Поверь в любовь

В конце концов Элизабет пришлось смириться. По правде говоря, она даже испытала некоторое облегчение при мысли, что ей не придется лгать. Но потом снова разбушевалась, когда Вирджил сообщил, что Джеймс поместил на ее имя десять тысяч долларов в местном отделении банка.

– Мне не нужны его деньги, – отрезала она. Адвокат сокрушенно покачал головой.

– Ваше дело, Элизабет. Но вынужден сообщить, что деньги уже в банке.

– Надеюсь, они там сгниют, – буркнула она и хлопнула дверью.

На другой день на пороге ее дома появилась Рэчел Симонсон и предложила ей работу в их магазине. Несмотря на робкие протесты Элизабет, Рэчел и слышать ничего не хотела. Впрочем, Симонсоны с самого начала не отрицали, что берут ее по рекомендации Вирджила. Шли недели, и покупателей в магазине становилось все меньше и меньше. Однако они и слышать не хотели об уходе Элизабет, сколько она ни просила ее отпустить.

– Я вам вот что скажу: Джим просто выполнил свой долг, – стоял на своем Натан, – и я рад, что брат его вразумил. Иначе если бы я вернулся в город и узнал, что он взвалил всю вину на вас – и Вирджил приложил к этому руку, то наверняка устроил бы такое, о чем потом горько бы пожалел. Да разве это дело – разводиться? Да еще из-за такой штучки, как Мэгги?! – Он покачал головой. – Глупо, очень глупо, вот что я вам скажу.

– Ну что ж, – миролюбиво сказала Элизабет, – дело сделано, теперь уж ничего не изменишь. И прошу вас, Натан, не думайте дурно о Джеймсе! Вы ведь его лучший друг, и не надо ссориться из-за меня. Поверьте, сейчас он как никогда нуждается в вашей дружбе.

Натан смущенно мял в руках шляпу.

– Джим и вправду мой друг, но ведь и вы тоже! Глупо делать вид, что ничего не произошло.

– Знаю. И все равно прошу – будьте с ним помягче.

– Конечно! Можете не волноваться. Слишком многое нам пришлось пережить вместе. Просто странно все как-то.

– Само собой, – кивнула она и вдруг, приглядевшись повнимательнее, заметила перемены в его внешности. – Ой, Натан, да вы постриглись!

Зардевшись, тот смущенно пригладил волосы.

– Э... да, мэм. Только вчера! Вам нравится?

– Чудесно, – объявила она. – Бог ты мой, да на вас костюм! Вы выглядите настоящим франтом!

На этот раз Натан побагровел до слез.

– Спасибо.

Элизабет ласково улыбнулась.

– Собираетесь за кем-то поухаживать? Ваша леди будет просто в восторге!

Багровые щеки Натана, казалось, вот-вот займутся пламенем.

– Нет, что вы! Вовсе нет. Подумал, может, вы позволите проводить вас нынче в церковь?

Элизабет от удивления раскрыла рот.

– Если вы, конечно, не против, – поспешно добавил Натан.

– Боже мой, Натан Киркленд, это так любезно с вашей стороны, но я вынуждена отказаться! Люди... нельзя, чтобы вас видели рядом со мной! Боюсь, что вы и так уж изрядно подпортили свою репутацию тем, что зашли ко мне.

– Меня это не волнует, Элизабет. Пусть болтают что угодно!

– Нет, Натан! Нельзя вести себя столь легкомысленно, особенно сейчас, когда вы собираетесь жениться. Вы же понимаете: кто позволит вам ухаживать за своей дочерью после того, что увидят вас со мной?

– Почему? – искренне удивился Натан. – Только потому, что вы просите о разводе?! – Он вдруг разъярился. – А раз так, пусть их драгоценные доченьки остаются при них!

– Это не шутка! – с упреком сказала она.

– А я и не думал шутить. – Натан нахлобучил на голову шляпу. – В жизни никогда не был так серьезен! Прошу позволения проводить вас в церковь, мэм. – Он церемонно подал ей руку. – Вы окажете мне эту честь?

Элизабет в замешательстве уставилась на него, только сейчас сообразив, что впервые пойдет с ним под руку.

– Но вы ведь не ходите в церковь, – осмелилась напомнить она.

– Решил вернуться к старой доброй привычке. С сегодняшнего дня.

И Элизабет сдалась. В конце концов, он взрослый человек, подумала она. Странно было идти, опираясь на его крепкую руку, но еще более странно – видеть, как он бережно поддерживает ее.

– Что ж, вы сами напросились!

– Да, мэм – звенящим от счастья голосом ответил Натан. – Точно!

– Знаете, – заговорила она, когда они уже приближались к церкви, – я готова поклясться, что сегодня ночью слышала у себя под дверью голос Барни Шредера. – Барни был вечным проклятием Элизабет. Он как никто другой отравлял ей жизнь.

– Да, забавная штука вышла с этим Барни, – хмыкнул Натан. – Налетел на столб, возвращаясь домой. Видно, был сильно пьян. Похоже, недосчитался парочки зубов.

– О Господи! – ахнула Элизабет.

– Да, мэм. Сами можете полюбоваться – все его зубы как раз под вашим окном. Держу пари, больше он не станет вам докучать.

Через минуту они подошли к церкви. Все прихожане к этому времени уже заняли свои места на скамьях.

– Вот сюда, – шепнула Элизабет, потянув Натана к самой дальней скамейке, которая каждое воскресенье служила ей прибежищем. Похоже, все знали, что она сядет здесь, поэтому на скамье не было ни единого человека.

– Не хочу сидеть сзади, – громко заявил Натан, совершенно упустив из виду, что они в церкви.

– Ш-ш-ш, – зашипела Элизабет.

– Не хочу сидеть сзади, – громким шепотом повторил Натан. – Давайте пройдем вперед, там лучше слышно.

В душе Элизабет поднялась волна привычного страха.

– Нет, Натан, лучше здесь. Он потянул ее за руку.

– Мы же тут ничего не услышим! Пойдемте!

– Нет! Натан, прошу вас!

Раскланиваясь и расточая улыбки знакомым, он принялся настойчиво проталкиваться вперед, в первый ряд.

– Добрый день, – приветствовал он какого-то мужчину, который расположился там вместе с супругой. – Надеюсь, вы не против немного потесниться. Спасибо.

Элизабет сгорала от стыда. Руки у нее затряслись, она сжала кулаки.

– Вот и чудесно, – весело сказал Натан, усаживая Элизабет. Потом сел сам. – Ну, так лучше? – с улыбкой спросил он.

Элизабет прикрыла глаза, стараясь не обращать внимания на смутный ропот за спиной. Люди вокруг задвигались, кое-кто встал, пересел назад, и через пару минут вокруг них не осталось ни единого человека.

– Вот и отлично, сразу столько места, – хмыкнул Натан. Элизабет же только мечтала сквозь землю провалиться.

Повисла гнетущая тишина. Элизабет взмолилась, чтобы преподобный Тэлбот начал проповедь, но он молчал, и ей стало страшно. Еще минута, и она разрыдается. В душе она была страшно зла на Натана, который как ни в чем не бывало сиял самодовольной улыбкой.

Вдруг она услышала шум шагов, шарканье сразу нескольких ног и скрип скамейки.

Робко подняв глаза, девушка чуть было не ахнула: Вирджил и Энн Киркленд с детьми, Беатрис и Джеральдом, спокойно рассаживались на пустой скамейке как раз у нее за спиной. Вирджил, усаживаясь последним, помедлил, окинув презрительным взглядом всю остальную паству, в глубоком изумлении наблюдавшую этот спектакль.

Наконец Энн потянула его за рукав и шепотом велела не валять дурака.

Перегнувшись через Элизабет, Натан улыбнулся своей семье, и не успел он раскрыть рот, чтобы поздороваться, как Эстелла Тэлбот, супруга преподобного Тэлбота, гордо подняв голову и ведя за собой сына Элайю, промаршировала через проход и уселась возле Элизабет и семейства Кирклендов. Ее супруг, стоя за кафедрой, одобрительно улыбнулся.

Дождавшись, пока стихнет шум, он окинул паству орлиным взором.

– Двенадцатый псалом, братья и сестры, – «Блаженны верующие!».

– Прекрасная проповедь, – удовлетворенно проговорил Натан, взял предложенное Элизабет блюдо и положил себе бобов. – Много же я потерял, что прежде не ходил в церковь!

Брат в удивлении воззрился на него и едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Да уж! Я думал, от твоих «аминь» обрушится крыша! А преподобный готов был поменяться с тобой местами!

– Что, неужто так громко? – Натан с искренним беспокойством покосился на Элизабет.

– Вполне достаточно, – хихикнул Вирджил. – Да, кстати, что это была за проповедь, которая произвела на тебя столь сильное впечатление?

– «Не судите, да не судимы будете»! – ухмыльнулся Натан. – Что, разве не так? К тому же добрейший преподобный постарался хорошенько вдолбить это им в головы! – Они с Вирджилом дружно расхохотались.

Элизабет смущенно кашлянула, и немедленно вмешалась Энн Киркленд:

– Эй вы, потише! Прекратите болтать! Что о вас подумает Элизабет? Как дети, ей-богу!

– Нет-нет, мэм, – запротестовала Элизабет. – Мне нравится, когда разговаривают за столом. Ведь я выросла с двумя братьями и сестрой, у нас в семье тоже порой было шумно.

– Элизабет – из Теннесси, – добавил Натан.

– Никогда бы не подумал, – удивился Вирджил. – А я было решил, что вы из Нью-Йорка, судя по вашему выговору. – Он шутливо подмигнул Элизабет. Она улыбнулась и снова повернулась к Энн:

– Спасибо за обед, мэм. Все гак вкусно!

– Прошу вас, не благодарите, Элизабет. Мы всегда рады видеть вас. Жаль, что не сделали этого сразу, но вы всегда так поспешно убегали из церкви...

Элизабет вспыхнула, вспомнив, как старалась прошмыгнуть мимо старых ханжей, чтобы поскорее скрыться дома. Она и сегодня собиралась уйти пораньше, но Натан не позволил. Крепко взяв ее под руку, он удерживал ее возле себя все время, пока приятели и просто знакомые раскланивались и здоровались с ним. И Элизабет вдруг с удивлением поняла, что разговаривает, снова разговаривает с теми, кого успела узнать за эти годы и кто теперь порой отворачивался при встрече.

После обеда все перешли в гостиную, и Натан уселся за рояль.

– Спойте, Элизабет, – попросил он.

Она уже хотела была отказаться, но тут Натана поддержала Энн:

– Спойте, прошу вас! У вас такой чудесный голос!

Тяжело вздохнув, Элизабет робко уселась рядом с Натаном и запела. Он аккомпанировал ей, и оба они смеялись как дети, когда один из них фальшивил. Два часа пролетели незаметно, и не успела она оглянуться, как пришло время уходить.

Натан проводил ее домой. Он по-прежнему вел ее под руку. Солнце уже клонилось к закату, и, сменив одуряющую дневную жару, в воздухе разливалась прохлада. Свежий ветерок приятно обдувал их разгоряченные лица.

– Это был, наверное, самый лучший день в моей жизни, – тихо признался он, склонив темную голову и жадно вдыхая аромат ее волос.

– Да... я так благодарна вам!

– Счастлив служить вам, Элизабет. Только это мне следует вас благодарить.

– Нет. – Покраснев, она уже серьезнее добавила: – Вы настоящий друг, Натан. И всегда таким были... и Джеймсу, и мне. Мне так вас не хватало!

– Больше я никуда не уеду.

Она принялась расспрашивать его о поездке в Сакраменто, и остаток пути он с жаром рассказывал ей о контрактах на поставку лошадей, которые успел заключить, и о том, к чему это приведет в будущем.

– Конечно, я не так богат, как Джим, но и в моем доме женщина ни в чем нуждаться не будет. Я смогу дарить своей жене подарки... все, что она захочет! И постараюсь, чтобы она была счастлива.

– Я так рада, – с улыбкой сказала Элизабет, доставая из кармана ключ. – Но любая и так будет счастлива стать вашей женой, Натан! Вы чудесный человек. Неужели вы сами не знаете?

Он сдернул шляпу, и его синевато-черные волосы блеснули в лучах заходящего солнца.

– Осталось только найти ту единственную, которая меня в этом убедит, – шутливо сказал он и вдруг опустил глаза. – Элизабет, может, вы согласитесь завтра пообедать со мной? Мы могли бы пойти в ресторан миссис Грир.

– Миссис Грир? – недоверчиво переспросила Элизабет. – О нет, Натан, что вы!

Он смущенно закашлялся.

– Ну... я ничего такого не имел в виду... только обед. – Натан заглянул ей в глаза; он улыбался, но в глазах его читалась мольба. – Это же просто обед.

– Но я никогда не была в ресторане, – объяснила она. Такого облегчения Натан не испытывал уже давно.

– И всего-то? – рассмеялся он. – Что ж, это не проблема. Я никому не позволю вас укусить.

– Дело не в том, – смутилась Элизабет. – Мне нечего надеть. И читать я не умею. Натан... – она вдруг посуровела, – вас не должны видеть со мной!

– Почему? Думаете, я боюсь сплетен?

– Знаю, что не боитесь, – пробормотала она, – но не хочу, чтобы вы краснели из-за меня.

– Элизабет Кэган, – невозмутимо заявил он, – что бы вы ни выкинули, клянусь, я и бровью не поведу! Так что надевайте свое самое роскошное платье и ждите меня в субботу.

– Но, Натан...

– Ни слова больше, мэм. – Взяв у нее из рук ключ, он открыл дверь и пропустил ее вперед. – До субботы, Элизабет. И не вешайте нос.

– Натан, послушайте... – снова начала она и только потом сообразила, что его уже и след простыл.

Весело насвистывая, Натан торопливо шагал к дому брата.

Глава 18

– Позвольте мне, Рэчел. – Элизабет ловко выхватила тяжелый рулон материи из рук пожилой дамы и легко забросила его на полку. – Вам не стоит поднимать такие тяжести, мэм. Для вашей спины это слишком.

Рэчел Симонсон поправила выбившиеся из прически седые пряди и добродушно улыбнулась. А девочка и вправду оказалась сильной, подумала она. И такая работящая! Она всегда мечтала, чтобы ее сын Айзек привел в дом кого-нибудь вроде Элизабет – терпеливую, чистоплотную и аккуратную девушку. А теперь, когда вернулись постоянные покупатели, Элизабет с лихвой отрабатывала то жалованье, которое они ей платили.

– Как мы управлялись без тебя, Элизабет? – покачала головой Рэчел. – Ты просто послана нам небом!

Элизабет аккуратно уложила на полку сверток пурпурного шелка.

– Ну, не знаю. – Она подхватила из рук Рэчел несколько коробок с нитками и прикладом, которые только что доставили в магазин со склада. – А теперь ступайте домой, мэм. Я разложу все сама и запру магазин.

– Нет-нет, – запротестовала Рэчел, – не выдумывайте. Вы и так уходите последней. Скоро вернется Бенджамин, он и закроет.

– Но мне совсем нетрудно, – не сдавалась Элизабет. – А потом, вы же знаете, как он радуется, когда дома его уже ждет горячий ужин!

Между тем где-то в отдалении загрохотали тяжелые шаги. Обе женщины только успели повернуть головы на звук, как дверь с шумом распахнулась и на пороге выросла внушительная фигура шерифа Мэтью Кагана. Шагнув вперед, он выпрямился во весь свой исполинский рост и оглушительно захлопнул дверь.

– А, вот ты где! – прогремел он. – Роза сказала мне, что ты тут работаешь, но я ушам своим не поверил! – Стащив с головы шляпу, он в ярости отшвырнул ее прочь. – Дьявольщина, даже в голове не укладывается!

– Мэтью Иезекия Кэган! Как у вас язык не отсохнет от таких богомерзких выражений! – взвизгнула Элизабет, бросаясь к нему с распростертыми объятиями. – Добро пожаловать, – добавила она, улыбаясь ему прямо в разъяренное лицо. – Рада снова видеть вас.

– Нечего пытаться умаслить меня, сестрица Элизабет, – проворчал Мэтью, – ничего не выйдет! А теперь живо выкладывайте, что у вас тут происходит, иначе я за себя не ручаюсь!

Элизабет смущенно покачала головой.

– Мэтью, но разве Джеймс вас не предупредил?

– Черт побери, нет! Этот щенок даже не потрудился написать! А с чего, по-вашему, я ввалился сюда, будто меня треснули по башке?! Или считаете, мне страшно нравится строить из себя последнего идиота?!

– Но я была уверена, что он даст вам знать, – промямлила Элизабет. – И Вирджил Киркленд обещал... еще до того, как Джеймс с мисс Вудсен уехали в Сан-Франциско. Он говорил, что Джеймс поручил ему отправить письмо, и он собственноручно переслал его в контору шерифа, в Лос-Анджелес!

Теперь Мэтью заметался по комнате, как зверь в клетке.

– Черт побери, Элизабет, я не получал писем уже с месяц! Вы что, думаете, мне делать нечего, кроме как день-деньской сидеть у себя в конторе да открытки читать?! – Он покосился на нее. – Последнее я получил от Джимми месяца два назад. Он писал, что у вас все хорошо. Что такого могло случиться с тех пор, что вы разбежались в разные стороны, черт бы вас подрал?! Дом стоит заброшенный, вас нет... – Он сплюнул на пол и ткнул в нее пальцем. – И учтите, мне нужна чистая правда!

Элизабет глубоко вздохнула и покосилась на Рэчел, которая старалась сделать вид, что страшно занята.

– Мэтью, – прошептала она, – или следите за своим языком, или выметайтесь отсюда! Вам ясно?

Шериф тотчас остановился и недоуменно уставился на нее.

– Я приехал домой после полугодового отсутствия, – каждое его слово падало точно камень, – и что же я вижу? Единственный брат сбежал в город с какой-то вертихвосткой, а моя невестка гнет спину, как обыкновенная поденщица! И после этого вы хотите, чтобы я выбирал выражения?! – Они в растерянности посмотрели друг на друга, и наконец Мэтью громогласно объявил: – Так вот, предупреждаю – я этого не потерплю! Нет, мэм, и не надейтесь! Особенно сейчас, когда я устал как собака... – вытянув вперед руку, он принялся загибать пальцы, – грязный как черт, голоден как волк да еще вдобавок напрочь отбил себе задницу, когда несся домой, воображая, как славно будет отдохнуть в Лос-Роблес!

Сочувствие заставило Элизабет смирить свой гнев. Она робко оглянулась на Рэчел, по-прежнему возившуюся у прилавка.

– Может, – предложила она, – лучше продолжим наш разговор в другом месте? Если вы не против, мэм, – обратилась она к Рэчел и накинула на плечи шаль. – А все это я уберу завтра.

– Конечно, – кивнула Рэчел, бросив тревожный взгляд в сторону разгневанного Мэтью.

– Тогда увидимся завтра.

– Ни в коем случае! – взорвался Мэтью, нахлобучивая на голову шляпу. – Считайте, что она уволилась!

– Мэтью!

Не моргнув и глазом, он распахнул перед ней дверь.

– Моя невестка никогда не будет работать ради того, чтобы прокормиться. Во всяком случае, пока я жив! А сейчас я отвезу тебя в Лос-Роблес и сам займусь этим чертовым делом. Дай только добраться до Джимми, посмотрим, что он запоет! Ну, пошли!

Вздохнув, Элизабет с непреклонным видом повернулась к Рэчел:

– Так до завтра, мэм! – и вышла на улицу.

Мэтью последовал за невесткой, чуть не наступая ей на пятки.

– Даже и не мечтай! И не рассчитывай, что тебе удастся обвести меня вокруг пальца, Элизабет Кэган! Ничего у тебя не выйдет!

Не иначе как все из-за этого проклятого чая, позже думал Мэтью, с кряхтением погружаясь в горячую ванну в отеле, где он снял комнату. В противном случае ей бы ни за что не одержать над ним верх. Что же в ней такого особенного, в этой Элизабет Кэган, отчего здоровенные мужики вроде него самого, сталкиваясь с подобными женщинами, вечно становятся беспомощными, как дети? Одному только Богу известно, как ей удалось обвести его вокруг пальца!

Боже! Из груди Мэтью вырвался хриплый стон. Вспомнив, что его невестка вынуждена ютиться в самой настоящей тюрьме, шериф едва не выскочил из ванны.

Будь все трижды проклято! Ну, пусть только появится его драгоценный братец – уж он позаботится, чтобы тот заплатил сполна! Нет, лучше он сам хорошенько вздует этого молокососа! Мэтью готов был снова седлать Уродину и галопом лететь во Фриско. «И если есть Бог на свете, – мрачно ухмыльнулся он, вылезая из ванны, – то пусть позаботится, чтобы к тому времени, как я туда доберусь, Джимми уже и след простыл!» Иначе братоубийства не миновать. Уж он постарается, разукрасит сопляка на славу!

– Послушайте, Элизабет, говорю вам – с Джимми я сам разберусь! А вы собирайте-ка свои пожитки, и через недельку-другую я отвезу вас домой.

Элизабет только улыбнулась: Мэтью просто-напросто еще не знал, что ее развод уже стал фактом. Она окинула придирчивым взглядом накрытый стол: белуга в винном соусе, сладкий пудинг, молодой горошек в масле и нежнейшие бисквиты. К этому времени она уже успела разделаться с супом «Виктория» и салатом из одуванчиков, при этом не допустив ни единого промаха. Судя по всему, теперь ей уже нечего опасаться.

Украдкой оглядевшись, она убедилась, что никто не обращает на них ни малейшего внимания, и с улыбкой подняла глаза на Мэтью:

– Да ведь у меня все хорошо, не так ли? Мэтью с негодованием отложил вилку.

– Нет, мэм, вы глубоко ошибаетесь! Замужняя женщина живет в какой-то забытой Богом тюрьме – что уж тут хорошего?!

Его громоподобный рык заставил кое-кого обернуться, и Элизабет с улыбкой приложила палец к губам.

– Ш-ш-ш, не стоит так расстраиваться. Да и потом, я другое имела в виду – то, что все идет как надо здесь, в ресторане.

Мэтью глаза раскрыл от изумления.

– Само собой. А с чего вы вбили себе в голову, что будет по-другому?

– Ну, – она неловко замялась, – я ведь только что выучилась, знаете ли...

– Только что выучилась? – Мэтью нахмурился. – Что-то я не понимаю...

Взяв в руки вилку, Элизабет изящно поднесла ее ко рту.

– В первый раз я побывала в ресторане всего лишь три недели назад. И так перепугалась! Впрочем, все вышло просто замечательно! – Она с улыбкой взглянула на шерифа. – И нечего было бояться!

Мэтью таращил на нее глаза, стараясь осмыслить услышанное.

– Элизабет, – наконец решился он, – уж не хотите ли вы сказать, что Джимми никогда не водил вас в ресторан?!

Элизабет слегка пожала плечами.

– Я хотела сказать, что только что узнала, как следует себя держать в подобном месте!

Он смутился еще сильнее и закашлялся.

– Слушайте, объясните мне все еще раз. Вы первый раз были в ресторане три недели назад, так? – Она кивнула, и лицо ее засияло от счастья. – А до этого вы там никогда не были? То есть Джимми вас в ресторан не водил?

– Ну, не совсем, – замялась она. – Просто я не соглашалась. Понимаете, Мэтью, я ведь там ни разу не была.

Он почувствовал уже знакомую головную боль.

– Так, стало быть, вы не соглашались пойти в ресторан, потому что никогда там не были. Тогда как же вы вообще туда попали? Только не пытайтесь меня убедить, что так вот взяли и вошли, потому что я все равно не поверю!

– Конечно, нет! – возмутилась она, будто сама идея пойти в ресторан, да еще по собственному желанию, была невероятно абсурдной. – Меня пригласил Натан.

– Натан?! – поперхнулся Мэтью. – Натан Киркденд?!

– Да. – Элизабет положила в рот крохотный кусочек рыбы. – Заметьте, я не хотела идти, но он настоял на своем. А потом прочитал мне меню... ну и все получилось просто чудесно! Намного лучше, чем я ожидала. – Она мечтательно улыбнулась. – Натан... он очень добрый! И такой терпеливый!

– Нат Киркленд?! – тупо переспросил Мэтью. Элизабет тяжело вздохнула, подумав, что стрельба, вне всякого сомнения, притупляет слух. – Нат Киркленд повел вас обедать? В этот самый ресторан?

– Ну... мы ведь уже потом пришли сюда, – созналась Элизабет. – Когда он пригласил меня к миссис Грир, я так волновалась!

– В первый раз!

– Но потом он пару раз приглашал меня сюда, и, должна признаться, тут очень мило. И, – с гордостью добавила она, – я не сделала ни единой ошибки!

– Лицемерный сукин сын, – проскрежетал Мэтью.

– Простите? – Элизабет вскинула брови.

– Я хотел сказать... м-м-м... какой он все же хороший друг, этот Нат! Так заботится о вас! Тем более что Джима нет в городе!

Всю свою жизнь Элизабет потом ломала голову, почему эти слова заставили ее насторожиться.

– Так я ведь больше не жена Джеймса, – тихо сказала она – А Натан и в самом деле хороший друг, и я очень ему благодарна. Жаль только, что он совсем забросил свои дела, и все из-за меня!

– М-да... держу пари, так оно и есть!

– Мэтью Кэган, что все это значит?

– Ничего, кроме того, что я голоден, – Мэтью снова схватился за вилку, – а впереди, судя по всему, меня ждет дальняя дорога! Так что давайте приступим к еде.

Джеймс так и не разглядел кулак, который с хрустом врезался ему в челюсть. Только сейчас он стоял возле стойки бара, потягивая пятый стаканчик виски, а через мгновение уже валялся на полу, испуганно таращась в потолок. Грохот опрокидываемых стульев и испуганные крики мгновенно заполнили бар.

У него перед глазами вдруг появилось небритое, с покрасневшими от усталости глазами лицо Мэтью. Брат вцепился ему в воротник и рывком поставил его на ноги.

– Мэтт?!

При виде разъяренного брата Джеймс испуганно заморгал.

– Что ты сделал с Элизабет, ублюдок проклятый?!

И прежде чем тот успел открыть рот, сокрушительный удар кулака Мэтью вновь впечатался ему в челюсть. С грохотом отлетев к стене и опрокинув парочку стульев, Джеймс распростерся на полу.

Вцепившись в край стола, он попытался встать, тем более что кто-то угрожающе произнес:

– Эй вы там, а ну прекратите!

– Держись подальше, сынок! – злобно рявкнул Мэтью, и Джеймс, с трудом повернув гудящую голову, увидел надвигавшегося на него брата. И вмиг протрезвел. Джеймс, все эти два месяца заливавший гнев и горечь крепчайшим виски, ни о чем, казалось, так не мечтал, как о хорошей драке.

Уехав из Санта-Инес, они с Мэгги непрерывно ссорились. Джеймс долго терпел, но, раз сорвавшись, хорошенько проучил Мэгги. Впрочем, стыд и боль по-прежнему жгли его душу, и ничто, даже виски, не могло потушить этот пожар.

– Явился защищать Элизабет? – пробормотал он разбитыми губами. – Ну что ж, как раз вовремя, дорогой братец!

Издав глухое рычание, Мэтью ринулся на него, но если Джеймс уступал старшему брату в силе, то с лихвой превосходил его проворством. Резко отпрянув в сторону, он ловко поставил ему подножку, и Мэтью, по инерции пролетев вперед, с грохотом врезался в стол. Тяжелые стулья с шумом разлетелись по комнате, зазвенело разбитое зеркало, и осколками бриллиантов рассыпались по полу хрустальные подвески некогда изящной люстры. Но даже дождь стекла, посыпавшийся на братьев, не заставил их остановиться. Словно два разъяренных медведя, сжимая друг друга в объятиях, они катались по полу, круша мебель и не обращая внимания на испуганные вопли сбежавшихся официантов и случайных свидетелей драки. В воздухе, словно огромные жернова, мелькали кулаки. Даже в пылу схватки братья не умолкали ни на минуту.

– Ты бросил ее, паршивый ублюдок! Бросил лучшую в мире женщину! И все ради этой дешевки, которая даже недостойна лизать ей башмаки!

– Бросил ее?! Да это она меня бросила, если хочешь знать! Я умолял ее остаться!

– Остаться? Ради чего? Чтобы ублажать тебя, когда ты соизволишь выбраться из постели Мэгги Вудсен?!

– Да не спал я с Мэгги!

– Ну конечно! Так я и поверил! И что же вы делали, интересно знать – кроссворды разгадывали?! А то я тебя не знаю, похотливый черт! Придумай что-нибудь получше, братец!

– Говорю тебе – не спал я с Мэгги, и Бет это прекрасно известно! Она хотела уйти, вот и ушла! Дождаться не могла, когда уйдет!

– Элизабет тебя любила!

– Ха! Никого она не любила! Она вообще не знает, что это такое – любовь!

– Идиот! Нет, тупоголовый осел! Мне давно следовало вбить чуточку разума в твою тупую башку! Да ты не только глуп, ты еще слеп, приятель, если не видел, что девочка без памяти в тебя влюблена!

Они оба уже пыхтели, кружась друг возле друга на подгибающихся ногах и время от времени обмениваясь ударами, чаще всего не достигавшими цели.

– Не настолько я слеп, чтобы не видеть, как она себя вела, когда хоронили нашего малыша! – рявкнул Джеймс, чувствуя, как мучительно ноет все его тело. – И не настолько слеп, чтобы не помнить, что за всю свою жизнь эта женщина не проронила ни слезинки! Ни единой! Да у нее просто нет сердца! А такая женщина не способна любить, Мэтью!

– Да что ты? – прищурился Мэтт и резко выбросил кулак. Его качнуло вперед, и он едва удержался, чтобы не врезаться в стену. – Ах ты умник! Уверен, что знаешь Элизабет вдоль и поперек? Ну что ж, тогда я кое-что проясню. Держу пари, тебе будет интересно. – В горле у него запершило при одном воспоминании. – Она пролила немало слез по Джону Мэтью, парень. Дьявол, да ты бы захлебнулся в ее слезах, будь ты там!

– Когда это она плакала? – прохрипел Джеймс, увернувшись как раз вовремя, чтобы не получить стулом по голове. – Когда? Я не видел!

– А все потому, что ты самовлюбленный, тупоголовый сукин сын! Все бы ты видел, если бы только дал себе труд отыскать ее в тот самый день! В день после похорон. Она забилась на чердак, и там рыдала так, что у меня сердце чуть не разорвалось от боли!

Тяжело дыша, Джеймс отер со лба крупные капли пота.

– Врешь ты все! – пробормотал он.

– Не вру!

– Ты бы сказал мне, если бы так оно и было!

– Да Элизабет взяла с меня слово, что я буду молчать! Сказала, что ты, дескать, брал ее в жены не для того, чтобы видеть слезы! Сказала, да простит меня Бог, если вру, что не хочет быть для тебя обузой, дурак!

– Врешь! – звенящим голосом отозвался Джеймс. – Ради всего святого, скажи, что врешь, Мэтт!

Драка закончилась – оба, успокоившись, остались стоять где стояли: Джеймс повис всем телом на стойке, а Мэтью без сил привалился спиной к стене.

– Это правда, – выдохнул наконец Мэтью. – Богом клянусь, так оно и было.

Джеймс хрипло застонал сквозь стиснутые зубы и погрозил кулаком.

– Дьявольщина, ведь я же был ей мужем! Почему?! Почему она это сделала?

Мэтью опустил голову.

– Ах черт, чтоб я знал! Глупость какая-то! Сказала, что у вас, дескать, сделка... деловое соглашение. Поэтому ее долг – выполнять то, ради чего ее взяли. Ты что-нибудь понимаешь?

Джеймс прикрыл лицо ладонями.

– Глупая... глупая моя... – прохрипел он.

За его спиной послышался страдальческий голос Мэтью.

– Налейте что-нибудь, – жалобно проговорил он. – Я скакал день и ночь, чтобы застать брата. – Его огромный кулак с грохотом опустился на стойку бара, и бокалы откликнулись жалобным звяканьем. – Дьявольщина! – взревел он. – Есть тут кто-нибудь?! Что за распроклятая дыра, где посетителей заставляют ждать?!