Не было тут ни резьбы на ставнях, ни украшений на дверях, ни выточенных из дерева орлов, ни ярких флагов. Все казалось бесцветным — и занавески на окнах, и деревянные двери, и даже одежда. Горожане по-прежнему одевались в бесформенные тускло-коричневые балахоны, как во времена правления анархистов. Но все же краски возвращались в Иннмэн-Пик — то тут, то там можно было заметить яркое пятнышко. Видимо, горожане уже отваживались вынимать по лоскутку из сундуков и запылённых гардеробных. Личный бунт Лизбет против засилья одноцветья состоял в том, что её светлые кудряшки были гордо подвязаны голубой лентой. Добежав до конца скучного, мрачного переулка, девочка повернула за угол и поспешила к яркому зрелищу, ожидавшему её в конце улицы. Там под корявым дубом по струнке стоял Старина Арни, охранявший вход в Малый Дворец. Пуговицы на его алой форме, вынутой из сундука на чердаке, были начищены до блеска.

Эту форму он носил в юности, в ней участвовал в легендарных Войнах за Жёлтую Комнату. Пусть её побило молью, пусть она обветшала, но Лизбет алый мундир Старины Арни все равно казался великолепным. Арни несколько десятков лет служил графу Эгису.

Завидев девочку, старик поднял голову, и хотя Лизбет попыталась проскользнуть незамеченной, он перехватил её у ворот. Бросив меч, он опустился на колени, крепко обхватил её руками, и алые перья плюмажа защекотали щеки Лизбет.

— Арни, Арни, отпусти меня! — закричала Лизбет. — Я должна сказать Саре, что идёт Хозяин!

Девочка извивалась, стараясь вырваться из рук старика. Но Арни только усмехнулся и крепче прижал её к себе.

— И ты думаешь, что она этого не знает, когда уже весь город собрался, чтобы встретить его? Да ты мне туфли запачкала! Ладно, иди, Лизбет, но не беги очертя голову. Не хватало ещё, чтобы ты графа с ног сбила.

Девочка коварно улыбнулась в ответ и помчалась прочь быстрее прежнего.

— Спасибо, Арни!

Малый Дворец был никаким не дворцом, а просто-напросто домом графа Эгиса. А называли его так потому, что прежний дворец исчез вместе с Пиком, и дом графа был одним из немногих, обнесённых каменным забором и имевшим ворота, которые можно было охранять. Вот он и стал Малым Дворцом сразу же после того, как два месяца назад граф Эгис был избран правителем Иннмэн-Пика. Дом был невелик — всего-то два этажа, и выстроен он был из светлого дерева и грубого камня цвета слоновой кости. На ставнях вырезаны фигурки ягнят, по углам под крышей — каменные лики. Дверные ручки имели форму жуков-скарабеев. Вдоль верхнего этажа тянулся балкон с балюстрадой из ноздреватого камня, где поселилось семейство ласточек.

Лизбет бежала по мощёной дорожке, распугивая кур, которые с кудахтаньем разбегались по двору. По ступенькам крыльца девочка взлетела как раз в то мгновение, когда из дома вышла Сара в светло-сером шёлковом платье. Её волосы цвета полночного неба казались ещё чернее под широкополой шляпой, украшенной перьями и лентами. У горловины платья Сара приколола аметистовой брошью гофрированное жабо, её тонкую талию охватывал гофрированный пояс, по подолу длинного платья тянулись кружева, в руках, обтянутых перчатками в цвет платья, Сара держала зонтик на длинной ручке. Она была высока, стройна и элегантна. В цвете её глаз чудесно смешивались синяя и серо-стальная краски, но взгляд Сары был немного сердитым.

— Лизбет, — строго проговорила она. — Я тебя обыскалась. Лизбет остановилась перед Сарой и вытаращила глаза.

— Сара, ты просто красавица!

Взгляд Сары смягчился, и Лизбет поняла, что настоящая взбучка ей не грозит.

— Ну спасибо, малышка, да только вряд ли это платье хорошо сидит на мне. Я его уж два года как не надевала.

— А сейчас так нарядилась из-за Хозяина?

— Конечно, а зачем же ещё? Наверняка он напыщенный аристократ, готовый часами разглагольствовать о себе. И в Иннмэн-Пик небось явился, чтобы отругать нас за все, что мы делали не так, и отчитать отца, а ведь у папы и времени не было исправить все, что было дурного. И все же ради блага нашей страны мы обязаны посетить церемонию встречи.

— Так, значит, он не хороший Хозяин? А мои друзья по школе говорят, что он прогнал анархистов. И я по солдатам вовсе не скучаю. Какие они были жестокие! А детям приходилось все время помалкивать, ходить строем и соблюдать все правила и указы. Если Хозяин выгнал их, значит, он хороший. Сара наклонилась и поцеловала девочку в лоб.

— Ты всюду найдёшь что-нибудь хорошее, моя милая, и устыдишь меня. Но ты поедешь вместе с нами на станцию, чтобы встретить нового Хозяина, и сама все увидишь.

— Правда? Вот здорово!

— Только тебе нужно поскорее подняться наверх и надеть красивое платьице.

Тут на крыльцо вышел граф Эгис. На голове его красовался котелок, который он надевал только по особым случаям, а одет граф был в лучшее платье — поношенный норфолкский сюртук десятилетней давности, протёршийся на локтях, и широкий галстук поверх жилета. В петлице сюртука алела булавка — единственный символ того, что граф Эгис являлся представителем власти. Очки съехали графу на нос.

— Некогда наряжаться, — сказал он. — Наряжаться надо было час назад. Либо поедешь одетой, как сейчас, либо не поедешь вовсе.

Сара подошла к отцу и поправила очки.

— Ты волнуешься, отец?

— Волноваться не из-за чего. Лорд Андерсон — всего лишь человек, и точно так же, как все мы, носит по одному носку на пальце. Но его поезд уже прибыл, и мы обязаны встретить его. Быстрее к карете. Марш, марш!

— А я носок сразу на пять пальцев натягиваю, — обескураженно сказала Лизбет Саре по пути к воротам.

— Тогда не удивляйся, если в один прекрасный день у тебя недостанет одного пальчика, — усмехнулась Сара. — Законы трения, сама понимаешь.

— Да ну, — отмахнулась девочка.

— Научный факт, такой же, как давление и паровые двигатели.

Граф подал Саре руку, помог усесться в обшарпанную карету, подсадил Лизбет и уселся сам. Арни держал под уздцы кобылу.

— Арни, а где Паддлси? — спросила Сара.

— Пошёл искать свои лучшие туфли, миледи.

— Это было десять минут назад, — заметила Сара. — Но раз его нет, придётся тебе стать кучером.

— Мне, миледи? А кто же ворота будет охранять?

— Арни, из ценных вещей у нас только карета и осталась.

— Но граф Эгис любит править сам.

— Знаешь, если бы тебе хотелось, чтобы мой отец сам правил собственной каретой, ты бы ни за что не избрал его Первым Гражданином Иннмэн-Пика.

— А я и не избирал, миледи. Я голосовал против него.

— Ты голосовал против меня? — с наигранным изумлением переспросил граф.

— Вы только не обижайтесь, сэр. Вы же сами говорили, что не хотите, чтобы вас выбрали.

— Арни, поторопись, — распорядилась Сара.

— Слушаюсь, миледи.

Улицы были заполнены горожанами, спешившими поглазеть на нового Хозяина. Кобыла Джуди, которая была всего на два года моложе Сары (а Саре был двадцать один год), считала ниже своего достоинства проталкиваться сквозь толпу, и Арни приходилось то и дело понукать её.

— Пешком бы получилось быстрее, — проворчал граф Эгис.

— Папа, нас с тобой совершенно не беспокоят формальности, но сегодня мы обязаны их соблюсти, — сказала Сара. — Ты должен сыграть роль правителя со всей торжественностью, и всякое такое.

Эгис смотрел вперёд, на улицу, уставленную домами, большинство из которых пока оставались уныло-коричневыми — в этот цвет их перекрасили анархисты. Взгляд его стал задумчивым.

— Я буду вести себя, как подобает правителю, когда у народа будет вдосталь хлеба и картошки, и красивых платьев у девушек, и краски, чтобы покрасить дома. Что подумает о нас Хозяин?

— И пиво из кореньев у нас будет? — спросила Лизбет.

— Много-много бочонков, — ответил Эгис.

Граф казался Лизбет ужасно старым — ему наверняка было больше сорока, но девочка очень его любила — с его вечно сползающими на нос очками, седеющими густыми, как у моржа, усами, то и дело развязывающимися шнурками и смешными высказываниями, смысл которых девочке не всегда был понятен. А Сару Лизбет просто обожала и считала её самой красивой и умной женщиной на свете.

Духовой оркестр из четырех потускневших тромбонов, одной помятой трубы и немилосердно бухающего барабана, в который колотил девятилетний мальчишка, заиграл неровный марш, как только карета остановилась у вокзала. Бледно-жёлтый локомотив выпускал чёрный дым, смешивавшийся с поднятой ветром пылью. На миг пассажирский вагон заволокло облаком смога. Но вот из облака вышел стройный мужчина в шляпе с высокой тульёй, чёрном камзоле и брюках. Накрахмаленный воротник его рубашки был туго подвязан галстуком, а поверх камзола наброшен плащ необычной расцветки, чем-то напоминающей пятнистую шкуру леопарда., На бедре у мужчины висел меч — зазубренный, словно зигзаг молнии.

— Мы как раз вовремя, — заключил Эгис и торопливо помог Саре и Лизбет выйти из кареты. — Сара, не забывай о правилах вежливости. Дерзость была тебе к лицу только в семилетнем возрасте.

— Я буду паинькой, папа, покуда он будет хорошо с тобой обращаться.

Они без труда приблизились к платформе, поскольку толпа горожан благоговейно расступилась.

Граф подошёл к прибывшему и поклонился в пояс.

— Лорд Андерсон, я граф Эгис.

Хозяин также поклонился, после чего они с графом пожали друг другу руки.

Лорд Андерсон выглядел совсем не так, как его представляла себе Лизбет. Она ожидала увидеть самого прекрасного и широкоплечего мужчину на свете, на голову выше всех остальных — полувоина-полусвятого. Она слышала рассказы о том, как он изгнал анархистов из Иннмэн-Пика, как прикончил их главаря голыми руками. А теперь он стоял на платформе, совсем обыкновенный, и если бы не странный плащ и меч, его можно было бы запросто принять за директора школы. Лицо у него было доброе, совсем не сердитое, а вот ярко-синие глаза смотрели печально.

— Лорд Андерсон, это моя дочь Сара, — проговорил Эгис.

Сара шагнула к Хозяину, и произошло нечто странное. Лизбет потом вспоминала это очень отчётливо: лорд Андерсон вдруг побледнел, и взгляд у него сделался странным — словно он увидел нечто совершенно новое для себя. Мгновение он не произносил ни слова, но, опомнившись, с хрипотцой проговорил:

— Приятно познакомиться.

А Сара, которая, как отлично знала Лизбет, никогда никого и ничего не боялась и вообще не хотела ехать на станцию, тоже внезапно утратила дар речи, смущённо потупилась и исполнила не слишком изящный реверанс. Потом они оба стояли и поочерёдно то смотрели, то не смотрели друг на друга.

— А вы правда владеете всем-всем домом? — спросила Лизбет, поняв, что её Хозяину никто представлять не собирается.

Хозяин с готовностью обернулся к девочке, кашлянул и ответил:

— Нет, маленькая мисс. Скорее Дом владеет мной.

— Как это дом может владеть человеком?

— Это очень необычный дом. А ты тоже дочь графа?

— Нет, сэр.

— Лизбет живёт у нас чуть меньше двух лет, — объяснил Эгис. — Её мать умерла, когда девочка была совсем маленькая. Её отец, вступивший в партию анархистов после смерти жены, исчез в ту ночь, когда наш Пик преобразился и приобрёл обличье черепа. С тех пор его никто не видел. Мы с ним вместе учились В школе. Он был неплохим человеком, но тоска увела его с прямой дороги. Лизбет мы знали с самого её рождения, а деваться ей было некуда.

Сара погладила кудряшки Лизбет.

— Времена были тяжёлые.

— Да, мы с братом были здесь до самого конца, — кивнул лорд Андерсон. — Прошу прощения, я совсем забылся.

Он обернулся и, махнув рукой, указал на светловолосого молодого человека, невысокого круглолицего господина, наблюдавшего за выгрузкой багажа, и на старика с курчавыми, словно у ассирийского шейха, сединами. Возле вагона стояли десять солдат в доспехах цвета слоновой кости — воины гвардии Белого Круга. Взгляды воинов выражали готовность к любой опасности. К графу, Саре и Лизбет поспешно подошли трое.

— Это мой брат, Даскин Андерсон, — сказал Хозяин. — Мой часовщик, Енох и… мой дворецкий, Уильям Хоуп.

— Чрезвычайно рад, — улыбнулся Хоуп, приподнял котелок и всем поклонился.

— Мир вам, — сказал Енох и тоже поклонился.

Длинные волнистые волосы Даскина выбивались из-под шляпы. При свете солнца глаза его казались светлее, чем у брата. Одет он был менее торжественно, чем Хозяин, — в темно-зелёный дорожный костюм. Когда его представили Лизбет, она сказала:

— У нас волосы одинакового цвета.

Ему было всего семнадцать, и Лизбет он показался необычайно красивым. В ответ на заявление девочки он улыбнулся, наклонился и уложил прядь волос Лизбет себе на плечо, чтобы сравнить цвет.

— У тебя золотистее, — заметил Даскин.

— Одинаковые, — упрямо проговорила Лизбет, хотя Даскин был прав.

— А ты всегда была такая хорошенькая? — спросил Даскин. Лизбет рассмеялась и сжала его руку. С этого момента она поняла, что любит его.

Ужинали в Малом Дворце, сидя вокруг дубового стола, застеленного белой льняной скатертью. Места за столом только и хватило для всех семерых. Сара хотела, чтобы Лизбет поела на кухне, но та и слышать об этом не пожелала, а Хоуп и Енох, наоборот, пытались настоять на том, что им как слугам следовало ужинать на кухне, однако Хозяин этого не допустил. На ужин был подан жареный гусь с печёными овощами, огурцами под белым соусом и трюфелями, запечёнными на углях, а на десерт — айлириумские пирожные с кофейной начинкой, которые показались Лизбет вкусными, как никогда. Она понимала: этот ужин стоит столько денег, что на них можно питаться целую неделю. Девочка с интересом наблюдала за тем, как Сара расставляет на столе посуду — так, чтобы не были заметны дырки в скатерти.

Картер Андерсон оказался мужчиной неглупым, с хорошим, спокойным юмором. Хоуп, более разговорчивый, проявлял безудержное любопытство и расспрашивал буквально обо всем, а Енох рассказывал удивительные древние истории, от которых веяло ароматом городов, обнесённых крепостными стенами, и пирамид. Но больше всех остальных взрослых Лизбет нравился Даскин.

— Вы так много успели сделать за два месяца, — сказал лорд Андерсон графу. — И очень мудро распорядились посланными нами материалами.

— Честно говоря, милорд, это была чашка воды для воскрешения засохшего десерта, — ответил Эгис. — Мы благодарны за все, что вы сделали для нас, но предстоит сделать гораздо больше, работать почти не с чем. Когда я принял бразды правления из рук Сеттлфроста, народ думал, что мы отыщем деньги и припасы, припрятанные в его кладовых. Однако оказалось, что мы недопонимали его положение: все богатства Иннмэн-Пика были вывезены из страны товарным составом. Пусть он был слабым правителем, но он был честнее, чем мы полагали, он стал заложником, узником в собственном дворце. Вот почему он так легко отрёкся от власти. Но в итоге мы теперь испытываем нужду буквально во всем. И поскольку в начале лета непрестанно лили дожди, зимой у нас будет плохо с едой.

— Мы выясним, в чем вы нуждаетесь, — пообещал Хозяин. — Расплатитесь, когда сумеете. Здесь со мной заодно весь Белый Круг. Мы восстанавливаем Вет после пожара, мы восстановим Иннмэн-Пик.

— А как насчёт самого Пика? — спросила Сара. — Вы могли бы что-нибудь сделать, чтобы восстановить его?

— Сара, ведь он не волшебник, — заметил граф.

— Нет, но он — Хозяин, а говорят, что Хозяин наделён необычным даром.

— Простите, лорд Андерсон, — проговорил граф Эгис. — Она была ребёнком, когда правил ваш отец, а о его подвигах ходят предания.

— Но если анархисты уничтожили Пик, не могли бы вы сделать так, чтобы он снова появился? — не унималась Сара. — Ведь для нашего народа это важный символ, а яма на месте горы выглядит унизительной насмешкой.

— Как анархистам удалось уничтожить истинный Пик — колдовством или тайными подкопами, — мне неизвестно, — ответил Хозяин. — А я расколдовал фальшивый пик, иллюзию, имевшую вид человеческого черепа и предназначенную для сокрытия истины. Я не представляю иного способа воздвижения горы, кроме как насыпать её вручную, лопату за лопатой. В последнее время я много думал о том, зачем анархистам вообще понадобилось уничтожать гору.

— Из-за сокровищ, — резво откликнулась Лизбет. — Все знают про сокровища.

— Да, о них говорится в легенде, — кивнул Хоуп. — Но что за сокровища? Наверняка это было нечто большее, нежели материальные богатства, если для их поиска понадобилось срыть огромную гору.

— И поэтому вы спускались ночью в кратер? — спросила Сара. — Если бы вы попросили, мы бы сами это сделали. Лорд Андерсон улыбнулся и уставился в свою тарелку.

— Да. Я должен извиниться за нарушение правил хорошего тона, но посреди ночи я услышал зов. Прежде со мной никогда ничего подобного не происходило, но я читал, что такое случается с Хозяевами. Я не мог ослушаться. Видимо, и вы что-то подозревали, иначе не выставили бы стражника возле кратера.

— Верно, — кивнул Андерсон. — но мы недооценили положение дел. Вы наткнулись на убитого Строфаста. На противоположной стороне в дозоре стоял Хэрстоун. Он тоже погиб.

— Не вините себя, — сказал графу лорд Андерсон. — Против того чудища, с которым я сразился на дне кратера, не выстоял бы целый батальон.

— Мы ничего об этом не слышали, — удивилась Сара. — Что за чудище?

Лорд Андерсон не отрывал взгляда от стола. Он словно бы сожалел о том, что проговорился.

— Я не упомянул об этом в своём послании, поскольку не хотел тревожить ваш народ. Наверняка эта тварь здесь больше не появится. Я называю это существо «Леди Порядок». Это сила, которой анархисты придали физическую форму. Они и прежде такое проделывали.

— Это женщина? — спросила Сара.

— Только внешне, а на самом деле человеческого в ней не больше, чем в реке или разряде молнии. Для того чтобы Порядок или Хаос материализовались, между ними должно нарушиться равновесие. Вероятно, той ночью я ощутил именно это. Как бы то ни было, для того, чтобы призвать Леди Порядок издалека, нужны колоссальные затраты энергии, а это говорит об отчаянной необходимости. Но мне бы хотелось как можно скорее осмотреть кратер при свете дня.

— Мы можем отправиться туда нынче же, — отозвался граф.

В сопровождении Старины Арни все семеро шагали по бурому полю, где ржа поела предыдущий урожай, но островки свежих всходов пшеницы дерзко зеленели тут и там. Лорд Андерсон наклонился, подобрал горсть земли, помял в пальцах. Сара и Лизбет остановились, чтобы подождать его, а Даскин, Хоуп, Енох и граф, заговорившись, и не подумали оглянуться.

— Что вы такое делаете? — с любопытством осведомилась Лизбет.

— Земля выздоравливает, — негромко отозвался лорд Андерсон. — Я чувствую это. Когда анархисты принесли сюда свой яд, он отравил все — землю, город, сердца людей. Но все возвращается. Земля оживает.

Он невесело усмехнулся.

— Наверное, у вас множество ферм? — поинтересовалась Сара. Хозяин изумлённо взглянул на неё и с едва заметной горечью рассмеялся.

— У меня? Нет, но я стараюсь узнать как можно больше обо всем, поскольку большая часть народа — крестьяне. Большую часть моей жизни я прожил сиротой, и из личных вещей у меня были только портрет матери да резной меч.

— Но ваш отец был Хозяином до вас.

— Да. Был, — подхватила Лизбет и снова увидела в глазах Хозяина тоску и печаль. Ей ужасно захотелось сказать ему что-нибудь доброе, вот она и сказала: — И никакой вы не напыщенный.

— Лизбет! — воскликнула Сара. Хозяин от души расхохотался.

— И почему же ты так думаешь?

— Потому что вы не сказали ничего гадкого про графа. Вы его ни за что не ругали, и…

— Лизбет, ну хватит, — угрожающе произнесла Сара. Некоторое время они шли молча. Сара смущённо зарделась.

— Я должна извиниться перед вами, — наконец выговорила она.

— Не нужно, — ответил лорд Андерсон. — Хозяин спустился с высот на землю, верно? Я все понимаю. Но Хозяин — всего лишь слуга Дома, подданный тех, кем он правит. Ваш отец такой же, я это вижу.

— Да, но я ожидала, что вы будете другим. Что вы другой там, во Внутренних Покоях. Снова повисла пауза.

— Сара — красивое имя, — неожиданно проговорил Картер.

— Благодарю. Мой отец хотел назвать меня Миддл.

— Миддл?

— Миддл Эгис.

— О нет, — рассмеялся лорд Андерсон. — Это же получилось бы… почти «средневековье»[1]. Не может быть.

— Честное слово, — сказала Сара. — Спасла меня мама, слава Богу. Боюсь, что чувство юмора у нас в крови. Отец передал его мне.

Лорд Андерсон снова рассмеялся.

— По-моему, это замечательно.

Они подошли к неровному краю кратера. Хоуп негромко присвистнул, а Сара сжала руку Лизбет.

— Он больше, чем мне запомнилось, — признался Даскин.

— Он просто чудовищен, — сказал Хоуп. — Как они его выкопали и зачем?

— Мне бы хотелось спуститься, — заявил Хозяин.

— Слева спуск не такой крутой, — заметил граф.

После обрыва стенка кратера довольно полого шла на спуск, и вся компания без особого труда спустилась на дно. В тех местах, где красный песчаник размыло водой, виднелись трещины. Больше смотреть было особо не на что.

— Ещё две недели назад на дне стояло озеро дождевой воды, — сказал Эгис. — Мы не спускались и не осматривали кратер, пока оно не высохло. Боюсь, это также стало нашей ошибкой, но сейчас в Иннмэн-Пике у всех столько дел, и каждый человек на счёту.

Они подошли к тому месту, где раньше стояла вода. Земля, высохнув, растрескалась. Возле раскопа стояли на страже четверо часовых. Тела анархистов унесли, но все остальное, похоже, было оставлено нетронутым с той ночи, когда здесь побывал Картер.

В самой глубине кратера зиял круглый раскоп в три фута глубиной и десять футов в поперечнике. В середине он был углублён ещё на два фута. Возле раскопа валялись лопаты и стояли тачки. Хозяин наклонился, расчистил землю. Под ней проступила беломраморная плита.

— Тут что-то твёрдое, — сказал он. — Как камень.

Слой земли над мрамором был тонким, меньше дюйма, и по Приказу графа Эгиса четверо часовых расчистили площадку, на Которой обнаружились четыре квадратные трехфутовые плиты. На каждой в середине было выбито изображение архангела. В Центре креста зияла двухфутовая яма.

— Вот видите, — сказал лорд Андерсон. — То, что стояло между плитами, исчезло. Вот это они и унесли.

Да. кивнул Хоуп. — Яма невелика, так что украдена, весьма вероятно, ещё одна плита. А может быть, металлический ящик.

Енох, обратился Хозяин к часовщику. — Ты прожил в Доме дольше других. Пик тут был всегда?

Енох пожал плечами.

— Кто знает? Я посещал эту страну ещё до того, как её назвали «Иннмэн», вскоре после того, как Господь наш призвал меня, чтобы я заводил часы в Его Доме. Был ли тут тогда Пик? Могу ли я вспомнить? Это было много столетий назад. Разум не всегда ясно вспоминает. Но вот начертания архангелов на камнях — такие я видел прежде, в других очень важных и значительных местах.

— И все же Пик скрывал эти плиты, — заметил Хоуп. — Анархистам удалось уничтожить гору, но я сомневаюсь, что она была воздвигнута руками людей. Не была ли в таком случае гора предназначена для того, чтобы спрятать эти плиты? А вы говорили, что анархисты не просто вели раскопки, что они засыпали ямы, дабы скрыть дело рук своих.

— Ага, — произнёс Картер, сунув руку поглубже в яму. — Я кое-что нашёл. Он разбросал землю и вынул осколок пяти дюймов длиной и в дюйм толщиной. Лицо Картера приняло странное выражение.

— Что это такое? — спросил Даскин.

— Не знаю, но в нем кроется какая-то сила. Я чувствую, как он вибрирует, словно стремится повести меня к неведомой цели.

— Дай мне подержать, — попросил Даскин. Лорд Андерсон передал осколок брату.

— Я ничего не чувствую, — признался тот. Хозяин поднял брови.

— Правда? Ощущение невероятно сильное.

Все остальные по очереди подержали камень в руках, только Лизбет этого не разрешили, но лишь лорд Андерсон ощущал странное притяжение.

— Видимо, это частица того, что унесли анархисты. Хозяин положил осколок в карман и встал, отряхнул землю с ладоней. Лицо его было мрачно, почти гневно.

— Но что же они такое унесли? — спросила Лизбет, которой; такое выражение лица Хозяина совсем не понравилось.

Однако при взгляде на девочку лорд Андерсон сразу смягчился, взгляд его подобрел.

— И правда, что? Этого мы не знаем. Но что вообще мы знаем наверняка, Лизбет?

Девочка задумчиво посмотрела на плиты и яму на месте недостающей части.

— Что анархисты украли сокровище.

— Верно.

— И что это значит? — осведомился граф Эгис, — Это означает, что похищено то, что было захоронено под Иннмэн-Пиком, — сказал Хозяин. — И вашей стране, а может быть, и всему Дому, ни за что не стать такими, какими они были прежде, пока похищенное не вернётся на место.

Когда Лизбет на следующее утро спустилась к завтраку, в кухне она обнаружила только Сару и Даскина.

— Привет, — сказала она.

— Доброе утро, малышка.

— Я не малышка. Мне в марте двенадцать исполняется.

— О! Прости.

Даскин улыбнулся девочке, но та не поняла, почему он улыбается.

— А где лорд Андерсон? — спросила она.

— Они с отцом уже позавтракали, — ответила Сара, — и пошли навестить кое-кого из горожан. Хочешь яичницу?

— Да, пожалуйста. А ты почему не пошёл с Хозяином, Даскин?

Даскин скорчил гримасу.

— Чтобы до самого вечера слушать скучные разговоры? Я делаю это, когда приходится, но не слишком это люблю.

Сара отошла к плите и разбила ещё пару яиц на сковороду.

— Однако будучи советником Хозяина, тебе следует научиться всему, чему возможно.

— Кое в чем я помогаю ему лучше других, — сказал Даскин и подмигнул Лизбет. — А Хоуп — он просто кладезь премудрости. Скажите, а повара у вас нет?

Сара слегка покраснела.

— Был, но мы уволили его, когда дела пошли туго. Отец отказывается нанимать нового повара, хотя по закону имеет право воспользоваться для этого государственной казной.

— Он хороший человек. Он всегда состоял в правительстве?

— Чаще он был вне его, — отвечала Сара. — До того как сюда явились анархисты, он был членом Совета Граждан, но впоследствии вышел оттуда в знак протеста против свержения короля и передачи власти Сеттлфросту. Некоторое время отец был очень непопулярен, пока все не начали понимать, что он был прав насчёт анархистов. А потом, после того как Полицейского победили и Сеттлфрост ушёл в отставку, отца выбрали Первым Гражданином. А ты после завтрака присоединишься к брату?

— Нет, не думаю. Так, поброжу, погуляю немного, если вы не возражаете. От государственных дел мне быстро становится скучно.

Сара улыбнулась.

— Наверное, это трудно. Тебе сколько лет? Восемнадцать?

— Почти. Ещё полгода будет семнадцать.

— С возрастом политика будет интересовать тебя больше. Если ты не возражаешь, я тебя оставлю с Лизбет и Арни, а сама присоединюсь к лорду Андерсону и отцу. Мне, напротив, все это очень интересно.

— Нет, я нисколько не против. А во второй половине дня я должен отправиться с Енохом и кем-нибудь из ваших людей в кратер, дабы продолжить раскопки.

— Ты хотел бы взглянуть на наш сад? — спросила Лизбет. — Я там помогала сажать глицинии.

— Конечно, маленькая мисс.

— Я не маленькая.

— Лизбет, что происходит с теми, кто язвит другим? — спросила Сара. — У них появляются язвы.

— Научный факт. Не забывай об этом.

Хозяин пробыл в Иннмэн-Пике два дня. Он встречался с горожанами, говорил с ними о посевах, распределении продуктов и в сотнях других вещей, в которых Лизбет ничего не понимала, впрочем, как и Даскин, который почти все время проводил в её обществе. Он ничего не говорил, но девочка чувствовала, что симпатична ему. И его отец, как и её, исчез, когда Даскин был совсем маленький, и Лизбет хорошо знала, какой болью наполнено его сердце. Он играл с ней, как терпеливый двоюродный брат, носил на руках по лужайкам, кружил, а она радостно смеялась, слушал, как она пересказывает истории из любимых книжек, и танцевал с ней в гостиной, хотя Лизбет ростом едва доставала ему до груди. И если прежде она влюбилась в него за его золотистые волосы и голубые глаза, то теперь просто обожала его за то внимание, которое он ей оказывал.

А Сара во время визита Хозяина вела себя странно. Она то хмурилась, то смеялась, то и дело поглядывала на себя в зеркало, постоянно оставалась недовольна собственным отражением и то морщила нос, то надувала губы, то поправляла волосы. У Сары было всего пять платьев, но два дня по утрам она трижды мерила то одно, то другое, пока выбирала, какое же надеть, а туфли перемерила двенадцать раз (на второй день Лизбет нарочно посчитала). Сара то и дело говорила о том, что Хозяин сказал или сделал, о том, как он выглядит, когда суров, о том, какая у него улыбка, о его Мече-Молнии, о печали в его глазах, о том, как его, похоже, все любят.

— А я-то думала, что тебе он совсем не понравился, — заметила Лизбет.

— Но я имею полное право изменить своё мнение о нем. Это свойственно женщинам. Он совсем не такой, как я думала. Он на самом деле приехал, чтобы помочь нам.

Под вечер на второй день, когда Даскин и Енох ещё не вернулись из кратера, а граф вёл переговоры насчёт продажи гусиных перьев с купцами из Вествинга, Лизбет сидела на веранде вместе с Сарой, а лорд Андерсон расхаживал по веранде туда и обратно и пристально разглядывал облупившуюся штукатурку. Он был без плаща, без меча и без шляпы, но вид и у него самого, и у Сары был неловкий. Они говорили о том, как быстро тускнеет краска, о погоде, о графе, о том, что мистер Хоуп своими расследованиями не сумел определить, что именно было похищено из кратера, и все это время Хозяин мерил шагами веранду, словно полководец место предстоящей битвы, хотя смотреть тут было положительно не на что, кроме пары малиновок, которые вили гнёздышко на собирающейся вот-вот зацвести яблоне.

— Почему все так нервничают? — спросила Лизбет, лаская Руна, щенка бигля..

— А с чего ты взяла, что кто-то нервничает? — спросил лорд Андерсон, резко остановившись.