Это странное волшебство

«Вы из Кастелло дей Фьори?»

«Ja. – Мой немецкий был не намного лучше, но все-таки хоть какое-то понимание. Я заговорила, медленно выбирая слова. – Идти Кастелло, как далеко?»

Бормотание. «Десять. – Показал свои пальцы. – Ja, десять».

«Десять километров?»

«Ja».

«Это дорога?»

«Ja, ja».

«Есть машина?»

Он не сказал «нет», но его реакция была однозначна. Нет машины и никогда не было. Зачем им машины? У них есть ослы и женщины. Значит, я еще не вылезла из кошмара. Еще предстояло невозможное мучительное путешествие. Я попыталась сообразить, что будет делать Годфри.

На свидании он наверняка обнаружил, что одного пакета не хватает, понял, что его взяла я, и сообразил, куда я могла его спрятать. Можно надеяться на его уверенность, что никто не имеет никаких оснований его подозревать, иначе бы путешествию помешали. Хорошо бы он думал, что я сделала случайное открытие, например, увидела, как он несет пакеты, и стала их искать из любопытства. Потом я их нашла, осознала, что происходит что-то серьезное, испугалась, спряталась и начала изображать невинность, чтобы спасти свою шкуру. О Миранде он наверняка даже не подумал.

Ну хорошо, он от меня избавился. Мое исчезновение вызовет шум и слезы, которые могут привести к неприятным для него последствиям, учитывая смерть Спиро и Янни. Он может решить проигнорировать потери, но неожиданное исчезновение Г. Мэннинга, эсквайра, естественно, обратит официальное внимание на его дом, на эллинг, поэтому (поскольку явно еще не начался официальный розыск меня) он наверняка рискнет сегодня вернуться, чтобы найти и убрать последний пакет фальшивых денег.

И здесь я обязана появиться. Даже если Годфри будет встречать Макс, чтобы задержать этого преступника, нужны доказательства. Настоящие доказательства, не просто слова Адони и Миранды и даже Спиро. От этого Годфри наверняка отобьется без особых хлопот. И как только от него отвяжутся хоть на пять минут, Г. Мэннинг, эсквайр, навсегда исчезнет бесследно по подготовленному пути.

Я посмотрела на обступивших меня мужчин. «Есть телефон?»

Вопрос я задала без особой надежды, но они прямо-таки просияли. Да, конечно, телефон имеется, в деревне, выше на горе, где начинается дорога. Это они сообщили мне по-гречески, все говорили одновременно и безумно жестикулировали, но я на удивление легко все поняла. Если я желаю телефон немедленно, они меня туда отведут. Я кивнула, улыбнулась, поблагодарила, потом показала на свою одежду и вопросительно поглядела на женщину. Немедленно мужчины улетучились из комнаты, а она начала снимать мои вещи с веревки. Нейлон высох, но платье было совершенно мокрым и противным.

Я сбросила одеяло – оно пахло чем-то, я старалась убедить себя, что козой, – и начала одеваться. Но когда я собралась одеть платье, женщина остановила меня. «Нет, нет, это… Это честь… Очень рада…» Она и на английском не могла бы выразиться яснее. «Это» оказалось белой батистовой блузой, вышитой красным, зеленым и золотым. К ней прилагалась длинная черная юбка, оживленная каймой тех же цветов. Национальная корфиотская одежда, которую надевают в святые дни и праздники. Может, это тоже была часть ее приданого, а может, принадлежало ее дочери. Все мне идеально подходило. Юбка была из плотной ткани ручной работы, а еще я получила теплый жакет, чтобы надеть поверх блузки. Она восхищенно суетилась вокруг меня, гладила и хвалила, а потом позвала мужчин посмотреть.

Они ждали снаружи, теперь не трое, а – я сосчитала – шестнадцать. Я вдруг остановилась и поцеловала старую женщину в щеку. Она взяла меня за руку, на глазах показались слезы. «Англичанка. Я очень рада».

На улице толпа мужчин проводила меня как персону королевских кровей вверх по каменистой дороге между деревьев в крохотную деревню, разбудила владельца маленького магазина, в котором был телефон. В Кастелло никто не отвечал. Я подумала и набрала номер виллы Форли.

После первого же гудка взволнованная Фил подняла трубку. «Люси. Где, ради бога…»

«Все в порядке, Фил, не волнуйся. Извини, что не могла позвонить раньше, но со мной все хорошо», «Но ты где? Я пробовала узнать у Годфри, но…»

«Когда?»

«Час назад, ну или сорок пять минут. Его не было, поэтому я решила, что ты где-то с ним. Это так?»

«Нет. Слушай, Фил, сделаешь для меня кое-что?»

«Что? Что вообще происходит?»

«Скажу при встрече, а сейчас времени нет. Просто не задавай вопросов, а позвони еще раз Годфри. Если он ответит, скажи, что меня нет дома, и спроси, с ним я или нет, как ты бы на самом деле спросила, если бы я не позвонила, а ты беспокоилась. Очень важно, чтобы он не знал о моем звонке. Сделаешь? Это ужасно важно, Фил!»

«Да, но…»

«Тогда, пожалуйста, ну ангел. Обещаю, что скоро буду дома и все расскажу. Но я должна знать, появился он или нет. Как только узнаешь, перезвони мне сюда». Я сказала номер.

«Как ты, ради бога, туда попала? Ты ходила с ним гулять? Знаю, что ты ужинала, потому что посуда не помыта. Миранда просто ушла и все так оставила».

«Это я виновата. Отправила ее по делу».

«Ты? Ну что все-таки происходит? Посуда разбросана по столу, ты посередине Пантократора в середине ночи…»

«Можно сказать, что Годфри меня выкинул. А домой идти далеко».

«Люси! Ты хочешь сказать, что он к тебе приставал?»

«Можно это назвать и так. Не нравится мне твой Годфри, Фил, но просто на случай, если он вернулся, я заканчиваю разговор и жду твоего звонка. Но пожалуйста, сделай все, как я сказала, это очень важно».

«Боже, ну конечно. Пусть поволнуется, – сказала Фил вредным голосом. – Хорошо, киска, вешай трубку, я перезвоню. Хочешь, я за тобой приеду?»

«Не помешало бы».

«Противная грубиянка», – сказала она, наверное не мне, и повесила трубку.

Теперь у деревенского магазина стояли двадцать три мужчины и еще что-то случилось. Все улыбались. Когда я положила трубку, мой говорящий на немецком приятель оказался рядом. «Fraulein, идите смотреть. – Он гордо показал на дверь магазина. – Для вас, к вашим услугам».

В звездном свете стоял мотоцикл, восхитительный, почти новый, с двумя цилиндрами, оседланный гордым и скромным молодым человеком. Теперь мужчины толпились вокруг него, восхищенные тем, что смогли помочь.

«Он из Спартиласа, – сказал мой приятель, указывая на склон Пантократора выше магазина, где светились слабые огоньки другой деревни. – Он был в гостях в Кулуре в доме своего дяди, мы услышали, что он едет, и остановили. Видите? Это очень хорошая машина, как автомобиль. Вы не можете быть здесь, здесь недостаточно хорошо для иностранцев. Но он отвезет вас домой».

Я чуть не заплакала от умиления и нервного истощения. «Вы такие хорошие, вы очень хорошие. Спасибо огромное вам всем». Это все, что я смогла сказать, а они, похоже, больше ничего и не хотели. Доброта и доброжелательность, окружавшие меня, были ощутимы, как свет и огонь, они согревали ночь.

Кто-то принес подушку, похоже, лучшую в доме, еще кто-то ее привязал. Третий человек принес сверток с моим мокрым платьем и привязал сзади сиденья. Молодой человек стоял, улыбался и с любопытством на меня посматривал.

Телефон прозвонил один раз, и я быстро к нему подбежала. «Да?»

«Люси, я позвонила на виллу Рота, но его нет».

«Нет ответа?»

«Конечно, нет. Слушай, ты можешь сказать, что случилось?»

«Дорогая, пока не могу… Скоро буду дома, не волнуйся. Но никому не говори, что я звонила. Никому. Даже Максу».

«Даже Максу? С каких это пор…»

«И не надо за мной приезжать. У меня есть транспорт. До встречи».

Хозяин магазина даже и не подумал, что можно потребовать с меня деньги за телефон. Ему было очень приятно, как я поняла, что его подняла с постели среди ночи полуутонувшая незнакомка. Все, кто мне помогал, не нуждались даже в благодарности, они были счастливы помочь, на самом деле. Усадили, показали, куда ставить ноги и как обнимать молодого человека за талию, пожелали быстро доехать и отошли, когда мой новый друг завел мотор. Мотоцикл взревел и понесся через деревню. Все спящие в окрестностях проснулись. Несомненно, они и от этого будут счастливы…

В облаке дыма мы мчались по гравию, дорога извивалась змеей между олив по крутым скалам примерно в трехстах футах над уровнем моря. Дорога не для быстрой езды, любой бы сказал, но мы ехали очень быстро, на поворотах наклонялись, как «Алистер» в море. Гравий разлетался от нас волнами, а сзади на полмили висело облако пыли. А мне было все равно. Ветер в волосах и ощущение безумной скорости даже успокаивали. Я не способна была бояться. Он, как Бог, появился, чтобы освободить меня, и не мог подвести. Я прижималась к кожаной спине, а мы неслись и ревели между рощ, уже вниз, к морю.

Бог повернул кудрявую голову и что-то жизнерадостно прокричал. Мы пролетели поворот по маленькому ручью, почему-то очень похожему на ступени, и выскочили на гладкую дорогу. Не то чтобы это было намного лучше. Дорога спускалась по склону Пантократора с крутыми и, скорее всего, очень опасными поворотами. Мы ехали с такой скоростью, что на поворотах отлетали к краю дороги и почти цеплялись за маленькие цветы и камни. Шины визжали, Бог весело кричал, ночь заполнял запах горелой резины, а мы двигались вниз и скоро очутились у подножия горы на уровне моря.

Дорога выпрямилась. «Хорошо?» – спросил Бог через плечо.

«Отлично!» – провизжала в ответ я, вцепившись в него, как обезьяна, захваченная ураганом.

Он шевельнул рукой, мы поехали еще быстрее. Цветущие деревья пролетали мимо потоком…

Вдруг мы оказались в знакомой мне деревне, и он замедлил ход, подкатил прямо к воротам Кастелло и остановился.

Молодой человек опустил ноги на землю, повернулся вопросительно, показал пальцем на аллею, но я помотала головой. До Кастелло было довольно далеко идти, но, пока я не разобралась, что происходит, не стоило рекламировать свое появление и с ревом возникать у парадного подъезда. Поэтому я отцепилась от его кожаной куртки, не слишком уверенно слезла, отряхнула свое одеяние и отвязала сверток с платьем.

Я попробовала поблагодарить своего спасителя, он улыбнулся, мотнул головой и стал поворачивать машину в обратную сторону, что-то покрикивая. Наверняка, что ему было очень приятно. Когда он взялся руками за руль, я быстро схватилась за него. «Твое имя? – это я знаю, как будет по-гречески. – Твое имя, пожалуйста?»

Он улыбнулся. «Спиридон. Бог вам в помощь».

В следующую секунду он превратился в затухающий рев в темноте, и облако пыли медленно опускалось на дорогу.

21

В Кастелло не было света. Огромный дом устремился к звездному свету башенками и стенами, почти такой романтичный, каким его задумывали. Я обошла вокруг до террасы, там тоже ни света, ни движения, ничего. Длинные окна пусты и занавешены, я их потрогала – заперты.

Держась в тени, я обошла вокруг на ту часть террасы, которая нависала над скалой и заливом. Шептало невидимое море, вокруг была темнота, перечный запах кипарисов почти заглушал запах роз. Летучие мыши прорезали тишину тонкими, как лезвие ножа, криками. Какое-то движение заставило меня быстро обернуться – через балюстраду перекатился маленький бледный сгусток и двинулся вниз по горе. Белый кот, Но тут я заметила проблеск света за деревьями справа, там должна быть вилла Рота. Мягко, как белый кот, и почти беззвучно, как призрак из моря, роль которого я исполняла, я выбралась с террасы и направилась через лес к свету. Под деревьями я налетела на ХК 150 и чуть не упала. Мэннинг, наверное, отвел машину подальше от дома, чтобы случайные посетители решили, что он где-то отсутствует вместе с автомобилем, и дальше не пошли.

Близнец виллы Форли весь оброс миртом. Главная дверь выходила в лес, от нее шла аллея к воротам, мощеная тропинка огибала весь дом прямо до широкой террасы, выходящей к морю. Над дверью горел свет. Я раздвинула листья и выбралась из кустов.

Две машины. Большой облезлый черный «Бьюик» Макса и какая-то маленькая незнакомая. Значит, он вернулся, и идет сражение. Хорошо бы вторая машина принадлежала полиции.

Одолженные веревочные сандалии позволяли ходить совершенно беззвучно. Вдоль стены я пробралась к террасе.

Терраса точно такая же, как у Филлиды, только выступающую наружу часть обвивал виноград, а не глициния. Еще там не оказалось обеденного стола, только несколько больших стульев и низкий стол, на котором стоял поднос с бутылками и стаканами, Я тихо прошла мимо всего этого к французскому окну.

Все три окна были закрыты и занавешены, но в центральном между занавесками образовалась примерно трехдюймовая щель. Я могла видеть всю комнату. Когда подошла, обнаружила, что и услышу все… В стекле рядом с задвижкой была большая, похожая на звезду дыра. Кто-то пробивался внутрь.

Первым я увидела Годфри. Он сидел близко от окна, немного сбоку, на стуле у большого стола, совершенно спокойный, со стаканом виски в руке. Он все так же был одет в свитер и темные брюки, а на спинке стула висела куртка, которую я сбросила с себя, прежде чем прыгнуть в море. Я с восхищением увидела, что половина лица у него разбита и покрыта засохшей кровью, а красивый рот, похоже, болел, когда он пил. Периодически он промокал губу платком.

Сначала мне показалось, что комната полна народу, но постепенно состав толпы определился совершенно четко. В нескольких ярдах от Годфри в середине комнаты почти спиной ко мне стоял Макс. Я не видела его лица. Адони был у двери лицом к окну и смотрел на Годфри. Рядом со мной прямо у окна на краю кресла сидел Спиро. Его больная нога в новой белой повязке странно торчала вперед. На полу у кресла замерла Миранда, она прижимала ручку кресла к груди с такой нежностью, будто это был сам Спиро. Брат с сестрой удивительно походили друг на друга, а тут еще у них было совершенно одинаковое выражение: чистая, ничем не замутненная ненависть, направленная на Годфри. На полу рядом с ними лежала винтовка. Рука мальчика так висела над ней и так иногда дергалась, что было ясно – положил он ее только по прямому и очень настойчивому приказу полицейских.

Полиция тоже присутствовала. На противоположном конце комнаты около двери сидел инспектор (не знаю, как у греков называется эта должность) из Корфу, который расследовал смерть Янни. Это мощный седой человек с густыми усами и черными умными глазами. Он как-то не очень аккуратно выглядел, очевидно одевался в спешке. Несмотря на спокойное лицо и твердый взгляд, он явно не был уверен в том, что делает, и плохо себя чувствовал.

Годфри говорил спокойным и слишком мне знакомым голосом. «Как угодно, мистер Пападопулос. Но предупреждаю, что то, что произошло в моем эллинге, и тот факт, что эти молодые люди вломились в мое жилище, я не собираюсь оставлять без последствий. Что касается девушки, я не совсем понял, в каких действиях по отношению к ней меня обвиняют, но дал вам полный отчет о своих движениях сегодня днем и уверен, что вы найдете достаточно количество людей, подтверждающих мои показания».

«Мы заинтересованы в ваших движениях ночью. – Голос у Макса был очень грубый, он явно с трудом держал себя в руках. – Для начала, что случилось с вашим лицом?»

«Несчастный случай с гиком».

«Еще один? Вас не удивляет, что так распространились эти несчастные случаи? Как это случилось?»

«Вы яхтсмен?»

«Нет».

«Тогда не задавайте глупых вопросов. Вы свой шанс уже использовали, черт побери. Права задавать мне вопросы у вас не больше, чем набрасываться на меня, вламываться сюда и обыскивать дом. Если бы вы не позвонили в полицию, я наверняка сделал бы это сам. Поговорим о ваших методах попозже».

Пападопулос мрачно сказал: «Если позволите, Макс. Итак, мистер Мэннинг, вы сообщили нам, что не видели мисс Люси Веринг после семи часов вечера вчерашнего дня, когда отвезли ее домой?»

«Именно так. – С инспектором он разговаривал терпеливо вежливо. Идеально играл роль. Демонстрировал неприязнь к Максу и бешенство по поводу его действий, утомление, а относительно меня – удивление я слабое беспокойство. – Я доставил ее домой перед обедом. Сам собирался опять уезжать».

«И с тех пор ее не видели?»

«Сколько я должен… Извините, инспектор, я немного устал. Нет, с тех пор я ее не видел».

«Вы дали нам отчет о своих движениях после того, как привезли мисс Веринг домой. Когда вы пришли в эллинг, вы обнаружили, что он заперт и, насколько вам известно, там никого не было?»

«Именно так».

«Ничто не указывало на то, что кто-то – мисс Веринг либо кто-то еще – заходил туда и удалился?»

Мне показалось, что Годфри задумался, но он, должно быть, был твердо убежден, что утопил меня бесследно. «Нет».

«Вы слышали, что сказала девушка?»

«Миранда? – Годфри теперь говорил с легким осуждением. – Она может сказать все, что угодно. Помешана на брате и изобретет любую сказку, только бы у меня были неприятности. Бог знает почему мальчик родил такую странную идею, или кто ему ее внушил. Никогда в жизни не был так счастлив, как сегодня, когда увидел его живым».

Спиро сказал что-то по-гречески, короткую, грубо звучавшую фразу, так что сестра его засмущалась. А потом он перевел: «Плевать». – А потом и проиллюстрировал это действием.

«Спиро», – сказал строго Макс, Годфри посмотрел на инспектора и засмеялся. «Сатана делает выговор грешнику. Правда, это всегда очень забавно, вам не кажется?»

«Извините, – сказал Пападопулос. – Спиро, держи себя в руках, или тебе придется уйти. Давайте вернемся несколько назад, мистер Мэннинг. Простите, не слишком хорошо говорю по-английски. Про сатану я не понял. Что вы хотели сказать?»

«Я говорил, что в чем бы Миранда меня ни обвиняла, факт остается фактом. Она не видела, как мисс Люси Веринг входила в эллинг или подходила к моей яхте. Ничто не свидетельствует о том, что она это сделала».

«Нет. Хорошо, мистер Мэннинг. Оставим это на время… Да, Макс, понимаю, но мы ничего больше не можем сделать до того, как Петрос доложит о результатах обыска в эллинге. Когда мистер Гэйл встретил вас по возвращении и обвинил…»

«И напал на меня, вы хотите сказать».

«Как угодно. Когда он спросил вас, где вы были, вы ответили, что это была „нормальная поездка“. Что вы под этим подразумеваете? Возможно, рыбную ловлю?»

Адони сказал невыразительно: «Камеры были в рубке».

«Значит, вы фотографировали, мистер Мэннинг? Можно поинтересоваться, где?»

Недолгое молчание. Годфри отхлебнул виски, посмотрел в стакан, потом поднял глаза, посмотрел на полицейского и улыбнулся, будто пожал плечами. «Вижу, придется раскалываться. Никогда не думал, что вы до меня доберетесь. Если бы не это недоразумение с девушкой, сомневаюсь, что вам бы удалось. Или вам настучали?»

Выражение лица инспектора не изменилось, но Макс напрягся, а Адони вытаращил глаза. Капитуляция, когда они даже еще не схватились за пистолет?

«Очень прошу, – сказал Пападопулос. – Я не понимаю. Если бы вы использовали более простые выражения…»

«Он имеет в виду, – сказал Адони, – что вам о нем рассказали, и он хочет признаться».

«Не имел в виду ничего подобного. Держи свой красивый ротик закрытым, если можешь. Это для мужчин». Годфри даже не взглянул на него, будто отмахнулся от комара. Адони смотрел спокойно, но у меня даже сердце подпрыгнуло. Я подумала: «Вот тут ты ошибся, Годфри…»

«Пожалуйста, – произнес Пападопулос. – Не будем терять времени. Итак, мистер Мэннинг?»

Годфри откинулся назад, совершенно спокойный. «Поскольку ваши люди обыскивают яхту, нет никакого смысла притворяться, что я фотографировал, не так ли? Достаточно посмотреть на камеру… Нет, если говорить чистую правду, у меня были дела на другой стороне».

В комнате и до того было тихо, а теперь стало еще тише. Я подумала, что не может же он просто так признаться… Почему? Ну почему? А потом поняла. Миранда рассказала полиции, что знала. Годфри понял, что она была со мной на берегу. Думаю, пещеру и свертки в разговоре с ним еще не упоминали, но он мог догадаться, что она видела то же, что и я, и, должно быть, рассказала полицейским. Более того, обыскивали яхту, и если констебль хоть что-то соображает, он найдет тайник под полом. Годфри наверняка собирался дать самое безобидное объяснение до того, как что-нибудь найдут.

«Где на другой стороне?»

«В Албании».

«А какие дела?»

«Назовем это импортом?»

«Как это назвать, не важно. Это-то я понял. Значит, вы это признаете?»

Годфри нетерпеливо шевельнулся. «Уже признал. Наверняка вы не будете притворяться, что не знаете, что вокруг происходит? Вы, конечно, закрыли глаза на то, как был убит Янни Зулас, но, между нами…»

«Янни Зулас? – Пападопулос быстро взглянул на Макса. Годфри опускал заранее все паруса, в которые еще только собирался подуть ветер.

«Вижу, вы меня понимаете. Я так и думал».

«Вы знаете о смерти Зуласа что-то, что не рассказали полиции?»

«Абсолютно ничего. Только догадываюсь, учитывая собственный опыт с береговой охраной на той стороне. Она потрясающе эффективна».

«Значит, вы думаете, что его неприятности начались там?»

«Ничего я не думаю, это догадка. Но мои догадки – не доказательства, не так ли? Только имею в виду, что, если беспрерывно бросать перчатку на тот берег, вызов в конце концов примут. Ничего удивительного, что полиция не стала в это углубляться. Вы, должно быть, знали, чем он занимается».

«Как Зулас был связан с вами?»

«Со мной? Никак. Я с ним не знаком».

«Тогда откуда вы о нем знаете?»

Годфри улыбнулся. «Когда занят одним делом, слухи доходят».

«Он не был связан с вами?»

«Я уже ответил. Ни в малейшей мере».

«Было высказано предположение, что Спиро, а за ним Янни Зулас, что-то выяснили о вашем бизнесе…»

Остальное я пропустила. Потому что за моей спиной раздались шаги и показался свет фонаря. Должно быть, констебль из эллинга. Я отошла от освещенного окна и подумала, не подойти ли к нему и не рассказать ли про пакет, который я утопила. Потом я вспомнила, что он, скорее всего, не говорит по-английски. Он прошел у нижнего конца террасы и вокруг дома. Я вернулась к окну. Вполне возможно, он его сам нашел, а если так, можно еще послушать, как защищается Годфри. А потом ворваться и разбить всю его защиту.

Мэннинг теперь поменял амплуа и прекрасно изображал рассерженного индивида, который держит себя в руках, но до поры до времени. «И может, объясните, какой чертовщиной я должен был заниматься, чтобы дойти до убийства?»

«Не могу, – сказал с сожалением Пападопулос. – Из того, что вы говорите о своих товарах, не могу. Радиодетали, табак, антибиотики и так далее… Обычный список, мистер Мэннинг. Странно, что это окупалось. Аренда дома, яхта, поиски контактов, риск… Вы не бедный человек. Зачем вы это делали?»

«Неужели трудно понять? Я здесь застрял со своей проклятой книжкой, она мне до смерти надоела. Конечно, я не нуждаюсь. Но мне было скучно, а с помощью яхты можно было немного развлечься… Вы что, правда хотите заниматься всем этим сегодня? Я это делал просто для кайфа, так и запишите. Аполлон вам переведет».

Адони сказал вежливо: «Он имеет в виду, что ему нравятся риск и насилие сами по себе. Такое выражение используют безответственные преступники и несовершеннолетние».

Макс засмеялся. Годфри сжал рукой стакан: «Ну ты, маленький…»

«Маркое! – Макс резко повернулся к греку, и я первый раз увидела его лицо. – Все это сейчас не важно. Извини, понимаю, что контрабанда через границу имеет для тебя значение, но действительно важно сейчас узнать про девушку. Если он настаивает…»

«Минуточку», – сказал Пападопулос и повернулся к двери. Вошел констебль. Он явно не нашел пакета, а скорее всего, вообще ничего. Когда начальник задал ему вопрос, он показал пустые руки и пожал плечами, ответил на греческом. Макс что-то спросил, и человек продолжил свою речь, бурно жестикулируя. Но мне было уже не до этого. Когда я двинулась вперед, чтобы посмотреть на его руки, Адони заметил движение, и я встретилась с ним глазами.

Никто на него не смотрел. Все уставились на констебля, а Спиро уперся взглядом в Годфри. Никто не заметил, как Адони тихо выскользнул за дверь и закрыл ее за собой. Я тихо отошла от окна и стояла на углу. Он прошептал: «Мисс Люси, мисс Люси, я даже не был уверен в этой одежде… Но это вы! Мы думали, вы умерли! – Он даже обнял меня, это очень успокаивало. – Мисс Люси, мы думали, что вы поплыли с этим дьяволом на яхте, и он вас убил!»

«А так и было. Я отправилась с ним, и он попробовал меня убить, но я убежала. Спрыгнула за борт, как Спиро, и он оставил меня тонуть, но… Адони! Не говори такие слова, тебе негде было им научиться! Тише, тебя услышат…»

«Мы должны его загнать в угол. Мы должны, наверняка…»

«Обещаю, что так и будет. Все теперь про него знаю, Адони. Это не только Спиро, Янни и я, он предатель и шпион, и я могу это доказать»

«Тогда пошли, мисс Люси, не надо его бояться. Прямо заходите. Макс почти рехнулся, я думал, он его убьет»

«Нет пока… Подожди, я должна знать, что случилось. Можешь быстро сказать? Это полиция из Корфу, да? А из Афин?»

«Нет. В Афинах сказали, что Макс должен отвезти Спиро домой и обратиться утром в полицию Корфу. Они сказали, что будут следить за этим делом, но, по-моему, не заинтересовались. У них и так дел полно после коммунистической демонстрации во вторник, а это, в конце концов, дело корфиотов. Поэтому Макс и Спиро вернулись одни, я встретил паром, рассказал Максу про пещеру и коробки. Он решил не терять время, было уже одиннадцать, и в полиции был только дежурный. Поэтому он быстро поехал домой, чтобы сразу пойти в пещеру».

«Значит, Миранда тебя не нашла?»

«Нет. Она позвонила в бар, но я туда не заходил. Я пошел к своему другу Дионисосу и с ним поужинал, потом мы отправились в „Мимозу“ в порту, ждать парома. Мальчик из бара прибегал меня искать, но не нашел. Когда мы. попали в Кастелло, нас ждала Миранда, скоро она вспомнила и рассказала нам про вас».

«Скоро?»

Что он улыбался, было понятно даже в темноте. «С нами был Спиро».

«О господи, конечно! Естественно, она все забыла… А потом? Она рассказала…»

«Никогда не видел Макса таким. Мы с ним побежали в эллинг, но яхты не было и вас. Мы поискали там и по берегу, потом пошли в виллу Рота. Было заперто, Макс разбил окно, но мы ничего не нашли. Поэтому он позвонил Пападопулосу домой, все очень быстро рассказал и попросил по дороге захватить из Кастелло Спиро и Миранду. Потом мы с Максом вернулись в эллинг ждать мистера Мэннинга».

«Ну?»

«Ждали. Он появился без мотора, просто под парусом, очень тихо. Мы стояли в тени у дверей. Он не вошел внутрь, оставил яхту снаружи носом к морю и привязал, – значит, скоро снова собирался в море. Потом он вошел в эллинг. И мы его взяли. Он дрался. Потом Макс отправил меня искать вас в яхте, мистер Мэннинг притворялся, что очень удивлен и сердится, но Макс просто спросил: „Где она? Где моя девушка?“ – и схватил его за горло, я думал, что он его убьет. А потом мистер Мэннинг сказал, что ничего не знает, и Макс сказал: „Давай, Адони, быстрее, пока полиция не доехала. Им это не понравится“

«Не понравится что?»

«Что мы собирались сделать, чтобы он заговорил. Но тут появилась полиция, мистер Мэннинг очень ругался, а мистеру Пападопулосу было неудобно. Пришлось идти в дом. Один человек остался обыскивать яхту. Вы видели, что он вернулся? Ничего не нашел, только место под палубой, где мистер Мэннинг прятал коробки. Но вы это слышали?»

«Угадала. Это было по-гречески».

«Конечно. Забыл. Вот и все. Подождите. – Он исчез за углом, а через секунду снова материализовался рядом со мной. Сунул стакан в руку. – Выпейте. Это виски. Вы замерзли?»

«Нет. Но все равно спасибо». Я выпила и отдала ему стакан.

Он куда-то его опустил, потом спросил: «А теперь что, мисс Люси? Вы сказали, мы можем все доказать, это правда?»

«Чистая. Нет времени рассказывать все, но на всякий случай, просто если со мной что-нибудь случится… Слушай. – В нескольких фразах я пересказала то, что говорил Годфри. – Вот. Афины могут проследить контакты, наверное. Свяжутся с Тираной и как-нибудь это остановят. Но это не ваше дело. Нам теперь нужно, чтобы полиция как следует в него вцепилась».

«А какие у вас доказательства? Достаточные для полиции?»

«Да. Одна из коробок с деньгами. Правда. Я сбросила ее с платформы в эллинге, где-то посередине левой стороны. Я хочу, чтобы ты пошел и ее вытащил».

«Конечно. Но сначала зайду с вами».

«Не нужно. Коробка важнее. Он знает, что я ее взяла, должен знать, и может прекрасно догадаться, куда я ее дела. Он опасный человек, и если что-то пойдет не так… Нельзя допускать, чтобы он имел хоть малейший шанс пробраться туда, взять ее и убежать, или он может убить меня, если будет думать, что я одна про это знаю. Лучше не будем показываться ему вместе. Иди сразу».

«Хорошо. Осторожнее».

«Обязательно. У этой свиньи есть пистолет, вы его отобрали, надеюсь?»

«Да. А полиция отобрала его у нас».

«Ну ладно, пора… Ой, Адони…»

«Вы боитесь?»

«Боюсь? Это будет лучший выход в моей жизни. Вперед!»

Сцена не изменилась, только на месте Адони теперь стоял констебль. Годфри зажег сигарету и снова почти расслабился, демонстрировал легкое смущение человека, допустившего не совсем благовидный поступок, за который теперь приходится жестоко расплачиваться. Они теперь дошли до пещеры и ящиков, которые, по утверждению Годфри, содержали радиоприемники. Он объяснял, как они были упакованы и хранились.

Я осторожно просунула руку через дырку в стекле и повернула ручку. Она двигалась с трудом, но бесшумно.

«…Но наверняка это может потерпеть до завтра? Я во всем признался, готов рассказать что угодно, но не сейчас и точно уж не перед толпой любителей и детей, которые пытаются приписать мне массовые убийства. Послушайте, инспектор, если настаиваете, я сейчас поеду с вами в Корфу, но если мисс Веринг действительно пропала, мне кажется, стоило бы сосредоточиться на ней и оставить мои мелкие грехи на завтра».