ТОВАРИЩ ЮРОШИН
      В это время в тоннеле послышался нарастающий рокот, и через несколько секунд к платформе подкатил маленький синий вагончик, и сразу на станции запахло бензиновым дымом.
      Из вагончика вышли водитель и пожилой человек в форме. Судя по всему, человек в форме был большим начальником: при его появлении все почтительно притихли.
      У этого человека были седые волосы, вздернутый нос и очень большие, с длинными ресницами глаза.
      – Здравствуйте, товарищи! – сказал он, чуть улыбаясь. – По какому поводу митинг?
      – Вот, товарищ Юрошин, экземпляр поймали, – сказал дежурный по станции и кивнул на Самбо.
      Милиционер рассказал, как он увидел Машу на эскалаторе, рабочие говорили о том, как Самбо мчалась по переходу, как она свалила девушку, пытавшуюся ее удержать.
      – Так! – сказал товарищ Юрошин. – А зачем ей все это нужно?
      – А вот вы спросите ее, – сказал дежурный по станции. – Может быть, она вам чего-нибудь и расскажет.
      Заложив руки за спину, товарищ Юрошин подошел вплотную к Самбо. Лицо его было совершенно серьезно, но Самбо почему-то почувствовала, что он улыбается про себя.
      – Моему старшему приблизительно столько же лет, – сказал он, потом несколько минут молча разглядывал Самбо. – Вроде ребенок как ребенок. Вполне нормальный ребенок. А ты как о себе думаешь, а?
      Самбо молчала.
      – Ну, скажи мне, у тебя были какие-нибудь причины, чтобы прятаться ночью в метро?
      Всем показалось, что Самбо опять ничего не ответит, но вдруг она выпалила:
      – Были!
      Самбо решила, что лучше всего будет говорить правду.
      – А какие именно, ты не хочешь нам сказать? – негромко спросил товарищ Юрошин.
      Этот мягкий голос так подействовал на Самбо, что ей почему-то захотелось плакать.
      – Могу! – всхлипнув, но вместе с тем несколько вызывающе сказала она.
      – Так! Слушаю.
      – Я не из хулиганства сюда пришла, – сдерживая рыдания, проговорила Самбо. – Я хотела конструкцию поломоечной машины узнать.
      – Позволь! Что ты хотела узнать?
      – Конструкцию поломоечной машины. Вот плоскогубцы! – Самбо вынула из кармана плоскогубцы и потрясла ими перед своим носом. – Я хотела снять эту... ну, в общем, эту штуку, которая закрывает машину, посмотреть, как она устроена, Я понимаю, конечно, что это очень глупо, но... у меня другого выхода больше не было.
      Самбо заплакала.
      – Во как! – сказала девушка, которую Маша свалила на пол.
      – Ну погоди! Ну, ты перестань плакать! – сказал товарищ Юрошин. Ну, ты объясни нам: почему же другого выхода не было? Что, ты днем не могла обратиться к кому-нибудь из служащих и спросить, как устроена эта машина?
      – А потому выхода не было... потому, что Люська... потому что Заноза... потому что моя сестра... – пробормотала Маша и заплакала так, что уже ничего нельзя было разобрать.
      – Хорошо, перейдем на другую тему, – сказал товарищ Юрошин. – У твоих родителей есть телефон?
      – Есть, – сквозь слезы ответила Маша.
      – Ну вот, скажи нам телефон, скажи нам имя-отчество отца или мамы, и мы позвоним, чтобы они за тобой приехали. – Товарищ Юрошин взглянул на пожилого милиционера: – Я думаю, этим можно ограничиться. Как вы считаете, а?
      Милиционер пожал плечами, ухмыльнулся, переглянулся с другими милиционерами.
      – Да уж не знаю, – неопределенно сказал он.
      – Надо принять во внимание, что человек за делом пошел, а не для баловства. – Товарищ Юрошин обратился к Самбо: – Ты правду говоришь, что техникой увлекаешься?
      – Я в Клубе юных конструкторов состою. При школе.
      – И вы задумали поломоечную машину построить, чтобы полы в классе мыть?
      – Да. Только это не я задумала, а моя младшая сестра.
      Работница, которую Самбо свалила, хлопнула себя руками по бедрам.
      – Ну и девки теперь родятся: и дерутся не хуже, чем мальчишки, и конструкции у них какие-то там... – Она внезапно двумя руками пожала руку Самбо. – В общем, я тебя прощаю. Дамочки, пошли, а то за нас тряпки сами работать не будут.
      Девушка ушла в коридор, за ней удалились ее подруги. Стали расходиться и другие рабочие. Товарищ Юрошин вынул из кармана шинели большой блокнот, записал телефон родителей Самбо, имя-отчество ее отца. Он вырвал листок из блокнота и передал его дежурному по станции.
      – Позвоните, пожалуйста, товарищ Кузнецов. Пусть Михаил Андреевич возьмет такси и приезжает за своей авантюристкой. Ну... хотя бы к вестибюлю на "Площади Революции".
      Дежурный ушел. Товарищ Юрошин взглянул на ручные часы.
      – Минут пять у меня еще есть. Пойдем пройдемся немного. Я тебе кое о чем расскажу.
      Он неторопливо зашагал по платформе, Самбо пошла рядом с ним.
      – Видишь, какая штука... Поломоечные машины, которые на станциях работают, для школы не годятся: они очень громоздки, берут много энергии... Позволь! Ты, кажется, упомянула, что твоя сестра изобретает такую машину?
      – Да! Она уже испортила пылесос, – ответила Самбо.
      – Гм! Твоя сестра была на правильном пути. Видишь ли, на одном из заводов московского метро создана конструкция стекломоечной машины машины, предназначенной для мытья окон, – но она вполне может мыть и полы. Даже если ее назначить только для мытья полов, конструкция станет проще. А главное – для ее постройки требуется всего лишь пылесос "Уралец", затем кое-какие подручные материалы.
      Самбо не верила своему счастью.
      – А вы не скажете... А как она устроена? Вы мне чертеж не набросаете?
      Товарищ Юрошин снова взял блокнот.
      – Садись! – оба сели на ближайшую скамью. – Только я тебе ее в несколько измененном виде нарисую, чтобы вам легче было ее строить. У стекломойки, например, два насоса. Один насос подает воду вверх, к окнам, а пылесос ее отсасывает. Вам наверх качать воду не надо, на пол она сама побежит. Значит, требуется только один пылесос.
      – Но ведь вот моя сестра пылесосом воду отсасывала и спалила пылесос!
      – Ты постой! Гнать воду через пылесос совсем не нужно. Это, конечно, испортит его. Вот, смотри!
      И товарищ Юрошин принялся водить по блокноту пером авторучки. Он нарисовал два расположенных рядом прямоугольных бака. Левый бак был предназначен для чистой воды, а в верхней стенке правого бака было сделано отверстие, и на нем установлен пылесос с таким расчетом, чтобы он вытягивал воздух из бака. Оказалось, что мыть полы можно тем же самым алюминиевым наконечником, каким обычно убирают пыль, только его нужно несколько переделать. Щель наконечника должна быть закрыта металлической пластинкой с тремя не-большими отверстиями. Среднее отверстие соединяется с тонкой резиновой трубкой, а эта тонкая трубка пропускается внутри дюралевой трубы пылесоса и внутри его гофрированного шланга. Сам гофрированный шланг прикрепляется к правому баку, а тоненькая трубка, пройдя через этот бак, соединяется с левым. Края наконечника облицовываются мягкой резиной, которая должна плотно прижиматься к полу.
      – Вот и все! – сказал товарищ Юрошин. – Советую поставить машину на колеса повыше, чтобы вода легко стекала к полу. Теперь рассмотрим принцип ее действия.
      Маша очень легко усвоила этот принцип: по средней трубке стекает чистая вода, резина трет пол, но, окружая со всех сторон воду, не дает ей разбегаться повсюду. Работает пылесос, в правом баке создается разрежение, и вода, уже грязная, поступает в этот бак. Когда правый бак наполнится, в левом уже не окажется воды, поэтому она и не попадет в пылесос.
      – Позвонил, товарищ Юрошин, – услышала Самбо голос дежурного. Сказали, что немедленно едут.
      Товарищ, Юрошин поднялся:
      – Ну, вот и хорошо, спасибо! И мы тут все свои разговоры переговорили, и мне по делам пора. Получай! – Товарищ Юрошин передал Маше листок с чертежом.
      Самбо вскочила со скамьи.
      – Спасибо! Ой, большое вам спасибо! – забормотала она, складывая листок. – Ой, ну прямо такое, такое спасибо!
      – Не за что. – Товарищ Юрошин протянул Маше руку: – Привет твоей сестре!
      – И вашим детям привет! Спасибо! Большое спасибо!
      Кто-то тронул сзади Самбо за плечо. Это был милиционер, который первым погнался за ней.
      – Ну-ну, будет! Не задерживай товарища, пойдем!
      И они стали подниматься по неподвижному эскалатору.
      Поднявшись примерно на треть, милиционер стал вытирать платком лоб.
      – Вот пыхти теперь из-за тебя! Знаешь, сколько здесь ступенек? Сто двадцать восемь!
      Маше очень хотелось быть со всеми доброй и вежливой.
      – А почему дежурный не пустил для вас эскалатор? Наверно, мог бы и пустить.
      – А кто его знает почему. Может, работы какие-нибудь там ведутся.
      Наконец они поднялись наверх и постояли несколько минут в полутемном вестибюле перед застекленной дверью. Самбо из вежливости старалась поддержать разговор, расспрашивала милиционера, есть ли у него дети и сколько им лет.
      Но вот к подъезду подкатила "Волга" с шашечками на кузове, и из нее вышел Михаил Андреевич.
      – Папа! – сказала Самбо.
      Милиционер сразу открыл дверь.
      – Боевая у вас дочка, гражданин, – сказал он не то осуждающе, не то одобрительно.
      – Извините, товарищ, за беспокойство! – сказал Машин папа и пошел с дочкой к такси.
      В машине он долго молчал, и при свете уличных фонарей Самбо заметила, что лицо его очень холодно.
      Самбо заранее знала, что через несколько минут он скажет что-нибудь вроде такого: "Да, Мария! То, что простительно одиннадцатилетней Люсе, непростительно тебе". Поэтому Маша вынула из кармана листок, протянула отцу.
      – Что это такое?
      – Чертеж поломоечной машины, – сухо ответила Самбо. – И дал мне его не кто-нибудь, а, кажется, крупный начальник Московского метрополитена.
      Папа поднес листок к окну машины и стал его рассматривать при довольно тусклом освещении. Затем, вместо того чтобы читать Самбо нотацию, он спросил ее, каким образом действует машина.
      А когда они приехали домой, мама с бабушкой долго отчитывали Самбо. Потом ее отправили спать. В комнате было темно, но Самбо услышала, как заворочалась в постели Заноза.
      – Люська, ты не спишь? – шепотом спросила Самбо.
      – Не сплю. А что?– прошептала Заноза.
      Самбо включила торшер, подошла к Люське и вручила ей листок с чертежом поломоечной машины.
      – На! Держи!

      Все, что происходило дальше, вы, пожалуй, можете сами представить себе. Вам, я надеюсь, не будет трудно вообразить, с каким видом явилась в клуб Заноза, с каким видом она в присутствии Эдика Лазовского вручила Дер Элефанту листок с чертежом поломоечной машины.
      – Это, правда, не совсем моя техническая идея, но все-таки – вот!
      Митрофан Фомич от Самбо знал, что это вовсе не Занозина идея, но все-таки принял ее в клуб. На средства, собранные за металлолом, был куплен пылесос "Уралец". Машину строили до конца декабря. От самой Занозы было довольно мало проку: ее пришлось долго учить, как сверлить отверстия дрелью, как сглаживать напильником заусеницы на металле. Тем не менее она так заважничала, что стала дерзить классной руководительнице Вере Прокофьевне, и директору школы пришлось вызвать Люсиных родителей на педсовет.
      Клюквина тоже приняли в клуб, но с ним дело обстояло лучше: он слесарничать уже умел.
      Детектив не принимал участия в постройке машины. Он этим делом не интересовался. Но ему не давала покоя одна мысль: куда делся четырехпалый сообщник изобретателей? И Люся и Клюквин клялись всеми клятвами, что никакого третьего сообщника у них не было и нет, но детектив не верил им и удивлялся: зачем изобретателям нужно так упорно врать?
      Первое испытание машины проводилось в строгой тайне. Помещение клуба было невелико, а народу в него могло набиться так много, что с машиной негде было бы повернуться. Поэтому решили, что испытывать машину будут те, кто ее строил (двенадцать человек). В порядке исключения на испытания пригласили Петю Калача.
      После семи часов, по окончании занятий во второй смене, все участники испытания заперлись в помещении клуба. Среди них был, конечно, и Митрофан Фомич. Все столы были вынесены из передней комнаты в заднюю, а из задней комнаты Эдик Лазовский вывез поломоечную машину. Это был блестящий синий ящик на двух велосипедных колесах. Над ним торчал пылесос "Уралец". Машина смахивала на тележку для продажи газированной воды, только кузов ее был значительно меньше.
      – А воду так и не приготовили? А ведро для слива воды? – сказал Эдик.
      Тотчас несколько мальчишек и Самбо выбежали из клуба и через несколько минут вернулись. Мальчишки принесли четыре ведра воды, а Самбо – пустое ведро, щетку для мытья полов и половую тряпку.
      – На всякий случай захватила, – пояснила она.
      – Ну-с, торжественный момент наступил. Заливайте воду! – сказал Митрофан Фомич.
      Эдик отвинтил крышку бака и налил туда два ведра воды. Завинтив крышку, он сказал:
      – Можно начинать, Митрофан Фомич?
      – Я думаю, надо предоставить право первого испытания машины инициаторам этого дела, – сказал Дер Элефант. – А? Как вы полагаете?
      Ни Заноза, ни Клюквин не поняли, что эти слова относятся к ним.
      – Ну, инициатор, иди! – сказала Маша и подтолкнула сестру к машине.
      – И ты тоже иди! – сказал один из конструкторов Клюквину.
      Оба изобретателя подошли к машине. Но они все еще не верили, что им предоставлена такая честь. Заноза, как всегда в подобных случаях, стояла, прижав растопыренные пальцы к ногам, склонив голову набок, чуть приоткрыв рот. Клюквин сосредоточенно ковырял в носу. Эдик подошел к Люсе.
      – Бери наконечник, ты будешь мыть пол, – сказал он и обратился к Клюквину. – А ты будешь возить машину.
      Двух человек вовсе не требовалось для работы с машиной: тот, кто мыл пол, мог свободной рукой подтягивать машину к себе. Но сегодня нужно было, чтобы оба изобретателя участвовали в работе.
      Заноза схватила двумя руками дюралевую трубу и прижала облицованный резиновый наконечник к полу. Митя Клюквин схватился за поручень, который помогал таскать машину. Эдик Лазовский взял провод, оканчивающийся вилкой, воткнул эту вилку в штепсель. Потом он подошел к машине, повернул краник, пускающий воду, и тронул выключатель пылесоса.
      Пылесос завыл. Люся растерялась: она чуть оторвала от пола обрамленный резиной наконечник, и из него полилась струйка воды.
      – Три!
      – Ну, три его, три!
      – Ну, мой же пол, чего ты стоишь!
      Вся красная, вся в испарине, Заноза прижала наконечник к полу и начала тереть им доски, выкрашенные масляной краской.
      – Моет! Смотрите! Моет! – сразу в восторге закричали несколько человек.
      Пол, по которому скользил обрезиненный наконечник, действительно становился чистым и влажным. Только, пожалуй, слишком уж влажным: вода не полностью втягивалась в шланг, часть ее растекалась по половицам.
      Самбо накинула тряпку на щетку и стала вытирать ею оставшуюся воду.
      – Подтекает, – заметил Дер Элефант.
      – И все равно хорошо работает, – возразила Изюмина. – Смотрите: только чуть-чуть протереть, и пол уже совершенно сухой.
      Под вой пылесоса заговорили о том, что надо сменить резину на более мягкую, чтобы она лучше прилегала к полу. Эдик предложил:
      – А что, если попробовать поролон? Митрофан Фомич, как вы думаете?
      Учитель не успел ответить.
      – Все! Нашел! – возопил детектив таким голосом, что на него набросились:
      – Что ты людей пугаешь!
      – Ты что, спятил?
      – Что ты нашел?
      – Машка! Самбо! Никакого у них сообщника нет! Никакого Четырехпалого! Ты только посмотри, как она трубу держит!
      Самбо взглянула на сестру и поняла все. Только четыре пальца Люсиных рук обхватывали трубу. Большие пальцы лежали на указательном и среднем. Поэтому они и не могли отпечататься!
      От Петиных воплей Заноза растерялась и снова приподняла наконечник. Вода опять тоненькой струйкой побежала на пол.
      – Ну, чего остановилась! – закричали ей. – Давай три!
      – Вода же течет! Три! Надраивай!
      Заноза опомнилась и принялась надраивать.
      Вот и все. О том, как доделывали машину, как совершенствовали ее, вам, пожалуй, неинтересно будет читать. Поэтому – до свиданья!
      1965 г.