- Ничего не поделаешь, - вздохнул Картер. - Если ты хочешь остаться, я могу пойти дальше один.
      - Ни за что! Или вместе, или ни ты, ни я! - горячо возразил Даскин.
      Картер всегда неплохо лазал по горам - этот опыт он приобрел за годы поисков Эвенмера. Довольно скоро он догадался, что для опоры вполне годятся неглубокие вмятины, которыми была испещрена поверхность скал. Подтягиваясь и ступая на них, он забрался выше. Первые несколько футов подъема показались ему легкими, но вот он оказался там, где скалы накренились так, что ему пришлось больше работать руками, чем ногами. Тем не менее он уже почти одолел большой кусок голой скалы, когда вдруг левая нога соскользнула. Тщетно поискав точку опоры правой, Картер повис на руках. Наконец ему все-таки каким-то чудом удалось упереться ногами в камень. Чуть выше ему помогли пробившие скальную породу жесткие корни. Хватаясь за них, Картер подобрался к кустам и подождал Даскина. Отдышавшись, он снова пошел вперед первым и вскоре преодолел полосу камней между острыми скалами. Дальше лежало каменистое плато шириной футов в двадцать. На самом краю скалистого мыса золотился тусклый огонек. Картер протянул руку Даскину, помог выбраться на ровное место и молча указал на огонь. Младший брат погасил фонарь, и они зашагали вперед, продвигаясь во тьме на ощупь, в кровь разбивая колени об острые камни.
      Вскоре они отчетливо разглядели Долговязого. Тот стоял на коленях на невысоком холмике, обняв невысокий камень со скругленными краями. Руки его сводили жуткие спазмы.
      - Они не должны были приходить сюда, - бормотал он. - И в Дом им нельзя возвращаться. Я не могу переплыть море, хотя я должен сделать это. Я не могу оставаться здесь, хотя должен остаться. О, кто-нибудь помогите мне!
      Рядом с ним на холмике лежали Меч-Молния и Дорожный Плащ. Огонек, на который шли братья, оказался сиянием, исходившим от меча.
      - Позволь, мы поможем тебе, - негромко проговорил Картер.
      Долговязый резко обернулся. Лицо его показалось Картеру таким страшным, что он едва устоял,
      - Ты! - выкрикнул Долговязый. - Снова ты! Разве я не предупреждал тебя? Ты не получишь этих вещей! Ты не можешь стать Хозяином!
      Он поднялся. Лицо его было искривлено угрозой. Встав, он отошел от камня, и братья увидели, что начертано на нем:
      Лорд Эштон Андерсон,
      Хозяин Эвенмера
      Картер понял: перед ними - могила.
      Как ни пугал его жуткий взгляд Долговязого, Картер опустился на колени и припал лицом к земле. Его поведение произвело странное впечатление. Долговязый заботливо, ветревоженно спросил:
      - Картер, что с тобой? Ты не ушибся?
      - Так значит, ты - его призрак? - дрожащими губами вопросил Картер. Привидение?
      - Я никогда не желал вам зла, - отвечал Долговязый. - Вам не следовало приходить сюда. Я не хотел, чтобы вы это видели. Его тут нет, как вы, конечно, догадываетесь. Под этим холмом не покоится его прах. Но отсюда ушел он, чтобы уплыть за Море, Которое Не Переплыл Ни Один Смертный.
      - Он может быть еще жив? - спросил Даскин.
      - Он погиб в волнах. А перед тем как сделать последний вдох, отправил меня сюда. Но какая же это мука! Я не могу покинуть это место, но море манит меня, я жажду отыскать Ее за волнами. И еще я должен оберегать вас это он мне тоже велел, строго-настрого. Сыновей Хозяина следует беречь.
      Не поднимаясь с колен и не спуская глаз с могильного холмика, Картер спросил:
      - Но кто же ты?
      - Я никогда не желал, чтобы кто-то из вас стал Хозяином. Я слишком сильно люблю вас. Я пытался защитить вас от сил Зла, но только еще сильнее влек к правлению. Неужели этот дом никогда не перестанет мучить и терзать Андерсонов? Она была так прекрасна... ее руки были чудеснее порфира. Как я любил ее!
      - Не Полицейский ли соблазнил его, не он ли заставил его пуститься в плавание по этому морю? - медленно выговаривая слово за словом, еле ворочая пересохшим языком, спросил Картер.
      - Мы стояли здесь, Эштон и я. Порой, в сумерках, когда цвета природы меркли, нам казалось, что мы видим ее. Она бродила по далекому берегу, и ее волосы трепал ветер. И вот наконец он ответил на ее зов, и я пошел вместе с ним. Мы уже были разлучены с тобой, Картер, и Даскина Мэрмер ко мне почти не подпускала. Она ненавидела меня за то, что я все еще любил твою мать, за то, что я не хотел, чтобы Даскин стал Хозяином. Я думал, что там, за морем, мы разыщем и Ключи. Не знаю, почему мы так думали, но думали мы именно так. Но никому не дано сплавать туда и остаться в живых.
      - Он - Послание от отца, - вымолвил Даскин, не отрывая глаз от Долговязого. - Умирая, отец послал нам частичку себя.
      - Обрывок, - уточнил Долговязый. - Жалкий обрывок. Он создал меня перед тем, как изумрудные волны перевернули лодку и захлестнули его самого. Он создал меня для того, чтобы я защитил вас. Последние его мысли были о вас обоих. Но Картера я не смог разыскать до тех пор, пока он не вернулся в Эвенмер.
      - Тогда все становится понятно, - негромко проговорил Картер. Понятно, почему ты прогонял нас, но при этом старался оберегать. Чувства отца, смятенные, перемешанные. Но ты - не он. Он на самом деле погиб.
      Он не мог больше сдерживаться и горько разрыдался.
      - Он погиб, - всхлипывал он. - Папа погиб. И все из-за того, что я украл Ключи.
      Долговязый шагнул к нему, положил руки на плечи - воплощенное сострадание.
      - Не плачь, сынок, - промолвил он. - Все хорошо. Я никогда не винил тебя за пропажу Ключей. Ты ведь был совсем маленький. Я так сильно любил вас обоих. Это я виноват, а ты ни в чем не повинен. Даже смерть не смогла помешать мне вернуться и сказать тебе об этом.
      Картер взглянул в глаза Долговязого. Они снова стали глазами отца.
      - Разве ты мог совершить хоть какую-то провинность, за которую я бы не простил тебя? - печально улыбнулся призрак. - Оттуда, куда я ушел, я теперь все вижу так ясно. Даже Мэрмер прощена мною.
      - Но почему же тогда ты отослал меня из дома? - спросил Картер с обидой, которая удивила даже его самого.
      - Я не думал, что все так затянется. Я думал, что скоро отыщу Ключи и смогу забрать тебя домой. Я отправил на поиски гвардию Белого Круга, бросил все силы Высокого Дома, но все было тщетно. Шли годы, и тоска по твоей матери привела меня сюда, к этому морю. Вот так я коротал дни, которые мне бы следовало провести рядом с вами обоими. Простите меня, мальчики. Я был вам плохим отцом. Но я любил вас так, как мог.
      Он резко встал и отвернулся к морю. Черты его изгладились, он стал меньше походить на лорда Андерсона. Теперь он больше напоминал затравленного зверя.
      - Нет мне спасения, я не могу долго задерживаться здесь. Она снова зовет меня. Я должен починить мою желтую лодку, я должен разыскать ее.
      Картер медленно поднялся на ноги и произнес со спокойной уверенностью:
      - Поскольку... ты - не мой отец... я требую, чтобы ты... вернул мне Дорожный Плащ и Меч-Молнию!
      - Неееет! - дико вскричал Долговязый, и крик его разорвал ночную тьму. Лицо его расплылось, стало чужим, незнакомым. Он шагнул к Картеру, и взгляд его наполнился угрозой. - Уходи! Уходи прочь! Я не дам тебе ни того, ни другого! Нельзя! Нельзя!
      Но тут между призраком и братом встал Даскин. Долговязый замер на миг, вновь шагнул вперед, навис над юношей и оглушительно возопил:
      - Уходииииите!
      Он кричал и кричал, как кричат раскапризничавшиеся детишки. Лишь на краткое мгновение Даскин дрогнул. Он сжал кулаки, со лба его потекли струйки пота, но вот глаза его гневно полыхнули, взгляд стал бесстрастным. Он стоял с полной решимостью не сдвинуться с места ни на дюйм, сколько бы ни вопил призрак. Он не отступит, и Картер никогда не забудет этого.
      Поняв, что младшего брата ему не пронять, Долговязый обошел его и заслонил собой Меч и Плащ, лежавшие на могиле. Теперь он обратил свои стенания к Картеру. Он кричал, молил, заламывал руки, с губ его клочьями слетала пена, как у загнанной лошади.
      - Уходите! Не троньте! Нельзя трогать эти вещи! Он не хотел, чтобы ты стал Хозяином. Он не хочет этого!
      - Я должен, - еле слышно прошептал Картер, но его шепот мгновенно усмирил призрака. Долговязый в растерянности застыл, глаза его забегали, черты лица заострились. Ясным, спокойным голосом он произнес:
      - Картер, Даскин, я никогда бы не смог причинить вам зла. Если Дом нуждается в вас, вы должны ему повиноваться, пусть даже это принесет вам великую боль и печаль. Это высшее призвание. Высочайшее из высших.
      Но вновь лицо отца растаяло, сменилось жалкой физиономией Долговязого. Призрак залился слезами и принялся, всхлипывая, приговаривать:
      - Нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя! Вам будет плохо. О, я-то знаю!
      Картер бережно опустил руку на плечо Долговязого и медленно отстранил его с дороги, что вела к отцовским вещам.
      Долговязый упал на колени, припал к могильному холмику и разрыдался с новой силой.
      Картер обернулся к Даскину:
      - Час пробил, брат мой. Меч и Плащ перед нами. Мы можем вместе взять их.
      Даскин покачал головой.
      - Только один из нас может стать Хозяином. Высокий Дом сделал свой выбор. Он избрал тебя.
      - Ты уверен в этом? Ведь когда-то ты мечтал стать Хозяином, а я этого никогда не хотел. За прошедшие несколько дней я полюбил тебя, и мне бы не хотелось потерять эту любовь.
      - А мне - твою. Поверь, за время нашего странствия все мои былые помыслы о власти как рукой сняло. Мы оба - сыновья нашего отца, и мое призвание ничуть не ниже твоего, ибо у каждого короля должен быть верный советник.
      Картер, тронутый до глубины души, кивнул и поднял с могильного холмика Меч-Молнию. Даскин, словно опытный оруженосец, помог ему приторочить волшебное оружие к поясу. Картер только прикоснулся к рукоятке, и его словно током пробило. Невидимый заряд пронизал все его тело, даровал ему необычайную силу. Даскин накинул ему на плечи Дорожный Плащ - темный, тусклый, почти бесцветный, с черными пятнами, как на шкуре леопарда. На вид легкий, Плащ оказался тяжелым. Картеру показалось, что плечи у него сразу стали широкими и могучими, способными выдержать любую ношу.
      Картер обнажил Меч. Лезвие сверкнуло золотом во тьме. Зазубренные края подернулись дымной синевой. Картер поднял волшебный клинок, указал его острием сначала на Радужное Море, а затем - на коленопреклоненного Долговязого.
      - Вещи Хозяина стали моими, - объявил он, и голос его прозвучал светло и торжественно. - Я не хотел этого, но теперь это так. Мне недостает только одной вещи. Ответь же мне, ибо ты владеешь разумом отца, и к тебе взывает Хозяин. Полицейский завладел Ключами Хозяина. Где мне найти их?
      - Это не было ведомо даже лорду Андерсону, - отвечал Долговязый. - Но Полицейский не в силах все время носить Ключи при себе. Они не предназначены для него. Порой их могущество истощает его, отбирает у него жизнь. Большую часть времени он прячет их. И если он не желает, чтобы они достались Хозяину, он должен хранить их там, куда тот не может войти - в том месте, где царят злоба и страх.
      - Понятно, - кивнул Картер. - Благодарю тебя. Ты нам очень помог. Мне бы хотелось отплатить тебе добром. Тебя создал мой отец, он сотворил тебя, свою тень, и наделил всеми своими сомнениями и терзаниями, чувствами, которые питал к сыновьям и покойной жене. Но то, что создано Хозяином, Хозяин в силах уничтожить. Благодарю тебя за долготерпение. Ступай же с миром. Исчезни, добрый дух.
      Картер коснулся плеча Долговязого кончиком меча. Призрак в последний раз устремил на братьев взгляд прекрасных глаз лорда Андерсона и проговорил:
      - Благодарю вас, дети мои. Я очень горжусь вами.
      А потом он исчез, и там, где он стоял, остались отпечатки коленей, да порыв ветра взметнулся и зашумел.
      Картер опустился на колени рядом с могилой, зарылся руками в землю и долго плакал, повторяя:
      - Он ведь был такой сильный! Я думал, он никогда не умрет!
      Даскин подошел к брату и положил руку на его плечо. Голос его дрожал, но он не плакал.
      - А я не надеялся. Он пропал так давно.
      - Значит, я подарил тебе мнимую надежду, - кивнул Картер.
      - Нет, - покачал головой Даскин. - Ты подарил мне... возможность попрощаться с ним.
      Они еще долго сидели у могилы. Наконец, поскольку им нечего было положить у надгробия отца, Картер прижал к мягкой земле ладонь и оставил свой отпечаток. Так прошла тоскливая ночь.
      А когда только-только начало светать, Картер встал, и Даскин заметил, как он изменился. Черты его обрели решимость. Голосом чистым, словно хрусталь, он произнес:
      - Путь наш ясен. Теперь мы отправимся за Ключами Хозяина.
      - Разве ты знаешь, где они?
      - Конечно. В том месте, где, на взгляд Полицейского, их никто не осмелится искать. В том самом месте, которого я страшусь сильнее всего на свете. В Комнате Ужасов.
      ИННМЭН-ПИК
      Ближе к вечеру Картер и Даскин уже ушли далеко от отцовской могилы они шагали по залам и коридорам Аркалена. Как только утреннее солнце, выглянув из-за туч, расцветило волны Радужного Моря, братья вернулись к белокаменному крыльцу, вошли в дверь с витражными створками и упали без сил на ковер. Проспали они до полудня. Затем позавтракали и заговорили об обратном пути. Картер не утратил решимости отправиться в Комнату Ужасов, хотя от одной только мысли об этом его бросало в дрожь. В тот страшный день, когда Полицейский похитил его, подручный злодея тащил его, перебросив через плечо, ногами вперед. Картер видел дорогу, но напрочь забыл. Он решил вернуться в библиотеку и заглянуть в Книгу Забытых Вещей, а если это ничего не даст, оставался единственный выход: снова отправиться за советом к динозавру на чердак.
      Дверь, ведущую в Вет, воины-проводники крепко-накрепко заперли, поэтому нечего было и думать о возвращении этим путем. Единственная обратная дорога в Китинтим - длиннющий обход. Однако Глис рассказал Картеру о дороге, ведущей во Внутренние Покои из Наллевуата - на тот случай, если бы им удалось добраться до этой страны. Для того чтобы попасть туда, нужно было пересечь границу Аркалена на западе и миновать государство под названием Иннмэн-Пик, о котором ни Картер, ни Даскин ровным счетом ничего не знали. Теперь, когда на его плечах лежал Дорожный Плащ, а на поясе висел Меч-Молния, Картер чувствовал себя настоящим Хозяином Эвенмера, хотя эти вещи и вызывали у него печаль - ведь то, что они попали к нему, означало, что отец теперь уже не вернется никогда. Часы странствия по некогда прекрасным залам Аркалена для Картера тянулись мучительно долго. Его не радовали ни синие порфировые львы - стражи дверей, ни базальтовые колонны, поддерживавшие своды великолепных залов, ни расшитые серебром занавеси в проемах высоких овальных окон, сверкавшие, подобно слезам. Пока Даскин не окликнул его и не указал на игру солнечных лучей на полу, он не замечал этого. А ведь получалось так, словно гроза отступила, как только в руках Картера оказался Меч-Молния. Значит, силы анархистов пошли на убыль.
      Несмотря на то, что в путь братья тронулись поздно, к вечеру они выдохлись - сказались события трагической ночи и владевшая ими тоска. На закате они устроили привал в небольшой гостиной, примыкавшей к одному из просторных залов. Правда, чуть дальше располагалась заброшенная спальня, но обоим не захотелось укладываться спать там, на ложе, где уже давно никто не проводил ночь. Гораздо приятнее было улечься на одеяла, расстеленные у камина, в котором жарко пылали остатки сломанного стула. Перекусили в молчании. Лицо Картера было пепельно-серым. Сгущалась тьма.
      - С тобой все будет хорошо? - осторожно спросил Даскин. Картер невесело усмехнулся:
      - Кто знает? Сердце мое пусто, в нем не осталось ни капли надежды. Я думал, он бессмертен, а теперь его нет. Больше всего будет недоставать его улыбки. Он ведь часто улыбался, ты помнишь, даже тогда, когда был печален. И еще... его глаза все время передо мной. Теперь я понимаю: я никогда бы не смог попрощаться с ним навеки. Всегда оставались бы несказанные слова, хоть бы наше прощание и длилось тысячу жизней. Какая тоска! Столько лет единственная моя надежда была в том, чтобы найти его. А что теперь мне осталось?
      Даскин пожал плечами:
      - По крайней мере теперь мы знаем правду. Еще через несколько месяцев после его исчезновения мать сказала мне, что он мертв. Я тогда был слишком мал для того, чтобы спорить с ней, а она, быть может, уже тогда сговорилась с Полицейским и точно знала, что он утонул в море. Помню, я тогда подолгу плакал о нем, когда оставался один в детской. Мне так не хватало его силы, доброты, больше всего - доброты. Став постарше, я часто расспрашивал Чанта о нем. Чаще всего в ответ он цитировал "Гамлета". "Он человек был, вот что несомненно, уж мне такого больше не видать". Наверное, враги его жутко боялись, но думаю, эта цитата похожа на правду.
      - Более чем, - согласился Картер, а потом он вспомнил, как лорд Андерсон встал на пороге Комнаты Ужасов с Мечом-Молнией в руке. - Но ты прав: врагов он мог устрашать.
      Вскоре братья пожелали друг другу доброй ночи, но когда Даскин проснулся, то увидел, что Картер сидит у догорающего огня, сжимая рукоятку Меча-Молнии, выдвинутого из ножен на долю дюйма. Отсвет волшебного клинка падал Картеру на лицо. По щекам его текли безмолвные слезы.
      Они вышли поздно и целый день шли вперед безо всяких происшествий. Ближе к вечеру на их пути попался темный проход - такой узкий, что плечи задевали оштукатуренные стены. Зажгли фонарь и целый час пробирались по проходу. Скрипели шаткие половицы, повсюду висела паутина, за каждым поворотом мерещились злоумышленники. В конце концов проход завел их в тупик, оборвавшись в каморке, стены которой были сложены из необработанных камней.
      - На карте указана, дверь, - заметил Даскин. Картер без тени растерянности шагнул влево, ощупал край выступавшего из стены камня и нажал небольшую кнопку. Часть стены со стоном выехала вперед, за ней мерцал желто-зеленый свет.
      - Откуда ты знал? - изумился Даскин. - Ты ведь даже Слова Власти не произнес!
      - Не пойму, в чем дело, - признался Картер. - Но что-то словно зародилось внутри меня. Это началось еще тогда, когда во сне меня поймал в западню Полицейский и я угодил в плен к Порядку. Она связала меня, заткнула мне рот, чтобы я не мог произнести Слов Власти. И все же я ухитрился произнести слово - но не губами, а душой. С тех пор Слова как бы стали моей неотъемлемой частью. Порой я видел их. Они словно пылали у меня в сознании. Но как только у меня появились Плащ и Меч, внутри меня как бы запечатлелась и карта Высокого Дома. Поначалу мне казалось, что это не более чем игра воображения, но я проверил себя: я действительно могу в уме воспроизводить огромные районы Дома, причем в еще более мелких подробностях, чем они нарисованы на карте... подожди, что ты делаешь?
      Даскин опустился на одно колено, склонил голову, и его светлые волосы, озаренные лившимся в стенной проем светом, приобрели оливковый оттенок.
      - Теперь у меня нет сомнений. Ты больше не Служитель. Дом избрал тебя. Ты - Хозяин. И я хочу стать первым, кто присягнет тебе на верность.
      Картера бросило в жар.
      - Даскин, встань! Ты мой брат! Мне не нужна твоя присяга. Я не хочу, чтобы между нами было что-то подобное!
      Даскин поднял голову. Взгляд его был полон ангельской невинности.
      - Я не встану, покуда ты не примешь моей присяги. Теперь ты избранник, и этого нельзя оспорить. Лучше служить истинному Хозяину Дома, нежели править без права на то. А я всю жизнь мечтал о том, чтобы занять место, мне подобающее. Теперь я вижу, каково оно.
      Слезы застлали Картеру глаза. Он обнажил Меч-Молнию и возложил руку Даскина на рукоять.
      - Хозяин я или нет, - сказал он, - лучшего соратника мне найти. Но поклянись в верности не мне, а Дому.
      - Дому и его Хозяину - только так и не иначе.
      - Да будет так. Принимаю твою присягу. Встань, брат мой.
      Они обнялись и, не сказав больше ни слова, вошли в потайной ход и очутились у подножия каменной лестницы.
      Свет исходил от расположенной в конце пролета площадки. Он был так ярок, что братья не могли разглядеть, что лежало дальше. Ступени лестницы были полуразрушены. Раствор, скреплявший камни, размыло водой, унесло ветрами.
      Сверху донеслись встревоженные голоса, послышалась тяжелая поступь, и вскоре на площадке появился человек в чешуйчатой броне. Когда от братьев его отделяли всего три ступени, он поднял арбалет и нацелил его им в грудь.
      - Кто прошел сюда сквозь Тесные Врата?
      Даскин шагнул вперед и заслонил собой Картера.
      - Путники, желающие пройти с миром.
      - Выглядите вы как бродяги и отверженные, - сказал стражник.
      Тут к нему присоединился второй - здоровяк, казавшийся еще более массивным из-за тяжелых доспехов.
      - Не стреляй, Кейпкот! - крикнул он. - По этому проходу уж сто лет как никто не приходил. Давай лучше узнаем, чего им нужно.
      С этими словами второй стражник спустился к Картеру и Даскину. Первый - тощий, долговязый - последовал за ним. Несмотря на разницу в телосложении, глаза у обоих были серо-карие, а волосы - цвета лесного ореха. Казалось, перед братьями один и тот же человек, только с разницей в возрасте. Главным из двоих явно был здоровяк.
      - Меня звать Пилхаммер, - важно представился он. - А всех бродяг у нас положено отводить на Главный Вокзал для регистрации.
      - Но мы только хотим пройти через вашу страну, - возразил Картер. - И к тому же мы очень торопимся.
      - Таков закон, - ответил Пилхаммер.
      - Ладно, - вздохнул Картер. - Я - Картер Андерсон. А это - мой брат Даскин.
      Пилхаммер кивнул:
      - Проходите.
      Они следом за ним поднялись по лестнице. Все помещения в Иннмэн-Пике оказались коричневыми - да-да, именно коричневыми. Не ореховыми, не охристыми, не кирпичными, а коричневыми. На полу лежали новенькие, с иголочки, коричневые ковры, стены были покрыты свежей коричневой краской, на окнах висели свежевыстиранные коричневые шторы, по стенам висели картины с изображениями коричневых человечков, резвящихся на коричневых холмах. Все вокруг было выкрашено в коричневый цвет. И у стражников поверх доспехов были накинуты коричневые плащи с капюшонами.
      - А почему ваша страна называется Иннмэн-Пик? - поинтересовался Картер.
      - Посторонние разговоры до регистрации запрещены, - отозвался Пилхаммер, бросил на Картера извиняющийся взгляд и добавил: - Таков закон.
      - Строгие у вас, значит, законы, сэр, - сделал вывод Даскин.
      Братья переглянулись, и Картер незаметно сунул руку в карман, где у него лежал пистоль. Даскин кивнул и последовал примеру брата.
      Окон в коридорах не было, а за светильниками явно давно не ухаживали. Тусклый свет едва пробивался сквозь пожелтевшее от времени и пыли стекло. Навстречу путникам попадались другие обитатели Иннмэн-Пика, такие же тусклые и бесцветные, как стражники: мужчины в вылинявших рубахах, женщины в скучных коричневых платьях без оборок и вышивки. Девушки, все как на подбор, были коротко стрижены, и ни одна из них не улыбнулась встречным. Но больше всего удивила братьев кучка детишек не старше шести лет. В коричневых балахончиках, похожие на строгих монахов, с мордашками, по-обезьяньи мудрыми, они послушно семенили следом за угрюмой старухой, одетой точно так же, - наверное, то была их учительница.
      Прошагав примерно с час по унылому коридору, они свернули в короткий переход и вскоре оказались в помещении, которое Пилхаммер назвал станцией. Вдоль каменных стен валялось с полдюжины матрасов, накрытых грязными одеялами.
      - Тут заночуем, - объявил Пилхаммер.
      Картер пощупал постель. Она показалась ему слишком мягкой.
      - Я лучше свое одеяло расстелю, - сказал он и раскатал одеяло прямо на каменном полу.
      - Мы ляжем снаружи, - оповестил братьев Кейпкот.
      - Так мы, что же, ваши пленники? - поинтересовался Картер. - Вы нас стеречь собираетесь?
      - Таков закон, - откликнулся Кейпкот. - У нас еда кое-какая имеется, можем поделиться.
      - Не откажемся, - кивнул Даскин. - У нас припасы на исходе.
      Стражники не стали трапезничать с братьями. Они выделили им фляжку, краюху черного хлеба и какой-то плод с бронзовой кожурой, который назвали "обоа". Затем они удалились за дверь, но за собой ее не заперли. Картер и Даскин перебрались к дальней стене, где могли переговариваться так, чтобы стражники их не подслушали, и уселись на пол перекусить.
      - Нужно будет ночью спать по очереди, - прошептал Картер.
      - Лучше бы связать их и дальше пойти, - буркнул Даскин.
      - Я уже думал об этом, но далеко нам не уйти - ты же видел, как они тут одеваются. Нас сразу узнают и изловят.
      Даскин откусил хлеба и скривился.
      - Гадость какая! Как тина болотная!
      Картер отхлебнул из фляжки, принюхался.
      - И это пойло не лучше. Не вода, не вино, не разберешь что. Лучше уж своей едой обойтись.
      Братья достали из дорожных мешков сушеное мясо и перекусили. Даскин вызвался подежурить первым, а Картер улегся спать. Размышлять о намерениях стражников они не стали.
      Наутро стражники не слишком торопились трогаться, - так что братья уже проснулись и встали к тому времени, как за ними явился Кейпкот. Позавтракали вместе, но трапеза была скучна - стражники по-прежнему играли в молчанку. Однако почему-то Картеру показалось, что, если бы не строгие законы, Пилхаммер мог оказаться вполне компанейским малым. При ближайшем рассмотрении он производил впечатление запуганного слуги сурового хозяина.
      Перекусив, братья в сопровождении стражников немедленно тронулись в путь по безликим коридорам, все дальше углубляясь в Иннмэн-Пик. К полудню проход сделался шире, и шагнув за двери, Картер и Даскин к полной неожиданности оказались на открытом пространстве под пасмурным небом. Сверкали молнии, грохотал гром, моросил мелкий дождик. Перед ними простиралось поле, со всех сторон ограниченное постройками Высокого Дома. Посреди поля возвышался песчаниковый холм, очертаниями напоминавший оголенный череп. Входы в пещеры казались пустыми глазницами. Вокруг холма расположился унылый пропыленный городок. Все домики были одного цвета с песчаником, из которого сложен холм. В окрестных полях росли какие-то злаки, но даже они были коричневыми, словно пожухшая после заморозков трава. От двери к городку вела проселочная дорога.
      - Наверное, это и есть тот пик, в честь которого названа страна, предположил Картер.
      - Какой пик, такая и страна, - хмыкнул Даскин. Забывшись, Пилхаммер проговорил:
      - Он не всегда был такой. Пока они его не изрыли, был красивый.
      - Кто это "они"? - спросил Картер.
      - Не важно. Придет время - сами увидите.
      По проселку добрались до железнодорожной станции, где стоял бледно-желтый паровозик, из трубы которого валил черный дым. Вооруженные солдаты загоняли в вагоны мужчин и женщин в коричневых одеждах. Возле паровоза стояли двое в темных плащах - такие братьям доводилось видеть на анархистах. Стояли они вполоборота - присматривали за теми, кого усаживали в вагоны. Картер и Даскин втянули головы в плечи и поспешно проскочили мимо.
      - Чем дальше - тем хуже, - констатировал Картер вполголоса. - Думаю, ты был прав. Надо было дать деру, когда была такая возможность.
      Но теперь, когда кругом было столько солдат, о побеге и думать не приходилось. Число солдат поистине изумляло: их было намного больше, чем горожан. Братьев вели по оккупированному городку, по убогим улочкам, поражавшим не столько нищетой, сколько падением нравов. И всюду путникам встречались солдаты. Они хохотали, болтали, ели и пили. Неожиданно Картер резко остановился и пристально вгляделся в шеренгу маршировавших навстречу солдат.
      - В чем дело? - спросил Даскин.
      Картер не спускал глаз с солдат, а потом так же неожиданно вышел из задумчивости.
      - А? Ты что-то спросил?
      - На что ты так уставился?
      - На то, что нам, вероятно, поможет. - Но тут с ними поравнялся Кейпкот, и Картер поспешно пробормотал: - Потом объясню.
      Они пошли дальше и вскоре добрались до пика. Наверх вела вырубленная в песчанике лестница, по которой беспрепятственно гулял пронизывающий ветер. Наконец, измученные, тяжело дыша, пленники вошли в левую "глазницу" и оказались в туннеле с гладкими стенами. Воздух здесь, невзирая на дождь, был сухим, словно всю влагу из него высосали. У входа в пещеру завывал ветер, и казалось, что этот вой издавал гигантский череп.
      Туннель вывел пленников и стражников в просторный зал, где на небольшом возвышении стоял деревянный трон. На троне сидел старик в простом коричневом платье. Он больше был похож на чиновника, нежели на короля. Его седые волосы торчали в разные стороны, очки сползли на самый кончик носа. Он производил впечатление добродушного и запуганного человека. Старик поднялся со своего более чем скромного трона, поклонился вошедшим в пояс и жестом предложил им сесть за грубо сработанный стол.
      - Добрый день, господа, - произнес он тоненьким дребезжащим голоском. - Я - Сеттлфрост, Главный Управляющий распределением, перераспределением, доставкой и конфискацией Великого Королевства Иннмэн-Пик, а также Куэрни, Липпенпоста и Нижнего Гена. До меня дошли вести о вашем прибытии.
      Картер оглянулся на Пилхаммера и Кейпкота.
      - Ваши воины действуют оперативно. Я - Картер Андерсон, а это - мой брат Даскин. Я - Хозяин Эвенмера.
      Сеттлфрост побледнел.
      - Мои воины не так оперативны, как мне хотелось бы. Сержант Пилхаммер, можете вернуться на свой пост.
      Пилхаммер растерялся, вытаращился на Картера так, словно хотел что-то сказать, но только ошарашенно кивнул и маршевым шагом удалился. За ним тем же манером убрался Кейпкот.
      Как только за ними закрылась дверь, Сеттлфрост нервно забегал по залу.
      - Я знал, что вы придете, знал! - восклицал он, заламывая руки. - Я им говорил: так нельзя, ничего из этого хорошего не получится. И вот вы пришли, чтобы наказать меня по заслугам.