Риск – хорошее дело!

      – Вы беременны!
      – Нет! – возмутилась Мэррин.
      – И у вас нет детей?
      – Нет!
      – И друга нет?
      – Представьте, нет.
      – И не было?
      – Я нахожусь в свободном поиске, – сквозь зубы сказала Мэррин и решила повернуть беседу в нужное ей русло, – Я уже говорила вам, что деньги мне нужны, чтобы оплатить кое—какие долги.
      Глубоко вздохнув, она спросила, глядя ему прямо в глаза:
      – Вы одолжите мне д—деньги?
      Вместо ответа Монтгомери выдвинул верхний ящик и достал конверт. Затем перегнулся через стол и пододвинул его к Мэррин.
      – Наличные, – коротко пояснил он.
      – Благодарю вас, – проговорила девушка, не притрагиваясь к конверту. – Хотите, чтобы я написала расписку?
      – Не обязательно.
      – Вот как… – с удивлением протянула она. – Что касается возврата долга…
      Джерад Монтгомери изучающе смотрел на нее, полуприкрыв глаза.
      – Продолжайте.
      – Ну, я… Вы, наверное, уже поняли… Я не смогу отдать вам деньги сразу, только через некоторое время.
      – Ценю вашу честность, хотя не припомню, чтобы просил вас вернуть долг.
      – Не можете же вы дать мне деньги просто так, по доброте сердечной!
      – А вы предполагаете, что у меня злое сердце? – спокойно поинтересовался Монтгомери.
      Как она могла предполагать такое, если он только что продемонстрировал обратное? Но с другой стороны…
      – Вы хотите получить что-нибудь взамен? – задала Мэррин вопрос в лоб.
      Она понимала, что слишком наивна и доверчива, но все же… Не может человек так легко и навсегда расстаться со своими деньгами.
      Снова последовала долгая пауза, во время которой Монтгомери в упор разглядывал свою посетительницу.
      – А вы готовы отплатить мне за… мою услугу? Есть варианты?
      Он издевается, нет, он забавляется ситуацией, решила Мэррин, чувствуя, как в сердце растет волна ненависти к этому мужчине. Но вот они, деньги, и Роберт нуждается в них.
      – Я – неплохая секретарша, – заявила она, наконец.
      Такой поворот, казалось, несколько удивил Джерада.
      – А сейчас у вас есть работа?
      – Да. Но я могла бы работать на вас по вечерам и выходным дням, если вы нуждаетесь в…
      – У меня великолепный личный секретарь, – прервал он ее.
      Мэррин сникла. Что еще предложить ему?
      – Видимо, и с домашней прислугой у вас все в полном порядке, – пробормотала она, вспомнив, в каком идеальном состоянии находился его роскошный особняк.
      Джерад с изумлением уставился на нее.
      – А вы умеете поддерживать чистоту в доме?
      – Я готова делать все, если это правомерно с юридической точки зрения.
      – Понятно, – пробормотал он, а затем медленно, словно обдумывая ее слова, произнес: – Зайдите-ка ко мне завтра, и я сообщу вам о своем решении. Э—э… передник приносить не нужно.
      Увидев, что Мэррин встала и направилась к двери, он негромко поинтересовался:
      – Вы ничего не забыли?
      Мэррин едва не застонала. Она забыла самое главное – деньги! Ну что за человек! Почему он вызывает у нее самые противоречивые эмоции? То ей нестерпимо хочется ударить его, то, как сейчас, улыбнуться и поблагодарить. Девушка вернулась к столу и взяла конверт.
      – Спасибо, – со спокойным достоинством проговорила она.
      – Погодите, – вместо ответа сказал Монтгомери. – Вас, как я понял, нельзя отпускать одну, когда вы при деньгах. Сейчас вызову шофера.
      Вот оно, сладкое мгновение! Сейчас она поставит его на место, чтобы слишком не зарывался.
      – Не стоит беспокоиться, сегодня я за рулем. Но ее внутреннее ликование длилось недолго.
      – В таком случае я вызову кого-нибудь из охраны, чтобы проводил вас до вашей машины, чтобы ничего не случилось на кратком отрезке пути до стоянки, – невозмутимо произнес Джерад.
      От возмущения Мэррин потеряла дар речи. Она даже не помнила, попрощалась ли с Монтгомери, но, честно говоря, обрадовалась, когда огромного роста охранник довел ее до стоянки. Вчерашнее происшествие не прошло для нее даром… Однако что за выражения выбирал этот невыносимый Монтгомери! «Вас нельзя отпускать одну»!
      Странное дело – чем ближе Мэррин подъезжала к дому, тем меньшее желание испытывала отдать брату деньги, полученные от Джерада. Ей—богу, смешно, думала девушка, ведь только ради этого она и ездила сегодня в «Роксфорд Уоринг». А ларчик просто открывался: Роберт расплатится со своими кредиторами, а вот она станет должницей. Должницей Джерада Монтгомери.
      Роберт выбежал навстречу сестре, едва увидел из окна се машину. Мэррин протянула ему конверт, а заодно и ключи от замка зажигания. Лицо Роберта засияло.
      Никогда тебе этого не забуду! – заверил он ее.
      В доме было тихо; Кэрол куда—то ушла с маленьким сыном. Мэррин переоделась в слаксы и футболку и принялась пылесосить ковер в гостиной. Мысли о Джераде Монтгомери не покидали ее. Что неудивительно в свете того, что сегодня произошло. Он совершил благородный поступок по отношении к ней, и она просто обязана отплатить ему за доброту.
      «Зайдите-ка ко мне завтра».
      Куда, когда – не сказал. Если исходить из того, что завтра суббота, он ждет ее дома.
      Закончив уборку и прекрасно понимая, что через пару часов в доме снова воцарится полный хаос, Мэррин испекла пирог. Будет с чем появиться завтра у дяди Амоса. Ее мама каждую субботу пекла пирог для брата, и Мэррин с радостью продолжила традицию.
      Всем прочим дядя Амос предпочитал пироги с кишмишем.
      Около семи вечера позвонил лучший друг Мэррин Берти Армстронг.
      – Я тут собрался пропустить кружечку в «Буйволе». Сходим вместе?
      Пива Мэррин не хотелось, но, вспомнив, что отныне ей, видимо, придется работать на Монтгомери, она согласилась. Когда еще выдастся свободный вечерок?
      – Я за тобой заеду, – пообещал Берти.
      Разговор длился еще минут двадцать, несмотря на то, что через пару часов предстояла личная встреча. Они дружили уже много лет, но о последних событиях в своей жизни Мэррин все—таки умолчала.
      Из «Буйвола» она вернулась после одиннадцати. В доме было тихо, все уже легли спать.
      Все—таки хорошо, что Берти вытащил меня попить пива и поболтать, думала Мэррин, забираясь под одеяло. Однако ночью опять проснулась, увидев очередной дурной сон. Последствия стресса дают о себе знать, пришла она к выводу. Невозможно подвергнуться нападению бандитов, а потом просто встать, отряхнуться, как гусь, и начисто обо всем забыть.
      Потом она снова заснула, но под утро Сэм решил проверить силу своих легких. Вот интересно: малыш орет на весь дом, однако слышит его почему—то одна Мэррин. Впрочем, она не винила Кэрол. Видимо, невестка так изматывалась с ним за день, что ночью попросту прятала голову под подушку. И Мэррин пошла к племяннику.
      Поскольку Джерад Монтгомери не назвал конкретного времени, а дядя Амос привык к ее утренним визитам, Мэррин решила сначала съездить к старику, а после полудня отправиться к Джераду.
      – Как прошла неделя? – спросила она дядю Амоса.
      – Да так, поцапался с редактором по поводу одной блестящей идеи, которая пришла мне в голову. А как у тебя?
      И под угрозой смерти она не рассказала бы этому милейшему человеку о нападении хулиганов и последующем визите к Монтгомери. Иначе дядя Амос предложит себя в качестве ее телохранителя и, что еще хуже, начнет страдать, потому что не может помочь деньгами.
      – О, у меня все великолепно, – улыбнулась Мэррин. – Сварить кофе?
      – На кухне небольшой… э—э… беспорядок.
      А когда там был порядок?
      Когда они перекусили, Мэррин принялась разгребать Авгиевы конюшни, то есть перемыла скопившуюся за неделю грязную посуду.
      – Придешь к нам на ленч завтра? – спросила она, заранее зная, что ответ будет отрицательным.
      – После того, что случилось в прошлый раз? – ухмыльнулся Амос.
      Когда—то он был женат, но супруга быстро устала от своего непутевого мужа и, как сетовал дядя Амос, сбежала от него с первым встречным—поперечным. Брак их был не только недолговременным, но и бездетным. Поэтому опыт общения Амоса с детьми сводился к Мэррин и Роберту. А они, надо сказать, сильно отличались от визгливых и непоседливых Куинни с Китти. Девчонки действовали старику на нервы и на барабанные перепонки.
      В воскресенье, на которое сейчас ссылался дядя Амос, Куинни и Китти превзошли самих себя, а крошка Сэм орал так, что уши закладывало даже у Мэррин.
      – Они что, научились, наконец, приличным манерам? – поинтересовался Амос.
      – Девочки привыкают к новой школе, – дипломатично ответила Мэррин.
      Неспешная беседа с дядюшкой немного успокоила ее, но по мере того, как она приближалась к своему дому, ею снова овладело беспокойство. Однако делать нечего, поездка к Джераду Монтгомери неизбежна.
      Для визита Мэррин выбрала элегантный льняной костюм кремового цвета. Переоделась, тщательно причесала волосы, подправила макияж. Спустилась вниз и, виртуозно увертываясь от липких пальчиков, вымазанных джемом, без всяких объяснений выскользнула из дома.
      Джерад Монтгомери сам открыл ей дверь. У Мэррин почему—то сердце беспокойно дрогнуло. Джерад выглядел так, будто удивлен ее посещением.
      Неужто забыл, что накануне велел ей явиться для беседы?
      Вдруг она увидела позади него двух хорошо одетых женщин с сумочками в руках. Очевидно, они как раз собирались уходить. Одной из них было около шестидесяти, другой – чуть больше тридцати. Заметив Мэррин, обе остановились, вопросительно глядя на нее.
      – Наверное, я не вовремя, простите.
      Джерад оглянулся на женщин, те расплылись в лучезарных улыбках.
      – Нет, отчего же, – произнес он, снова переводя взгляд на Мэррин.
      И вдруг тоже широко улыбнулся:
      – Чудесный сюрприз! Я ожидал вас ближе к вечеру.
      Мэррин в изумлении уставилась на него. Что это с ним? «Чудесный сюрприз»… И неужели он действительно думал, что она явится к нему вечером? Так или иначе, обсуждать с ним дела в присутствии двух незнакомок Мэррин не собиралась.
      Она сделала шаг назад, намереваясь сказать, что зайдет позже, но тут Джерад схватил ее за руку и подтянул ближе к двери.
      – Пожалуйста, не стесняйтесь, Мэррин, – по—прежнему улыбаясь, сказал он. – Познакомьтесь, это моя мама, а это сестра. Правда, они уже собирались уходить.
      Прежде чем Мэррин успела высказать ему все, что думает о его более чем странном поведении, она оказалась в холле. Дверь позади нее захлопнулась. Джерад представил ее своим родственницам.
      – Я так рада познакомиться с вами, Мэррин! – ослепила се улыбкой старшая дама.
      Странно, подумала девушка.
      – Вы живете в Лондоне? – спросила сестра Джерада, Веда Партридж.
      – В Суррее.
      – А вы часто встречаетесь с Джерадом? – вежливо осведомилась миссис Монтгомери.
      – Мама! – вмешался в разговор Джерад. – Я не познакомил бы тебя с Мэррин, если бы знал, что ты подвергнешь ее допросу с пристрастием.
      Мэррин вдруг подумала, что он наверняка рассказал матери и сестре, что одолжил ей денег. Щеки девушки покрылись румянцем. С удовольствием глядя на Мэррин, миссис Монтгомери произнесла:
      – О, простите меня, пожалуйста. Я вогнала вас в краску. – К великому изумлению Мэррин, она чмокнула ее в щеку и быстро добавила: – Пожалуй, нам лучше поторопиться, пока я не смутила вас еще больше.
      – Пока, Мэррин, – улыбнулась Веда.
      – Вы непременно должны приехать к нам в «Хиллмаунт», как только найдете время, – радушно пригласила Мэррин старшая женщина и взяла дочь под руку. Весело щебеча, обе поспешили к выходу.
      Весьма странная семейка, подумала Мэррин, озадаченно глядя им вслед, но произнести это вслух не осмелилась.
      А Джерад тем временем закрыл за ними дверь и провел Мэррин в гостиную, где девушка уже побывала в четверг. Но тогда она не заметила ни высоких потолков, ни великолепных картин, писанных маслом, ни придающих комнате уют диванов и мягких кресел вокруг столиков на низких ножках. Сейчас же она с интересом оглядывалась по сторонам.
      – Извините за сцену с моими родными, – сказал Джерад, приглашая ее сесть.
      Мэррин выбрала удобное кресло, он сел напротив.
      – Я понимаю, что не вправе высказывать вам какие—либо претензии, – проговорила Мэррин, – но мне бы не хотелось, чтобы в кругу вашей семьи обсуждался вопрос о том, что я одолжила у вас определенную сумму.
      Джерад поспешил опровергнуть ее подозрения:
      – Все, что касается денежного вопроса, остается только между нами.
      Повисла неловкая пауза, во время которой он внимательно разглядывал свою гостью.
      – Хорошо, – наконец произнесла Мэррин. – А как насчет вашей фразы «Я не познакомил бы тебя с Мэррин», ну, и так далее? Наверняка вы говорили им что—то обо мне. – Ее голос дрогнул. – Может, сказали о том, что на меня напали воры? Тогда это объясняет…
      – Это не объясняет то радушие, с которым мама и сестра отнеслись к вам. Видите ли, Мэррин, – продолжал Джерад, – нам следовало уточнить время вашего визита. Зато неожиданная встреча заставила вас покраснеть, а румянец вам очень к лицу.
      – Слушайте, у вас вся семья такая… м—м… эксцентричная? – невинным голосом поинтересовалась Мэррин.
      – Нет, не вся. Мой отец вполне нормален.
      – Отрадно слышать. Но почему же все—таки мое появление настолько обрадовало ваших родных?
      Джерад улыбнулся:
      – На самом деле все очень просто: и моя мать, и сестра ждут не дождутся, когда я, наконец, женюсь и упорядочу свою личную жизнь.
      – Так вы не женаты?
      – Нет. Никогда не ощущал потребности в этом.
      – Но неужели вам не кажется, что вы в чем—то обделены? – вырвалось у Мэррин, однако она тут же пожалела о сказанном.
      Памятуя о его высоком положении в «Роксфорд Уорринг», о великолепном особняке и о… фантастической внешности Джерада, она не должна была задавать ему столь глупый вопрос.
      – Простите, – смущенно произнесла Мэррин. – А ваша мама знает о том, что вы настроены на другую волну?
      – Конечно, знает. Я не раз объяснял ей свою точку зрения, но мама не оставляет надежды поскорее увидеть внуков. Поэтому она постоянно знакомит меня с дочерями своих друзей, с их племянницами, с подругами дочерей и племянниц и так далее. Для меня это стало сущим адом!
      – Но ведь среди них могут оказаться красивые, умные девушки…
      – И что с того? Стоит мне хоть с одной из этих умных и красивых сходить в театр или ресторан, мама тут же начнет ломать голову, что бы подарить нам в качестве свадебного подарка.
      – Её матримониальные планы зашли так далеко?
      – Уж поверьте мне на слово, – усмехнулся Джерад. – Хотя мама немного поумерила пыл, когда Пьер вернулся из университета и поселился со мной.
      – Возможно, она решила, что вам лучше присматривать за братом, чем ходить на свидания, – предположила Мэррин.
      – Отчасти это, конечно, так, но главная причина в другом. Пока она впустую тратила время на меня, Пьер тоже достиг того возраста, когда мужчина может вступить в брак. Брат на пятнадцать лет младше меня, – с улыбкой пояснил Джерад. – Я очень люблю свою мать, но, должен признаться, полюбил ее еще больше, когда она переключилась с меня на Пьера. Хотя теперь ей приходится подыскивать подходящую невесту среди внучек своих друзей.
      – И именно поэтому он удрал за границу? Решил избавиться от материнской опеки?
      – Ничего подобного. Пьер наслаждался этой опекой, ему все подавалось на блюдечке с золотой каемочкой. А уехал он потому, что давно хотел поработать вдали от дома. – Внезапно Джерад перестал улыбаться. – А вас не интересует, почему я все это рассказываю вам, Мэррин Шеперд?
      Действительно, почему? Что заставило Монтгомери, человека скрытного, как было известно Мэррин, так много говорить с ней о своей семье?
      – Очевидно, это связано с деньгами, – подумав, сказала девушка. – Две тысячи фунтов ударили по вашему бюджету?
      – Поздравляю, вы попали пальцем в небо, – усмехнулся Джерад. – Когда мои женщины появились а на пороге, я тут же почуял неладное. Стоило Пьеру! уехать, как они уже тут как тут.
      – Думаете, они решили возобновить попытки женить вас?
      – Да чего здесь гадать? Все и так ясно: атака уже началась. Дорогая мамочка, заручившись поддержкой Веды, явилась сюда, чтобы пригласить меня на вечеринку в «Хиллмаунт» на следующей неделе. Они, мол, затевают нечто особенное.
      – Там вас ожидает очередная девушка на выданье?
      – Ставлю сто к одному, что это так. Но я сказал, что у меня уже есть свои планы, а они, естественно, захотели выяснить, какие именно.
      – Но… что бы вы там ни задумали, я…
      – Никакая опасность вам не угрожает, успокойтесь. Однако мне пришла в голову великолепная мысль. Чтобы хоть как—то умерить их пыл, я сообщил, что познакомился с потрясающей девушкой. Надеюсь, теперь мне не придется ехать в Гемпшир на эту вечеринку.
      – Значит, вы, наконец, нашли подходящую кандидатуру? – тупо спросила Мэррин.
      Джерад демонстративно воздел очи к потолку.
      – О господи! Никого я не нашел, но мамочка, узнав, что моя личная жизнь начинает входить в нормальное русло, оставит, наконец, меня в покое.
      – Вероятно, родные желают узнать побольше о вашей избраннице, – предположила Мэррин, смущенная собственной недогадливостью.
      – Конечно. Они так и засыпали меня вопросами. А я сказал, что такая возможность им представится, когда я сочту нужным. Это дает мне время обдумать следующий шаг… Мама с Ведой просто обезумели от счастья, а когда, наконец, пришли в себя и решили отправиться домой, появились вы.
      Джерад умолк, и тут до Мэррин начало доходить. Вспомнились их вопросы, поцелуй миссис Монтгомери на прощание… О боже! От ужаса глаза ее чуть не вылезли из орбит.
      – Так они подумали, что я… что я и есть ваша новая подружка? – выдохнула она. – Таков был ваш план?
      – О вас я тогда даже не думал, – признался Джерад. – Но, когда увидел, с каким воодушевлением разговаривала с вами мама и как блестели ее глаза, то решил, что сама судьба пришла мне на помощь.
      – Понятно. Вы использовали меня в своих целях, чтобы…
      – Вы все не так поняли, – прервал ее Джерад.
      – А как мне следует вас понимать? – с негодованием воскликнула Мэррин. – Мама, сестра, планы – вот что самое главное. А на меня вам наплевать? Я ведь тоже живой человек!
      – Вы всегда так вспыльчивы? – поинтересовался Джерад и, не давая ей ответить, продолжил: – Если вы уделите мне пару минут, мы все спокойно обсудим и придем к взаимовыгодному соглашению.
      Вот оно что! «Взаимовыгодное соглашение»! Он намекает на деньги, которые дал ей в долг. Дьявольщина! Засунь свою гордость подальше, посоветовала себе Мэррин и коротко произнесла:
      – Слушаю вас.
      – Вам, видимо, не хватает тех денег, что вы зарабатываете, иначе не попросили бы в долг.
      Мэррин стушевалась. Естественно, не хватает, ведь ей надо содержать еще и семейство брата. Она неловко заерзала в кресле, а Джерад тем временем продолжал:
      – Следовательно, вам будет весьма затруднительно вернуть мне две тысячи фунтов. Но вы, как я полагаю, человек честный, поэтому и пришли ко мне, чтобы обсудить условия.
      – Вы же сами назначили мне встречу.
      – Но вы запросто могли проигнорировать мое приглашение и скрыться.
      – Вам известно, где я живу.
      – А если бы не было известно, вы бы не пришли?
      – Глупости! Мне не чуждо понятие «честь».
      Джерад улыбнулся.
      – Отлично. Вот и давайте поговорим о том, как вам отдать долг. Дело в том, что я хочу предложить…
      – Повторяю, я готова отработать эти деньги. Если, конечно, мне не потребуется преступать рамки приличия.
      – Не потребуется, – снова улыбнулся Джерад. – Как вы смотрите на то, чтобы в течение года побыть моей любимой девушкой?
      У Мэррин от изумления отвалилась челюсть.
      – Вы… шутите? – наконец сумела проговорить она. – Мы же совсем… не знаем друг друга.
      – Ну и что? Наши отношения будут носить исключительно показной характер.
      – И вы намерены целый год морочить голову вашим родным?
      – Да. Через год вернется Пьер, и их внимание вновь переключится на него.
      Во что же она впуталась? И все из—за Роберта с его проблемами.
      – Видите ли, Мэррин, я сто раз просил маму оставить меня в покое, но она не желает слушать. У вас ведь тоже есть семья, и вам известно, что это такое. Друзей можно в крайнем случае послать по известному адресу, если хочешь избавиться от полезных советов, – а вот родных не пошлешь.
      – Они нуждаются в наглядном доказательстве?
      – Вот именно.
      Мэррин явно коробило от предложения Джерада, но как можно отказаться? Она его должница, а в душу к ней лезть он, кажется, не собирается.
      – И что же мне нужно делать? – спросила она.
      – Возможно, ничего, – ответил Джерад. – Просто находиться в пределах досягаемости. Постараюсь не тревожить вас слишком часто, однако, с вашего позволения, время от времени буду вставлять в разговор ваше имя, если посчитаю нужным. Мама довольно редко наносит мне визиты, и сегодня я никак не ожидал увидеть ее и сестру.
      – А вы находите… э—э… нравственным обманывать своих родственников?
      – Они тоже не особенно церемонятся со мной, постоянно устраивая «случайные» встречи с молоденькими особами и не думая о том, насколько невыносимой делают мою жизнь.
      – Сочувствую вам, – произнесла Мэррин, испытывая потребность подвести итог их разговору. – Итак, мистер Монтгомери, вы говорите, что я полностью расплачусь с вами, если по первому же вашему зову буду являться сюда?
      – Такая ситуация может и не возникнуть вовсе, о чем я тоже не забыл упомянуть. Но в основном вы поняли меня правильно.
      Врожденное чувство справедливости вынудило Мэррин сказать:
      – По—моему, две тысячи фунтов слишком большая сумма за то, что, возможно, и не произойдет.
      Джерад устремил на гостью спокойный взгляд, словно взвешивая ее слова.
      – Я смотрю на это иначе: вы просто оказываете мне услугу, – наконец проговорил он и жестом остановил готовую возразить Мэррин: – Надеюсь, вас не очень затруднит в целях тренировки десять раз в день повторять имя «Джерад» перед зеркалом?
      Представив, как прямо с порога, радостно улыбаясь, будет говорить «Здравствуйте, мистер Монтгомери!» под удивленным взглядом его матери, Мэррин весело рассмеялась.
      – Хорошо, я попрактикуюсь, – пообещала она и, сочтя разговор оконченным, встала из кресла.
      Джерад проводил Мэррин до двери и, прежде чем открыл ее, сверху вниз посмотрел на девушку и сказал:
      – Думаю, наше сотрудничество будет плодотворным, Мэррин Шеперд. Жаль, если не придется встретиться снова.
      Мэррин снова рассмеялась и невольно удивилась самой себе. С чего это она так развеселилась? Причина в словах Монтгомери или в том, что ей не придется работать на него вечерами и по выходным?
      – Всякое может случиться, – произнесла она.
      И только выйдя из его дома, Мэррин поняла, что на ее губах все еще играет улыбка.
      Снова и снова перебирая в памяти все, о чем говорил Джерад, она пришла к выводу, что ради двух тысяч фунтов можно в любую минуту бросить все дела и мчаться на его зов. Если потребуется.
      Неужели лучик света все—таки прорезал собравшуюся над ее головой тучу?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

      Весь воскресный день Джерад Монтгомери не выходил у нее из головы. Теперь его великодушное предложение почему—то казалось немыслимым. На одной чаше весов огромная сумма, на другой – всего лишь не требующее усилий притворство. Первая явно перевешивает вторую. А не кроется ли тут какой-нибудь подвох?
      От Мэррин требуется отозваться на телефонный звонок Монтгомери, если он, конечно, когда-нибудь позвонит. Только и всего.
      Мэррин чувствовала себя неловко. Зная заранее, что ей практически не придется ударить палец о палец, чтобы отработать свой долг, она ни за что не пришла бы к нему. Не успокаивала и мысль об обмане двух женщин, виноватых лишь в том, что безумно любят Джерада и желают ему счастья.
      Дни проходили за днями, а Мэррин так и не могла решить, хорошо или плохо поступила, согласившись на предложение Джерада. Утром ей казалось, что ей следовало отказаться, вечером она приходила к выводу, что все не так уж плохо. Ее гордость ничуть не пострадает, ведь Монтгомери сам попросил Мэррин о такой необычной услуге. Они совершили сделку, и теперь поздно идти на попятную.
      И все—таки мысли постоянно вертелись вокруг вопроса, могла ли она помочь брату другим способом. Нет, не могла. И, в конце концов, Мэррин приняла единственное приемлемое для нее решение. Она непременно вернет Джераду деньги, как только Роберт найдет работу и перестанет нуждаться в материальной поддержке. Да и вообще – риск, как говорится, благородное дело.
      Но, может, в ней все—таки говорит гордость? – в который раз спрашивала себя Мэррин, поворачивая на дорогу, ведущую к ее дому. Так или иначе, но она развеет образ «бродяжки», сложившийся у Монтгомери в их первую встречу.
      Возле своего подъезда Мэррин увидела какую—то дышащую на ладан машину. Господи, уж не залез ли Роберт в новые долги, чтобы приобрести эту кучу проржавевшего металла? Судорожно сглотнув, Мэррин поспешила в дом.
      Оказывается, развалюха принадлежала их отцу. Вздохнув с облегчением, Мэррин поздоровалась испросила:
      – Ты давно приехал?
      – Минут десять назад. Кэрол собиралась покормить меня, но…
      Кэрол, осунувшаяся и побледневшая, сидела рядом, укачивая орущего Сэма, и раздраженно ворчала на раскапризничавшихся Куини и Китти.
      Мэррин по привычке протянула руки и забрала малыша у измученной женщины.
      – Ты сможешь остаться у нас хотя бы на пару дней? – спросила Мэррин отца, когда вопли мальчика поутихли.
      – Да, пожалуй, смогу, – ответил отец, и Мэррин решила уступить ему свою спаленку, а самой устроиться на диванчике в гостиной.
      За окном послышался знакомый шум мотора. Через несколько минут появился Роберт. Подождав, пока он поздоровается с отцом, Мэррин передала ему ребенка и взялась за готовку. Ее так и подмывало спросить, получил ли отец ее письмо и не потому ли приехал. Вот было бы здорово, если он явился, чтобы оказать им помощь и вытащить из финансовой неразберихи, в которой они оказались…
      Стоп. Маленькая поправка: неразбериха касается только ее, Мэррин. Роберта она освободила от долгов, выкупила, так сказать, из долговой ямы.
      За ужином все едва не оглохли от криков Сэма. Кэрол объяснила это тем, что у мальчика режутся зубки.
      – Слушай, он когда-нибудь молчит? – спросил Льюис Шеперд, присоединяясь к дочери, когда та принялась мыть посуду.
      Мэррин тут же встала на защиту малыша, но не удивилась желанию отца пойти прогуляться. Вот что ее действительно удивило, так это слова, брошенные им уже у двери:
      – Хочу повидаться с Амосом.
      От неожиданности Мэррин чуть не выронила из рук тарелку. Дядя Амос и ее отец друг друга терпеть не могли. Сколько она себя помнила, они, мягко говоря, были на ножах. Что ж, думала Мэррин, отправляясь наверх, чтобы подготовить спальню для отца, может, время примирило их?
      Не примирило. Отец вернулся в дурном настроении, что—то сердито ворча себе под нос. Мэррин поняла, что ее надежды не оправдались и мужчины так и не нашли общий язык. Льюису Шеперду хватило хороших манер лишь на то, чтобы буркнуть нечто похожее на «спокойной ночи» и тут же отправиться спать.
      Предположение Мэррин, что отец останется у них на пару дней, оказалось ошибочным. Ни через пару дней, ни через пару недель он даже не начинал разговор о возвращении в Корнуолл. Как и не делал никаких финансовых вливаний в семейный бюджет. Прошел месяц, и старший Шеперд признался, что бросил работу, чтобы приехать к детям.
      Что ж, в конце концов, это его дом и он имеет полное право жить здесь. Хуже было другое: Роберт сказал отцу, что денежный кризис, к счастью, миновал, чему отец чрезвычайно обрадовался, объяснив, что и сам сидит на бобах.
      В субботу Мэррин, как всегда, отвезла дяде Амосу пирог с кишмишем, и они мило поболтали за утренним чаем. Возвращаясь домой, девушка убеждала себя не падать духом. Ну и что с того, что в доме стало тесновато, а она не высыпается на продавленном диванчике? Зато она повидалась с душкой Амосом, а вечером поедет в «Буйвол», чтобы встретиться с Берти Армстронгом и еще кое с кем из друзей. Выпьет пивка, развеется…
      Свернув к своему дому, Мэррин ахнула и едва не выпустила руль. У ее подъезда стояла машина. «Ягуар». Ей ли не помнить этот великолепный автомобиль!
      Сердце Мэррин пропустило удар. Джерад Монтгомери говорил, что в случае необходимости позвонит ей, а тут вдруг явился собственной персоной! Целый месяц не давал о себе знать, и Мэррин успокоилась, решив, что ей не придется мчаться к нему по первому же звонку. Даже намеревалась начать откладывать деньги, чтобы постепенно отдать долг.
      Она припарковала машину рядом с «ягуаром» и поспешила в дом. Девчонки хором пытались успокоить хныкающего малыша, а Кэрол вяло отвечала на вопросы высокого черноволосого красавца.
      – Добрый день, Джерад, – улыбнулась ему Мэррин, подавив рвущееся с языка проклятье. Еще не хватало, чтобы ее родные узнали об их соглашении. – Я не ждала вас, честно говоря. Вы должны были позвонить, – с нажимом на последнем слове произнесла она.
      – Должен был, – согласился Джерад.
      – Вы давно меня ждете?
      – Десять минут! – ответила за него Куини.
      – А сколько это – десять минут? – проявила любознательность Китти.
      – Хотите чаю? – предложила Джераду Мэррин.
      – Сегодня чудесная погода, – сказал тот. – Давайте перенесем чаепитие на свежий воздух.
      – Ура! – восторженно завопила Куини.
      – Ура! – подхватила рев сестры Китти. Джерад вышел во внутренний дворик, а Кэрол тем временем успела схватить за подол обеих дочерей и придержать их. Мэррин отправилась на кухню готовить чай.
      Когда она расставляла на подносе две чашки, молочник и сахарницу, на кухню вошла Кэрол, а за ней ворвались возмущенные девочки.
      – Мы с дочками выпьем чаю здесь, а вы поболтайте, – сказала женщина.
      Мэррин благодарно улыбнулась, не слушая протесты маленьких племянниц.