Вот что действительно обидно, так это то, что при продаже маминого кольца – великолепного бриллиантового колечка с сапфирами – не удалось выручить и половины его страховочной стоимости. Пришлось удовольствоваться двумя тысячами фунтов, которые ей всучили, но и этой суммы будет достаточно, чтобы отделаться от судебных приставов, ежедневно толпившихся у дверей ее брата. Теперь они осаждают уже и ее двери, потому что шесть месяцев назад Роберт с женой и тремя детьми переселился к ней.
      Впрочем, одернула себя Мэррин, брат имеет такое же право жить здесь, как и она сама.
      Ну вот, последний конверт доставлен по адресу. Мэррин с облегчением вздохнула и отправилась мимо элегантных и очень дорогих строений по направлению к, своему дому.
      Так случилось, что сегодня, как уже не раз за последние полгода, Роберт позаимствовал у нее машину, чтобы съездить на очередное собеседование. Да Мэррин и не сетовала: сейчас машина нужна брату гораздо больше, чем ей. Если повезет и его примут в автомобильную компанию, ему выделят служебную машину.
      И именно сегодня, когда она осталась без колес, начальник Мэррин, Деннис Чепмен, попросил ее доставить несколько конвертов его деловым партнерам. Чепмену было невдомек, что Мэррин пришлось идти пешком.
      Мысли вновь вернулись к брату, попавшему в переплет. Если бы год назад он сказал своим друзьям, что его уволили по сокращению, они совместными усилиями подыскали бы ему хорошее место. Но он молчал как партизан, даже с женой не поделился возникшими проблемами.
      Конечно, тому имелось оправдание: Кэрол, и без того нервная и ранимая женщина, тогда носила под сердцем их третьего ребенка. Роберт был уверен: признайся он ей во всем, и она отвернулась бы от него.
      Год назад…
      На глаза Мэррин навернулись слезы. В то время мама еще была жива. Мэррин счастливо жила с ней в доме, до сих пор принадлежащем ее отцу. А десять месяцев назад, когда мама вышла погулять, из-за поворота вывернула машина, водитель не справился с управлением, и…
      В те страшные дни Роберт ни на шаг не отходил от Мэррин, без его поддержки ей бы пришлось совсем туго. И теперь настала ее очередь помогать любимому брату. Это естественно и обсуждению не подлежит.
      Их отец жил в Корнуолле, но на его помощь в разрешении финансового кризиса рассчитывать не приходилось: ведь даже на похороны своей бывшей жены он не соизволил явиться. Роберт признался Мэррин, что еще до того, как рассказал ей об истинном положении дел, он написал отцу несколько писем. Ответа не последовало…
      Погруженная в мрачные мысли, Мэррин шла мимо высокою красивого особняка. Вдруг со ступеней сбежал молодой парень лет двадцати со спортивной сумкой через плечо и едва не сбил Мэррин с ног.
      – Извините! – воскликнул он, скользнув оценивающим взглядом по ее лицу и фигуре.
      Через секунду Мэррин выкинула его из головы и продолжила свой путь. Нужно поторапливаться. Роберт, без сомнения, не сказал Кэрол о намерении сестры продать мамино фамильное кольцо, но ее, Мэррин, он ждет с нетерпением, не находит себе места, и поэтому…
      Довести мысль до конца ей не удалось: случилось невероятное. Только что она шла по тротуару, и вдруг – сильный удар в спину, и асфальт стал стремительно приближаться.
      Не осознавая, что произошло, Мэррин вцепилась в ремешок сумочки, стараясь, во что бы то ни стало удержать ее на плече. А в это время трое озверевших от избытка адреналина молодчиков пинали Мэррин ногами, шарили по телу, отдирали руку от ремешка. Через минуту – или целую вечность? – они очертя голову умчались прочь.
      Ошеломленная, Мэррин лежала на тротуаре, ловя дрожащими губами воздух. На нее никто раньше не нападал, ее не били, даже не поднимали на нее руку. И вот сейчас Мэррин жестоко унизили, и это повергло ее в ужас. Нет, скорее – в ярость, в слепую, бессильную ярость.
      Она не разрыдалась, а свой гнев ей не на кого было излить. Но как, почему она подверглась нападению в таком респектабельном, благополучном районе? А почему бы и нет? Ведь именно здесь можно хорошенько поживиться.
      – Ах, бедняжка!
      Лишь подняв голову на звук незнакомого голоса, Мэррин узнала молодого человека со спортивной сумкой.
      – Вы можете встать?
      С его помощью Мэррин поднялась на ноги, потом посмотрела вниз на порванные колготки. И тут все поплыло у нее перед глазами, и она с благодарностью оперлась о вовремя подставленную руку незнакомца.
      – Этих типов уже не догнать. А вот вам необходимо выпить чашечку горячего кофе, – сказал он и, не дожидаясь согласия, осторожно повел ее к дому.
      Мэррин и не думала упираться: она все еще пребывала в ступоре. Когда ее затуманенное сознание снова обрело способность воспринимать действительность, она с изумлением обнаружила, что сидит на диване в чьей-то гостиной и ощупывает голову, стараясь унять пульсирующую боль.
      – С меня хватит, Пьер. Больше никаких бездомных бродяжек! – произнес приятный голос у нее за спиной.
      По—видимому, Пьер, кем бы он ни был, имел склонность подбирать на улице каких-то бездомных, отвлеченно подумала Мэррин.
      – Перестань, Джерад, на девушку только что напали какие—то воришки.
      Мэррин вздрогнула. Они говорят о ней! Это она – бездомная бродяжка! Мэррин попыталась встать, но ватные ноги отказывались служить, и она снова без сил опустилась на диван.
      – Насколько я помню, последнюю тоже ограбили.
      – Но сейчас я не вру. Честное слово!
      – У тебя нет времени ухаживать за пострадавшей. Ты и так опаздываешь на самолет.
      Голоса стали удаляться. Пьер что-то сказал, и Мэррин услышала, как Джерад быстро проговорил:
      – Хорошо, хорошо, я за ней присмотрю. Мне, между прочим, не впервой.
      Надо же – он за ней присмотрит! Мэррин тряхнула головой и тут же пожалела об этом. Все тело ломило от боли. Завтра наверняка появятся синяки. Надо бы поскорее убраться отсюда, вот только сил совсем нет. Она посидит еще немножко – ну, только минуточку! – и пойдет домой.
      Голоса смолкли, потом до нее донесся шум заведенного мотора. Вот и хорошо, они куда—то уехали… Нет, вот хлопнула входная дверь, и через несколько секунд кто—то вошел в гостиную.
      Все, пора уходить, решила Мэррин и начала подниматься, когда ее буквально пригвоздила к месту пара холодных серых глаз. Прямо перед ней стоял высокий черноволосый мужчина лет тридцати или, чуть больше, как показалось Мэррин. По его лицу было видно, что он не поверит ни одному ее слову, что бы она ни сказала. Стало быть, и не стоит открывать рот. Однако мужчина выжидающе смотрел на нее, поэтому Мэррин вежливо произнесла:
      – Если вы соизволите посторониться, я немедленно покину ваш дом.
      Проигнорировав слова девушки, хозяин продолжал изучать ее лицо.
      – А вы не похожи на бездомную, – задумчиво проговорил он.
      – Это уж точно. Я не бродяжка! – выпалила Мэррин, давая ему понять, что слышала их разговор.
      Мужчина нисколько не смутился. После секундной паузы он суховато извинился:
      – Простите. Я смертельно устал от тех бездомных хромых собак, что мой братец, как добрый самаритянин, приводит в дом и бросает на мое попечение.
      – Я вам не хромая собака! – взорвалась Мэррин.
      – На меня напали и ограбили!
      – И случилось это, естественно, прямо у порога моего дома. Чертовски удачное место, – протянул мужчина, окидывая взглядом порванные колготки и смятую одежду.
      Нет, с нее довольно! Мэррин решительно – слишком решительно! – поднялась с дивана и сделала шаг к двери, но в глазах у нее потемнело, и ей пришлось ухватиться за его локоть, чтобы не упасть".
      – Извините, – пробормотала она, собрав остатки гордости, – сейчас уйду.
      Однако хозяин дома не очень вежливо толкнул ее обратно на диван.
      – Сидите! – приказным тоном велел он.
      Джерад вышел из комнаты, но вскоре вернулся со стаканом в руке.
      – Это бренди. Выпейте, – скомандовал он и, взглянув на ее светлые, с легкой рыжинкой волосы и тонкое лицо с прозрачной кожей, добавил:
      – Возможно, вы бледны от природы, но…
      – Слушайте, хватит меня разглядывать! Я не картина и не скаковая лошадь! – Мэррин стало немного лучше, по крайней мере, голова перестала кружиться.
      – Да, язычок у вас острый, – заметил Джерад. – Видимо, тоже от природы.
      – Я не каждый день подвергаюсь нападению воров! К тому же, когда я всеми силами пытаюсь прийти в себя, меня обвиняют в притворстве.
      – Выпейте бренди.
      Мэррин так и подмывало послать его куда подальше, но она все—таки решила последовать совету. Стараясь не закашляться, сделала несколько глотков и отменит про себя, что в голове немного прояснилось.
      – Допивайте, а я вызову для вас такси.
      – У меня нет денег на так… – Не договорив, Мэррин растерянно посмотрела по сторонам, в надежде найти свою сумочку.
      Боже! Ее же выхватили у нее воришки! А вместе с сумочкой исчезли две тысячи фунтов…
      – Деньги! – выдохнула она.
      – Так, приехали! – усмехнулся Джерад и, глядя в ее расширившиеся от ужаса глаза, спросил: – Разрешите полюбопытствовать, о каких деньгах идет речь?
      Мэррин воспитали в духе любви к ближнему, но к этому человеку она сейчас испытывала нечто схожее с ненавистью. Ее тело ломило от боли, однако ей безумно хотелось залепить негостеприимному хозяину оплеуху. Поставив стакан на столик рядом с диваном, она холодно произнесла:
      – Никогда еще не встречала такого гнусного типа, как вы.
      Его красивое лицо исказила гримаса.
      – Бедняга! У меня просто сердце разрывается от жалости. Во сколько же мне обойдется ваше присутствие?
      – Вы… вы нисколько мне не должны.
      – Ладно, поставим вопрос иначе: сколько у вас украли?
      Неужто поверил, наконец, что ее действительно ограбили? Слава богу, и на том спасибо. Но пусть не думает, что она всего лишь «бездомная бродяжка» без гроша в кармане!
      – Да так, две тысячи фунтов, – небрежно бросила Мэррин.
      – Наличными? – Брови Джерада поползли вверх.
      Не дождавшись ответа, он скептически фыркнул:
      – Вы всегда носите в сумочке такие суммы?
      – Мне надо было оплатить кое—какие счета, – пояснила Мэррин и тут же прикусила губу.
      С какой стати она должна оправдываться?
      – А что, чековой книжки у вас нет?
      На ее счету не было и четверти украденной суммы. К тому же кредиторы Роберта непрозрачно намекнули, что ни о каких чеках не может быть и речи. Но не докладывать же обо всем этом нагло разглядывавшему ее хозяину дома!
      – Делаю вывод: либо у вас нет открытого счета в банке, либо кредиторы не доверяют вашим чекам. – (Тоже мне Шерлок Холмс! – ядовито подумала Мэррин.) – А откуда, собственно, вы взяли те две тысячи?
      – А вот это уже не ваше дело! – рявкнула Мэррин, удивляясь, почему до сих пор сидит на месте.
      Можно подумать, ее забавляет их дурацкая словесная перепалка. Наверное, при падении она слегка повредилась умом.
      – По—моему, это как раз мое дело, раз мне предстоит выложить из своего кармана две тысячи, – жестко проговорил он.
      У Мэррин отвалилась челюсть.
      – Господи! Вы—то тут при чем?
      По—видимому, ее широко раскрытые от удивления глаза не убедили Джерада в искренности незваной гостьи. Смерив ее язвительным взглядом, он пояснил:
      – При том, что мне придется раскошелиться на украденную у вас сумму, чтобы сдержать слово, данное брату. Я обещал ему позаботиться о вас.
      Нет, с мозгами у нее действительно не все в порядке, решила Мэррин.
      – Вы намекаете, что собираетесь одолжить мне денег? – уточнила она, уже не надеясь на собственную сообразительность.
      – Я не намекаю, я говорю, что должен… Мэррин не дала ему закончить:
      – Вы ничего не должны, – заявила она.
      Одно из двух: ее собеседник либо очень благородный человек, либо чокнутый.
      – С чего вы взяли, что не должен? – парировал Джерад, внимательно наблюдая за выражением ее лица. – Последнее время Пьер, который сдал мне вас с рук на руки, обходится мне в сорок фунтов в неделю, и все из—за его пристрастия помогать разным бедолагам. Сейчас он отправляется на год за границу, хочет там поработать. Так что я еще легко отделаюсь, если заплачу вам две тысячи в счет его «фонда помощи», так сказать.
      «Фонд помощи»! Опять он причисляет ее к сонму подобранных братом бездомных зверушек и… «бродяжек». Мэррин поднялась с дивана, с удовлетворением отметив про себя, что ноги больше не дрожат и головокружение исчезло.
      – Благодарю за гостеприимство, – гордо произнесла она. – А что до ваших денег, мне они не нужны.
      Серые глаза Джерада скрестились с ее синими глазами.
      – Отлично. Но не идти же вам пешком в таком виде. – Он немного помолчал и вдруг заявил: – Я отвезу вас домой сам.
      Будь у нее выбор, Мэррин бы непременно отказалась. Но выбора не было. Во—первых, выглядит она действительно не ахти, а во—вторых, у нее не наскребется и двух пенни на автобусный билет, просить же у Джерада она не собиралась.
      – Я живу в Суррее.
      Джерад кивнул, и они, выйдя из дома, остановились у элегантного черного «ягуара».
      Во время поездки Мэррин думала о своем. Можно представить, как расстроится Роберт, когда узнает об утрате денег. Господи, что бы ещё продать? – в отчаянии прикидывала она. У нее есть машина, в довольно приличном состоянии, но уж очень старенькая. Много за нее не выручишь. Кроме того, машина им самим понадобится. С тех пор как Роберт с семейством перебрался к Мэррин, они частенько все вместе выезжали в супермаркет, а иногда Мэррин возила куда-нибудь на природу двух своих племянниц, восьмилетнюю Куини и шестилетнюю Китти, когда те уж особенно досаждали своей матери.
      Ах, если бы отец ответил тогда на письма Роберта. У него, правда, не было существенных сбережений, но Мэррин помнила, как мама обращалась к нему в трудные времена и с благодарностью принимала денежную помощь.
      Надо сегодня же вечером написать ему, решила Мэррин. И на этот раз – от собственного имени.
      Джерад тем временем остановил машину возле ее дома и повернулся к ней:
      – Сейчас вы выглядите получше. Вероятно, я все—таки ошибался: вы действительно стали жертвой уличных воришек.
      – Не напрягайтесь, – резко бросила Мэррин, но тут же добавила гораздо вежливее, – Спасибо.
      – А тут есть кто-нибудь, кто присмотрит за вами? Очевидно, вы все еще в шоке.
      Присмотрят они за ней, как же! Им самим нужна ее помощь.
      – Я живу со своей семьей, – заявила Мэррин.
      Джерад вытащил из бумажника визитную карточку и протянул ей.
      – Здесь есть и мой домашний номер. Если передумаете насчет денег, позвоните.
      Мэррин взяла визитку, но даже не взглянула на нее.
      – До свидания, – сказала она и пошла по дорожке к дому.
      На кухонном столе лежала записка: «Уехали в супермаркет». Обрадовавшись отсрочке неприятного разговора с братом, Мэррин приняла ванну и облачилась в свободное хлопчатобумажное платье.
      Только на душе у нее по—прежнему было муторно. Ей пришлось продать мамино кольцо, с которым та никогда не расставалась, несмотря на все невзгоды и напасти. И вот теперь нерадивая дочь не только продала завещанное ей колечко, но и умудрилась лишиться вырученных за него денег. Как же теперь объяснить все брату, как посмотреть ему в глаза?
      Мэррин понимала, что надо навести в доме порядок, разложить по местам разбросанные тут и там игрушки, школьные ранцы и джинсы с майками, но вместо этого взяла чистый лист бумаги и уселась за стол. Уже целую вечность не писала она отцу, тем более не просила у него денег, но сейчас иного выхода Мэррин не видела. Он же все—таки их отец.
      «Как тебе известно, – начала она, – Роберт со своей семьей оказался в крайне стесненных обстоятельствах, поэтому они перебрались ко мне, в твой дом».
      Далее последовал подробный рассказ о том, какие у него прекрасные внуки. Заканчивалось письмо просьбой помочь оплатить хотя бы самые неотложные счета. Она вывела «С любовью, Мэррин» и спустилась вниз, чтобы прибраться в гостиной и кухне.
      На случай, если они не успели пообедать, Мэррин начистила большую кастрюлю картошки. Не пропадет: ее можно оставить и на завтра, шиковать им не приходится.
      Но что же сказать Роберту? Только правду, твердо решила Мэррин и все же похолодела, услышав, как во двор въехала ее машина. Первыми появились племянницы.
      – Привет, тетя Мэррин, – хором пропели они и помчались к ванной комнате.
      Следом на кухню вошла ее невестка с семимесячным Сэмом на руках. Замыкал шествие Роберта нагруженный пакетами с провизией.
      – Давай сюда малыша, – сказала Мэррин, протягивая руки к Сэму, подспудно желая хоть немного оттянуть тот неминуемый момент, когда в глазах брата угаснет искра надежды.
      – Ему нужно поменять памперсы, – устало проговорила Кэрол и оставила Мэррин наедине с Робертом.
      – Как прошло твое интервью? – спросила Мэррин.
      – Ничего не вышло. – Он положил свертки на стол. – А ты получила?
      Это он, конечно, о деньгах.
      – Н—нет, я…
      – Мэррин! – хрипло выдохнул Роберт. – Тебе не удалось продать мамино кольцо? Господи, теперь мне конец! – Он рухнул на стул и обмяк, обхватив голову руками. – Меня посадят в тюрьму, Кэрол разведется со мной, и я…
      – Роберт! – воскликнула Мэррин.
      О чем он говорит? Раньше ни о какой тюрьме не заходило и речи!
      – Не драматизируй ситуацию.
      – Да ты же не знаешь… я и половины тебе не сказал.
      Ты что, еще раньше влип? Финансовые проблемы?
      – Я хотел создать семью… Знаешь, каково содержать жену с завышенными потребностями? – с горечью проговорил Роберт.
      Взглянув на него повнимательнее, Мэррин впервые заметила, что ее взрослый, надежный брат на самом деле не такой уж и взрослый и надежный. Раньше у него не было этой вялой, опущенной линии губ. Ну и что? Ее любовь к нему не стала меньше. Такие же губы были у их отца… Да, сейчас Роберт стал гораздо больше походить на отца, чем на сердечную, благородную и такую великодушную мамочку.
      – У тебя прекрасная жена и чудесные дети.
      В голосе Мэррин послышался упрек: ей не понравилось, что Роберт говорит о Кэрол как о какой-нибудь пустышке.
      – Да уж, – мрачно подхватил Роберт, – и совершенно великолепные кредиторы! Даже думать не хочется, что они со мной сделают, если я не заплачу в понедельник… Но почему у тебя нет денег, Мэррин? Ты ведь обещала продать кольцо.
      – Я его продала, – призналась Мэррин, но так и не успела рассказать о нападении хулиганов: лицо брата расплылось в радостной улыбке.
      – Ну, ты даешь, сестренка! Решила меня разыграть? И сколько же тебе за него дали?
      – Д—две тысячи, но…
      – Две тысячи! Здорово! – Роберт засиял от удовольствия. – Знаешь, когда только что ты, плутовка этакая, хотела надо мной подшутить, я уж было подумал о самоубийстве. Но такие деньги могут вытащить меня из петли. – Он широко ухмыльнулся и подмигнул: – Ну, где они?
      Хороший вопрос. Мэррин почувствовала, как к глазам подступили слезы, и отвернулась, не в силах выдержать взгляд брата.
      – У меня будто гора с плеч свалилась. Ну же, давай их сюда, – поторопил ее Роберт.
      – Я… э… я получу их завтра.
      – А, ну да, – он понимающе кивнул. – У простого ювелира не может быть на руках двух тысяч фунтов.
      – Угу, – согласилась Мэррин. – Завтра схожу к нему и получу все сполна.
      Разговор о деньгах подходил к концу, когда с лестницы в кухню вприпрыжку сбежали Куини и Китти.
      – Есть хочется! – хором заявили девочки.
      Роберт посмотрел на сестру. Обычно она реагировала мгновенно и сразу же накрывала на стол, но сегодня пребывала в странной задумчивости.
      – Мне нужно отправить письмо, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказала она, наконец, и пошла наверх.
      В своей комнате немного помедлила, размышляя над словами Роберта. «Самоубийство», «Кэрол разведется со мной», «тюрьма»… Ужас какой—то! Этого она не допустит. Никогда!
      Вот сейчас пойдет и отправит письмо отцу. Правда, надежда на его помощь практически равна нулю, раз он не удосужился даже ответить на письма Роберта, но все же…
      В мозгу всплыли последние слова Джерада: «Если передумаете насчет денег, позвоните». Нет, об этом не может быть и речи.
      Мысли Мэррин перенеслись на самого старшего члена их семьи, на дядю Амоса.
      Амос Ярдли, живший в десяти минутах езды от их дома, был маминым братом и очень нравился Мэррин. Она относилась к нему как к отцу даже тогда, когда родители еще не развелись.
      Милый, милый дядя Амос!
      «Как у тебя с деньгами?» – спросил он племянницу после смерти своей сестры.
      Мэррин была уверена: он и не подозревает, насколько устройство похорон подорвало ее, Мэррин, бюджет.
      «Все в полном порядке», – заверила она дядю, зная, что он гораздо беднее ее; его двухэтажный коттедж дышал на ладан и рушился прямо на глазах.
      Не хотелось доставлять ему беспокойство, поэтому Мэррин решила не посвящать его в постигшие брата неприятности. Да и чем он мог им помочь? Переезд брата с семьей Мэррин объяснила тем, что после смерти мамы ей было очень тоскливо в опустевшем доме и она сама попросила Роберта перебраться к ней.
      Но дядя Амос, неисправимый выдумщик и изобретатель, лишь посмотрел на нее с хитрым прищуром, явно заподозрив, что Мэррин пытается надуть его. Ее ложь – во спасение, убеждала себя девушка, все равно денег у дядюшки нет: его изобретения никакого дохода не приносили. Время от времени он печатал статьи в «умных» журналах, но гонораров за них не получал. И помочь Роберту, естественно, не мог.
      Следовательно, остается единственный выход. Она посмотрела на туалетный столик, куда бросила визитную карточку человека по имени Джерад.
      Мэррин подошла к столику и взяла в руки визитку. Глаза ее округлились. Она работала в сравнительно небольшой компании, которая занималась электроникой, и название «Роксфорд Уоринг», одного из самых влиятельных концернов в этой области, знала хорошо. Оказывается, Джерад Монтгомери – директор и владелец пакета акций компании «Роксфорд Уоринг»! Святые небеса! Что же ей теперь делать? Неужто обращаться с просьбой одолжить денег к одному из членов правления такого монстра?
      Надо все хорошенько обдумать. Мэррин вышла из дома и отправила письмо отцу, сознавая всю бесполезность этого мероприятия. Затем зашла в полицейский участок и сделала заявление об ограблении. Мерзавцев, конечно, не найдут и сумочку свою она вряд ли увидит снова, но заявить все—таки надо было.
      Смирясь с неизбежным, Мэррин поискала глазами телефонную будку. Не звонить же Джераду из дома.
      Ей не хотелось обращаться к Монтгомери, в самом деле не хотелось. Вернуться к себе, принять ванну и забраться с головой под одеяло – вот все, о чем она мечтала. Если бы не брат и не пребывающая в депрессии невестка, она ни за что не вошла бы в телефонную будку.
      Собрав в кулак всю свою храбрость, Мэррин вызвала оператора и попросила соединить ее с указанным на визитке номером.
      Казалось, он никогда не возьмет трубку. Наконец, когда Мэррин уже решила, что его нет дома, раздался низкий голос:
      – Алло.
      – Дж… мистер Монтгомери, это… м—м… Мэррин Шеперд.
      – Мэррин Шеперд? – переспросил он, явно не понимая, с кем говорит.
      Может, просто издевается, с раздражением подумала Мэррин и выпалила:
      – Бездомная бродяжка!
      – А, та самая Мэррин Шеперд, – после паузы протянул Джерад и снова замолчал.
      Понимая, что он ждет продолжения, Мэррин промямлила:
      – Мы спорили… э—э… вы не шутили насчет денег?
      – Приходите завтра в мой офис, – деловым тоном произнес Джерад.
      Ладони Мэррин стали влажными, и она покрепче сжала трубку.
      – Во сколько?
      – В одиннадцать, – последовал четкий ответ.
      Значит, Мэррин придется отпрашиваться с работы. Отказываться из—за такого пустяка она не собиралась, да уже и не смогла бы: Джерад дал отбой.
      В отвратительнейшем настроении Мэррин вышла из будки. Ей совсем не нравилось то, что она задумала, но, судя по всему, только этот высокомерный тип мог реально помочь.
      «Та самая Мэррин Шеперд»! «Приходите завтра в мой офис»!
      Какой пренебрежительный тон, какая мерзкая манера бросать трубку, не попрощавшись.
      Надменный спесивец, вот он кто! Однако просителям выбирать не приходится, а Джерад Монтгомери – ее последняя надежда.

      Ночью Мэррин приснился кошмар. За ней кто—то гнался, потом она оказалась на самом краю отвесного утеса, оступилась и полетела вниз.
      Мэррин проснулась от собственного крика. Тяжело дыша, включила свет. Кричала она, вероятно, очень недолго, по крайней мере, никого не разбудила. С приездом брата она перебралась в мансарду, поэтому никто не проснулся, никто не примчался успокаивать се.
      Спать больше не хотелось. Мэррин с удовольствием спустилась бы вниз и приготовила себе чаю, если бы не боялась потревожить малыша. В отличие от отца с матерью, отличавшихся крепким сном, Сэм спал очень чутко.
      Снова мысли вернулись к Монтгомери. Неужели у нее на самом деле повернулся язык попросить у него две тысячи? И неужели он согласился одолжить ей эту сумму? А если так, то, каким образом она будет отдавать ему долг?
      Предстоящий возврат денег еще целый час сверлил ей мозг, не давая заснуть. Однако потом глаза у Мэррин стали слипаться, и сон сморил ее. А проснулась она уже утром, от плача Сэма.
      Мэррин спустилась вниз, прошла к племяннику и взяла его на руки. У нее так ломило тело от падения на асфальт и пинков грабителей, что малыш показался ей гораздо тяжелее, чем был на самом деле. Мэррин поменяла ему памперс и одела во все сухое. Сэм благодарно заулыбался.
      – Ах ты, красавец! – с любовью воскликнула Мэррин, он улыбнулся еще шире.
      В комнату вошел взъерошенный со сна Роберт. Пользуясь тем, что никого нет рядом, он обратился к сестре:
      – Я вот о чем подумал, Мэррин. Давай сходим к ювелиру вместе, когда у тебя наступит обеденный перерыв, а? Я заберу деньги и улажу свои…
      – Видишь ли, – прервала его Мэррин, – я… э—э… хочу взять отгул. Привезу деньги к часу дня, – добавила она, скрестив пальцы на счастье.
      Роберт кивнул.
      – Можно взять твою машину? – спросил он скорее для проформы, так как был заранее уверен в утвердительном ответе.
      Однако Мэррин, памятуя о вчерашнем ограблении и не желая повторения случившегося, покачала головой:
      – Нет, только не утром. После часу она в твоем распоряжении.
      Передав ребенка брату, она приняла душ, вернулась к себе и не выходила до тех пор, пока в доме не наступила тишина. Роберт повел девочек в школу, а Кэрол отправилась гулять с малышом.
      Настало время подумать о том, как одеться. Вчера Мэррин выглядела самой настоящей замарашкой. Разве можно забыть слова Монтгомери:
      «Не идти же вам пешком в таком виде»?
      Сегодня ей предстоит встретиться с ним вновь, и одеться следует… пристойно.
      Мэррин выбрала новый темно—синий костюм, который выгодно подчеркивал ее удивительно глубокие синие глаза, бросила последний взгляд в зеркало и вышла из дома. Вскоре она уже была у вращающихся дверей «Роксфорд Уоринг». И вдруг подумала: а как его здесь найти? «Приходите в мой офис»… А где он, этот офис?
      Она подошла к справочному бюро с намерением спросить, не оставлял ли для нее конверт мистер Монтгомери, но вовремя опомнилась. Какой там конверт! Монтгомери наверняка захочет увидеться с ней лично, хотя бы для того, чтобы оговорить сроки возврата долга. Может, у него возникнут к ней и другие вопросы, ведь он же совсем ее не знает. Свалилась ему на голову, а теперь денег ей подавай!..
      – Мне нужно встретиться с мистером Монтгомери. – Мэррин улыбнулась подтянутой секретарше за стойкой. – Я – Мэррин Шеперд.
      – Да, мистер Монтгомери ждет вас.
      Он ее ждет! Так значит, это не розыгрыш. Было бы ужасно вернуться домой с пустыми руками.
      На скоростном лифте Мэррин поднялась на указанный этаж и постучала в указанную дверь. Сейчас покажется его секретарша, но вопреки ожиданиям Мэррин дверь открыл Джерад Монтгомери собственной персоной. Однако пригласил ее не сразу, а принялся рассматривать гостью с ног до головы. Таким образом, у Мэррин тоже появилась возможность окинуть внимательным взглядом хозяина офиса.
      Высокий и красивый – это она заметила еще вчера. Но сейчас, в безупречном деловом костюме, белоснежной рубашке и в галстуке, он выглядел гораздо официальней и внушительней, чем накануне.
      – Сегодня у вас совсем другой вид, – протяжно констатировал Монтгомери.
      «Да и у вас тоже».
      – Я старалась, – сказала Мэррин, надеясь, что он поймет ее шутку.
      – Входите.
      Мэррин переступила порог. Дверь в кабинет секретарши была плотно закрыта. Стало быть, он рассматривает ее визит как частный, обрадовалась девушка.
      – Как вы себя чувствуете? – вежливо поинтересовался Джерад, потом указал ей на кресло, а сам уселся за свой огромный письменный стол.
      – Синяки и ссадины не вечны, скоро пройдут, – улыбнулась Мэррин и, стремясь вплотную перейти к волнующей ее теме, сказала, – Извините, что я позвонила вам вчера через коммутатор.
      – Не хотели звонить из дома?
      – Я… не сказала своим, что на меня напали хулиганы, – нехотя призналась она.
      И что они украли те две тысячи, которые вы несли в сумочке? Кстати, откуда у вас такая сумма?
      Вот ведь любопытный! – подумала Мэррин, но, решив, что он имеет полное право задать вопрос о происхождении денег, ответила:
      – Я продала ювелиру одну вещь.
      – Вашу вещь? – быстро спросил Монтгомери.
      И сам вопрос, и тон, которым он был задан, очень не понравились Мэррин.
      – Ну, знаете ли!.. – резко начала она, но, вспомнив, что нуждается в его помощи и потому не вправе становиться в позу, объяснила, – Я продала кольцо, принадлежавшее моей маме.
      – Вашей матери понадобилось две тысячи фунтов?
      Лицо Мэррин закаменело.
      – Мама умерла десять месяцев тому назад.
      – Значит, это вы нуждались в деньгах. Зачем они вам понадобились? – настойчиво продолжал Монтгомери.
      И вдруг, будто поняв причину, по которой девушка не хотела звонить ему из дома, заявил: