Машину оставили у военной гостиницы, и к саду проследовали любимым Генриховым способом - пешком. Миновали ворота. Смерд глянул на свои наручные часы.
      - Рановато прибыли. Подождать придется. - И даже обрадовался такому обстоятельству. - Ну ничего, на скамеечке посидим, на солнышке погреемся, на воду посмотрим. Ничего лучше безделья на свете нет, Тема!
      Все шло по Генрихову плану. Они устроились на стоящей в сторонке скамейке, подставились уже закатному солнцу. Только вот с водой неувязка почти весь пруд занимал нерастаявший еще в стоячей воде серый ледяной остров.
      Генрих раскинул во всю ширь руки по спинке скамейки и тупо удивился, глядя на грязную льдину:
      - На градуснике нынче восемнадцать, а она, зараза, не тает!
      - Тебе-то что? - злобно задал вопрос Артем. - Где твой бугор?
      Из двух вопросов Генрих для ответа выбрал первый:
      - Как это что? Поздняя весна все-таки. - Вдруг увидел нечто, приведшее его в азарт. - Гляди, ну дают!
      У единственного работающего ларька при входе двое в коже, схватив друг друга за грудки, подобно двум дзюдоистам, исполняли некий предварительный танец в ожидании выгодной ситуации для проведения изощренного японского приема. Переростку в рыжей коже, видимо, надоел этот нерусский балет, и он, оторвав правую руку от черной кожи и держа противника на вытянутой левой, от души и размашисто врезал по лицу своего партнера. Стоявший неподалеку третий переросток, до этого, надо полагать, надеявшийся на мирное разрешение конфликта, бросился разнимать бойцов, за что и схлопотал от обладателя черной куртки.
      Артем с неподдельным интересом наблюдал эту весьма завлекательную картинку.
      Время. Генрих, не меняя позы, нашел за спиной Артема в скамеечной загогулине прикрепленный к рейке скотчем перстень и продел в него средний палец.
      - Во дают! - еще раз восхитился он и стал потихоньку перетягивать свою правую руку поближе к руке Артема, который в оживлении от веселого представления обеими руками упирался в край скамейки.
      Левой ощутимо хлопнуть, как бы в ажитации, по колену, а правую незаметно на мгновение положить на Артемову напряженную ладонь. Он и не заметит, что комарик укусил.
      - Перстенек какой занятный! - удивился за спиной Генриха хороший бас, и тот почувствовал, что локтевой сустав его разъят на составные. Боль пришла не сразу, а лишь после того, как бас оценил снятую со среднего пальца правой руки свою находку. - Чего только люди не изобретают!
      - Ай, ай, ай! - кричал Генрих от боли и от вида своей противоестественно вывернутой руки. Артем с ужасом смотрел на Сырцова. Опомнился, полез за пазуху...
      - Не дергайся, - посоветовал ему Сырцов. Сзади Артема уже стоял переросток в рыжей коже, с малоприметным пистолетом в руке. Периферическим зрением Артем обнаружил пистолет и признал Сырцова:
      - Вы...
      - Я, - подтвердил Сырцов. - Я, Артем, я.
      - Больно! Больно! - уже членораздельно кричал Генрих.
      - Потерпи, - предложил Сырцов. - Потерпи, пока я тебя не обшмонаю. Штучка эта должна у тебя под рукой быть...
      Сырцов знал, что искать и где искать. Из верхнего наружного кармана Генрихова пиджака он вытащил миниатюрное нечто, заботливо укутанное в вату.
      - Что это, Георгий Петрович? - еще не остыв от возбуждения, полюбопытствовал паренек в рыжей коже.
      - Не отвлекайся, Сережа, - предупредил его Сырцов, но, растянув вату и увидев ампулу размером не более слабительной таблетки сенаде, не удержался от того, чтобы под видом объяснения тайно похвастаться: - Впрочем, объясню. Если что не так, меня ноющий хмырь поправит. Вот это,- он показал Сереже перстень, - мини-шприц с мгновенно действующим препаратом, заставляющим клиента шоково отключиться на несколько минут. А это, - он, держа ампулу двумя пальцами, большим и указательным, предъявил ее Сереже, - ампула с цианом, которую вот этот воющий таракан положил бы на зубок бесчувственному Артему. Потом, несильно ударив его по подбородку, раздавил бы тонкое стекло и тихо удалился. Через какое-то время дворник этого сада обнаружил бы труп покончившего жизнь самоубийством, запутавшегося в мерзостях, пакостника Артема. - И обратился к Генриху: - Правильно я говорю, душегуб?
      Генриху было не до ответа. Он баюкал руку, раскачиваясь, как болванчик, и ноя почти на мотив колыбельной. Наконец-то оправился от шока Артем и, не видя ничего, кроме поганой хари Генриха, хрипло заговорил:
      - Так бы меня здесь и оставил, тварь? Я же тебя сегодня водичкой поил, я ж тебя сюда на машине вез, а ты сидел и спокойно рассчитывал, как меня удобнее на тот свет отправить, да? Да? Да?
      Он беспамятно выкрикивал свои "да". Сережа по кивку Сырцова слазил Артему за пазуху и вытащил из сбруи прикладистый "магнум".
      - Заткнись, - приказал Сырцов, и Артем послушно умолк. Брезгливо на него смотрел Сырцов, а на смерда Генриха - с отвращением. - Ты меня слышишь, душегуб? - Смерд, продолжая петь колыбельную, неровно, как больной Паркинсоном, покивал. - Я тебе должен пару вопросов на скорую руку задать. - И рявкнул ни с того ни с сего:- Встать!
      Условный рефлекс шестерки, не смеющей ослушаться командного рыка, вскинул Генриха на ноги. Ни черта он не понимал, кроме одного: стоять надо навытяжку. Сырцов взглядом оценил его выправку и неожиданно рванул вывернутую руку резко вниз. Генрих протяжно взвыл. Но внезапно затих, поняв, судя по вялой идиотической улыбке, появившейся на его синих устах, что такие родные, такие любимые его кости возвратились на место. Счастье было недолгим, так как, не поднимаясь со скамейки, Артем нанес ему неожиданный удар ногой в пах. Опять пришлось Генриху переломиться от невыносимой боли.
      - Сережа, что ж ты за ним не смотришь? - укорил за невнимательность своего ученика Сырцов. - Хорошо хоть в кроссовках, а будь при башмаке? - И Артему: - Скромнее веди себя, сучонок. С тобой разговор еще впереди.
      Высказавшись, Сырцов осторожно разогнул Генриха и ласково, как хрупкую старушку, усадил на скамейку.
      - Спасибо, - не открывая глаз, поблагодарил Генрих, стараясь глубоко дышать. Сырцов терпеливо ждал. Отпустило. Генрих открыл глаза и откинулся на спинку скамьи в полном изнеможении.
      - Говорить можешь? - спросил Сырцов. Он, широко расставив ноги, сверху смотрел на поверженного.
      - А что? - спросил смерд. - Что теперь говорить?
      - Я буду задавать прямые вопросы, а ты на них честно отвечать. Идет?
      - Идет, - согласился Генрих и тут же нарушил оговоренный порядок, сам выскочив с вопросом: - Как же вы нас вели? Я ж все время проверялся. Не было хвоста, не было!
      - При маячке в вашей тачке на кой хрен глаза мозолить?- исчерпывающе ответил Сырцов. - С твоими вопросами завязали. Мой, аналогичный твоему: за тобой присмотр был?
      - Вы же наверняка проверялись и убедились, что не было.
      - Ты вон тоже проверялся... - для порядка усомнился Сырцов, но в общем-то первым ответом удовлетворился. - А стационарный контроль за этой точкой имелся?
      - Я на такие дела один хожу, мне свидетелей не надо, - автоматически ответил Генрих и, вдруг поняв, что сказал, от закономерного последующего вопроса скуляще охнул в ужасе. Глазенки лезли из орбит.
      - Ну до чего же хорошо ответил! - восхитился Сырцов.- На все мои вопросы сразу. Теперь имеет смысл поговорить с тобой основательно. Но для этого разговора нужно время, а его, как я понимаю, у тебя в обрез. Когда у тебя отчет?
      - Не понял, - решил придуриться Генрих. На всякий случай.
      - Со мной в пятнашки играть не стоит, змей, - предупредил Сырцов. Для начала я тебе руку только вывихнул, а сейчас и сломать могу.
      - Не надо, - попросил смерд, - я все скажу.
      - Вот и говори.
      - В пять, в семнадцать ноль-ноль я должен в случае благоприятного исхода...
      Сидевший в двух метрах от него Артем рванулся, но бдительный Сережа его опередил: навалившись, скрутил правую Артемову руку до боли.
      - С-с-суки! - заклеймил всех Артем, свистящим "с" облегчая боль. Понимая, что он рыпаться больше не будет, Сережа ослабил прихват.
      - Не нравится, когда о твоей смерти говорят, как о благоприятном исходе, а, стервец? - жестко поинтересовался Сырцов. - А смерть Михаила Семеновича для тебя - тоже благоприятный исход?
      - Он был скотина и мерзавец, ваш Михаил Семенович!- отчаянно заявил Артем.
      - А Славик? - тихо спросил Сырцов.
      - Суки! Суки! Суки! - заорал Артем.
      - Сука - ты! - спокойно сказал Сырцов. - И не отвлекай меня больше от дела. Сережа, если будет дрыгаться и орать, бей его по башке. - Понаблюдал за тем, как исполнительный Сережа извлек из-за пояса пистолет с увесистой рукояткой, и вернулся к своему барану: - Итак, в семнадцать ноль-ноль...
      - ...в семнадцать ноль-ноль подтверждающий звонок, - закончил его фразу Генрих.
      - Это в случае благоприятного исхода. А в случае неблагоприятного?
      - В восемнадцать ноль-ноль по тому же телефону трижды по два звонка с интервалом в минуту. Трубку снимать не будут.
      Сырцов глянул на свое запястье. Было пятнадцать двенадцать.
      - У нас - час сорок пять минут. Сережа, там телефон есть?
      - Есть, Георгий Петрович!
      - Зови ребят и поехали, - распорядился Сырцов.
      - Петя! Вова! - крикнул Сережа.
      К скамейке подошли Петя с Вовой - припалаточные драчуны.
      Сырцовскую "девятку" вел Сережа, а на заднем сиденье Петя караулил Артема. За рулем "форда" сидел Сырцов, а Вова сзади присматривал за Генрихом.
      Через площадь Борьбы, на Палиху, по Лесной к трамвайному парку и в переулочек. Небольшой магазинчик в старом доме был на ремонте, правда ремонтирующих не было. Сережа открыл висячий замок, два дверных на металлических мини-воротах, и они гуртом проникли в раскуроченное помещение.
      На раскладном стульчике за так называемым столом, составленным из двери и малярных козел, сидел перед бутылкой "Смирновской" гость издалека лейтенант Валерий.
      - Скучаешь? - дежурно спросил его Сырцов.
      - Теперь понял, как под арестом сидеть! - откликнулся бодрый после двухсот пятидесяти Валерий.
      - Арестантам водки не дают, - напомнил Сырцов и приказал своим паренькам: - Ребятки, покажите ему душегуба.
      Петя и Вова выставили Генриха для лицезрения на свет заляпанного штукатуркой окна. Валерий глянул и узнал бесповоротно:
      - Он.
      - Что на это скажешь, душегуб? - поинтересовался Сырцов.
      - Я первый раз вижу этого человека. Я не знаю его, - твердо оттого, что не врал, сделал заявление Генрих.
      - Тебе его знать и необязательно. Важно, что Валерий тебя узнал. Валерий, где ты видел этого мерзавца? И с кем?
      - У нас в городе он встречался с сержантом-водителем Виктором, который погиб в тот же день, - спокойно доложил Валерий. - Я видел их вместе в городском сквере.
      - Что на это скажешь, Генрих? - ласково обратился к душегубу Сырцов.
      - А ничего не скажу, - от отчаяния развязно ответил Генрих. Недоказуемо.
      - Что недоказуемо? - спросил Сырцов.
      - Не повесите на меня убийство, не выйдет! - закричал вдруг Генрих.
      Придерживаемый Сережей Артем рванулся было, но не вырвался. Прохрипел только:
      - С самого начала они решили меня кончать, с самого начала!
      - Ну а ты как думал? - удивился его наивности Сырцов.- Думал, поможешь им и с громадным кочаном зеленой капусты - в красивую жизнь? Никогда не слыхал про бесплатный сыр в мышеловке?
      - Он - киллер, он - наемный убийца! - кричал Артем.
      - А ты кто? - тихо полюбопытствовал Сырцов.
      * * *
      Что ж, вполне, вполне. Импровизация, конечно, но деваться некуда, придется импровизировать. Инстинкт зверя, неизвестно как предрекавший скрытую и грозную опасность, заставил его против собственной воли проконтролировать акцию Генриха.
      Он вернулся в скромную свою "восьмерку", отогнал ее на Лесную, извлек из багажника кейс и проник в подъезд кирпичной пятиэтажки, расположенной напротив ремонтируемого магазина. Он не торопился, так как знал, что Сырцов будет трепать Генриха не менее часа, и поэтому основательно разработал план отхода. Повезло: владельцы склада галантереи прорубили для своих надобностей второй - во двор - выход.
      На чердак проник без труда. Опять же не торопясь, собрал снайперскую винтовку, бесшумно спустился к окну верхней площадки и через оптический прицел заглянул в ремонтируемый магазин. Сырцов, сволота, стоял в углу плохо различаемой (если б не знал, то бы и не понял, кто это) тенью. Как хотелось кончить его! До томной расслабки, до полусна. Нет, нельзя. Он оторвался от окуляра, потряс башкой - отгонял соблазн. Кончишь Сырцова, и Махов в тот же момент выйдет напрямую к нему. Без доказательств и улик полковник, не сомневаясь, устроит так, что придется погибнуть в перестрелке. И он уже никогда не сможет обыграть и Сырцова, и Махова, и Смирнова...
      * * *
      - Ну, Андрея Альбертовича ты сдал. За что я тебя и хвалю. Но от Андрея куда ниточка, золотой ты мой Генрих? - ласково спросил Сырцов, только что угостивший взволнованного киллера стаканом водки. За старательность угостил. Генрих пожевал соленый огурец, заботливо предложенный лейтенантом Валерием, и ответил на вопрос самым главным для себя вопросом:
      - Какой мой интерес?
      - Отпущу в бега. Достаточно? - холодно ответил Сырцов.
      Генрих понимал, что это единственно возможный для Сырцова вариант. И для него в данных обстоятельствах тоже. Посомневался на всякий случай:
      - Слово?
      - Слово мое дорого стоит, Генрих, чтобы тебе его давать. Я сказал, а ты мне верь. Другого выхода у тебя нет. Кто над Альбертовичем?
      - Летчик, начальничек, - бесстрашно выложил Генрих.
      А бояться стоило: один из верхних в уголовном мире, чудом избежавший смерти в прошлогодней кровавой каше Роберт Феоктистов по кличке "Летчик" был изуверски жесток потому, что упорно разыскивался милицией за три доказанных убийства. Терять ему было нечего.
      - Не шути, Генрих, - предупредил Сырцов.
      - А я и не шучу, - загордился тот оттого, что удивил сыскаря. - Я с ним два раза встречался...
      - И двоих в связи с этими встречами на тот свет отправил? - перебил его Сырцов.
      - Я все тебе сказал, - заявил Генрих. - Пускай меня в бега, начальник.
      Он действительно сказал все, но в бега уйти ему не пришлось. С негромким щелчком пуля вошла ему между глаз.
      - Ложись! - завопил Сырцов и первым рухнул на пол. Петя, Вова и Сережа последовали за ним. Ошалевший от внезапного страха лейтенант Валерий подзадержался за импровизированным столом. - Падай, лейтенант, - уже с пола закричал Сырцов, и лейтенант Валерий встал на четвереньки.
      Перекатившись к окну, Сырцов ждал. И не дождался. Второго выстрела не последовало. Прикинув, откуда стреляли, он решил:
      - Всем оставаться здесь, - кинулся к двери и, стоя за стеной, ногой распахнул ее. И сейчас не стреляли. Твердо понимая, что стрелок уже наверняка ушел, Сырцов в безнадежной старательности бросился к кирпичной пятиэтажке, хотя бы для того, чтобы по свежаку застать следы.
      Единственным следом оказалось распахнутое на последней площадке лестницы окно. И больше ничего - ни отпечатков, ни гильз, ни следов отступления. Но и без следов Сырцов понял, что отступал стрелок через черный ход во двор и на Лесную, к автомобилю. С концами, с бесповоротными концами.
      Сережа, Петя, Вова и Валерий сидели на полу и, поочередно прикладываясь к горлышку, кончали литрового "Смирнова". Нетронутый мертвый Генрих лежал на спине, раскинув руки. Крови вокруг головы было мало.
      - Ушел, Георгий Петрович? - спросил Сережа.
      - Стрелок-то? - уточнил Сырцов. - Ушел. - Присел рядом с ребятами и, не глядя на мертвого Генриха, попросил: - Дайте хлебнуть.
      Ему протянули емкость. На дне было граммов двести. Он их и уговорил. Без закуски, в два широких глотка.
      Окоченевший от ужаса, отчаяния и безысходности, скованный наручниками Артем стоял в углу.
      * * *
      Константин пришел в гости к Севе Субботину, а Севы дома не было. И вообще его не было. Любопытная и бесстрашная соседка, разглядев, видимо, через глазок, как Константин безрезультатно звонил и звонил в безмолвную Севину дверь, объявилась на площадке.
      - Зря звоните.
      - Его нет дома?
      - Он умер, - злорадно сказала соседка. - Погиб.
      - Как так? - тупо поинтересовался Константин.
      Именно этого вопроса жаждала энергичная дама, из породы тех, кого хлебом не корми, дай только о людях посудачить.
      - А как мужики погибают? По пьянке, конечно!
      - Под машину попал? - растерянно предположил Константин.
      - С балкона выпал! - с удовольствием сообщила соседка. И, боясь, что слушатель удовлетворится этой скудной информацией, поспешно приступила к рассказу: - Сегодня ночью выпал. Я, конечно, специально не прислушиваюсь, но у него среди ночи вдруг громко шуметь стали. Наверное, собутыльников привел. Я в стенку постучала, и у него все затихло. Успокоилась, легла спать, а утром - ни свет ни заря - крик и топот на площадке - милиция. Меня и дворника нашего в понятые. Оказалось, что он один ночью шумел. На столе в кухне громадная бутылка стояла полупустая и стакан. А закуска самая ничтожная: кусок колбасы, квашеная капуста да хлеб. Допился до чертей и свежим воздухом подышать на балкон вышел. А там и опрокинулся.- Соседка перевела дух и вдруг до нее дошло, что странный визитер-то этот весьма предупредителен, и она спросила: - А вы кто такой будете?
      - Старый знакомый. Из Ростова, - быстро нашелся Константин. - Пять лет его не видел. Приехал, вот и на тебе!
      - Фамилия ваша как будет? - строго поинтересовалась соседка покойного Субботина.
      - Хорошая фамилия. Чисто русская, - сказал Константин и нажал кнопку лифта.
      Подъемник ласково зажурчал. Дамочка пронизывающе глянула на Константина и кинулась в свою квартиру. Звонить в милицию, надо думать.
      19
      - Много трупов, Жора, - пожаловался полковник Махов и отхлебнул любимого своего кофейку.
      - Трупов много, а дело - одно, - подхватил Сырцов.
      - Пока ничем не доказано. Веревочек нет.
      - Они есть, эти связи, Леня. Их только найти надо.
      - Только! - передразнил Махов и допил до дна миниатюрную чашечку.
      Ранним вечерком они в сырцовской квартире ждали Деда для общего серьезного разговора. Пока - в разминке - перебрасывались репликами.
      - Выпить хочешь? - утвердительно спросил Сырцов. Он заметил, как Махов с брезгливой раздражительностью рассматривал пустую кофейную чашку.
      - Хочу. Но не буду. Мне от тебя - снова в лавку.
      - Понемножку. Для комфортности.
      - Считаешь? - посомневался на миг Леонид и со стуком поставил чашку на блюдце. - Для комфор тности... Ну если для комфортности... Давай!
      Знал полковничьи вкусы бывший подчиненный полковника Сырцов. На журнальном столике объявились бутылка "Балантайна", ледок в тарелке, водичка в пластиковом сосуде, порезанный кубиками сыр. Выпили по первой.
      - А где же твой Константин? - с наслаждением пожевав "Грюера", спросил Махов.
      - Гуткина помчался караулить. Ответственность, считает, за него несет.
      - Да не тронут этого Гуткина! - рассердился Махов.
      - Я ему то же самое говорил - не верит.
      - Интеллигент? - догадался Махов. - Футболист-интеллигент? С чувством неизбывной вины?
      - Так точно, ваше высокоблагородие. Да ну его в задницу! У нас сейчас дела поважнее. По взрыву что-нибудь накопали?
      - Кое-что, - невнятно ответил Махов и глянул на свой "Ролекс". - Где же Дед?
      - А мне рассказать подробнее не хочешь?
      - Лишний раз повторяться не хочу, - виновато признался Махов и разлил по второй.
      Выпить не успели, потому что раздался звонок в дверь.
      Дед был жизнерадостен, как и положено было в свое время простому советскому человеку. Излучал оптимизм и веру в будущее. Хлопнул по плечу Махова, дал легкий любовный подзатыльник Сырцову и, взяв кремово-коричневую бутылку в руки, ознакомился с маркой виски. Веселым взором.
      - Игрив, - отметил Махов.
      - И по-детски проказлив, - добавил Сырцов.
      Александр Иванович Смирнов презрительно не услышал дурацких реплик. Приказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
      - Стакан!
      - Небось за рулем? - с вопросительным укором заметил Сырцов, молниеносно смотавшийся на кухню за стаканом.
      - Меня Ксюшка привезла. И отвезет, - торжествующе сообщил Дед, наливая себе дозу. В кресле развалился, кайфовал в предчувствии удовольствия. - Она сюда от Любы позвонит, когда надо.
      - А когда надо? - быстро спросил Махов.
      - Когда ты мне надоешь, - так же быстро ответил Смирнов.
      - А когда надоем?
      - Когда ответишь на все мои вопросы. Вопрос первый: мы пьем или не пьем?
      - Пьем, - решил Махов и взял стакан. - За вас, учитель!
      - Глубоко мыслишь и хорошо говоришь, - похвалил отставной полковник полковника действующего и сцедил в себя желанную дозу. Закусил кубиком сыра, осмотрел собеседников празднично распахнутыми глазами. - Замечательно пошла. Отличный продукт, Жора.
      - Вопрос второй... - поторопил его Махов.
      - Вопрос второй... - послушно произнес за ним Смирнов. - Как говорят ораторы, по счету, но не по значению. Как живешь, Леня?
      - Жора, ты его теперь лучше знаешь, - сказал Махов.- Он еще долго резвиться будет?
      Дед по ассоциации быстренько процитировал Некрасова:
      - "Красавица Маша-резвушка сидела с морковкой в руке..."
      - Да он не наигрался, - подытожил Махов.
      - А пусть себе играется, - махнул рукой Сырцов. - Вопросы тебе, Леня, буду задавать я.
      - А ты кто такой? - подобно Паниковскому взревел Смирнов. - Я тебя породил, - и уж из Гоголя, - я тебя и убью!
      - И так много убитых, Александр Иванович, - совсем серьезно заметил Махов.
      - А вот этого говорить мне не следовало, - рассердился Смирнов. Нехорошо ты сказал, Леня, подло сказал по отношению ко мне!
      - Чего это вы завелись? - удивился Сырцов.
      - Не понял - молчи! - опять заорал Дед. - Ладно, будем говорить серьезно. - Он демонстративно отодвинул стакан и спросил без предисловий: Ответь мне, начальничек: взрывом кончали всех или одного?
      - Кончили почти всех, - уточнил Махов.
      - Это я знаю. Но кого им было нужно ликвидировать? Персонально?
      - Еще не разобрался.
      - И не разберешься, - мстительно изрек Смирнов. - Мой совет: привлеки как консультанта по финансовым делам убиенных Железного Шарика, Круглого Боба, Бориса Евсеевича Марина.
      - Кто такой, этот ваш Круглый Боб? - осведомился Махов.
      Смирнов не ответил. Он потянулся к шикарному полковнику и на ощупь оценил материальчик на шикарных штанах.
      - Где порточки брал?
      - Теперь не берут, теперь покупают.
      - Где купил?
      - А черт его знает.
      - Не в "Мирмаре" ли?
      - Может, и в "Мирмаре".
      - Значит, у Железного Шарика, Круглого Боба.
      - Теперь я понял, какой Марин, - сказал Махов. - Считаете, согласится?
      - Сам рвется в бой, - ответил за Деда Сырцов.
      - Боится, что и до него доберутся?
      - Наверное, так, - неопределенно согласился Дед. - Я ему позвоню, а ты завтра в его офис заедешь.
      - Не много ли чести? - вдруг завелся Махов.
      - Ну ублажи нувориша, что тебе стоит! - благодушно отозвался Смирнов.
      - Ладно, ублажу. Но что он должен сделать конкретно? Документацию поднять?
      - И документацию тоже. Но главное, чтобы по новым человечкам во всех их лавках прошелся, по тем, кто теперь выруливает на хозяев.
      - А как он это сделает?
      - Его заботы. Он - умный, стервец, я думаю, справится.
      - Но мне Жора сказал, что Спиридонов, Казарян и Витя Кузьминский обнаружили концы к Олегу Радаеву. - Махов хотел локализировать свою задачу и задание Круглого Боба.
      - Много наш Жора говорит, - ворчливо отметил Смирнов.
      - Я много говорю? - искренне удивился Сырцов. - Я молчу как рыба.
      - Не встревай, - осадил его Смирнов. - Ленечка, неужели ты не чувствуешь, что размах здесь на монополию?
      - Я много чего чувствую, - мрачно откликнулся Махов.- Ладно, сделаем. Еще что честной сыскной корпорации надо от бюрократа-милиционера?
      - Сведения о киллере Генрихе, - встрял в разговор - сумел-таки Сырцов.
      - Он не профессиональный киллер, Жора, - объяснил Махов. - И не Генрих вовсе.
      - Излагай, что накопали, - поторопил его Сырцов.
      - Федор Федорович Заволокин, кликуха "Бедняк", воровская профессия домушник довольно высокой квалификации, трижды судим, в последние пять лет не мелькал. Место работы - Москва.
      - Чудеса! - удивился Сырцов. - Такого, чтобы домушник в киллеры, не бывает!
      - Теперь все бывает, - философски ответил Махов.
      - А раньше хорошо было, потому что ничего не было, - издевательски поддержал его Смирнов и обнародо вал свое мнение: - Все всегда было, Леня! По его старым делам прошлись?
      - Игорек Нефедов сейчас в них роется. - Считая, что ответил на все вопросы, Махов глубоко вздохнул, плеснул себе в стакан виски, туда же водички, бросил льдинок, освобожденно выкарабкался из-за журнального столика и, болтая содержимое стакана, прошел к окну.
      - Устал, - сочувственно заметил про него Дед.
      - Утомился, - согласился Сырцов.
      Не обратив внимания на убогие подначки, Махов от окна сказал:
      - У меня несколько вопросов к Жоре. Разрешите, Александр Иванович?
      - Разрешу, когда выпьем, - заявил Смирнов. - Вот я налью не как милицейский жлоб - только себе, а себе и другу Жоре. И тост произнесу за хозяина этого гостеприимного дома. За тебя, Жора!
      Махов одобрительно хмыкнул, вернулся на место и выпил вместе со всеми - как положено. Но, выпив, упрямо вернулся к своему:
      - Теперь я могу задавать вопросы Жоре, Александр Иванович?
      Сырцов знал, какие вопросы собрался задавать Махов. И не особо хотел на них отвечать. Пронзительно глянул на Деда. Тот все понимал, но поделать ничего не мог - разве что беспомощно пожал плечами и грустно разрешил Махову:
      - Можешь, Леня, можешь.
      Махов глубоко вздохнул и, чувствуя себя хозяином положения, начал. Но не с вопроса, а с укоризненной преамбулы:
      - Я сквозь пальцы гляжу на твои малозаконные игры, Жора. Не перебивай, пожалуйста, я сам за тебя скажу. Да, твои кунштюки часто, очень часто идут на пользу родной милиции, да, я пользуюсь твоей информацией, да, ты помогаешь мне свободно ориентироваться в ситуациях, которые рассмотреть в подробностях мне, в силу моего положения, невозможно...
      - Кончай комплименты, - прервал его Смирнов, - и переходи к аргументам.
      - И фактам, - нарочито пискнул, вспомнив знаменитую газету, Сырцов.
      - Много шутишь, Сырцов! - взревел Махов.
      - Все, - поднял руки Сырцов. - Я испугался.
      Дед непроизвольно хрюкнул. Но так как он одновременно баловался шипучей водичкой, то изволил хрюкнуть в стакан, оттого создал одномоментный фонтан, обрызгавший роскошный штатский прикид полковника. Полковник аккуратно стряхивал с английского пиджака еще пенившуюся водичку и бешеными глазами смотрел на Деда.
      - Ты уж прости меня, неряшливого старика, Леня, - вполне искренне повинился Дед и, потянувшись, попытался помочь Махову отряхнуться от брызг.
      - Я сам, - обиженно сказал Махов и вдруг понял, что запал пропал и выволочка распоясавшихся приват-сыскарей не получилась и не получится. От этого обиделся еще пуще: - Это вы нарочно устроили, Александр Иванович!
      - Побойся бога, Леонид! - на чистом глазу взмолился Дед.
      - Я-то боюсь, а вы - нет! - не мог успокоиться Махов.
      Тогда Смирнов ласково сыграл с ним в поддавки:
      - Ты же вопросы Жоре хотел задать.
      - И задам! Еще как задам! - грозно, но неопределенно пообещал Махов.
      Сырцов все понял как надо и азартно закричал в ответ:
      - Задай мне, Леня, задай!
      - Собаки. Вы - собаки, - обругал выдохшийся Махов дружную пару и безнадежно приступил к вопросам: - Где Артем Зюзин, Жора?
      - В надежном месте, - быстро ответил Сырцов.
      - Это я знаю, потому что не могу его найти.
      - Не ищи его еще сутки, а? - нахально попросил Сырцов, чем завел нервного Махова по новой:
      - Ты думаешь, что ты один такой умный, да? Что я не просчитал эти выстрелы по "тойоте", да? Что в милиции идиоты служат, да?
      - Ты - умный, Леня, - успокоил его Смирнов. - И ты все, как и Жора, просчитал. Но, дорогие мои, это умозаключение, и только. Вы будете говорить, что он при всех условиях не мог уложить эти пули в уходившую на скорости машину, а он будет говорить, что стрелял и попал. Теоретически и в порядке фантастики такое возможно, Леня?
      - В порядке фантастики все возможно, - хорохорился еще Махов.
      - То есть твердых доказательств нету, - безжалостно продолжал Дед. - И официальным допросом ты ни хрена из него не выбьешь. А наш Жорик где лаской, а где таской...
      - Таской! Именно таской! А кто вам позволяет таской?- перебил его Махов.
      - Обстоятельства, - скромно признался Смирнов. - Через сутки он тебе его отдаст, Леня.
      - Возьмешь его сейчас - вытянешь еще одну пустышку. Он, этот Артем, не настолько тупой, чтобы себе могилу копать, - добавил Сырцов.
      - А тебе зачем он нужен? - миролюбиво спросил Махов. Сдался.
      - Еще раз пробежаться по контактам Кобрина в последние его три дня, откровенно ответил Сырцов. - Мне бы хоть за его маршруты ухватиться!
      - Что ж, дело, - солидно похвалил его Махов, - раз персонажей нет.
      - Появятся, у меня они появятся! - пообещал Сырцов, а Смирнов не изволил с ними согласиться:
      - Персонажей у вас навалом. Только никак вы с ними не разберетесь.
      - Мы - в говне, а некто Александр Иванович Смирнов посреди цирковой арены весь в белом, - поиронизировал Махов.
      - Вот именно! - обрадовался Смирнов. - Но только вы в своем дерьме, а не в моем. Отмываться пора, пареньки!
      - Мы бы с радостью, но как? - покорно подыграл Деду Сырцов.
      - Пора кончать вокруг паутины бегать, ниточки пересчитывая, пора в центр, к господину пауку! - мудрено посоветовал Смирнов.
      - Истинный, настоящий паук - пока невидимка, - убежденно сказал Сырцов.