В общем, итог неутешителен — мамаша из меня как из ежика бетоноукладчик.

Я вздохнула и жалостливо погладила девчонок по головкам. Эк им не повезло, связались же они со мной.

— Это все? — Настя доела свои пельмешки и требовательным взором посмотрела на меня.

— Нет конечно! — спохватилась я, сняла с плиты кастрюльку с киселем и достала купленные по дороге блинчики.

Настенька подозрительно покосилась на меня и сморщилась:

— Кисель? А кока-колы нет?

— А это не просто кисель! — не растерялась я. — Это новая разработка, жутких денег стоит, вся Америка от него прется!

— Да? — оживился ребенок. — Тогда мне побольше!

— Да без проблем, — усмехнулась я.

Я поставила перед девчонками по стаканчику с киселем, вручила по блинчику и сказала:

— А сейчас, прежде чем съесть, вы должны сказать: «Помяни, Господи, рабу Божию Марию». Ясно?

Девчонки кивнули и сделали как я просила.

— А еще, — добавила я. — Придется вам отныне меня звать тетей Магдалиной. Всем ясно?

— Мамалина, — кивнула Катенок.

— Сойдет, — кивнула я.

— Ну, теть Магдалин, — отставила от себя Настя тарелку, — пойду — ка я во двор, поиграю.

— Фигушки, — тут же отозвалась я. — Сначала домашние задания сделай!

— Так а нам ничего не задавали! — обиженно воззрился на меня ребенок.

— Точно? — усомнилась я.

— Точно — точно! — кивнула она.

— Ну иди, — с сомнением сказала я.

Настя тут же задрала хвост, переоделась в свои обновки и понеслась на улицу. Я лишь вздохнула. Штанишки оказались настолько короткими, что между ними и сапогами торчало сантиметров десять синих колготок. Плюс к этому — сбоку по шву они присборивались на шнурочках, которые потом завязывались. В сочетании с огромными сапожищами смотрелось это просто ужасно. Ну а косыночка с черепами, по-пиратски завязанная на светлой головенке довершала образ пациентки дурдома. Интересно, есть детские дурдомы? И сильно ли Мульти на меня обидится, если…

«Даже не думай, — оборвал мои размышления голос. — Она тебе за это последние мозги картиной выбьет».

Я лишь вздохнула. Пресловутая картина по странному стечению обстоятельств была моим произведением. Изображала она то ли водопад, то ли голубое дерево с синими корнями, некоторые видели какого-то абстрактного деда. Мульти, увидев, восхитилась и выпросила ее у меня. И я ходила донельзя гордая, что меня оценили и признали — целых две недели. Потом мы с Мульти справили мой день рождения и картина в первый раз треснулась об мою дурную башку.

Позже это стало традицией.

— Тёта Мамалина, — потянула меня Катенька за джинсы, — а мозно я мутики посмотрю?

— Конечно, солнышко, — ласково улыбнулась я, подхватила крошечное тельце на руки и пошла в спальню. Там я включила ребенку неизменных «Тома и Джерри», а сама вытащила из шкафа ящик с картами.

Карт у меня было много. Каждая колода — затрепанная, надо сказать, до невозможности — предназначалась только для одного вида гадания. Я очень берегла их и крайне неохотно покупала новые — пока их приручишь, столько мороки!

Кроме обычных карт у меня были две колоды Таро, Карты Ленорман, индийские карты и два мешочка с собственноручно изготовленными рунами — из березы и рябины.

Очень люблю свои руны — потому что их предсказания всегда точны и ясны.

И я, не удержавшись, сунула руку в мешочек, прикрыла глаза и сосредоточилась, перебирая пальцами деревянные прямоугольнички. В какой-то момент меня словно толкнуло, и я вытащила руку с оставшейся в ней руной. Потом вторую. Потом третью.

И лишь тогда взглянула на них.

Большая любовь, увенчавшаяся свадьбой. И, словно точка, в конце ряда стояла руна Хагал — руна смерти.

«Давай — ка еще раз погадаем, чего-то они врут!» — испуганно пролепетал внутренний голос.

Я усмехнулась, сложила руны в мешочек и снова задвинула ящик в шкаф.

«Все по плану, детка», — лениво растягивая гласные, сказала я.

И тут зазвонил телефон.

— Привет, — раздался в трубке чарующий голос.

— Чего тебе? — сварливо отозвалась я.

— Ты пообещала приехать! — обвиняюще сказал Кайгородов.

Я подумала немного, припоминая вчерашний разговор и наконец нашла лазейку.

— А ты мне адрес-то сказал?

Мой тон был не менее обвиняющим. И ему разумеется ни к чему знать что адрес его я и так знаю.

— Разве? — озадачился он.

— Да-да, — несколько злорадно подтвердила я.

— Ну так записывай и подъезжай!

— Сейчас не могу, — отказалась я. — У меня в аське свидание с крутым программистом. У меня на него большие виды, так что звиняйте.

На самом деле я не собиралась в виртуал. Просто я не хотела почему-то говорить Кайгородову что у меня дома — две девочки и поэтому я никуда отлучиться не могу.

— Аська, говоришь? — задумчиво спросил он. — И какой номер?

Я пораздумывала немного — дать, не дать, и в конце концов решила — конечно дам. Интернет чем и хорош — вампир не сможет на тебя напасть и прокусить шею. И поэтому можно спокойно поговорить.

— Записывай, — буркнула я. — 148203728.

— Отлично — я тебя сейчас добавлю и тебе не придется меня искать.

— Какая галантность, блин, — проворчала я и пошла в спальню к компьютеру.

На контактном листе ICQ уже висело сообщение, что кто-то с ником Wasserfall уже добавил меня к себе.

— Ты, что ли? — быстро отстучала я по клавиатуре.

— Ну а кто же, — тут же пришел ответ.

— Слушай, а чего у тебя такой ник?Wasserfall— это же водопад на немецком?

— Леди еще и лингвист?JПросто красиво. Ладно, давай ближе к делу. Ты скольких укусила?

— Нисколько.

— Да быть такого не может.

— Но тем не менее.

— Да ты не стесняйся я ж не прокурор.

— Но и не священник, чтобы исповедоваться.

— Магдалин, давай серьезнее. Что, тебе совсем не хочется это сделать?

— Видишь ли… Инстинкты надо контролировать. В наше время, время СПИДа, хлебнуть чужой кровушки может быть просто опасноJ)Кстати, ты предохраняешься? Кусаешься через презерватив?J

— Три ха-ха. Очень смешно. А если без издевательств?

— Да я правда СПИДа боюсь. Ты вообще — чего хотел сказать?

— Да мыслишка у меня есть одна. На охоту собираюсь, девчушку одну днем склеил в кафешке. Я прямо чуть там ее не укусил — такая сладкая кровь, через кожу чувствую. Давай со мной?

И я замерла, неверяще смотря на строчки в окне диалога. До этого суровая правда как-то отступала от меня, просто не достигала моего сознания. Кайгородов — убийца. И сегодня он кого-то убьет.

У меня аж пальцы замерзли враз от осознания …

Я подула на них и напечатала:

— А ты не боишься что на тебя менты выйдут? Ведь ты очень специфично убиваешь .

Дыша на ледяные пальцы, согревая их своим дыханием, я бездумно наблюдала как слова, на секунду замерев, перетекли в верхнюю, общую часть окна.

— Я это учитываю. И научился заметать следы. Поэтому и хочу чтобы ты со мной сходила — когда ты начнешь охотиться, ты можешь не сообразить про это. Тогда все засыплемся.

Когда я начну охотиться…

Я молчала минуты с две, пялясь в экран и напряженно думая.

Потом я отстучала мессагу.

— А какие именно меры предосторожности? И кстати — прими файл. Я тут кое — чего накопала.

— Я тебе на охоте расскажу. Что за файл?

— УвидишьJ) Ты на модеме или на кабеле?

— На модеме, а что?

— Ничего, просто скорость передачи будет низкая. Лови!

— Слушай, мне так-то некогда.

— Это по теме, тебе обязательно надо прочесть. Лови же!

Я словно во сне открыла окно трансфера файла и зацепила им фотографию Знаменской церкви, весом почти четыре мегабайта. Цифровые фотографии — они тяжеленные, и выкачивать это Кайгородов будет минут пять минимум.

Время есть.

Быстрым движением я открыла нижний ящик комодика, достала оттуда отрез черного сатина, мел, череп козла и паркеровскую авторучку.

Молниеносно я начертила на ткани шестиконечную звезду, положила на в центр череп и ручку — случайный дар парня, который уже умер, но которому я и после смерти верила — что он не подведет.

Мне теперь очень — очень нужна помощь умершего, беспрекословно мне подчиняющегося человека. Если вызванный дух не захочет сотрудничать — у меня будут большие проблемы вплоть до летального исхода.

Димочка, помоги…

Краем глаза я взглянула на окно диалога.

— Ну, где ты там???

Я торопливо зажгла свечу, поставила ее около монитора, ступила босыми ногами на линии пантакля и нажала кнопку Отправить.

Через несколько секунд начался трансфер файла.

То что я задумала — было чистым безумием. Такое никто и никогда не делал. Ну и к черту. Какая разница — как передавать магию — по ветру, вслед или по кабелю? Есть же приворот при разговоре по телефону — почему бы мне не парализовать человека по интернету?

Я коснулась уходящего по стене от компа кабеля, пустила по нему сполохи Силы и принялась ронять слова, четко и громко.

— Выйду, не перекрестясь, пойду, не помолясь, не дверями, а печной трубою. Чертушки — братушки, подсобите, найдите вы душу раба Божьего Дмитрия, моей слезой позовите, моим голосом поманите.

Аминь.

Я подождала с секунду, глядя на ручку. Наконец по комнате пронесся мощный порыв ветра, я боковым зрением ощущала, что огонек свечки затрепыхался. «Димочка!» — взмолилась я. Если свеча погаснет — это будет все. Финита ля комедиа. Ритуал придется прервать.

Ветер, словно услышав, закрутился волчком у моих ног и втянулся в ручку. «Спасибо», — мысленно шепнула я. Я так и думала что Димочка даже мертвый меня не подведет.

— Десять ветров, десятый — вихрь, донесите вы дух раба Божьего Дмитрия до раба Божьего Валентина. И пусть мертвый дух войдет в тело раба Божьего Валентина, в грудь его белую, щеки румяные, кровь горячую, во все жилы и жилочки, и пусть будет Валентин нем и недвижим аки мертвый. На семь дней и ночей накладываю я свою печать, и слово Ведьмы тому порукой…

Ветерок снова вырвался из ручки, вьюном скользнул по моему телу, запутался в волосах.

— Аминь , — отчего-то улыбаясь, сказала я.

Ветерок коснулся моих губ и стремительно улетел за окно.

Он меня поцеловал, да?

Так же слегка смущенно улыбаясь, словно первоклассница, я подошла к клавиатуре и отстучала мессагу.

— Ку! Я отходила от компа на минутку. Так что ты говорил про меры предосторожности?

Это была не мессага. Это был просто тест — получилось или нет.

Я подождала несколько минут и набрала Кайгородовский номер телефона. Долго держала трубку, слушая частые гудки.

Это означало, что все у меня получилось.

И что Тинни, прекрасный вампир Тинни сейчас колодой сидит около монитора, ни в силах пошевелиться.

— Ай да я! — погладила я себя по головке.

«Умница», — прочувствованно сказал голос.

«Да ладно тебе», — засмущалась я, ковыряя носком ноги пол.

«Ты лучше Катьку сходи проведай, как она там после твоей магии?» — сухо подлил ложку дегтя голос.

«Господи!», — охнула я и скачками понеслась в гостевую комнату на втором этаже. По пути я с ужасом припоминала, что парализующий тело врага ритуал — крайне опасная штука. По идее, ведьма должна быть совершенно одна, потому что малейшая ошибка может стать роковой.

И вроде никаких ошибок я не совершила, но чем черт не шутит?

Катенок мирно сидела в кресле и смотрела мультики.

— Катенька, все в порядке? — кинулась я к малышке.

Та слегка испуганно посмотрела на меня и кивнула.

— Ну и слава богу! — сказала я, облегченно вздохнув.

Тут зазвонил телефон.

— Алло! — рявкнула я.

— Магдалина Константиновна, с охраны вас беспокоят, — послышался бодрый голос в трубке.

— Саша, ты? — нахмурилась я.

— Да-да, — согласился он. — Настя, беленькая и худенькая — ваша, говорят?

— Моя, — мрачно сказала я, уже понимая что мне ничего хорошего не скажут. Господи, что натворил этот ребенок на этот раз???

— Вы бы спустились вниз и сами посмотрели, — слегка виновато сказал охранник.

— Сейчас буду, — буркнула я, погладила Катенка по головке и понеслась вниз, как обычно презрев лифт.

Саша встретил меня в холле и пригласил в комнату для секьюрити.

— Вот, посмотрите сначала, — ткнул он в один из мониторов.

Я вперила в него внимательный взгляд. Детишки сгрудились возле одной из лавочек, на которой было разложено множество мелких предметов, вроде все мирно и тихо.

— И в чем криминал? — непонимающе воззрилась я на охранника.

— Ваша Настя там магазин организовала, — пояснил он. — Сам видел — ручка из дорогущих тридцать рублей стоит. Вы сами сходите, посмотрите, а то как бы неприятности не случились.

Я с секунду непонимающе смотрела на него. Потом до меня дошло, я вскочила и понеслась к лавочке.

— Тетенька, — оживилась детвора при моем появлении. — Купите у нас что — нибудь, у нас тут магазин!

И они расступились, открывая мне свой «прилавок». Я пригляделась — и в ужасе схватилась за голову. Да, на моей паркеровской ручке действительно лежал кусочек бумаги с корявой надписью «30 руб.». Но вот рядом лежали — шарфик, явно от Гермеса (41 руб.), безумной красоты перчаточки непонятно от кого, но явно намного более 35 рублей, за которые их продавали, и куча других дорогущих мелочей, которых у меня в доме не было! Как апофигей в центре лавочки лежал мой браслет от Тиффани из продолговатых изумрудов, обрамленных бриллиантами, и ценник в сто рублей на нем.

— Магазин у вас тут, значит? — простонала я.

— Ага, — бесхитростно кивнули детишки.

— И покупают? — тоскливо спросила я.

— Да не, пока только цепочку купили, — вздохнула кудрявая малышка из третьей квартиры. — Думаем, что надо цены снижать.

Я безумным взором оглядела детей, вычленила из массы Настеньку, с индифферентным видом крадущуюся от меня подальше, в два прыжка догнала негодяйку и схватила ее за руку.

— Аааа, — зарыдала она, пытаясь вырваться.

— Бэ! — рявкнула я, вне себя от бешенства. — Коммерсантка, блин!!! Сколько мне с тобой разговаривать???

— А вы мне магазин не запреща-аали! — прорыдала она. — А теперь ругаетесь!

— Так! — обратилась я к деткам. — Цепочка, которая продана — она чья?

— Настина, — нестройно ответили изрядно напуганные мной дети.

— Тоненькая и с крестиком? — простонала я.

Дети кивнули.

И тут я чуть не заревела. Эту цепочку с крестиком матери привезли из Иерусалима, она ей страсть как дорожила. Перед туром в Англию она дала мне ее на хранение — с собой брать побоялась, оставить в пустом доме и того страшнее.

Мне конец.

Мать с меня живьем шкуру сдерет за ту цепочку…

Лучше бы браслет купили…

— Дети, разберите ваши вещи, унесите их домой и родителям не говорите — отлупят, — сиплым от сдерживаемых рыданий голосом сказала я.

Детишки торопливо кивнули, испуганно косясь на меня и через миг их не стало.

Я молча ухватила покрепче Настину ручонку и пошла в подъезд.

— Не пойду! — решительно сказала она.

— Повыделывайся мне, — устало сказала я.

— А вы меня бить будете, — зарыдало дитя.

— Бить не буду, — пожала я плечами. — А вот в детдом я тебя все же сдам, Настя.

Та посмотрела на меня неверящими глазами и неуверенно хмыкнула:

— Врете вы все…

— Настя, нет у меня сил тебя воспитывать, понимаешь? — монотонно начала я объяснять ей свою позицию. — Старенькая я, понимаешь? Нельзя мне волноваться, а то так и помереть от инфаркта недолго…

— Тетя Машечка!!!

— Магдалина я, — тоскливо поправила я ее.

— Тетечка Магдалиночка, — снова зарыдала она. — Ну я ж не знала, что вы старенькая, с виду-то — лошадь здоровая, пахать на вас можно…

— ЧЕГО???? — взревела я.

— А чего я сказала? — озадаченно поморгала Настя белесыми ресницами.

— Еще раз, — раздельно сказала я, — ты в таком тоне отзовешься обо мне…

Дальше я просто не смогла найти слов от возмущения. Пока я лихорадочно продумывала, что я сделаю, Настенька поковыряла носком сапожка мощеный двор и буркнула:

— Ничего такого я и не имела в виду, зря вы так. А в смысле наказания — так вы меня все равно в детдом сдаете, куда уж хуже-то?

— Домой! — ледяным тоном рявкнула я.

Мне было жалко себя до слез.

Ну когда хоть Мульти у меня заберет свою любимую доченьку, а???

Дома я выдала детишкам кулек с мандаринками и принялась за уборку в кухонных шкафчиках.

Я думала.

А уборка по мелочам помогает мыслительному процессу.

«Каким-образом-вытащить-Мульти???» — стучало у меня в висках набатом. Выходило что никак. Надо было как не крути, а искать убийцу.

Через час я так ни до чего и не додумалась, однако на полках в кухне был идеальный порядок.

Тогда я сварила кофе и принялась бродить по квартире с чашкой в руках. Чего же делать-то?

— Тетечка Магдалина, а денди есть? — высунулась из детской несчастная мордочка Насти, когда я проходила мимо.

— Нет конечно, — пожала я плечами.

— Аааа! — горько зарыдало дитя, сползая по стенке.

Я недоуменно посмотрела на нее и спросила:

— Ты чего?

— Так а я привыкла — прихожу из школы и в денди играю! — сквозь слезы проговорила она. — Вот было б оно у меня, я б сидела в уголочке и тихонечко в игрушки играла!

Я не задумываясь, радостно выпалила:

— Завтра я куплю тебе денди!

— Нееет! — еще пуще зарыдала она. — Мне надо именно мое, а не покупное! Мне его папа подарил!

Я только крякнула.

Папа ее, и соответственно Мультиковский бывший муж, был личностью совершенно неуловимой. Алименты на двоих детей в количестве 1200 рублей на двоих детей (по минимуму, как безработный) — выплачивала его мать, чтобы сыночка не посадили. Сам же сыночек шлялся непонятно где. По слухам, у него была новая семья в другом городе — взял разведенку с тремя детьми. Да уж, чужих-то детей интереснее растить, чем своих…

Но Настю я понимала — какой бы Березняков не был козел, только ей-то он родной папа, и подарки его — святы.

— Настенька, завтра я постараюсь это денди забрать, ладно? — осторожно проговорила я.

— Точно? — подняла она мокрое от слез лицо.

— Точно, заинька, точно, — погладила я ее по головке. — Беги пока мультики смотри.

— Да я «Тома и Джерри» наизусть уже знаю, — капризно надула она губки.

— Слушай, — почесала я в затылке свободной от кофе рукой, — у меня там «Ну, погоди» было.

— А это что такое? — недоуменно воззрилась она на меня.

— Ты что, не знаешь что такое «Ну, погоди» ??? — изумилась я.

— Не-а, — помотала она головой.

— Отсталая ты, Настя, — пожалела я ее. — Пошли, сейчас включу их и просветишься!

Я пошла к полкам с дисками, а Настенька прыгала около меня и спрашивала:

— А про что там, тетя Магдалина?

— Про зайчика и про волка! — ласково отвечала я.

— Отстой, наверно, — сморщила она носик. — Еще зоопарка я не видела!

— Ты сначала посмотри, потом ругай! — велела я ей.

Потом я вставила диск, включила детишкам сей незабвенный мультик, а сама пошла к Сереге.

— Привет! — заулыбался он, увидев меня на пороге.

— Привет, я по делу, — кивнула я. — Ты кстати хоть ел что—нибудь сегодня?

— Да вроде чипсы жевал, — призадумался он.

— Ясно, пошли на кухню, орел, — велела я.

Там я быстренько приготовила яичницу с ветчиной и усадила бедного художника ужинать. Или завтракать? Ах, простите, обедать — на завтрак у нас были чипсы!

— Ой, Магдалиночка, что б я без тебя делал, — с чувством говорил Серега, уплетая яичницу.

— Мог бы и подняться ко мне, неужто бы не накормила? — неодобрительно сказала я, поглядывая на его тощенькую фигурку. — Ты кстати в курсе, что мне худые парни не нравятся? Так что ешь лучше!

Он лишь зыркнула на меня, открыл рот, но в последний момент одумался и снова принялся за яичницу. Тема о безнадежной любви Сереги ко мне была территорией, на которую мы оба побаивались ступить.

— А что за дело-то у тебя ко мне? — вымолвил он через пару минут, отводя глаза.

— В общем — у меня детишки дома, а ночью надо отлучиться, прими их переночевать, ладно?

Серега поднял на меня полные искреннего возмущения глаза. «Совсем охренела! — читалось в них. — Сама к любовнику, а я должен с детьми сидеть».

— Это по работе! — быстро сказала я.

«Знаю я какая у тебя работа!» — обвиняющее сказали его глаза.

— Правда по работе, — вздохнула я. — И мне нужны от тебя старые заношенные вещи, лучше всего бабкины или дедкины.

— Вещи? — наконец недоуменно спросил он.

— Да, — терпеливо ответила я. — Как можно страшней и рваней. Совершенно бомжовские.

Сереженька заулыбался и повел меня в бабкину комнату. А там, надо сказать, была кладовка, в которую бабулька складывала кучу ненужных старых вещей. Уж сколько мы с Серегой ее уговаривали выкинуть на помойку весь этот хлам — бесполезно! «Вы в войну видать не жили, пусть лежит, все в хозяйстве пригодится!», — бурчала бабулька, неодобрительно глядя на нас.

И ведь правда пригодилось! Через полчаса мы с Серегой, чихая от пыли, выволокли на свет божий то, что мне и требовалось. Выцветшую болоньевую куртку, когда-то синюю, теперь замызганно — голубого цвета. Мужские штаны, все в пятнах краски и известки. Пару драных свитеров. И — наконец — бахилы сорок пятого размера, у одного ботинка отваливалась подметка, у второго по обоим бокам были жуткие дыры.

— Да их ведь и не одеть, — с сомнением сказал Серега, глядя на них.

— Ничего, — довольно ответила я. — Веревочкой привяжу подошву, и нормально будет. Да газет напихаю. А второй, будем надеяться, не развалится и так.

— Ну смотри, — пожал он плечами.

Я сгребла свои находки, подумала и цапнула в дополнение вязаную полуистлевшую шапочку и радостно сказала:

— Ну я пошла! Детей сейчас приведу!

— А чего с ними делать — то? — заморгал он.

— То есть? — не поняла я.

— Ну, у меня ведь детей не было, с ними наверно надо играть, или еще чего? — неопределенно сказал он, покрутив рукой в воздухе.

— У меня детки — классные! — хвастливо ответила я. — Еду я принесу, накормишь их в девять часов и спать сразу укладывай.

— А до девяти что с ними делать?

— Я тебе мультиков дам, смотрите, — пообещала я и пошла домой.

Через пять минут я сдала Сереге на руки девчонок, пакет с едой и дисками с любимыми мультиками.

Потом я вернулась к себе в квартиру и принялась экипироваться. Широкие штанишки я попросту закрепила на талии ремнем от джинсов. Они, кстати принадлежали коротышке — мои ноги из них как-то нелепо торчали. Ну да ладно! Далее я натянула свитера, ботинок обвязала веревочкой, волосы заплела и спрятала под свитер. Потом натянула дырявую шапочку из пожелтевшей от времени шерсти и поглядела на себя в зеркало.

Хороша ж я! Как бы меня внизу охрана в ментовку не сдала — был уже такой случай!

Я набрала номер телефона и сказала в трубку:

— Саша, я на маскарад собралась к подруге.

— Так, и что? — ровно спросил охранник.

— Так я в костюме бомжихи, — стыдливо призналась я.

— В костюме — простите — кого? — корректно переспросил он.

— Бомжихи. А то ведь знаю я вас, еще и милицию вызовете!

— Вас понял, Магдалина Константиновна, — улыбнулся Саша.

Я недовольно бросила трубку на стол, накинула куртку и пошла вниз. По пути мне встретились две соседки, беседующие на площадке третьего этажа, они недоуменно посмотрели на меня, но видимо признали и посему прикусили языки. Я в нашем доме считаюсь крайне эксцентричной дамой, однако местные кумушки давно просекли, что свои язычки лучше оттачивать на других объектах.

— Добрый вечер, — с достоинством сказала я им.

— Добрый, — расплылись они в улыбках.

Мда… Небось с несчастным дядей Федей они бы не раскланивались…

На первом этаже одиноко сидел Александр, охранник и решал кроссворды. Он лишь слегка ухмыльнулся, увидев меня, и уткнулся дальше в журнальчик.

Тогда я вышла из подъезда и зашагала на остановку. Понятно, бээмвушку я оставила в гараже. Поджидая автобус, я размышляла — сколько стоит сейчас проезд? Да и вообще поездка на автобусе мне казалась неким экзотическим действием. «Эх, давненько я не каталась», — подумала я, вскакивая в подъехавшую колымагу.

— А ну, куда прешь! — грозно надвинулась кондукторша и взашей вытолкала меня из автобуса. — Еще бомжей тута не хватало!

Я ошалело посмотрела на захлопнувшиеся двери и осторожно оглядела место моего позора. Люди, как ни странно, лишь с некоторой долей любопытства смотрели на меня — причем любопытство относилось к ситуации, а не ко мне самой. И правда — достоинства у бомжей как такового нет, чего его терять? Лишь какой-то дедок в очках развыступался:

— Куда мэр смотрит, развелось дармоедов, — презрительно глядя на меня, буркнул он. — Вот ужо я ему напишу, что б меры принял, приличному человеку уж и ступить некуда, что б на бомжей не наткнуться!

Скрипнув зубами, я вытащила из-под свитеров сотовый, который я носила на шнурочке, надетом на шею и натыкала номер.

— Макс, — хмуро сказала я. — Это я.

— Привет, — осторожно сказал он.

— Чего, Галка-то выперла? — поинтересовалась я.

— Не-а, по головке гладила и пирожками кормила, — отозвался он.

Ну слава богу. Значит не укусила я его.

— Слушай, у меня проблемы возникли, можешь меня на Беляева отвезти? — спросила я.

— Да конечно, я как раз на колесах, — не задавая лишних вопросов, тут же согласился он.

— Ну тогда я на остановке «Профсоюзная» около гипермаркета.

— Буду через семь минут, — кратко ответил он.

Я захлопнула крышечку сотового и старательно запихала его обратно под свитера.

Окружающие смотрели на меня в немом изумлении. Бомжиха с дорогим сотовым — это знаете ли, надо видеть!

А еще через несколько минут на остановке повисла тягостная тишина. Люди наблюдали, как бомжиха, выкинутая из городского автобуса, усаживается в совершенно роскошный шестисотый мерседес, прибывший по ее звонку.

— Совсем охамели, — растерянно буркнул давешний дедок.

— На Беляева! — радостно улыбаясь, велела я своему персональному водителю.

Макс же с любопытством посмотрел на меня и поинтересовался:

— Куда это ты в таком виде?

— Да уж не в гости, — раздосадованно ответила я.

— Ааа, на дело, — понимающе покивал он. — Я в молодости когда чудил, так тоже старался поплоше перед делом одеться.

— Ох, Максюша, один ты меня понимаешь, — расчувствовалась я. — А другие меня за бомжа принимают!

Парень помолчал, потом ненавязчиво пристроил свою лапу поверх моей коленки и спросил:

— Ну так чё, я к тебе завтра заскочу, ага, Маш?

Я стряхнула его лапу и поморщилась.

— Макс, ты мне друг?

— Ну? — настороженно покосился он на меня.

— Можешь меня больше никогда Машей не называть? Только Магдалиной.

— А чё такое?

— Долго объяснять, — вздохнула я. — Помереть я могу, если меня дальше Машей называть.

— Ты чего пила сегодня? — подозрительно спросил он, поводя носом.

— Ничего я не пила, пост на дворе, — объяснила я ему. — Просьбу мою уяснил?

— Ну уяснил, — протянул он. — Только я ведь могу и забыться.

— А ты не забывайся! — твердо сказала я. — Сам знаешь, я тебе ничего не могу по обрядам сказать, однако помни, что я могу и помереть от твоей забывчивости?

— Ну ладно я, а другие ? — не отставал он.

— Других тоже предупреждать буду, — вздохнула я. — Макс, не грузи меня, мне и без того тошно. Проблемы у меня.

Макс уважительно заткнулся. «Проблемы» — это он понимал.

— Помощь нужна? — наконец спросил он.

— Не, это по моей линии, ведьминской, — отмахнулась я. — У рынка останови.

Макс притормозил, я помахала ему ладошкой и вышла из машины.

— Магдалин, — заорал он вслед. — Ну я к тебе завтра приду, ладно?

Я на ходу обернулась и буркнула:

— Созвонимся.

Краем глаза я заметила, как случайные прохожие дружно пялятся на меня и на шестисотый мерс в полнейшем изумлении.

А я брела по направлению к Наташкиному дому и размышляла, с чего начать поиски загадочного дяди Миши. Или по крайней мере того, кто знает где находится дядя Миша.

Итог моих размышлений был однозначен — помойки! Решив это, я повеселела и тут же углядела первый мусорный бачок.

«Дядя Миша не обязательно пасется только около Наташкиной помойки, — назидательно сказал внутренний голос. — Давай, двигай к этой».

«Так ведь около этой ни одного бомжа!» — сопротивлялась я.

Около помойки светиться отчаянно не хотелось.

«Ну так ты подойди — один точно будет!» — ехидно ответил голос.

Гад!

Я получше натянула шапочку на брови и пошла к помойке. Постояла немного, засунув руки в карманы. Потом походила кругами. Потом решила что я выпадаю из образа, схватила палку и принялась ворошить ей мусор в бачке, типа я чего-то ищу.

На улице уже стемнело, все ближайшие фонари были давно разбиты и мне стало как-то неуютно.

— Ну-ка, стой! — раздался грозный голос у меня за спиной.

Я резко обернулась, и в это время что-то больно ударило меня в бок.

Рядом стояли два бомжа и один собирался дальше лупить меня палкой.

— Вы чего? — закричала я, не столько от боли, сколько от шока. Меня — бить???

— А ничего! — задиристо сказа второй. — Будешь знать, шалава, как по помойкам чужим лазить!

Второй тем временем знай охаживал меня палкой.

«Чего стоишь???? — истерично завопил внутренний голос. — Валить надо!»

И я рванулась. Бомж с палкой напоследок врезал мне точнехонько в левую щеку, еще б немного — и в глаз бы попал, а второй бомж изо всех сил вцепился в меня.