Между Мадхом и подножием горы Эйхр оставалось всего несколько миль, и он смаковал их, размышляя о работе, проделанной с прошлой зимы. Опасное путешествие через Улторн, поиск инструмента в Чалдисе и последующие трудности, связанные с управлением тем, кого он нашел. Мадх улыбнулся при мысли о том, как все обернулось. Хазард с презрением отверг его предложение, но потом тем не менее оказался весьма полезен, он избавил Мадха от грязной работы - ему не пришлось самому убивать Хейна. В конце концов, если бы у индорца имелся вкус к кровопролитию, ему бы и вовсе не понадобился Хейн...
      Мадх потряс головой, стараясь изгнать из головы мысли о грубом убийце. Все неприятности остались позади. Индорец напомнил себе, что он приближается к дому, облаченный в новую одежду, а драгоценный камень покоится в полной безопасности в кисете под его свободной рубашкой. Мадх не сомневался, его господин останется доволен. Вместе они сослужили великую службу во имя Индора.
      Теперь над ним возвышалась гора Эйхр, ее огромное подножие представляло собой десяток крутых глубоких лощин. Мадх выбрал самую северную и въехал в тень горы. Он направлялся прямо к развилке двух сходящихся горных кряжей, в самом центре которой и находился его дом. Еще через десять минут Мадх разглядел темное отверстие в скале, вход в пещеру.
      Он спешился, привязал коня к изогнутому стволу ближайшей сосны и остановился на мгновение, чтобы оглядеться. Признаков постороннего присутствия не наблюдалось. Впрочем, это ни о чем не говорило. Вряд ли его господин приедет верхом. Никогда нельзя сказать заранее, вошел он в пещеру или нет. Мадх стряхнул пыль с нового плаща и поправил галстук. Он предпочел бы другую одежду, но фермерские городишки на равнине не оставляли большого выбора. Агинат находился отсюда всего в сотне миль к югу, и, возможно, если у его господина нет для него дальнейших заданий на ближайшее время, он съездит туда. В Прандисе Мадх обнаружил в себе вкус к опере. В Агинате имелся оперный театр, и Мадху не терпелось посетить его. Не слишком большая награда за все то, что он совершил.
      Сделав первый шаг в пещеру, Мадх ощутил, как вековой холод горы пробирается под плащ. После первых двух поворотов тьма стала непроницаемой, но Мадх знал каждый изгиб туннеля так же хорошо, как черты лица своего господина. Когда эхо его шагов, став менее громким, внезапно рассеялось, он понял, что добрался до главного зала. Света не было. Он явно пришел слишком рано.
      Мадх пробормотал одно-единственное слово, и на столе зажглась масляная лампа. Ничто здесь не изменилось - складная кровать и сундук в углу, сосновый стол и два стула посередине пещеры.
      Однако в свете тусклой лампы Мадх с удивлением обнаружил гигантскую фигуру человека, сидевшего за столом. Мадх не знал, сколько времени его господин провел здесь в темноте. Стул отодвинулся назад, и человек начал подниматься, окутанный струящимся черным бархатом.
      - Сардос медленно обернулся. Ты преуспел в своем деле.
      Это не было вопросом. Сардос знал, что Мадх вернулся с победой. В противном случае он не вернулся бы вовсе.
      Мадх улыбнулся.
      - Да, мой господин. Все чалдианские Фразы отныне наши.
      Мадх приблизился к Сардосу, снял с шеи кисет и вытряхнул драгоценный камень на ладонь. Затем протянул ее вперед.
      Секунду Сардос просто стоял на месте. Его черные глаза впились в граненую поверхность камня. Затем будто вспышка озарила его лицо - лоб разгладился, а на губах заиграла улыбка. Волна радости захлестнула Мадха он не помнил, чтобы его господин когда-нибудь раньше улыбался.
      - Я угодил вам? - спросил Мадх.
      Сардос протянул руку, взял драгоценный камень двумя пальцами и поднял его вверх, все еще стоя спиной к свету.
      - Я действительно очень доволен, - громыхнул Сардос. - Ко всему прочему, тебе еще повезло отыскать нисташи.
      Драгоценный камень исчез в руке Сардоса, а сам маг шагнул к входу в туннель.
      - Как скоро ты будешь готов к новому путешествию? - поинтересовался он, и в его глубоком голосе прозвучала нотка нетерпения.
      Мадх вздохнул. Похоже, опере в Агитане придется подождать. Но благо страны превыше его личных удовольствий.
      - Я в вашем распоряжении, господин, как всегда.
      Сардос наклонил голову, принимая его ответ.
      Хорошо. Через пять дней я отплываю из Тирсуса, но ты не успеешь встретиться со мной в столице. Мы остановимся сделать запасы провизии в Кхантуме. Там ты сядешь на корабль.
      Мадх кивнул.
      - Куда мы отправляемся?
      У слова, слетевшего с губ Сардоса, был солоноватый привкус крови.
      - Гонвир.
      И на мгновение сердце Мадха замерло в груди. Гонвир, после эпохи Опустошения, - мертвая земля. Гонвир, именовавшийся Кирилеей, некогда был чудесным садом, волшебным домом крайн, и он же стал местом их последней битвы. Гонвир, где обитало лишь искривленное, искаженное, деформированное то, что не подчинялось больше никаким законам природы. Никто никогда не ездил в это отравленное место, поскольку в Гонвире не было ничего, что бы мог пожелать человек, будучи в здравом рассудке.
      "В Гонвире вообще ничего нет", -подумал Мадх... Ничего, кроме развалин города Титум. И того здания в самом сердце города, где Атахр Вин и Тарем Хамир сотворили Принятие Обета. Здания, в котором этот Обет может быть нарушен.
      Мадх заговорил странным, глухим голосом, а рука, шарившая в кармане, показалась ему самому очень далекой.
      - Вы говорили, что Фразы нужны только для защиты, только для того, чтобы подчинить Чалдис нашей воле...
      - Я действительно когда-то это говорил, - пророкотал Сардос, всем своим тоном выражая нежелание продолжать разговор.
      Мадх по привычке уже готовился склонить голову в знак повиновения, но не сумел сдержаться. Слова срывались с его губ сперва медленно, а затем потекли бурным, неудержимым потоком.
      - Вы сказали, что Индор никогда не захочет повергнуть мир в тот хаос, который царил до Принятия Обета.
      - Достаточно! - рявкнул Сардос, сдвинув в гневе темные брови. - Через две недели жду тебя в Кхантуме.
      Кровь стучала в голове Мадха. Он ощущал что-то похожее на опьянение.
      - Я не могу позволить вам совершить это,- выдохнул он.
      - Кхантум, - повторил маг.
      Ладонь Мадха взорвалась острой болью, кожу пронзили иглы корня каханес. Эта мука была такой же знакомой, как спазмы, сотрясавшие тело, как слова, срывавшиеся с его губ. Сардос медленно повернулся в тот момент, когда из пола ударили первые молнии волшебной мощи, ярко осветив семифутовую фигуру мага, синие языки холодного пламени плясали на его искаженном бешеной яростью лице. Когда ударила следующая молния, длинные черные волосы Сардоса, словно живые, потянулись ей навстречу, обгорая на концах, но маг не обратил на это ни малейшего внимания. Он воздел руки над головой, губы беззвучно произносили слова заклятия, взгляд был устремлен не на Мадха, а на потолок пещеры.
      Несчастный слишком поздно взглянул наверх. Только тогда он обнаружил источник оглушительного грохота. Мадх лишь успел увидеть, как потолок пещеры, в которой он родился, падает ему на голову.
      Сардос отступил от завала, черные глаза мага пронзили окутавшую его тьму. Когда рассеялось густое облако пыли, обнаружилась гигантская гора каменных обломков, ставшая достойной гробницей для столь ценного инструмента.
      "Жаль, конечно, лишаться такого орудия", - думал маг, а его губы уже шептали заклинание для возвращения в Тирсус. Но после того как он завладеет всем миром, у него будет достаточно времени произвести на свет другого сына.