Это странное волшебство

«Люси?» – спросил телефон.

«Да. Привет. Очень плохо слышно».

«Ты получила сообщение от Адони?»

«Да. Что все хорошо, и я решила, что вы благополучно уехали. Надеюсь ничего не изменилось?»

«Есть кое-какие разочарования, но я продолжаю надеяться. А у тебя как дела?»

«Хорошо, спасибо. И здесь все хорошо. Тихо и нормально, насколько я вижу. Не волнуйся».

«А… – пауза. Хотя никого дома не было, я осмотрелась. – Знаешь либретто, которое я приехал обсуждать с другом? Мы обсуждали сюжет весь день, но оэ не особо им проникся. Говорит неправдоподобно. Не уверен, что смогу переубедить».

«Поняла. Но знаешь, сейчас можно говорить. Сестры дома нет, а того, с кем спарен телефон, тоже. Он уплыл на яхте недавно и еще не вернулся. Я до сих пор следила. Можешь говорить, что хочешь».

«Но я не знаю точно, насколько хорошо знают английский на центральной телефонной станции в Корфу. Но понятно, что новости не очень хорошие, как ни выражайся. Мы были в полиции все утро, они слушали достаточно вежливо, но не собираются воспринимать это серьезно. И уж во всяком случае не будут предпринимать никаких действий против нашего друга, пока мы не предъявим неопровержимые доказательства».

«Если бы за ним последили…»

«Они уверены, что не стоит. Общая идея, что это обычная незаконная торговля, а никто не собирается воспринимать это достаточно серьезно, чтобы тратить деньги на расследование».

«Они, значит, не верят мальчику?»

«Этого я не совсем понял. Скорее нет. Они думают, что он ошибся и больше склонны верить в несчастный случай».

«Приятное спокойное решение. А смерть Янни – тоже несчастный случай?»

«Тут они тоже не меняют мнения. Несчастье в том, что они на меня ужасно злы за мое поведение прошлой ночью. Пришлось им рассказать, а мои поступки могли вызвать большие неприятности. Греко-албанская граница всегда была чем-то вроде поезда с динамитом, к которому медленно приближается огонь. В конце концов они согласились что я вряд ли мог пригласить полицию на свидание с Мило и его приятелем, но я также скрыл улики для расследования по поводу Я.З., а они так хорошо относились ко мне и отцу… В общем-то, я их понимаю, но сейчас мое имя ничего не значит, они не собираются ничего делать на основании только моих слов, еще и потому, что это пришло через голову местных полисменов. То есть видишь, у них нет причин действовать».

«Но если это… Незаконная торговля?»

«Это вряд ли привело бы к убийству. Насколько мы знаем, с этой стороны границы ее вообще не воспринимают серьезно».

«Понимаю».

«Поэтому им хочется оба происшествия считать случайностью. И конечно, черт возьми, мы не можем ничего доказать. Просто не знаю, что дальше будет».

«Можешь привезти его обратно… Мальчика?»

«Этого тоже не знаю. С точки зрения медицины все в порядке, но безопасно ли это… Если бы хоть намек на то, что на самом деле произошло, уж не говоря о доказательствах. Если бы я не знал его так хорошо, и если бы не смерть Я., я бы тоже реагировал, как полицейские, это я понимаю. Ты совершенно права была вчера. При свете дня все это кажется фантастичным, но все равно я чувствую, что это правда… Ну ладно, еще поговорю с ними попозже, а еще есть и завтра. Может что-нибудь получится».

«Когда вернешься?»

«Завтра. Попытаюсь пораньше, как обещал».

«Хорошо. Я совершенно уверена, что смогу все сделать. Тебя не встретят».

«Этот камень упал с моей души. – Он засмеялся. – Мы сумели хорошо приехать сюда, но в госпитале ему по-новому упаковали ногу, так что она в ботинок не влезает. Остается только заднее сиденье и под коврик. Достаточно странная ситуация, если кто-то болтается вокруг. Это будет трудно организовать?»

«Смертельно легко. По-моему. Не знаю, кто паук, а кто бабочка, но мне даже не придется стараться».

«Ради бога, следи за собой».

«Не волнуйся, он ничего от меня не узнает. Может, на сцене я и отвратительная актриса, но вне нее – потрясающая».

Он опять засмеялся. «Кому рассказываешь? Но я имел в виду не это».

«Знаю. Все в порядке. Буду осторожна», Он вздохнул. «Полегче стало. Пойду опять терзать эту очаровательную полицейскую компанию. Должен идти. Благословляю тебя. Позаботься о себе».

«И ты».

На другом конце провода положили трубку, зашуршали мили моря и воздуха, лежащие между нами. Когда я положила и свою трубку, оказалось, что я глазею через большую стеклянную панель на дорогу, ведущую к террасе. В ее раме виднелось пустое вечернее сумеречное небо, одна планета горела среди пыльных звезд. Несколько минут я не шевелилась, не снимая руки с телефона, смотрела на планету и чувствовала, как меня оставляет напряжение, будто кто-то положил палец на звучащую струну.

Когда опять зазвонил телефон, я даже почти не подпрыгнула. Подняла трубку, приложила к уху. «Да? Здравствуйте, Годфри. Да, это Люси. Вы в Корфу? Нет я какое-то время уже дома. Думала, когда же вы мне позвоните…»

14

Он позвонил на следующий день после полдника и предложил поесть вместе. Хотя, судя по голосу, он очень жаждал моей компании, я полагала, что ему нужна только информация, и не представляла, сколько смогу его удерживать. Поэтому я отказалась, но согласилась поехать днем погулять. Даже умудрилась предложить маршрут. Не то чтобы было много из чего выбирать: по дороге на север никто бы не поехал на машине, которую хоть чуть-чуть ценит, поэтому вряд ли я смогла бы уговорить Годфри отправиться туда. Придется направиться на юг. Именно там Макс и Спиро поедут домой, но к счастью можно повернуть на Палайокастрицу, известную жемчужину западного побережья, которую я имела все законные основания хотеть посетить.

Я даже на самом деле рассматривала это место на карте, но отложила поездку. Дорога вроде шла по горам, а я немного нервничала насчет возможностей маленькой Филлидиной машины. Я сказала Годфри, что со мной за рулем это было бы огромное напряжение нервов, а с Фил – самоубийство. Но если бы Годфри меня повез, и если бы у него была машина, которая может ехать по откосам… Он довольно засмеялся, заявил, что с восхищением покорит все откосы, какие я желаю, и что действительно, у него имеется машина, для которой это очень легко.

Он не солгал. Черный тупоносый очень мощный ХК 150 на узких дорогах выглядел как с трудом взнузданный бык. Он прополз, с трудом сдерживая свою мощь и жужжа, как рой пчел-убийц, встал на дыбы на частной дороге Кастелло и повернул вниз к воротам и коттеджу Марии.

Женщина стояла на улице, размешивала палкой в ржавой жестянке что-то вроде еды для кур. Услышав машину, она выпрямилась, прижала жестянку к груди, курицы квохтали и болтали у ее ног. Годфри замедлил ход перед поворотом, поднял руку и прокричал приветствие. Она ответила теплым взглядом, полным уважения. Так же смотрела на него Миранда, когда привела ко мне в salotto. Похоже женщины благодарны ему за доброту.

Я взглянула на него, когда машина слишком быстро поворачивала и так гудела, что подняла кур в воздух шумным облаком. Не знаю, что я собиралась увидеть, может быть монстра с гладкой кожей, копытами, рогами и хвостом, которые стали заметны благодаря моему глубокому проникновению в сущность Мэннинга. Но он был таким, как всегда, – несомненно привлекательный мужчина, который мастерски и с видимым удовольствием вел роскошную машину.

И этот человек, подумала я, выбросил мальчика, любимого брата и сына, с кормы своей яхты, будто медузу, а потом поплыл и оставил его тонуть…

Годфри, должно быть, почувствовал мой взгляд, потому что тоже посмотрел на меня и улыбнулся. Я обнаружила, что непроизвольно улыбаюсь в ответ и совершенно не притворяюсь. Вопреки себе, Максу и истории Спиро, я не могла в это поверить. Все это, как я и сказала Максу, при солнечном свете выглядело невозможным.

И очень хорошо. Раз придется провести с ним несколько часов, нужно выкинуть из головы все свои знания, заблокировать сцену в пещере, забыть о существовании Спиро, будто он правда умер. И труднее всего не думать о Максе. Смешно, я получала сильное тайное удовольствие, когда говорила о нем «мистер Гэйл», да еще тоном, каким Годфри и Филлида обычно упоминали о малознакомых людях, которым обязаны, но вряд ли готовы уделять достаточно внимания, чтобы питать к ним симпатию или антипатию. Однажды, говоря о Максе, я случайно увидела царапину на своей руке. Волна скрытого удовольствия пробежала по позвоночнику, я даже удивилась, положила ладонь на царапину, чтобы спрятать ее, и обнаружила, что ласкаю собственное тело, будто оно ему принадлежит. Я выглянула из машины и сделала какое-то нелепое замечание о пейзаже.

Очень красивая дорога. Слева – море, ровное и голубое, в нем почти потерялся белый полумесяц паруса, маленький, как ноготь. Справа – яблони в цвету и багряник утопили стволы в желтых, красных и белых цветах. Две маленькие девочки в выцветших красных платьях стояли босиком в пыли. Одна из них держала ветку с апельсиаа-ми, как маленькая англичанка могла бы держать связку шаров, а фрукты надувались и сияли между зеленых листьев.

Дорога выпрямилась, ХК 150 рванул вперед, ровно увеличив скорость. Настроение у меня поднималось. Все получится хорошо, ничто не мешает расслабиться и к тому же получать удовольствие. Я откинулась назад и начала щебетать, надеюсь натурально, о всяких пустяках – о видах, о людях, встреченных Фил вчера в Корфу, о том, как Лео приедет с детьми на пасху…

Мы проскочили развилку дорог. Я резко выпрямилась. «Там ведь был поворот? Уверена, что было написано Палайокастрица!»

«Да, было. Извините, не думал. Собирался сказать, что я вас сегодня туда не повезу. Далеко, у нас времени не хватит. Поедем туда в другой раз, когда не нужно будет рано возвращаться».

«Действительно нам нужно рано вернуться?» Вопрос выскочил из меня непроизвольно и выразил все мое разочарование. На его лице появилась тень удовольствия и удивления. После того, как я долго водила его за нос по телефону, он мог подумать, что тут какая-то провокация.

«Боюсь, что так. У меня вечером дела. Не говорю, что это невозможно, но не хотелось бы ехать так далеко на совсем короткое время. Там красиво и много что стоит посмотреть. Кроме того бессмысленно ехать туда и не поесть. На берегу ресторан, там держат живых лангуст в морской воде. Самостоятельно выбираешь и они его готовят свеженького. Вы, скорее всего, это не одобряете, но они просто восхитительны. Я вас скоро туда отвезу, если пообещаете не отказываться больше со мной пообедать».

«Я не… Это будет замечательно».

Мы проехали через маленькую деревню – одна улица домов и игрушечная белая церковь с красной крышей. Гудение мотора отражалось от горячих стен, мы распугали коз, детей, тощего щенка и осла с оборванной веревкой. Дети смотрели нам вслед, от восторга не мигая. «Одно здесь хорошо, – жизнерадостно сказал Годфри, – не приходится планировать поездки в зависимости от погоды. Солнце всегда светит на этот благословенный остров, и каждый день хорош, как любой другой».

Я напряженно размышляла. Сжала руками колени и в панике пыталась вспомнить карту. Как убрать его с дороги, он же едет прямо к Корфу? Я сказала громко: «В один прекрасный день я вам про это напомню и съем лангуста. Боюсь, что мои чувства к рыбам не слишком сильны. А куда мы едем? В Пеллекас?» Это – единственный оставшийся до Корфу поворот.

«Нет, в Ахиллеон».

«Прекрасная идея!» Это была премерзкая идея, насколько я понимала. Чтобы туда попасть нужно проехать прямо через Корфу, не рядом с портом, но достаточно близко. И весь путь домой мы проделаем там же, где и Макс. Ну что же, придется принять меры, чтобы мы не направились домой около пяти тридцати, оставалось только надеяться, что к югу от Корфу есть на что посмотреть. Я полезла в сумочку, выудила путеводитель и произнесла с величайшим энтузиазмом: «Я собиралась туда когда-нибудь поехать, но было то же препятствие – Фил сказала, что это на вершине горы, и ехать туда приходится по жуткому зигзагу. Точно, вот оно. Вилла Ахиллеон воздвигнута для Елизаветы, императрицы Австрийской… Стиль итальянский ренессанс. Куплена в 1907 году императором Германии. Сады открыты для посетителей. Плата за вход – одна драхма, направляемая на благотворительные цели».

«Что это, ради бога, вы цитируете?»

«Древний Бедекер, нашла у Фил на полках. Принадлежал моему дедушке, 1909 года издания. Очень приятный. Послушайте, как начинается история острова. Бедекер говорит, что остров перешел во владение римлян, потом стал долей венецианцев, потом был оккупирован французами, потом был под властью турков и русских, но, обратите внимание на „но“, с 1815 по 1863 год находился под защитой Британии. Правь Британия. Такие были времена»[1].

«Определенно были. – Он засмеялся. – Сейчас тоже можно посмотреть весь дворец, хотя это стоит несопоставимо больше драхмы, а эти деньги идут непосредственно правительству Греции. Благотворительность своего рода… Хотел бы, чтобы там имелось что-нибудь классическое, Фил говорила, что вы интересуетесь, но я ничего такого не знаю. Только какой-то храм в парке Мон Репо, но это – частное владение. Но можно сказать, что Ахилл – святой покровитель Ахиллеона, так что может и это сойдет. Говорят, виллу собираются превратить в казино, так что это – последняя возможность увидеть ее в первозданном состоянии. И дорога очень красивая, вам понравится».

«Вы очень добры».

Он говорил легко и очаровательно, сидел у руля, расслабленный и красивый, солнце сверкало в его волосах, зажигало веснушки на загорелых руках. Он оделся в рубашку с открытой шеей, повязал желтый шелковый шарф – летняя униформа представителей высшего класса. Это ему очень подходило. Спокойный, уравновешенный и совершенно нормальный. А почему бы и нет? Когда уголовник отдыхает, он должен выглядеть как можно обычнее ради безопасности. Наверное, очень даже запросто мужчина, который утопил за неделю двух молодых людей, может наслаждаться приятным днем с девушкой, долго выдумывать, куда ее повести, и даже получать удовольствие от пейзажа… «Там отличный вид, – сказал он. – Дворец на горе, покрытой лесом. С бельведера видно весь путь от Албании до греческого берега. В хорошую погоду ясно просматривается порт в Игуменице».

«Превосходно».

«А может, теперь расскажете, что случилось ночью в Кастелло?»

Мне понадобились вся дисциплина и техника, чтобы не подпрыгнуть подстреленным кроликом. «Что случилось? Ну… Ничего особенного, а что? Вернулась домой с алмазом, вы же знаете».

«Черт с ним, с алмазом, прекрасно знаете, что я имею в виду. – Он смотрел с веселым любопытством. – Видели Джулиана Гэйла?»

«А. Да, видела. Когда мы поднялись, с ним был Адони».

«Преданный сторожевой щенок. Ясно дело. Ну и как чувствовал себя сэр Джулиан?»

«Очень скоро лег спать. – Я смотрела на дорогу, но боковым зрением замечала, что Годфри все время на меня поглядывает. – Он очень… устал».

«Говорите уж прямо. Накачался».

«Откуда вы знаете?» Вопрос получился слишком прямой и прозвучал обвинительно, но раз уж он сам про это заговорил, зачем я-то буду в себе удерживать вопросы.

«Не притворяйтесь, они узнали кто с ним был, правда?»

«Ну… Упомянули. – Я откинулась назад и сделал свой голос как можно более вредным и любопытным. Получилось так похоже на Фил, что даже странно. „Мистер Гэйл не слишком был вами доволен, Годфри“.

«Черт возьми, а мое какое дело, если старику нравится накачиваться? Когда я понял, что происходит, он уже почти отрубился. Они что, воображают, что я мог его остановить?»

«Не знаю. Но на вашем месте я бы опасалась мистера Гэйла».

«Ну? Пистолеты для двоих, а потом кофе для одного, или он действует просто хлыстом? Ну, может, я это и заслужил, в конце концов».

И тогда я поняла точно. Не знаю в чем это выразилось, что-то в голосе, чуть заметное удовлетворение изогнуло углы рта, что-то проявилось одновременно жестокое, веселое и очень страшное. Все сомнения, порожденные светом дня, исчезли навсегда. Конечно, он убийца. Разрушитель по натуре. «Зло, как для меня ты хорошо…» И никакого несоответствия в том, что он создавал такие снимки. Явно получал одинаковое удовольствие и от фотографирования Спиро, и от разрушения его. Превратить сэра Джулиана в развалину для него не проблема. Я отпихнула взгляды и мысли от олицетворенного зла, восседающего рядом, и сконцентрировалась на идиллии из серебряных олив и черных кипарисов, через которую в облаке пыли пролетал ХК 150. «Красивая дорога».

«Если бы они только что-нибудь сделали с этими рытвинами. Не отвлекайтесь, Люси. Действительно меня ожидает хлыст?»

«Не удивлюсь. Мистер Гэйл провел утомительный вечер. Я его затопила своей истерикой и потащила помогать дельфину, он упал в море, а потом мы пришли домой, а его отец пьян… И я еще тут. Ничего удивительного, что он жаждет вашей крови».

«Пожалуй. – Похоже, это его ничуть не беспокоило. – А сегодня он где?»

«Вроде, поехал в Афины. Что-то он говорил Адони, не обратила особого внимания. На сегодня вы, скорее всего, в безопасности».

Он засмеялся. «Снова начинаю дышать. Посмотрите какого цвета платье у девочки, вот там, под оливой, тускло-красное на фоне едко-зеленого…»

«Это вы отвлекаетесь. Хочу знать, что произошло».

«Да, в сущности, ничего. Увидел старика в гараже около порта, он хотел, чтобы его подвезли, поэтому доставил его домой. Подумал, что приятно будет с ним поговорить, как-то так получается, что он никогда не остается один, я такого шанса упустить не мог».

«Да чего ради он вам нужен один? Неужели собираетесь играть эпизодическую роль в следующей пьесе сэра Гэйла?»

«Это было бы зрелище! Нет, хотел узнать кое-что и подумал, что у него легче. Мы с Максом Гэйлом как-то не особенно дружны, а сторожевому щенку я не нравлюсь, не знаю почему».

«Годфри! Неужели вы напоили его нарочно?»

«Бог мой, нет. С какой стати? Не собирался извлекать из него государственные тайны. Но как только он выпил пару рюмок, его невозможно было остановить, да и не мое это дело его останавливать, не так ли? Признаюсь, что и не пробовал. – Опять улыбается удовлетворенно. – До какого-то момента было очень интересно».

«Не представляю, что вы хотели у него узнать».

«Только как дела в полиции».

«В полиции?»

«Зачем так удивляться? На этом острове до ушей Гэйлов доходит все, а до остальных – ничего. Чертовски трудно что-нибудь выяснить про Спиро, все считают, что это не мое дело, но уверен, они Гэйлам сообщают все новости».

«У них какая-то родственная связь».

«Говорят. Но не понимаю, почему это дает им исключительное право на информацию из полиции по делу, к которому я имею близкое отношение».

«Вполне согласна, – сказала я с симпатией. – Вы, должно быть, ужасно нервничаете».

«Да, до сих пор».

Вот если бы я не знала то, что знала, ничего бы в этом заявлении нехорошего не услышала. Но с такими ключами, я увидела в этой фразе целый мир скрытого удовольствия. Опять слишком сильно руки сжала, трудно расслабиться. «А у сэра Джулиана оказались новости? Что выяснилось про Спиро?»

«Не сказал ни слова. Мы немного выпили в таверне и я подумал, что он немного странно держится. Сначала мне показалось, что он увиливает и хочет что-то утаить, но скоро понял, что он встал на свою любимую мозоль и пытается скрыть именно это. Думаю, бедный парень не пил ничего крепче сухого шерри примерно год. – Рот Годфри дернулся. – После этого, боюсь, я ускорил необратимый процесс. У меня запасы иссякли, я купил водки и ликера домой, а потом предложил поехать ко мне, но старик не согласился. Он к тому времени уже слегка поплыл, уговорил меня купить бутылку джина и поехать к нему в Кастелло. Этого пойла немного понадобилось, чтобы он дозрел, но боюсь это и лишило меня остатков надежды выудить из него что-нибудь членораздельное. Он вбил себе в голову, что единственная причина моего визита в Кастелло – желание услышать запись их проклятой музыки для фильма. – Он коротко и немного нервно рассмеялся. – Поверьте, я услышал все, вместе с разговорами».

«Ой, верю. Из „Бури“ куски?»

«Он вам это тоже заводил?»

«Декламировал, когда мы с мистером Гэйлом вошли в дом. Между прочим, мне понравилось. Он делал это прекрасно, джин не повлиял».

«Он долго практиковался».

Жестокие слова были сказаны легко, но, думаю, именно в этом момент я начала ненавидеть Годфри Мэннинга. Вспомнила усталое и измученное лицо Макса, напряжение сэра Джулиана, отчаянно старающегося не рассыпаться, двух мальчиков, свернувшихся на самодельной кровати, благодарную Марию… До этого момента главным было то, что я помогаю Максу, это оправдывало необходимость вранья. Но сейчас я разобралась, и мне стало легче. Докажем, что Годфри Мэннинг преступник, его за это накажут, и я собираюсь приблизить этот момент всем, чем могу. Что-то во мне определилось, холодно и тяжело. Готова к бою. Я почувствовала, что он на меня смотрит, и привела лицо в порядок.

«А что происходило, когда вы пришли в дом? Что он сказал Максу и мальчику-манекену?»

«При мне ничего. Нет, честно, Годфри. – Крайне приятно было осознавать, как искренне я звучу. – Они угадали, что там были вы только потому, что вы бросили окурок около камина».

Он скрипуче засмеялся. «Детективы с неограниченной ответственностью! Вы провели прекрасную ночь, не так ли? Они в вашем присутствии ничего не обронили про Спиро?»

«Ни слова».

«Или про Янни Зуласа?»

Я вытаращила удивленные глаза. «Янни… А, утонувший рыбак. А почему?»

«Просто спросил. Чистое любопытство».

Я ничего не ответила, решила подержать паузу. К чему-то подходим… Очевидно он до сих пор гл уверен, что полиция поверила в два несчастных случая, и также очевидно, что ему очень хочется это узнать точно. И поскольку он явно не склонен переживать по поводу содеянного, его, значит, занимает что-то, что еще нужно сделать. Ему нужно чистое поле без наблюдателей. Его попытки с сэром Джулианом, а теперь со мной, говорят о том, что он не подозревает о нашем внимании, просто ему срочно нужен зеленый свет. Ну и ладно, подумала я жизнерадостно, пусть еще попотеет. От меня он зеленого света не дождется.

Дорога пошла вверх, извивалась на крутом склоне между деревьями, виноградниками и полями цветущей кукурузы. Он неожиданно спросил: «Вы видели, как он возвращался к телу, когда мы ушли?»

«Что? Кого видела?»

«Гэйла, конечно».

«О, да… Извините, засмотрелась на пейзаж. Да видела. А что?»

«Не спросили, зачем он это сделал?»

«Да нет. Думаю, он просто хотел еще раз посмотреть. – Я немножко подрожала. – Лучше он, чем я. А что, вы думаете он увидел что-то чего мы не заметили?»

Пожал плечами. «Он вам ничего не сказал?»

«Совсем ничего. Да я вообще Гэйлов плохо знаю, вряд ли они мне скажут больше, чем вам. Вы что-ли начали думать, что в смерти Янни было больше скрыто, чем на первый взгляд?»

«Нет. Скажем, это любопытство и понятное неудовольствие, когда что-то вырывают из рук. Человек утонул у моих ступеней, как Спиро с моей яхты, и мне кажется, что меня должны держать в курсе. Вот и все».

«Ну, если что-то станет известно про Спиро, Мария узнает, расскажет сестре, а она сразу мне. Если что будет, дам вам знать. Понимаю, каково вам».

«Уверен, что понимаете. Вот и приехали. Проверим, пропустят ли нас за одну драхму?»

Открытые ворота. Огромные деревья, уже по-летнему тяжелые, свесили ветки через стены. Сонный привратник лишил нас двадцати драхм и разрешил войти.

Дом очень близко от ворот среди густых деревьев. Двери открыты. Я слабо ожидала увидеть настоящий музей, бережно охраняемые реликвии прошлого, но это был просто пустой дом, летняя резиденция, из которой выехали владельцы. Оставили открытыми двери и окна, так что мертвые листья и насекомые годами скапливались в покинутых комнатах, кривились поды, облезала краска со стен, ржавел металл… Заброшенное место в заброшенных остатках бывших садов и террас, а за границами сада столпились деревья и кусты одичавшего парка.

Я очень мало помню об этом посещении Аххилеона. Уверена, что Годфри – хороший гид, помню, что он беспрерывно и очаровательно излагал массу информации, а я должным образом реагировала. Но меня захватило новое ощущение ненависти, которое постоянно норовило прорваться наружу, из духа противоречия я, возможно, даже с ним заигрывала. Он относился ко мне все более тепло. Я была очень счастлива, когда мы, наконец, выбрались ив пыльных комнат на террасу.

Здесь по крайней мере был свежий воздух, и не так трудно было восхищаться, как среди пыльных и облезлых остатков роскоши. Пол террасы покрывал отвратительный кафель цвета печенки, а слишком густые деревья загораживали весь вид, но я излила максимум эмоций на жуткие металлические статуи по углам и ряд бледных мраморных муз, печально расположившихся вдоль стены. Я оказалась идеальным туристом, останавливалась у каждой, будто их Микельанджело изваял. Три пятнадцать, три двадцать… Даже если тратить три минуты на каждую музу, невозможно протянуть дольше, чем до трех сорока семи…

Оставался сад. Мы детально его обследовали, осмотрели лилии под пальмами, несколько несчастных пионов, борющихся за жизнь в густой тени, мерзкую статую ликующего Ахиллеса (шесть минут), каких-то тевтонских воинов, перерезающих друг другу глотки среди буйной ежевики (полторы минуты). Я даже с безумной смелостью залезла бы в какой-то колючий куст, в котором спрятался Гейне на стуле, если бы перед ним не стояли ворота, замотанные проволокой, и если бы я не боялась истощить терпение Годфри.

Зря беспокоилась. Оно было непоколебимо. Он наверняка был уверен, что провести с ним день – необыкновенно волнующее событие для меня. Так, между прочим, и было.

Когда он взял меня за руку, чтобы аккуратно отвести к воротам, где нас ждал «Ягуар» я так заволновалась, что по моим костям ток прошел. Было еще только двадцать минут пятого. Если немедленно отправиться, да еще Годфри, как можно ожидать, предложит попить чаю, мы окажемся как раз на нужном месте в нужное время.

У ворот стояла еще одна статуя – маленький рыболов на обломке лодки, голоногий, круглолицый, улыбался куда-то вниз. Ну и жуткая у него шляпа. По уровню гениальности произведение приближалось к тем музам, но я, конечно, застыла перед ним с Бедекером и начала суетливо выискивать в книге еще какой-нибудь вид не доезжая до Корфу, который мог бы задержать моего торопливого гида.

«Вам нравится? – спросил Годфри с некоторым удивлением. Он приложил палец к детской щеке. – А вы заметили? Если бы это было сделано не семьдесят лет назад, а семь, это мог бы быть Спиро. Может, его дедушка позировал. Очень похож, не думаете?»

«Не знакома со Спиро».

«Конечно, нет. Забыл. Ну на Миранду».

«Да, пожалуй, вижу. По-моему очаровательно».

«Теплое лицо, – сказал Годфри, легко проводя рукой по линии щеки. Я быстро отвернулась, чувствуя свое лицо слишком выразительным. Пол пятого. Он уронил руку. – Все время смотрите на часы. Наверное, как Фил, не можете без чая в это время? Поищем в Корфу?»

«А куда ведет другая дорога? Такой берег красивый…»

«Никуда особенно, обычная красивая дорога и рыбацкая деревня Бенитсе».

«Там, наверняка, есть кафе, правда? Эту будет очень забавно для разнообразия. Там нам чаю дадут?»

«Обычный широкий выбор. Растворимый кофе или лимонад, возможно толстые ломти хлеба, подсушенные в духовке. До сих пор не выяснил, кто их ест. Я не могу их даже разломить. Но раз вам хочется… Запрыгивайте».

Чай мы там нашли в простом чистом отеле прямо на берегу моря. Для меня лучшее место трудно было найти. Снаружи стояли столики, я выбрала один под деревом и сидела лицом к морю. Прямо рядом с нами раскачивало мачтами стадо разноцветных лодок у причала, а далеко в воде танцевал одинокий красный парус.

Годфри обернулся. «Что вы там нашли такое интересное?»

«В сущности ничего, но могу смотреть на море часами, а вы? Такие красивые лодки. А ваша яхта – просто красавица».

«Когда вы ее видели?»

«Вчера днем. Видела, как вы уплывали».

«И где же вы были? Я вас высматривал на берегу».

«Какая жалость! Я туда не пошла, отправилась в лес и заснула. – Я засмеялась. – Очень нуждалась в сне».

«Определенно перенапряглись. Хотел бы я видеть, как вы освобождали дельфина. Интересно было бы снять со вспышкой. – Он отхлебнул бледного чая, отодвинув к краю кусок лимона. – Я где-то читал, по-моему у Нормана Дугласа, что когда белые дельфины умирают, они меняют цвет. Наверное, восхитительная картина, как вы думаете?»

«Прекрасная. Вы сказали, что куда-то поплывете ночью?»

«Да».

«Может, вам пригодится команда? С удовольствием бы к вам присоединилась».

«Очень смело с вашей стороны при таких обстоятельствах. Не боитесь быть моей командой?»

«Ни капельки, очень было бы здорово. Вы хотите сказать, что можно? Во сколько?»

Если бы он принял мое предложение, не знаю, что бы я сделала. Скорее всего, сломала бы ногу. Но он сказал: «Можете, конечно, но вы меня неправильно поняли. Я не сказал, что поеду ночью на лодке. Отправлюсь на машине к друзьям».

«Ой, извините, все перепутала, жалко, я так уже воодушевилась».

Он улыбнулся. «Вот что я вам скажу. Скоро я вас с собой возьму. Может, в пятницу? Или в субботу? Поплывем вокруг озера Каликопулос и посмотрим на место, или на одно из мест, где, говорят, Одиссей вступил на берег в объятия Навсикаи. Это для вас достаточная классика?»

«Великолепно».

«Буду с нетерпением этого ждать… Смотрите, паром».

«Паром? – Я так сразу охрипла, что пришлось откашляться. – Какой паром?»

«На материк. Он ходит в Игуменицу и обратно. Вон, видите? Видно плохо на фоне всего этого сверкания. Он доплывет минут через двадцать. – Он посмотрел на часы и отодвинул стул. – Надо же, запаздывает. Поехали?»

«Я бы хотела подняться наверх, если у них есть…»

Владелец отеля, который приблизился к Годфри с чеком, без всяких трудностей понял, чего я хочу, и повел по внешней лестнице по коридору в огромную комнату. Она была идеально чиста и кроме обычных устройств содержала целую галерею благочестивых картин. Возможно, все прочие посетители этого места приходили в это святилище поразмышлять…