Капкан на наследника

Не пройдя и десяти шагов, девушка остановилась и сказала:

— Здесь не место городской одежде, друг мой.

Она скинула туфли, стянула чулки, запихнула все это под мышку и застыла в ожидании. Я улыбнулся, проделал то же самое, завернул до самых колен штанины брюк и протянул ей руку.

Мерный рокот прибоя и вкус соленого ветра донесся до нас задолго до того, как мы продрались через прибрежные заросли кустарника и деревьев. Когда-то вся эта растительность была посажена здесь заботливыми руками, и за каждым росточком бережно ухаживали. Настоящий рай, куда цвет общества тянулся в нескончаемых вереницах запряженных лошадями карет, а позднее в грохочущих блестящих автомобилях. Теперь же буйная зелень заполонила полянки для пикников, кабинки для раздевания были повалены и скрывались от глаз где-то под наносами песка, на виду остался только полуразрушенный фундамент ледника. На южной оконечности пляжа смутно выделялись очертания летней резиденции Барринов, в которой насчитывалось ни много ни мало двадцать комнат. Мой дед не пожалел на домик самых лучших материалов, и морским штормам придется поработать еще не год и не два, чтобы окончательно добить его.

— Забавно, правда? — сказал я.

— Что?

— Когда-то это было великое место, а теперь оно почти вернулось в свое первозданное дикое состояние. Именно таким оно и было, когда дед принялся за строительство и благоустройство. Знаешь, мне даже кажется, что так лучше.

— Мне тоже.

Мы помолчали немного, пытаясь осмотреться в бледном лунном свете. Потом я взял Шарон за руку и повел через дюны. Ноги вязли в песке, голые щиколотки щекотала высокая трава, но мы упорно брели вверх-вниз, вверх-вниз, пока не вышли, наконец, на последний гребень. Перед нашим взором простиралась полоса утрамбованного песка, полого спускавшаяся в воду.

Шарон расстелила одеяло и села на один край, скрестив ноги.

— Как красиво, Дог!

Я растянулся рядом с ней.

— Это единственная вещь из всех владений старика, которую мне всегда по-настоящему хотелось иметь. Все мечтал построить тут лачугу из обломков разбитого корабля и пожить в ней, прямо как Робинзон Крузо. — Я перекатился на бок и поглядел на свою спутницу. — Однажды я так и сделал. Ала и Денни отослали в какой-то суперлагерь, а остальные укатили на великосветское сборище. У нас с матерью было целых шесть дней, чтобы пожить в палатке на берегу. Именно тогда она и рассказала мне о том, что вышла-таки замуж за моего отца.

— Ты ведь его не знал, да?

— Только по ее рассказам. Говорят, это был настоящий сорвиголова, но мать действительно любила его.

— Так почему же его не приняли?

— Да что ты, детка! Ты же прекрасно знаешь правила. Нет денег — нет положения в обществе, а раз так, фиг тебе, а не женитьба на дочке Барринов. Им и в голову никогда не приходило, что моя старушка может послать их к черту и позволить обрюхатить себя кому-то вне пределов их круга. Беда в том, что после смерти отца она растеряла весь свой кураж. Из нее выжали все соки. Старик выждал момент, когда она осталась одна в квартире, которую они снимали с моим папашей, и силой утащил дочурку домой в Гранд-Сита. Тогда она даже не подозревала, что беременна. Дед нанял охранников, чтобы те не подпускали моего отца на пушечный выстрел к его кровиночке, лишил его работы, добился, чтобы его выгнали из штата, и держал мать взаперти, пока я не появился на свет. Но в один прекрасный день мой предок объявился снова, надрал задницу четверым охранникам, утащил с собой мою мать и женился на ней. А всего через неделю он умер, и матери пришлось вернуться в ссылку, в маленькую Сибирь, которую устроил ей старикан. Не думаю, что ей хоть раз удалось вырваться на волю. Она умерла, когда я был еще ребенком, и все произошло настолько быстро, что теперь я почти ничего не помню. Мама преставилась рано утром, к полудню уже лежала в гробу, вечером состоялись похороны. Я вспоминаю только, что побил стекла в оранжерее, открыл решетки в пруду позади дома, выпустив всех заморских золотых рыбок деда в ручей и плюнул ему в графин с дорогущим вином. Думаю, в первых двух случаях садовник прикрыл меня, а насчет вина старик просто не догадался. На следующий день Альфи и Денни набили мне морду не помню за что, и я заехал Денни кочергой по голове. И за это меня на неделю заперли в комнате, чтобы я как следует обдумал свой поступок. — Я на минутку прервал свой рассказ и поглядел на океан. — Не стоило им запирать меня в той комнате, — сказал я.

— Почему?

— Слишком уж долго я думал.

Что-то потревожило чаек на дальнем конце пляжа, и они подняли неимоверный гвалт, но через минуту все опять стихло. Небольшое облачко набежало на луну, повисело немного и улизнуло в неизвестном направлении, а с неба снова полился яркий призрачный свет. Теплый, ласковый ветер был похож на пушистый хвостик лета, все дальше убегавшего от нас, но этот хвостик был достаточно силен, чтобы поднять в воздух песчинки и бросить их нам в лицо.

Шарон провела рукой по моей спине и махнула головой так, что волосы ее заструились, словно река, заиграли в желтом свете.

— Дог... стыдно вот так разбрасываться океаном.

— А кто им разбрасывается?

— Мы. Надо им попользоваться.

— Прямо сейчас?

— Угу. Прямо сейчас.

Шарон поднялась с одеяла и встала во весь рост, ее чудесный силуэт ясно вырисовывался на фоне ночного неба. Она обняла себя руками, повозилась немного, и платье бесшумно скользнуло к ее ногам. Нащупав застежку на лифчике, Шарон расстегнула ее, и две чашечки, связанные между собой тоненькими тесемками, легли на песок. Затем, повернувшись и глядя мне прямо в глаза, девушка решительно стянула с себя крошечные цветастые трусики. Ночные тени окутали ее загорелые плечи, оттеняя шелковую белизну роскошной груди. В мерцающем лунном свете я разглядывал плавный изгиб бедер с белоснежной полоской от бикини по бокам, великолепные стройные ножки и каштановые волосы ее лона. Шарон совершенно бесстыдно стояла передо мной, руки в боки, позволяя мне насладиться потрясающим зрелищем.

— Ну что, приступим? — произнесла она наконец.

— Если ты никуда не исчезнешь, то я точно приступлю, — ответил я.

В воздухе разлился ее мелодичный смех, девушка повернулась и побежала к воде, по-мальчишески озорно размахивая руками. Я слышал, как она смеялась, потом раздался шумный всплеск. Я поднялся, сбросил с себя одежду и неторопливо направился туда, где меня ждала морская нимфа.

* * *

Мы плескались и плавали, пока совершенно не выбились из сил, а потом почти ползком вернулись на одеяло. Теплый ветерок нежно обдувал наши тела, пока не слизал последнюю каплю морской воды. Мы лежали и смотрели в безоблачное небо. Закрыв глаза, я пытался сообразить, как же это вышло, как это я, старый идиот, мог позволить себе шляться по округе ночью, да еще с неопытным ребенком. Вдруг маленькие ласковые пальчики легонько коснулись моего живота, затем они стали потихоньку продвигаться вниз, вниз, пока не обхватили мой член. Шарон наклонилась надо мной, и ее губы оказались в каком-то дюйме от моих.

— Ты очень красив, Дог, — прошептала она.

Ее губы все приближались и приближались, а потом превратились в теплое влажное нечто, которое проникло в мой рот, и могу сказать откровенно, что никогда раньше мне не приходилось испытывать ничего подобного, никогда раньше ни одна женщина не касалась меня так. Мои руки невольно потянулись к ней, погладили гладкую спинку, спустились к попке, скользнули на живот, подтолкнули ее тело немного вверх и накрыли ее груди, а потом начали обследовать каждый чудесный закуток.

У Шарон перехватило дыхание. Она блаженно улыбнулась, поцеловала меня еще разок, и улыбка стала еще шире, когда она почувствовала, что мои руки решительно пытаются отдалить ее от себя.

— Я же говорила, что я настоящая девственница.

— Черт тебя подери, малышка, — вот и все, что я был способен выдавить в ответ.

— Разве это меняет дело, Дог?

Я повернулся на бок и подождал, пока жар немного спадет и желание отпустит меня. Теперь стало немного легче, и я ощутил себя еще большим идиотом, чем прежде.

— Слушай, ты! Ты же помолвлена, девушка на выданье.

— Женщина, — поправила она меня.

— Ладно, черт с тобой, женщина. Ты обзавелась парнем и приберегла для него кое-что, так что не стоит вот так разбрасываться тем, что ты так ревностно хранила все эти годы.

— Разве не мне решать?

— Только не со мной, детка. На этот раз решать мне. Просто береги драгоценность, которую носишь между ног, пока он не доберется до нее, слышишь меня?

— Так ты скромник.

— Только иногда. Вот сейчас, например, я чувствую себя образцом моралиста. Старине Хантеру стоило бы поглядеть на такое представление. Он ни за что не поверит подобным россказням.

— А что, если я начну приставать?

— Попробуй, Шарон, и через час ты превратишься в неудовлетворенную истеричку. Я слишком стар, чтобы не знать всех тех уловок, с помощью которых можно вывернуть наизнанку таких вот женщин-девочек.

От ее смеха у меня зазвенело в ушах, и Шарон снова откинула волосы назад.

— Ладно, долгие годы мне удавалось держаться, так что можно потерпеть еще чуть-чуть.

— Кто он такой, Шарон?

— Хороший парень. Мы вместе выросли.

— А он сумеет оценить твой дар?

— Не то чтобы ему было все равно, но мне кажется, он не придает этому особого значения.

— Ты плохо знаешь мужчин.

— Знаю. И даже слишком хорошо.

Она коснулась моей щеки, снова склонилась надо мной, легонько поцеловала меня и провела кончиком языка по моим губам. Я обхватил ее и уложил рядом с собой. Ветер потихоньку теребил траву над нашими головами. Я прижался к Шарон и накрыл нас обоих одеялом. Она лежала в моих объятиях, теплая, совершенно голая, и ее тело повторяло каждый изгиб моего. Вокруг не было ни одной живой души, и только луна подсматривала за нами, а когда случайное облако вновь бросило на нее свою тень, мне показалось, будто ночное светило подмигивает мне.

Мы проснулись с первыми лучами солнца, поглядели друг на друга и поцеловались. Волосы Шарон спутались, в пряди набился песок, но ей было абсолютно все равно. Мы смахнули друг с друга прилипшие песчинки, оделись, сложили одеяло и пошли к тому месту, где бросили свой автомобиль.

И нашли там компанию.

По бокам нашего лимузина притулились черный седан и патрульная машина, рядом крутился коп в униформе. Мускулистый детина в спортивной куртке и слаксах тщательно осматривал следы взлома ворот, и оба были так поглощены своими занятиями, что ни один из них не заметил нашего приближения.

— Вам что-то надо, ребята? — буднично поинтересовался я.

Здоровяк резко обернулся на голос, поглядел на меня и скорчил презрительную гримасу:

— Твоих рук дело?

— Угадал.

Он отбросил замок и, набычившись, пошел на меня, но я тоже направился ему навстречу, и парню это явно пришлось не по вкусу. Коп встал между нами лицом ко мне, он тоже был еще одним крутым малым с тяжелым взглядом, сломанным носом и ледяными рыбьими глазами, — полным набором, который человек может приобрести только годами работая в органах. И ему тоже не понравилось то, что он увидел.

— Ты кто такой, мистер? — рявкнул коп.

— Я первый спросил.

— Не умничай, дружок, а то ведь я могу и повязать тебя. Легко.

Я поглядел ему прямо в глаза, и губы мои начали расплываться в обычной в таких случаях улыбке. Я ничего не мог поделать с собой, потому что все шло по накатанному сценарию. Всегда одно и то же.

— Боюсь, ваши желания не совпадают с вашими возможностями, — сказал я.

Эти двое взглянули друг на друга, но к тому времени, когда они снова перевели на меня взгляд, я уже скользнул в сторону и благополучно вышел из окружения. Представитель закона нервно провел рукой по свой полулысой голове и скривился:

— Вам известно, что это частная собственность?

— Конечно. Так всегда было. Именно поэтому мне хотелось бы узнать, чего это вы шатаетесь вокруг?

Суть вопроса слишком быстро дошла до него, и нахальная усмешка плавно переросла в удивление. Я губами вытащил из пачки сигаретку и поднес к ней зажженную спичку. Отношение копа менялось прямо на глазах. Может, это произошло из-за того, что лимузин явно превосходил в размерах черный седан, а может, потому, что я был не из тех, кто трясется и теряет сознание при виде полицейского значка и пушки.

— Я спросил, как тебя зовут, приятель, — спросил он снова.

— Келли, — ответил я. — Догерон Келли. Моим дедом был Камерон Баррин, и эта территория до сих пор является частью его поместья. — Я демонстративно затянулся, выпустил облако сизого дыма и щелчком отбросил окурок к ногам здоровяка.

— Так какое же вам дело до того, чем я тут занимался?

Лицо быка скукожилось от злости, но за моей спиной был лимузин, и он никак не мог понять, в чем тут фишка.

— Можешь быть уверен, Барринам недолго осталось владеть пляжем, — нашелся он наконец.

Здоровяк вопросительно поглядел на копа, тот неопределенно пожал плечами, и оба развернулись и отправились по своим машинам. Из-под колес обоих автомобилей вырвались струи песка, а черный седан с такой скоростью рванул с места, что немного не рассчитал траекторию, и нижняя ветка огромного дуба сбила его радиоантенну.

Когда они скрылись из вида, Шарон подошла и взяла меня под руку.

— Ты знаешь этого детину, Дог?

— Ясное дело. Это Кросс Макмиллан. У него до сих пор остался шрам на черепушке, там, куда я попал в него кирпичом.

— Жить не можешь без проблем, так ведь?

— Не то чтобы, сладкая моя. Они сами без меня жить не могут. Находят везде, где бы я ни скрывался.

Глава 9

Мы нашли Лейланда Хантера в кофейне гостиницы. Старик заметил, что вид у нас, мягко говоря, чудаковатый, но оставил это без комментариев. Мы и вправду смахивали на детишек, которых неожиданно застали за игрой в доктора за амбаром. Хантер подождал, когда мы подкрепимся, а потом спросил:

— Насколько я понял, ты повстречал еще одного своего старинного знакомого.

— Кросса Макмиллана. Центральной разведывательной службе следует взять на вооружение городскую систему оповещения.

— Сарафанное радио тут ни при чем. Просто так получилось, что он ведет переговоры по поводу покупки Мондо-Бич, и его адвокат постоянно держит со мной связь. Мистер Макмиллан желает ускорить процесс.

— Как так, Советник?

— Макмиллан — первый претендент на покупку пляжа. Твои кузены выставили этот опцион на продажу в прошлом году. Им уже сто лет никто не пользуется, постройки разрушены и совершенно обесценились, и они посчитали, что бессмысленно держать их у себя дальше.

— Другими словами, им просто понадобились деньги, — сказал я.

— Откровенно говоря, да, — кивнул Хантер. — Они намереваются пустить их на модернизацию фабрики.

— Это же лучшее из того, что у них есть, дружище. Почему же они целый год тянули с продажей?

— Угадай с трех раз.

— Ждали дальнейшего развития инфраструктуры в нашем районе, — предположил я.

— Прямо в яблочко. Ходили слухи, что вроде бы здесь собираются построить новую магистраль, и пронырливые риелторы уже начали закидывать удочки.

— Только вот шоссе никакого как не было, так и нет, и любители поживиться убрались восвояси. Да уж, Денни с Алом попали в настоящий переплет. Сколько они просят?

— Четверть миллиона долларов.

— Да ладно тебе, Советник, не может быть, это же почти даром!

Адвокат поглядел на меня и пожал плечами:

— Для Макмиллана — и вовсе копейки. Он уже и так немало землицы прикупил. Если ему удастся заполучить еще и эту, то в его руках окажется самый большой кусок ценной земли в этом штате.

— Сколько времени осталось до того, как он сможет использовать свой опцион?

— Неделя.

— И он единственный претендент?

— Один как перст, — сказал Хантер. — Мондо-Бич со всех сторон окружен его землями, так что никому и в голову не придет затеваться с этим делом. Единственная по-настоящему ценная с коммерческой точки зрения территория у него в руках, а он ни за какие деньги не продаст свои земли. В данный момент и пляж, и полоса отчуждения относятся к поместью Барринов. Он хочет все.

— Так давай натянем его, малыш Хантер!

Адвокат подозрительно сощурил глаза и минуты две пристально разглядывал меня. Тем временем я вытащил свою новехонькую чековую книжечку, выписал чек, вырвал страничку и протянул ее Хантеру со словами:

— Этого должно хватить, чтобы покрыть расходы на покупку, налоги, гонорары и страховку.

Хантер поводил пальцем по краям чека и снова поглядел на меня:

— Иногда я тоже люблю посмеяться над шуткой, Дог. Иногда нет. Я отойду на минутку?

Я кивнул, и он резким движением отодвинул стул, встал и ушел.

На лице Шарон застыло озадаченно-веселое выражение, какое бывает, когда кто-то услышал анекдот, не совсем понял, над чем смеются остальные, и улыбается за компанию.

— Куда это он? — вопросительно поглядела она на меня.

— Позвонить, — ответил я.

Хантер вернулся и скользнул на свой стул. Лицо его исказила гримаса еще более странная, чем у Шарон.

— Ну? — бросил я.

— Вы поразили меня, мистер Келли.

— Что вдруг случилось с моим именем, Советник?

— Любой, кто вот так запросто дает мне чек более чем на четверть миллиона долларов, автоматически становится «мистером». — Он пробежался пятерней по волосам, нервно хихикнул и снова взглянул на меня. — Теперь ты единственный владелец Мондо-Бич, мой юный друг. Вскоре получишь все необходимые бумаги, пожизненную ненависть Кросса Макмиллана и ведро яда от Барринов за то, что они недооценили тебя.

— Ты купил пляж?! — Глаза Шарон полезли из орбит.

— Точно, — проинформировал ее Хантер.

— Вот так просто? Взял и купил? — Девушка никак не могла прийти в себя.

— Вот так просто, — повторил Хантер.

— Но... зачем?

— Разве не помнишь? Родственники никогда не разрешали мне поиграть там в Робинзона Крузо. — Я взял Шарон за руку, принялся крутить ее кольцо, и тут впервые увидел зеленый ободок под ним. Девушка заметила это и тихонько высвободилась из моей мертвой хватки. — Советник...

— Да?

— Не надо упоминать имя покупателя. Ладно?

— Есть строго установленный порядок...

— Это будет корпоративная покупка, — оборвал я его. — Все остается в семье. Я являюсь единственным держателем акций. Если, конечно, возникнут трудности, то можешь выложить им все как есть, но это только в крайнем случае. Кстати, сколько стоил опцион?

— Макмиллану пришлось выложить пятьдесят тысяч.

— Боюсь, моим братцам не понравится даже мысль о том, что надо будет вернуть эти деньги.

— Хотела бы я знать, что происходит, — сказала Шарон.

— И я тоже, милая моя, и я тоже, — тяжко вздохнул адвокат. — Ну что, пошли?

* * *

Я по привычке сел так, чтобы можно было наблюдать за движением в боковое зеркальце лимузина, и убедился, что белая машина, которая висела у нас на хвосте от самого Линтона, не желала исчезать. Она то немного отставала, то приближалась, стоило нам включить поворотник, и теперь стойко сохраняла дистанцию в три автомобиля, придерживаясь, однако, той полосы, с которой было удобнее наблюдать за нами.

Я опустил перегородку, отделяющую нас от водителя, и постучал Уиллиса по плечу.

— Как насчет того, чтобы остановиться на следующей заправке и подлить бензинчику?

— У нас его вполне достаточно, сэр.

— Ну и хрен с ним. Мне надо в туалет.

— Конечно, сэр.

Примерно через четверть мили справа от нас призывно засверкала неоновыми вывесками идеально чистая новенькая станция техобслуживания. Уиллис съехал с трассы и подкатил к насосу. Белый автомобиль проехал мимо, сбавил скорость и скрылся за поворотом. Я выпрыгнул из машины и направился к таксофону; соединившись с оператором, продиктовал номер.

— Да? — ответил мне незнакомый голос.

Я произнес пароль и спросил:

— Чет отозвал хвост или нет?

— Одну минуточку, сэр.

Я услышал щелчок, а следом за ним голос самого Чета:

— А я уж было подумал, что ты и впрямь поостыл, Дог.

— Кончай паясничать, Чет. За мной слежка?

— Это не наши.

— Но кто-то висит у меня на хвосте.

— Бандюганы, малыш. А чего еще ты ожидал?

— Я не взываю к помощи, старина, — делано рассмеялся я.

— Лучшая помощь, которую мы можем оказать, отправить тебя на тот свет, дружище, тогда уж точно никто ничего из тебя не вытянет. В наше время есть много всяких штучек, способных разговорить любого. Не надо мне было голосовать против.

— Кто они такие, Чет?

— Могу дать голову на отсечение, что это люди Турка. Трое из них приехали только вчера. Мы вычислили их из-за той операции по расширению торгового оборота в Джерси и думали, что они как раз потому и прибыли. Но это только наши предположения. Мы не стали их трогать, ждем, пока они сами проявятся.

— Турку лучше знать.

— Знать-то он, может, и знает, но ни за что не признается, — отрезал Чет. — Что-нибудь еще?

— Не-а. Увидимся.

— Держи карман шире, — хмыкнул Чет и бросил трубку.

Когда я вернулся в машину, Хантер занимался какой-то писаниной, а Шарон сидела с закрытыми глазами, откинувшись назад. Мы снова влились в автомобильный поток, а примерно через полмили я заметил ту самую белую тачку, которая на полкорпуса высовывалась из какого-то закоулка. Ребята подождали, пока мы проедем метров этак сто, и пристроились сзади. Я почувствовал, как зубы мои обнажаются в улыбке, откинулся назад и взял Шарон за руку. Нащупав колечко, я потер пальцем маленький камушек, потом поднес ее руку к глазам и попытался как следует рассмотреть его.

— Эта вещь отравит тебя, — сказал я.

— Думаю, уже.

— Так почему бы не выбросить ее?

Шарон надулась, ткнула меня в бок и выдернула руку:

— Это дань сентиментальности.

— Стоит даже того, чтобы пускать в тебя свой яд?

— Стоит.

Хантер отложил бумаги и поглядел на нас поверх очков смеющимися глазами:

— Наверное, здорово быть молодым.

— Откуда мне знать? Кроме того, у тебя был шанс со старушкой Дубро, но ты его профукал.

— Ничего я не профукал.

— Ладно, сексманьяк ты наш. Я совсем не в том смысле.

— Кто такая старушка Дубро? — сонно протянула Шарон.

— Одна дамочка, с которой он забавлялся в реке, когда был еще простым обвинителем.

— Что значит — забавлялся в реке?

— Сладкая моя... они купались нагишом, вот что это значит. Как мы с тобой прошлой ночью, или забыла?

— И спал с ней?

— У всемогущего Хантера не хватило на это духу, — осклабился я. — Может, ей даже повезло. В этой сфере Советник заработал отменную репутацию.

Я увидел, как тот вспыхнул и сделал предостерегающий жест, искоса поглядывая на Шарон.

— Можешь представить себя женатым на этой старой куколке, дружище?

Напряженное выражение переросло в широкую улыбку.

— Да, и очень даже хорошо. Может, именно поэтому мне и посчастливилось избежать брака.

— Ничего подобного, просто ты женился на своей работе, малыш. И теперь имеешь папки, а не попки.

Шарон изо всех сил ударила меня локтем в бок, да так, что чуть не переломала ребра. Хантер хрюкнул и вернулся к своим бумагам.

Белый автомобиль совсем близко подобрался к нам, и теперь нас разделял только фургон. Впереди виднелся безумный железобетонный лабиринт, который вел в город развлечений. Когда мы остановились заплатить пошлину за въезд, наши преследователи притормозили у соседнего пролета, и мне удалось разглядеть шофера и парня, который сидел рядом с ним.

Ну Турок и дурак! Не мог послать кого-нибудь еще! Маркхам, который вел машину, был известен как классный стрелок, но слишком уж прямолинейный и недалекий. Полностью положился на фальшивые усы и козлиную бородку, прикрывавшую шрам. А Брайди Грек, сидевший рядом с ним, и вовсе считал, что все его убийства прошли незамеченными. Ничем не примечательный паренек, который легко мог затеряться в толпе из двух человек, Брайди был и оставался одним из величайших мастеров среди анонимных киллеров. Он первоклассно владел ломиком для колки льда и глазом не моргнув мог покалечить или замочить любого человека на заказ. Значит, речь шла не об убийстве, иначе Турок не стал бы посылать Брайди Грека. Я должен послужить примером, уроком остальным. Маркхаму велено держать меня на мушке, пока Брайди займется своим делом.

Каково ваше пожелание, Турок? Чтобы парализовало правую сторону? Или нижнюю половину? Только прикажите, и я сделаю так, что только голова будет вращаться. Он даже пописать не сможет без посторонней помощи. Придется нанимать кого-нибудь, чтобы нажимать на мочевой пузырь и держать пиписку. Или провести небольшую секс-операцию? Отрезать по ма-аленькому кусочку за раз, и ему не видать детей, как своих ушей, да и о развлечениях тоже думать забудет.

Во дерьмо! Турок выложил двадцать пять кусков за работенку, которую можно было сделать двумя способами, и все, о чем я мог думать, так это почему цена на меня так сильно упала. В прошлом году Курт Шмидт объявил открытую охоту и предлагал за мою голову полмиллиона. Двое французов попытались изловить меня, и после этого других желающих не нашлось. Конечно, Марко мог бы достать меня тогда в пивнушке на окраине Лондона, если он и в самом деле пришел туда за этим, но на кой хрен мертвецу полмиллиона? У меня имелся с собой ствол 45-го калибра, и щелчок его затвора под столом прозвучал для него как гром среди ясного неба, даже если девчонки ничего и не расслышали. Но он-то расслышал. Улыбнулся, не сводя с меня глаз, поцеловал Лизе ручку и сказал всем, что меня невозможно завалить, если только не постараться ударить в спину.

Но Турок тебе не Курт Шмидт. Он никак не мог забыть о своем тяжелом детстве, когда ему приходилось торговаться с туристами за каждый фальшивый коврик, поэтому попытается сэкономить и бросить на меня самых дешевых охотников, перед тем как взяться за дело всерьез. А то и места на рынке можно лишиться.

Лейланд Хантер разложил все бумажки по папочкам и засунул их в кейс. Потом открыл бар, налил себе бренди и залпом проглотил его.

— Это за тебя, Дог.

— Премного благодарен.

— Угощайтесь, если хотите.

Мы с Шарон отрицательно покачали головой.

— Что у нас на повестке дня, старина? — спросил я.

Адвокат бросил на меня хитрый взгляд и целомудренно сложил руки на коленях:

— Видишь ли, я уполномочен провести расследование и выяснить, так ли ты чист с моральной точки зрения. Не стоит и говорить, что после нашего... э-э-э... недавнего посещения одного места в этом вряд ли есть необходимость.

— Дружище, — рассмеялся я, — может ты и классный адвокат, но психолог из тебя никудышный. Те веселые девчонки, на которых ты намекаешь, не продадут меня даже за все золото мира. Кроме того, тебе придется признаваться в собственном участии в групповой терапии, и я уже вижу, как парни из клуба качают тебя на руках.

— Да, малыш Догги, здесь твоя взяла.

— О чем это вы, ребята? — потребовала ответа Шарон. Девушка переводила взгляд с одного на другого, ожидая, что мы хоть что-то ей скажем. Я в двух словах объяснил ей суть дела, и она глядела на меня, вытаращив глаза, а потом начала хихикать.

— Может я смогу помочь вам, мистер Хантер. Прошлой ночью мы спали вместе, абсолютно голые, и ласкали друг друга, пока не заснули.

— Мне не хотелось бы впутывать тебя в это дело, малышка, — ответил Хантер.

— В любом случае это вряд ли помогло бы в расследовании, — делано вздохнула она. — Этот болван отказался овладеть мной. Если потребуется подтвердить свои слова, я даже согласна показаться врачу.

— И разрушить его репутацию? — улыбнулся Хантер.

— Ну, это могло бы доказать, что мистер Келли человек высоких моральных принципов.

— Мои кузены умрут от горя, — вставил я. — Давай поступим проще: я дам тебе письменные показания, что временами бывал немного неразборчив в связях, и дело с концом. Как тебе такой вариант?

— Не стоит облегчать им жизнь. Кроме того, мне ужасно хочется провести это расследование. Что-то в последнее время все мои дела какие-то скучные, прямо до зубовного скрежета.

Я улыбнулся ему и бросил взгляд на зеркальце. Белый автомобиль был на своем месте, и между нами оставались две машины. Он проскочил на желтый свет, приблизился настолько, чтобы следующий светофор не смог разделить нас, и шел прямо за нами по направлению к офису Хантера.

— Подкинуть вас куда-нибудь? — спросил Лейланд.

Я вопросительно поглядел на Шарон.

— Меня домой, — сказала она. — Я живу на Восточной Пятьдесят пятой.

— Это на два квартала дальше, чем мне, Советник. Подкатим к дому с шиком!

— Отлично. Гараж как раз неподалеку. Сегодня автомобиль мне уже не понадобится. — Хантер взял кейс и проверил замки. — У тебя имеются... э-э-э... какие-нибудь особые планы, Дог?

— Есть наметки, — взял я за руку Шарон.

Он поглядел на мое демонстративное движение и улыбнулся:

— Я имел в виду в отношении семьи.

Я кивнул и вытряхнул из пачки сигарету.

— Не будем пороть горячку, друг мой. У меня три месяца впереди, есть время подумать.

— И думы эти пугающие. Ты уверен, что дело того стоит? Сумма-то прямо-таки смехотворная.

Я поглядел на него, усиленно улыбаясь:

— Да ты ведь и сам готов поклясться своей сладкой задницей, что стоит.

Мы высадили Хантера у его офиса, а сами направились к Первой авеню, потом свернули к северу. На минутку мне показалось, что в заторе на перекрестке мы оторвались от белого автомобиля, но почти тут же я заметил его на противоположной стороне улицы с односторонним движением и удовлетворенно откинулся на подушки.

Все шло как по маслу. Я опустил разделяющую перегородку и сказал Уиллису, что сперва мы забросим домой Шарон, но она накинулась на меня словно фурия и стала кричать, что мне придется-таки проводить ее из гаража до дому, так что, в конце концов, все пошло не столь гладко, как мне того хотелось.