Волшебник-Бродяга (№5) - Волшебник в мире

Но часовые, охранявшие наружные двери, — это ведь совсем другое дело: если Гар должен был доставить узника к Защитнику, ему следовало всего-навсего подняться вверх по лестнице. Почему же часовые расступились, не говоря ни слова? Если на то пошло, то почему они пристроились сзади и пошли следом за Дирком и Гаром? Майлз выгнул шею изо всех сил, стараясь заглянуть в глаза часовых, и вдруг чуть было не закричал от удивления и радости — он узнал своих соратников из Фиништауна! Томлин подмигнул Майлзу, и тот, набравшись храбрости, подмигнул ему в ответ.

При каждом шаге Гара желудок Майлза был готов вывернуться наизнанку, поэтому он несказанно обрадовался, когда великан усадил его на лошадь.

— Ты просто обхвати бока коня коленями, — посоветовал Майлзу Гар. — Стремян ступнями не касайся — они у тебе не раньше чем через несколько дней подживут.

Гар развернулся, отошел и легко взлетел на высокого, могучего серого жеребца. Дирк и часовые последовали его примеру. Последним к ним присоединился мужчина, который все это время держал коней под уздцы.

— Как вы ухитрились так быстро собрать ударный отряд? — удивленно спросил Майлз, когда они тронулись с места.

— Не так быстро вышло, как нам хотелось, — угрюмо буркнул в ответ Дирк. — Мы приземлились несколько дней назад, но почти весь первый день пробирались по лесам до города, а потом разыскивали магистрата — нашего агента. Когда разыскали, быстро собрались, попросили лошадей, а тут как раз пришли вести о том, что ты арестован. В одном только мы сомневались — продержишься ли ты под пытками достаточно долго для того, чтобы твои агенты успели сделать ноги.

— Мы заверили магистрата, что ты продержишься, — продолжил рассказ Гар, голос которого тоже звучал хмуро, — прихватили его с собой и поскакали к столице. По дороге, устроив засаду, захватили несколько солдат Защитника, собрали еще кое-кого из магистратов — а они уже как раз вещички укладывали — и прямо перед тем, как въехать в крепость, сменили одежонку. Нас никто не остановил, а часовых у дверей тюрьмы мы быстренько выключили. На все про все ушло два дня.

— И все-таки у вас очень быстро получилось, да и поспели вы вовремя, — восхитился Майлз. — Поверьте, я просто не знаю, как вас отблагодарить!

— Да не сказал бы я, что мы вовремя поспели, — буркнул Дирк.

Майлз решил не уговаривать друга, не говорить, что они с Гаром ни в чем не виноваты. Что он мог поделать, чтобы развеять тоску Дирка?

— Значит, революции конец?

— Вовсе нет, — торопливо возразил Гар. — Все наши подсадные магистраты покинули свои посты, это верно, но на время своего отсутствия они передали свои полномочия писарям. Те агентши, которые играли роли жен магистратов, неожиданно узнали печальные вести о болезни своих тетушек или бабушек, за которыми некому поухаживать, и под этим благовидным предлогом тоже снялись с насестов. Сестры милосердия бежали в леса, как только стало известно об аресте Ледоры, и, насколько мы знаем, только с десяток наших людей угодили в лапы шпионов Защитника.

Майлз шумно облегченно вздохнул.

— Ну, стало быть, я все-таки продержался достаточно долго.

— Это точно, и зубы врагам заговаривал превосходно, так что тебя не успели слишком сильно изуродовать, — отметил Гар, не скрывая восхищения.

— Я тут ни при чем, — возразил Майлз. — Скорее всего Ренунцио просто жутко хотелось переиграть меня, — признался он. — Итак, значит, большинство наших агентов по-прежнему в строю и готовы выступить по первому нашему зову... но что мы теперь можем поделать?

— Прежде всего надо понять, какими силами мы располагаем, — отозвался Гар. — Сколько магистратов и шерифов вы успели подменить?

— Почти половину, а большинство оставшихся женились на наших агентах, — ответил Майлз.

— Превосходно! Сколько же это приблизительно получится наших на сотню?

— Семьдесят восемь, — отозвался Майлз, не задумываясь. — Из оставшихся двадцати двух у двенадцати на службе состоят стражники и гвардейцы, которые готовы встать на нашу сторону вместо своих господ.

— Ну, сестрицы милосердия, ну, умницы, вот так постарались! — воскликнул Дирк с неподдельным восхищением.

— Тут дело, наверное, и в том, что в целительстве они соображают получше лекарей Защитника, — усмехнулся Майлз. — Ну, в общем, эти ребята тоже за нас — и даже половина солдат из войска Защитника будет сражаться за нас, а не за него.

Дирк восторженно присвистнул, а Гар изумленно проговорил:

— Да у вас поистине фантастические успехи, Майлз!

Майлз просто расплылся в улыбке от такой похвалы.

— Да я что? Я только приглядывал, чтобы все делали так, как вы велели, дорогие мои учителя. Но что мне теперь сказать моим людям?

— Что сказать? Так ведь при таком количестве агентов, стражников и гвардейцев, состоящих у них на службе, у вас, можно считать, настоящее войско, пусть и небольшое! Пошли весточку, и пусть все выступают в поход на Мильтон!

— Вы только не забывайте, что о подобных передвижениях шпионы Защитника непременно известят своего повелителя, — напомнил друзьям Дирк. — Да и солдаты, верные ему, у него все-таки еще остались. Они будут следить за дорогами.

— Значит, надо сказать, чтобы передвигались под покровом ночи, — мрачно проговорил Гар, — а вперед высылали лесничих. Наткнутся на солдат — пусть хватают их и переодеваются в их форму.

— Стало быть, солдат придется убивать? — спросил Майлз, вытаращив глаза.

Гар не ответил ему.

— Так или иначе, все это продлится всего несколько дней, — постарался утешить Майлза Дирк.

У Майлза по спине побежали мурашки. Они все равно могли проиграть, и цена проигрыша могла оказаться страшной!

Но Гар неожиданно кивнул:

— Убивать не обязательно. Связать и оставить под охраной. Руки-ноги у них, естественно, затекут, но не более того. Живы останутся. Берите пленных, Майлз, но помните: захватывать их вам придется в бою, и будут жертвы с обеих сторон!

— Но пусть этих жертв будет как можно меньше, — вздохнул Майлз. — Как можно заверять людей в том, что несешь им свободу, если их попутно убиваешь? Я скажу своим людям, чтобы раненым оставляли жизнь.

— Что ж, пожалуй, ты прав, — пожал плечами Дирк. Они оставили позади последний дом, и он обернулся. — Вот одно из преимуществ централизованной власти: ни один из городов не обнесен стеной. Мы покинули город и уже едем, так сказать, по сельской местности, господа.

— В таком случае самое время разослать гонцов по округе, — заключил Майлз и повернулся к «часовым», ехавшим позади. — Вы все слышали и все поняли?

— Да, предводитель, — кивнул один из «часовых». — Всем агентам выступить на Мильтон. Передвигаться по ночам, вперед, на разведку, высылать лесничих. Быть начеку насчет патрулей Защитника, по возможности снимать их, пленных связывать, возле них оставлять охрану. Наверное, стоит их кормить и поить, — добавил он под конец.

Майлз кивнул.

— Верно излагаешь, — похвалил он. — Вперед, передайте эту весть всем, кому сумеете!

— Слушаемся, предводитель! — отозвались все пятеро и погнали своих лошадей галопом во тьму.

Майлз натянул поводья своего коня и застыл в седле. Луна освещала его неподвижную фигуру.

— Что случилось? — осторожно негромко спросил Дирк.

— Началось, — отозвался Майлз, не веря себе самому. — Ведь правда — началось!

— Началось-началось, — проворчал Гар. — И теперь вас никому не остановить.

— Но можно остановить! — воскликнул Майлз. — Я еще мог бы разослать другие вести, мог бы велеть прекратить наступление, вернуться в Затерянные Города!

— Мог бы, — медленно проговорил Гар. — И что тогда?

— Ну... городками и деревушками продолжали бы управлять писари, а Защитник бы узнал о том, что половина его магистратов и шерифов исчезли. Тогда он назначил бы новых и выслал своих шпионов, чтобы они... — Голос его сорвался.

— Нашли ваших агентов и стали их пытать, пока те не сознаются, куда подевались остальные их сообщники, а когда всех изловят, всех и казнят, — завершил за Майлза его мысль Дирк. — А потом в Затерянных Городах расквартируют гарнизоны, установят круглосуточное патрулирование в лесах и на Пустошах, и тогда уж точно надо будет навсегда расстаться даже с мыслью о возможности революции, не говоря уже о победе.

— Да я... я и не думал о том, чтобы все бросить, — смущенно пробормотал Майлз. — Я это просто так сказал — ну, приятно думать, что можно было бы все повернуть вспять.

— В жизни настает момент, когда нужно либо решиться, — сказал Гар, — либо захлебнуться в сожалениях. — Он легонько похлопал Майлза по плечу. — Ну, выше нос! Сомневаться не стоит — победа будет за нами, и притом — малой кровью! Тот чародей, что говорил с безумцами и исцелил их, — носитель мира и покоя, по крайней мере он старается быть именно таким! А теперь тебе решать — победить или погибнуть, так что уж лучше ты постарайся победить, я тебя очень прошу!

* * *

Орогору и Гильда ехали рядом по ночной дороге. То, что магистрат решил ехать верхом, а не в карете, заставило его подчиненных удивленно вздернуть брови, но никто не посмел и словом возразить ему. И все же детские предрассудки брали свое, и Орогору с Гильдой ехали так близко друг к другу, как могли, и держались за руки, при этом испуганно поглядывая по сторонам.

— Нам следует быть начеку — в любой миг мы можем наткнуться на людей Защитника, — пробормотал Орогору. Гильда поняла намек и кивнула.

И вскоре они разглядели на фоне придорожных теней темные фигуры. Орогору прошептал проклятие и натянул поводья лошади Гильды. Незнакомцы повернули головы, испуганно вскричали и обнажили мечи. Орогору придержал своего коня, выхватил меч. Страх сковывал его, но все же он храбро сжимал меч.

Гильда, стараясь успокоить его, легонько коснулась его руки.

— Кто вы такие? — негромко обратилась она к незнакомцам.

— Мы — магистраты Лофту и Граммикс, — откликнулся кто-то из незнакомцев, опасливо выговаривая каждый слог. — А вы кто?

Орогору торопливо убрал меч в ножны и радостно, почти истерически, расхохотался.

— А мы — Орогору и Гильда, глупенькие! А вы думали, мы кто? Принц Приммер и графиня д'Алекси?

Двое вылечившихся безумцев облегченно рассмеялись и, пришпорив коней, поспешили навстречу друзьям. Когда они радостно обнялись и расцеловались, Лофту спросил:

— Но разве вы не получили приказ Майлза? Женщинам велено возвращаться в Фиништаун и держать оборону — на тот случай, если нам придется отступать.

— Приказ я получила, — отвечала Гильда с железной решимостью. — Но я не смогу ни есть, ни пить, ни жить, гадая, жив Орогору или погиб.

— Мы тоже, — прозвучал голос за спиной у мужчин, и к ним подъехали Лала и Энни.

Гильда весело рассмеялась и обняла подруг.

— Пожалуй, пора трогаться, — сказал Лофту.

— Верно, а новостями обменяемся по пути. — Сказав это, Орогору недвусмысленно глянул на женщин. Если бы у них была возможность задержаться, они бы проболтали всю ночь напролет. Он повернул своего коня на север и спросил:

— Так ты сумел жениться на Лале?

— Нет, но она вышла замуж за магистрата в соседней деревне — его зовут Дюмарк, и он человек в высшей степени порядочный. Как только мы получили известие о выступлении, Лала решила, что будет лучше, если она отправится навестить захворавшую тетушку.

Орогору мрачно кивнул.

— Ей было бы лучше и в том случае, если бы мы проиграли.

— Но мы не проиграем, — заявил Лофту с непоколебимой уверенностью. — Нас не меньше, чем настоящих чиновников, и среди стражников, и в гвардии наших людей хватает.

Но Орогору понимал, что стражники и гвардейцы шерифов не станут воевать с солдатами войска Защитника — они с детства бывали на «службах», которые проводили магистраты и во время которых всем и каждому старательно прививалась мысль о том, что в стране существует справедливая власть и что все добропорядочные граждане обязаны этой власти повиноваться.

— Ходят слухи, будто бы почти половина войска Защитника — на нашей стороне, — добавил второй мнимый магистрат.

Душой — да, но будут ли они телом с повстанцами, когда дойдет до драки? Даже если солдаты верили, что дело повстанцев — правое, дерзнули ли бы они пойти против своих сослуживцев, когда в спины бы им уткнулись острия мечей офицеров? Об этом Орогору мог только гадать и радоваться тому, что он — не один из тех солдат, кому в тяжкий миг придется решать, на чьей стороне воевать.

Но если бы действительно дошло до драки, можно было утешить себя хотя бы тем, что все мятежники освоили азы боевых искусств под руководством Гара и Дирка. Числом они превзойдут солдат, но оружия у них не было. Как ни крути, исход восстания был неясен. Могли пролиться реки крови, и Орогору всем сердцем желал, чтобы его возлюбленная Гильда была подальше от кровопролития, за стенами Фиништауна.

* * *

Они ехали по темному ночному лесу и негромко переговаривались, пока на развилке не заметили всадников.

— Кто идет? — послышался оклик.

— Магистраты Майлза, — откликнулся Орогору, опередив товарищей.

Всадники облегченно рассмеялись и, подъехав к соратникам, одарили мужчин увесистыми хлопками по спине.

Вот так они и продвигались вперед под покровом ночи, и отряд их с каждой развилкой, с каждым скрещением дорог вырастал. В это же время по всей стране точно так же по ночным дорогам ехали и шли пешком подсадные чиновники, собираясь в отряды, а затем — в полки. Как только занималась заря, войска повстанцев прятались по лесам и оврагам. Пока одни спали, другие стояли в дозоре, надежно спрятавшись.

Гильда трясла его за плечо.

— Орогору!

Орогору мгновенно проснулся, вытаращил глаза на мгновение и встретился взглядом с женой, надеясь, что прочтет в ее глазах спокойствие. А сердце его от волнения готово было выскочить из груди.

— Что?!

— Приближается целый эскадрон всадников, и все они в форме войска Защитника!

— Не буди пока остальных, — машинально проговорил Орогору, решив, что спящих труднее заметить. Сам же он перекатился на живот и выполз из низины, где они остановились на ночевку. Раздвинув высокую, густую придорожную траву, он увидел кавалеристов.

Их было с десяток — все, как на подбор, высоченного роста и бородатые. Правда, ехавший во главе эскадрона командир ростом явно не вышел, да и комплекцией тоже. Форма на нем сидела так, словно была с чужого плеча.

— Шпион Защитника, — прошептал Орогору Гильде. — Возглавляет патруль, потому что он-то знает, кого искать.

— Они могут искать нас? — еле слышно вымолвила Гильда.

— Не исключено. Вообще шпионы с патрулями разъезжают редко.

— Что же нам делать?

— Проследим, куда они проедут, — шепнул Орогору, — и посмотрим, вернутся или нет.

Они лежали тихо, как мышки. Патрульный эскадрон проехал мимо и вскоре исчез вдали. Гиль да облегченно вздохнула, а Орогору вдруг зазнобило. Чтобы скрыть это, он глянул на солнце и сказал:

— Скоро полдень. Мне пора в дозор, а тебе надо лечь поспать, милая.

Гильда отползла в низину, но вид у нее был неуверенный. Орогору положил руку ей на плечо и нежно проговорил:

— Поспи, отдохни, любимая. Пока мы не доберемся до Мильтона, опасность нам не грозит. Ты сама это прекрасно понимаешь.

Хотел бы он это понимать...

Как бы то ни было, Гильда, похоже, решила внять его увещеваниям. Она вздохнула, улеглась на траву калачиком и, зевнув, прикрыла рот ладонью. Орогору смотрел на спящую жену и ощущал прилив величайшей нежности, гадая, почему это чувство охватило его именно сейчас.

Но потом он вспомнил, что ему следует следить за дорогой.

* * *

В этот день в дозоре стояло немало других мужчин и женщин, Они замечали проезжавшие по дорогам патрульные отряды Защитника, следили за тем, куда те направляются, и сообщали об этом своим товарищам, когда с наступлением темноты те собирались вместе, чтобы продолжить путь. Разогревали еду, ели, пили, а потом снова уходили во тьму по потаенным тропкам, не забывая приглядываться и прислушиваться — не нагрянут ли солдаты Защитника.

На первый патруль отряд Орогору наткнулся вскоре после того, как взошла луна. Солдаты стали лагерем у реки. Догорали походные костры, усталые лошади, устало опустив головы, дремали. Вокруг большого костра стояли небольшие шатры, в дозоре стоял один-единственный часовой. Он медленно вышагивал по кругу.

Орогору знаком приказал своим людям остановиться и шепотом проговорил:

— Нас двадцать, а их десятеро. Сделаем так: к каждому шатру подойдут по двое, выдернут шесты, а потом завернут солдат в полотно.

Все согласно кивнули. Кое-кто был мрачен, другие злорадно ухмылялись, а Лофту спросил:

— Может быть, мне снять часового?

Орогору хотел было ответить, но его опередила Гильда:

— Ты сделаешь это, но подождите, пока я сыграю свою роль.

С этими словами она отвернулась. Лофту непонимающе посмотрел на нее. Не понял замысла супруги и Орогору, но сейчас было не время и не место спорить. Мятежники привязали лошадей и осторожно пошли вперед. Остановились, когда каждому стал хорошо виден лагерь. Разбившись на две половины, разошлись, огибая шатры с разных сторон полукругом.

Часовой ходил, не торопясь, и Гильда вышла из-за деревьев на залитый лунным светом пятачок прямо перед ним. Часовой остолбенел от изумления и испуга, а Гильда зашагала к нему, кокетливо виляя бедрами.

— Здравствуй, солдатик, — проговорила она негромко, гортанно, с хрипотцой.

Часовой совладал с собой и ответил так же тихо:

— Здравствуй, красотка. Что это ты бродишь по лесу среди ночи?

— Да лошадь у меня охромела, вот и крадусь по лесам. Боюсь разбойников, только все-таки надеюсь...

И тут за спиной у часового возник силуэт Лофту. Ловкий удар ножом — солдат дернулся, в изумлении вытаращил глаза, но они тут же закатились, и он повалился наземь ничком.

Орогору был потрясен находчивостью жены. Пару мгновений он стоял, не в силах пошевелиться, но потом изумление сменилось гордостью. Он должен был не посрамить Гильду, доказать, что достоин ее. Орогору махнул рукой товарищам и медленно пошел первым в сторону шатров.

Разбившись по двое, мятежники встали у шатров в ожидании сигнала Орогору. Он поднял руку, резко опустил и выдернул шест, поддерживающий шатер с одного края, из земли. Его спутник сделал то же самое с противоположным шестом, и полотно шатра легло на землю, накрыв собой спящего солдата. Мятежники опустились на колени и быстро подоткнули края полотна под спину спящего. Тот проснулся и завопил от испуга. Ему вторило с десяток голосов по всей поляне, за криками испуга последовали ругательства, но все без толку: мятежники ловко поворачивали беспомощных солдат с боку на бок и в итоге закутывали их в полотно, словно в коконы.

— Стой! — прозвучал чей-то злобный окрик. Орогору окаменел, но нашел в себе силы обернуться. Какой-то худощавый мужчина в темной форме обхватил Гильду за талию одной рукой, а во второй он сжимал нож, и острие этого ножа упиралось в шею любимой Орогору. У Орогору екнуло сердце: это был не кто иной, как шпион Защитника. Он спал в стороне от солдат, услышал крики и прибежал! Гильда вырывалась, ругалась, но шпион держал ее так крепко, словно руки у него были железные, и кричал:

— Отойдите прочь от этих шатров и поднимите руки вверх, иначе она умрет!

Глава 22

Орогору вскочил и в одно мгновение отошел от шатра. Он поднял руки вверх. Ему было так муторно, так жутко, но пусть речь шла о жизни и смерти — он не мог рисковать и поступить так, чтобы из-за этого пострадала Гильда. Немного погодя его примеру последовали и другие мнимые магистраты, а солдаты, пометавшись, выпутались из своих «коконов», повскакивали на ноги. Некоторые из них тут же схватились за алебарды и с криками ярости замахнулись на мятежников, но один из солдат развернулся и нацелил острие своей алебарды между глаз шпиона.

— Отпустите ее, капитан! — прокричал он. Шпион вытаращился, не веря своим глазам и ушам, и к Орогору вернулась надежда.

— Взять их! — крикнул он, и подсадные магистраты яростно бросились на солдат. Одни боролись с ними, стараясь отобрать у них алебарды, а другие мигом оказывались за спинами у солдат с ножами наготове. Дружный удар — и солдаты повалились на землю. Мятежники снова принялись закатывать их в полотно. Солдаты брыкались, размахивали кулаками и ухитрились-таки повалить кое-кого из мятежников, но остальные оказались более удачливы. Через несколько минут на поляне воцарилась тишина, нарушаемая только приглушенными стонами.

Но шпион по-прежнему стоял, готовый вонзить нож в горло Гильды, и в упор смотрел на дерзкого солдата.

— Ты... изменник, Мулл?

— Я не согласен жениться ни на ком, кроме моей Мод, капитан, а ее хотят выдать за другого, — упрямо заявил солдат. — Лучше пусть меня вздернут на виселице за измену, чем я стану всю жизнь томиться в темнице или мучиться в рабстве за то, что отказался жениться на нелюбимой.

Брызгая слюной, шпион прошипел:

— Будь ты проклят, раз так!

С этими словами он запрокинул голову. Его нож взлетел, перевернулся в воздухе и устремился к солдату. Тот вскрикнул и отскочил в сторону, а Гильда пригнулась и резко выпрямилась. Шпион, взвыв от неожиданности, перелетел через ее голову и шмякнулся наземь. Орогору в мгновение ока оказался рядом с ним и нанес удар ножом. Шпион дернулся и обмяк. Орогору поспешно повернулся к Гильде.

Но она уже стояла на коленях возле солдата.

— Лежи смирно, дружок! Это всего лишь царапина, но все-таки ее стоит перевязать!

— Спасибо вам, добрая женщина, — с широко раскрытыми глазами проговорил Мулл.

— Спасибо тебе — ты спас мне жизнь и нашу надежду на лучшее! — улыбнулась Гильда и разорвала рукав формы солдата в том месте, куда угодил нож. — Да, всего лишь небольшой порез. Орогору, дай-ка спирта! — Она взяла поданную Орогору бутылочку и предупредила раненого:

— Пощиплет немного, но зато уж рана точно не загноится. Отвлеки его, Орогору!

Отвлечь? У нее бы это гораздо лучше получилось! Но все-таки Орогору предпринял мужественную попытку:

— Ты на нашей стороне, солдат. Почему?

— Да все потому, все так... как я сказал. Я слыхал, будто вы хотите объявить, что каждый имеет право быть... о-о-о-о-ой! — счастливым, ну и... само собой, имеет право... на все, что значит «счастье», так что... — Мулл запнулся, с дрожью выдохнул: Гильда начала перевязывать его рану. — Так что я не мог позволить капитану помешать вам.

— Ты стойкий и храбрый воин! — воскликнул Орогору и пожал здоровую руку солдата. — Мы будем всегда благодарны тебе, а если мы одержим победу, твое имя останется среди имен героев!

— Да какой я герой? — отмахнулся Мулл. — Врать не стану... честно говоря, я бы лучше всю ночь до утра в шатре проспал, да и на виселицу мне совсем даже неохота. Но мне невмоготу было бы увидеть, как вместе с вами погибнет моя надежда на счастье.

— Ну вот! — Гильда закончила перевязку и помогла Муллу сесть. — Будешь показывать шрам своим внучатам. Мулл, и хвастаться!

— Внуки у меня, добрая женщина, родятся, только если я женюсь на своей возлюбленной, — вздохнул солдат и залюбовался тем, как Орогору обнял Гильду, которая только теперь, после того как была на волосок от гибели, дала волю слезам. Орогору прижал ее к себе, гладил по голове, шептал слова утешения. — Да, — кивнул Мулл, — если мне так же повезет, как вам, будут у меня и детишки, и внуки. Спасибо, что поухаживали за мной, добрая женщина.

— Пока это самое малое, чем мы могли тебе помочь, — сказал Орогору. — Хотелось бы помочь больше.

— Ну, так...

Орогору отстранился от жены, выпрямился.

— Говори!

— Так и так я — покойник, господин, если вы не победите, так что... нельзя ли мне пойти с вами?

* * *

Вот так шли они, по проселкам и тропам, — люди, родившиеся в крестьянских семьях, но выросшие в уверенности о том, что они — аристократы. А потом, излеченные от болезненных иллюзий, ставшие мнимыми магистратами. Они устраивали засады и хватали патрульных, призванных схватить их самих, спасали друг друга, когда патрульных оказывалось слишком много для одного небольшого отряда мятежников. Уже пятьдесят три человека из числа магистратов и их соратников погибли во время столкновений с патрулями Защитника, но с каждым днем повстанцы были все ближе и ближе к столице, и число их возрастало за счет стражников, бейлифов и гвардейцев шерифов, прослышавших про мятеж и тайком пробиравшихся к отрядам подпольщиков. Через неделю Мильтон окружило войско в три тысячи человек и еще семь тысяч были на подходе.

Майлз нервно расхаживал из угла в угол по полутемному складу неподалеку от городских ворот.

— Для нас уже наверняка заготовлено не меньше тысячи западней! Шпионы донесли Защитнику о мятеже!

— Вряд ли, — заверил товарища Дирк. — Ты же велел нашему агенту — повару с кухни Защитника кормить и поить инквизитора и палачей и всех заверять в том, что им попался на редкость крепкий орешек, а потому их нельзя беспокоить и отвлекать от работы — и потом, кто станет совать нос в дела тайной полиции?

— Все равно — Ренунцио наверняка уже докладывал Защитнику о мятеже!

Дирк усмехнулся.

— Прости. Я забыл рассказать тебе о том последнем проклятии, которым Ренунцио одарил меня до того, как я завязал ему рот.

Майлз обернулся, вытаращил глаза.

— Проклятие? Какое проклятие?

— Он пожелал мне провести остаток жизни в страшных снах, без крошки хлеба и глотка воды, — ухмыльнулся Дирк, — за то, что мы явились до того, как он донес на нас Защитнику.

Майлз, утратив дар речи, не мигая смотрел на Дирка, а Гар кивнул и сказал:

— Такие уж они люди, эти бюрократы. Порой подолгу копят «хорошие» новости, собирают побольше, вместо того чтобы рассказывать о них своим начальникам понемножку. С докладом являются только тогда, когда положение дел способны обрисовать во всех подробностях, когда оно у них в руках. Тогда они в состоянии продемонстрировать свою власть и компетентность. Как правило, они надеются за счет таких великих подвигов на трудовой ниве получить повышение по службе, и порой это им удается.

— Так вы что же, хотите сказать, что Защитник пока и слыхом не слыхивал про наш мятеж?

— Ну... мы не можем быть целиком и полностью уверены в том, что Ренунцио не проговорился об этом в разговоре с кем-нибудь еще, — предупредил Майлза Дирк. — Очень может быть, что все же не удержался и похвастался своими достижениями, но я так не думаю. Он из тех людишек, которые с крайней неохотой делятся своими успехами с начальством, поскольку боятся, что тогда вся слава начальству достанется.

— Безусловно, — отметил Гар, — не исключено, что кто-нибудь уже успел освободить Ренунцио, вытащил его из камеры пыток, но не думаю, чтобы он сумел сообщить что-то вразумительное.

— Хочешь сказать, что мы до сих пор действуем тайно?

— Я в этом совершенно уверен.

— Еще бы, — осклабился Дирк.

Майлз с трудом верил собственным ушам. Но вдруг тяжкая ноша как бы спала с его плеч, исчез камень с острыми краями, который, как ему казалось, перекатывался у него в животе. Он вздохнул полной грудью и решил, что полутемный склад — совершенно очаровательное местечко. Сквозь маленькие оконца в башенках на крыше пробивались солнечные лучи, рассеянный свет придавал волшебные очертания грудам мешков и горам бочонков. Воздух полнился ароматами десятков всевозможных специй. Майлза вдруг охватило чувство невыразимого восхищения, и он искренне пожалел о том, что сейчас рядом с ним нет Килеты.

— Но чем дольше мы будем выжидать, тем больше вероятность того, что из провинций придут вести о том, что поразительно большое число магистратов решило одновременно уйти в отпуск, — изрек Гар, встав с рулона бархата, на котором сидел. — Твои гонцы докладывают, что вокруг города сейчас разместились три тысячи человек, а наши лазутчики в войске Защитника сообщают о том, что численность солдат диктатора — две с половиной тысячи человек плюс сотня городских стражников. Полагаю, пора начать наступление.

Майлз уставился на великана. Дивное чувство тут же вытекло из него, как вино из проколотого бурдюка.

— Еще семь тысяч человек на подходе, — напомнил Гару Дирк. — Если мы выждем еще день, нас станет намного больше, и это будет нам очень даже на руку.

— У замка Защитника — высокие стены, а его гвардейцы вооружены алебардами, пиками и арбалетами, — парировал возражение друга Гар. — Внезапное нападение даст нам больше преимуществ, чем численное превосходство, да и крови прольется меньше.

Последнее замечание пришлось по сердцу Майлзу.

— Если так погибнет меньше народу, стоит рискнуть, — решительно проговорил он. — Ты прав, Гар. Надо атаковать.

Глаза Гара сверкнули. Он явно гордился этим человеком, которого они превратили в вождя повстанцев.

— На том и порешили, значит, — кивнул он. — Скажи гонцам, чтобы передали магистратам: пусть будут готовы войти в город в полночь.

Майлз нахмурился.

— Но ведь их схватит стража!

— Да ну? — прищурился Гар. — А может, наоборот?

* * *

Первые двадцать магистратов прибыли днем, переодетые крестьянами. Как только свечерело, они попрятались в проулках между домами, а когда стемнело окончательно, вышли на охоту.

Появился патруль, поравнялся с выходом из проулка. Стражники уныло переговаривались на ходу:

— «Повышенная боевая готовность» — шериф сказал, — буркнул один из них. А все из-за чего? Только из-за того, что с юга, видите ли, топают тысячи людей!

«Магистраты», притаившиеся среди ночных теней в проулке, понимающе переглянулись.

— Вот-вот, а нам-то какое дело до того, что где-то в ста милях от города какая-то толпа? — проворчал второй стражник.

— Толпа? — хихикнул третий. — Это ж магистраты! Нашли толпу! Чтобы эти индюки загордившиеся толпой собрались? И вроде говорят, будто идут потолковать с Защитником из-за того, что им чего-то там не по нраву насчет женитьбы.