инструкциями, которые указывали целью его действий овладение всеми ломбардскими и савойскими крепостями, так как Австрия не хотела восстанавливать Савойю, а стремилась аннексировать всю северную Италию. Поэтому Суворов уделил мало внимания преследованию Моро, которому удалось с 25 тыс. ускользнуть в Геную, и занял всю Ломбардию. Суворову было необходимо оставить много войск для защиты своих сообщений, которым французы угрожали как с севера, на Швейцарии, так и с юга; армия Макдональда - до 37 тыс. - была в движении из Неаполя в Тоскану. Против 52 тыс. обеих французских армий и сверх того французских гарнизонов в Мантуе, Александрии и Турине, Суворов располагал 80 тыс. австро-русских войск, не считая выставленных против Швейцарии заслонов.
      Союзные войска представляли к 11 июня{194} две группы - осадный корпус Края - 30 тыс. - осаждал Мантую, выдвинув на южный берег По авангарды Отта, Гогенцоллерна и Кленау, и главные силы - до 50 тыс. - в районе Турина и Александрии; сам Суворов с ядром находился в Турине.
      Моро и Макдональд составили план - ударить на группу Края, захватить русские сообщения и заставить потом Суворова вступить в бой с перевернутым фронтом. Соединение французских армий намечалось на южном берегу р. По, в районе города Парма, против Мантуи.
      Макдональд со слабой артиллерией и кавалерией выступил из Флоренции 4 июня, форсированным маршем, четырьмя колоннами, перешел Апеннины, 13 июня разбил авангарды Гогенцоллерна и Кленау близ Модены и 15 занял Парму. Левофланговая дивизия Виктора потеснила авангард Отта за Треббию и заняла Ньяченцу. Но Моро счел свой маневр чересчур опасным и выслал через Апеннины в верховья долины Треббии, по условленному направлению, только 5-тыс. отряд Лапоипа, а сам с главными, силами (около 15 тыс.) решил сделать диверсию к Александрии, чтобы помешать Суворову поддержать Края.
      11 июня, получив донесения об угрозе со стороны Макдональда, Суворов бросился из Турина к Александрии, прошел в трудных условиях 90 километров в 58 часов и 13 июня сосредоточил здесь до 33 тыс. Прочие силы находились еще в пути. Установив разделение сил французов на две группы, Суворов решил оставить до 12 тыс. против Моро, а с остальными силами броситься на Макдональда. Неготовность мостов заставила Суворова задержаться у Александрии до вечера 15 июня. Выступив в 10 час. вечера 15 июня, Суворов с 21 тысячью солдат прошел в 36 часов 65 километров, прибыв в Страделлу, он узнал, что дивизия Отта атакована на р. Тидоне Макдональдом. Несмотря на массу отсталых, Суворов приказал продолжать марш под палящим итальянским солнцем, и сам двинулся с конницей на помощь Отту.
      Макдональд, в создавшихся условиях, решил обратиться не против Края, а на запад, против Суворова, что позволяло ему сблизиться с Моро. Последний мог обрушиться на тыл Суворова. 17 июня Макдональд располагал на р. Треббии только тремя из своих пяти дивизий. Он атаковал австрийцев Отта и довольно успешно потеснил их на 5 верст к западу от р. Тидоне, когда увидел подходящую конницу Суворова, которая сейчас же бросилась в яростную атаку на обходившие крылья французов. В этих условиях Макдональд решился прервать бой, чтобы подтянуть остальные две дивизии и подождать подхода Моро. Главные силы французов отошли за р. Треббию, авангарды , остались между реками Тидоне и Треббия. Суворов, заставив Макдональда перейти к обороне, достиг первого успеха. Сам он не ждал для вступления в бой сосредоточения: "голова хвоста не ждет".
      В течение дальнейших боев 18 и 19 июня силы Макдональда постепенно возросли до 35 тыс., а Суворова - до 42 тыс. Но мы располагали 62 пушками против 28 французских, к тому же почти не имевших огнеприпасов, и огромным перевесом в кавалерии, что заставляло французов жаться к пересеченным берегам реки Треббии и к населенным пунктам и передавало господство на равнине в наши руки.
      И 18 и 19 июня Суворов стремился охватить крыло французов, чтобы оттеснить их от Апеннин и окружить, прижав к р. По. С этой целью на правом русском крыле атаковали ударные русские дивизии Багратиона и Повало-Швейковского. Макдональд отвечал ударами по нашему левому крылу, где развернулись австрийцы Meласа; французы грозили отрезать нас от переправы на р. По и отбросить в горы. В этих условиях сражение должно было бы получить самый решительный характер; французская армия должна была бы занять положение тылом к р. По, а русская тылом к горам, с совершенным отказом обеих сторон от сообщений; но австрийский генерал Мелас ставил много выше обеспечение своих сообщений перед перерывом неприятельских и потому систематически не исполнял приказов Суворова о передвижении резервов с левого крыла к правому. Таким образом, сражение сохранило параллельный характер.
      Бои 18 и 19 июня характеризуются также поздним началом боевых действий; в виду крайней усталости обеих сторон, подтягивавшихся 60-километровыми маршами, - французы также покрыли в одну неделю 240 километров, - приказы о начале наступательных движений в 10 час. утра оставались неисполненными; лишь после полудня, к часу дня, удается поднять с биваков и построить пехоту обеих, сторон; ожесточенные бои продолжались до одиннадцатого часа вечера. Только неугомонная энергия Суворова толкала усталые войска вперед.
      В бою 18 июня русско-австрийским войскам удалось оттеснить французов за р. Треббию; Макдональд, в общем, оборонялся, не произвел энергичную диверсию против австрийцев. Часть русских, перешедших через Треббию, ночью отошла обратно. 19 Макдональд решил перейти в общее наступление, но понесенные потери были уже велики. На южном крыле Багратион быстро расправился с дивизией Домбровского, но оторвался от соседней русской дивизии Повало-Швейковского, которая была полуокружена французскими дивизиями Виктора и Руска. Французские стрелки облепили на удалении 50 шагов наш фронт и расстреливали его. Суворов лично повел освободившиеся части Багратиона и отбросил французов за Треббию. На левом крыле Лихтенштейн, лихой вождь 10 австрийских эскадронов, фланговыми ударами поочередно опрокинул вышедшие на равнину дивизии Монришара и Оливье. На 20 июня не знавший ни физической, ни моральной усталости Суворов готовил окончательный удар. По после очень тяжелого трехдневного боевого состязания измученные форсированными маршами французские войска начали сдавать. Макдональд, отчаявшись дождаться Моро, решил отступить; более 12 тысяч потеряли французы на берегах Треббии; в одной Пьяченце нами было захвачено свыше 7 тыс. раненых. В ночь на 20 июня началось отступление французов; последние еще сохранили достаточно моральных сил для оказания сопротивления арьергардами. Через три недели Макдональд кружными путями привел в Геную 17 тыс. французов - были потеряны 20 тыс. человек - большая половина - и весь Апеннинский полуостров. Наполеон, правда, находил, что этого мало, и что ни один, солдат из армии Макдональда не должен был бы спастись{195}.
      Суворов преследовал французов главными силами только на один переход, а для дальнейшего преследования оставил австрийцев Отта; сам же он крупными ночными маршами, в виду жары, двинулся к Александрии, навстречу Моро. Последний 18 июня достиг Александрии и 20 июня собирался начать наступление в тыл Суворова, но, узнав о поражении Макдональда, поспешил уйти за горы в Геную. Потери союзников на р. Треббии превышали 6 тыс., а во всей операции вероятно превышали 12 тыс.
      Крепость Мантуя с десятитысячным французским гарнизоном, которую Макдона льду не удалось выручить, сдалась лишь 30 июля. Макдональд, после столкновения с Суворовым, на долгие годы ушел от военного дела.
      В Италии обстановка не слишком благоприятствовала революционным французским войскам, так как крестьянское население, возмущенное их грабежами, повсюду восставало против них и приветствовало русских (до более основательного знакомства с последними). В условиях 1799 г. русские войска, под руководствам Суворова, сумели выдержать экзамен в борьбе с лучшими французскими генералами и лучшими революционными бойцами. Маневренная Треббия очень далека от Полтавы и Кунерсдорфа - прежних позиционных русских успехов.
      Литература
      По истории военного искусства в России характер капитальной научной работы имеют труды Д. Ф. Масловского, крупного военного ученого: "Записки по истории военного искусства в России". 3 тома. 1891-1894 гг., а также его исследования: "Строевая и полевая служба русских войск императора Петра Великого и императрицы Елизаветы" (1883 г.); "Русская армия в Семилетнюю войну" (1886 г.); "Материалы к истории военного искусства в России", выпуски 1-й, 2-й, 3-й (1888-1890); "Русско-австрийский союз 1759 года" (1887); "Реляция генерал-поручика Фролова-Багреева, 1759 г." (1888 г.).
      Масловский опирался исключительно на личные исследования архивов; наша история обязана ему многими открытиями. В то же время необходимо иметь в виду, что острие мысли Д. Ф. Масловского всегда было направлено против немцев, и основная германофобская тенденция пронизывает его работу. Масловскому принадлежит также много ценных статей в "Энциклопедии" Леера.
      Серьезный источник для изучения военного искусства в России представляют "Сборники военно-исторических материалов". (Изд. Уч. Ком. Гл. Штаба); начало издания было положено в 1892 г. Масловским; со смертью Масловского (1894 г) над изданием продолжал работать А. З. Мышлаевский оно включает много данных по Северной войне, а Также по Суворовским операциям. А. 3. Мышлаевский, преемник Масловского по кафедре, дал: "Война в Финляндии 1712-14 гг." (1896 г.) и "Северная война 1708 г." (1901 г.), а также несколько небольших, но очень интересных работ, например: "Офицерский вопрос в России в XVII веке".
      Труды сороковых годов Беляева "О русском войске", "О сторожевой, станичной и полевой службе" представляют и теперь еще крупный интерес. Работы Михайловского-Данилевского, Богдановича и Дубровина решительно устарели, но содержат много ценных данных. Интересен труд Брикса. Geschichte der alten Russischen Heereseinrichtungen von den frhesten Zeiten bis den vom Peter dem Grossen gemachten Vernderungen. 1867 года. Брикнер. Потемкин. 1891 г.
      Отметим еще: "Столетие военного министерства". IV. Главный Штаб, ч. I, кн. 1-я, отд. I. А. К. Ильенко. "Комплектование вооруженных сил в России до 1802 года (1902 г.). "Военно-Статистическое обозрение России". Изд. военного министерства. 1871 г. (4 тома), где содержатся интересные историко-статистические данные; П. О. Бобровский. "Военное право в России при Петре Великом". Коллективный труд, под редакцией Н. А. Петрова, "Русская вооруженная сила" (1 изд. 1891 г., II изд. 1897 г.) имеет характер спешной и случайной компиляции. Не лучше "История армии и флота в 1910-1912 гг., под редакцией А. С. Гришинского, в которой участвовал и автор этих строк. Н.П. Михневич также написал в 1898 г. "Основы русского военного искусства". Весьма добросовестный, но сырой характер имеют исследования А. Байова, относящиеся к эпохе Миниха. Мы не касаемся здесь отдельных монографий (например, Петрушевский. "Генералиссимус князь Суворов") и истории войн, начиная с классического. хотя и несколько устаревшего, сочинения: Милютин. "История войны России с Францией в царствование императора Павла I в 1799 г." (1852- 53 гг.).
      Составление перечня даже более видных военно-исторических трудов далеко бы вышло за пределы наших указателей литературы. Много труда, и большей частью непроизводительно, было истрачено на полковые истории. В трудах гражданских русских историков - Соловьева, Ключевского, Милюкова, Покровского - особенно много ценных данных для историка русского военного искусства. Отметим первую работу Н. Павлова-Сильвенского: "Государевы служилые люди". Петербург. 1898 г., впрочем довольно бледную, а также работы Сторожева.
       
      Глава двенадцатая. Французская революция
      Военное строительство революции. - Экономическое развитие Франции. Французская армия старого режима. - Классовая борьба в офицерском корпусе. Дисциплина. - Милиция. - Линейный порядок и колонна. - Переход армии на сторону революции. - Вальми. - Воинская повинность. - Комитет Общественного Спасения и высший комсостав. - Амальгама. - Военная промышленность. - Новый офицер и солдат. - Рассыпной строй и колонна. - Артиллерия. - Напряженность боя. - Дивизии. - Снабжение. - Бюлов. - Литература
      Военное строительство революции. Изучение судеб военного искусства в период французской революции, как и в другие революционные периоды, представляет затруднения в том отношении, что в революционной борьбе мы вступаем в царство эмпирии. У Морица Оранского, у Густава-Адольфа, у Лувуа, у прусских королей - мы видим определенную цель, определенную планомерность действий, известную программность реформы. В революционной же борьбе господствует страшная воля к победе, повелевает необходимость - и в результате приказы, уставы, отчеты реформы обдумываются и пишутся еще в старой плоскости мышления, а действительность - жизнь пробивает себе новое русло. Между тем, что пишется на бумаге, что Мыслится на верхах и тем, что совершается в действительности, оказывается глубокая пропасть. Французские революционеры не понимали, что они открывают новую эпоху а военном искусстве. Как некогда готы поднесли корону воевавшему с ними Велизарию, так и жирондисты носились с мыслью предложить главнокомандование революционными армиями известнейшему в Европе старому военному специалисту, генералу школы Фридриха Великого, Фердинанду Брауншвейгскому. Воображение французских революционеров приковывалось к ничтожным, на наш взгляд, усовершенствованиям техники, рожденным революцией - улучшению третьестепенных деталей ружья{196}, качества пороха, введению оптического телеграфа, применению привязного воздушного шара для рекогносцировки - и в то же время новая тактика, совершенно неизвестная для современников, в корне изменила методы боевых действий французских армий. Французский устав 1791г., написанный под влиянием Гибера, поклонника школы Фридриха Великого, проводил последовательно и планомерно идеи линейной тактики. Руководясь этим уставом, революционные полки вели занятия на учебных плацах и совершенно по иному работали на полях сражений. Устав оставался в силе во Франции до 1831 г., так как для многих он казался освященным опытом побед революции и Наполеона. Почти все генералы революционной армии видели свой идеал в войсках контрреволюционной коалиции, подчиненных палочной дисциплине, заскорузлых в идеях прусской тактики XVIII века, и мощный поток революции нес их по новому пути против их воли. Первая оценка революционных завоеваний в области военного искусства была сделана не борцами за революцию, а ее противниками, испытавшими тяжелые удары революционных армий, глубоко прочувствовавшими бессилие армий старого режима перед натиском новых сил{197}, и если бы мы руководились только официальными инструкциями, мы должны были бы придти к выводу, что австрийцы, а не революционные войска, изобрели переход от линейной тактики к бою в рассыпном строю и к атаке в колоннах.
      Экономическое развитие Франции. При Людовике XIV Франция мерилась силами с коалицией всех важнейших западноевропейских государств; перед революцией французская армия занимала четвертое место, уступая Пруссии, Австрии, России. Однако, Франция осталась населеннейшей, богатейшей и культурнейшей страной Европы. Население в четыре раза превосходило по числу население первой военной державы Пруссии - и представляло однородное национальное целое. Государственные доходы равнялись доходам Австрии, Пруссии и России, вместе взятым; военный бюджет (по данным Гибера) был в четыре раза больше русского и в два раза больше прусского.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30