Глава 23

В субботу Шарлотта подъехала к их дому, вышла из машины и чинно позвонила. Когда Сэм открыл, радуясь, что снова ее видит, она вручила ему клетку необычной формы, прикрытую бледно-голубым покрывалом. Из нее доносились странное попискивание и резкий запах, на который мальчик даже не обратил внимания. Когда же он снял покрывало, то сам запищал от восторга. В клетке сидела длинношерстная морская свинка. Она действительно выглядела как помесь собачки с кроликом.

– Ух ты! Ух ты!.. Гляди, папа! – закричал он отцу, который как раз спускался по лестнице, свежевыбритый, только что побывавший под душем. – Можно мне ее держать?

Сэм смотрел то на отца, то на Шарлотту. Она с мольбой взглянула на Ватсона-старшего.

– Думаю, да.

Оливер ответил ей нежной улыбкой. Чарли делала все, чтобы доставить детям радость.

– А в комнате я могу ее держать?

– Если тебе не мешает запах, держи.

Взрослые рассмеялись, а Сэм взял клетку и помчался с ней наверх.

Во второй половине дня все вместе поехали в Малибу отдохнуть на пляже, сходили в кино на какой-то дрянной фильм ужасов, который непременно хотела посмотреть Мелисса. Чарли сказала, что он напомнил ей ее ранние работы. Потом отправились в «Хард-рок кафе», и Шарлотта вроде бы даже не имела ничего против тамошнего шума.

Неделей позже выбрались в Диснейленд. Жизнь с ней воспринималась как праздник. Она постоянно придумывала какие-то интересные дела, знала, что интересного и где можно посмотреть, и даже пригласила их к себе на ужин. Сэм, правда, отметил, что Агнес готовит лучше, но по другим параметрам Чарли ему нравилась больше. Даже морскую свинку – это был самец – он в честь дарительницы назвал Чарлз, уменьшительно Чарли. А Мел раззвонила всем знакомым, что ее папа дружит с Шарлоттой Сэмпсон.

Дети не были к ней в претензии и не сердились, когда Оливер вечером объявлял им, что уходит, что, впрочем, случалось редко, поскольку в будни Шарлотта напряженно работала и должна была рано уезжать на съемки. Два раза она оставалась у них на весь уик-энд и ночевала в гостевой комнате. Чарли умела вести себя так, чтобы не смущать детей. Никто из них не знал, что папа ночью спускался на цыпочках вниз и забирался с выражением блаженства на лице к Шарлотте в постель, а она при этом говорила «тс-с» и хихикала.

Для всех это был самый приемлемый вариант. Когда через месяц после возвращения детей прилетели Джордж и Маргарет, они тоже полюбили Шарлотту. Сначала они были поражены знакомству с ней, но потом быстро забыли, что имеют дело со знаменитостью. Шарлотта настолько не придавала этому значения, была так скромна, так душевна и добра со всеми, что, казалось, семья Оливера полюбила ее просто как женщину, а не как телезвезду. Как она и сказала Мелиссе при первой встрече, успех ее радовал, но не был самым главным в ее жизни. Для нее были важнее любимые люди.

Но все они тем не менее не забывали о ее славе, потому что, куда бы они ни пошли, люди просили у нее автограф или подходили в самых неожиданных ситуациях, спрашивали, та ли она... говорили, как им нравится сериал... интересовались, кем ей приходятся Мел и Сэм... Иногда это их раздражало, но Оливер старался по возможности не обращать внимания. Чарли же всегда была благодарна своим поклонникам, терпелива, снисходительна к ним и вела себя так, словно только и ждала встречи с ними. Порой Мел спрашивала, как ей удается терпеть и не выходить из себя.

– Это элемент профессии, дорогая. Либо смирись с этим, когда решаешься на такую работу, либо на многое не рассчитывай. Ведь работаешь в такой же степени для них, как для себя. И как только прекращаешь оних думать, перестаешь хорошо играть.

Особенно она нравилась отцу Оливера. Джордж находил Шарлотту очаровательной, прелестнейшей из виденных им когда-либо молодых женщин и только молился, чтобы она вышла замуж за его сына. Перед отлетом он спросил Оливера, собирается ли тот жениться.

– Да о чем ты, папа! Еще и двух месяцев не прошло, как мы познакомились, не надо меня торопить. К тому же она в начале блистательной карьеры. Не уверен, что ей за хочется связывать себя с простым смертным, да еще с кучей детей.

Она говорила о таком намерении, но вообще-то Оливер боялся задавать ей этот вопрос напрямую.

– А я думаю, что захочет. Она очень добрая и порядочная особа.

– Я знаю, но она могла бы выбрать любого в Голливуде. Дай нам срок.

Он все еще не мог поверить в свою счастливую звезду. И Чарли тоже.

Как-то вечером, уже после отъезда Джорджа с Маргарет, они сидели и спокойно беседовали. Зазвонил телефон – это был Бенджамин, он так рыдал, что Оливер едва мог разобрать слова.

– Успокойся, сынок, успокойся... отдышись...

Он обеспокоено взглянул на Шарлотту, готовясь в душе к самому худшему. Бен давно не звонил, в Перчесе телефон тоже не отвечал, и Олли просил отца заглянуть и проверить, как там дела.

– Ну, Бенджамин, говори же, в чем дело? Слышались только всхлипывания.

– Папа, я больше не могу это выносить... Не могу, и все... Я ее ненавижу...

– А что случилось?

– Ничего. Я просто так устал... Я только работаю и плачу за все, что нужно ребенку и ей... Она бросила работу, думала, что снова забеременела, но ошиблась.

На этот раз ребенок не мог быть его, Бен не касался Сандры в течение последних двух месяцев.

– Она встречается с Билли Веббом и Джонни Пирсоном... Я не знаю, папа... ее никогда нет дома. Иногда мне приходится брать ребенка с собой на работу. Я люблю Алекса, я не хочу его бросать... но я не могу...

Он снова расплакался.

– ...Я больше так не могу... Просто не могу. На прошлой неделе я подумывал о самоубийстве. Целый час сидел в гараже, собирался с духом, чтобы завести мотор, но так и не сделал этого. Я подумал про Алекса – что с ним будет, если останется один с матерью. Он ее совершенно не волнует. Иногда она за весь день даже не вспомнит, что его надо покормить, и, когда я приезжаю домой, он заходится от крика. На прошлой неделе он чуть не упал в бассейн, когда я оставил его с ней на десять минут. Папа... помоги, пожалуйста... помоги мне из этого выбраться...

Рыдания не прекращались, но, когда Оливер предложил, чтобы Бен как можно скорее прибыл в Калифорнию, тот, сказал, что слишком любит ребенка и не может оставить его с Сандрой, которая не будет о нем заботиться.

– Тогда забери его с собой.

– Она говорит, что не разрешит мне. На той неделе я сказал ей, что заберу малыша, а она пригрозила, что вызовет полицию, если я попытаюсь это сделать. Она говорит, что я не имею права забирать его, потому что она мать, и еще, что, если я заберу Алекса, все подружки будут смотреть на нее косо, а этого ей не хочется. Но ей не хочется и заботиться о нем.

– А мать Сандры? Как думаешь, она могла бы помочь?

– Не знаю. Друг ее бросил, и она переехала из Лос-Анджелеса в Бейкерсфилд.

– У тебя есть ее телефон?

– Ага. Сандра его записала на стене в кухне.

Его рыдания наконец утихли. Бену было восемнадцать, его придавила непосильная ноша.

– Знаешь, она ведь со вчерашнего утра не была дома. Она стала мне изменять почти сразу после того, как родился Алекс. Я пытался наладить нашу жизнь, я правда пытался, но это просто невозможно, – сказал Бенджамин и добавил: – Бывает, что я ее ненавижу.

Оливер нисколько его не осуждал, он полагал, что на месте сына, может, убил бы ее или, во всяком случае, давно бросил. Но Бенджамин твердо решил поступать так, как лучше для нее и для сына. Олли только еще раз благодарил судьбу за то, что Бен не женился. Это многое упрощало.

– Попробуй немного расслабиться. Почему бы тебе не съездить на выходные к дедушке?

– А куда мне деть Алекса?

Голос у Бенджамина вдруг стал совершенно беспомощным, как у ребенка. После года непосильной работы ради содержания девицы, которая не была ему женой, после почти шести месяцев ухода за ребенком парень настолько измотался, что едва соображал.

– Возьми его с собой. Маргарет тебе поможет, она была медсестрой. Упакуй вещи и давай Бог ноги. Я дедушке позвоню и предупрежу, что ты приедешь. А теперь дай мне телефон матери Сандры.

Бенджамин продиктовал и попрощался, пообещав, что в тот же вечер соберется и поедет с малышом к деду.

Оливер позвонил отцу и объяснил ему ситуацию, а тот повторил все Маргарет и заверил сына, что сделает все возможное, чтобы помочь внуку.

– Тебе надо его спасать, Оливер.

– Я, папа, сделаю все, что в моих силах.

Он не сказал деду, что его старший внук недавно подумывал о самоубийстве, Олли был сам слишком этим потрясен. Но Шарлотте, когда положил трубку, он рассказал все. Та пришла в ужас.

– Господи, Олли, помоги ему выбраться. Почему бы тебе не слетать за ним?

– Я сначала хочу позвонить матери этой девушки иузнать, не согласится ли она забрать Сандру и ребенка.

Олли набрал номер в Бейкерсфилде, женщина сразу сняла трубку. Похоже, она была пьяна и плохо соображала, но поняла, кто такой Оливер, знала про Сандру, Бенджамина и ребенка. Олли терпеливо объяснил ей, что они с Бенджамином хотят произвести некоторые перестановки, и спросил, не захотела бы она забрать к себе дочь с ребенком. Немного повиляв, она наконец задала единственный вопрос, который ее беспокоил:

– А деньги на мальчишку давать будете? И на нее тоже?

– Могу давать.

Оливер ничего бы не пожалел, чтобы избавить Бенджамина от Сандры, но не сказал этого ее матери, чтобы не возбуждать в ней еще большей жадности.

– Все зависит от того, о какой сумме идет речь. И я, конечно, хотел бы, чтобы Сандра работала, если она не продолжит учебу в школе.

Но мать Сандры, казалось, меньше всего озабочена образованием дочери.

– Так сколько вы даете?

– Скажем, пятьсот долларов в месяц на нее и на ребенка.

Это было не бог весть что, но достаточно, тем более что хозяйство вела бы мать.

– Ладно, сойдет, – поспешила согласиться она, пока Олли не передумал. Ребенку много не надо – детское питание, и все, а на остальные денежки можно с Сандрой неплохо развлечься.

– Вы соблаговолите подписать договор на эту сумму?

– Ага, конечно.

– А когда вы смогли бы забрать ее?

– Черт, я и не знаю. Я сейчас без работы. Наверное, могла бы ей помочь с ребятенком...

Мать Сандры умолкла. Она отнюдь не была в восторге от идеи жить с орущим малышом да еще и с дочерью, но, с другой стороны, деньги показались ей совсем неплохими, к тому же реально было выторговать побольше.

– Так как насчет семисот?

– Шестьсот, – брезгливо поморщился Оливер. Ему было просто противно говорить с ней, и он с ужасом подумал, что Бенджамину пришлось жить с ее дочерью.

– О'кей. Согласна.

– Завтра я их самолетом отправлю к вам.

После этого он позвонил Маргарет и попросил ее поехать в Перчес, помочь Сандре погрузиться с ребенком на самолет до Лос-Анджелеса, а потом приютить у себя на выходные Бенджамина. Он хотел, чтобы парень немного пришел в себя. Ему не хотелось, чтобы он летел в Лос-Анджелес вместе с Сандрой и маленьким Алексом.

Маргарет оказалась добрым ангелом, она тут же согласилась помочь, не была ни взволнована, ни смущена, напротив – совершенно спокойна и готова сделать все, что в ее силах, чтобы помочь и не беспокоить при этом Джорджа. Оливер от всего сердца поблагодарил ее и еще попросил после отъезда Бенджамина закрыть дом, включить сигнализацию и приглядывать за домом в его отсутствие. Олли не хотел продавать его, пока не решится вопрос окончательного переселения в Калифорнию, где он дом пока только снимал.

Затем он позвонил Бенджамину. Тот, казалось, специально ждал у телефона.

– Все улажено, сынок. Я говорил с ее матерью. Она будет рада забрать их к себе.

Оливер представил это в более радужном свете, чем было на самом деле, и объяснил, что деньги на ребенка будут давать поровну он и мать Сандры, то есть беспокоиться не надо.

– Я закажу билет. Она будет завтра ждать их в аэропорту. Приедет Маргарет, поможет ей собраться и отвезет тебя к дедушке. Ты, я думаю, мог бы провести день или два у них, а потом прилететь сюда.

И тогда он будет дома. После всех мытарств снова вернется к своим, чтобы начать новую жизнь, а может, продолжить прежнюю. Оливер знал, что для Бена все уже будет не так, как прежде, невозможно забыть о случившемся, как и о ребенке, но он сможет идти вперед, не должен будет хоронить себя заживо с девчонкой, которую не любил, и с ребенком, которого по-настоящему никогда не желал. Он достаточно долго поступал благородно, но теперь дверь была открыта, и Оливер намеревался вытащить сына из этого болота, пока тот снова не передумал.

Бенджамин сначала не хотел соглашаться отдать малыша Сандре. Но он был слишком утомлен и подавлен, чтобы продолжать сопротивление, кроме того, отец заверял его, что мать Сандры намерена позаботиться о ребенке. Бен словно в оцепенении согласился на все, потом долго молчал и наконец грустным голосом стал благодарить отца:

– Я только буду очень скучать по Алексу. Он теперь такой занятный. Знаешь, пап, он ползает. Не знаю...

Похоже, он снова стал колебаться.

– ...Может, и не следует этого делать.

Но его организм требовал отдыха от груза ответственности. Последние месяцы были сплошным кошмаром.

– Следует, следует, – успокаивал Оливер. – Ты можешь навещать его в Бейкерсфилде. Это всего лишь в двух часах езды отсюда. Лучшего варианта для вас просто не могло быть. Для тебя, Сандры и ребенка. Ты не можешь продолжать там сражаться в одиночку. Ты сделал доброе дело, и я тобой горжусь. Но надо же и о себе подумать. В твоем возрасте, не имея даже аттестата в кармане, ты ничего не можешь предложить своему малышу.

– Я знаю, – признал Бен и спросил озабоченным тоном: – Мама Сандры в самом деле обещала помочь с Алексом? А то я ей одной не доверяю.

– Она так сказала, к тому же она сейчас не работает. Пойди теперь поспи.

Сказав это, он услышал в отдалении плач малыша. Бенджамин решил дождаться возвращения домой Сандры и только потом лечь.

– Поговорим завтра вечером, я позвоню дедушке.

Но когда на следующий день Олли позвонил, Маргарет сказала, что Бен спит. Он тяжело пережил отъезд Сандры и малыша, настоял на том, что, проводив их, сам уберется в перчесском доме, и когда приехал к деду, то буквально валился с ног от всех треволнений. Маргарет уложила его, как ребенка, в постель, он даже не захотел ужинать. Она предложила Оливеру оставить Бена у них еще на пару дней, но тот хотел, чтобы сын прибыл в Калифорнию, как только будет в силах совершить перелет. Его необходимо было поскорее вырвать из прежней обстановки и отделить максимальным количеством миль от кошмара минувшего года.

– Он замечательный парень, Оливер. Ты должен им гордиться. Он до конца вел себя по-мужски. Прощание с ребенком стало для него трагедией.

– Я знаю.

Олли никогда не предполагал, что Бенджамин будет так любить своего малыша. Это, конечно, создавало определенные сложности, но Оливер надеялся, что со временем произойдут перемены, привязанность не будет такой сильной или Сандра согласится отказаться от своих прав в пользу Бена. Оливер советовался насчет этого с адвокатом, и тот сказал, что пока мать сама не откажется от ребенка, невозможно его у нее отобрать, он тоже считал вариант, выбранный Оливером, самым приемлемым.

– Маргарет, спасибо тебе еще раз за помощь. Извини, что пришлось тебя побеспокоить. Я просто не знал, к кому еще обратиться.

Олли сначала думал позвонить Дафне, в Нью-Йорк. Но она была далековато, да и занята на работе. Маргарет оказала неоценимую помощь в решении проблемы. Его отец был прав. Это была замечательная женщина.

– Твой отец говорит, что Бен во многом похож на тебя. Такой же добрый и непреклонный.

Оливеру странно было это слышать, он всегда считал, что сын больше похож на Сару.

– Не беспокойся за него, он теперь на правильном пути. Завтра или послезавтра я отправлю его самолетом к тебе.

Олли снова ее поблагодарил, а затем позвонил в Бейкерсфилд, чтобы убедиться, что Сандра с ребенком благополучно добрались. Мать Сандры подтвердила их прибытие и поинтересовалась, когда поступит первый чек.

– Я вам его вчера отправил по почте, миссис Картер, – презрительным тоном сказал Оливер. – Ребенок здоров?

– Очень милое дитя, – ответила она больше из желания угодить ему, чем из любви к внуку.

Тогда Оливер наконец расслабился, вытянувшись рядом с Шарлоттой на диване. Она почти все время была с ним. Испытание можно было считать законченным. Олли посмотрел на нее с усталой улыбкой:

– Знаешь, Чарли, для парнишки это был адский год. Слава Богу, он теперь свободен.

Однако даже Оливеру было жаль маленького Алекса, который теперь почти полностью вычеркивался из их жизни.

– Ему, видно, стало действительно невмоготу, – сказала Шарлотта, поглаживая Оливера по голове. – Ты должен ценить то, что он отвергал помощь, пока у него самого хватало сил.

– Я ценю. Я его очень уважаю. Мне просто обидно, что ему пришлось через это пройти.

В тот вечер они ужинали наедине, после того как Мел и Сэм ушли наверх. Перед этим звонил Бенджамин, и ребята знали, что брат прилетает на следующий день. Оливер предупредил их, что тот переживает сложный период, и Мел пообещала сделать все возможное, чтобы облегчить Бену адаптацию. Всех интересовало, что он думает по поводу школы, но ответа на этот вопрос пока никто не знал.

Было уже поздно, когда Олли отвез Шарлотту домой, поэтому он задержался у нее только на чашку кофе. Они поговорили о Бенджамине и пару минут целовались на кухне. Конечно, это и отдаленно не поминало дикий, разнузданный роман с Меган. Перед отъездом Оливер грустно улыбнулся и извинился за всю суматоху.

– Боюсь, любимая, что из-за моих детей все складывается не совсем так, как тебе бы хотелось. Я за много лет привык к этому, но ты наверняка от этого не в восторге. В последние дни от моего общества было мало приятного.

– Все было прекрасно. Я и не хотела бы, чтобы ты был другим.

И она подумала, раз ей так хорошо с ним и с его детьми, надо как можно скорее познакомиться со старшим. Этого хотело ее сердце.

– Хочешь, я поеду завтра с тобой в аэропорт? Или ты предпочитаешь встретить его один?

Она всегда помнила, что ему необходимо уделять время детям, Олли не мог жить без этого. Казалось, не было ничего такого, чего бы она не понимала или в чем не хотела бы помочь.

– Мы с ним успеем наговориться дома. Мне бы хотелось, чтобы ты поехала, Чарли.

Он улыбнулся и снова поцеловал ее, а несколькими минутами позже уехал, чувствуя ужасную усталость.

Олли с трудом представлял себе, каково Бенджамину после всего, что тот испытал, и уж никак не ожидал увидеть сына таким, каким увидел его на следующий день в аэропорту: изможденным, бледным, с болью во» взгляде. Он ничего не сказал, только обнял плачущего парнишку. Шарлотта тактично стояла в стороне. Наконец Бен вытер глаза и посмотрел на отца как на давнего, забытого друга. Шарлотта отвернулась, чтобы не показывать собственных слез. Оливер подвел к ней сына.

– Шарлотта, познакомься с моим старшим сыном, Бенджамином, – тихо сказал он.

Чарли понимала, почему обоим было грустно. Бен все же сделал усилие над собой и с улыбкой пожал ей руку.

– Сестра мне много говорила о вас, я часто смотрю ваш сериал. И Сэм рассказывал про морскую свинку. Вы имеете большой успех в нашей семье, мисс Сэмпсон.

Шарлотту тронули его добрые слова, она ласково поцеловала Бена в щеку. Оливер обратил внимание, как эти двое похожи. Любой бы принял их за родственников, взглянув на ярко-рыжие волосы и молочно-белую кожу, слегка припудренную веснушками.

– Я польщена, Бенджамин, но мне будет еще приятнее, если ты будешь звать меня Чарли. Как прошел полет?