ГНОЛИНГИ

В Наллевуат с Картером, Даскином и Грегори пошли не более десяти человек. Из-за холода в Длинном Коридоре путь был мучительным. Вой зимних ветров над головами путников назойливо напоминал обо всех несчастьях, обрушившихся на Эвенмер. Отряд заночевал в гостинице на середине дороги, а утром следующего дня миновал маленькую страну Идрин, где перед глазами Хозяина и его спутников предстали первые свидетельства вторжения: раненые беженцы с затравленными взглядами шли навстречу по Длинному Коридору. Многие останавливались и молили Хозяина о помощи, и хотя эти разговоры задерживали отряд, Картер успокаивал кого мог и заверял в том, что следом за ним идёт Чант, а с ним — врачи.

— Как вы думаете, почему гнолинги пошли в атаку? — спросил Грегори, размашисто вышагивая рядом с Картером. — Тут не обошлось без анархистов, верно?

— Прямо или косвенно они стоят за этим, — ответил Картер. — Но есть и нечто большее: стихийные силы вырвались на волю. В последние три часа меня то и дело охватывает страх. Чем ближе мы к цели, тем отчётливее я ощущаю нарушение равновесия между Порядком и Хаосом. Что-то произошло с самим Наллевуатом, с ним что-то сотворили.

— Сотворили? Что ты имеешь в виду? — спросил Даскин.

— Не знаю и даже гадать боюсь, но прошлой ночью, когда я спал под вой вьюги, мне приснилось, как по опустошённому Наллевуату бродят раненые тигры и замерзают от жуткого холода.

Все умолкли, погрузившись в собственные раздумья. Наконец Грегори высказался:

— Быть может, вам стоит выкурить анархистов и казнить всех до единого. Положить конец этому безобразию.

— Это невозможно до тех пор, пока они не совершат преступления. Да и в любом случае почти невозможно. Анархия — это философское движение. Нельзя насильно запретить людям думать.

— Можно, если они мертвы, — буркнул Грегори.

— Но это их тактика, а не наша, — возразил Даскин.

— Мы и сами прибегали к использованию силы, — в свою очередь возразил Грегори. — Для сохранения статус-кво. Даскин рассмеялся.

— Вечно же ты выкрутишься, братец! Анархисты чокнутые, вот и весь сказ. Им удобно и просто убивать.

— Нет, — покачал головой Картер. — Было бы проще, если бы они были всего-навсего безумцами. Я внимательно изучил их доктрину. Она пугающе стройна и последовательна. Но они утописты, а утописты по самой природе своей стремятся к упрощению. В данном случае анархисты возжелали упрощённой Вселенной, в которой не было бы боли и страданий. Кто бы стал с этим спорить? Вот только последствия сотворения такого космоса чрезвычайно сложны.

— И каковы именно — неизвестно, — подхватил Грегори, — поскольку это ещё никому не удавалось?

— Ну вот, ты опять переметнулся, Грегори, — усмехнулся Даскин. — Вечно он вот так лавирует в спорах. Нарочно. Иногда я задумываюсь: а есть ли у него вообще собственное мнение?

— Но ведь это логичный вопрос, — возразил Грегори и усмехнулся Даскину.

— Вероятно, так и есть, — ответил Картер. — Но я намерен не допустить этого. Последствия поистине чудовищны.

Поздним вечером отряду встретилась рота гвардейцев Белого Круга, шедшая из Уза. Кирасы гвардейцев отливали перламутром в лучах фонарей. Их конические шлемы были обрамлены вертикальными металлическими пластинами, из-за чего воины становились похожими на идолов. Высокий молодой, худощавый командир чётко отсалютовал и встал по стойке «смирно» перед лордом Андерсоном, сняв шлем. Нос у него был прямой и острый, словно греческий меч, миндалевидные глаза сверкали в полумраке.

— Сержант Седжер из четырнадцатого полка, третьей бригады, милорд. Капитан Глис приказал нам встретить вас на пути. Несколько смутив сержанта, Картер подал ему руку.

— Рад знакомству, сержант. А где Глис? Он добрался до Наллевуата?

— Да, сэр. Он сообщает, что наллевуатское ополчение отступило, но держит оборону к северу и востоку от Миддлкорта. Уже прибыло подкрепление из Вета, Китинтима, Рила и Кидина. Докладывают о разрозненных поджогах. Пожарные из Уза с большим трудом добираются до мест возгорания.

— Они всю страну спалят, как когда-то Вет! — воскликнул Даскин.

— Капитан Глис так не думает, сэр, — возразил сержант. — Гнолинги обитали в Наллевуате сотни лет. Он считает, что пожары случайны. Но твари движутся к востоку. Какова их истинная цель, пока неизвестно.

— Понятно, — кивнул Картер. — Если это все, предлагаю продолжить путь.

Сержант снова отдал честь и поспешно вернулся к гвардейцам.

По мере продвижения по Длинному Коридору к Наллевуату проход становился все шире, циннии на обоях сменились темно-зеленой листвой, цвет ковра из персикового стал приглушённо золотистым, с рисунком в виде разбросанных осенних листьев. Картер внимательно смотрел по сторонам в ожидании того момента, когда сгустится лесной сумрак и листва станет настоящей.

Но нет — он так и не услышал шороха опавшей листвы под ногами, а с потолка теперь свисали не живые ветви, а каменные. Не капала вода сверху, хотя потолок и был затянут серой дымкой, а свет лился ровными яркими квадратами и казался ослепительным в этой стране, где куда привычнее лесной полумрак. Даскин прикоснулся к одной из каменных ветвей.

— Что же они натворили? — прошептал он. — Что они сделали с деревьями? Волшебство тигров покидает Наллевуат.

— Нет, — покачал головой Картер. — Не покидает. Его изгоняют. Анархисты продолжают переделывать Дом.

Дошагав до развилки, они свернули направо и прошли под двумя высокими арками, украшенными по обе стороны статуями тигров в натуральную величину. По крайней мере это зрелище было знакомо и осталось неизменным, но сразу за арками находилась прямоугольная комната, в каждой из трех стен которой было по две двери. Когда-то посередине этой комнаты росла громадная ива, а теперь стоял только унылый серый столб.

— Да они весь Дом уничтожат! — вскричал Даскин. Его глаза подёрнулись слезами. — Мне так нравились эти роскошные залы, охота на гнолингов, рёв тигров, туманный утренний воздух. Они осквернили самый священный алмаз в короне Эвенмера!

— Не успокоюсь, пока не переговорю с Глисом, — сказал Картер. Он был слишком ошеломлён для того, чтобы выйти из себя. — Сержант, воины устали. Устройте тут привал, если считаете это место подходящим. Даскин, Грегори, со мной.

Они пошли дальше по ветвящемуся коридору, где когда-то лес и стены соединялись так, что границу между ними различить было невозможно. Теперь же тянулись и тянулись оштукатуренные стены с нарисованными выцветшими листьями. Коридор выводил на наллевуатскую рыночную площадь. Торговые ряды были поломаны, местами сгорели. Шедевры труда ремесленников — наряды, ювелирные украшения, меха, резные фигурки из клыков гнолингов, десятки других полезных и прекрасных вещей валялись в беспорядке — обугленные, мокрые, вперемешку с гниющими овощами и фруктами. У входа на рынок пришедших остановил часовой, нацелившийся из винтовки в голову Картера.

— Назовите себя, — потребовал он.

— Это Хозяин Андерсон, — сказал Грегори.

— Ни с места, господа, если вам дорога ваша жизнь, — заявил часовой, негромко свистнул, и тут же появился второй солдат.

— Капрал Купер, — обрадовался Даскин и шагнул к старому знакомцу.

— Назад! — вскричал Купер, выхватил пистолет и, не раздумывая, нацелил его на Даскина. — Говорите, откуда вы и куда идёте.

— Но… Ты же меня знаешь! Я Даскин, а это лорд Андерсон!

— Выполняйте приказ, — упрямо проговорил капрал. Вид у него был самый что ни на есть напуганный.

— Мы пришли из Внутренних Покоев, — ответил Картер. — С остановкой в гостинице на полпути. Нам нужно поговорить с капитаном Глисом. Сержант Седжер, сопровождающий нас, встал лагерем со своей ротой позади нас.

Капрал глянул на часового.

— Ну что скажешь, рядовой?

— Говорят складно, сэр. Другие так не говорили. Купер опустил пистолет, но в кобуру не убрал.

— Прошу прощения, лорд Андерсон, у вас и ваших спутников. Просто вы — уже второй Хозяин за сегодняшний вечер.

— Что? — воскликнул Картер. — Появился самозванец?

— Гнолинг, сэр. Мы его прикончили. Были и другие, двойники наших людей, и распознавать их мы научились только после того, как четверо из моего отряда были убиты. К счастью, вычислить этих подонков довольно просто — они двух слов связать толком не могут. Рядовой Грин сегодня двоих пристрелил на этом самом посту.

— Наши враги становятся все более изобретательны, — проворчал Грегори.

Купер провёл их по рынку. Солдаты грелись у сложенных из кирпичей очагов, разбросанных по залу. Среди них можно было заметить воинов в перламутровой броне из гвардии Белого Круга, китинтимцев в голубых мундирах, солдат из Вета в серых кольчугах. Царила суета — по всей видимости, многие только что прибыли. Повсюду сновали отдающие распоряжения офицеры.

Купер подвёл Картера, Даскина и Грегори к двери за торговыми рядами. За ней оказалась узкая комната, где вокруг колченогого обшарпанного стола расположились пятеро людей и тигр. Они рассматривали карту Наллевуата. При появлении Хозяина встали все, кроме тигра. Тот сидел на низкой кушетке, перевязанный бинтами, — судя по всему, он был ранен. Картер улыбнулся, радуясь встрече со старыми товарищами. Капитан Глис невесело усмехнулся и поспешил к Картеру, чтобы пожать ему руку. Его правая щека была рассечена, на коже алел свежий рубец. Кроме Глиса, на военный совет собрались герцогиня Мелузина из Вета, прозванная «Фарфоровой герцогиней» — миниатюрная женщина в голубом платье, с миловидным лицом и ясным взглядом голубых глаз, барон Спрайдель из Китинтима — невысокий, плотный, в темно-синих штанах и куртке и фуражке гильдии Уборщиков (невзирая на преклонный возраст, он все ещё держался с военной выправкой), капитан Нунт, представлявший пожарных из Уза, одетый в плотную серую куртку и высокие чёрные сапоги (его красный шлем лежал на столе, а его лицо было обветренным и закопчённым, как всегда). Состарившийся, но при этом не поддающийся течению лет, он отвесил низкий поклон Хозяину. Кроме них, здесь был также Дункан, глава Союза Фермеров Наллевуата — номинальный правитель этой страны.

А тигр — тигр был не кто иной, как Меводин, предводитель наллевуатских тигров — измученный, слабый. Бинты на его левом плече были испачканы запёкшейся кровью, на месте правого глаза чернел жуткий провал. Лорд Андерсон подошёл к нему, и тигр неуклюже привстал на задних лапах, а передние положил на протянутые к нему руки Хозяина.

— Меводин, дружище. Я не знал, что ты ранен.

— Ерунда, царапины, — отозвался тигр, но голос его прозвучал еле слышно, и он снова опустился на кушетку с мучительным стоном. — На этот раз они уж слишком обнаглели.

— Они получат по заслугам, — сказал Картер. — Я сожалею о гибели твоих сородичей.

Малахитовые глаза тигра сверкнули — можно было не сомневаться, какие чувства владеют Меводином.

— Наллевуатские тигры не боятся смерти — она всего лишь хитрый охотник. Гораздо страшнее гибель страны. Леса исчезли, волшебство пропало — волшебство тигров.

— Почему так случилось? — спросил Картер.

— Мы — всего лишь проводники волшебства, но не само волшебство. Там, где обитают тигры, всегда были джунгли. Как может быть иначе — этого я не знаю. Но я чую, что в этом повинны анархисты.

В этот миг в комнату провели маршала Рила, высокого, подтянутого, педантичного Чарльза Инклинга, сводного брата принца нианарского Клайва. За тонкими стёклами его очков прятались честные глаза, лицо его было необычайно утончённым, взгляд обнаруживал недюжинный ум. Глис особенно обрадовался его появлению.

— Очень приятно, — сказал Картер, будучи представленным Инклингу. — Сожалею, что не был знаком с вами раньше. Я читал вашу книгу «История войн в Эвенмере». Блестящая работа.

— Вы слишком добры. Боюсь, книга чересчур длинна, — отозвался Инклинг. — А здесь дела плохи. Ополченцев у меня немного, человек пятьдесят, но мы сразу пришли, как только узнали, что тут происходит. Хотим помочь чем сможем.

Картер обернулся к капитану Глису. Тот указал на разложенную на столе карту и сказал:

— В данный момент наши войска в смятении. Эти гнолингские шпионы заставили всех нас грызть ногти от отчаяния. Несметные их полчища вырвались из Головоломных Покоев два дня назад, без предупреждения. Первой целью врагов стали логова тигров.

— Они явились в человеческом обличье, их было множество, — сказал Меводин. — В противном случае мы бы их ни за что не подпустили так близко. У них даже винтовки были. Трое моих сородичей погибли и двое ранены, включая меня. Нас выгнали из наших логовищ на Террасы! — Меводин свирепо зарычал.

— До сегодняшнего дня гнолинги удерживали проход от Головоломных Покоев к логовам тигров, — сообщил Глис. — Герцогиня Мелузина и барон Спрайдель привели свои войска вчера поздно вечером.

— Когда мы прибыли, мы направились к Головоломным Покоям, — сверкая глазами, сказала Мелузина. — Мы быстро выгнали их оттуда, хотя понесли большие потери — сражаться в тесных комнатах с дикими зверями нам внове. Барон наступал с запада, и мы окружили часть войска гнолингов, а остальных отогнали обратно, к Катакомбам.

— Но не всех, — уточнил барон. — Честно говоря, Хозяин Андерсон, когда вы нарекли меня бароном китинтимским, я не представлял, что нам придётся драться с гнолингами в Наллевуате. Мои люди лучше умеют полы натирать, чем охотиться на крупную дичь.

— И все же вы славно сражались, — отметил Меводин. Спрайдель яростно замахал руками.

— Тихо, тихо… Вы только не обижайтесь. Выучки у нас маловато. Я же не военный. И люди мои не военные. Я нынче видел, как гнолинги своими клычищами моих парней перекусывали насмерть. Мы долго не продержимся. — Голос Спрайделя дрожал от волнения. — Мы полы умеем натирать, милорд. Только этим и занимались всю жизнь.

— Вы правы, барон, — сказал Картер. — Мы потребовали от вас слишком многого, и вы сделали все что могли. Все верно: в Китинтиме никогда не было армии, там почти нет оружия, и это говорит о вашей храбрости. Но мы привели ещё одну роту гвардии Белого Круга.

— Точно, — кивнул Глис. — Покуда нам удастся удерживать гнолингов, отряд барона можно держать в резерве.

— Но от чего удерживать? — спросил Инклинг, внимательно глядя на карту. — Гнолинги по самой природе своей никогда не атакуют организованными группами. Они, принимая обличье предметов мебели, выгоняют свою добычу из укрытий и убивают её. Эти же пытались прорваться к востоку. Каковы их мотивы и цели?

— Вот-вот, — согласился Глис. — Сами по себе они лишены способности логически мыслить. Они тупые звери, хоть и умеют худо-бедно разговаривать. Цели их непонятны, но тем не менее они сгруппировались к востоку от Катакомб и движутся в сторону Длинного Коридора.

Картер взглянул на карту.

— Такое впечатление, словно они уходят из Наллевуата…

Герцогиня Мелузина мимолётно улыбнулась.

— Вот и мне так показалось. Но почему?

— И сколько их? — спросил Грегори.

— Много, — прорычал Меводин. — Так много этих тварей я никогда не видел и не слыхал, чтобы такие полчища гнолингов собирались даже во времена отцов отцов наших отцов. И притом такое огромное количество в человеческом обличье!

— И ещё — поджоги, — добавил пожарный Нунт. — Этого за гнолингами раньше тоже на замечалось. Правда, поджоги играли роль отвлекающего манёвра, чтобы оттянуть войска с востока.

— В данный момент мы удерживаем их вот здесь, — сказал, постучав по карте кончиком пальца, Глис. — Если они действительно мигрируют, следовательно, должны ещё до утра атаковать Миддлкорт. Мы сосредоточили наши силы в Головоломных Покоях для защиты остающихся за нами жителей, но наллевуатское ополчение уже оправилось после первого поражения и могло бы сменить нас на ряде позиций. А мы могли бы выступить наперерез гнолингам нынче ночью.

— Наши люди устали, — возразила герцогиня Мелузина. — Они почти весь день сражались. Мы в трех часах от Миддлкорта.

— Но это необходимо, — негромко, но решительно проговорил маршал Инклинг. — Если гнолинги беспрепятственно проследуют через Миддлкорт, ничто не помешает им достичь Длинного Коридора.

— Сэр, простите мне моё невежество, — вступил в разговор Дункан. — Вы все тут люди знаменитые, а я всего лишь простой наллевуатский крестьянин, но… Если гнолинги желают уйти, зачем им мешать? Пусть проваливают, и дело с концом, я бы так сказал.

— Понимаю, как вам хочется от них избавиться, — кивнул Картер. — Но я обязан думать обо всем Эвенмере. В Наллевуате гнолинги заперты. За пределами вашей страны никто не имеет опыта борьбы с ними. Если хотя бы часть их прорвётся из Наллевуата, они станут угрозой для всего Дома, и в том числе для самого Наллевуата, поскольку тогда враги у вас будут не только внутри границ, но и за ними. Хуже того: способность принимать обличье людей делает гнолингов ещё более опасными. Вопросов много. Все ли они обладают такой способностью? И как они могли её приобрести именно сейчас, если не с помощью анархистов? Нет, Дункан, с гнолингами мы должны разделаться в Наллевуате.

— В таком случае я отправлю вестового к сержанту Седжеру, — заключил Глис.

— Он не обрадуется, — буркнул Грегори. — Они, наверное, только-только встали лагерем.

— Да нет, Седжер будет в восторге, — заверил его Глис. — Он молод и пока мечтает о сражениях, чести и славе. Может, правда, скоро изменить своё мнение на сей счёт. Герцогиня, не могли бы вы и маршал подготовить своих людей? Барон Спрайдель, если бы ваши люди согласились отправиться с нами, мы бы держали их в тылу в качестве резерва.

— Если так, они пойдут, — ответил Спрайдель. — Воины они неопытные, но не трусы, это уж точно, им бы только конкретно показать, где встать и что делать. — Он свирепо усмехнулся. — Ну а после битвы мы, глядишь, и полы натрём.

— Мои сородичи разбежались, — сказал Меводин. — Но я направлю их на восток, и тогда мы, словно копьё, пронзим самое сердце Катакомб.

Покуда горят газовые светильники, день или ночь в Высоком Доме — совершенно все равно. Поэтому нет никакого смысла в том, чтобы оттягивать сражение до утра. Картер стоял на балконе, выходящем на Миддлкорт, и сокрушался по поводу того, как изуродован Наллевуат. Там, где некогда сверху лился свет, где к затянутому лёгкой дымкой потолку вздымались девственные леса, теперь стояли голые стены с тускло горящими светильниками. Прежний лес теперь стал лесом светотеней в зале, погруженном во тьму. Картер гадал, сумеет ли отличить друзей от врагов в такой темноте.

Войска встали лагерем в главном переходе, ведущем от Миддл-корта к Длинному Коридору. Солдатам даже удалось поспать с часу до трех ночи. Затем все были разбужены известием дозорных о приближении гнолингов.

Картер сжимал в руке пистоль с перламутровой рукояткой — оружие однократного действия, но гораздо более мощное, чем то, что когда-либо создавал мистер Кольт. Пуля, выпущенная из этого пистоля, могла проделать шестидюймовую дырку в гнолинге или человеке, а отдача после выстрела была настолько велика, что держать пистоль следовало двумя руками. Кроме того, Картер был вооружён четырехфутовой пикой с широкими резными гардами, предназначенной для обороны от нападающего гнолинга. Рядом с Картером стоял Глис с горсткой гвардейцев. Спрайдель сидел на стуле. Он раскачивался и что-то негромко напевал.

К ним подошёл солдат в синей робе пожарных с элементами защиты: стальным нагрудником, поножью на одной ноге, в помятом шлеме. Единственным его оружием был тяжёлый жезл.

— Гнолинги идут, — доложил он Глису и указал в сторону коридора, ведущего к залу. В свете фонарей сверкнули глаза, погасли, сверкнули снова, послышались негромкие скрипы, утробное рычание, топот ног гнолингов, а затем появились тени, более тёмные, чем ночные — силуэты зверей.

Глис взглянул на Картера. Тот мрачно кивнул.

— Приготовьтесь стрелять по моей команде, — сказал капитан лейтенанту.

— Для начала я хочу сделать кое-что, чтобы припугнуть их, — проговорил Картер.

Он выпрямился, вызвал в мыслях Семь Слов Власти, дал им взметнуться ввысь словно столпу пламени. Буквы, слагавшие слова, полыхали жаром. И когда нужное Слово предстало перед мысленным взором Картера, прочное и яркое, словно до блеска начищенная медь, он с усилием произнёс его:

— Рамуррин!

Зал сотрясся. Изумлённые возгласы людей эхом отозвались воплями зверей из коридора.

Солдат, стоявший рядом с Глисом, предупреждающе вскрикнул в то самое мгновение, когда чуть ниже локтя Картера послышалось негромкое шипение. Картер обернулся как раз вовремя и увидел, как прямо у него на глазах тот пожарный, что принёс весть о приближении гнолингов, преобразился в чудовище-многоножку с волчьей головой, десятью когтями на каждой лапе, страшной, вспененной от злобы пастью. Зверь прыгнул, Картер отступил, чуть не упал, выронил пику, ухватился за поручень балкона и едва не перевалился через него. Чудом он сумел поднять пистоль и выстрелить, хотя, по идее, чудовище должно было обрушиться на него, не дав ему прицелиться.

Сверкнули когти и клыки, но полыхнула ослепительная вспышка, и лейтенант бросился в просвет между Хозяином и гнолингом. Лейтенант вскрикнул, прогремели выстрелы, гнолинг, обмякнув, рухнул на пол. Его кровь залила ковёр, а когти ещё дёргались на груди отважного лейтенанта.

Как только гнолинг окончательно затих, Картер подошёл к лежащему на полу лейтенанту. Он был тяжело ранен. Когти гнолинга проткнули прочнейший перламутровый нагрудник. Несколько гвардейцев пытались остановить кровотечение, но Картер понимал, что это бесполезно: он в ужасе смотрел на стекленеющие глаза смельчака, чья рука ещё сжимала запястье Хозяина.

— Он спас мне жизнь, — еле слышно вымолвил Картер.

— Его звали Руперт, — сказал Глис. — Мой земляк, из Эйлириума. Я знаком с его родителями. Вы ранены? Картер осмотрел себя.

— Нет. Только ушибся.