— Ну, Боб верит.

— Вот и хорошо. Если он из тех мужчин, которых ты можешь обмануть, я уверен, ты будешь очень с ним счастлива во все времена.

— И что же это, по-твоему, значит?

— Ничего, дорогая. Давай опять поговорим обо мне. Кто я?

— Точно не знаю. Ты тоже весьма загадочен. Мне известно, что недавно в тебя стреляли, а в Мексике ты без документов.

— Ты знаешь о моих денежных делах?

— О деньгах? Нет, разумеется, нет. Я подкинула Бобу идею, что ты — своего рода искатель приключений, но человек неплохой. Он хочет поговорить с тобой.

— Могу спорить, что гораздо больше, чем я хочу поговорить с ним.

— Он приготовит своего рода... Вот он идет.

— Что? — Грофилд поднял глаза и увидел, что официант несет на подносе его завтрак. С противоположной стороны зала приближался Боб Харрисон и добродушно улыбался. Подойдя, он сказал:

— Доброе утро. Если позволите, я выпью с вами чашечку кофе.

— Разумеется. Я и сам не откажусь от второй, — произнес Грофилд.

Харрисон сел и проговорил:

— Генерал мирно спит. — Он протянул руку, накрыл ею руку Элли и сказал: — Твой отец просто чудо, Эллен, он на удивление искусен.

— Он лучший среди лучших.

— Он прилег отдохнуть, возможно, скоро присоединится к нам.

— Он здесь? — спросил Грофилд. — На судне? Ему ответила Элли:

— Мы все здесь. Тут оборудован самый настоящий лазарет. Он оказался ближе других больниц, поэтому генерала вчера сразу же принесли сюда.

Харрисон сказал:

— К тому же это было гораздо удобнее. Как только отец Эллен скажет, что опасность миновала, мы вернемся в Герреро, и генерал может поправляться у себя на родине.

— Тогда уж он точно поправится, — заметил Грофилд.

— Да. — Любезная и безликая улыбка Харрисона вдруг померкла, и он, казалось, обратился мысленным взором в день вчерашний. — Боже, это было жутко, — сказал он. — Когда генерал упал, я подумал, они... я подумал, он мертв. — Он поднес руку к лицу, она дрожала. — Я думал, они убили его.

Элли с озабоченным видом коснулась его руки и сказала:

— Боб! В чем дело? Я никогда не видела тебя таким. Харрисон прикрыл лицо ладонью, а голос его, когда он заговорил, звучал глухо.

— Боже, я люблю этого человека, — сказал он. — Вы и представить себе не можете, что было со мной, когда я подумал, что он мертв. — Голос его задрожал от прилива чувств, в нем сквозила неуверенность. Он опустил руку и повернулся к Грофилду. Лицо его зарделось, мышцы напряглись от переполнявших его чувств. — И вот теперь этот человек, такой сильный, такой несгибаемый, так любящий жизнь, лежит будто бревно. Грофилд не смог удержаться и сказал:

— Как я слышал, есть люди, которые хотели бы видеть, как генерал Позос лежит будто бревно и больше не встает.

— Крестьяне! Никчемные людишки, мелкий сброд, трусы, вся эта чернь, которая не знает, что такое жизнь. Они говорят, он диктатор, тиран, при желании вы сможете услышать рассказы о зверствах, ну и что с того? Некоторые люди просто превосходят других, вот и все. Они обладают большей жизненной силой, они гораздо значимее. Они неудержимы, их нельзя остановить, их нельзя сковать рамками каких-то правил! Эллен это понимает; правда же, дорогая, ты рисковала, чтобы спасти его, ты чувствовала энергию этого человека, его мощь и силу?

Элли была до того ошарашена, что не смогла ответить сразу.

— Ну, — сказала она, — Ну, я просто сделала. Я всего лишь сделала...

— Вы знаете, что я думаю? — Харрисон повернулся и уставился на Грофилда, вцепившись в край стола. — Я считаю, что если сто человек сгинут в темнице ради того только, чтобы сделать одну сигару, которую генерал Позос с удовольствием выкурит как-нибудь после обеда, эти сто человек исполнят свое предназначение! А что еще им делать со своими жизнями, что имеет больший смысл, чем удовольствие человека, одного из тех немногих, что живут полнокровной жизнью? Народ Герреро должен гордиться таким вождем, как генерал Позос!

Грофилд сказал:

— Насколько я понимаю, ваш отец — вождь совсем другого толка и, кажется, совсем иначе относится к народу.

— Ах, это. Я рос со всем этим, я все это знаю. Полагаю, он заслуживает всяческих похвал, наверное, народ Пенсильвании гордился моим отцом, и я не считаю зазорным поприще чиновника. Но генерал Позос... Он настолько выше всякого крючкотворства, он настолько... Он лев в джунглях, населенных кроликами.

Элли предприняла последнюю попытку сменить тему разговора.

— Твой отец улетел обратно на север, так ведь? — спросила она.

— О да. У него там были назначены встречи, он пробыл ровно столько, сколько нужно, чтобы убедиться, что жизнь генерала вне опасности, и улетел домой. Вместе с Хуаном. — Повернувшись к Грофилду, он объяснил: — Это сын генерала.

— А-а.

— Странное дело, — сказал Харрисон. — Кто-то пытался убить и Хуана. Какой-то чокнутый, наверное. Набросился на него в отеле и хотел зарезать.

Он посмотрел на Элли, но она покачала головой, как бы говоря, что для нее это новость, никак не связанная со всем остальным.

— Как вы думаете, — спросил Грофилд Харрисона, — это была одна шайка? Пытались убить отца и сына в один и тот же день.

— Сейчас этим занимается мексиканская полиция, — ответил Харрисон. — Но вряд ли шайка та же. Весьма вероятно, какой-нибудь наркоман или нечто в этом роде. Банда умышляла на генерала. Я не хочу ничего сказать против Хуана, я уверен, он приятный парень, но в нем совершенно нет отцовской силы, энергии. Нет, им нужен был генерал.

— Да уж наверное, — еле слышно сказала Элли.

— Любой может почувствовать силу генерала, его ауру, и мой отец тоже чувствует. Он пропустил свой самолет и остался здесь, лишь бы убедиться, что жизнь генерала вне опасности.

— Какой молодец, — сказал Грофилд, бросив насмешливый взгляд на Элли.

И тут Харрисон откинулся на спинку стула, одарил их жалобной улыбкой и сказал:

— Вы уж меня простите, со мной такого обычно не бывает. Но это был такой удар для меня, что, наверное, я до сих пор не оправился.

— Ты собирался позаботиться о документах для мистера Грофилда.

— Ах да. — Харрисон с заметным усилием попытался овладеть собой. Стараясь улыбаться своей обычной дружелюбной улыбкой, он сказал Грофилду: — Эллен сообщила мне, что вы весьма загадочная личность, путешествуете с дырками в теле вместо бумаг. Ну, мы можем все устроить. Через час я подготовлю ваши документы, достаточно надежные, чтобы вы могли беспрепятственно вернуться в Штаты. А если желаете, можете путешествовать с нами, погостить у генерала в Герреро, я уверен, он будет рад поблагодарить вас лично за то, что вы помогли раскрыть заговор против него.

— Полагаю, — сказал Грофилд, — полагаю, я предпочел бы уехать сегодня. Мне надо кое с кем встретиться в Штатах.

— Ради Бога. Никаких сложностей.

— Мистер Грофилд, — сказала вдруг Элли, — вы не против, если я полечу с вами? Мне надо немедленно вернуться на север.

Харрисон сказал:

— Я думал, ты поплывешь с нами.

— Нет, у меня накопилась куча всяких дел в Филадельфии. О том, что я попаду сюда, мне стало известно только после того, как меня похитили.

— Какая жалость, — сказал Харрисон. Он ослепительно улыбнулся им обойм и сказал: — Ну, по крайней мере, по дороге домой у тебя будет гораздо более приятный попутчик.

Элли улыбнулась Грофилду.

— Какая я везучая, правда? — сказала она. Харрисон встал и проговорил:

— Ну, позвольте мне заняться подготовкой бумаг для вас. Я скоро вернусь.

Грофилд ответил улыбкой на его улыбку.

— Прекрасно, — сказал он.

Грофилд продолжал улыбаться, пока Харрисон не ушел, потом посмотрел на Элли.

— Что случилось?

— Мыльный пузырь. Все эти годы Боб был сильным, молчаливым человеком, что больше всего меня в нем и привлекало. Слава Богу, он наконец открыл рот. Хорошо, что до нашей свадьбы.

— Раз уж мы заговорили о браке, — напомнил ей Грофилд, — я ведь по-прежнему женат. Она покачала головой и сказала:

— Твой брак действителен только по ту сторону границы.