Глава 12

РАБОТА ВО ИМЯ ПРОГРЕССА

В тот вечер, к счастью, Мэт решил попытаться сотворить заклинание с помощью волшебного жезла — уложить спать своих друзей. Он по очереди направлял на каждого из них жезл и произносил:

И в каждом случае тот, на кого был направлен жезл, начинал зевать, его веки тяжелели, и через считанные минуты он спал крепким сном. Сам же Мэт не уснул, мысль о том, чтобы направить жезл на себя, вселяла в него мало оптимизма. У него было такое чувство, что тогда мог бы возникнуть контур с обратной связью, а это был как раз один из тех эквивалентов физики в магии, о котором он ничего не хотел выяснять, по крайней мере на собственном опыте. А потом ведь кто-то должен был оставаться на часах. Это было отличным предлогом. На самом деле после той атаки он совсем не мог заснуть. Как Мэт подозревал, скорее всего и его друзьям не очень-то хотелось спать, но он не мог предоставить им выбора — надо было отдохнуть и утром быть бодрыми и полными сил.

То, что Мэт в своем заклинании не забыл упомянуть улыбку, было хорошей мыслью, потому что когда они на следующий день начинали вспоминать события, развернувшиеся ночью, так сразу начинали нервничать. Подбадривая друг друга шутками и смехом, они как-то умудрялись поддерживать подобие бодрого настроения, но стоило только замолчать, как оно тут же омрачалось. Каждый начинал с подозрением вглядываться в кусты и низкую траву, расстилавшуюся перед ними. Мэт несколько раз пытался втянуть их в какой-нибудь веселый разговор, но каждая такая попытка быстро увядала.

Наконец и Фадекорт понял, что все попытки поднять настроение спутников ни к чему не приведут, и начал рассказывать им историю о Ворлейне, величайшем паладине Гардишана, о его безответной любви к восточной принцессе Лалаж и о том, как эта любовь свела его с ума, когда он узнал, что она вышла замуж за другого. Фадекорт оказался отличным рассказчиком, и скоро его легенда захватила слушателей, заставив их забыть о своих собственных невзгодах.

Примерно через час они наконец достигли вершины горы. Вдали на горизонте виднелась полоса леса, по которой пробегали волны, лишь только ветер начинал трепать кроны деревьев. Мэт остановился:

— Это что — дремучий лес на пашем пути?

— Похоже на то. — Фадекорт озадаченно нахмурился. — Конечно, я проходил здесь не неделю назад, но все равно тогда на этом месте были лишь луга и небольшие заросли.

— Твои заросли здорово подросли за это время. — Мэт насторожился, почуяв опасность. — Мне кажется, здесь пахнет колдовством.

— Ты что, прямо-таки чувствуешь запах колдовства? — Иверна озадаченно взглянула на Мэта.

— Нет, конечно, не в прямом смысле слова, — признался Мэт, — но что-то очень похожее... Это даже не ощущение, нет... — Поняв, что ему никак не удастся объяснить, Мэт только развел руками. — Ну что могу вам сказать? Этого не расскажешь словами. Я так подозреваю, это некое шестое чувство — то, которым я пользуюсь, когда совершаю чудеса. — Мэт посмотрел на Иверну. — Это что-нибудь тебе объясняет?

— Вполне достаточно, — ответила девушка, хотя по ее глазам было понятно, что сбивчивый лепет Мэта мало что прояснил.

— Ладно, пошли. — Мэт отвернулся. — Мне хочется поближе разглядеть этот лес.

Фадекорт и Нарлх обменялись отчаянными взглядами — это путешествие не предвещало ничего хорошего, но последовали за Мэтом.

Мэт остановился в нескольких сотнях футов от кромки леса. Ему совершенно не понравилось то, что он увидел. Искривленные дубы, огромные старые елки, повсюду торчали острые шипы. Темное, мрачное место. С первого взгляда это показалось ему подозрительным — во всяком смешанном лесу всегда есть подлесок, а здесь — ну хоть бы один молоденький дубок или вяз. Какой бы лес ни был, но он появился здесь не сам по себе.

И вправду, от него так и несло духом колдовства — подозрительные тени, мрачные, кривые дубы.

— Могу поклясться, лорд Мэтью, не было здесь этого леса никогда, — хмуро заметил Фадекорт.

— А ты прав, — сказал Мэт, указывая на огромный старый ствол.

Вьюн, вырвавшись из кустов, карабкался по корявому стволу вверх, ни на минуту не прекращая своего движения. Прямо на глазах друзей он начал обвивать ствол дерева и толстеть. Этот вьюн был не единственным, точно такие же ползли вверх по стволам тут и там и, добравшись до первых ветвей, свисали вниз.

— Работа кипит, — пояснил Мэт, — этот лес все еще создается.

— Вот уж правда, могу поклясться звездами! Лес еще не готов полностью, он все еще строится!

— Интересно, как это он может быть совсем новым, — повернувшись к Мэту, спросила Иверна, — и в тоже самое время очень старым?

— Да, вот так он выглядит на первый взгляд, — пояснил Мэт. — Я так подозреваю, на самом деле он начал, так сказать, свое существование после того, как мне удалось выиграть небольшую стычку с местным колдуном и снова собрать воедино Иверну.

— Но зачем? — спросил Фадекорт.

— Чтобы остановить нас, — нахмурился Мэт. — У меня всего один вопрос: для чего им надо остановить нас?

— Чтобы прикончить, — рявкнул Нарлх, наполовину раскрыв крылья.

— А как? — Мэта очень интересовала практическая часть вопроса. — Они могли бы послать против нас армию, еще там, в горах, они могли бы давным-давно перехватить нас в одной из лощин.

— Это так, — подтвердил Фадекорт, — но у армии не было достаточно времени, чтобы поспеть вовремя.

Мэт обдумывал эту мысль несколько минут, прежде чем заключил:

— Значит, этот лес появился здесь для того, чтобы задержать нас до тех пор, пока не подойдут все силы.

Фадекорт молча кивнул.

— Значит, все, что нам остается сделать, это оставаться на месте.

— Хорошо сказано. — С этими словами Фадекорт решительно направился к лесу.

— Хм, а может быть, и нет. — Мэт протянул руку, чтобы преградить Фадекорту путь. — Я как-то не уверен, очень ли мне хочется войти туда, куда меня так настойчиво приглашают.

— Что ты хочешь этим сказать? — Фадекорт остановился и посмотрел на Мэта. — Что-то я не вижу, чтобы нас кто-то приглашал.

Иверна судорожно вздохнула, а Мэт лишь кивнул в сторону леса. Фадекорт повернулся, чтобы посмотреть, куда указывал Мэт.

На их глазах появилась едва различимая тропинка, ни больше ни меньше оленья тропа, рядом с тропой стоял старик в плаще, который уже лет двести назад вышел из моды. Мэт прищурился, но никак не мог получше разглядеть ни орнамента на плаще, ни лица старика, но он точно видел длинную седую бороду.

— Странно, — нахмурился Фадекорт.

— Согласен? — Мэт тоже нахмурился. — Ведь не мог же он вырасти в лесу и не знать, что такие плащи уже давным-давно не носят, а?

— Нет, я не говорю о его одежде, я имею в виду его лицо. Я где-то его видел, по крайней мере его портрет. Я мог бы поклясться.

— Не надо. — Мэт положил руку на плечо товарища. — Здесь повсюду происходят очень странные вещи, когда человек начинает давать клятвы. Уж можешь мне поверить, я-то знаю это наверняка. Не делай этого, если есть возможность избежать клятвы.

— А как же насчет этого парня в сером?

— Ему не следует этого делать тоже. — Мэт обошел циклопа. — Но думаю, что мне следует узнать, чего он хочет.

Старик протянул руку ладонью вперед в сторону Мэта и Фадекорта.

— Похоже, он не хочет, чтобы я подходил. — Мэт остановился.

— Может, нам не обращать на него внимания? — нервно заметила Иверна.

— Может быть, — нахмурился Мэт. — Но я постараюсь узнать у него побольше. Прошу прощения, друзья.

Мэт прошел мимо Фадекорта и направился прямо к старику.

Он успел сделать всего несколько шагов, когда старик совершенно спокойно поднял руки и снял с плеч свою голову.

Мэт застыл, холодная волна ужаса начала захлестывать его. Надо было переждать эти минуты.

Пока Мэт стоял неподвижно, старик подсунул голову себе под мышку и стал перевоплощаться в свое первозданное состояние — не в старика, которого они только что видели, а в призрак, тот самый, который только вчера преследовал Иверну.

Девушка взвизгнула и зажала рот рукой. В мгновение ока Фадекорт оказался рядом и, поглаживая по руке, попытался ее успокоить.

Мэту было интересно, каким образом он мог видеть призрак при дневном свете. Наконец он догадался: призрак стоял в глубине леса, а там было темно, почти как ночью.

Мэт решительно сжал челюсти и направился туда. Призрак начал отчаянно жестикулировать. Мэт снова остановился и, оглянувшись назад, спросил у Фадекорта:

— У твоего народа существует язык жестов?

— Нет, — без колебаний ответил циклоп и снова вернулся к Иверне.

Мэт нахмурился и стал вспоминать всевозможные шарады, которые он когда-либо разгадывал. Конечно, от таких вопросов, как: «А что это за вещь?» или «Из скольких слов?» — не будет никакого проку, но некоторые жесты призрака были настолько выразительны, что, казалось, они несут определенный смысл, если воспринимать их как пантомиму, например, согнутая вниз рука с двумя шевелящимися пальцами могла бы означать «кто-то шагает». Но почему этот кто-то шел по такой странной траектории, имевшей подковообразную форму? И что могла означать рука, по диагонали пересекшая грудь? Он что, грозился им поотрубать головы? Потом как будто что-то щелкнуло в голове Мэта, он прищурился и... почувствовал, что вот-вот ему все станет понятно. Мэт стоял неподвижно, прислушиваясь к легкому ветерку, стрекоту насекомых, и постепенно ужас, сковывавший его, начал проходить.

— Что это значит, Маг?

Мэт взглянул на Нарлха:

— Я почти начинаю понимать все это.

— Но ты еще не совсем врубился?

Мэт помотал головой.

— Ну что, пойдем, лорд Мэтью? — К нему подошли Фадекорт и Иверна.

— Пойдем в лес или прочь от него? — спросил Мэт.

— А разве призрак не дал нам понять, что мы должны идти в лес? — спросила девушка, нервно поглядывая на шелестевшую листву.

— Я и этого не смог понять, — покачал головой Мэт. — Его поднятая рука могла означать, что нам следует остановиться, потому что он хочет поговорить с нами, а может, он хотел сказать, что мы должны повернуть и не входить в лес.

— Но он же напугал тогда Иверну и заставил ее бегать от него весь день. — Фадекорт стиснул зубы и глянул на лес. — И что же, мы теперь должны позволить ему помешать нам? Я говорю: нет! — С этими словами Фадекорт сделал шаг в сторону леса. — Да пусть этот лес сделает самое плохое, на что он способен!

Мэт протянул руку и удержал Фадекорта за плечо:

— Подожди, друг. Самое худшее может оказаться таким страшным, что нам и во сне не снилось. Ты обратил внимание на желтые глаза, вспыхивающие в листве повсюду? Они так и горят злым огнем. И мне совсем не нравится, как вон то дерево уставилось на меня.

— Глупости, лорд Мэтью. Дерево не может... — Тут Фадекорт посмотрел на дуб, на который ему указывал Мэт. Некоторое время он молча рассматривал его, а потом сказал: — Теперь я понимаю, что ты имел в виду. Он действительно смотрит на нас, да?

— Бесспорно, — заверил его Мэт. — И у него, совершенно очевидно, не самые благие намерения.

— А как нам может навредить дерево? — спросила Иверна.

Перед Мэтом пронеслись видения деревьев, валившихся на дома, корявых веток, хватавших кого-то за горло.

— Не забывайте, что это волшебный лес, лес, сотворенный злым колдовством, замешенным на злобе. Такие деревья могут сотворить все, что угодно!

По-видимому, у Иверны было богатое воображение, судя по тому, как она задрожала.

— Вот об этом-то я как раз и подумал. — Мэт повернулся направо. — Давайте-ка посмотрим, не сможем ли мы обойти этот лес справа?

Все утро они видели одно и тоже: слева стена леса, справа — горы. Когда прошло около получаса с момента, как они тронулись в путь, Мэт обратился к Иверне:

— Вы очень благородная девушка и... прочее-прочее, но, похоже, нам предстоит долгий путь. Не лучше ли будет, если вы поедете верхом на Нарлхе?

— Нет, мне очень нравится шагать! — запротестовала Иверна.

— До сих пор, может быть, и нравилось, но я не хочу дожидаться того момента, когда вы скиснете. Даже верхом ехать и то утомительно.

— Да, но бедный зверь...

— О, да вы почти ничего не весите, — ухмыльнулся Нарлх, — это все равно что везти легонькое перышко на спине, а вы сами видите, у меня перьев и у самого предостаточно.

— Но это несправедливо: я буду ехать верхом, а вы будете идти пешком.

— У каждого свои привилегии: вам — скакать верхом, а мужчинам — шагать пешком. Давайте-давайте, миледи, мы уже отшагали немало длинных миль, и еще несколько не составят для нас никакого труда. А вы к таким упражнениям не привыкли, да и туфельки у вас для этого дела не самые подходящие.

— Нет смысла дожидаться, пока ваши туфли развалятся окончательно, — согласился с ним Мэт.

— Конечно, на мне нет сапог, — согласилась Иверна. Им пришлось потратить еще немного времени, чтобы уговорить девушку ехать верхом.

И слава Богу, что она согласилась, потому что их пеший поход все продолжался и продолжался. Наконец к середине дня они решили остановиться. Иверна с трудом слезла с дракогрифа. Сам дракогриф выглядел не намного бодрее: чешуя не блестит, в глазах печаль. Фадекорт старался казаться бодрым, но это явно давалось ему с трудом. Что касается Мэта, так он просто исходил негодованием:

— Будь оно проклято! Да когда же наконец этот лес кончится?

— Все в конце концов кончается, лорд Мэтью, — со вздохом сказал Фадекорт. — И этот лес кончится тоже.

— Меня волнует, сможем мы его пройти или нет. — Мэт посмотрел на угрюмые деревья. — Я мог бы поклясться, что в четвертый раз проезжаю мимо этого мрачного дерева. Помнишь, то, которое уставилось на меня?

— Да. И все же этого не может быть. — В голосе Фадекорта звучала страшная усталость. — Это, наверное, какой-то очень похожий дуб.

Но Мэта пронзила страшная догадка, и он почувствовал нечто похожее на ужас.

— И все же это возможно. Для магии возможно все. Ну или почти все. — Он махнул друзьям рукой. — Отправляйтесь вперед и начинайте ужин. А я посмотрю, что мне удастся состряпать здесь.

Иверна оторвала взгляд от открытой седельной сумки:

— Но тебе тоже надо отдохнуть.

— Я не задержусь.

Его действительно не пришлось долго ждать. На самом деле он потратил совсем немного времени на то, чтобы отыскать в траве палку дюймовой толщины и фута полтора длиной. Он достал свой кинжал, сделал зарубку, воткнув палку в землю, и вернулся к своим спутникам очень довольный своей работой.

Иверна раздавала хлеб и сыр.

— Ну и какой прок от того, что ты сделал?

— Угу, — согласился Нарлх. — Пытался установить дурацкую ловушку для тех, кто идет по нашему следу?

— Вовсе нет, я даже не заострил конец палки. — Мэт взял протянутые ему хлеб и сыр.

— И какой от нее прок? — спросил Фадекорт.

— Ну, скажем так, я очень надеюсь, что не увижу ее снова.

Прошло много времени, не менее четырех часов, и Мэт подумал было, что ошибся, что у него, видимо, разыгралось воображение и что лес на самом деле такой огромный. Потом солнце стало клониться к закату, собираясь па покой, а Фадекорт начал ворчать:

— Я восхищен твоим упорством, лорд Мэтью, — всегда отрадно видеть такое рвение, но, если мы в ближайшее время не устроимся на ночлег, темнота застанет нас врасплох.

— Если бы это была только темнота, — мрачно заметил Мэт. — Нет, Фадекорт, мы должны узнать, что же нас ожидает, прежде чем...

И тут он увидел ее.

Он остановился как вкопанный. Иверна подняла на него усталый взгляд, и только она собралась спросить Мэта, почему он остановился, как тот опрометью бросился вперед. Он вырвал из земли палку и выкрикнул:

— Будь ты проклята!

Иверна побелела как полотно, Фадекорт застыл, как каменное изваяние, и даже Нарлх что-то пробурчал.

Мэт зашагал обратно, потрясая палкой, словно это был трофей:

— Ну что скажете? Нет, вы только на это посмотрите!

— Да, — отсутствующе отозвался Фадекорт. — Это та палка, которую ты срезал и посадил.

— Точно, посадил, а теперь вот она выросла. Ты понимаешь, что это значит?

— Ну, — сказал Нарлх, — какой-то колдун перенес ее вперед.

— Колдун... перенес вперед, нет! Она оставалась все время на своем месте, а мы двигались! Мы совершили полный круг! Мы весь день шли по кругу, по той же тропе!

— Но как это могло случиться? — запротестовала Иверна. — Мы шли так, чтобы с утра солнце было у нас за спиной, а после обеда оно светило нам в лицо.

— И лес у нас все время был слева, — добавил Фадекорт. — Разве что этот лес растет по кругу?

— А почему бы и нет. Ведь он — порождение злого колдовства!

— Но солнце! — снова запротестовал Фадекорт.

Мэт кивнул:

— Это и есть доказательство. В том-то все и дело. Гордогроссо перекрутил над нами пространство, отделив нас и весь этот лес от остального мира, он образовал замкнутую петлю.

— Перекрутил пространство? — Иверна с широко открытыми глазами сделала прерывистый вздох, а Фадекорт нахмурился. — Пространство над нами не что иное, как просто воздух! Как же его можно скрутить?

Мэт начал было отвечать, но, посмотрев на их лица, решил, что сейчас не время для лекции по математике и физике.

— Колдовство, — просто пояснил он. — Мы все время знали, что против нас работает колдовство, но сила Гордогроссо оказалась несколько больше, чем я ожидал. Поверьте мне, здесь все возможно. И он постарался...

Мэт вдруг разъярился и, размахнувшись, зашвырнул палку так далеко, как только смог.

— Черт бы ее побрал!

Иверна опять побледнела, а лицо Фадекорта застыло как гранит.

— Ну ладно, мы потеряли целый день, и я не сомневаюсь, что король смог с успехом воспользоваться этим временем. Но что сделано, то сделано, и нам этого не изменить, но ведь можно что-то сделать теперь?

— Нет, — признался Мэт. — Ничего, до утра по крайней мере и пытаться не стоит. Если я начну произносить заклинание, чтобы выбраться отсюда до наступления ночи, я тем самым дам королю Гордогроссо время, чтобы натворить что-нибудь похлеще. Сейчас лучшее — поесть и устроиться на ночлег.

— И создать линию обороны, — мрачно заметил циклоп. — Нам теперь понадобится очень мощная линия обороны, это уж точно.

Мэт удивленно взглянул на него. Потом сказал:

— Да, конечно. А что, на то есть какие-нибудь особые причины?

Но Фадекорт уже повернулся к нему спиной и вышагивал по лугу в поисках удобного места для ночлега, хотя большого выбора у них, похоже, не было. Поведение Фадекорта, надо сказать, граничило с откровенным хамством, если, конечно, не принимать во внимание, что он повернулся к Мэту спиной прежде, чем тот успел что-либо сказать, но тем не менее Мэт был шокирован. Он попробовал обратиться к Иверне, но она уже успела слезть с Нарлха и шла прочь, подбирая но дороге сухие ветки для костра. В отчаянии Мэт обратился к Нарлху:

— Почему вдруг ни с того ни с сего я стал персоной нон грата ?

— А чего же ты ожидал, Маг? — рявкнул дракогриф. — Ты только что подверг нас всех опасности и сам поставил себя на сторону Зла.

Мэт изумленно смотрел на Нарлха. Тот закивал головой.

— Наверное, я и впрямь это сделал, сам того не заметив. Но что я сделал?

— Ты чертыхнулся на палку, — объяснил Нарлх.

— Чертыхнулся на палку?

— Ну да, когда послал се в Ад.

— Но я не... О-о. — Глаза Мэта расширились. — Ты хочешь сказать... это когда я сказал: «Черт побери эту палку»?

Нарлх аж вздрогнул, когда услышал, как Мэт повторил эти слова.

— Да, да! И зачем тебе понадобилось повторять? Послушай, если ты проклинаешь что-нибудь, ты посылаешь это в Ад, так? И ты произнес наихудшее проклятие над беззащитным куском дерева.

— Но я не имел это в виду буквально! Это просто такое выражение!

Нарлх перекосился:

— Но то, что ты говоришь, здесь может произойти на самом деле. И уж если ты взвалил такие пытки на такое бедное, маленькое, беззащитное существо, ты поступил очень-очень плохо.

— Но она же даже не живое существо!

— Это не имеет значения. То, что выразили эти слова, грешно, и ты дал колдуну лазейку в нашей обороне, встав на сторону Зла, и совсем не важно, сколь незначительны были твои слова.

Мэт, совершенно сраженный, смотрел на дракогрифа.

Нарлх склонил голову набок.

— Как же это случилось, что ты ничего не знал об этом? Ты же маг!

— Да, конечно, — ответил Мэт, — но мне все еще не удалось поменять мировоззрение, мое представление о мире не очень-то и изменилось с моим перемещением в мирах. Ты совершенно прав, мне следовало об этом подумать.

Нарлх собрался было о чем-то спросить, но Мэт развернулся и побежал по направлению к лесу. Он остервенело шарил в траве, пока не нашел палку. Схватив ее, он снова начал что-то искать, пока не нашел три камня. Он сложил из них подобие кострища, сгреб всю лежавшую поблизости сухую траву и достал огниво. Потом выбил искру и осторожно раздувал пламя до тех пор, пока палка не занялась огнем. Когда костерок разгорелся по-настоящему, Мэт со вздохом присел на корточки. Почувствовав чье-то присутствие, он поднял глаза и увидел Иверну, которая с горечью смотрела на него.

Мэт развел руками:

— Ну вот, палки больше нет, и нет проклятий.

Она смотрела на него, как на умалишенного:

— Неужели ты на самом деле так думаешь — и это ты, лорд Маг?

Мэт молча смотрел на нее. Пламя костра начало постепенно угасать, полыхнули последние язычки огня, оставив после себя лишь небольшую кучку пепла. Наконец Мэт произнес:

— Так, ну и какой основной, элементарный факт я просмотрел теперь?

— Материю жизни, — сказала она, — или скорее тот факт, что жизнь не материальна. Все палочки, камни вокруг нас — это не более чем иллюзия, плод воображения, так же, как и мы сами. Настоящий мир — это мир духа.

Мэт в ужасе уставился на Иверну. Потом с усилием сказал:

— И в том истинном мире духа я проклял эту деревяшку на вечный адский огонь?

— Да, ты сделал это, — подтвердила Иверна. — Поэтому какой же смысл уничтожать саму палку?

У Мэта было странное, безрассудное чувство, что она ждет от него объяснения некоторых тайн колдовства, которые в силах уничтожить проклятия. Но что он мог ей объяснить? Через несколько минут молчания Мэт увидел, как потух блеск в ее глазах, рот снова искривился в горькой усмешке — Иверна отвернулась. Мэт уставился на жалкую кучку пепла, он чувствовал себя по-дурацки, и мало того — откуда-то возникло еще и чувство вины.

Да ведь это же всего-навсего палка!

В конце концов он встал на ноги и оглянулся вокруг, чтобы посмотреть, что его товарищи успели сделать за то время, пока он пытался исправить свою ошибку. Первое, что ему бросилось в глаза, — ряд заостренных кольев на вершине холма, ощетинившихся навстречу любому, кто рискнул бы подойти. Фадекорт уже успел найти колья и, заострив их, выстроил частокол. И теперь, когда Мэт смотрел на него, он прилаживал последний кол, замыкая круг. Мэт смотрел на него с благодарностью, улыбаясь и виновато пожимая плечами. Если и можно было что-то придумать и построить для обороны, Фадекорт это сделал. Мэт направился к нему и спросил:

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Ага, — ответил Фадекорт, все еще занятый последним колом. — Поищи вокруг булыжники и подтаскивай их сюда.

Мэт принял немой упрек и отправился на поиски камней. Нарлх уже был при деле: он подтаскивал валуны к вершине холма, причем действовал весьма оригинально — он их не катил, а просто брал в пасть и нес к частоколу. Он выплюнул очередной камень и сказал:

— Как глупо, лорд Маг, я могу таскать их гораздо быстрее, чем ты, но у меня уходит очень много времени на то, чтобы отыскать их. Давай, ты будешь их разыскивать, а я — носить!

Дракогриф оказался совершенно прав — дело сразу же пошло быстрее. К закату солнца все было готово, и вся компания собралась внутри частокола за стеной из камней и веток высотой около восьми футов. Напряженность немного спала, и теперь можно было поговорить: в конце концов, каким бы грешником и глупцом Мэт себя ни показал, он все же на их стороне. Все еще обиженный, он спросил Фадекорта:

— И откуда ты так много знаешь о военных укреплениях?

Так как Мэт задал этот вопрос чисто риторически, то совсем не обратил внимания, что циклоп ему так и не ответил.

Алисанда и ее армия, следовавшая за своей королевой, приблизились к западной границе. Долгий горький опыт заставлял крестьянок разбегаться и прятать своих детей. Они уже слышали, что королева приказала казнить двух солдат за изнасилование, но солдаты — это солдаты.

Королева действительно подошла к западной границе со всей своей армией, но единственное соединение, которому она доверяла, — это подразделение де Арта. Ну и, конечно, Совиньона, по крайней мере она была уверена в его моральных и бойцовских качествах. В свое время маркиз сидел в тюрьме вместе с ее отцом, у него за плечами опыт десятков рыцарских турниров. Но вот как он себя покажет в настоящей битве — это еще вопрос. Из-за своей лояльности ему пришлось отсиживаться в тылу во время последней войны, и тогда он не мог встать под знамена Алисанды.

Но теперь он с ней. Глаза его сверкали рвением и благоговейным восторгом, когда он смотрел на свою королеву. Алисанда обернулась направо — он был там, как щит у плеча королевы, и взгляд его прикован только к ней.