У подножия лестницы Картера ждала Анина. Она взяла его за руку и провела в сад, где на железном столике их ожидал сытнейший завтрак: вареные всмятку яйца, сосиски, бекон, булочки и кофе. Анна сказала правду: в сад прилетела большая стая желтых трясогузок. Они расселись по веткам деревьев и весело щебетали - просто-таки множество солнечных зайчиков с крылышками.
      - Они прилетели на рассвете, - сказала Анина. - Мне нравится любоваться их играми.
      - Сейчас они не очень-то игривы, - сказал Картер. - Кажется, они готовы уснуть.
      Похоже, это замечание несколько не устроило Анину.
      - Их игры - это спокойствие Всего Сущего. А больше ничего не требуется.
      - Да, пожалуй, нет.
      После завтрака они, смакуя, пили чай с корицей и любовались солнцем, поднимающимся над стенами. Когда же солнце стало пригревать жарче, они удалились в дом, и Анина снова устроилась на кушетке из слоновой кости. Одета она была точно так же, как в прошлый день, хотя наряд ее выглядел, словно с иголочки - будто платье ночью выстирали. Новый день не похитил ни грана ее красоты.
      - Я не отблагодарил вас, как следовало бы, за ваше гостеприимство, сказал Картер. - Вчера был первый спокойный день за все время после моего возвращения в Эвенмер. Прошлой ночью мне снилось, будто я опять маленький мальчик, и мать держит меня на руках и качает. Редко мне бывало так хорошо.
      - Не стоит благодарности. Случайных встреч не бывает. Надеюсь, что миновал лишь первый день из многих. А теперь пойдите сюда и сядьте рядом со мной.
      И Анина указала на тот же самый стул, что предложила Картеру вчера. Затем она позвонила в серебряный колокольчик, вошла горничная и внесла поднос с фруктами, сыром, хлебом и яблочным соком в серебряных бокалах.
      - Как славно, что вы разыскали Анну, - сказала Анина. Старикашка-Хаос бродит поблизости. Он мог бы ее схватить. Он всегда пытается уничтожить все, чем я владею, а мне во все времена приходится защищаться.
      - Почему он вас так ненавидит?
      - Он ненавидит все, что пребывает в порядке. Он ненавидит все хорошее.
      Они долго беседовали, но в конце концов Анина взяла маленькую арфу и вновь заиграла - столь же прекрасно, как вчера. Правда, Картер заметил, что песни она спела те же самые и в том же порядке. Музыка вновь растрогала его. Он вновь представил себя господином этой изумрудной башни. Воображение рисовало ему дни, которые он проводит вместе с Аниной, и каждый час великолепнее прошедшего. Рядом с Аниной он мог легко прогнать анархистов от Эвенмера, их совместное правление могло продлиться тысячу лет - больше, чем правил король Артур, ибо Гвиневра Картера никогда не изменила бы ему, не предала бы его.
      Когда музыка смолкла, Картер опомнился и поразился дерзости своих мечтаний, но Анина не дала ему времени на раздумья: она принялась рассказывать истории. Они, как и днем раньше, были настоящими маленькими шедеврами, полными неподдельного артистизма, но вскоре Картер понял, что истории - те же самые, что он уже слышал, и звучат в той же последовательности и с теми же самыми интонациями. Когда Анина умолкла, Картер вздохнул и сказал:
      - У вас истинные таланты - вы замечательно играете и поете и чудесно рассказываете.
      - Я не умею делать всего, - отозвалась Анина. - Но то, что умею, делаю хорошо.
      Они просидели вместе весь вечер, и Анина снова попросила Картера рассказать о себе, о детстве, проведенном в огромном доме, об отце, матери, Бриттле, Чанте и Енохе. Повторяться Картеру не очень-то хотелось, но Анина упросила его, умоляя не упускать ничего из того, что он рассказал ей днем раньше. Картер решил, что в этой просьбе есть что-то детское, к тому же она ему польстила. Правда, когда он пересказывал историю с кражей Ключей Хозяина и говорил о последовавшей за этим ссылке, он ощущал большое смущение. Но Анину снова веселили его шутки, а печали снова доводили до слез. В итоге Картер начал чувствовать себя неловко.
      На закате Анина пригласила Картера в сад, но он отказался и объявил, что хочет еще раз попробовать вернуться в Часовую Башню. Он ушел один и снова обнаружил, что Старикашка-Хаос сторожит комнату за потайной дверью. С тяжелым сердцем Картер вернулся к покоям Анины.
      Анина вновь провела его по саду, показала все цветы, кусты и плющ. Потом они потрудились над грядкой тюльпанов. Эта работа несколько утомила Картера. Анина требовала совершенства, а Картеру казалось, что природа такого совершенства вынести не в силах.
      Пришла Анна, села на табуретку и стала наблюдать за их работой. Картер вспомнил о том, что девочку не видел с тех пор, как она утром разбудила его. Видимо, все это время она играла одна в своей комнате.
      За вечер Картер несколько раз пробовал найти дорогу к Еноху, но всякий раз обнаруживал на своем пути Старикашку-Хаоса. В конце концов он сдался и решил отправить старику еще одну весточку с почтовым голубем. Ночь он провел в той же спальне, хотя спал не так сладко и спокойно.
      Наутро Анна разбудила его тем же сообщением, что и в прошлое утро:
      - В сад прилетели желтые птички. Хочешь пойти посмотреть?
      Она вышла. Картер встал, оделся, со вздохом выглянул в окно и на глаз прикинул расстояние между Изумрудной и Часовой башнями. Он решил, что туда можно было бы добраться по крышам, прихватив крепкую веревку и положившись на удачу.
      Как и в прошлое утро, Анина встретила его у подножия лестницы и повела в сад завтракать и слушать щебетание желтых трясогузок.
      - Они прилетели на рассвете, - сообщила Анина. - Мне нравится любоваться их играми. Как вы почивали?
      - О, мне снился очень необычный сон, - признался Картер - Мне снилось, что я попал в Рай, и там я стоял и поклонялся Господу, и ощущал благоговение. Поклонение и благоговение были нескончаемы, и лицо мое было все время обращено к Господу. И больше я ничего не делал. Но хотя восторг переполнял меня, мне казалось, что в Раю должно быть нечто большее, и что Господь ожидает от нас какого-то иного служения, и что, наверное, я угодил не в Рай, а в преисподнюю.
      При этих словах Анина помрачнела, но сказала:
      - Здесь вы ошибаетесь, ибо повторение ритуала есть высшее призвание, и только в нем можно обрести высшую радость. Я покажу вам еще много такого.
      И тут Картер понял, у кого гостит, и мысленно дал себе клятву хранить стойкость.
      День прошел точно так же, как предыдущий, но то, что прежде доставляло радость, теперь вызывало скуку. Они смаковали чай с корицей, смотрели на солнце, поднимавшееся над стенами, а когда стало припекать, ушли в дом. Анина снова устроилась на кушетке из слоновой кости, одетая точно так же, как вчера и позавчера, и им снова подали хлеб, сыр, фрукты и яблочный сок. Как ни были вкусны угощения, Картеру они теперь казались похожими на пепел разочарования. Звуки арфы, так чаровавшие его прежде, теперь оставили его совершенно равнодушным. Раздраженный повторением рассказов, он выслушал их тем не менее терпеливо.
      Видимо, его раздражения Анина не заметила. А когда закончила последний рассказ, она взяла руку Картера, коснулась ее нежными губами и сказала:
      - Тря дня провели мы вместе, но было бы мало и еще трехсот. Знай же: я люблю тебя, ибо в тебе вижу все, чего когда-либо желала. Останься со мной навсегда, и мы будем счастливы. Я дам тебе все, чего ты только пожелаешь, снова и снова, в урочное время в урочном месте. Ты ни в чем не будешь нуждаться.
      - Но можешь ли ты подарить мне страсть? - прошептал он.
      И тогда она пылко поцеловала его, и поцелуй этот был подобен жаркому, знойному ветру. На миг Картер забылся, но опомнившись, понял, что хотя сейчас и жаждет обладать этой красавицей, даже обладание ею способно ему скоро наскучить.
      Не без труда он отстранился.
      - Я должен посмотреть, не ушел ли Хаос, - сказал он. - Поговорим позже.
      - Но сначала расскажи мне о себе. Все-все, ибо я не могу наслушаться.
      - Вернусь - расскажу.
      Он поспешно ушел, чтобы решимость не покинула его - только вещи забрал. Он не стал наведываться к той комнате, где устроил засаду Хаос, но разыскал лестницу, которая уводила вниз от коридора, где он встретился с Анной. Лестница вела на другой этаж, где находился точно такой же проход с точно такими же окнами. Выбрав одно окно, Картер открыл его. Послышался громкий скрип. Картер вынул из мешка веревку, привязал ее к торчавшей из стены голове химеры, уселся на подоконник и начал осторожный спуск к. крыше. Он надеялся, спустившись, добраться до Часовой Башни к Еноху.
      Высота его особенно не пугала. Не будь он в столь отчаянном положении, спуск бы его даже, пожалуй, порадовал. Спускаться помогали многочисленные выступы и скульптуры. Картер нисколько не удивился тому, что небо оказалось затянутым тучами. Вот-вот мог начаться дождь. Было прохладно, но не холодно. На миг Картера охватило пьянящее ощущение свободы. Он понимал, что вырвался из восхитительной по хитрости ловушки.
      Он спустился всего на несколько футов. До крыши было еще далеко. И вдруг сверху послышался знакомый голосок. Из окна высунулась Анна, вытянула руку... Блеснуло лезвие острого ножа, готового полоснуть по веревке...
      - Пожалуйста, сэр, возвращайтесь, а не то я точно перережу веревку! крикнула Анна.
      Картер окинул взглядом окрестности. Ухватиться было положительно не за что. Рядом с Анной стояли двое мужчин в белых шлемах.
      Картер оттолкнулся от стены и быстро заскользил вниз по веревке. Она больно обжигала ладони.
      Он пролетел почти половину расстояния до крыши, когда веревка оборвалась, и он камнем рухнул вниз.
      В ПЛЕНУ
      Картер падал. Ему удалось, правда, уцепиться за шею каменного коня но из-за этого руки его чуть не вырвало из плечевых суставов. Пальцы соскользнули, он снова полетел вниз, причем каждое мгновение его падения сопровождалось жуткими подробностями. Он видел свои распростертые и машущие руки, розовые ногти, листья плюща на окнах, мимо которых пролетал, трещины в растворе между камнями, из которых была сложена стена. Он видел синее небо и легкие белые облака.
      Картер упал спиной на дощатый навес, доски хрустнули, подломились. Он лишился чувств.
      Очнувшись, Картер обнаружил, что лежит не на сломанном навесе, а на кушетке из слоновой кости в покоях Анины. Она провела по его лбу смоченной в прохладной воде салфеткой. Картер искренне поразился тому, что остался в живых, но дар речи его определенно покинул. Он осторожно пошевелил руками и ногами. Он чувствовал боль от ушибов, но кости, похоже, были целы. Затем он ощупал ребра и даже сумел немного выгнуть спину. Да, невзирая на массу синяков, он был цел и невредим. Он закрыл глаза и уснул.
      Проснувшись, он снова увидел Анину. Она напоила его фруктовым соком, смешанным с медом, склонилась к нему. Глаза ее были полны слез. Картер чуть было снова не исполнился любви к ней.
      - Почему ты покинул меня? - спросила она. - Меня, которая могла дать тебе все, что бы ты ни пожелал?
      - Потому что знаю, кто ты такая, и боюсь тебя.
      - Лишь мои враги должны меня бояться. Но что ты знаешь обо мне? Только не лги.
      - Ты - Воплощение Порядка, или что-то в этом роде, и человеческого в тебе не больше, чем в Старикашке-Хаосе.
      - Но это означает всего лишь, что я способна дать тебе гораздо больше. Не просто любовь, но вечную жизнь, ибо я бессмертна. Ты бы мог править вместе со мной в моем царстве. Разве тебе не приятно смотреть на меня? Разве не в упоении друг другом мы провели эти три дня? Я могла бы показать тебе бесконечную любовь, ибо и в любви я совершенна.
      - И в ненависти тоже, вероятно? Прости. Ты - орудие анархистов, а я таким же становиться не желаю.
      Анина устремила на Картера печальный, холодный взгляд. Прямо у него на глазах от нее вдруг повалил пар, и ее одежда и тело начали таять. Вскоре на ковер легло все, что от нее осталось, - лицо, похожее на обрезок высохшей кожи, с глазами, подобными прорезям на маске. Картер в ужасе отпрянул от жуткого зрелища, и в этот же миг в комнату вошла Анна - строгая, подтянутая, в безупречно белом платье, перчатках и шляпке.
      - От нее больше нет никакого толка, - заявила девочка.
      У Картера в глотке пересохло.
      - Значит, это все - твоих рук дело? - хрипло проговорил он.
      - Мы с ней - одно и то же, мы - проявления Порядка. Как ты верно догадался, мы - Первичная Стихия. Но Порядок - всегда дитя.
      - И служит анархистам.
      - И служит своим собственным целям, - мило поправила его девочка. Полицейский нам кое-что пообещал, когда придет к власти... территориальное преимущество перед Хаосом. Это наше самое большое желание, ибо Старикашка бедлам, разрушение, Пустота. Мы должны навести во Вселенной полный порядок.
      - И все же Хаос встал на моем пути и помог вам.
      - Может быть, Полицейский ему тоже что-то пообещал. Меня это не интересует.
      Картер молча смотрел на Анну.
      - Что же ты молчишь? - поинтересовалась она чуть погодя. - Разве ты не собираешься поспорить со мной?
      - Легче поспорить с бурным потоком. Не думаю, что ты поймешь меня как понял бы человек. Ты - разновидность силы, нечто вроде магнетизма, которым пользуется Полицейский, как я воспользовался бы молотком. Спорить бесполезно. Что ты намерена сделать со мной?
      - Я надеялась, что ты останешься с нами. Если это не так, придется задержать тебя здесь, пока не придет Полицейский. Ему сюда нелегко добраться.
      Анна связала Картера - правда, надо отдать ей должное, бережно, учитывая его ушибы, и закрыла его рот кожаной повязкой, так что крикнуть он теперь не смог бы при всем желании. Затем она удалилась, а рядом с Картером остался стражник в белом шлеме. Глаза у стражника были странные - ни радужки, ни зрачка.
      Картера охватила необычайная тоска. Он уставился на маску, некогда бывшую Аниной, и горько расплакался. То были слезы, знакомые покинутым влюбленным. Но плакал он недолго. Вскоре им завладело другое чувство чувство злости на Полицейского, и он решил бежать прежде, чем до него доберется его заклятый враг. Картер задумался. С завязанным ртом Слов Власти он произнести не мог. Но он мысленно проговорил их: Тальгидин Слово Тайных Путей, Седгатти - Слово, Дарующее Силу... Ни одно из них сейчас не годилось. Рамуррин - Слово Надежды. Нет, и оно не поможет. Оставалось полагаться только на Элакаммор - Слово, Приносящее Помощь, хотя до тех, кто мог бы прийти на помощь, было так далеко.
      Он отбросил все посторонние мысли, перестал сожалеть об Анине и злиться на Полицейского. Затем он медленно призвал в сознание Слово. Поначалу ему никак не удавалось вызвать в памяти нужные очертания, но постепенно Слово сложилось, буквы полыхнули ярким пламенем, а внутри Картера зародилась могущественная сила. Он попытался выпустить ее на волю, но со стянутых повязкой губ сорвалось только невнятное мычание. А потом... словно электрический разряд пронзил все его тело, сердце сжалось, дыхание перехватило. Свет и тьма поочередно мелькнули перед глазами, казалось, будто чудовищная стихия разрывает его на мельчайшие, величиной с молекулу, частицы. На миг Картеру почудилось, что вот-вот лопнут кровеносные сосуды. Видимо, он ухитрился вскрикнуть, потому что стражник заехал ему по щеке рукой в латной рукавице. Боль сменилась гневом. Картер напрягся, стремясь освободиться от пут и дать стражнику сдачи.
      Однако и звон в ушах, и ярость утихли одновременно, оставив после себя полное изнеможение. Какое-то время Картер пребывал в состоянии, похожем на наркотический транс. Очнувшись, он ощутил дикий озноб, боль в мышцах. Со лба струями стекал холодный пот. Руки саднило после попыток вырваться из пут. Прошел долгий, мучительный час, и только тогда к Картеру вернулись хоть какие-то силы, а потом - еще через час - в голове у него созрел план.
      Оставалась единственная надежда, да и та - слабенькая, на то, как воспользоваться Словом, не произнося его вслух. Картер сидел, стараясь дышать медленно и равномерно, набираясь сил для новой попытки.
      Затем он снова вызвал в памяти Слово. Поначалу оно выглядело туманным, расплывчатым, но вот мало-помалу разрослось и приобрело четкие очертания, как прежде. Картер понимал, что обязан оживить Слово, выпустить его могущество в мир так, как если бы выговорил его. На этом он и сосредоточил все усилия и на сей раз направил Слово не к голосовым связкам, а в самую сердцевину сознания и удерживал там до тех пор, пока у него возникло ощущение, будто он сжимает древко полыхающего флага, а Слово Власти начертано на нем словно девиз.
      И вот внезапно он перестал сжимать флаг - он сам стал им. Вернее, горящее полотнище стало частью его, как будто Слово выжгли в его душе. До этого мгновения Слова для Картера были орудиями, потом разместились внутри него, словно кости скелета, а теперь он воистину стал их повелителем. На краткий миг его охватило упоение таившейся в нем властью.
      Когда он выпустил Слово на волю, стены комнаты сотряслись, воздух огласился громогласным ревом, и сила исходила не от Картера, а сразу отовсюду. Стражник, отброшенный к стене подобно деревянному солдатику, валялся там, бездыханный. Рука его выгнулась под немыслимым углом. Путы спали с Картера. Он понимал, что теперь никому не дано удерживать его против его воли.
      Он встал, подошел к стражнику, выхватил из ножен его меч и распахнул дверь настежь. Теперь она открылась не в те покой, где обитал Порядок. Перед Картером был темный проход. На полу лежал толстый слой пыли, со стен свисали оборванные обои. Впереди стоял человек в лохмотьях с тонкой свечкой в руке. Лицо его пряталось в тени широкополой шляпы.
      - Когда мы виделись в последний раз, ты заявил, что будешь бороться со мной, - проговорил Картер.
      - Медлить нельзя, - сказал Долговязый. - Идите сюда.
      Картер пошел следом за ним.
      - Как ты ухитрился попасть сюда так быстро?
      - Это здесь происходит легко, да я и был неподалеку. Я преграждал Полицейскому путь к вам.
      Картер схватил Долговязого за плечо и задержал.
      - Что-то в тебе есть знакомое. Кто ты такой? Почему ты мне помогаешь?
      Долговязый вывернулся и пошел вперед.
      - Не важно, кто я такой и почему помогаю. Отблагодарить меня вы бы могли, покинув Высокий Дом и забрав с собой Даскина. Эта ноша никому не по силам. Уходите! Оставьте это другим.
      - Кому это - другим? Мой отец не так меня воспитал, чтобы я бежал с поля боя.
      Долговязый остановился и оглянулся.
      - Но и не для того он вас воспитал, чтобы вы погибли.
      - Так ты знал его!
      - Знал. Вы покинете дом, если я скажу вам, что он этого хотел?
      - Только если услышу, как он сам это говорит.
      Долговязый раздосадованно заворчал и вновь пошел вперед. Видимо, проход вывел их в какое-то просторное помещение. Пахнуло холодным воздухом. Отзвуки шагов разлетались в разные стороны, подобно напуганным летучим мышам, но кроме небольшого кружка света от свечки проводника Картер ничего не мог разглядеть.
      Немного погодя путь им преградила маленькая фигурка, и Картер дико вздрогнул от испуга. Девочка по-прежнему была в белом платьице, но взгляд ее был печален.
      - Мы могли дать тебе все на свете, - сказала Анна. Долговязый почувствовал себя в ее присутствии явно неловко. Он прикрыл глаза ладонью, чтобы не смотреть на девочку.
      - Невыносимо... - пробормотал он. - Помоги мне.
      Картер поднял меч и заслонил собой Долговязого.
      - Это грустное создание, что помогает тебе, - оно из Хаоса, - сообщила Анна. - Его следует уничтожить.
      Картер не стал медлить, боясь, что Анна исхитрится и снова захватит его в плен. Он нанес сокрушительный удар, и ярость его оказалась сильнее, чем он сам предполагал. Девочка рассыпалась на мириады осколков, имевших форму идеальных кружков, и каждый из них величиной был не больше ногтя на большом пальце. Беззвучно вращаясь и падая, они усыпали пол, будто монетки.
      - Поспешим, - распорядился Долговязый, торопя ошарашенного Картера. Ее никогда нельзя уничтожить до конца. - И он повел Картера дальше, и они шли, пока не добрались до узкой лесенки, уводившей наверх, к серой двери. На площадке Долговязый остановился: - Эта дверь ведет в коридор. Там вы найдете помощь.
      С этими словами он задул свечу и исчез во мраке. Картер на ощупь отыскал дверную ручку, распахнул дверь, и в глаза ему хлынул яркий свет дня.
      Он оказался в том самом коридоре, где впервые встретился с Анной. Из окон лился рассеянный свет. Выглянув, Картер увидел, что небо снова затянули грозовые тучи. Через пару мгновений, когда глаза его привыкли к свету, он заметил, что на скамейке возле другого окна сидит человек и, обхватив колени руками, задумчиво смотрит на небо. Картер медленно подошел к нему и негромко окликнул.
      Хоуп обернулся. Он был необычайно бледен. Вроде бы совсем не испугавшись, он проговорил:
      - Привет, Картер, что вы... что ты тут делаешь?
      Картер, сжимая рукоять меча, шагнул ближе.
      - Я мог бы задать тебе тот же самый вопрос. Мы оба далеко от Внутренних Покоев.
      - Не так далеко, как ты думаешь. Я оказался здесь и пытаюсь вспомнить, как это произошло. Последнее, что мне запомнилось, - это то, что я углубился в чтение одного толстенного фолианта у себя в спальне, и мне жутко захотелось спать. Стало быть, я уснул. И все это происходит во сне.
      - Как тогда, в первый раз? Значит, мы опять видим один и тот же сон?
      Хоуп нахмурился, но со скамейки не встал.
      - Придется поверить тебе на слово, поскольку, вероятно, ты мне снишься. А я - тебе. И где же мы находимся?
      - На чердаке, неподалеку от Часовой Башни.
      - Значит, ты все-таки добрался туда! В таком случае, пока я не проснулся или... не знаю, как это назвать... я должен сказать тебе, что Глис получил подкрепление и вскоре должен подойти к Башням, если идет по твоим следам.
      Картер обошел Хоупа, но рядом садиться не стал.
      - Если ты говоришь правду, значит, я тоже пока не проснулся, а все еще сплю на пыльной кушетке на чердаке. Подумать только - последние несколько дней я видел сон... Правда, больше это было похоже на кошмар.
      Хоуп сложил пальцы так, словно собрался перекреститься.
      - Анархисты поработали, не иначе. Но почему именно сейчас? Следует признать, что они не могут быть способны на такие проделки в любое время, когда пожелают, в противном случае они бы предприняли подобную атаку гораздо раньше. А я что делаю в этом сне?
      - На последний вопрос я ответить могу. Я воспользовался Словом, Приносящим Помощь. Оно перенесло тебя ко мне, пусть даже в стране сна. Думаю, анархистам я недоступен за пределами Башни Часов Вечности. Они не могли добыть меня физически и поэтому произвели все это во сне. А это означает, что ни Леди Порядок, ни Старикашка-Хаос физически на этом чердаке также не присутствуют.
      - Последнее утверждение мне ни о чем не говорит.
      Картер рассказал другу обо всем, что пережил за последние несколько дней.
      - Но почему Полицейский не вводит своих подручных в сон материально, как сделал тогда, когда погиб Бриттл? Зачем он подослал Порядок и Хаос?
      - Долговязый сказал, что он преградил им путь.
      - Следовательно, наш неизвестный друг и сам обладает недюжинными возможностями?
      - Наверное, мы просто не понимаем, по каким правилам здесь ведется игра. Ты представляешь, ведь для меня во сне прошло целых три дня! Я дважды спал по ночам. Как же это возможно?
      - Спать во сне? Не знаю. Но Долговязому точно не под силу вечно сдерживать Полицейского. Когда он снова попытается тебя сцапать, беды не миновать.
      Картер поежился, вспомнив об Анне.
      - Мне уже пришлось выдержать ужасное испытание. Я должен проснуться. Но как? Уколоть себя, ущипнуть - вряд ли здесь это поможет.
      - Должен быть какой-то способ, - пробормотал Хоуп и неожиданно просиял. - Помнишь, перед тем как ты покинул Внутренние Покои, я говорил тебе, что отыскал книгу, в которой упоминаются Слова Власти? Потом я еще почитал ее и выяснил, что существует еще одно Слово - Слово, Правящее Снами. Если бы тебе удалось вернуться в библиотеку и найти это Слово, ты бы смог обезопасить себя и во сне.
      - Но я - внутри сна!
      - Да, но все комнаты и коридоры, хоть и не слишком материальны, во сне расположены примерно так же, как наяву. А анархисты наверняка не ожидают, что ты дерзнешь вернуться в библиотеку.
      - Ты предполагаешь, что они не в состоянии проследить за всем, что происходит в мире сна?
      - Если бы это было им под силу, они бы нас преспокойненько сцапали еще тогда, в первый раз. Опасностей при таком плане две: одна из них грозит твоему телу, которое до сих пор спит на чердаке, вторая - твоему снящемуся телу. Судя по гибели Бриттла, мы можем заключить, что тело снящееся столь же важно, сколь и материальное. Насколько нам известно, твое спящее тело сейчас очень уязвимо. Так что опасность двойная.
      Картер на миг задумался и сказал:
      - Попробую последовать твоему совету и вернуться в библиотеку, но для этого придется пойти другим путем. На моем пути к Часовой Башне наверняка по-прежнему торчит Хаос.
      - Да, но внизу, под нами, внутренний двор. Можно ведь и по нему добраться до Башни.
      Картер в задумчивости некоторое время походил из угла в угол, на ходу размышляя вслух:
      - Долговязый заверил меня в том, что за дверью меня ждет помощь. Из этого следует сделать вывод: ты - настоящий мистер Хоуп. Другой помощи мне ждать не приходится. Воины Глиса отвоюют путь к Башням, но им не дано ходить дорогами сна. Нужно трогаться как можно скорее, а мне известен только один путь к библиотеке. На нем наверняка засады.
      - Не исключено, что их нет, - возразил Хоуп. - Полицейскому крайне непросто сотворять сны, отправлять в них своих приспешников. Не отнимай это занятие у него много сил, он бы наверняка почаще прибегал к такому замечательному приему. Он не может повсюду выставлять мнимые дозоры. Безусловно, все это - лишь плоды догадок. Но у всего должны быть законы, в том числе и у колдовства. Полицейский, по идее, должен бы сосредоточить свои силы там, где, по его мнению, ты находишься - то есть возле покоев леди Порядок.
      - Другого выхода не вижу, - вздохнул Картер. - Проснуться не могу, но и ждать, пока меня схватят, невыносимо.
      Он быстро подошел к глазку, чтобы посмотреть, по-прежнему ли Хаос охраняет чердак. При виде страшилища, глядящего на него с другой стороны, Картер невольно содрогнулся. Он никогда еще не видел старикашку так близко. Серая восковая кожа - натянутая, комковатая, кривые редкие желтые зубы все это было так отвратительны, что просто смотреть невыносимо. Один желтый глаз, прищурившись, глядел прямо на Картера. Казалось, исходящее от Хаоса зловоние проникает сквозь стену, и в нем запах могилы смешивается с дурманящим ароматом лилий. Старик скривил щербатый рот в ухмылке и шелестящим голосом произнес:
      - Так ее красота тебя не прельстила, а? Я-то знал, что так оно и будет, а то бы ни за что не отпустил тебя к ней.
      Как ни странно, жуткое создание и отталкивало Картера, и привлекало своим уродством. Он понимал, что перед ним не просто чудовище, а страшная сила, ибо великое могущество было заключено в старчески шелестевшем голосе.
      Картер осторожно ответил:
      - Значит, ты нарочно встал у меня на дороге, чтобы я встретился с ней? А я думал - вы враги.
      - О да, - хихикнул Хаос. - О да, еще какие. Полицейский дал слово обещал отдать мне все-все комнаты в доме, если я помогу ему от тебя избавиться. Плата достойная. Но я-то знал - Хаос всегда все знает наперед, - что ты на нее не клюнешь. Людей тянет к вечным переменам. Порядок - миф, игрушечная кошка без когтей. Разве ты не понимаешь? Все вернется к неразберихе, все станет, как было когда-то, когда правил я, безгранично, свободно - и никаких Хозяев в доме тогда не было. Разве не понимаешь?
      Картер понимал. Слова старика зачаровывали его разум, его глазам представали видения, еще немного - и он утратит все свои чувства. Он видел бесконечный мрак и клубящийся космос, вспыхивающую и гибнущую материю звезд, всю Вселенную, пустившуюся в лихорадочный танец, и Порядок в этом танце казался дилетантом, пытающимся впервые изобразить па вальса, будучи партнером ловко кружащейся анархии. В бешеном вихре Картеру виделась красота, безграничный калейдоскоп беспорядка. Он в изумлении ахнул и отступил. Видение исчезло.
      - Все это может стать твоим, - сказал Старикашка-Хаос. - У меня много имен и ликов, и ты можешь узнать и узреть все. Я могу сделать тебя Хозяином, я научу тебя Гимнам Экстаза. У Порядка такой власти нет. Она не в силах ступить дальше своих сундучков. Все, все на свете может стать твоим. Я кажусь тебе уродливым? Знай же, что все красоты мира таятся во мне, и все они могут тебе открыться в нежданный миг. Я - спонтанность, творчество, вдохновение, внезапное удовлетворение неведомых желаний. Ты хочешь шествовать по Дому как Хозяин - я дарую тебе и этот Дом, и много других, и они будут непрестанно меняться, перестраиваться, и всегда будут принадлежать тебе. Все станет твоим - дыхание детей, языки пламени, цвета и восторги.
      И вновь видения захватили Картера, они вспыхивали в сознании, слово молнии на полночном небе. Они увидел самого себя, шагающего выше дрожащих звезд, и под его ногами порядок превращался в сущую сумятицу. Прямо у него на глазах возникали и сменяли друг друга краски поразительной красоты.
      Голос чудовища все звучал. Теперь старик не шелестел, не пришепетывал, он говорил уверенно, ровно:
      - Пойдем со мной, я покажу тебе Море, Которое Не Переплыл Ни Один Смертный, море под радужными небесами, где когда-то бродил по берегу твой отец. Я видел, куда он ушел и что совершил. Если пожелаешь - я могу его вернуть.
      - Скажи мне! - вскричал Картер, ибо увидел лорда Андерсона на носу небольшого корабля, рассекавшего глубины вод. Ветер раздувал его волосы, и глаза его были ужасны и исполнены ужаса. Жуткая боль сжала сердце Картера. - Скажи мне, жив ли он еще!
      - Жизнь и смерть для меня ничего не значат, они для меня равны. Но я могу сказать тебе все. Я могу исполнить твои самые заветные желания. Дай клятву служить мне, и твои желания будут исполнены. В противном случае я скажу тебе... ничего не скажу.