— Великолепная мысль! — воскликнул Савл и встревоженно посмотрел на Химену. — У вас что, дома были проблемы с охраной?

— Да нет, дома у меня был Рамон, — рассеянно отозвалась Химена. Брови ее сошлись на переносице, она явно пыталась решить какую-то задачу.

— Так что же вас беспокоит?

— Не что, а кто. Тот, кто командует войском.

— Это вы про того мужика, у которого здоровенный оранжевый тюрбан? Того, кто сидит в оранжевом шатре? И что?

— Уж больно все очевидно, явно, — покачала головой Химена и прикусила губу. — Он — полководец. Ведь эту войну начали колдуны, так разве не резонно, чтобы колдуны и командовали?

А Савл еще себя записывал в параноики! Вообще, если задуматься хорошенько, так оно и было. А Химена просто в сложившихся обстоятельствах старалась размышлять рационально.

— Почему вы считаете, что у них должен быть лидер позади лидера, миледи? Почему вы не верите в очевидное?

— Потому что мы имеем дело с изощренным врагом, способным на подлости и диверсии, — тряхнула головой Химена. — Алисанду увели от дома непосредственно перед атакой на Бордестанг, и этим все сказано. Число вражеских воинов со времени ухода войска королевы уменьшилось. Кроме того, их предводитель должен знать и о том, что мы послали вслед за Алисандой гонцов. Наверняка он знает и о том, что, даже если его приспешники изловят гонцов, мы располагаем магическими средствами связи. Почему же он не боится того, что Алисанда вернется и ударит по нему с тыла?

— Пожалуй... — протянул Савл. — Надо бы мне выйти на бой, а замок оставить на попечение кастелянов.

— Но ты не полководец. Нужно отправить сэра Ги. Но сначала порадуй меня, Савл. Сотвори снова эту шпионскую чашу с водой и вели ей показать нам, кто на самом деле командует этим войском.

Савл мгновение глубокомысленно взирал на Химену. До сих пор она еще не ошибалась и к тому же она — ученая дама, прочитавшая практически всю средневековую литературу и знавшая все на свете про всяческие хитрости и подлости врагов. В общем, сомневаться в интуиции матери Мэта не приходилось.

— Сейчас, леди Мэнтрел, — кивнул Савл, наполнил чашу водой, проделал над ней пассы, прочел заклинание и повелел воде:

Поверхность воды в чаше затуманилась, и перед глазами Савла и Химены предстал роскошный шатер... но почему-то он стоял сбоку, а в самой середине располагался шатер весьма скромный с виду, ничем не примечательный. У входа в шатер сидел самый обыкновенный воин в простом бурнусе и накидке, скрепленной шнурком из верблюжьего волоса. Самый обыкновенный воин, если бы не одна мелочь: он читал толстую старинную книгу.

— добавил Савл к предыдущему заклинанию. Изображение на поверхности воды начало увеличиваться, и через некоторое время там возникла страница книги. Увы, ни Савл, ни Химена не смогли разобрать того, что там было написано, — книга была на арабском языке. А вот геометрические символы, сопровождавшие текст, они очень даже распознали — по крайней мере пентаграмму и тонко вырисованный, украшенный завитушками десятигранник.

— Все точно, он продумывает охранные заклинания! — воскликнул Савл.

Книга захлопнулась. Химена вскричала:

— Но это мое заклинание! — возразил Савл. Однако волшебная чаша нисколько не возражала — изображение в ней немного затуманилось, но вновь прояснилось и замерло. Стало видно лицо с нахмуренными бровями. Глаза настороженно обшаривали небо. Самое обыкновенное берберское лицо — смуглое, но не чернокожее, с выпуклыми карими глазами, аккуратно постриженными усами и бородкой.

— Я тебя запомню, — пообещала Химена изображению.

Колдун, продолжая хмуриться, провел рукой перед лицом — и вода в чаше стала мутной. А когда прояснилась, стала самой обычной водой, безо всякого изображения.

Савл со вздохом отошел в сторону.

— Вы были правы. Настоящим командующим является колдун, переодетый под рядового воина. И теперь он знает, что мы его вычислили;

— И много ему от этого толку! — фыркнула Химена. — А вот нам очень даже полезно.

— Что вы задумали? — встревоженно поинтересовался Савл.

— Женскую магию, — откликнулась Химена. — Хорошего тебе дня, Савл.

С этими словами Химена удалилась в замок. Савл проводил ее взволнованным взглядом. Еще более взволнованным взглядом он встретил ее через час, когда она вышла из замка в платье — строгом, скромном, с высоким стоячим воротником, длинными просторными рукавами. Подол платья касался мысков маленьких туфелек из дубленой кожи. Да, платье было строгим и скромным, однако оно так облегало фигуру Химены, что в этом платье она выглядела просто-таки смертельным оружием.

— Леди Мэнтрел! — в ужасе воскликнул Савл. — Что у вас на уме?

Ведь всякому известно, что матери не должны быть сексуально привлекательными — особенно матери взрослых сыновей.

— Только то, чем я занималась каждый день с тех пор, как началась осада, — спокойно ответила Химена. — Пройдусь по стенам, подбодрю наших солдат.

Что ж... она действительно подняла дух воинов, хотя в том, как она шла по крепостной стене, не было ничего вызывающего. Но в движениях Химены было столько грации и изящества, что, не будь Савл женат, он бы взвыл от страсти.

Савл в ужасе гадал: что же за ответственность возложил на него его старый друг Мэт? Ясное дело: по идее, он должен бы защищать его мать от мавров — но как насчет того, чтобы защитить мавров от нее?

На закате Стегоман опустил своих всадников на землю и отправился охотиться.

Мэт размял затекшие руки и ноги.

— Так можно здорово натереть кое-где, — пожаловался он.

— Вот-вот, а у тебя и седла нет, — усмехнулся его отец. — Между тем полет прошел спокойно, не правда ли?

— Это же самое я говорил себе всякий раз, когда добирался до аэропорта О'Хара. Хорошо, что по пути нам не попалось ни одного джинна.

Каллио, который в это время с хрустом потягивался рядом с ними, так и замер с поднятыми руками.

— Да, правду сказать, я ждал, что хоть один появится, — согласился Рамон.

— Как думаешь, может, это Лакшми нам подсобляет — велит своим сородичам не трогать нас?

— Она не может приказывать рабам ламп и колец. Эти обязаны делать то, что им велят хозяева.

— Верно, — задумчиво протянул Рамон. — Тогда, может быть, весточка дошла до самих колдунов, владеющих лампами и кольцами, и они решили поосторожничать из боязни, что их джинны получат свободу.

— И бояться некоторым из них наверняка есть чего, — согласился Мэт. — Пара-тройка джиннов наверняка жаждет мести.

Мэту стало зябко при мысли о раненых и умирающих колдунах, но он решительно напомнил себе о том, что ему не стоит сильно огорчаться от того, что одним врагом у него станет меньше.

— А на нас, чего — правда джинны напасть могут? — опасливо поинтересовался Каллио.

— Вчера напал, — ответил ему Мэт. — И еще разок было. Послушай, тебе совершенно не обязательно идти с нами.

— Но я хочу с вами! — воскликнул Каллио, после чего глаза его затуманились. — Может, и не нападут?

— Я боялся, что ты так скажешь, — горько вздохнул Мэт. — Ну ладно, ближе к делу. Костры разжигать умеешь?

Воришка ответил ему бесхитростной улыбкой.

— По ночам разводил, лорд Маг.

— Чувствовал я, что не зря мы тебя с собой прихватили. Разожги костерок, ладно?

— Это мы с радостью!

— Всегда любил людей, которые что-то делают с радостью. — Мэт обернулся к отцу:

— Наверное, охотиться тут бесполезно, как думаешь?

Рамон пожал плечами:

— Ну, всегда ведь можно...

И тут около их ног полукругом взметнулись крошечные фонтанчики пыли. Мэт изумленно уставился в землю.

— Что бы это могло быть?

— Вражеский обстрел! — воскликнул Рамон. — Ложись!

Для вящей убедительности он подставил Мэту подножку, и они вместе рухнули на землю — и как раз вовремя, поскольку в это мгновение пули взбили пыль позади них.

— Что это за злобное колдовство? — шепотом спросил Каллио, оторвав голову от земли.

— Такое заклинание. Быстрый огонь! — откликнулся Мэт.

— Надо укрыться в овраге. Катитесь по земле, быстро! — распорядился Рамон.

Так они и сделали. Они катились к краю овражка, а пули падали рядом с ними, позади них. Когда все трое наконец оказались на дне овражка, Каллио жалобно закричал.

— Дай-ка я посмотрю, что там у тебя. — Мэт наклонился, чтобы осмотреть руку воришки. Закатав рукав домотканой рубахи, он протянул:

— Только мышца задета. — Мэт оторвал полосу ткани с подола рубахи Каллио и перевязал бедняге руку. — Перевяжу получше, когда мы уйдем подальше от... вражеского колдуна. Сильно больно?

— Терпеть можно, — скрипнув зубами, отозвался Каллио. — Только... как же я теперь воровать-то буду, с одной рукой?

— Очень осторожно, — сказал Мэт и похлопал по здоровому плечу Каллио. — Не горюй. У всех свои недостатки. — Мэт отполз к отцу, по пути подумав о том, что теперь ему не грех бы проверять, на месте ли его кошелек, каждые пятнадцать минут.

Рамон нашел длинную палку и привязал к ней стебли камыша.

— Из чего в нас стреляли? — спросил Мэт.

— Из какого-то автоматического оружия, — ответил Рамон. Намотав на палку камыш — пучок получился размером с человеческую голову, — он выставил палку над краем овражка. Пули взметнули пыль вдоль берега. В конце концов пучок камышовых листьев разлетелся в клочья. Несколько секунд спустя послышалась новая очередь выстрелов. — Похоже на автомат — судя по звуку, — заключил Рамон. — И хотя нам угрожает не самый меткий стрелок на свете, он все же не так уж плох.

— А что такое в твоем понимании «не так уж плох»? Как ты это определяешь?

— По тому, жив я или нет, — угрюмо буркнул Рамон. — Вот не знал, что здесь уже изобрели порох.

— Не может этого быть, — покачал головой Мэт и нахмурился. — Что касается меня, то я тут никогда не пользовался порохом просто так, без заклинания.

— А с заклинанием получается?

— С заклинанием можно и из пустых патронов пострелять, — ответил Мэт и задумался. — А если подумать, так и без патронов можно...

— Научные изыскания оставь на потом, посоветовал ему отец. — Сейчас давай думать, как нам остановить этого сорви-голову.

И Рамон пополз по овражку.

— Погоди. — Мэт догнал отца и коснулся его плеча. — Давай сначала попробуем понять, с чем мы столкнулись. Если у него автомат, то надо прежде всего понять, как автомат попал в этот мир.

— Согласен — оружие несколько преждевременное для этого мира, — пробурчал Рамон. — Но, как только что заметил ты сам, это может быть и не настоящий автомат, а его магическая имитация.

— Но это все равно значит, что тот, кто его сотворил, копировал его с оружия, имеющегося в нашем мире, — возразил Мэт. — Получается, что масштабы вероятностей резко сужаются.

— Почему? Мы же знаем, что этот твой Найробус не сам делает грязную работу — он принуждает других делать ее за него. Почему бы ему не обучить какого-нибудь местного крестьянина как пользоваться автоматом?

— Тогда понятно, откуда взялась такая меткость, — согласился Мэт. — Даже если бы Найробус перенес сюда снайпера из Нью-Джерси, тот не слишком бы хорошо понимал, в кого ему стрелять, — ведь местность-то незнакома.

— Вот-вот, такой бы палил по всему, что движется, — кивнул Рамон. — Мне надо будет передвигаться очень осторожно, — и отвернулся.

Мэт схватил отца за руку.

— Стой! Это мой мир, и рисковать мне.

— Тебе жить больше моего осталось, — возразил Рамон.

— Тебе тоже еще пожить нужно и внуков понянчить. Папа, это мое дело: юность превыше красоты.

Рамон сдвинул брови:

— По-моему, ты не совсем верно процитировал.

— А по-моему, достаточно верно для того, чтобы обойти тебя, — буркнул Мэт и прополз мимо отца. Обернувшись, он предупредил возражения отца:

— И потом, ты мне очень поможешь, если отвлечешь на себя его внимание.

— Да? — нахмурился его отец. — А как?

— А как ты это делал, когда служил во флоте? Сделай так, чтобы он непрерывно стрелял, если это тебе ничем не будет грозить. Чем меньше у него останется патронов, тем лучше.

Мэт оставил отца обдумывать задачу, а сам пополз вниз по овражку. Понятия не имея о том, что же придумал отец, он между тем время от времени слышал очереди выстрелов. Мэт надеялся, что отец не просчитается, но все равно очень боялся за него — ветеран запросто мог пойти на риск. Утешая себя тем, что отец всегда отличался осторожностью, Мэт полз дальше.

Овражек — русло пересохшего ручья — расширялся в том месте, где соединялся с дренажной канавой. Там Мэт сел на корточки и задумался. По канаве он мог бы добраться до холмов, однако на это ушло бы столько времени, что стрелок мог запросто ретироваться, а Мэту вовсе не улыбалась такая возможность — оставить позади себя этого стрелка. С другой стороны, какая магия могла помочь ему самому оказаться позади стрелка, да еще и незамеченным?

И тут на дне овражка внезапно взметнулся маленький смерч. Мэт попятился и прошептал:

— Уймись!

Смерч утих и приобрел очертания крошечной очаровательной женской фигурки.

Перед Мэтом предстала миниатюрная Лакшми.

— Благодарю тебя за добрые мысли, чародей, но я уже сама поняла, что должна выказать покорность. Из ее уст это звучало не слишком ободряюще.

— Рад видеть тебя, — промямлил Мэт. — Прости, у меня сейчас нет времени разговаривать. Я должен кое-кого убить, прежде чем он убьет меня.

— Понятно, — кивнула Лакшми. — Рада буду отнести тебя к тому, кого ты ищешь, — за плату, разумеется.

Мэт догадывался, о какой плате идет речь.

— Спасибо, только мама меня учила не разговаривать с незнакомыми женщинами.

— О, меня ты уже хорошо знаешь, — возразила Лакшми.

— Я бы так не сказал... Ты — самая странная женщина на свете, — ответил Мэт и выставил перед собой руку. — Прости, я не хотел тебя обидеть... просто ты — первая джинна, с какой мне было суждено познакомиться, — не считая той, которую я видел по телевизору, а она была всего-навсего актрисой.

— Ак-три-сой? — недоуменно переспросила Лакшми. — Что это значит?

— Это значит, что она играла роль джинны. Ладно, ты уж извини, но у меня сейчас положительно нет времени влезать в долги. Я и так уже по уши увяз во всем этом.

— Пожалуй, я бы могла сделать тебе одолжение и уничтожить этого трусливого убийцу.

— Мысль недурна, — кивнул Мэт и изобразил подобие благодарной улыбки. — Но он мне нужен живым — хотя бы на время. Мне нужно задать ему несколько вопросов.

— Он тебе скорее ответит на твои вопросы, если перед ним предстану я, — процедила Лакшми, вновь превратилась в смерчик и исчезла так же мгновенно, как появилась.

Мэт с упавшим сердцем уставился на то место, где она только что стояла.

Через несколько минут он ползком вернулся к отцу. Откуда ни возьмись взлетела стая ворон и устремилась в ту сторону, где засел снайпер. «Кто бы их мог послать?» — подумал Мэт.

И тут раздалась истеричная автоматная очередь. Вороны, свирепо каркая, помчались обратно. Автомат умолк. Мэт вскочил на ноги и, пригнувшись, побежал.

Он догадывался о том, что могло произойти, и ему хотелось добраться до места раньше Лакшми.

— Мэтью! Ложись! — крикнул Рамон, увидев сына. Мэт мотнул головой. Едва он добежал до отца, как с неба, клубясь, опустился смерч и швырнул на землю черный узел. Смерч преобразился в десятифутового роста Лакшми, полыхающую гневом.

— Этот тупица имел дерзость стрелять в меня! — воскликнула она.

— А пули сквозь нее пролетели! — взвыл узел, не разворачиваясь. — Сквозь нее прошли, а она даже и не заметила ничегошеньки!

— О, еще как заметила! — фыркнула Лакшми. — И мне было очень больно, уверяю тебя! Надеюсь, ты поймешь меня — я отомстила ему.

Мэт нахмурился:

— Крови не вижу.

— У него нет ран. Я просто скрутила его мышцы в нескольких местах, — небрежно бросила Лакшми. — Хорошо, что я отправилась к нему вместо тебя, смертный, ибо он из гашишиннов. Опаснейший убийца.

— Убийца? — переспросил Мэт.

— Ну да. Он одурманен гашишем или чем-то вроде гашиша и послан, чтобы убить тебя, — тогда его господин даст ему еще.

— Спасибо, — проговорил Мэт, чувствуя себя не в своей тарелке. — Огромное тебе спасибо. Прости, что не могу выразить свою благодарность иначе, чем словами.

— Я сейчас не в настроении! Позовешь, если соскучишься! — воскликнула Лакшми, вновь завертелась смерчем и исчезла.

Мэт пнул черный узел ногой.

— Она ушла. Вставай давай.

— Че, правда? — Террорист осмелился развернуться и осторожно посмотреть по сторонам. — Правда, ушла?

Рамон выпучил глаза.

— Луко?!

Химена сидела в спальне и расчесывала волосы — медленно, неторопливо, напевая какую-то тягучую печальную мелодию. Печаль ее явно была показной.

Вдруг воздух рядом с ней засверкал мелкими искорками, превратился в марево, постепенно уплотнился и взорвался — мягко, негромко. Химена обернулась, широко открыв глаза. Сердце ее бешено стучало.