Опыты научные, политические и философские (Том 1)

Сравнения низших человеческих рас с высшими указывают, по-видимому, на то общее правило, что кратковременность страстей существует обыкновенно рядом с их неистовостью. Внезапные порывы чувства, проявляемые людьми низших типов, столь же чрезмерны в своей интенсивности, как и кратки в своей продолжительности; весьма вероятно, что между этими двумя чертами существует причинная связь: ибо усиление страсти должно скорее привести к ее истощению. Заметив мимоходом, что страсти детского возраста представляют очень хорошую иллюстрацию этой связи, займемся теперь некоторыми интересными вопросами, касающимися уменьшения порывистости вместе с прогрессом развития. Ясно, что нервные процессы порывистого существа менее далеки от рефлективных действий, чем нервные процессы существа непорывистого. В рефлективном действии мы видим простой стимул, переходящий мгновенно в движение; причем другие части нервной системы или вовсе не имеют никакого контроля над этим движением, или обладают им лишь в очень незначительной степени. Обращаясь к более высоким нервным действиям, руководимым более и более сложными комбинациями стимулов, мы уже не находим тут такого мгновенного разряжения, разрешенного в простые движения; но мы видим сравнительно обдуманное и относительно изменчивое приспособление к данному случаю некоторых сложных движений, должным образом сдержанных и пропорциональных требованиям случая. Подобный же контраст существует между страстями и чувствами менее развитых натур и натур более развитых. Там, где эмоциональная сложность лишь очень незначительна, всякая эмоция, возбужденная каким-либо событием, вспыхивает и переходит в действие прежде, чем другие эмоции будут иметь время внести свою долю участия в направление поступка; в другое время бывает очередь другого чувства из числа тех, которые теперь молчали. Но при более сложном устройстве эмоционального аппарата простые чувства так координированы между собою, что не могут действовать вполне независимо друг от друга. Прежде чем возбуждение какого-либо из этих чувств будет иметь время перейти в действие, некоторая часть возбуждения успеет уже сообщиться другим чувствам, нередко антагонистическим первому, - и первоначальное поведение окажется видоизмененным, применительно к комбинации повелений всех возбужденных тут чувств Отсюда возникает не только уменьшение порывистости, но и увеличение постоянства. Образ действий индивида, являющийся тут результатом нескольких эмоций, содействующих каждое этому совокупному побуждению лишь в такой степени, которая не истощает каждого чувства, приобретает большое постоянство спазматический, судорожный характер силы исчезает но зато оказывается увеличение общей суммы энергии. При исследовании фактов с этой точки зрения перед нами возникает много интересных вопросов этого рода касательно различных рас людей: а) С какими другими душевными особенностями, кроме степени душевного развития, связана порывистость? По-видимому, расы Нового Света, независимо от различий со стороны высоты типа менее порывисты, чем расы Старого Света. Должно ли приписать это обстоятельство органической апатии? И вообще, можно ли проследить (при прочих равных условиях) существование прямой связи между физической живостью и душевной порывистостью? b) Какая связь существует между этой чертой духа и общественным строем? Ясно, что очень вспыльчивая и порывистая натура, какова например, натура бушмена, непригодна для общественного союза; и ясно, что общественный союз, установленный при помощи каких бы то ни было средств, всегда сдерживает порывистость. с) Какое участие в сдерживании порывистости принимает каждое из чувств, поддерживаемых и охраняемых общественным строем, каковы, например- чувство страха по отношению к окружающим, инстинкт общежития, стремление к накоплению собственности, симпатические склонности, чувство справедливости? Все эти чувства, требующие для своего развития общественной среды, предполагают всегда представление себе более или менее отдаленных последствий, а потому должны действовать сдерживающим образом на побуждения более простых страстей. Отсюда возникают вопросы: в каком порядке, в какой степени и в каких комбинациях являются они на сцену?
      7. Наконец, сюда может быть отнесено еще одно исследование общего рода, хотя и отличное по своему характеру от предыдущих. Как влияет на душевную природу смешение рас? Мы имеем очень основательные данные думать, что во всем животном царстве союз между разновидностями, расходящимися очень далеко одна от другой, сопровождается вредными физическими последствиями; между тем как союз между мало расходящимися разновидностями физически благотворен. Может ли быть приложено это правило и к душевной природе? Некоторые факты, по-видимому, доказывают, что помесь между чрезвычайно несходными человеческими расами производит никуда не годный тип духа, т. е. дух, непригодный ни к тому роду жизни, который ведет более высокая из этих двух рас, ни к тому, который ведет более низкая из них. И наоборот мы находим, что представители народов, происходящих от одного корня, но успевших несколько дифференцироваться друг от друга, вследствие жизни при несходных условиях в течение многих поколений, соединяясь между собою, производят душевный тип, обладающий известными превосходствами. В своем сочинении "The Huguenots" Смаильс показал, какое множество наших замечательных людей произошло от голландских и французских беглецов, а Альфонс Декандоль в своей "Истории наук и ученых за последние два века" показал, что потомки французских беглецов в Швейцарии доставили необыкновенно большой процент людей науки. Хотя этот результат и может быть приписан отчасти природным качествам таких беглецов, несомненно долженствовавших обладать той независимостью духа, которая составляет главное условие в деле оригинальности, тем не менее этот результат, по всей вероятности, произошел отчасти и из смешения рас. В подтверждение этого мы можем привести такое свидетельство, которое уже не может быть истолковано двояким образом. Профессор Морлей обращает внимание на тот факт, что течение семи веков нашей древней истории "лучшие гении Англии выходили из той местности, в которой кельты и англосаксы жили вместе" Подобным же образом и Гальтон в своем исследовании об английских ученых показывает, что в новейшие времена эти ученые являются по большей части из внутренней области нашей страны, которая имеет главное направление с севера на юг и которая, по всем соображениям должна заключать больше смешанной крови, чем области, лежащие к востоку и западу от нее. Такой результат оказывается вероятным уже a priori. Коль скоро нам даны две натуры, приспособленные каждая к слегка отличной совокупности общественных условий, то мы имеем все данные ожидать, что их союз произведет природу, несколько более пластичную, чем природа каждого из родителей, - т. е. природу, более впечатлительную к новым условиям и обстоятельствам постоянно подвигающейся вперед общественной жизни, а следовательно, имеющую более вероятности породить новые идеи и обнаружить видоизмененные чувства. Итак, сравнительная психология человека может с удобством включить в свою область душевные последствия смешения рас, причем мы должны включить здесь в число наших производных исследований и вопрос о том, в какой мере покорение одних рас другими служило орудием прогресса цивилизации как вследствие того, что оно помогало смешению рас, так и в силу других своих влияний?
      II. Второй из трех главных отделов, поименованных в самом начале этого очерка, менее обширен. Тем не менее рассматриваемые в нем вопросы, касающиеся различий в области духа между разными полами каждой отдельной расы, представляют большую важность и возбуждают немалый интерес.
      1) Степень различия между полами. Наблюдение показывает неопровержимо, что степень несходства между мужчинами и женщинами в телесном отношении отнюдь не одинакова для всех людских типов.
      Так, например, у бородатых рас несходство между мужчиной и женщиной гораздо сильнее, чем у рас безбородых У южноамериканских племен мужчины и женщины гораздо более сходны между собою по внешности и т. д., чем у каких-либо других народов. Отсюда само собою является вопрос: отличается ли душевная природа одного пола от душевной природы другого в некоторой постоянной степени, или же степень этого отличия изменчива? Едва ли вероятно, чтобы различие это было постоянным, если же оно изменчиво, то нам сейчас же приходится спросить в каких пределах колеблется оно и какими условиями оно вызывается?
      2) Различие со стороны общей массы душевной деятельности и ее сложности. Понятно, что сравнение полов друг с другом допускает такие же подразделения, как и сравнение между собою различных рас. Главное внимание должно быть обращено, конечно, на различие в общей массе душевной деятельности и на степень сложности этой деятельности у разных полов. Допустив, что в этом неравенстве издержек лежит причина различия в общей массе душевной деятельности, как и различия в общей массе тела, мы должны изучить различие в массе душевной деятельности в связи с различиями в воспроизводительной деятельности у разных людских рас; причем следует обратить внимание на тот возраст, с которого начинается деторождение, равно как и на длину того периода, в продолжение которого сохраняется способность к деторождению. К этому исследованию может быть присоединено еще другое, подобного же рода, а именно: в какой степени душевная природа каждого пола обусловливается особенностями его питания, а также степенью и родом его телесных упражнений? У многих из низших рас женщины, подвергаясь постоянно крайне грубому обращению, стоят в телесном отношении значительно ниже мужчин что, по всей вероятности, представляет совокупный результат чрезмерности труда и недостаточности питания, спрашивается теперь- не вызывают ли эти причины в то же самое время и задержки душевного развития ?
      3) Изменяемость пунктов различия (Variations of differences). Если телесное и душевное несходства между полами не постоянно и если допускать предположение, что все человеческие расы разошлись от одного общего корня, то приходится заключить, что каждый пол должен был передавать постепенно накоплявшиеся отличия потомству того же самого пола. Так, например, если первобытный человек был безбород, то появление бородатой разновидности явно предполагает, что в этой разновидности самцы постоянно передавали потомкам того же самого пола постоянно возраставшее количество бороды. Это ограничение наследственности своим полом, проявляющееся многообразными путями во всем животном царстве, прилагается, по всей вероятности, и к мозговым аппаратам точно в такой же мере, как и ко всем другим аппаратам тела. Отсюда вопрос: не расходится ли душевная природа мужчины от душевной природы женщины в различных очень отдаленных друг от друга, типах человека по различным направлениям и в различной степени?
      4) Причины различий. Может ли быть прослежено какое-нибудь отношение между занимающим нас изменчивым различием и теми изменчивыми ролями, которые играют различные полы в деятельностях жизни ? Допустив влияние привычки на устройство и функцию органов путем накопления изменений, а также допустив ограничение наследственности полом, мы должны ожидать, что в каждом обществе, где деятельности одного пола из поколения в поколение отличаются от деятельностей другого пола, должны возникнуть известные половые приспособления духа. Чтобы пояснить нашу мысль, укажем на кое-какие примеры. Известно, что в Лоанго, равно как и в некоторых других местах Африки, а также и у некоторых горных племен Индии, мужчины очень сильно и очень странно отличаются от женщин; а именно: последние - крайне энергичны, между тем как первые - бездеятельны; навык к труду, по-видимому, вошел здесь до такой степени в характер женщин, что они не нуждаются в принуждении. Понятно, что такие факты наводят нас на множество вопросов. Ограничение наследственности полом должно объяснить нам одновременно как те половые душевные различия, которые отличают мужчин от женщин во всех расах, так и те, которыми они отличаются друг от друга в каждой отдельной расе или в каждом отдельном обществе. Здесь было бы весьма уместным более частное, но небезынтересное исследование того, в какой степени извращение общественных и домашних отношений может действовать извращающим образом на эти душевные различия между полами; как это мы видим, например, у хазов, одного из горных племен Индии, где женщины до такой степени имеют верх над мужчинами, что каждая из них выгоняет своего мужа без всяких объяснений, как только он перестанет нравиться ей.
      5) Душевная пластичность у разных полов. Параллельно сравнению между собою различных рас со стороны их душевной пластичности могло бы быть предпринято сравнение обоих полов каждой расы с этой же точки зрения. По-видимому, женщины вообще менее податливы на изменения, чем мужчины; спрашивается- справедливо ли это положение всегда и повсюду? Относительный консерватизм женщин, их большая приверженность к установленным идеям и обычаям подмечены во многих цивилизованных и полуцивилизованных обществах; таковы ли они и в нецивилизованных обществах? Любопытный образчик сравнительной приверженности женщин к существующим обычаям может быть почерпнут из рассказа Дальтона о джуангах, одном из низших диких племен Бенгала. До очень недавнего времени единственный костюм обоих полов отличался большей простотой, чем даже та, которая приписывается еврейским преданием Адаму и Еве. Однако несколько лет тому назад мужчины были вынуждены усвоить себе холщовую повязку вокруг бедер, на место пучка листьев, но женщины упорно держатся первоначального обычая, т. е. обнаруживают консерватизм в такой сфере, где его всего менее можно было бы ожидать.
      6) Половое чувство. Сравнения между собою различных рас ради определения характера и степени тех более высоких чувств, которые берут свое начало из взаимных отношений полов, могут дать очень ценные результаты. Самые низшие разновидности человеческого рода одарены лишь в очень незначительной степени этими чувствами. Но у разновидностей более высоких типов, вроде малайя-полинезийского, чувства эти, как кажется, развиты в очень значительной степени; так, например, дайяки иногда обнаруживают их с большой силой. Говоря вообще, сила их возрастает вместе с прогрессом цивилизации. Здесь могут иметь место несколько частных исследований: а) В какой степени зависит развитие полового чувства от умственного прогресса, а именно от возрастания силы воображения? b) В какой степени связано оно с эмоциональным прогрессом, в особенности же с развитием тех чувств, которые берут свое начало из симпатии? В каких отношениях находится оно к многомужеству и многоженству? с) Не стремится ли оно к моногамии и не благоприятствует ли последняя его развитию? d) Какова его связь с прочностью семейного союза и с проистекающим отсюда более удовлетворительным взращением детей?
      III. В третьем отделе, к которому мы переходим теперь, могут быть сгруппированы более специальные особенности различных человеческих рас.
      1) Подражательность. Одна из отличительных особенностей низших людских типов состоит в сильном стремлении к передразниванию чужих движений и звуков; по рассказам путешественников, это стремление почти непроизвольно и может быть сдержано лишь с большим трудом; очевидно, что эта черта указывает на меньшую удаленность от рефлективных действий, чем у более высоких людских типов Очевидно, что это бессмысленное повторение, указывающее, по-видимому, на то, что идея о наблюденном действии не может сложиться в душе наблюдателя без немедленного перехода в представляемое себе действие (а всякое воображаемое действие есть зачаточная форма того состояния сознания, которым сопровождается выполнение этого действия), - отклоняется лишь в очень незначительной степени от автоматичности, а потому следует ожидать, что с возрастанием силы самоуправления стремление к таким передразниваниям будет уменьшаться. Это автоматическое копирование очевидно сродни с тем менее автоматическим копированием, которое проявляется в большей живучести обычаев. Ибо обычаи, принимаемые каждым поколением от предшествующего без всякого размышления или исследования, предполагают стремление к подражательности, превозмогающее критические и скептические наклонности, без чего нельзя было бы объяснить сохранение таких обычаев, в оправдание которых не может быть приведено никаких доводов. Уменьшение этого неразумного копирования, проявляющегося всего сильнее у дикарей, стоящих на самой низкой ступени развития, и всего слабее у наиболее высоко развитых представителей цивилизованных рас, должно быть изучаемо через все последовательные, все более и более высокие ступени общественной жизни; причем должны быть показаны и та помощь, и та помеха для цивилизации, которые проистекают из этой душевной особенности, ибо эта особенность действительно помогает цивилизации, поскольку она придает общественной организации ту прочность, без которой никакое общество не может выжить, но она же служит и помехой цивилизации, поскольку она противится тем переменам в общественной организации, которые стали желательными.
      2) Нелюбознателъность. Ставя себя, с нашим теперешним развитием, на место дикарей, мы воображаем себе, как изумлялись бы мы, увидев в первый раз различные произведения и орудия цивилизованной жизни. Но мы очень заблуждаемся, предполагая, что дикарь испытывает при этом такие же чувства, какие мы имели бы на его месте. Повсюду и у всех низших рас было замечено положительное отсутствие разумной любознательности по отношению к этим непонятным новинкам, и полуцивилизованные расы отличаются, между прочим, от диких именно проявлениями разумной любознательности Изучение этой душевной особенности должно обратить внимание на ее отношение к умственному и эмоциональному складу данной расы, равно как и к ее общественному строю.
      3) Качество мысли. Под эту несколько неопределенную рубрику можно подвести несколько обширных групп исследований: а) степень общности идей; b) степень отвлеченности идей; с) степень определительности идей, d) степень связности идей; е) тот предел, до которого развились понятия, как понятие о классе, о причине, об единообразии, о законе, об истине. Многие понятия, до такой степени близкие нам, что мы считаем их общим достоянием всех умов, столь же мало доступны низшим человеческим расам, как и нашим детям. Сравнение между собою различных человеческих типов должно направляться к тому, чтобы выяснить нам те процессы, путем которых достигаются эти понятия. При этом развитие каждого из этих понятий должно быть рассмотрено: а) независимо от других, на всех его последовательных ступенях; b) в связи с другими содействующими ему (cooperative) понятиями, с) в связи с прогрессом языка, искусств и общественной организации. Явления языка призывались уже на помощь таким исследованиям; но подобное употребление явлений языка должно быть облечено теперь в более систематическую форму. Мы должны почерпать наши данные не только из числа общих и отвлеченных слов, существующих в словаре известного народа, но еще и из степени их общности и отвлеченности; ибо обобщения могут быть обобщениями первого, второго, третьего и т. д. порядков; подобным же образом и отвлечения повышаются в степени. Голубой есть отвлечение, относящееся к одному классу впечатлений, получаемых от видимых предметов; цвет есть более высокое отвлечение, относящееся ко многим таким классам зрительных впечатлений зараз; свойство есть еще более высокое отвлечение, относящееся к многочисленным классам впечатлений, получаемых не через посредство одних только глаз, но и через посредство других органов чувств. Если бы обобщения и отвлечения были расположены в порядке их обширности и их степеней, то мы получили бы таким образом очень хорошее мерило, которое, будучи прилагаемо к словарям различных нецивилизованных народов, могло бы доставлять нам определенные данные относительно достигнутой в каждом случае степени умственного развития.
      4) Особенные способности К тем умственным особенностям, которые отмечают собою различные степени развития, следует присовокупить теперь те меньшие умственные способности, которые возникают в связи с различным образом жизни у различных рас, те роды и степени способностей, которые складываются приспособительно к обыденным упражнениям данного племени, как, например ловкость в обращении с оружием, искусство в открывании следов, быстрое различение отдельных предметов. Сюда же можно с удобством подвести все исследования касательно племенных особенностей эстетического рода, которые остаются до сих пор еще не объясненными. Остатки Дордонских пещер показывают нам, что их первобытные обитатели, относительно которых мы должны предположить, что они стояли на очень низкой ступени развития, умели рисовать и вырезывать различных животных, причем их изображения не были лишены известного сходства; и в то же время некоторые из ныне существующих рас, стоящих, по всей вероятности, выше этих пещерных обитателей в других отношениях, оказываются почти не способными узнавать нарисованные изображения. То же самое можно сказать и о музыкальной способности. Этой способности почти, или даже совершенно, нет у некоторых из низших рас, но у других рас, стоящих ничуть не выше этих, она оказывается развитою в совершенно неожиданной степени. В пример такой врожденной музыкальной способности можно привести негров: один миссионер, долго живший между ними, рассказывал мне, что дети туземцев, при обучении их в школе европейским церковным напевам, сами, без малейшего указания, принимаются петь второй голос. Было бы крайне интересно исследовать, какими причинами могут быть объяснены племенные особенности этого рода?
      5) Эмоциональные особенности. Эти особенности заслуживают тщательного изучения, так как они находятся в самой тесной связи с общественными явлениями - с возможностью общественного прогресса и с характером общественного строя. Из них надо обратить главнейшее внимание на следующие: а) Стадность, или общежительность, сила которой очень различна у разных рас, некоторые из них, как, например, мантрасы, почти совершенно равнодушны к общественным сношениям, между тем как другие не в силах обойтись без них. Очевидно, что степень любви к присутствию своих братьев-людей влияет очень сильно на образование общественных групп, а следовательно, и на общественный прогресс. b) Отвращение к стеснению Некоторые из низших людских рас, как, например, мапучесы, совсем не поддаются управлению, между тем как другие расы, стоящие ничуть не выше их по степени своего развития, не только подчиняются стеснению, но еще смотрят с благоговением на людей, налагающих на них эти стеснения. Эти противоположные черты характера должны быть рассмотрены в связи с общественным развитием очевидно, что на ранних ступенях этого развития первая из них - враждебна, а вторая - благоприятна ему. с) Любовь к одобрению. Она составляет общую черту для всех рас как высоких, так и низких, но степень развития этой черты оказывается очень различной. Существуют очень низко стоящие расы, как, например, некоторые из тихоокеанских племен, члены которых готовы раздать все, что у них есть, лишь бы только заслужить одобрение, вызываемое такой расточительной щедростью, между тем как члены других рас ищут одобрения с гораздо меньшей ревностью. Следует обратить внимание на связь между этой любовью к одобрению и общественными стеснениями, в поддержании которых она играет важную роль. d) Приобретательную наклонность. Эта наклонность также заслуживает основательного исследования как по отношению к тем разнообразным степеням, в которых она обнаруживается, так и со стороны ее связи с общественным строем. Любовь к собственности растет вместе с возможностью удовлетворения этой любви; а эта возможность, будучи крайне незначительной у самых низших рас, возрастает вместе с прогрессом общественного развития. С переходом от племенной собственности к собственности семейной и, наконец, индивидуальной, понятие о личном праве на владение приобретает все большую определенность, а любовь к приобретению усиливается. Каждый шаг по пути к правильному общественному строю делает возможными более и более обширные накопления, а приобретаемые удовольствия становятся более и более верными, проистекающее же отсюда поощрение к новым накоплениям ведет к возрастанию капитала и к дальнейшему прогрессу.
      Это взаимодействие между стремлением к приобретению и общественным строем должно быть тщательно исследовано в каждом отдельном случае.
      6) Альтруистические чувства. Эти чувства, являясь позже в развитии человечества, представляют в то же время и самые высокие из доступных ему чувств Развитие их в течение цивилизации представляет нам очень ясное доказательство взаимного влияния общественной единицы на общественный организм и обратно С одной стороны, ни симпатия, ни какое-либо из порождаемых симпатией чувств не могут существовать, пока нет вокруг нас родственных нам существ, с другой стороны, поддержание союза с ближними зависит отчасти от присутствия симпатии и тех ограничений, которые накладываются ею на наше поведение. Стадность, или общежительность, благоприятствует возрастанию симпатии, а возрастание симпатии ведет к более тесному общению и к более прочному общественному строю, так что каждое приращение одного неизменно делает возможным дальнейшее приращение другого. Сравнения вытекающих из симпатии альтруистических чувств у различных людских рас и при различных формах общественного строя могут быть с удобством распределены по следующим трем рубрикам: а) Сострадание или жалость, в ее обнаружениях по отношению к детям, по отношению к больным и престарелым и по отношению к врагам. b) Великодушие, или щедрость (строго отличая ее от показных ее обнаружений) в разных ее проявлениях, как-то: в давании в пожертвовании своими удовольствиями для других и в деятельных усилиях на пользу другого. Обнаружения этого чувства должны быть рассмотрены так же и со стороны той области, в которой оно проявляется т. е. распространяется ли оно только на одних родственников, или оно распространяется только на членов того же самого общества, или же оно распространяется и на членов других обществ. Затем следует рассмотреть его в связи со степенью предусмотрительности, т. е. решить, составляет ли оно результат внезапного порыва, которому человек повинуется, не соображая последствий и не зная наперед, во что ему обойдется его поступок, или же оно существует совместно с ясным предвидением тех будущих жертв, которых потребует от человека этот поступок. с) Справедливость. Это наиболее отвлеченное из альтруистических чувств должно быть рассмотрено со всех тех сторон, как и предыдущие, и, кроме того, еще с некоторых других. Мы должны определить поскольку проявляется оно по отношению к жизни других, поскольку - по отношению к свободе, поскольку - по отношению к их собственности, и, наконец, поскольку - по отношению к разнообразным притязаниям более мелкого свойства. Кроме того, сравнения между собой людей по отношению к этому высочайшему из чувств должны сопровождаться еще более чем где-либо постоянными исследованиями сопутствующего ему в каждом случае общественного строя, определяемого им в очень обширной степени, т. е. исследованием в каждом случае формы и образа действий правительства, характера законодательства, взаимных отношений классов и пр.
      Таковы главные отделы и подотделы, на которые может быть подразделена сравнительная психология человека. Я старался быть настолько кратким, насколько это было возможно, без ущерба для ясности В этом беглом обзоре столь обширного поля я, без сомнения, просмотрел многое из того, что следовало бы включить в него. Не подлежит также сомнению, что многие из названных мною исследований разветвятся со временем на несколько более частных исследований, вполне заслуживающих того, чтобы заняться ими. Но даже и в этом виде предлагаемая программа достаточно обширна, чтобы дать дело множеству исследователей, которые могут с большой выгодой распределить между собой различные ее отделы.
      Наши антропологи, занимавшиеся прежде только первобытными искусствами и их произведениями, сосредоточили теперь свое внимание главнейшим образом на телесных особенностях различных людских рас, но нетрудно видеть, как мне кажется, что исследование этих особенностей уступает по важности изучению их психических особенностей. Общие заключения, составляющие результат первой группы исследований не могут влиять с такой силой на наши взгляды касательно самых высших классов явлений, как общие заключения, являющиеся результатом исследований второго рода. Истинное учение о человеческом духе имеет для нас жизненный интерес а систематические сравнения между собою человеческих умов, отличающихся друг от друга качественно и количественно, должны помочь нам в составлении этого истинного учения Знание взаимных отношений между характерами людей и характерами составляемых ими обществ должно глубоко повлиять на наши идеи о политических распорядках. Коль скоро взаимозависимость природы личности, с одной стороны, и общественного строя с другой, понята правильно, то такое понимание не может не повлиять исправляющим образом на наши понятия об общественных переменах совершающихся перед нашими глазами и имеющих произойти в будущем. Понимание душевного развития, как процесса приспособления к общественным условиям, которые непрерывно переделываются им и обратно влияют на него, поведет к здравой оценке даже более отдаленных влияний учреждений на индивидуальный характер и послужит некоторой преградой для важных бедствий, причиняемых ныне невежественным законодательством Наконец правильное учение о душевном развитии человечества, взятого в его целом, давая нам ключ к пониманию развития индивидуального духа (а оно действительно дает этот ключ), поможет нам внести более разумные начала в наши превратные методы воспитания и таким образом увеличить наши умственные силы и поднимет нашу нравственную природу.
      XI МАРТИНО ОБ ЭВОЛЮЦИИ
      (Напечатано в первый раз "Contemporary Review", июнь 1872 г.)
      Статья Мартино в апрельском номере Contemporary Review "Положение разума в природе и интуиция человека" напомнила мне о том, что я намеревался отвечать на возражения, выставлявшиеся время от времени против общего учения, изложенного в "Основных началах". Рассуждение Мартино хотя и не прямо направлено против положений, утверждаемый или подразумеваемых в "Основных началах", но противоположно им по выводам. Исполнение своего намерения я, однако, все еще стал бы откладывать, если бы не узнал, что доказательства г-на Мартино многими считаются последним словом науки и что отсутствие возражений на них может быть сочтено за невозможность этих возражений. Поэтому на доводы г-на Мартино желательно обратить внимание, особенно ввиду того, что, как мне кажется, сущность их можно с пользой рассмотреть в сравнительно небольшом очерке.