Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Центр не удержать (Битва за Центр - 3)

ModernLib.Net / Стеблфорд Брайан / Центр не удержать (Битва за Центр - 3) - Чтение (стр. 8)
Автор: Стеблфорд Брайан
Жанр:

 

 


      - Если вы и дальнейшем будете видеть сны, - с теми же интонациями глубокого участия в голосе, что были свойственны ее зазеркальной родительнице, произнесла она, - я в высшей степени буду признательна вам за подробный рассказ о них.
      - Ничего особенного, - сообщил я с кислой миной, - так, урок истории. Мне так и не довелось дослушать его до конца, возможно, я слишком глуп для этого. Уверен только в одном. Мне пытались сообщить, что идет война - не только на Асгарде, но во всей Вселенной.
      Я говорил это, а сам не переставал удивляться. Интересно, было ли существо в моем мозгу независимым разумом, который пытался растолковать мне, что к чему? Или же это было некоей трансляцией, которую я умудрился подслушать? Если последнее предположение было правильным, неужели нечто в моем мозгу - просто своего рода компьютерная игра? Может быть, Тульяр вовсе был не столько одержим демонами, сколько являлся ходячим автоматическим вспомогательным механизмом? Скажем, ходячий магнит, зомби или первопроходец-голем... К сожалению, конца этим догадкам не предвиделось. Слишком много названий и сравнений роилось в моей голове, они толкались и шумели, словно посетители ярмарки, но никто из них не говорил ничего дельного и не мог указать мне, в чем же суть дела.
      - Ах ты черт, - с чувством произнес я. - Лучше бы мне вообще не просыпаться. Вы не знаете, мне удалось доесть свой ужин?
      Она протянула мне тубу и пакет - оба были наполовину пустыми - или полными - смотря по тому, в оптимистическом или пессимистическом ключе вы воспринимали события. Я приник к пакетику и после долгого глотка почувствовал себя намного лучше. Боль в голове быстро проходила - я понял, что дело пошло на поправку.
      - Как долго я был без сознания? - спросил я.
      - По вашим меркам - примерно пятьдесят два часа, - последовал вежливый ответ.
      Следовательно, шок был очень сильным. Не так давно мне приходилось раздавать свою жизнь пригоршнями направо и налево. Будь я, как обычный человек, запрограммирован природой на семьдесят лет жизни, я бы чувствовал себя убогим калекой. Теперь же Мирлин и Девятка убедили меня, что мои собственные регенерационные способности неизмеримо возросли. Если я буду вести себя осторожно, смогу пережить Мафусаила. Так что можно было позволить себе немного побездельничать.
      Вездеход слегка раскачивался, и тут я понял, что мы уже путешествуем по горизонтали. За те два дня, что я валялся без сознания, мы добрались до конца шахты.
      Я поднялся со своего узкого лежбища, невзирая на отчаянные неодобрительные гримасы Урании. Ее большие коричневые, словно у обезьяны, глаза с легкостью могли изобразить грусть, но меня это выражение не убедило. Затем я пробрался в кабину. Мирлин сидел за рулем - просто так. Вездеход шел себе собственным путем и с некоторой помощью чемоданчика, лежавшего на коленях Мирлина. Сюзарма Лир сидела рядом, согнув руку и опираясь на нее подбородком. Она задумчиво смотрела перед собой и обернулась, едва я вошел.
      - В Военно-космических силах, - заметила она, - мы привыкли быть готовыми ко всему. Мы не позволяем себе спать по пятьдесят два часа.
      Однако она сказала это беззлобно и даже без иронии. У нее была такая же возможность поучиться остроумию, как и у меня - проникнуться духом Военно-космических сил. С той лишь разницей, что она в самом деле старалась.
      Я посмотрел поверх ее головы на пейзаж, тускло освещенный фарами. Ничего особенного - просто бесконечный песок или пыль серебристо-серого цвета. Воздух, казалось, был полон этих частиц, мерцавших в свете фар. Вездеход еле полз, и я понял, что колеса вязли в песчаной пыли. За нами, должно быть, поднималось целое облако.
      - Уровень пуст? - спросил я, пристраиваясь между Сюзармой и Мирлином.
      - Видимо, нет, - ответил Мирлин.
      - Однако к тому идет, - возразила Сюзарма.
      Голоса их звучали нерадостно.
      - Что-то случилось? - спросил я.
      - Нам трудно идти по следу, - объяснил Мирлин. - След другого вездехода исчезает очень быстро. Может быть, отпечатки соединяются с частицами, которые просто сносит ветром. Тем не менее похоже, что на молекулы действует метаболизм. Нужно еще иметь в виду, что другой вездеход не идет прямо. Если он петляет, след тоже трудно искать.
      - Метаболизм? - переспросил я. - Вы хотите сказать, что пыль полна бактерий?
      - Девяносто процентов органики, - сказал Мирлин. - Миллионы видов в каждой пригоршне.
      - Обычное дело, - отозвалась Сюзарма. - Пепел к пеплу, пыль к пыли. На этом уровне нет ни миссионеров, ни арендаторов.
      Тут я понял, что мы с ней нашли общий язык - ибо ничего подобного я раньше от нее не слышал.
      - Это то же самое, из чего состоят кольца Урана? - спросил я. - Кто-нибудь сказал об этом Нисрину?
      - Он спит. - Полковник была лаконична. - На таблетках. Руку сломал.
      Вездеход слегка дернулся, преодолевая холмик повыше других. Одно из колес крутилось вхолостую секунды две, прежде чем обрело равновесие. В воздухе было столько пыли, что невозможно было заметить границу между землей и воздухом. Сказать, что видимость была плохой, - значило не сказать ничего. Мы двигались словно в густом тумане. Я подумал, действительно ли этот уровень был полон той пыли, которую можно было обнаружить в газовых облаках - месторождениях звезд второго порядка? Была ли эта пыль примитивной формой жизни, что засеяла все моря, как только появилась вода? Может быть, это вообще была другая форма жизни - очень древняя? Откуда было ждать ответа? Возможно, метазойская эра была лишь этапом, который должны были пройти все биосферы и к которой в конце концов возвращались все формы жизни? Как сказала Сюзарма, пепел к пеплу, пыль к пыли.
      Мой странный сон повлиял и на мое бодрствующее существо. Вся история Вселенной и судьба всего сущего на ней прочно сидела в моем мозгу. Головная боль проходила, но я не чувствовал себя лучше. Я был как в прострации, словно одурманен наркотиками - знаете, такое чувство, когда исстрадавшиеся нервы отключаются, в теле воцаряется низкая сила тяжести, а в голове - и вовсе нулевая.
      - Ну, - заключил я, - если все так паршиво, я пойду и прилягу.
      Мне не следовало искушать судьбу. Мы перевалили через другой подъем и вдруг понеслись вниз. Все четыре колеса утратили опору, мы ехали по склону, и впереди нас неслась пыль. Она вздымалась перед нами огромными клубами, закрывая обзор, словно земля полностью поглотила нас.
      Первые пять секунд я совершенно не беспокоился. По крайней мере я привык к уровням с потолками высотой в двадцать метров, где нельзя было утонуть в самом глубоком озере. Я посчитал, что склон не может длиться вечно и что мы вскоре обретем землю под колесами.
      Пять секунд превратились в десять, и тогда я понял, что мы в беде. Мы рухнули в шахту, и нам предстояло лететь до самого конца мира.
      С другой стороны, это было неплохо - конец мира и был нашей целью. Но под сколькими тоннами пыли мы будем похоронены, когда доберемся до цели? И как, черт возьми, мы найдем след? Ведь мы потеряли его раньше, чем свалились в эту чертову дыру!
      Глава 20
      Туман медленно рассеивался, словно давая нам понять, сколь затруднительно наше положение. Мы стояли у поручней и хмуро смотрели на бескрайние поля водорослей, представшие нашим взорам. Застряли мы накрепко. Весла безнадежно бились среди бесконечных зеленых прядей. Вокруг были собраны водоросли всех видов и мастей - бурые и зеленые, тонкие, словно нити, и жесткие, словно резиновые жгуты, - из таких волокон враги и соткали смирительную рубашку для судна. В сплошной массе не было заметно ни единого просвета, зато попадались пятачки, где водоросли были столь густы, что выпирали из воды буграми и холмами. Чудилось, что мы можем спуститься с корабля и пойти по этой поверхности, такой надежной она казалась. Однако никто из нас не собирался проверять ее прочность. - Что теперь? - мрачно спросил Мирлин. - Они пошлют армию гигантских крабов, чтобы напасть на нас? Или же под этим покровом прячутся морские чудища, готовые разом разделаться с нами?
      - Есть вопрос получше, - подхватил я. - Собираются ли они вообще что-либо делать? Зачем им пытаться убить нас, если можно держать без движения? Где бы ни была наша цель, мы не приблизимся к ней, пока не найдем способа выбраться из этой ловушки.
      В ожидании ответа мы оба уставились на нашу богиню-воительницу. Она сама выглядела растерянной.
      - Не ожидала этого, - призналась она. - Что бы ни строило нам козни, оно сумело задержать нас. Не знаю, как это сделано, а потому не могу сказать, в чем спасение.
      Я опустил лук и сунул меч в ножны. Было бы не совсем справедливо благодарить судьбу за кратковременную передышку, ибо тот, кто уже начинал жить по законам волшебного мира, понимал - любое промедление, передышка играли на руку врагам. Каверзы пока были относительно бесплодны, ибо враги еще не знали, откуда мы черпали опыт, и до поры наша магия была сильнее. Но это пространство было их обиталищем. Значит, им потребуется не так уж много времени, чтобы обратить безобидную фантазию в безграничный кошмар. Мирлин и я были здесь чужаками, да и перелестная богиня - воплощение Девятки, сколь бы она ни приноровилась к этому окружению, оставалась новичком в битвах и колдовстве.
      - Можно ли поджечь водоросли так же, как корабль мертвецов? - спросил я.
      Она посмотрела на меня пустым взглядом. Ее прекрасное лицо осталось бесстрастным. Не знаю, была ли способна моя новая форма испытывать влечение, но не думаю, чтобы она могла пробуждать его, поскольку эта красота была лишь маской.
      - Может быть, - неуверенно произнесла она.
      - Если дело только в том, чтобы найти нужное колдовство... - начал Мирлин, но тут же затряс головой в замешательстве.
      - Только, - отозвался я, невесело усмехнувшись.
      - Но вы же создали эту ловушку из наших снов, - жалобно воззвал гигант в черном к Афине. - Мы не искали его, оно возникло с нашим приходом. Почему же вы не можете найти способ противостоять этому?
      - Мы далеко не всемогущи, - прозвучал ответ. - Мы вынуждены следовать определенным правилам. Если враги разгадают нашу реальность, мы окажемся бессильны против них.
      - Разве это просто игра? - с горечью спросил я. - Когда я согласился, мне казалось, это нечто большее.
      - Игры - всего лишь фантазии, отражение нашего опыта, - заметила она. Да, это игра, если вам угодно. Но на карту поставлена жизнь - та, что дана вам здесь, там, где-нибудь еще. И другой ставки нет.
      - Значит, нужно всего лишь придумать правильный ответный ход? Взять пленного, который вызволит нас из ловушки, придумать заклинание, которое сожжет или высушит водоросли, вызвать стадо морских коров из пучины морской, и пусть они пожрут всю эту траву?
      Она по-прежнему смотрела на меня - неотрывно и без возмущения.
      - Да. Именно это и надо сделать.
      - Я не могу помочь, - начал я злиться. - Это у вас в распоряжении целый магический арсенал. Она покачала головой:
      - Нет, - и перевела взгляд на молот, висевший на поясе у Мирлина. Но какой толк бороться молотом против Сарагассова моря? Я тоже отвернулся и стал смотреть на резную голову, венчающую нос корабля. Это был символ могущества, спящего внутри меня, жаждущий пробуждения. Что будет, если водоросли обратятся в камень? Поможет ли это? Да, если камень будет гладким, как стекло. Но неизвестно, как это сделать. Как разбудить силы, дремлющие во мне? Как заставить Сезам открыть моего двойника?
      - Возможно, - сказала она в раздумье, - что война в компьютерном мире Асгарда достигла такого же состояния. Никто из противников не в силах взять верх, поэтому они выжидают момент и держат друг друга в бездействии. Возможно, наше появление нарушило равновесие, заставив действовать армии обеих сторон. Вероятно, равновесие должно возвратиться, если....
      Она надеялась, что, пока ситуация менялась, была возможность получить некоторое преимущество - здесь или в Центре, куда добирался мой двойник. Но что-то в ее словах привлекло мое внимание. Она говорила о кристаллизации - о временном затишье в войне. И тут в голову пришла мысль об окаменелостях, о том, как живая материя становится неподвижной. Не в этом ли была суть вверенного мне оружия? Не потому ли оно явилось мне как голова Медузы? Не был ли я зерном, вызывающим кристаллизацию. Может, именно это проникло в сознание взывавших о помощи и породило тишину и покой в компьютерном пространстве Асгарда?
      Нелегко описать мои чувства. Я был на многих уровнях и знал, что размеренная, едва ли не застойная жизнь в системах Асгарда поразила многие сообщества, бесчисленное количество гуманоидов.
      "Ну и какой же здесь выбор? - спросил я сам себя. - Есть ли он вообще и насколько применим?" А был ли выбор у Персея, которого избрали капризные Олимпийцы. Сами боги были слугами неумолимой судьбы - трех сестер, плетущих нить жизни, трех беспощадных Парок.
      Я поглядел на весла - они все еще скребли по поверхности водорослей, хотя и с меньшим рвением. Их работа напоминала мне жука, перевернутого на спину и в немощном отчаянии дергающего лапками. Тут появилась идея, и я перевел взгляд на богиню.
      - Сколько человек в команде корабля? Нельзя ли изменить их движущую силу?
      - Команда - это мы, - бесхитростно ответила она. - Он - наше тело, такое же, как и это. - Она показала на грудную клетку.
      Говоря "мы", она, естественно, имела в виду Девятку, а не трех застрявших в глубинах Асгарда страдальцев.
      - Тогда надо попробовать не плыть, - посоветовал я, - а ползти. Надо переделать лопасти весел в лапы, а сами весла - в ноги, вроде как у насекомого. Если водоросли достаточно прочны, они выдержат нас, тем более что наш вес правильно распределен.
      Она тут же уставилась на весла, и глаза у нее снова заблестели - ведь решение могло оказаться спасительным. Я смотрел на нее, а весла в это время перестали бессильно дергаться. Лопасти превратились в нечто, напоминающее лапы водоплавающих птиц, а на древках появились суставы. Как только оформились все ступни, ноги стали выпрямляться. Хотя поначалу казалось, что водоросли нипочем нас не отпустят, внезапно мы очутились на поверхности. Одна или две лапы сначала провалились, но для других хватало точек опоры, и мы начали двигаться, переваливаясь и покачиваясь, как диковинная сороконожка. Сначала мы шли медленно, затем - все быстрее и быстрее, пока не стали двигаться с той же скоростью, как и на веслах.
      Я видел улыбку Мирлина - он радовался не столько тому, что мы снова были в движении, сколько нашему умению находить выход. Так что мы были не столь уж бессильны перед неизвестным.
      - Здорово придумано, - похвалил он. - Может, им и вовсе не удастся остановить нас.
      Но я не собирался почивать на лаврах. Я успел заметить - едва мы пошли, как туман вокруг нас снова стал сгущаться. Небо, только что светлое и высокое, снова стало низким, снова забурлило вихрями. Каждую минуту водоросли могли растаять, а мы - рухнуть в жуткое море. Но не это занимало меня. То, что мы выбрались, могло заставить наших врагов сражаться с удвоенной силой, пытаясь уничтожить нас. Мы не бессильны - значит, в нас таится опасность, и каждый последующий выпад против нас будет страшнее предыдущего.
      Игра, если это можно назвать игрой, только начиналась.
      Глава 21
      Когда мы наконец остановились, нос вездехода врезался в землю под углом в сорок пять градусов. Наша остановка не была внезапной, и толчков во время нашего падения почти не было - вполне безобидное приключение. То есть, по приблизительным расчетам, мы скользили по пыли примерно полминуты, но перевести время в расстояние я не мог. Ускорение из-за низкой силы тяжести было вполне сносным, да и пыль играла роль тормоза. До конца мира мы, естественно, не добрались, но, по меркам Асгарда, сидели на дне глубокого колодца, да еще по уши в грязи.
      Из окошка было видно, что это не совсем грязь, а густая, вязкая жидкость вроде ила. Итак, мы на дне грязевого моря. Моря ила и грязи. Я знал, что вездеход мог ползать, но вот сможет ли он плавать...
      - Жертвы есть? - осведомился я. Молчание. Я счел его отрицательным ответом.
      - Что же теперь? - спросила Сюзарма Лир. Как и все остальные, она упиралась руками в панель управления, чтобы не сползти вперед. Стекло выглядело как тусклое зеркало, посеребренное пылью, мое смутное отражение пялилось на меня.
      Ответом на ее вопрос было все то же молчание. Потом раздался странный звук, словно что-то скреблось о стену вездехода. Где бы мы ни были, мы не были одни.
      - Борта свободны? - спросил я Уранию, лихорадочно размышляя, только ли вездеходы обитают в этой грязи.
      - Нет, - коротко ответила она. Ее пальцы так и летали над механической сестрицей, а на лице застыло болезненно-сосредоточенное выражение.
      Звук повторился, словно что-то шевелилось у бортов вездехода. Я посмотрел на бледное отражение лица Сюзармы - оно исчезло так проворно, словно взорвалось. Я заморгал глазами, а потом понял: что-то ворочалось в мутном месиве, обвиваясь вокруг вездехода.
      - Вот пакость, - отреагировала Сюзарма. - Чертов червяк. Пребольшущий.
      Бояться было нечего - червяк не представлял опасности. Конечно, он мог быть самым большим и самым противным в целой Вселенной, но внутрь он бы не проник. Судя по скребущим звукам, он либо один обвивался вокруг нас, либо там работала шайка из трех-четырех его помощников. Во всяком случае, они были бессильны. С другой стороны, их компанию нельзя было назвать приятной.
      - Что нам делать? - снова спросила Сюзарма. Видимо, она надеялась, что кого-нибудь осенит за время, прошедшее после ее первого вопроса. Меня ничто не осенило, поэтому я посмотрел на Уранию. Та все еще совещалась с волшебным чемоданчиком.
      - Мы выпускаем ложноножки, - сообщила она. - Под нами твердая поверхность, которая удержит нас. Потом мы пойдем по грязи.
      - Сдается, это займет уйму времени, - предположил я. Мы ждали. Вскоре она произнесла:
      - Мы достигли дна расщелины. Через тридцать метров начнется подъем вверх, уклон приблизительно двадцать градусов. Если нам повезет, мы быстро выберемся.
      Как и следовало ожидать, это сообщение было не слишком-то радужным. Нам по-прежнему нужно было напасть на след другого вездехода. Земля, вдруг становящаяся жидкой, и бактерии, деловито пожирающие органику, - все это осложняло дело. Если мы не нападем на след, мы заблудимся. А в этом месте мне меньше всего хотелось бы заплутать.
      - Можем ли мы как-то помочь? - справился я.
      - Это вовсе не обязательно, - уверила она меня. - Вам лучше отдохнуть.
      Вечно она пыталась заставить меня спать. Потом я рассудил, что ожидание само по себе беспокойное занятие, к тому же малоприятное, если смотреть, как за окнами извиваются червяки. Я выбрался из кабины и поплелся в хвост нашей машины.
      Нисрин-673 проснулся, как только мы остановились. Он так повернулся на полке, что его ноги свисали под углом в сорок пять градусов. Но вид у него был несчастный. Он спросил, что случилось, и я вкратце рассказал ему. На свою лежанку я не полез, а устроился в узком проходе между двумя навесными полками, выбрав самое удобное в данном случае место.
      - Как рука? - поинтересовался я.
      - Наследница выправила ее, - ответил он. - Ушиб при падении, но, думаю, без дальнейших неприятностей.
      Как и все тетраксы, считавшие себя расой, исполненной достоинства, он легко относился к собственным страданиям.
      - Кажется, нашлась часть головоломки, - сообщил я. Он не понял. Видимо, то соответствие на пароле, которым я перевел слово "головоломка", было неполным. Тогда я рассказал ему свой сон. Урания была занята, но Клио все равно услышит.
      - Что бы они ни ввели в мой мозг, - сказал я напоследок, - оно старается сообщить нам, что нас подстерегает и как с этим справиться. Сравнивая его поведение с программой в мозгу Тульяра, могу предположить, что мы на стороне гуманных сил, то есть добрых. Хотелось бы только понять, чему оно старается меня научить. Что такое противожизнь? Вы биолог - что это значит, на ваш взгляд.
      Он был тетронец-биолог, что означало уклончивые ответы, если вопрос требовал догадок и размышлений. Но готов поспорить - мой рассказ его заинтересовал.
      - Простейшее предположение, - осторожно начал он. - Можно допустить, что некая сущность имеет те же характеристики, что и системы жизни, основанные на ДНК, - развитие, самовоспроизведение, эволюционирование и так далее, но основа другого химического толка. Если ее основная молекулярная система имеет другую углеродную цепь, эта другая система вступает в борьбу с ДНК за жизненно важные элементы: углерод, кислород, водород и азот. Тогда макромир типа Асгарда становится Ковчегом и крепостью в войне между ДНК-жизнью и Икс-жизнью за власть во Вселенной. Первая запрограммирована на сбор и сохранение форм ДНК, на завоевание миров, где существуют пригодные для жизни условия. Но существуют миры, полные второй жизнью, управляемые Икс-гуманоидами, Икс-компьютерными сущностями, которые пытаются сделать то же самое. И каждая сторона пытается вытеснить другую.
      - Какие у нас возможности выбора?
      - Эти антижизненные сущности, очевидно, не в состоянии воспроизводить зеркальное отображение форм, созданных ДНК. Вероятно, только ДНК создает деревья, насекомых, гуманоидов..., а жизнь, основанная на других молекулах, создает иные формы. Не исключено, что она не создает форм метазойской эры как таковых - или нечто не больше бактерии. Но и это не объясняет присутствия враждебных программ на Асгарде. Может быть, эволюция сущностей антижизни включает вовсе не углерод и начинает вторгаться в нашу жизнь лишь тогда, когда возникают мыслящие машины с силиконовой основой мозга.
      - А из-за чего разгорелась война? Какова цель всех этих миров?
      - Собирать и разбрасывать, как вы и предположили. Захватчики Асгарда ничего не имеют против органических обитателей миров и рады оставить их в покое. Они могут вступать в соревнование, противоречие - и в войну - только с программами и компьютерным разумом. Тогда можно будет объяснить, почему наш вид не был уничтожен или серьезно поврежден при попытках истоми исследовать внутреннее виртуальное пространство Асгарда, хотя на это последовала бурная реакция.
      Я обдумал оба варианта. У них были свои привлекательные стороны. Я не мог отдать предпочтение тому или иному. Не исключено, что существуют именно эти две возможности.
      - А другие? - спросил я Нисрина.
      - Размышления, - парировал он, - предполагают неопределенность. Все вероятно.
      - Расскажите, - попросил я.
      - Это вне моей компетенции.
      - Не думаю, что сейчас подходящее время скромничать. Те, что остались на Тетре, никогда не узнают. Ведите себя раскованно.
      - В таком случае, - сдался он, - мы можем расширить возможности догадок предположить, что конкуренция становится все более жесткой. Допустим, что псевдожизнь основана на иных химических элементах, нежели углерод. Если не сдерживать воображение, можно наделить признаками органической материи воспроизводством, развитием, контролем за окружающей средой - других существ, отличных от скопления атомов и молекул. Давайте допустим такую возможность и порассуждаем о системах квазижизни и интеллекте на податомном уровне. Или даже на уровне пространства как такового. Вы знаете, что, если бы основные физические постоянные имели значения, отличные от своих нынешних, наша форма жизни прекратила бы свое существование. Не исключено, что сами эти характеристики допускают возможность манипуляций с ними - но на это наше воображение не распространяется. Я, со своей стороны, не в состоянии больше строить предположений.
      Тут я припомнил, что в моем сне было упоминание о недостаточной силе воображения, невозможности постичь суть вещей. Может быть, это и было причиной. И любая история, придуманная мной или Нисрином, - ложная, по той простой причине, что мы пытаемся придать ей смысл, а действительность не признает его. Вероятно, ответ столь необычен, что мы даже не способны сформулировать его. Мы, но отнюдь не премудрая личность из компьютера. Или у тех, кто ведет эту гротескную войну, собственные, для нас непонятные причины? Или Девятка так примитивна и тупа, что представляет лишь пушечное мясо в конфликте, который так же мало касается ее, как и нас.
      В памяти снова возникло окончание сна. Некое призрачное понимание пыталось стать реальным, тихо и незаметно, как биокопия в моем мозгу пыталась помочь мне найти ответы на мои "как" и "почему".
      Все это я тщился объяснить Нисрину - рассказать ему о подоплеке греческих и скандинавских мифов, чтобы спросить у него, какие сны видел бедняга Тульяр и с чем в мифологии тетраксов можно соотнести мои переживания.
      - У нас псе обстоит по-другому, - ответил он. - Ваша нынешняя культура лоскутное одеяло, составленное из преданий разных племен, говорящих на разных языках и мыслящих по-разному, рассеянных по Земле еще до изобретения земледелия, до поселений. Вся ваша история строится на идее небольшого племени, окруженного чужаками.., врагами.
      На Тетре наши предки изобрели земледелие и стали оседлыми, поэтому постепенная колонизация разных частей нашего мира представляла собой разрастание одной культуры. В то же время у нас появлялись разные языки и прочие культурные различия. Однако в нашей истории преобладала идея одного племени, растущего и видоизменяющегося. Как вы можете заметить, результат такой системы - неприятие преувеличенного индивидуализма, привычка нумеровать себя в наших именных группах. Еще до эпохи межзвездных полетов мы обнаружили, что представляем собой одно племя, и после всегда стремились связать галактическое сообщество в единое целое, хотя нас все время преследовала мысль, что это либо невозможно, либо неуместно. Поэтому мы так интересуемся историей биологических исследований, предполагающих существование общих предков у всех гуманоидов галактики.
      По нашей мифологии, мы всегда поклонялись единому богу. Единое племя быстро приходит к идее единого бога. Это, в свою очередь, ведет к восприятию Вселенной как машины, управляемой законами. Именно поэтому наши историки считают тетраксов наиболее развитыми с научной точки зрения, хотя эволюционно мы не старше остальных.
      В нашем историческом и мифологическом наследии нет ничего общего со сложными понятиями греческой или скандинавской мифологии. Сумерки богов нечто совершенно чуждое нам. У нас нет даже скрытого дуализма, кроющегося в каждой монотеистической религии, которая противопоставляет Творца первобытному хаосу. Совершенно случайно, как я полагаю, у пас больше возможностей и способностей к воображению, вам легче представить то, что происходит вокруг нас, чем Тульяру-994. Может быть, это совпадение позволило смоделировать ваше мифологическое переосмысление событий во Вселенной и роль участвующих в конфликте богоподобных существ.
      Тут моя голова снова начала болеть, но отнюдь не от попытки осмыслить сказанное. То, что рассказывал Нисрин, занимало меня по многим причинам. Во-первых, все это могло объяснить, почему выбор судьбы пал именно на меня. Учитывалась, следовательно, некая особенность человеческого разума, созданного историческим и культурным наследием. В силу этой особенности человеческий разум мог осмыслить войну, идущую в глубинах Асгарда. Значит, мое второе, скопированное "я", зашифрованное истоми, пустившись в героический поход, сможет добиться такого, чего не добьется иной гуманоид.
      Тут впервые я задумался, как он там поживает, что с ним творится в том подлинном обиталище богов. Видел ли он уже Валгаллу? Или его постигла ужасная участь?
      Я не предполагал когда-нибудь узнать об этом, но моя неутолимая страсть к размышлениям заставляла думать и об этом, пока в мои мысли не вторгся голос Сюзармы Лир. Она просунула голову в пассажирско-багажный отсек и сообщила:
      - Нам повезло.
      - Что, напали на след другого вездехода?
      - Не совсем. Они не собираются оставлять следы для нас, да и мы могли запросто их потерять, если бы они не стали подавать сигналы о помощи. Они все еще на этом уровне и тоже попали в переделку.
      Она, конечно, была права. Но радоваться рано. Пока мы не выясним, в какую переделку попали наши неприятели, с тем же успехом можем угодить туда сами.
      Глава 22
      Исчезли последние следы водорослей. Снопа рассеялся туман, снова было спокойным море. Но это было затишье перед бурей. Я смотрел на весла, мерно погружающиеся в воду, и сожалел, что наша богиня, сотворившая этот мир, не права. На твердой почве я чувствовал бы себя увереннее. Она заверила, что земля и скалы с не меньшим рвением пытались бы поглотить нас, чем воды этого призрачного океана, что так или иначе нам пришлось бы укрываться на борту судна. А море по-прежнему казалось чуждым и враждебным.
      Я спрашивал себя почему. Ведь если она руководствовалась необычностью обстановки как главным козырем против наших врагов, почему она не пустила нас в вакуум, космос на корабле вроде "Леопардовой Акулы"? На это она отвечала, что аналог сжатого пространства гораздо привычнее для наших врагов, и они скорее смогут разбить корпус космического корабля. Гораздо безопаснее - тут вновь последовали заверения - пребывать в царстве магии, иллюзий, неточностей. В нем враги не смогут сразу же оценить, какой иллюзорной силой они обладают или что мы, в свою очередь, можем противопоставить им.
      - Мы же сами не знаем об этом! - воспротивился я.
      - Вот это и может быть нашим главным преимуществом. По тону ответа я догадался, что разговор закончен. Не думаю, что роль мага идеально подходила мне. Некоторым, может, и нравится думать, что в них дремлют не изведанные доселе силы, которые придут им на помощь в безнадежный момент, однако я не особенно уповал на это. Я бы предпочел просто знать, что я собой представляю, что могу делать, и знать, что мои силы соответствуют обстоятельствам. Увы, сами люди мало что смыслят в этом, и редкий счастливчик может быть уверен в себе.
      Следующее испытание началось с волнения - на воде оно было не особенно заметно, но судно начало сворачивать вправо. Весла начали сопротивляться тяге - те, что слева, почти не двигались, но правые забили по воде изо всех сил.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15