Высокий Дом (Высокий Дом - 1)

      - Вопите во всю мочь, - шепнул он Хоупу. - Визжите, словно баньши, как можно громче. На счет "три".
      Они дружно возопили, а затем, по сигналу Картера, умолкли. Один из анархистов резко обернулся и пальнул из пистолета, но Картер и Хоуп успели пригнуться. Пуля врезалась в стену, но насквозь ее не пробила. Картер поднес свой пистоль к глазку, размером совпадавшему с диаметром дула, и потянул спусковой крючок, надеясь, что сильной отдачи не будет. Заглянув после выстрела в глазок, он увидел, что толстяк-анархист, скривившись от боли, сжал раненое плечо. Выстрел получился метким, хотя Картер и прицелиться при всем желании не мог.
      - Назад! - крикнул Полицейский. - Они нас выследили! Бегом отсюда!
      Он бросился вверх по лестнице. Его приспешники последовали за ним. Первый поддерживал раненого напарника.
      - Надо вернуться в мою комнату, - сказал Картер. - А потом нужно будет спуститься в подвал и крепко-накрепко запереть эту дверь.
      Они пулей промчались вверх по лестнице, а когда вбежали в комнату Картера, оба едва дышали, но все же не мешкая выскочили в коридор и поспешили вниз, на бегу окликая командора Глиса.
      Нашли они его не сразу, да потом еще довольно долго добирались через кухню до небольшой двери, ведущей в подвал. Глис и Енох пошли первыми, за ними - еще с десяток людей. Все они торопливо спустились по ступеням. Света в подвале не было, но лампы они захватили с собой. На полпути вниз Глис вдруг резко остановился. Все взволнованно всмотрелись во тьму.
      Мрак поднялся до середины лестницы, затянув пространство бесконечной черной пустотой, не отражавшей света ламп, похожей на беззвездные ночные небеса. Картер наклонился и бросил вниз монетку. Она исчезла во мраке без стука, словно просто перестала существовать.
      - Мы не сможем пройти через эту мерзость к Двери Мрака, а жидкость поднимается, - заметил Глис.
      - А дверь, что повыше, сдержит эту черноту? - спросил Картер.
      - Высокий Дом не похож на другие, так что, может быть, и сдержит, сказал Енох. - А может быть, Мрак просочится по трещинам в другие части Дома. Когда-то Бриттл сказал мне, что подвалом можно добраться куда угодно, он лежит и под Наллевуатом, и под дальним Капазом.
      - Полицейский говорил о другой двери, на чердаке, которую назвал Дверью Энтропии.
      - Я слышал о ней, - кивнул Енох. - Значит, эта дверь - и вправду Дверь Бесконечного Мрака. Дверь Энтропии выпускает жар Вселенной, а эта дверь впускает Мрак. Обе они могут погубить Дом, а вместе с ним и само Творение. Сказано, что однажды обе двери откроются настежь, и тогда - конец всему.
      - Я крепко-накрепко запечатаю вход в подвал и выставлю там стражу, пообещал Глис.
      Они вернулись в кухню, и командор закрыл дверь и запер на засов.
      - Это лучшее, на что мы сейчас способны, - сказал он. Целый час они следили за дверью, и когда стало ясно, что Мрак, похоже, не добрался до нее, Картер взглянул на карманные часы и обнаружил, что они показывают половину второго ночи.
      - Командор, я смертельно устал, хотя и проспал весь день. Если вы обещаете разбудить меня при необходимости, я бы предпочел вздремнуть немного. Мистер Хоуп, позаботитесь о том, чтобы утром меня разбудили пораньше? Нам предстоит разговор с предателем.
      - С какой стати меня побеспокоили? - сварливо вопросила леди Мэрмер, усевшись в кресло-качалку в гостиной. Рядом с ней встал Даскин. Картер решил, что его сводный брат ночью спал плохо: под глазами у мальчика залегли темные круги, лицо было болезненно-бледным.
      Было раннее утро. Остаток ночи прошел без происшествий. Кухонная дверь сдержала наступление Мрака. Несмотря на усталость, Картер проспал недолго и проснулся с хмурым облачным рассветом, взволнованный, но готовый к предстоящему скандалу. Мистер Хоуп, Чант, Енох и командор Глис расселись по стульям. Они нервничали, не будучи уверенными в том, как развернутся события.
      - Леди Мэрмер, я не стану много говорить, - начал Картер. - Прошлой ночью - не буду распространяться о том, каким образом - я узнал о том, что вы в сговоре с анархистами. Благодаря вам они проникли во Внутренние Покои.
      Щеки Мэрмер вспыхнули лихорадочным румянцем. Даскин стоял, словно пришибленный, но его мать ухитрилась усмехнуться.
      - Какая чушь! Зачем бы мне это понадобилось?
      Картер почувствовал, как в его сердце вскипают былые обиды, однако он сдержался и спокойно продолжал:
      - По той же причине, по какой вы впервые впустили Полицейского, когда он чуть было не утопил меня в колодце - ради власти, из-за алчности, ради всего того, что было ненавистно моему отцу. Отрицать это бесполезно, мы с мистером Хоупом все слышали собственными ушами.
      - Значит, вы шпионили за мной! - вскричала Мэрмер. - Но тут вы просчитались. Случайная фраза...
      - Чистосердечное признание, вы хотели сказать, - оборвал ее Хоуп.
      Взгляд Мэрмер метался от одного к другому. Она вдруг приобрела вид затравленной и загнанной в угол волчицы. Задержав взгляд на Енохе, она проговорила:
      - Ты живешь тут дольше всех, так разве ты поверишь этому мальчишке, из-за которого пропали Ключи Хозяина?
      Этого Картер вынести не смог.
      - Если бы вы не оболгали меня, отец бы взял меня на охоту в Наллевуат, и у меня не возникло бы искушения украсть ключи! - выпалил он, покраснел, но тут же взял себя в руки. - Я отвечу за свои проступки, а вас заставлю ответить за ваши. Не в моих силах наказать вас по закону, но как Служитель Дома, в интересах Эвенмера, я выставлю вас за дверь. Согласно завещанию, Даскину позволено жить здесь, а о вас не сказано ни слова. Впрочем, Даскина я ни в чем не виню. Что вы можете сказать в свое оправдание? Найдете такие слова - и я поступлю с вами милосердно ради вашего сына.
      Мэрмер переменилась в лице. Все, что прежде таилось в уголках губ, краешках глаз, вырвалось наружу - злоба, ненависть, мелочная зависть.
      - Я вышла за твоего отца! Я была королевой, а он мне не дал ничего! Слуги и нанятый поверенный сидят здесь, будто крысы на головке сыра, а ты их принимаешь, словно старых друзей!
      Она запнулась, совладала с собой и холодно усмехнулась.
      - Прекрасно, - процедила она сквозь зубы, - если ты решил выставить меня под дождь, я покину дом. Я отправлюсь к моим союзникам, которые так или иначе скоро захватят Эвенмер. Пойдем, Даскин!
      Даскин подал матери руку, помог встать и посмотрел на нее с нескрываемой жалостью - с такой жалостью, наверное, никто никогда не смотрел на собственных матерей.
      - Тебе не обязательно уходить вместе с ней, - сказал Картер.
      - Да, - потупившись, пробормотал Даскин, - не обязательно. Но я не позволю ей уйти к ним одной. Прости за все, что мы натворили с домом отца. Прости... за все.
      Командор Глис пошел по правую руку от Мэрмер, Чант - по левую. Они подошли к парадным дверям. Позади статуи монаха, за забором, под фонарем стоял Полицейский. Тихий дождь падал на его шлем. Картер распахнул двери и - наверное, ради памяти об отце - подал Мэрмер белый зонтик. Она злобно вытаращила глаза, схватила зонтик и швырнула в Картера, но зонт упал на пол. Даскин благодарно глянул на брата, подобрал зонтик и раскрыл его над матерью. Они вышли из дома и зашагали в ту сторону, где стоял главный анархист. Мэрмер в белом платье, гордо подняв голову, шествовала по дорожке.
      Картер затворил дверь и запер ее на засов, ощущая победу пополам с тоской.
      ПУТЬ К БАШНЯМ
      Сокрушительно грянул раскат грома, задрожали стены, и в воздухе раздались щелчки электрических разрядов, как только Картер произнес Слово Тайных Путей. Трудно было сказать, что таило больше мощи - силы природы или произнесенное Слово. Задребезжали оконные стекла, закачались картины. Картеру, который произвел это сотрясение, показалось, что обе силы имеют одну и ту же суть, одно могущество, сдерживаемое, но до конца не управляемое.
      Он стоял у двери, размещенной в уголке на верхнем этаже, - той, что вела к Башням, той, что заперли анархисты. Но как только он произнес Слово Тайных Путей, картина на западной стене, изображавшая сказочный дом и таинственные, странные фигуры, занялась голубым свечением, а фигуры озарились радужным гало.
      А когда Енох, Чант и Хоуп выглянули из-за угла, они увидели, что Картер сидит на табурете, закрыв глаза.
      - Вы себя хорошо чувствуете? - заботливо спросил Хоуп. - От этого Слова стропила дрогнули.
      - Я и сам содрогнулся. Ноги отнялись. Сам не знаю, почему на этот раз Слово прозвучало настолько мощно. Вероятно, я постепенно осваиваюсь с властью. Со мной все хорошо. Минутку - и я приду в себя.
      - Что-то я не вижу никаких потайных дверей, - заметил Чант, осматривая коридор. - "Не спорю, поступил ты непривычно, но все ж самим собой остался, как обычно".
      - Дело своих рук способен увидеть только тот, кто произнес Слово, объяснил Картер. - Помогите мне подняться, и я вам все покажу.
      Опираясь на руку Чанта, он подошел к картине и ощупал ее раму, где быстро обнаружил защелку. Золоченая рама со щелчком отделилась от стены, отъехала в сторону на бесшумных роликах, а за ней открылось квадратное отверстие в рост человека, затянутое паучьей сетью.
      - "Куда корабль направить нам? К каким невидимым брегам? Дырявый парус, гордо взмой! Веди, звезда, нас за собой - хоть в Африку, к Мадагаскару, иль в Провиденс, иль к Малабару", - задумчиво процитировал Чант, вглядываясь в темный туннель.
      - Надеюсь, вы позволите воинам Глиса пойти с вами? - выразил пожелание Хоуп. - Или хотя бы кому-то из слуг?
      - Нет. Мы с Енохом уже все обговорили. Глис намерен отвоевать библиотеку и отправить гонца к Белому Кругу, а потом возьмется за освобождение пути к Башням. Тогда, если ему улыбнется удача, нас сопроводят обратно под надежной охраной. У него каждый человек на счету, а наша вылазка чисто разведывательная, не боевая. Нам придется идти быстро и тайком. Вероятно, враги стерегут Башни, если полагают, что мы к ним можем подобраться, но войти туда они не могут: там сосредоточена могущественная сила, им неподвластная. Словом, пойдем только мы с Енохом.
      - Возразить нечего, - вздохнул Хоуп. - Однако я обязан вам кое-что вручить. Это свиток, который мне помог разыскать Чант. - И он подал Картеру рулон с рукоятками из резного розового дерева. - Он невелик, - добавил Хоуп, - но вас приятно удивит.
      Бумага оказалась на ощупь нежнее шелка, с голубовато-зеленым и желтым тиснением, не выцветшим, невзирая на очевидную древность свитка.
      - Карта! - воскликнул Картер.
      - Давайте я вам покажу, - предложил Хоуп. - Мы находимся вот здесь. Тайные Пути на карте не обозначены, но зато указан главный путь к Башням. Я тут даже Наллевуат и Аркален нашел.
      - Благодарю, - улыбнулся Картер. - Она нам очень пригодится. Эх, если бы я мог сразу отправиться в Аркален! Отчаянно хочу найти отцовские меч и плащ. Но достаточно каждому дню своей заботы. Тем не менее я надеюсь, что вскоре отправлюсь туда.
      Забросив за спину дорожный мешок, Картер глянул в окно. На раскисшей земле стояли лужи, низко нависшие тучи давили, от сырости промок и свет, и все живое. В такой день приятнее было бы забраться в кровать с книжкой. Картер изнемог от непогоды. И многое отдал бы хотя бы за один солнечный денек.
      Далеко внизу под фонарем виднелась крошечная фигурка Полицейского, похожего на мокнущего под дождем деревянного солдатика. Картер содрогнулся, гадая, что произошло с Мэрмер и Даскином.
      Енох подал ему фонарь и подмигнул. Картер проверил оружие. Под плащом на ремне у него висели пистоль и короткий кинжал. Будь у него Меч-Молния, он бы ощущал себя вооруженным до зубов, и пожалуй, даже радовался бы предстоящему приключению. Но он все равно ответил старику усмешкой. Они пожали на прощание руки Чанту и Хоупу, и фонарщик произнес:
      - Бог в помощь вам, Хозяин. "Душа томится и с волненьем ждет, когда зиме на смену вечная весна придет".
      Енох и Картер шагнули в полумрак потайного хода и шепотом попрощались с друзьями. Хоуп задвинул отверстие картиной, и темнота объяла Картера и Еноха. Только фонарик лил тусклый свет. Половицы, устланные слоем пыли, негромко поскрипывали. Волосы и руки путались в паутине. Штукатурка местами облупилась, обнажив дранку, и валялась кучами у стен.
      - Крадемся, как крысы, - тихо проговорил Енох, - туда, куда я всегда ходил с гордо поднятой головой. Научит ли это меня смирению? Быть может. Смирение - славное качество. Заверьте меня в этом, чтобы я в гневе не начал крушить стены.
      Картер глянул на старого товарища, но увидел, что глаза Еноха смеются.
      - Это очень хорошее качество. По крайней мере так всегда говорил отец.
      - Он был мудр, ваш отец. И мудр, и глуп, как все мы. Я скучаю по нему. Как думаете, вам понравятся Башни?
      Картер пожал плечами:
      - Я об этом и не думал. В детстве я представлял, как ты взбираешься по высоченной приставной лестнице прямо к звездам. Как ты оттуда спускаешься, я не думал.
      - Башня до небес? Мои потомки пытались выстроить такую. Им это не удалось. Наши Башни не таковы.
      - Почему ты никогда не брал меня с собой?
      Енох перешагнул через кучу осыпавшейся штукатурки.
      - Ваш отец не позволял. Он был перестраховщиком - такое порой случается с отцами. Боялся, что с вами что-нибудь стрясется. Башни находятся за пределами Внутренних Покоев, и туда всегда время от времени наведывались анархисты.
      - Они на тебя ни разу не нападали?
      Енох отбросил в сторону полу плаща и показал Картеру длинный серебряный кривой меч в ножнах, испещренных рунами и украшенных топазами и ляпис-лазурью, с гардами из слоновой кости и сверкающим перламутровым эфесом.
      - Тех, что дерзнули, больше нет.
      Картер умолк. Как же невежествен был он в детстве! Опасные путешествия казались ему запретными забавами, а мрачный воин - добрым дядюшкой.
      Пустой коридор тянулся недолго. Вскоре он оборвался у подножия широкой лестницы, поднимавшейся к уводившей влево галерее, конец которой терялся во мраке. Ступени были из серого мрамора, столбики балюстрады являли собой резные фигурки монахов. Рты их были раскрыты, и казалось, будто они поют. Лица всех фигурок были обращены к ступеням. Стену за лестницей, видимо, оклеили обоями в незапамятные времена: бумага вспучилась и набухла от сырости. У подножия на стене висела потускневшая картина с изображением корабля в бурном море. Картер сообщил Еноху, что за картиной еще одна потайная дверь, обрамленная сияющим голубым прямоугольником.
      Енох на миг задумался, глядя на лестницу.
      - Туда ли лежит наш путь? Нет. Я должен взойти наверх, но поглядите-ка: ступени уводят назад, к востоку. Лестница не выведет к Башням, если только нигде не пересекается сама с собой.
      Они поднялись на галерею, прошли по ней и остановились у двустворчатых дверей, за которыми начинался длинный прямой коридор. Енох покачал головой.
      - Кто знает, куда сворачивает потайной проход? А этот явно ведет не в ту сторону. Так не пойти ли нам все же потайным?
      Они вернулись вниз и осмотрели стену в поисках устройства для открытия потайной двери. Вскоре они наткнулись на глазок, спрятанный за картиной. Енох заглянул в него и объявил, что за стеной - главная лестница, ведущая к Башням.
      - Должен существовать проход между этой лестницей и галереей, объявил он. - Это вполне логично.
      Картер осмотрел лестницу и неожиданно заметил, что одна из фигурок-столбиков повернута вправо чуть больше других. Он потрогал ее, и фигурка легко повернулась: раздался короткий щелчок, словно сработала защелка, но дверь не появилась. Картер был обескуражен, но почти сразу же нашел на перилах крышку, которая раньше была утоплена. А под крышкой, которую он без труда приподнял, обнаружилась потайная ямка, а в ней маленький клапан. Клапан, которым явно давным-давно не пользовались, подался с трудом, но все же подался, и раздалось шипение, словно по трубе побежала вода. Картер не знал, вправду ли это так, или клапан привел в действие какой-то пневматический механизм.
      Как бы то ни было, часть стены плавно отъехала в сторону, и Картер с Енохом увидели небольшую комнату, где горел светильник. А у подножия широкой лестницы лежал зеленый ковер с золотистыми цветами. Они осторожно шагнули вперед, и свет фонаря совместился с кругом света, отбрасываемого светильником.
      Стены комнаты были забраны дубовыми панелями. Одна дверь смотрела на лестницу, другая располагалась у противоположной стены. По крыше над высоким потолком негромко барабанил дождь. Прямая лестница уводила ввысь, в темноту. Картер чувствовал, что над ними - огромная высота, громадная тяжесть дерева и камней, вздымавшихся будто бы и впрямь до самых звезд.
      Мало-помалу он убедился, что это не просто игра воображения, а истинная сущность гигантской постройки. Почему-то Картер понимал, что здесь все пребывает в неразрывной связи со Словами Власти.
      - Енох, над нами есть еще потайные ходы. Ты чувствуешь, что это так?
      - Мне известна единственная лестница. Вы видите больше меня. Но здесь пахнет табаком, а я тут никогда не курил. Значит, только что тут побывали враги. Они и теперь наверняка совсем близко, может быть - за дальней дверью. Или над нами. Если пойдем вверх по лестнице, можем на них наткнуться.
      - Но ты сказал, что другая лестница не ведет к Башням.
      - Разве я мудрец? Кто я, чтобы судить, какой путь куда ведет? Я сказал только, что мне так не кажется, но та лестница может изгибаться и кружить и в конце концов вывести нас к цели.
      - А мне кажется, что нам лучше пойти по этой. Но сначала нужно придумать, как закрыть за собой потайную дверь. Наши тайны надо хранить.
      - Первый рычаг был спрятан под крышкой на перилах. Так почему бы и второму не находиться в таком же месте?
      Картер осмотрел перила главной лестницы.
      - И правда, почему бы и нет? - улыбнулся он, обнаружив и отжав клапан - близнец первого. Дверь скользнула на место.
      Они пошли по цветастому ковру. Енох держал фонарь невысоко, чтобы свет падал только под ноги, на ступени, и темное дерево в основании перил. Оба спутника внимательно прислушивались, но слышали только шум дождя над головами.
      - Тут всегда такая темень? - спросил Картер.
      - Не всегда. Чант следит за тем, чтобы до конца первого пролета горели лампы, а пролет составляют около сотни ступеней, но выше он не поднимается. Анархисты прикрутили вентили. Зачем? Не догадываюсь.
      Они снова умолкли, притихли в безмолвии и таинственности. Тихо-тихо звучали шаги по обитой ковровой дорожкой лестнице, тускло лился свет фонаря на темное дерево, громко стучали сердца, сгибались и разгибались натруженные колени, чуть слышалось негромкое дыхание. Глаза Картера устали вглядываться вперед, за край круга света, и ему уже стало казаться, что идут они не вверх, а спускаются в пещерные глубины, и только боль в ступнях переубеждала его. Свет фонаря казался ему головой ползущей змеи, пожирающей по пути черное дерево, а затем извергающей его, а сам себе он представлялся сидящим верхом на этой змее.
      Казалось, миновала уйма времени, хотя карманные часы показывали, что их странствие длится часа два, не более. Наконец Картер разглядел впереди неясный свет. Енох этого света не различал. Они медленно, осторожно приблизились, и Картер обнаружил светящийся голубоватый прямоугольник, обозначавший очередную потайную дверь.
      - Стоит попробовать? - спросил старик-еврей, когда Картер сообщил ему о находке.
      - Анархистов мы пока не видели. Если ты больше не улавливаешь запаха табака, нам бы лучше идти тем путем, что ты знаешь.
      Но далеко они не ушли. Енох поспешно прикрутил фитиль фонаря, и они замерли в темноте, с трудом удерживая равновесие. Картер не сразу понял, что напугало его спутника, но вскоре разглядел в вышине маленькую точку света, похожую на далекую звезду. Енох и Картер опустились на колени и не спускали глаз с пятнышка света до тех пор, пока не поняли, что оно скользит вниз, да не само по себе, а в сопровождении приглушенных голосов. Спрятаться было негде.
      - Назад, к потайной двери, - шепнул Картер.
      Они отползли назад - как могли быстро и бесшумно. Можно было не сомневаться: не найди они как можно скорее убежища, их заметят. Шаги и голоса приближались. Картер напряг глаза, всмотрелся во тьму, пытаясь разглядеть светящиеся контуры потайной двери. Он боялся отвести глаза, пропустить спасительный прямоугольник, и страшился мысли о том, что действие Слова Тайных Путей могло иссякнуть. Сердце его билось, словно птица в клетке, дыхание трепетало в гортани, словно в тоненьком стебле тростника. На миг он впал в отчаяние. Но вот он возник - светящийся прямоугольник.
      Не выпрямляясь, они с Енохом стали на ощупь искать на перилах механизм открывания двери. Картер пробежался пальцами по дереву, но не обнаружил ровным счетом ничего. Он пополз ниже, а Енох ощупал стену.
      - Ты что-нибудь видел? - послышался сверху громкий голос.
      - Чего? Где?
      - Да внизу, вон там! Там что-то копошится!
      Множество ног загрохотало по лестнице. Картер судорожно ощупывал перила, пытался повернуть один столбик за другим, но все без толку - они не поддавались. Его охватил такой дикий страх, что на пару мгновений он утратил способность ясно мыслить. Наконец он нашел столбик, на котором резьба начиналась чуть ниже, чем на остальных. Картер потянул столбик вверх, и тот с громким щелчком приподнялся. Голубоватый прямоугольник скользнул вниз, за ним открылась темная вертикальная шахта. Картер быстро забрался внутрь, понимая, что Енох ни за что не согласится опередить его. Он очутился в абсолютной темноте как раз в тот миг, когда на лестнице раздался пистолетный выстрел. Картер затаил дыхание. Страшная мысль поразила его: он подумал, что враги пристрелили Еноха. Но вот его спутник влез в шахту.
      Рука Картера легла на защелку.
      - Ты забрался? - тихо спросил он.
      - Да.
      Картер тронул задвижку и услышал, как панель с еле слышным звуком встала на место.
      За стеной прогремели и резко утихли шаги.
      - Где же они? - ошарашенно спросил кто-то. - Ты попал в кого-то из них?
      - Да я не видел ни хрена, - отозвался другой. - Небось вниз удрали.
      Звуки погони постепенно стихли. Картер и Енох остались во мраке и безмолвии. Картер прополз вперед.
      И тут ему стало не на шутку страшно, но теперь он боялся не анархистов. Замкнутый в четырех стенах тесной, как гроб, каморки, он взмок от холодного пота. Ему отчаянно захотелось сокрушить стены. Он словно бы опять угодил в колодец, только более узкий, куда в любой момент могла хлынуть вода. А наверху стоял Полицейский и был готов утопить его.
      Чтобы не разрыдаться, Картер укусил себя за руку и усилием воли продвинулся вперед - осторожно и медленно, борясь со страхом.
      Каждый дюйм был подобен агонии, но вот наконец его руки нащупали пустоту. Он перебросил ноги за край шахты и, задев макушкой потолок, спрыгнул на дощатый пол.
      Через пару мгновений, тяжело дыша, он помог Еноху спуститься, хотя сам едва держался на ногах.
      - Ты... не ранен? - выдавил Картер.
      - Так вы этого испугались? - прошептал Енох ему на ухо. - То были явно не снайперы, раз промахнулись на такой узкой лестнице, Не зажечь ли нам фонарь? А пожалуй, можно.
      Они удалились от шахты и, немного повозившись с кремнями, зажгли фонарь. Они стояли в узкой каморке, из которой наверх уводила витая ржавая лесенка. Не найдя другого выхода, Енох с Картером торопливо поднялись по ней. На ладони Картера, после того как он оторвал руку от поручня, остался тонкий слой ржавчины. Енох, вытянув шею, заглянул на следующий этаж, осмотрелся и добрался туда. Картер последовал за ним, и они оказались в небольшой комнатушке, откуда коридор уводил вправо и сворачивал за угол. Пройдя по нему, спутники вышли в новый коридор, настолько широкий, что по нему можно было идти рядом. Судя по сквозняку, коридор должен был иметь приличную длину. Правда, свет фонаря разрывал тьму лишь футов на десять вперед. Пол шел под уклоном вверх. Казалось, что взбираешься по склону холма. Под ногами лежал ковер с завернутыми краями цвета темного песка. Со стен и потолка хлопьями падала штукатурка.
      - Енох, мы над главной лестницей?
      - Скорее всего вы правы. Иначе почему бы мы шли под углом вверх? Мы идем параллельно лестничным пролетам. Столько лет я ходил по лестнице, а у меня над головой был другой ход. Кто бы мог подумать? Я - нет. Но безопасен ли этот путь?
      - Сомневаюсь, что он ведом анархистам. А ведь они там, внизу, чуть было не сцапали нас. А ты и не дрогнул?
      - Мысленно я до сих пор трясусь. Давненько в меня не стреляли.
      Они внимательно прислушивались, но кроме своих негромких шагов не слышали ничего - сюда не доносился даже шум дождя, что Картеру показалось несколько странным: ведь, по идее, они шли под самой крышей. Бесконечность, ждавшая впереди, вызывала у него трепет - такой трепет, могла бы вызвать безлюдная равнина, залитая светом звезд, или лесная поляна, на которую не ступала нога человека. То была прелесть необитаемых мест - ведь наверняка по этому коридору много лет никто не ходил, а он существовал - нетронутый, пустой. Картера настолько захватило чувство всепоглощающего одиночества, что страх погони и плена отступил. Он вдруг почувствовал себя мальчишкой, участвующим в величайшем из приключений.
      Монотонность нескончаемого коридора и дивный покой вскоре совершенно изменили настроение Картера. Он забылся настолько, что почти наяву перенесся в детство. Он словно шел за своим старинным другом по длинным переходам, а впереди его ждало бесконечное лето юности, Картер помнил, что Енох на ходу порой напевал. А еще он мастерил для него свистульки и дудочки, и даже деревянных солдатиков, которые до сих пор стояли на тумбочке у него в комнате. Когда между ребенком и взрослым устанавливается такая связь, разорвать ее непросто. И хотя теперь Енох называл Картера Хозяином, голос часовщика до сих пор согревал его сердце, словно солнце или теплый мед. Старика он считал мудрым - под стать оракулу,
      И Картер спросил Еноха, помнит ли тот об их совместных прогулках, и старик прищелкнул языком, и ответил, что отлично помнит.
      - Наверное, я был жутким надоедой? - спросил Картер.
      - Да нет, не были. Вы задавали забавные вопросы и много не болтали. С вами было славно. Мне нравилось. На прогулки мне вообще в жизни повезло.
      Коричневый ковер в полутемном коридоре, тусклые отсветы фонаря на оштукатуренных стенах, мерная поступь, затаенное дыхание - и больше ничего.
      - Енох, а что ты имел в виду, говоря, будто в стародавние времена прогуливался с Господом? - смущенно спросил Картер, считая этот вопрос детским. Он был уверен, что Енох в свое время выразился образно. И все же Дом был настолько необычен...
      - Да, - вздохнул Енох, - то были славные прогулки.
      - Но как Он выглядел? И о чем вы разговаривали?
      Енох молчал так долго, что Картер подумал было, что старик не расслышал вопроса, но наконец тот отозвался:
      - Как Он выглядел? Честно - не помню. Пожалуй, лицо у Него было обычное, как у нас с вами, но когда я на Него смотрел, я понимал, что в сравнении с Ним у нас и не лица вовсе, а маски, будто у нас и не было никогда лиц, и только Его лицо - настоящее. Назвать Его лицо красивым? Этим ничего не скажешь. Мудрым? Добрым? Нет. То были воплощенная мудрость, доброта и красота. С того самого дня, когда я увидел Его впервые, я мечтал о том, чтобы мое лицо стало таким же. Думаю, нам никогда не встретиться с Ним лицом к лицу, пока у нас не будет таких лиц. О чем он говорил? О тучах, ветре и дожде, о траве, холмах и огромных расстояниях от звезды до звезды. То были времена до зарождения наук, когда люди думали, что у деревьев есть голоса, и у камней тоже, и у всего на свете, поэтому я не задавал Ему таких вопросов, какими бы его засыпал современный человек, вроде того, какова величина Вселенной или температура Солнца, или - круглая ли Земля, потому что сам я верил, что она вовсе не круглая. Я говорил ему о том, что, на мой взгляд, Его горы красивы и что Его рыба вкусна. А спрашивал я Его обо всяких пустяках - вроде того, будет ли нынче дождь, подует ли ветер. Порой я просил у Него совета, как мне быть с моими внуками. Он всегда обещал подумать, как можно было бы поступить, но напоминал мне, что Он сам наделил и меня, и их разумом, дабы люди принимали решения, которые им самим покажутся верными. Он говорил о самых простых вещах, как я бы говорил с ребенком, потому что все оное было бы недоступно моему пониманию. Я любил Его! Я восхищался Им! Порой я стражду увидеть Его вновь, и нет более горькой разлуки, чем разлука с Ним. Думаю, Он тоже любил меня. Почему? Не знаю. Только знаю, что Он был таким, каким был, и рядом с ним я чувствовал себя глупцом, хотя на ту пору я так не думал. - Енох помедлил, остановился, негромко рассмеялся. - Ответил ли я вам? Вряд ли. Но это все, что я мог ответить.
      Еще час они шли молча, постоянно прислушиваясь, нет ли поблизости анархистов. В конце концов потолок навис ниже и коридор завершился нишей, а за нишей начиналась новая винтовая лестница, ведущая вниз. К изумлению путников, в своде ниши они обнаружили пятиугольный застекленный люк, сквозь который на ковер падал кружок света, похожий на солнечный зайчик.
      Картер осмотрел люк и нашел медный шпингалет, но дергать не стал: люк, по всей вероятности, давно не открывали, к тому же стекло было усыпано каплями дождя.
      - А тут будет неплохо передохнуть и перекусить, - решил Енох.
      Они достали из дорожных мешков хлеб, сыр и кусок запеченной говядины. Енох даже ухитрился чай подогреть на фонаре.
      За время пути Картер почти не замечал сырости и прохлады почувствовал только теперь, когда его согрели еда и горячий чай. Они сидели рядом на полу возле пятнышка света. И оно радовало их, и Картер был так счастлив, словно никакой опасности не существовало, словно они пришли на пикник. Но вот, взглянув на морщинистое лицо старого товарища, он заметил слезы в уголках его глаз, и ему снова показалось, будто он на самом деле вернулся в невинные дни детства и что, перекусив, они с Енохом смогут разлечься на ковре и спокойно вздремнуть. И еще он понял, что Енох растил его наравне с отцом. Да пожалуй, со стариком-евреем он проводил даже больше времени.