Гончие Габриэля

      Первыми появились павлины. Две самки принялись в панике прыгать по разбитому мосту с камня на камень, тогда как самец, отяжеленный великолепием своего весеннего хвоста, надумал огласить поверхность озера пронзительными криками, то полувзлетая, то загребая ногами и молотя бесполезными теперь крыльями по золотистой воде. Его радужный хвост, сейчас забрызганный каплями влаги, плыл за ним, напоминая след от реактивного лайнера. Три крупные птицы, не обращая ни малейшего внимания ни на меня, ни на собак, просеменили, сверкая прилизанным оперением вверх по наклонному берегу, и, встревоженно закудахтав, бросились мимо нас по мраморным ступеням.
      Маленькие каменные куропатки передвигались более проворно. У моих ног скопилось штук семь нахохлившихся от страха птиц; их яркие глазки поблескивали как рубины, когда они глядели на окаймлявшие сад языки пламени. Во вспыхивающем пурпурном свете оперение сияло чеканным металлом. Одна из птичек уютно терлась о мою щиколотку.
      Белок я сначала вообще не заметила, пока одна из них не запрыгала мимо меня вверх по ступеням, а потом уселась сантиметрах в пятнадцати от Стара, заляпанная грязью и отчаянно подрагивая мордочкой.
      Только тогда я неожиданно для себя обнаружила, что вся поверхность воды испещрена головками животных - маленькими черными стрелками, которые все как одна указывали в сторону островка. Кажется, там были полевки, землеройки, домашние мыши. Меня окружало половодье теней, мечущихся и попискивающих под вечнозеленым кустарником. Я определенно различала крыс - громадных тварей всех оттенков от серого и черного до коричневого, которые, пока выбирались на берег, искоса поглядывали на нас блестящими умными глазками, после чего проворно скрывались под пологом безопасной тени.
      Ящерицы переплетались телами и метались по камням, чем-то напоминая описание кошмарного сна алкоголика; на расстоянии ладони от моих ног проползли две змеи, прижав к земле свои красивые, смертельно опасные головки и растаяв как дым. Собаки, глядя на них, даже не шелохнулись, я - тоже.
      В моем сознании, как, наверное, и в головах этих животных, уже не оставалось места для страха; единственным, что имело сейчас значение, был огонь. Все мы - крысы, птицы, змеи, собаки и я сама - имели право на этот островок до тех пор, пока не минует опасность. Гончие даже не пошевелились, когда одна из крыс перебежала через мою ногу и стала проворно пробираться сквозь мягкую шерсть хвоста Софи.
      Откуда-то с неба свалился голубь. Летающие птицы находились в относительной безопасности, поскольку уже первым порывом горячего воздуха их отнесло в сторону, но один серый голубок все же упал - то ли поранил, то ли слегка опалил крыло почти прямо мне в руки. Свалился он, как плохо склеенный бумажный самолетик, чуть завалившись набок и продолжая планировать, а потом забился у меня под ногами. Я наклонилась между собаками, подняла его и бережно зажала в ладонях.
      Когда мой взгляд упал вниз, я увидела, что даже вода у кромки берега словно закипела и поднялась, подпираемая снизу рыбьими телами, когда стая карпов вырвалась из прибрежной толчеи и устремилась к более спокойному центру водоема. Я видела, как они плыли под водой - яркие дротики, поблескивающие позолотой, серебром и вспыхивающие, как раскаленные угли.
      Над галопирующими всполохами стоял шум: собаки скулили; павлины громко верещали резкими, испуганными голосами; охваченные паникой куропатки негромко ворковали; крысы и белки пищали и как-то даже поскрипывали. А я сидела и, крепко прижимая к себе Софи и Стара, с мучительно размеренными интервалами приговаривала:
      - О, Чарльз... О, Чарльз... О, ради всего святого, Чарльз...
      Мы с собаками совершенно не обратили внимания ни на тяжелый всплеск, донесшийся из северо-восточного угла озера, ни на мощную волну, которая вздыбила походившую на расплавленное золото водную гладь, вслед за чем прямо к острову устремилась чья-то черная голова. Я сидела, чуть ссутулившись и плавно покачиваясь всем телом, держа в руках серого голубка, опустив щеку на влажную голову Стара и гадая, как скоро мне придется приблизиться к кромке озера и снова окунуться в переполненную снующими рыбами воду.
      Наконец существо, кем бы оно ни было, добралось до острова. Оно восстало из воды, откинуло назад прядь черных волос и взобралось на берег; затем встало во весь рост и оказалось не кем иным, как моим кузеном, естественно, насквозь промокшим и облепленным водорослями. На нем было какое-то подобие одежды, оказавшейся широченными арабскими хлопчатобумажными штанами, которые удерживал золоченый поясок; ноги были обуты в хлюпающие национальные арабские сандалии. И больше ничего.
      Он подошел к нижней ступеньке, окинул взглядом меня и весь мой бродячий зверинец:
      - Ева в саду Эдема. Привет, моя милая. Надеюсь, ты подожгла этот чертов дворец с единственной целью вернуть меня к себе?
      - Чарльз... - Это было все, что я нашла в себе силы произнести.
      Собаки скулили, переступали с ноги на ногу и не отходили от меня ни на шаг, а Софи к тому же виляла мокрым хвостом. Полдюжины ящериц брызнули во все стороны, когда Чарльз взбегал по лестнице; сидевшей на одной из ступенек перепелке пришлось поспешно посторониться, чтобы избежать падающих с него водяных капель.
      Я подняла на кузена взгляд:
      - Это не я подожгла, а собаки. Лампу перевернули, - добавила я довольно нерешительным тоном. - А я думала, что тебя здесь нет - они сказали, что ты сбежал. Они... они заперли меня... о, Чарльз, дорогой...
      - Кристи...
      Мне показалось, что он даже не шелохнулся, но уже через секунду стоял передо мной, а по его мокрой коже нежными розовыми и фиолетовыми пятнами скользили отблески огня. Следующее, что он сделал, когда мы стояли на мраморном полу, эти оттеснил в сторону суетящегося Стара, заключил меня в свои объятия и принялся настолько жарко, даже неистово целовать, что мне почудились в этом отголоски окружавшей нас огненной силы. Говорят, что именно так может охватить человека страх или чувство облегчения; мне же показалось, что я таю словно воск.
      Мы были вынуждены разомкнуть объятия, почувствовав вторжение мокрой ревнивой головы Стара; Чарльз сквозь смех чертыхнулся, уклоняясь от настойчивых поползновений лап и языка Софи.
      - Ну, приятель, довольно - вот это зубки!.. Слушай, позови их, что ли. Кстати, зачем тебе понадобился весь этот зоопарк? О, Боже праведный, и чертов павлин здесь, а я отдавил ему хвост... Ну, вали отсюда, дружище. Никого не хочу знать, кроме двадцатидвухлетней девушки, слышишь? Скажи, Кристабель, когда я в последний раз целовал тебя?
      - Тебе тогда было лет десять. Но ты с тех пор изменился.
      - Расскажешь как-нибудь...
      Мы опять отпрянули друг от друга, когда с купола беседки на нас свалилась ящерица. Чарльз выругался, коротким жестом отшвырнул ее в сторону, та шлепнулась на землю и без видимого ущерба для себя перевернулась на ноги.
      - Кристи, я люблю тебя, я готов весь остаток своей жизни заниматься с тобой любовью, чем, возможно, мы и займемся на самом деле, однако надо идти, причем чем скорее, тем лучше, Nicht war? <Не так ли? (нем.)>.
      - Что? Что ты сказал?
      - Я сказал, что нам надо идти.
      - Да. Я тоже тебя люблю. Я уже говорила это?
      - Ты ясно намекнула. О, Кристи, любимая... Кристи!
      - Что?
      Я снова ощутила силу его рук, но это было уже объятие не возлюбленного, а всего лишь кузена Чарльза, который обнял меня обеими руками за плечи и встряхнул;
      - Соберись-ка. Ты что, накачалась?
      - Со мной все в порядке.
      - Нам надо выбраться отсюда, пока это еще возможно.
      - О... Да, пошли. - Я выпрямилась и, прищурив глаза, посмотрела на полыхающее пламя. - Но как? Ты умеешь летать? Стой, садист, ты чуть не наступил на голубка... Нет, дышит еще, слава Богу, наверное, просто глотнул дыма. - Я стала подниматься. - Осторожнее, белка!
      Он рассмеялся:
      - Вот значит как. О, посмотри-ка на этих милых чудесных крысок. Пошли! - Он вскочил, потянул меня за руки и чуть поддержал, словно придавая мне равновесие. - Ну, не надо так пугаться. Конечно, можно было бы и здесь отсидеться, но, боюсь, жарковато придется, да и неудобно. Пока это все выгорит... Так что надо пробиваться. Существует, пожалуй, лишь один путь и давай поспешим им воспользоваться.
      - Какой путь? Из окна мы не спустимся, поскольку нигде сейчас не найдем веревку, а без нее у меня не получится, нет, правда, ничего не выйдет...
      - Порядок, милая. Я имел в виду не окно, а потерну.
      - Но в коридоре! Ты же знаешь, что пожар начался в комнате принца.
      - Даже если и так, не думаю. Шахта, - он кивнул на разукрашенную дверь, - если бы в коридоре действительно был огонь, дымила бы как труба, однако, как видишь, этого нет. Пошли, посмотрим.
      Он осторожно потянул дверь на себя. Запах дыма ощущался здесь не сильнее, чем везде, а в самой спиральной шахте не было видно ни зги. У меня за спиной гортанно урчала Софи, я что-то успокаивающе прошептала ей и погладила по загривку:
      - Ты тоже пойдешь, не волнуйся.
      Кузен повернул голову:
      - Большая дверь была закрыта? Бронзовая, в коридор принца?
      - Да, я ее сама закрыла, когда шла этим путем. Подумала, что это уменьшит тягу.
      - Значит, у тебя и на это хватило времени? Да и воздух там настолько затхлый, что остается гадать, во что превратилась комната принца. И все же надо попытаться.
      - Но даже если через коридор можно пройти, на главный двор нам все равно не выбраться - там сейчас тоже огонь, сам видишь! И к потерне бежать бесполезно, она заперта, а ключа чет - они так сказали. Даже тебе не по силам вскрывать замки в темноте.
      - Не надо беспокоиться, у меня есть ключ. - Он с улыбкой встретил мой взгляд, порылся в своих влажных и не вполне белых штанах, после чего извлек из них связку поблескивающих и позвякивающих ключей. - Ну, поспорим, что один из них наш? Добыл в схватке с бедным стариком Джасемом. Снаружи от них мало проку, поскольку все запоры находятся на внутренней стороне двери, зато чтобы выбраться отсюда - в самый раз. - Он резко остановился, прижав ладонь к двери. - Знаешь, прежде чем спускаться туда, смочи в озере носовой платок или еще что-нибудь, чтобы прикрыть рот и нос - на тот случай, если дым окажется очень уж едким. Ну давай, быстренько.
      - А у тебя есть что-нибудь?
      - Половинкой штанины прикроюсь, если оторву, конечно. Мы побежали вниз по ступеням.
      - Где это ты раздобыл такой маскарадный костюм? - спросила я.
      - О, это целая история, потом расскажу. Кажется, их носил Джасем, но ничего, я их уже прополоскал, так что теперь они пахнут лишь водорослями, лилиями и чарующей грязью. Вот только удалось бы их разорвать - они все еще влажные и вообще чертовски крепкие... Ну вот, получилось. Наряд интеллигентного беженца. Давай, подходи, побрызгаю на тебя немного сзади...
      Мне показалось, что я опустилась на колени перед озером жидкого пламени, однако вода оказалась прохладной и пронзительно освежающей. В ее поблескивающей поверхности отразилось смеющееся лицо Чарльза и его блестящие глаза. Я тоже рассмеялась. Сейчас мне казалось просто невозможным испытывать страх.
      Мною овладело легкое, даже диковатое веселье - это было неожиданно острое, ясное и чистое последствие гораздо более сильного наркотика, нежели то одуряющее снадобье, которым меня напичкал Грэфтон. Чарльз вскочил:
      - Ну вот, теперь уже лучше. Пошли?
      Мы снова взбежали по ступеням. Большинство мелкой живности и птиц скрылись в прохладной тени кустов и другой влажной растительности, тянущейся вдоль кромки озера.
      - Сюда, моя возлюбленная леди Кристабель, дай мне свою маленькую мокрую ладошку. Если бы лет двадцать назад, когда я купался с тобой в одной ванне, мне кто-то сказал, что... - Мы чуть замешкались у порога разрисованной двери и мне было отнюдь не легче оттого, что он все время держал меня за руку... Хотя, по правде сказать, едва ли даже тогда у меня зародилось какое-то подозрение на этот счет. Наверное, надо было постепенно, медленно надышаться этим воздухом, годами по глоточку пить его, чтобы все встало на свои места, вот как сейчас. Ты тоже это чувствуешь?
      - Всегда чувствовала. Когда увидела тебя на Прямой улице, у меня в голове, колокола зазвонили, как при пожаре, и я подумала: "Ну вот, наконец он здесь..."
      - Все оказалось очень просто. Ну, как ты, в порядке? Там все-таки дымновато.
      "Дымновато" было явно не то слово. Если бы я все еще сохраняла способность испытывать страх, то, наверное, испугалась бы. Мы медленно, крадучись спускались по винтовой лестнице - медленно, потому что со всех сторон нас окружала темнота и нечаянный вывих лодыжки мог бы обернуться катастрофой, - и чувствовали, как осязаемо нарастает жар, а тяжелый, ядовитый дым, подобно, горячему напильнику, скребет изнутри легкие. Под ногами едва слышно скулили собаки. За нашими спинами оставалась пустота.
      - С ними ничего не случится - я имею в виду с животными? - спросила я, закашлявшись.
      - Думаю, нет. В конце концов, если уж станет совсем невмоготу, они всегда могут вернуться к воде. Когда огонь погаснет и все остынет, птицы смогут перелететь в долину; что же до крыс и мышей, то, должен сказать, за них у меня душа не болит. Осторожно, здесь дверь. Посмотрим, что там за ней.
      Мы робко потянули ее на себя. Навстречу сразу устремились клубы дыма, за которыми поблескивало красноватое, мрачное пламя. Чарльз быстро затворил ее:
      - Вот бы черт порадовался! Похоже, придется все-таки прибегнуть к варианту с окном. Можно...
      - А может, это всего лишь факелы, которые они зажгли для веселья и игрищ? - быстро проговорила я. - В первый раз, когда я здесь проходила, они меня так напугали. Один где-то совсем рядом.
      Чарльз чуть приоткрыл дверь, просунул голову в щель, и я услышала, как он заворчал с явным облегчением в голосе:
      - Ты оказалась права, так и есть. Повезло. Дым валит из-под двери принца, но огня нет. - Он втащил меня за собой и захлопнул за собаками дверь. - Ну, дорогая, побежали. Слава Богу, хоть что-то видно. Ты как?
      - Порядок. Будем надеяться, не нарвемся на караван и его сопровождение.
      - На этот счет не волнуйся, любовь моя. Удача на нашей стороне. Она не отвернется от нас, будь уверена.
      И она действительно не отвернулась. После двух минут ужасающего, одуряющего бега по горячему коридору мы, задыхаясь от дыма и едва различая что-либо вокруг, добрались до потерны. Пока Чарльз возился с замком, я поднимала и отдергивала тяжелые засовы. Наконец ключ с мягким пощелкиванием прошелся по внутренностям замка, и кузен распахнул дверь.
      Собаки первыми проскользнули наружу. Нас окружили чистый воздух и шелест листвы. Рука Чарльза обвивала мою талию и чуть подталкивала, пока мы поднимались по каменистому пандусу, а затем выходили на ровную поверхность под деревьями. За нашими спинами щелкнула дверь потерны, отрезавшая нас от Дар-Ибрагима.
      ГЛАВА 19
      ...Очарование
      Тебе, мой добрый, милый Чарльз...
      С. Т. Кольридж. Сей дом под липой - мой застенок
      Прошло несколько секунд, прежде чем я услышала, что кто-то кричит. Причем это не был доносившийся со стороны майдана шум, который я смутно ощущала все это время, а новый гомон, словно гудела возбужденная толпа, скопившаяся за западной стеной перед главным входом во дворец.
      Собаки по-прежнему, хотя уже не так суетливо, бегали у нас под ногами, когда мы медленно двинулись под пляшущими тенями деревьев вдоль кромки стены. Под кронами царила кромешная темнота, а ночное небо отливало пронзительным, даже каким-то жестоким багрянцем красного рассвета.
      На углу гарема, прямо под окном Чарльза, мы остановились, чтобы оглядеться. Вокруг не было ни души. Мы быстрым шагом прошли по тропинке и достигли полосы деревьев, кроны которых нависали над водами Нахр-эс-Салька. Над нашими головами кружили кричащие птицы, скорее всего галки, которые явно старались держаться подальше от пылающих стен. Далеко внизу, у самого основания скалы, между стволами деревьев, я разглядела расцвеченные пламенем красноватые проблески реки.
      Мы остановились в тени платановой рощи. В воздухе все так же ощущался слабый и чуть ядовитый запах гари, однако после удушливой атмосферы сада он казался почти свежим. Чарльз прижал меня к себе:
      - Ты дрожишь. Замерзла?
      - Ни чуточки. Не успела - времени не было. А там, согласись, было довольно тепло! Чарльз, слышишь, кричат. Может, надо кому-то помочь?
      - Не вижу особой необходимости, - коротко бросил он. - Во-первых, я и пальцем не пошевельну, если Грэфтон и Лесман превратятся в обугленные головешки, а кроме того там, судя по шуму, уже собралось полдеревни. Если учесть, что дворец полыхает как факел, то можно с минуты на минуту ожидать прибытия из Бейрута автобусов с любителями поглазеть на пожар. И еще одно малюсенькое обстоятельство: тебя-то саму никто не бросился разыскивать? Так что пусть себе горит. Но скажи, ради Бога, зачем тебе понадобилось туда возвращаться? Ведь тебе следовало находиться за много миль оттуда и даже носа туда не показывать. Что случилось-то?
      - Они сами привезли меня, как говорится, умыкнули, - я как можно лаконичнее пересказала ему свои приключения, стараясь поменьше обращать внимания на его изумленные комментарии. - А ты? Как получилось, что ты вернулся за мной? Как ты узнал, что я там?
      - Дорогая моя, незадолго до того как дворец окутался дымом, до меня донесся твой визг, похожий на скрип железнодорожного состава.
      - Ты бы на моем месте тоже завизжал! Впрочем, сейчас это уже неважно. А как тебе удалось выбраться? Они сказали, что ты удрал через главный вход.
      - Так оно и было. Они попытались было накачать меня своей дурью, а я напустил полную камеру дыма и сделал вид, что нахожусь в отключке. Бедный старина Джасем, похоже, клюнул на это, я завалил его и дал деру. Вся проблема заключалась в том, что, схватив меня, они отобрали всю мою одежду... Не знаю, почему Лесман подумал, что это помешает мне бежать при первой же возможности, однако, похоже, так оно и было.
      - Возможно, ему самому надо было переодеться в нее. Ведь он потом перегонял твою машину и ему хотелось, чтобы любой случайный свидетель принял его за тебя.
      - Не исключено. Хотя и в этом случае он мог бы оставить мне хоть что-нибудь, кроме старого одеяла. А мне, черт бы его побрал, так нравилась моя рубашка. В общем, я взял связку ключей Джасема и в чем мать родила выскочил из своей крохотной темницы, а потом схватил в его сторожке первое попавшееся под руку подобие одежды. Тебе что, не нравятся эти штанцы? Я прихватил только то, что ты со смехом назвала бы минимальным джентльменским набором. С ним и сбежал. Я понимал, что если кто-нибудь вздумает организовать погоню, то он первым делом бросится к броду, поэтому решил сделать крюк в противоположном направлении, сюда, прямо под окна гарема. Грандиозное мероприятие. Вот так и передвигался наш герой - совершенно нагой, со штанами в руке и подпрыгивающий как кузнечик всякий раз, когда наступал на чертополох.
      - Бедный мой ягненочек. Впрочем, не ты первый...
      - То есть? А, покорители гарема. Ну да, конечно... Так вот, потом я остановился под деревом, чтобы натянуть штаны. Кстати, там наверняка была и рубаха, только я ее не нашел... и в этот момент раздался твой вопль. Они что, мучили тебя?
      - В общем-то нет. Кричала я не из-за них, а на кошку. Ну давай, продолжай, мне интересно все узнать. Так как ты пробрался внутрь?
      Он о чем-то на секунду задумался, пока мы стояли под деревьями, а потом словно вспомнил нечто приятное:
      - Да, ну так вот... Пожалуй, какая-никакая, а рубаха бы мне пригодилась, особенно ночью... Где, значит, я был? Да, почти вот тут, под окнами гарема, и в этот момент услышал твой крик. Быстро нацепил штаны, сандалии и кинулся назад к главному входу, но они уже успели запереть двери. Пока возился с замками, во дворце поднялась вся эта кутерьма, а потом я почуял дым и подумал, что если их как следует припечет, то они все равно отопрут двери, однако и в этом случае мне едва ли удалось бы прошмыгнуть внутрь, поэтому я вернулся назад, сюда. Я знал, что после моей поимки они заперли дверь потерны, а потому не стал тратить на нее время; вместо этого подбежал к "своему" окну и снова взобрался по стене. А что, неплохое получилось восхождение.
      - Неплохое! - Я впервые посмотрела на происходившее как бы со стороны, даже уставилась на отвесную черную стену. - Мне это кажется вообще невозможным!
      - Но только не для твоего великого и отважного кузена. Во всяком случае я знал, что ты в саду, потому что, когда был на середине стены, услышал, как ты увещеваешь собак. А потом, уже внутри, получил возможность лицезреть всю эту сцену с Но-евым ковчегом на острове. Вот и все... Как жалко все-таки, что в гардеробе Джасема не нашлось носков - нет ничего хуже мокрых сандалий на босу ногу. Слушай, а почему ты не укроешь плечи платком? По-моему, он не очень грязный, по крайней мере сухой. Давай завяжу... Что это у тебя на шее?
      - О, я совсем забыла. Это амулет, который я хотела подарить тебе как защиту от дурного глаза. Ты же сказал, что хотел купить его для машины.
      - Я сказал - для тебя. Не снимай, тебе идет... Ну вот, сейчас ты почти соответствуешь моим стандартам.
      - Лестью ты ничего не добьешься.
      - И не думал льстить, ты действительно великолепно смотришься. Особенно с этой водорослью в волосах и в платьице, на которое, похоже, плеснули из не особенно чистой кастрюли. А глаза у тебя огромные, как мельничные жернова, и черные, как межзвездное пространство.
      - Это я их мерзкой дряни накурилась, вот почему они такие.
      - Я так и думал. Ну и как, понравилось?
      - Ужасно. Знаешь, и в самом деле начинает казаться, что это очень приятно, перестаешь о чем-либо беспокоиться, а потом внезапно обнаруживаешь, будто все кости у тебя сгнили, а мозг превратился в комок тряпья, и ты вообще уже ничего не соображаешь. О, Чарльз, это было просто чудовищно, они занимаются такими делами... у них все распланировано надолго вперед.
      - Я знаю, дорогая, Лесман немало мне порассказал, пожалуй, даже больше, чем хотел. Ты знала, что он наркоман?
      - Грэфтон сказал. Я и сама могла бы догадаться по тому, как он временами выглядел, хотя всерьез ни разу об этом не задумывалась. Он сказал тебе, что Хэрриет умерла?
      - Я и сам это знал.
      Я посмотрела на него:
      - Ты хочешь сказать, что тебе обо всем было известно? Именно на это ты намекал, когда говорил загадками?
      - Боюсь, что так.
      - Но каким образом?..
      - Сначала я что-то заподозрил. Кстати, ты знала, что у нее была такая же фобия к кошкам, что и у тебя? Она их на пушечный выстрел к себе не подпускала.
      - Правда?! Понятия об этом не имела. Дома у нас кошек, естественно, никогда не держали, так что когда Хэрриет гостила у нас, этот вопрос вообще не вставал. Да, теперь понимаю. Пожалуй, как только я тогда сказала, что видела у нее в комнате кошку, ты начал подозревать что-то неладное. Но Грэфтон-то это должен был знать?
      - Наверное, не предполагал, что в тот вечер в комнате находится кошка. А еще вероятнее, вообще об этом не задумывался. Похоже, они всегда держали на конном дворе кошек - должны были держать, судя по количеству крыс в гареме. А с тех пор, как во дворце поселилась наша бабка, они в ее комнату никогда не входили.
      - Из-за собак?
      - Возможно. Судя по тому, как эти кровожадные псы ведут себя по отношению к тебе или ко мне, - он указал на Стара и Софи, которые, помахивая хвостами, приветливо щерились на нас, - можно предположить, что <с ними здесь обращались скорее, как с домашними животными. Самсон, насколько мне известно, вообще спал у нее на постели, а кошек ненавидел хуже смерти. Если "доктор" настолько боялся собак, что велел запирать их, значит, у него самого возникали с ними какие-то трения... Слушай, давай пройдем куда-нибудь, откуда все будет лучше видно.
      Мы стали пробираться через самую густую часть рощи, росшей на вершине скалы.
      - И что дальше?
      - Ну вот, инцидент с кошкой навел меня на мысль о том, что здесь что-то не так. Тогда я решил пробраться внутрь и выяснить, что случилось с нашей бабкой. Если, конечно, с ней действительно что-то случилось. Тот факт, что Лесман и компания позволяли тебе свободно разгуливать по дворцу, говорил о том, что бабулю едва ли где-то держат взаперти. Вот я и предположил, что она скорее всего умерла. Потом, когда мы с тобой обнаружили, в каком состоянии находятся ее вещи, в частности Коран и собаки Фо, и что Самсон подох, хотя, судя по всему, не был предан земле со всеми полагающимися духовными почестями наравне с другими ее собаками, я утвердился в своем подозрении. После того, как ты в ту ночь отправилась спать, я решил продолжить свои поиски - ты знаешь, чем это закончилось. Меня схватили, поколотили, заперли в камеру и все такое прочее. И вот мы здесь, живые и невредимые... Ты только придерживай собак и постарайся сделать так, чтобы нас не заметили. Бог ты мой!
      Мы уже дошли до угла и потому могли сами все видеть.
      Картина напоминала фрагмент цветного художественного фильма на темы народного эпоса. На фоне пляшущих всполохов пламени чернели зубчатые стены, а одна из высоких и горящих особенно яростно крыш успела превратиться в сплошное переплетение полыхающих балок. В окнах плясали яркие световые пятна.
      С каждым порывом ветра громадные облака бледного, перемешанного с искрами дыма скатывались вниз и накрывали скопившуюся у главного входа толпу - арабы тотчас же бросались врассыпную, крича, ругаясь и смеясь от возбуждения, чтобы через минуту, когда клубы дыма рассеются, снова приблизиться к бронзовым дверям. Те сейчас были открыты настежь - обе створки распахнуты до отказа - и через них беспрестанно входили и выходили люди. Все свидетельствовало о том, что спасательные работы продолжаются; было ясно и то, что Грэфтону знатно повезет, если он еще хоть раз в жизни увидит что-либо из спасенного имущества.
      Судя по всему, обитатели дворца лично не пострадали. Мулов заблаговременно вывели наружу, и я изредка замечала их мелькавшие в толпе грозные головы, видела как поблескивают в отраженном свете пожарища их глаза и зубы, тогда как арабы с криками набрасывали на их лоснящиеся спины награбленное добро и отчаянно сражались с болтающимися поводьями.
      Затем я разглядела гнедую лошадь, шерсть которой была под стать цвету пламени, и стоящего рядом с ней высокого человека, скорее всего Лесмана. Он что-то стягивал с головы животного - то ли попону, то ли одеяло. По-видимому, ему пришлось прикрыть лошади глаза и ноздри, пока он выводил ее из пылающей конюшни. Та, похоже, насмерть перепуганная, сопротивлялась, а он упорно пытался вывести ее на свободное от толпы место.
      Я сжала локоть Чарльза:
      - Смотри, Лесман! Он уводит лошадь. Чарльз, он садится в седло. Уедет же!
      - Пусть себе едет. Мы все равно ничего не можем сделать. Нам нужен Грэфтон... Эй, смотри-ка, они пытаются его остановить.
      Оседлав гнедую, Лесман хотел при помощи коленей, кнута и узды направить ее к тому самому углу стены, возле которого прятались мы. Ему явно хотелось по проходившей вдоль стены гарема тропинке выбраться на открытое пространство и умчаться подальше от этого места. Плотно прижав уши, животное взбивало копытами пыль и вертелось на пятачке, а перед ними уже толпилась людская масса.
      Какой-то человек, пробравшись чуть ли не под самым брюхом лошади, подпрыгнул, схватил ее под уздцы и резко потянул на себя, одновременно что-то крича Лесману. Тот в ответ вскинул руку, указывая в направлении полыхающего здания, и тоже что-то прокричал неожиданно четким и громким голосом, перекрывшим возбужденный гомон толпы.
      Лица людей, подобно листьям дерева под порывом налетевшего ветра, повернулись в его сторону, а он с силой хлестнул стоящего рядом с лошадью человека, бросил гнедую в галоп и стремительно понесся к нашей роще.
      Араб, задетый лошадиным плечом, отлетел в сторону. Когда он снова вскочил на ноги, очевидно ничуть не поранившись, я увидела, что это Насирулла. Двое или трое других попытались догнать Лесмана, но им, разумеется, это не удалось. Один из них, завопив как дервиш, стал размахивать револьвером. Насирулла вырвал у него из рук оружие, развернулся, прицелился и выстрелил.
      Но гнедая уже успела повернуть за угол стены, проскакав в паре метров от нас. Я даже не разглядела лица Лесмана; он был похож на ссутулившуюся тень, промелькнувшую на фоне яркой гривы. Из-под копыт охваченной ужасом лошади вылетали выбитые подковами о камень искры.
      Не заметила я, как и когда исчезли Стар и Софи. Мне показалось, что я увидела две метнувшиеся в сторону тени, которые гораздо быстрее и уж конечно тише, чем лошадь, юркнули под деревья и скрылись в пыли, а когда оглянулась, собак и след простыл.
      Пуля царапнула каменную кладку на углу стены. В нашу сторону бежали двое мужчин - оба явно понимали тщетность своей попытки догнать всадника и потому лишь бесцельно бросались то туда, то сюда, что-то громко крича друг другу.
      - Пожалуй, пришел и наш черед, любовь моя, уносить ноги, - сказал мне на ухо Чарльз. - В любую минуту здесь будет вся эта толпа, которой захочется посмотреть, что произойдет дальше.
      - Постой... смотри!
      То, что случилось затем, произошло слишком быстро, чтобы можно было осознать и, тем более, передать словами.
      Насирулла не стал тратить времени на проверку, достиг ли его выстрел цели. Не успела еще развеяться пыль штукатурки в том месте, где пуля оцарапала стену, а он уже повернулся и побежал назад к входу во дворец. Остальная братия дружно последовала за ним.
      И тут мы увидели Генри Грэфтона. Удар в голову, похоже, совсем ненадолго лишил его способности к действию, и сейчас он определенно занимался работами по спасению имущества. Когда толпа у входа во дворец сначала закружилась, как в водовороте, а потом рассеялась, я сразу же увидела его, выходящим из дверей с какими-то вещами в руках.
      Двое мужчин бросились к нему, явно желая помочь, а третий стал подтягивать мула. Но тут послышался высокий и пронзительный крик Насируллы, и я заметила, как толпа снова замерла на месте, повернувшись уже в его сторону. Похоже, были там и женщины - до меня донесся крик одной из них, очень похожий на ругательство. Грэфтон на секунду замешкался и чуть покачнулся, когда мужчина, взявший половину его ноши, внезапно бросил ее на землю и отошел.