В свете неожиданного и малоприятного открытия, которое снизошло на Мэррин возле парадного крыльца, она ощущала потребность побыть в одиночестве: надо же обдумать то, что с ней произошло. Но где – вот вопрос. Уединение в отведенной ей комнате полностью исключалось по двум причинам. Во—первых, хорошие манеры не позволяли игнорировать общество семейства Монтгомери. А во—вторых, туда сразу же заявится Джерад и всеми правдами и неправдами заставит ее спуститься вниз.
      Когда она вернется домой, на нее сразу же навалятся привычные дела. Значит, покопаться в глубинах собственной души ей удастся только ночью, лежа на неудобном диванчике.
      Придя к столь неутешительному выводу, Мэррин решила, что ни единая душа не должна догадаться, как тяжело далось ей пребывание в «Хиллмаунте», как муторно у нее на душе. Хотя, по зрелом размышлении, Мэррин все равно не скрыть тот факт, что она влюбилась в Джерада Монтгомери, это обязательно всплывет на свет божий – не сегодня, так завтра, не здесь, так в любом другом месте.
      Итак, нужно общаться с родственниками Джерада, улыбаться направо и налево и всячески показывать, как ей хорошо.
      – Если хотите, я покажу вам своих свиней, – обратился к Мэррин отец Джерада сразу после завтрака.
      – Оставь девушку в покое. Кому интересно твое «стадо»? – осадила мужа Элен Монтгомери.
      – Не преувеличивай, дорогая. Их всего—то две, – добродушно откликнулся Эдвард и вывел Мэррин из дома.
      По цветущему лугу они медленным шагом прошли к небольшому, очень чистенькому свинарнику. Заприметив хозяина, навстречу им потрусили две холеные свиньи. «Повезло хавроньям, – думала Мэррин, пока Эдвард нашептывал своим любимицам ласковые слова. – Они умрут от старости, на бекон их не пустят».
      Пообщавшись со свинками, Эдвард принялся расспрашивать Мэррин о ее семье, о работе, а потом как бы вскользь упомянул о нападении уличных хулиганов, о котором узнал от Джерада.
      – Не хотите рассказать поподробнее? – спросил он безучастным тоном, но что—то подсказывало девушке, что ему действительно интересно.
      Вообще—то говорить с ним на эту тему Мэррин совсем не хотелось. Ничего особенного с ней не произошло. Ну, напали, ну, сбили с ног, ну, ограбили… Но Эдвард Монтгомери, как выяснилось, действительно обладал недюжинным талантом психоаналитика, потому что Мэррин сама не заметила, как в ответ на его тонкие наводящие вопросы начала рассказывать и о самом нападении, и о своих страхах, вызванных им. Ее бросили на асфальт, били ногами, ей было очень больно и очень обидно…
      К тому времени, как поток ее воспоминаний иссяк, они подошли к огромному пруду, также являвшемуся частью владений Монтгомери. Вокруг царило удивительное спокойствие. Вот так стоять бы под сенью вековых деревьев и вести негромкий разговор, подумала Мэррин, но Эдвард вдруг посмотрел на свои часы.
      – Как незаметно прошло время. Джерад уже наверняка разыскивает вас по всей округе.
      Они поспешили назад, хотя Мэррин была уверена: Джерад и не думает ее искать. На то имелись две причины. Первая: Мэррин совсем не интересует Джерада. Вторая: судя по тому, что он действительно хотел помочь ей сегодня ночью, Джерад, видимо, сам попросил отца поговорить с Мэррин наедине.
      Когда они, наконец, вошли в дом, Джерад вышел им навстречу из гостиной. Видимо, заметил их из окна. Одного его вида было достаточно, чтобы бедное сердечко Мэррин вновь заколотилось с утроенной силой, а ноги стали ватными. Значит, не пригрезилось ей, не померещилось – она любит Джерада, и с этим теперь ничего не поделать.
      Сразу после ленча Мэррин и Джерад засобирались в дорогу.
      – Вы должны навестить нас снова, и как можно скорее, дорогая! – заявила на прощанье Элен Монтгомери, с искренней улыбкой глядя на девушку.
      – С огромным удовольствием, – вымученно улыбнулась в ответ Мэррин, и они с Джерадом пошли к машине.
      Почти всю обратную дорогу они молчали, что было на руку Мэррин. Она полюбила впервые в жизни, и это сбивало с толку, обескураживало, разрывало сердце. Сейчас она боялась открыть рот, чтобы не сболтнуть лишнего и не выдать свои чувства.
      Джерад тоже был погружен в свои мысли. Правда, именно он нарушил молчание, спросив, таким ли ужасным показалось ей пребывание в «Хиллтауне».
      – Ну, наверное, от меня и не ожидалось, что я буду наслаждаться, – помедлив, ответила Мэррин.
      – Господи, с чего вы взяли? – спросил Джерад с неподдельным изумлением. Даже оторвал взгляд от дороги и, вздернув бровь, посмотрел на Мэррин.
      – Хорошо, скажу по—другому: я не возлагала особых надежд на эту поездку… э—э… обман, притворство… ну, вы понимаете.
      Джерад снова уставился на широкую ленту шоссе.
      – Вам понравилась моя семья?
      – О, они замечательные!
      – А кто лучше всех? Мой кузен? Господи, ну сколько можно?
      – Мне очень понравилась Уна, – с невинным видом улыбнулась Мэррин. Но, когда Джерад, на секунду повернув голову, мазнул по ее лицу сердитым взглядом, она решила на всякий случай сменить тему: – Это была ваша идея, чтобы мистер Монтгомери пригласил меня на экскурсию в свинарник?
      Отвечать утвердительно Джерад не стал, но его тон немного потеплел:
      – Ну и как, разговор с моим отцом помог вам? Мэррин задумалась. А действительно, помогло ли ей то, что она рассказала практически чужому человеку о своих страхах?
      – Я не знаю, – честно призналась она.
      Сейчас ей вообще было трудно сосредоточиться на чем—либо другом, кроме как на чувствах к Джераду, так внезапно свалившихся на нее.
      И снова в салоне «ягуара» воцарилась тишина.
      Джерад заглушил двигатель у дома Мэррин, вышел из машины и достал из багажника ее дорожную сумку. Девушка запаниковала: сейчас они расстанутся навсегда. Чтобы хоть как—то оттянуть этот момент, она хотела пригласить Джерада на чашку чаю, но… В доме наверняка страшный кавардак, да и побыть наедине им там не придется – Китти и Куини не дадут.
      – До встречи, – небрежно сказала она.
      Джерад молча смотрел на нее, и под его пристальным взглядом у Мэррин перехватило дыхание. Наконец он склонился над ней и поцеловал в щеку. Вот так же он мог поцеловать одну из своих тетушек.
      – Берегите себя, – спокойно произнес Джерад, словно перед ним стояла его престарелая бабушка Октавия.
      Боже!
      Что—то взбунтовалось внутри у Мэррин. Она отвернулась, чтобы скрыть слезы досады, и открыла калитку. Назад не оглянулась. Машина отъехала, когда Мэррин еще не дошла до дома.
      Ее предположения полностью оправдались: кухня и комнаты были захламлены до невозможности. Понимая, что ей нужно чем—то занять себя, Мэррин обрадовалась. Если сидеть сложа руки, сразу придут тяжелые мысли о том, что ее угораздило влюбиться в Джерада Монтгомери. В самого неподходящего для любви человека. Ведь он с самого начала честно сказал: ему вообще никто не нужен.
      Только к четвергу Мэррин смогла взять себя в руки и начала мыслить логически. Она и раньше, со дня первой их встречи, думала о Джераде, но теперь он настолько прочно поселился у нее в голове, что Мэррин поняла: пытаться изгнать его оттуда бесполезно.
      Чем же он приворожил ее? Она видела его в гневе, даже в ярости, но одновременно с этим знала, что он очень добр. Допустим, две тысячи фунтов, от которых зависело благополучие всей семьи Мэррин, для него ничто, сущий пустяк, но ведь, давая ей эти две тысячи, он совсем ее не знал… Его доброта проявилась и той воскресной ночью, когда Мэррин приснился кошмар. Пришел, успокоил… А утром она сама набросилась на него с поцелуями.
      Какой бес вселился тогда в нее? На этот вопрос у Мэррин не было ответа. Впрочем, мама неоднократно говорила ей: «Иногда ты бываешь какой—то шальной».
      Так или иначе, все началось как раз с этого поцелуя. Осознание того, что отныне жизнь уже не будет прежней. Привыкание к постоянному вопросу: а что делает Джерад в данную минуту? А ревность – ревность ей пришлось испытать уже тогда, когда она увидела пресловутую фотографию Джерада с Исидорой Томас, только в то время Мэррин еще не знала название этого гнетущего чувства.
      В четверг, вернувшись с работы, Мэррин приступила к привычным обязанностям: убралась в доме, приготовила ужин на всю семью, заставила упрямых девчонок как следует умыться и причесаться, помогла Кэрол с малышом. И по—прежнему ни отец, ни брат не предпринимали героических попыток найти работу, а личные финансы Мэррин незаметно подходили к концу.
      Предательская мысль хоть куда-нибудь переехать отсюда все чаще и чаще посещала девушку. Останавливало чувство ответственности: ну не могла она бросить Кэрол, видя, как та выбивается из сил, не могла бросить их всех фактически на произвол судьбы.
      И все же нет—нет да и возникал в голове предательский вопрос: а как же Кэрол управлялась, пока не переехала сюда?
      Вечером в пятницу Мэррин наконец—то вырвалась из дому и встретилась с Берти Армстронгом. Вместе они отправились в «Буйвол» и, попивая пиво, проболтали пару часов. Джерада она не видела с прошлого воскресенья и постепенно стала возвращаться к своей скучной, монотонной жизни.
      Наступления субботы Мэррин ждала с особым нетерпением. Походы к дяде Амосу всегда скрашивали ей существование.
      – Твоя лужайка совсем заросла бурьяном, – сообщила она ему. – Ее нужно подстричь.
      – Кто из нас моложе – ты или я? – хитро сощурился старик.
      Мэррин расхохоталась. Милый старик ждал, когда племянница проявит инициативу. И племянница проявила.
      Однако мысли о Джераде не шли из головы, особенно тогда, когда Мэррин возила газонокосилку по заросшей лужайке. Поэтому, выключив косилку и увидав приближающийся «ягуар», она ни на секунду не усомнилась, что это Джерад.
      Как ни странно, это действительно был он. Руки Мэррин безвольно упали вдоль туловища, ноги налились свинцом. Превратившись в статую, она стояла и смотрела, как Джерад выходит из машины и направляется к калитке.
      Вот он прошел по дорожке и остановился напротив Мэррин, с довольным видом рассматривая ее стройные ноги, коротенькие шорты ничуть не скрывали их. Мэррин, наконец, обрела дар речи.
      – Проблемы, мистер Монтгомери? – спросила она.
      Взгляд Джерада переместился на ее лицо.
      – Доброе утро, Мэррин. Как поживаете? – усмехнулся он в ответ на ее «приветствие».
      Какой же он все—таки чудесный!
      – Ну, вы—то, как я вижу, поживаете отлично.
      – Мне подумалось… – он улыбнулся, и она растаяла, – что раз вы не любите лгать – как, впрочем, и я, – что нужно приехать и поговорить с вами. Чтобы сказать чистую правду матери, когда она приступит к допросу с—пристрастием: мы сегодня встречались с вами и провели некоторое время вместе.
      Мэррин разрешила себе улыбнуться:
      – Что ж, если нам нужно пообщаться, проходите в коттедж. Я угощу вас кофе.
      – Вы только что подстригали лужайку. Могу я вам помочь? Она совсем заросла.
      – Видели бы вы дядюшкину кухню! – воскликнула Мэррин.
      И тут ее посетила запоздалая мысль: стоп, она же не называла ему адрес дяди Амоса.
      – А откуда вы…
      – Адрес мне сообщил ваш отец, – прояснил ситуацию Джерад, не дав ей договорить.
      Они зашли в дядин коттедж. Мэррин представила мужчин друг другу. И чуть не умерла прямо на месте, когда дядя вместо того, чтобы удивиться, с чего бы это незнакомый мужчина разыскивает у него Мэррин, расплылся в улыбке:
      – Племянница рассказывала мне о вас. Правда, я еще не знаю, как прошел ужин с вашим семейством.
      Святые небеса! Дядя Амос подал это все так, будто ужин был устроен специально для знакомства семьи Джерада с ней, Мэррин.
      Джерад метнул любопытный взгляд на вспыхнувшее лицо девушки и улыбнулся. Ей показалось, что в его глазах запрыгали веселые чертики.
      – Пойду принесу кофе, – проговорила она и удалилась на кухню.
      Из—за малых габаритов дядюшкиного жилища Мэррин слышала каждое слово, произносимое в соседней комнате. Но как ни напрягала мозги, пока разливала кофе по трем чашкам – не заставлять же гостя пить в одиночестве, – не могла разобраться, о чем, собственно, шла речь. Слова мужчин казались ей китайской грамотой. Единственное, что она поняла, так это то, что они вполне нашли общий язык и от обмена любезностями перешли к обсуждению каких—то технических новинок.
      Мэррин уже ставила на поднос чашки и сахарницу, когда вдруг до нее дошло, что в доме воцарилась тишина. Она вошла в комнату – там никого не было. Наверняка несносный дядюшка потащил Джерада в свою мастерскую, чтобы показать последние изобретения.
      Нужно их позвать, но… Мэррин решила не делать этого. Дядя наконец—то попал в свою стихию, а она всегда может подогреть кофе, когда они вернутся. А пока суд да дело, можно и в кухне прибраться.
      Мужчины отсутствовали так долго, что Мэррин не только прибралась, но и лужайку докосила.
      Сказать по правде, ей было по душе, что Джерад и дядя Амос нашли общий язык. Плохо одно: ей скоро пора уходить, и она понятия не имела, когда снова увидит Джерада. Если увидит, конечно.
      Выждав еще десять минут, Мэррин вошла в мастерскую. Пару минут она любовалась двумя мужчинами, склонившимися над верстаком и с головой ушедшими в обсуждение каких—то схем, а потом громко объявила:
      – Я ухожу!
      Две пары глаз уставились на нее, не сразу обретя осмысленное выражение. Наконец Амос посмотрел на стенные часы и виновато пробормотал:
      – Эх, не видать мне теперь второй чашечки кофе! Мэррин рассмеялась. Ну как на него сердиться?
      Она ведь сказала ему, что они с Джерадом только друзья. Откуда ему знать, что ей хотелось этот час провести вместе с их гостем?
      Она подошла к дяде и чмокнула его в щеку.
      – Увидимся в следующую субботу.
      Джерад повернулся к Амосу, пожал ему руку и поблагодарил за приятное общество. Попрощавшись, Мэррин и Джерад вышли из мастерской и пошли к калитке.
      – Мистер Ярдли – на редкость умный человек, – заметил по пути Джерад.
      – Да, знаю, – улыбнулась девушка. – Я… э—э… я рассказала ему о вашем семейном торжестве только потому, что… хотела опередить отца, – бестолково затараторила она, добавив зачем—то: – Если отец, конечно, зайдет к нему.
      – Тогда все в порядке, – глядя на нее сверху вниз, произнес Джерад.
      – Я сказала дяде, что мы с вами только друзья.
      – И как он отреагировал? – поинтересовался Джерад.
      Внезапно Мэррин надоело оправдываться.
      – Сказал, что вы и мизинца моего не стоите! – выпалила она.
      Джерад засмеялся, и Мэррин влюбилась в него с новой силой. Как же не хочется с ним расставаться!
      Они дошли до калитки, и Джерад вдруг спросил:
      – Встречаетесь с кем-нибудь сегодня вечером?
      – Встречалась вчера! – с вызовом заявила Мэррин.
      Пусть не думает, будто она все вечера проводит дома в гордом одиночестве. Потом, решив, что ведет себя чересчур агрессивно, добавила:
      – Можете заехать к нам поужинать, если она дала вам отставку.
      Вот так ляпнула! – ужаснулась Мэррин собственным словам.
      Да и какая такая «она» может дать отставку Джераду!
      И тут произошло неожиданное: он согласился!
      – В котором часу?
      Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Лишь почувствовав, как ее щеки заливает жаркий румянец – кажется, никогда она так часто не краснела, как после знакомства с Джерадом, Мэррин смогла произнести:
      – Я просто пошутила.
      – Поздно. Я принял ваше приглашение. Итак, в котором часу?
      Мэррин от всей души пожалела его. Сегодня ему предстоит провести самый скучный вечер в жизни!
      – Вы действительно не против поужинаете с нами? – потупившись, спросила Мэррин.
      – А эти длиннющие ресницы действительно настоящие?
      Мэррин сдалась.
      – В семь часов, – наобум сказала она, так как в ее беспорядочной семье не могло быть и речи о четко установленном времени для ужина. – И, пожалуйста, оденьтесь попроще: возможно, вам придется нянчиться с младенцем, у которого режутся зубки.
      И вот калитка, наконец, открыта. Пропуская Мэррин вперед, Джерад негромко произнес:
      – До встречи, прелестная дева, – и поцеловал ее в щеку.
      Сердце Мэррин пело, когда она шла домой. Пусть он поцеловал ее, как одну из своих тетушек, но ведь поцеловал!
      Время до вечера прошло в неописуемой суете. Мэррин вторично за день сделала уборку и принялась готовить ужин. Кэрол, придя в себя после первого шока, читала нотацию дочерям и наспех учила правилам хорошего – ну, хоть более или менее приличного тона.
      Обычно в субботние вечера Льюис Шеперд куда—то исчезал, но сегодня, узнав, кого они ждут в гости, предпочел остаться. Даже спросил:
      – Я могу чем-нибудь помочь?
      Мэррин, никогда не слышавшая от отца предложения помощи, обомлела. Роберт тоже с удивлением повернулся к отцу:
      – Сколько деньжат попросишь у Мэррин сегодня, пап? – пошутил он.
      – Спасибо, папа, я справлюсь, – поторопилась загладить неловкость Мэррин. – Подумаешь, надо приготовить одну лишнюю порцию, только и всего. К нам придет только один гость.
      Один, но какой! Как бы хотелось, чтобы на столе было еще что—то, кроме спагетти и салата, но телячьи отбивные ей пока не по карману.
      Примерно за час до семи вечера милейший брат Роберт затеял ссору с женой по поводу ленточек в волосах Куини. Один предлог потянул за собой второй, потом третий, голос Роберта становился все более раздраженным, и Мэррин предпочла запереться в ванной комнате, чтобы не стать, как обычно, арбитром в их спорах.
      Господи, ну что у них за жизнь! – думала она, удрученно качая головой. Кэрол, несомненно, несчастна, но и Роберт по—своему тоже страдает.
      И что ее дернуло пригласить Монтгомери на ужин! Теперь позора не оберешься.
      Но, как ни странно, ужин начался просто великолепно. Джерад появился ровно в две минуты восьмого – Мэррин знала это наверняка, поскольку сверялась со своими часиками каждые тридцать секунд, – и принес вино, по букету цветов для Мэррин и Кэрол, конфеты для девочек. Не забыл он и Сэма, для которого прихватил специальное кольцо для младенцев, у которых режутся зубки.
      – Весьма предусмотрительно с вашей стороны, – сказала Мэррин. Она же сама предупредила его, что ему придется держать на руках капризничающего малыша, и он запасся кольцом, чтобы тому было чем заняться.
      – Мне позвонила мама и посоветовала зайти в аптеку, – пояснил Джерад, глядя в ее искрящиеся от сдерживаемого смеха глаза.
      – Вы сказали ей, что ужинаете у нас и что у Сэма…
      – Она пришла в полный восторг.
      – Ох, Джерад, как бы ей не пришлось разочароваться.
      – Вы чересчур близко принимаете все к сердцу, – улыбнулся Джерад.
      Тут появились девочки, повисли на нем, и на этом их разговор с глазу на глаз завершился.
      На столе уже стояло блюдо с дольками дыни, искусно нарезанными и уложенными Кэрол. Когда Китти вознамерилась схватить одну из них пальцами, мать предостерегающе нахмурилась, и девочка послушно взяла вилку.
      Мэррин помнила, как непринужденно текла общая беседа за ужином у Монтгомери, и порадовалась тому, что Шеперды, от мала до велика, вели себя безупречно и легко находили темы для разговора. Однако их хороших манер хватило ненадолго. Когда Мэррин и Кэрол отнесли на кухню грязные тарелки и появились снова с салатом, спагетти и соусом, их встретили бурные протесты Куини:
      – Терпеть не могу спагетти!
      – Между прочим, я тоже, – подхватил Льюис.
      Мэррин взглянула на Джерада – тот с интересом наблюдал за происходящим, но не вмешивался.
      – Как насчет ваших гастрономических пристрастий? – поинтересовалась она.
      – Это мое любимое блюдо, – мгновенно отреагировал он.
      У Мэррин сразу же потеплело на душе, чувство неловкости исчезло.
      – Ты что, забыла, как мама обещала нас наказать, если мы не будем вести себя прилично? – громко прошипела Китти, пнув сестру локтем.
      – Так, немедленно прекратили разговоры! – распорядилась Кэрол, подавая дочерям тарелки и исподтишка поглядывая на Роберта. – Приятного аппетита.
      Мэррин решила, что пришла пора отвлечь внимание гостя от своих племянниц.
      – Мне очень понравилась ваша бабушка, – обратилась она к Джераду. – Такая веселая, живая!
      Поняв состояние Мэррин, Джерад ободряюще улыбнулся. И тут заплакал Сэм.
      – О ч—черт! – в сердцах воскликнул Льюис, но под гневным взглядом Кэрол захлопнул рот, решив не выражаться в присутствии девочек.
      Те же, как только их мать покинула гостиную и пошла наверх, чтобы заняться Сэмом, принялись пихать друг дружку и пискляво хихикать.
      – Перестаньте, – вяло осадил их Роберт, но вмешательство отца не возымело на них никакого действия.
      Ребенок тоже не унимался. Льюис Шеперд посмотрел на часы и, сделав вид, будто вспомнил о каком—то неотложном деле, встал из—за стола.
      – Извините, но мне придется покинуть вас, – обворожительно улыбнулся он гостю и вышел из комнаты.
      Роберт с тоской проводил отца взглядом. На его лице было написано, что и он не прочь бы присоединиться к нему, чтобы пропустить пару кружек пива в «Буйволе». Однако с этой мыслью Роберту пришлось распрощаться, так как в комнате появилась Кэрол, вручила ему орущего сына и поднялась по лестнице к себе.
      Роберт уставился на Мэррин. Та проигнорировала его умоляющий взгляд и сосредоточилась на расшалившихся племянницах.
      – Съешьте хотя бы немного спагетти.
      – А я приготовлю вам банановый мусс на десерт.
      На кухне Мэррин провела пятнадцать минут и, когда вернулась с десертом в руках, поразилась стойкости Джерада – он еще не ушел. Ее бы нисколько не удивило, если бы Монтгомери последовал примеру Льюиса и потихоньку смылся.
      А вот и нет – сидит себе спокойно и ест. Вот только разговоры за столом смолкли, так как стоило кому—то открыть рот, тут же раскрывал свой и малыш Сэм.
      Девушка вернулась на кухню, принесла фруктовый салат для взрослых и забрала у брата ребенка.
      Банановый мусс утихомирил девочек ровно на три минуты, по истечении которых шалуньи вновь принялись за старое. Теперь уже Мэррин испытала жгучее желание исчезнуть из дома. Увы! – она пригласила Джерада на ужин, и теперь ей следует нести свой крест до конца.
      Видя, что брат не делает попыток проявить отцовскую строгость, она окликнула его, стараясь перекрыть шум в комнате:
      – Эй, – Роберт! – Тот поднял на нее вопросительный взгляд, и Мэррин прокричала: – У тебя ведь остались ключи от моей машины. Возьми Куини и Китти и отвези их к ручью. Пусть часок поиграют в Винни—Пуха.
      – О, папа, это было бы здорово! – хором воскликнули девочки и захлопали в ладоши.
      – А ты присмотришь за Сэмом?
      Когда все трое покинули дом, малыш на руках у Мэррин все еще хныкал, но, по крайней мере, уже не орал во весь голос. Мэррин посмотрела на Джерада, стараясь понять, о чем он думает. Хотя… если принять во внимание то, что происходило за ужином, все и так ясно.
      – Вы тоже можете уехать, если хотите, – натянуто предложила она.
      Он мрачно взглянул на нее. У Мэррин сжалось сердце: ей очень хотелось увидеть на его лице хотя бы подобие улыбки.
      Некоторое время Джерад молчал, и вдруг черты его лица смягчились. Не отрывая от нее глаз, он мягко проговорил:
      – Вам кто-нибудь говорил, что вы прекрасны? Еще минуту назад Мэррин была готова расплакаться от отчаянья, теперь же едва не пустилась в пляс.
      – Мне это говорят постоянно. Джерад улыбнулся.
      – Где у вас посудомойка? – спросил он.
      – Вы как раз смотрите на нее.
      Поняв, наконец, смысл ее слов, он криво усмехнулся и сказал:
      – Давайте поговорим на кухне.
      – Вам не понравилось у нас?
      Господи, что за идиотский вопрос! – подумала Мэррин, едва задав его. Несчастный провел в доме целый час в обществе ее несносной семейки, и она еще рассчитывает, что он должен чувствовать себя комфортно.
      Глядя, как Мэррин расхаживает по комнате, стараясь успокоить малыша, Джерад спросил:
      – Дети всегда такие?
      – Не всегда и не все. Некоторые из них, как я предполагаю, тихи и послушны, как ангелы небесные. Этот, – она покачала на руках Сэма, – по словам Кэрол, дьявол во плоти с самой первой минуты появления на свет.
      Увидев, что Джерад поднялся со своего места и начал собирать посуду, она запротестовала:
      – Я сама все уберу!
      – Ну, я пока не ослеп и вижу, что обе руки у вас заняты, – заметил он и понес первую порцию грязной посуды на кухню.
      Не зная, как ему воспрепятствовать, Мэррин последовала за ним.
      – И вам приходится заниматься всем этим каждый вечер? – спросил Джерад, обозревая разгром, оставшийся после приготовления ужина на семь ртов.
      – Нельзя пожарить омлет, не разбив яиц, – философски изрекла Мэррин и чуть не поперхнулась, когда Джерад, найдя, наконец, свободное местечко, поставил посуду, повернулся к ней и нежно поцеловал прямо в губы.
      Когда мозг девушки вновь обрел способность соображать, она вдруг поняла, что Сэм – вечно орущий Сэм – перестал плакать. Она опустила взгляд на ребенка. Тот смотрел на Джерада и беззубо улыбался!
      – Повторите, – сказала Мэррин, стремясь воспользоваться небывалой удачей и перевести все в шутку.
      Однако Джерад шутку не принял.
      – Всегда к вашим услугам, – церемонно произнес он, потом, слегка прижав Мэррин вместе с Сэмом к груди, припал к ее губам.
      Поцелуй был долгим. Наконец, Джерад оторвался от нее и опустил руки по швам. А Мэррин застыла как статуя. Ей доводилось целоваться и раньше, но никто не целовал ее так… красиво.
      Боясь – сказать хоть слово, чтобы не разрушить волшебство этого момента, она молча смотрела на Джерада. А тот сделал шаг назад и с улыбкой проговорил:
      – Если ночью этот шалун опять устроит представление, которое ему не так плохо удается, позвоните мне. Я приеду и… «повторю».
      Мэррин рассмеялась. Но через секунду смех замер у нее на губах: она увидела, что Джерад, закатывая рукава, подходит к раковине.
      Он что, хочет перемыть всю эту гору посуды?!
      – Я со всем управлюсь сама, когда вы уйдете.
      Он сделал страшное лицо и прорычал голосом Хамфри Богарта из фильма «Касабланка»:
      – Ну уж нет, милашка, так просто тебе не отделаться!
      Ох, как же она его любит!
      – Но это неправильно. Вы – гость.
      – А вы уже и так много потрудились. – Он перевел взгляд на Сэма. – И продолжаете трудиться. Усаживайтесь поудобнее и понаблюдайте, как работает новичок. Смех не возбраняется, если не сможете удержаться.
      Поскольку у нее на руках был малыш, Мэррин не могла оттащить Джерада от мойки. Она послушно села на стул, а Джерад приступил к работе. Спустя три минуты Мэррин уже с увлечением смотрела, как он неумело, но очень тщательно моет посуду. И вот что удивительно: Сэм тоже смотрел и вел себя абсолютно спокойно! Может быть, все эти постоянные крики, визги, ссоры—раздоры, которые царили в их доме, отрицательно воздействовали на маленького человечка? Сейчас, когда раздражающие факторы исчезли, он чувствует себя вполне комфортно. От размышлений ее отвлек голос Джерада:
      – Итак, скажите мне, Мэррин Шеперд, как обстоят дела с вашим… э—э… бойфрендом?
      Джерад успел вытереть руки полотенцем и теперь в упор смотрел на Мэррин. Та удивленно заморгала, не понимая, о чем он говорит.
      – Какие дела?
      – Вы все еще девственница? Я же не знаю, каких высот вы достигли с тех пор, как строили глазки моему кузену, а потом набросились на меня.
      Вот ведь язва! Мэррин почувствовала, что краснеет, и решила отплатить той же монетой:
      – А вы еще не нарушили обет безбрачия?
      – К вашему сведению, я уже несколько дней не встречался ни с одной девушкой, – сообщил он.
      Ее сердце радостно дрогнуло.
      – Что такое? Неужто заболели? – с преувеличенной заботой спросила она и тут же воскликнула: – Постойте! А как же Исидора Томас? Вы встречались с ней в прошлую среду.
      – Ваша взяла, Шерлок, сдаюсь. Я действительно виделся с Исидорой, но это было аж десять дней назад. А вот вы вчера вечером устроили загул.
      Ха, загул! Видел бы он эту жуткую забегаловку под названием «Буйвол» с вечно разбавленным пивом!
      – Виновата, ваша честь, раскаиваюсь! – покаянным голосом сказала Мэррин, хотя ее так и подмывало рассмеяться. Берти Армстронг, конечно, чудесный парень, но уж никак не подпадал под категорию «бойфренд».
      Некоторое время Джерад молча смотрел на нее.
      Мэррин ждала, что он продолжит начатую тему, но он вдруг протянул к ней руку и поправил выбившуюся из—за уха капризную прядку рыжеватых волос.
      – Вы выглядите усталой…
      – О таком комплименте мечтает каждая девушка! – не удержалась от замечания Мэррин.
      – …но очень привлекательной, – закончил Джерад и улыбнулся.
      Однако следующие слова произнес уже серьезно:
      – Скажите, у вас всегда такой бедлам?
      Вот уж точное слово подобрал!
      – Какой – такой? – невинно вытаращила глаза Мэррин.
      – Могу только догадываться, но мне кажется, что ваш брат с семьей, а затем и отец свалились вам как снег на голову. Я не прав?
      Что она могла ответить? Ничего. Конечно, Мэррин было нелегко, когда родственники внесли сумятицу в ее устоявшуюся жизнь. Но все не так страшно. Она привыкла.
      Внезапно Джерад полез в карман, вытащил ключ и положил его перед Мэррин на стол.
      – Пусть побудет у вас, – сказал он. – Дома у меня есть запасной. Это ключ от «Березовой рощи», поместья, которое я унаследовал от бабушки – родной бабушки – в прошлом году. – Мэррин в изумлении смотрела на него, но Джерад невозмутимо продолжил: – Я как раз намеревался отправиться туда после визита к вам, но у меня появились другие планы. А вам ничто не мешает поехать в «Березовую рощу». Это в Нью-Форест.