Я и раньше неплохо знал индуистскую мифологию, однако, получив поручение слетать на Восток, прихватил с собой в самолет несколько книг по истории Индии и Японии. Историю Ганеша и его родителей я тоже с удовольствием освежил в памяти.
      Итак, решив начать в Катманду новое дело (выполнить поручение Куртьё), я, естественно, отправился на поиски слоноподобного бога. Нашел я его быстро, на первой же отходящей от площади улице. Немного пройдя по этой улице, я увидел на правой стороне небольшой магазинчик, где торговали фигурками из бронзового металла. Тогда я быстро нацепил на лацкан пиджака маленький значок и вошел в лавку. Хозяин лавки в одиночестве читал какую-то книгу. Отложив книгу, он поздоровался со мной и пристально посмотрел на мой значок. Я, в свою очередь, внимательно оглядел хозяина. Это был молодой невар с приветливым лицом. Поскольку хозяин молчал, я, не начиная разговора, стал осматривать полки с товаром. И сразу же увидел Ганеша, того самого, которого искал.
      Непальский Ганеш не был толстяком, каким его обычно изображали в Дели, а имел стройное человеческое тело. И вместо четырех рук у него было шесть. Голова была пропорциональна телу, не огромная слоновья, а обыкновенная человеческая, на которую надели слоновью маску, напоминавшую противогаз с длинным хоботом. И оба бивня были целы. Стоя на одной ноге, он ловко балансировал на крысе, которая была явно крупней своих обыкновенных сородичей и походила на лису с длинным крысиным хвостом. Статуэтка больше напоминала изящную традиционную индийскую танцовщицу, чем толстого веселого слоноподобного бога.
      — Чем же Ганеш превратил Гаджамукху в крысу, — обратился я по-английски к хозяину лавки, — ведь у него целы оба бивня?
      — Если вы посмотрите внимательно, то увидите, что это остатки бивней, а оба их конца Ганеш запустил в великана, — ответил хозяин.
      Таковы были начала пароля и отзыва.
      — Мне очень нравится эта необыкновенная статуэтка, — продолжал я пароль, — я хочу ее купить.
      — Эта не продается, — отвечал хозяин, — но, если вы подождете, у меня есть вторая, в точности такая же.
      Он вышел в заднюю комнату и через минуту вернулся со статуэткой — копией той, что стояла на полке.
      Я заплатил деньги, попросив добавить к Ганешу еще несколько самых разных статуэток, постарался как можно теплее улыбнуться хозяину, поклонился ему и вышел.
      Побродив немного среди магазинчиков и купив еще несколько симпатичных фигурок из металла, я взял такси и вернулся в гостиницу, так как изрядно устал и решил отдохнуть.
      У себя в номере я сразу заперся в ванной, прихватив с собой статуэтку купленного мною Ганеша. С некоторым трудом я наконец отделил фигурку от подставки и обнаружил внутри маленький тайничок. Там лежала записка. Внимательно прочитав ее и тут же повторив про себя несколько раз прочитанное, я сжег записку, бросил в унитаз пепел и спустил воду.
      В записке сообщались координаты некоего острова в Карибском море, пароль, место встречи с человеком в Токио и имя предателя, пробравшегося в научный центр Куртьё в Солони. Имя было женским. Прочитав его, я внутренне вздрогнул.
      Во время завтрака в ресторане гостиницы за мой столик, спросив разрешения, подсели два француза — попутчики по самолету. Те самые, которые метались в поисках такси в аэропорту, когда я уезжал. Представившись Шарлем и Ришаром, они напомнили, что мы вместе летели из Дели, и поинтересовались, сколько времени я собираюсь быть в Непале.
      — Точно не знаю, но, видимо, несколько дней, — осторожно ответил я.
      Шарль и Ришар принялись расхваливать Непал. К моему удивлению, они действительно хорошо знали эту страну, как, впрочем, и Индию. Я пригляделся к собеседникам. Оба были не так молоды, как показалось мне с первого взгляда. Сухощавые, с неплохой выправкой. Европейцы, долго жившие в тропиках.
      «Дикие гуси! — мелькнула мысль. — Точно! Легионеры из Африки! Значит, дело серьезное, раз ко мне прицепили эту парочку. Такие умеют расправляться с людьми. Даже без оружия. Оружия у них быть не должно. Через индийскую таможню черта с два протащишь пистолет. Если только у них нет сообщников в Катманду… Интересно, у них приказ понаблюдать за мной или прикончить меня?»
      Тем временем Шарль предложил погулять после завтрака по старым кварталам Катманду, а завтра утром посетить буддийский храм на высокой, поросшей лесом горе неподалеку от столицы. Потом, спустившись с горы, заехать в города Лалитпур и Бхактапур — все поблизости от Катманду. Оказывается, мои спутники уже договорились взять на завтрашний день напрокат автомашину. Отказаться от этого предложения, судя по обстановке, было еще опаснее, чем согласиться, и я беззаботно поддержал идею Шарля, попросив их только выезжать не очень рано. Потом я ненадолго отошел от столика, чтобы заказать минеральной воды в мой номер. Когда я вернулся, то уловил отрывок разговора между моими новыми знакомыми. К моему изумлению, говорили они на бамбара. Хотя оба понизили голоса, до меня донеслось несколько слов, которые мне активно не понравились. Этими словами были «сини», «фага», «налома», «кулу». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что завтра собираются убить на горе какого-то дурака. У меня, увы, были уже достаточные основания считать, что роль этого дурака предназначена мне.
      Подойдя к столу, я поинтересовался, на каком языке только что говорили мои соотечественники. Не смутившись, они сказали, что пытаются вспомнить язык жителей южного Непала тхару, говорящих на одном из индоарийских диалектов.
      Днем мы съездили в старые кварталы Катманду, побродили по древним улочкам. Поскольку маршрут наш пролегал по уже знакомой мне улице, я остановился у витрины магазинчика, где купил Ганеша. Ришар предложил зайти в магазинчик, мы с Шарлем согласились. Владелец лавочки встретил нас приветливо, но ничем не выдал своего знакомства со мной. Ришар купил какую-то безделушку, и мы вышли. Потом еще немного погуляли по старому городу. В одном месте нас окружила группа мальчишек, которая буквально атаковала Шарля и Ришара, предлагая купить у них изделия из бронзы. Ко мне подошел только один юный продавец и, протянув какого-то металлического бога, тихо, но четко произнес по-английски: «Сегодня или завтра утром обязательно зайдите туда, где купили Ганапати».
      Поздно вечером я дал портье королевские чаевые и деньги на авиабилет до Дели.
      — На рейс послезавтра утром, — попросил я его. — И пожалуйста, чтобы никто не знал об этом. Особенно женщины или мужчины, нанятые ими…
      Портье понимающе улыбнулся и заверил, что все будет в порядке.
      Ночью я немного поворочался, но зато к утру у меня появились кое-какие идеи.
      Рано утром я разбудил Шарля и сказал ему, что через полтора часа жду его и Ришара с машиной (которую они собирались взять напрокат) у въезда в старый город. А пока я должен успеть выполнить ряд поручений своих парижских поклонниц: купить непальское мумиё (которое никому еще не помогло, но высоко ценится в Европе), китайское «королевское желе» — ампулы с пчелиным маточкиным молочком, растворенным в меде (которое также высоко ценится в Европе, очень приятно на вкус, но, увы, также никого еще не омолодило), и, наконец, непальскую бирюзу, которая хотя и не съедобна и не омолаживает, но зато по-настоящему красива.
      После этого я поймал такси и попросил шофера помочь мне с покупками. Мумиё в Катманду продавалось всего в двух местах. Первое оказалось закрытым, зато во втором я купил сразу и мумиё и «королевское желе». Конечно, утром я сгоряча и ради красного словца критически отозвался об этих народных средствах в разговоре с Шарлем. Безусловно, и горная смола, и «тоник высшего класса», как было написано на коробке с маточкиным молочком, помогают больным, но, во-первых, от определенных болезней, во-вторых, при условии правильного их применения, чего большинство европейцев делать не умеет.
      Оставалось купить бирюзу. Это тоже оказалось несложным — таксист знал магазинчик близ старого города. Продавец положил на весы несколько крупных голубых камушков, которые свели бы с ума многих моих парижских приятельниц. Бирюзу я намеревался подарить нашим любительницам драгоценностей в «кают-компании».
      Попрощавшись с таксистом и не обнаружив за собой слежки, я быстрым шагом пошел к старому городу. Лавка с бронзовыми фигурками была открыта. Поздоровавшись с хозяином — он был один в магазинчике, — я попросил завернуть мне статуэтку маленького пузатого Будды. Потом без предисловий сказал непальцу:
      — Сегодня меня, кажется, собираются убить; через двадцать минут я еду с двумя французами на гору смотреть храм, мои спутники похожи на бывших белых наемников иностранного легиона в Африке. Но прежде чем убить, меня наверняка свяжут и будут пытать, чтобы выяснить цель моей миссии… Я постараюсь не попасться в сети палачей, но, если сможете, подстрахуйте.
      — Сейчас я вывожу свою машину и буду следовать за вами, — ответил непалец. — Ваши знакомые нам известны. Они действительно служили наемниками в Конго и в Анголе, боролись против освободительного движения в этих странах. Оба живут в Дели, неплохо знают Индию, их нанимают за деньги для разных грязных дел. В прошлом году были здесь и испачкали свои руки кровью, хотя прямых улик против них не было. Сообщников у них здесь нет, оружия тоже нет, но остерегайтесь: у этих бандитов есть специальные ампулы-шприцы, через которые впрыскивают вещество, заставляющее человека мгновенно терять сознание. Будьте начеку, чтобы вас не укололи такой ампулой. Возьмите на всякий случай пистолет.
      И он протянул мне небольшой «вальтер». Я поблагодарил непальца и поспешил на условленное место встречи. Пришел я вовремя, потому что вскоре показался автомобиль с моими «соотечественниками» — они приехали на десять минут раньше, чем договаривались. Все-таки они нервничали (что было видно по их физиономиям), так как опасались, не дал ли я стрекача. Увидев меня, оба сразу успокоились, а я немедленно стал хвастаться покупками. Шарль тут же похвалил мою бирюзу, заметив, что залежи самой красивой в мире бирюзы находятся в Иране, в северо-восточной провинции Хорасан.
      — Там, около города Нишапура, есть знаменитые рудники, где добывают этот камень, — добавил он.
      — Ну что ж, поехали, — сказал я «соотечественникам». — Только у меня просьба: дайте мне возможность повести машину в гору. Должен же я похвалиться в Париже, что водил авто в Гималаях. А вниз поведет автомобиль кто-либо из вас.
      — Ладно, — снисходительно сказал сидевший за рулем Ришар, — садитесь!
      И мы поехали. В зеркальце я видел, что сзади нас никто не преследовал. Непалец, хозяин лавки, видимо, избрал более короткую дорогу к подножию горы.
      Оба моих спутника развеселились. Шарль стал рассказывать забавные истории и неожиданно обмолвился, что вырос в семье французских колонистов, живших в Мали и Гвинее. «Вот откуда знание бамбара», — понял я. Ришар также проговорился, заявив, что жил в Мали, а воевал в Конго.
      Несмотря на внутреннюю напряженность, я не без интереса наблюдал за поведением людей, намеревавшихся убить меня в ближайшее время. Никаких следов смущения я не заметил. Это были действительно профессиональные убийцы. В то же время оба безудержно болтали о всякой всячине, отвлекая мое внимание от предстоящей акции.
      Между тем я довел машину до половины горы. Наконец перед моим взором открылся участок дороги, который я подыскивал. Ровное, без подъемов место и справа по ходу движения ничем не огороженный крутой обрыв метров на двести. Слева скала, отвесно поднимающаяся вверх. Я повел медленнее автомашину, следовало быть осторожным. Неожиданно я крикнул своим попутчикам:
      — Смотрите, какой огонь!
      Оба наклонились вправо, пытаясь разглядеть, что там «горит». В ту же секунду правой рукой я резко крутанул руль вправо, а левой распахнул левую дверцу автомашины и, прежде чем выпрыгнуть на дорогу, успел ногой нажать на «газ». Я не видел, как исчез за обрывом автомобиль, но услышал глухой удар где-то внизу. Тренер по боксу не раз говорил мне: «Виктор, у тебя не очень выносливое сердце, но зато блестящая реакция и точный удар».
      Реакция спасла меня и на сей раз. Только лоб был мокрым. Достаточно было промедлить долю секунды — и я оказался бы в обществе «соотечественников» под обрывом.
      Снизу послышался гул мотора. Потом показался автомобиль. За рулем был хозяин лавки бронзовых фигурок. Я поднялся с земли, отряхнул от пыли одежду и молча протянул непальцу ненужный уже мне «вальтер». На заднем сиденье автомашины я заметил винтовку с оптическим прицелом.
      — В прошлом году, — сказал непалец, — эти двое (он кивнул в сторону обрыва) также прилетали из Дели. Они искали трех европейцев, сбежавших с какого-то острова в Карибском море и укрывавшихся в Непале не то от гангстеров, не то от агентов фирмы, связанной с торговлей оружием. Бандиты разыскали беглецов и дождались, когда те поехали в горы. Мы не успели помешать: у нас был бинокль, но не было винтовки с оптическим прицелом. В бинокль все было видно очень хорошо. Бандиты имитировали на горной дороге аварию своей автомашины. Европейцы остановились, вышли из автомобиля, чтобы оказать помощь. Их мгновенно парализовали ампулами-шприцами и посадили обратно в машину, которая медленно поехала в пропасть…
      — У меня билет на утренний рейс в Дели, — сказал я. — По этой дороге редко кто ездит. С самой дороги не видно, что находится внизу. Думаю, что гангстеров вряд ли хватятся в ближайшие дни. Сейчас отвезите меня в кварталы старого города, я поброжу там и сделаю еще какие-нибудь покупки. Пусть меня запомнят. Вряд ли кто заметил, что я садился к погибшим в автомобиль.
      — Я высажу вас недалеко от старых кварталов. Советую походить по улицам, где продают тибетские коврики — эти живописные изделия высоко ценятся в Европе. Покупка таких ковриков вполне оправдает ваше времяпрепровождение в старом городе.
      Вскоре мы подъехали к центру Катманду, и я попрощался с непальцем. Напоследок я сказал ему:
      — Я не могу задавать вам никаких вопросов, как не могу и отвечать на вопросы. Но я вижу, что вы честный и мужественный человек. От всей души желаю вам счастья.
      Он молча поклонился мне.
      Улочка, где продавались коврики, была удивительно красочной. Коврики, издалека напоминавшие чем-то большие разноцветные игральные карты размером сто восемьдесят на девяносто сантиметров, вывешивались на стенах домов до высоты третьего этажа. Ощущение, что ты попал в сказочное королевство карт. Я зашел в один из магазинчиков и разговорился с женщиной — хозяйкой. Она охотно рассказала, что приехала в Непал из Тибета еще девочкой вместе со своими родителями. Все ее родственники и она сама много лет уже делают эти ковры, а шерсть (козью) доставляют им из Тибета. Я выбрал три белых коврика с синими и сине-красными драконами, поблагодарил хозяйку за рассказ и попросил ее отправить покупку в гостиницу, где остановился.
      Рано утром я наблюдал из иллюминатора «Боинга», как справа по борту медленно удаляются белоснежные вершины Гималаев. Мне было над чем подумать. Во-первых, моя научная деятельность превратилась во что-то здорово смахивающее на подвиги Джеймса Бонда. Неужели нельзя просто заниматься чистой наукой? И никого не убивать! Или наше «свободное» общество устроено так, что даже такие богачи альтруисты, как Куртьё, не могут свободно заниматься научными изысканиями на благо человечества? Вопросов у меня накопилось много. И к обществу, и к самому себе. Не было только ответов.
      Следовало задуматься и над тем, где меня выследили и почему пустили за мной вдогонку Ришара и Шарля. Во Франции? Вряд ли! Там были приняты строгие меры предосторожности, и в аэропорт я попал таким хитроумным способом, что засечь меня было очень трудно. Из городка, как называли мы имение Куртьё, я выбрался ночью на летающей «стрекозе», которая высадила меня в нескольких десятках километров на пустынной дороге, где ждал автомобиль. В Париже пришлось много покружить, поменять автомашины, даже проехаться в метро и только потом уже отправиться в аэропорт.
      Засекли меня, видимо, когда я приехал в гости к Роберу — за ним, должно быть, наблюдали очень пристально. Скорее всего после его встречи с Питером Спарком. Сначала «они» записали мой первый телефонный разговор с Робером. В общем-то, ничего подозрительного: старый университетский товарищ решил навестить Робера, с которым много лет не виделся. Думаю, что на всякий случай ко мне прикрепили двух «соотечественников», и так как я на другой день улетел в Непал, те последовали за мной. В их задачу вряд ли входило просто ликвидировать меня. Возможно, они должны были затащить пленника в укромное местечко, связать и пытать до тех пор, пока он не выложит, зачем приехал в Индию. Потом бы меня все равно убили — и в том случае, если бы я чистосердечно все рассказал, и в другом, если бы я вынес пытки и ничего не сообщил. Да, поистине наука требует жертв!
      В Дели я не стал выходить из аэропорта. Я купил билет на ближайший самолет до Сингапура и через два часа снова был в воздухе. Покупать билет сразу до Токио я не решился.
      В Сингапуре я пробыл несколько часов, но на сей раз вышел в город и основательно поколесил по «Швейцарии Дальнего Востока», как величают его европейцы. Действительно, только в Сингапуре можно наслаждаться всеми прелестями центра Азии и одновременно пользоваться всеми удобствами Цюриха или Женевы.
      Взяв такси в аэропорту, я отправился в центр. Здесь на одной из улиц, где от вывесок на всех языках рябило в глазах, я отыскал среди «Дерби кинг», «Супер стар», «Ла Коста» и множества китайских иероглифов большие белые буквы на голубом фоне: «Эр Франс». Зайдя в агентство, я приобрел билет на самолет до Токио, после чего начал более подробное знакомство с местными достопримечательностями.
      Как известно, в переводе с санскрита «Сингапур» означает «город львов». Утверждается, что такое название было присвоено этим местам одним индийским принцем, спасшимся здесь от жестокого шторма. Дело было еще в XIII веке. Возможно, с перепуга, но принцу показалось, что он столкнулся на острове с животным, похожим на льва… Во всяком случае, название прижилось, и до XIV века торговый город процветал и разрастался. К несчастью для города, эти места полюбили пираты, которые в конце концов стерли с лица земли все имевшиеся поселения.
      В начале XIX века остров настолько понравился англичанам, что они устроили на нем свою главную военно-морскую базу в Юго-Восточной Азии. Со свойственным британцам постоянством они не торопились покидать остров и расстались с ним лишь в 1957 году.
      Когда английский губернатор сэр Стамфорд Раффлз подписал с местным феодалом в 1819 году соглашение о передаче города британской короне, все население Сингапура не превышало нескольких сот человек. Зато в 1850 году в городе насчитывалось уже пятьдесят тысяч жителей, сегодня их — два с половиной миллиона!
      Жители города умудряются размещаться на площади в четыреста квадратных километров. Может, поэтому среди населения больше всего китайцев — наиболее терпеливых и наименее притязательных жителей Азии… Кроме китайцев, в Сингапуре живут малайцы, тамилы, яванцы, разные выходцы из Южной Азии и европейские иммигранты. Есть еще оранг-лауты — «люди моря», — исконные обитатели этих мест, они сохранились на крохотном островке, где ловят рыбу и добывают жемчуг.
      Поскольку китайцы составляют семьдесят пять процентов населения Сингапура, я обратился непосредственно к китайцу — продавцу книжной лавки на колесах. Он вежливо пояснил мне, что в этой стране премьер-министр, являющийся одновременно отцом города, тоже китаец. Зовут его Ли Куан Ю, и это, безусловно, личность незаурядная во многих отношениях. Именно отцу города Сингапур обязан тем, что, несмотря на огромную плотность населения, его улицы — самые чистые в Азии. Дело в том, сказал китаец, что Ли Куан Ю сердится, когда кто-то плюет на улице, курит не на территории своего дома, пьет спиртные напитки, играет в азартные игры, носит длинные волосы и нарушает правила уличного движения. Отец города также не любит наркоманов, проституток, школьников, пропускающих уроки, забастовщиков и журналистов, критикующих его правительство. Последних он даже называет «наемными убийцами», вооруженными пишущими машинками.
      Ли Куану Ю шестьдесят с лишним лет, в свое время будущий отец города с блеском закончил экономический факультет в Кембридже и до сих пор искренне убежден, что право иметь третьего ребенка следует предоставлять только супругам, обладающим дипломом о высшем образовании…
      Я не без определенного интереса выслушал рассуждения о взаимосвязи деторождения с высшим образованием. Но оказалось, что это не все. Китаец утверждал, что горячим сторонником биотехнологической эволюции является и сын премьер-министра тридцатилетний Ли Сянь Лун, активно поддерживающий идею «Крестового похода за любовь», в ходе которого государство предлагает молодым людям, точнее, только тем из них, кто имеет высокий интеллектуальный коэффициент, отпуска в конце недели, чтобы они могли познакомиться и… зачать сверхспособных детей.
      Последняя идея меня несколько потрясла, и я поинтересовался, кем является Ли Сянь Лун по образованию. Оказалось, что сын, как и отец, учился в Кембридже, но на математическом факультете. Эрудированный книготорговец рассказал также, что после доброй старой Англии Ли Сянь Лун направился в США, где продолжил учебу на факультете политических наук в Гарварде. Математике и политике не хватало третьего ингредиента, поэтому молодой Ли закончил образование на военной базе в Канзасе, пройдя курс обучения «зеленых беретов».
      Теперь отец считает, что, имея такое полное образование, сын сможет с успехом заменить его на ближайших выборах в кресле премьер-министра. А пока Ли Сянь Лун — всего лишь бригадный генерал, министр торговли и промышленности, государственный министр обороны и председатель Экономического совета.
      Я подивился столь разнообразным дарованиям молодого кандидата в премьер-министры и продолжил осмотр города. Как известно, Сингапур любят не только иностранные туристы, еще больше его любят иностранные компании, которые нашли здесь подлинный рай, прежде всего налоговый… Плюс изысканное гостеприимство, дешевую и квалифицированную рабочую силу, а также передовую технологию. Конечно, дешевая рабочая сила означает кое для кого из местных жителей бедность, но это с успехом сглаживается великолепными небоскребами транснациональных компаний, возвышающимися в городе.
      Я погулял среди небоскребов до тех пор, пока мраморно-стальные фасады окончательно мне не надоели. Тогда я отправился в китайские кварталы. В общем-то, это было неплохое место для тех, кто захотел бы меня убить или похитить. Узкие извилистые улочки с острыми запахами готовящейся пищи и с заспиртованными змеями во множестве аптек. Змеи, ящерицы и кости разных животных, залитые спиртом, приготовляются здесь по лучшим древним китайским рецептам для использования в качестве лекарств. Употребление подобных снадобий требует от европейца изрядного мужества, но и к этому можно привыкнуть, как привыкли мы к изобретенной в Сингапуре тигровой мази…
      Так как в китайских кварталах меня не убили и даже не похитили, я смог со спокойной совестью продолжать экскурсию. Последним объектом моего почтительного созерцания был легендарный отель «Раффлз», всегда гостеприимно открывавший двери перед разными замечательными людьми. В их числе были родившийся в Бомбее англичанин Редьярд Киплинг, искренне прославлявший британское владычество на Востоке, более реалистично и даже натуралистично описывавший британское общество Сомерсет Моэм, может, потому, что родился в Париже, и, наконец, мой земляк и соотечественник Андре Мальро, так много размышлявший о кризисе западной цивилизации. Возможно, именно эти размышления заставили его стать на целых десять лет министром культуры нашей милой Франции. Но Киплингу следует отдать должное: его оценка Сингапура была объективной. Заметив для начала, что здесь расквартирован 58-й Нортгемптонширский полк и поэтому город может чувствовать себя в полной безопасности, он с большой похвалой отозвался о местных красавицах-орхидеях и с большой печалью — о местном климате. Впрочем, по словам писателя, говорить о нездоровом климате в Сингапуре не принято. Здесь живут, добавлял уроженец Бомбея, весело и беспечно, пока человеку не становится плохо. Затем чувствуют себя все хуже и хуже, потому что в этом климате взять себя в руки не удается, и тогда умирают… Справедливости ради надо отметить, что сегодня цивилизация покончила со многими страшными заболеваниями в Сингапуре и сейчас в этом городе самая низкая смертность в Юго-Восточной Азии…
      Многочисленность туристов и руководителей транснациональных компаний может создать превратное представление о любом отеле, даже таком замечательном, как «Раффлз», и поэтому, чтобы окончательно не испортить романтических впечатлений об этом историческом месте, я поспешил покинуть его и вернуться в аэропорт. Взглянув в последний раз на учтивых чиновников в хорошо отутюженных костюмах — папа Ли не любит, когда служащие ходят в невыглаженной одежде, — вспомнил я пояснения китайца и вступил на борт самолета, улетающего в Токио.
      Итак, несмотря на все мои старания, никакой слежки за собой я не обнаружил. Возможно, меня все же посчитали случайно попавшим к Роберу человеком, а потому, также на всякий случай, отправили следом за мной легионеров… Если бы в отношении моей персоны имелись серьезные подозрения, улететь так просто из Дели мне бы не позволили…

ТОКИО И НИККО