Приключенческая научно фантастическая детективная повесть
 
      Часов около пяти вечера, не доделав уроки, Петя прилег с книжкой на диване и неожиданно задремал. Сквозь сон он слышал телефонные звонки в передней, потом приглушенный голос мамы. Но вот скрипнула дверь мама заглянула в комнату
      – Петь! Петр Васильевич! Тебя Ира к телефону.
      – Ну ее! – промычал Петя.
      – Она просила тебя разбудить, говорит – срочное дело.
      – Ой, мама, да ну ее! – Петя взбрыкнул ногой и повернулся на другой бок.
      Голос мамы снова послышался из-за двери.
      – Ира, ты слушаешь? Он просит примерно через часок позвонить... Как? Ах, вот оно что!
      Дверь с треском распахнулась.
      – Ну-ка, сыщик, вставай! – на этот раз в полный голос сказала мама. – Работа для тебя есть: расследовать что-то надо.
      Петя сел на диване:
      – Мам... а ты не врешь?
      Мама тут же вскипела:
      – Петр, ты с кем разговариваешь? Что это значит – "ты не врешь"...
      – Мам... это я... это я так, спросонья. Я хотел сказать: Ирка не врет?
      Мама уже не слушала. Она ушла в кухню.
      Петя подбежал к телефону:
      – Да!
      Сначала ему показалось, что в трубке просто что-то зашуршало, потом он понял, что это Ирин голос – она говорила шепотом:
      – Петька, чего ты так долго! В комнату вот-вот войдут, и я не смогу говорить!
      – Ладно! В чем дело?
      – Петька, скорее приходи! Только не ко мне, а к Маше Пролеткиной. Слышишь? Очень таинственное дело!
      – К кому?
      – К Пролеткиной, к Маше. Которая в седьмом "А" учится. Это моя подруга. Петька, через пятнадцать минут я должна уйти: мы с мамой в гости идем.
      – А что произошло?
      – Петька, мне некогда рассказывать, что произошло: в комнату вот-вот войдут. Только все очень загадочно! Петька, ты придешь?
      Шепот в трубке звучал так взволнованно, что Петя невольно сам понизил голос:
      – Ладно, говори адрес.
      – Она в том же подъезде, что и я, только этажом ниже, квартира двести. Придешь?
      – Приду. Минут через пятнадцать приду.
      Петя повесил трубку. После этого мама минуты три приговаривала:
      – Петр, спокойней! Петька, я тебя никуда не пущу, если ты будешь так бесноваться.
      Петя помчался было в ванную, чтобы сполоснуть лицо, но тут он вспомнил, что на нем старые брюки, и бросился переодеваться. Впопыхах он долго не мог попасть ногой в штанину и, прыгая по комнате, уронил стул.
      – Мам, я, значит, пошел. Пока!
      – Беги! Сумасшедший!
      Петя выскочил на площадку, захлопнул дверь, но тут же раздался продолжительный звонок, и мама пошла открывать.
      – Забыл! – сказал детектив, пробегая к себе в комнату. – Самое главное забыл.
      Он открыл ящик своего стола, вынул оттуда большую лупу, круглую пластмассовую коробочку и прямоугольный магнитик от микроэлектромотора.
      – Теперь все! Мамуль, пока! – сказал он и чмокнул на ходу маму в щеку.
      Пожалуй, у каждого мальчишки бывает в жизни период, когда он мечтает сделаться сыщиком, следователем, контрразведчиком... (Точное название профессии зависит от того, каких книжек он больше начитался.) У Пети это увлечение оказалось особенно стойким.
      Началось оно еще летом, на даче. Петя тогда впервые читал Шерлока Холмса, и тут с соседней дачи таинственно исчезли два третьеклассника – Дима и Миша, с которыми он иногда играл. Пока взрослые разыскивали их по улицам поселка, сообщали в милицию, бегали на железнодорожную станцию, Петя вел свое расследование. Он припомнил разговоры, которые вели мальчишки, и объявил взрослым, что Миша и Дима решили бежать на Кубу. Он предложил взрослым посмотреть, какие вещи пропали из дому. Выяснилось, что исчезли ключи от московской квартиры, в которой жил один из беглецов. После этого нетрудно было догадаться, что беглецы перед путешествием на Кубу собирались заехать к Диме домой. Так оно и получилось. Вскоре соседка по московской квартире привезла мальчишек обратно на дачу. Из допроса беглецов выяснилось, что они действительно хотели присоединиться к сподвижникам Фиделя Кастро.
      Взрослые были удивлены Петиной проницательностью, но больше всех она поразила самого Петю. Он решил, что нашел свое призвание, и все свободное время стал посвящать тренировке качеств, необходимых следователю.
      Когда начались занятия в школе, он по содержимому карманов своих одноклассников, по состоянию их обуви, по пятнам на руках пытался угадать, кто чем занимался накануне вечером.
      В девяти случаях из десяти он попадал впросак, но эти его неудачи быстро забывались. Зато, когда Петя угадывал верно, все приходили в дикий восторг.
      Еще в самом начале своей сыскной деятельности Петя обзавелся большой лупой, а в конце сентября сделал очень ценное приобретение. Ему давно было известно, что отпечатки пальцев на различных предметах проявляются магнитной кисточкой. Потом он узнал, что для магнитной кисточки простые железные опилки не годятся, а нужен какой-то особый порошок, именуемый восстановленным железом. Где его взять, Петя не знал. И вдруг однажды, покупая в аптеке пирамидон для мамы, он увидел под стеклом на прилавке коробку с этикеткой: "Восстановленное железо. 20 порошков". Стоила она всего пятнадцать копеек. Купив коробку, Петя примчался домой, разломал электромоторчик, вынул из него маленький постоянный магнит и ткнул один из концов магнитика в порошок. Порошок повис на магнитике темно-серой кисточкой. Петя прижал большой палец к чистому листу бумаги, потом стал водить по этому месту магнитной кисточкой. Через несколько секунд проявился серый отпечаток пальца с отчетливым рисунком папиллярных линий. Петя, конечно, притащил магнитную кисточку в школу. Нечего и говорить, какое впечатление произвела она на шестиклассников. Что там шестиклассники! Однажды Петю остановил в коридоре высокий толстый учитель физики Митрофан Фомич. Он сказал своим гудящим басом:
      – А ты у нас, оказывается, вроде восходящего светила на поприще криминалистики. Мне в девятом "В" о твоих чудесах рассказывали.
      Петя понимал, что школьная молва сильно преувеличила его успехи. Тем сильнее ему хотелось оправдать свою замечательную репутацию. Но никто больше никуда не убегал, ничего загадочного ни в школе, ни дома не случалось. Уже два месяца "восходящее светило" пребывало без работы.
      И вот теперь это светило неслось по залитым осенним солнцем улицам, чуть не сбивая прохожих с ног.

      Лишь прибежав во двор большого дома, в котором жила Пролеткина, Петя сообразил, что не солидно будет врываться к незнакомой девочке, пыхтя как паровоз. Он сдержал себя и, вместо того чтобы войти в подъезд, стал прохаживаться перед ним, ожидая, пока успокоится сердце.
      Петя знал далеко не всех девочек в параллельных классах, и фамилия Пролеткина ему ничего не говорила. Пете представлялось, как он, спокойный, невозмутимый, входит в квартиру номер двести, как его встречает бледная от переживаний и бессонницы красавица, как эта красавица приглашает его в комнату, обстановку которой он тут же окидывает проницательным, все подмечающим взглядом, как эта красавица, с надеждой глядя на Петю, посвящает его в свою трагическую и таинственную историю.
      Петя начал было придумывать эту таинственную историю, но вовремя вспомнил, что его ждет тайна не выдуманная, а настоящая. Он поднялся на третий этаж, нашел квартиру номер двести и позвонил.
      Ему открыла девочка в черных шерстяных брюках и в синем свитере. Петины мечты о бледной красавице сразу рухнули. Перед ним была известная всей школе Машка, по кличке "Самбо". Говорили, что ее двоюродный брат увлекается этим видом борьбы и Машка научилась от него всем приемам. Она славилась не только ловкостью и силой, но и вспыльчивостью. Даже самые отчаянные мальчишки боялись ее задевать, потому что она бросала их через голову.
      Ни красотой, ни бледностью Машка не отличалась. Лицо у нее было скуластое, розовощекое, нос вздернутый. Золотистые всклокоченные волосы были заплетены в две коротенькие, но толстые косички. Одна из них загибалась кренделем над ухом, а другая торчала в сторону параллельно плечу.
      – Здравствуй! – сказала она деловито. – Вытирай ноги, а то бабушка никому житья не дает со своим паркетом... Вытер? Туда иди! – Самбо дернула подбородком вправо от себя.
      Петя был человеком застенчивым. Властный тон Машки смутил его. Войдя в комнату, он совсем забыл "окинуть проницательным взглядом" обстановку. Он только заметил, что мебель в комнате "модернистая", а паркет сильно блестит.
      – Садись! – приказала Самбо.
      Петя на что-то сел.
      – Ирина не дождалась тебя, – сообщила Маша. – Она с родителями на именины идет.
      Самбо замолчала. Она прохаживалась взад-вперед, сунув пальцы в маленькие карманчики на брюках. Молчал и Петя. Он лишь теперь вспомнил, что забыл не только умыться, но и причесаться, и, когда Маша поворачивалась к нему спиной, торопливо приглаживал ладонями бледно-русые вихры.
      Но вот хозяйка остановилась перед ним:
      – Ирка правду говорит? Это в самом деле у тебя способности такие: всякие тайны расследовать?
      – Конечно... смотря какие тайны, – пробормотал Петя.
      – О тебе невесть что говорят. Послушаешь – так Шерлок Холмс перед тобой младенчик.
      – Это, конечно... гм!.. Преувеличено, конечно.
      – В том-то и дело, что преувеличено. Я наших знаю: убьешь муху, а они растрезвонят, что слона убил.
      Петю это замечание задело.
      – Ну вот, например, насчет мальчишек, которые бежали на Кубу, это правда.
      – Значит, это ты их поймал?
      – Не поймал, а только определил, что они решили бежать на Кубу и что они собирались сначала заехать с дачи в Москву домой.
      Самбо стояла над Петей, серьезно глядя на него. Глаза у нее были большие, длинные, темно-серые.
      – И то хлеб, – сказала она.
      Петя чутьем угадал, что перед такой девчонкой не следует изображать хладнокровного и опытного сыщика. От этого он сразу почувствовал себя свободней.
      – Ну, так что у тебя за история?
      Маша подошла к двери, бесшумно приоткрыла ее и прислушалась. Кругом было тихо, но по той осторожности, с которой Маша снова закрыла дверь, Петя догадался, что они в квартире не одни.
      Самбо опять заходила по комнате.
      – С чего бы это начать? Только ты не думай, что тут какое-нибудь преступление. Просто глупость какая-то, а вместе с тем все нервы мне истрепала.
      – Так! Слушаю.
      – Если в двух словах, то вот в чем дело: уже несколько раз пол в нашей кухне оказывается чисто вымытым, а его никто не мыл.
      Чего-чего, а этого Петя не ожидал!
      – Как это так – никто не мыл? – пробормотал он. Петя даже заподозрил, что Самбо издевается над ним.
      Но она пояснила совершенно серьезно:
      – Понимаешь, пол на самом деле кто-то моет, но все говорят, что никто не мыл.
      – Погоди! Кто это "все"?
      – Ну, наши семейные. Кого ни спросишь, каждый говорит, что он пола не мыл.
      – А он вымыт?
      – Ага. В понедельник бабушка даже специально на линолеум чернила капнула. В среду пятно исчезло.
      – Чудно! – сказал Петя. Он задумался, потирая ладонями коленки, потом поднял голову. – Слушай, а чего ты так волнуешься из-за этого?
      Самбо широко расставила ноги и уперлась кулаками в бока. Глаза ее стали злыми.
      – А потому, что в этом обвиняют меня. Вот почему! Понял?
      Машка смотрела на него так, что детектив заерзал на месте.
      – Ладно! Ты только знаешь... не нервничай. Ты мне вот что объясни: мытье полов – дело полезное... Почему же ты говоришь, что тебя о_б_в_и_н_я_ю_т в таком хорошем деле?
      – А потому, что все они рассуждают так: если пол регулярно кто-то моет, значит, его кто-то регулярно и пачкает. А если он регулярно пачкает, значит, он занимается в кухне каким-то тайным делом.
      – Ну, дальше!
      – И все, как обычно, подозревают меня.
      – Кто "все"?
      – Ну конечно, папа, мама и бабушка.
      – А почему "как обычно"?
      – Потому что меня всегда во всем подозревают. Это уж так принято в семье: если что-нибудь случилось, значит, обязательно я виновата. Сначала было еще ничего, сначала они только посмеивались надо мной, а потом...
      Самбо вдруг умолкла, скосив большие глаза на дверь. В следующий момент она бросилась к двери и распахнула ее. Петя заметил, что кто-то в передней быстро отскочил от двери.
      – Ну? – грозно спросила Самбо.
      – Мне авторучку взять, – послышался тихий голосок.
      В дверь мимо Маши бочком проскользнула щуплая девчонка лет одиннадцати, в куцем темном платьице, с тонкими, как червяки, ногами в коричневых чулках. На Машку она походила лишь золотистыми волосами. Косички ее были аккуратно связаны под затылком, а лицо у нее было нежное, продолговатое и глаза не серые, а темно-карие.
      – Бери свою авторучку и уматывай, – проворчала Самбо.
      – Комната не твоя, а общая, и ты, пожалуйста, потише, – негромко ответила девчонка.
      Тут только Петя заметил два столика, размещенные у противоположных стен. Они были сделаны из чертежных досок. Каждая доска была одним концом привинчена к стене, а другим концом опиралась на единственную ножку. Как видно, оба столика можно было опускать, как столики в железнодорожных вагонах. Над каждым столиком висели полки из неокрашенного дерева. На столике и на полке у левой стены царил образцовый порядок. С правого столика свисал чулок, среди разбросанных как попало книг и тетрадок топорщился ком железной проволоки. На полке рядом с книгами стояли банки с синей и зеленой жидкостью, а от них тянулись провода к какому-то ребристому прибору.
      Самбо следила напряженным взглядом за вошедшей девчонкой. Та бочком подобралась к столику, на котором царил порядок, и пошевелила пальцем карандаши в пластмассовом стакане.
      – Ну! Где твоя авторучка? – процедила сквозь зубы Машка.
      – Значит, она у бабушки в комнате, – ответила девчонка и бочком вышла из комнаты, не поворачиваясь к Машке спиной: так выходит укротитель из клетки с тиграми.
      – Видал? – сказала Самбо, прикрывая дверь. – Подслушивала!
      – Это твоя сестра?
      – Ага. Заноза. Ты думаешь, ей авторучка нужна? Ха-ха! Она на тебя взглянуть приходила. – Самбо снова принялась ходить по комнате. Теперь у нее ушки на макушке. Она знает, какая о тебе в школе слава идет, она понимает, что я не чай пить тебя пригласила. Теперь хвост подожмет. – Самбо вдруг резко остановилась перед Петей. – Спорим, что это она моет в кухне полы!
      Некоторое время Петя оторопело смотрел на свою странную клиентку.
      – Ладно! А почему ты так думаешь?
      – Во-первых, потому, что больше некому, а во-вторых, потому, что она всякий раз испаряется, как только об этом заходит разговор.
      Петя вдруг вскочил и тоже прошелся по комнате. Он весь подтянулся, тонкая загадочная улыбка появилась на его губах.
      – Так! – сказал он звонким голосом. – Разреши мне задать тебе несколько вопросов.
      – Задавай! Только потише.
      – Не можешь ли ты перечислить книги, которые в последнее время читала твоя сестра?
      – Могу. Ей недавно несколько штук подарили на день рождения.
      – Прекрасно! А какие именно?
      – "Дети капитана Гранта" – раз! "Лесную газету" Бианки – два! Повести Гайдара – три!..
      – Стоп! Какие именно повести?
      – Ну, "Школа", "Тимур и его команда", "Голубая чашка"...
      – Так! Еще вопрос. Кто у вас в семье занимается хозяйством?
      – Бабушка.
      – Сколько бабушке лет?
      – Шестьдесят один.
      – Все! Вопросов больше не имею. – Петя сел, откинувшись на спинку дивана и заложив ногу за ногу. Самбо внимательно смотрела на него.
      – Все ясно как день! – проговорил детектив и загнул большой палец на левой руке. – Первое: ты права, пол в кухне действительно моет твоя сестра. Кстати, как ее зовут?
      – Занозу? Люськой.
      Петя загнул указательный палец.
      – Теперь второе. Ваши домашние утверждают, что, если кто-то моет пол, значит, он его и пачкает. На самом деле все гораздо проще. Твоя Люська начиталась Гайдара и теперь подражает Тимуру, тайно помогает бабушке. Понятно?
      Петя умолк, ожидая, что Машка начнет восторгаться его проницательностью, но она стояла неподвижно, скрестив руки на груди, склонив голову набок.
      – Лопух ты, а не сыщик, – грустно сказала она.
      Детектив сразу скис. Он выпрямился, поджал ноги под диван.
      – А что? Почему лопух?
      – Я самого главного не договорила: Люська вошла и помешала. Машка на секунду задумалась. – Знаешь что? Лучше ты сам посмотри. Идем на кухню!

      Самбо вышла в переднюю, Петя – за ней. Здесь Петя увидел пожилую, довольно полную женщину в пестром переднике с оборочками. Она что-то доставала из стенного шкафа. Шкаф был до отказа набит всякими хозяйственными вещами. Женщина потянула к себе какой-то предмет с длинной ручкой, а на нее сверху из шкафа вывалилась раскладушка.
      – Господи! – жалобно воскликнула женщина. – Ничего никогда как следует не уложат! Маша, да помоги же ты, наконец! Тумба какая-то!
      Самбо подбежала к женщине, помогла ей запихнуть обратно раскладушку и вытащить из шкафа электрополотер. Женщина сразу повеселела.
      – А это что-то новое лицо, – сказала она, глядя на Петю. – Может быть, ты меня все-таки познакомишь?
      – Это Петя Калач из шестого "А". А это моя бабушка, – сказала Самбо.
      – Здравствуйте! – заулыбалась бабушка. – Извини, у меня руки грязные. – Она обратилась к Маше: – А вообще, когда знакомишь, надо имя-отчество называть: "Познакомься, это моя бабушка Ксения Ивановна", а не просто "бабушка", и все тут. Ужас, до чего у нас Машка невоспитанна! Она знаете...
      Ксения Ивановна, как видно, любила поговорить. Петя подумал, что они надолго застрянут в передней, но тут дверь одной из комнат приоткрылась, и из нее выглянула Заноза. Она как-то странно посмотрела на электрополотер, выскользнула в переднюю и сняла с вешалки пыльник.
      – Бабушка, я пошла... Я прогуляюсь немного... Я пошла.
      – И прекрасно! Чем меньше вас в квартире останется, тем лучше будет: мне сегодня полы натирать.
      Петя почувствовал в этих словах намек: мол, ему тоже следует убраться из квартиры. Но Самбо мотнула головой, и он пошел за ней дальше.
      Кухня у Пролеткиных была вся белая: белые кафельные стены, белый холодильник, покрытый белым пластиком стол, два белых шкафа – один на стене, другой под широкой мойкой для посуды... Только линолеум на полу был обычный, коричневый.
      Самбо нагнулась и, держась руками за колени, принялась оглядывать стены возле самого пола.
      – Похоже, что бабушка все уже отмыла, – тихо проговорила она. Хотя нет, погоди! – Она присела, глядя на стену рядом с газовой плитой. – Смотри! Видишь?
      Петя тоже присел.
      – Брызги? – спросил он.
      – Ага! – кивнула Машка.
      Кафельные плитки в этом месте были усеяны грязными брызгами. Петя посмотрел на них и ничего не понял.
      – Ну и что?
      – А то, что вот таким образом все было забрызгано: все стены сантиметров на тридцать от пола, низ холодильника, ножки стола... Охватив колени руками, Самбо посмотрела на детектива. – Ну? Может, и теперь ты скажешь, что это тимурская работа? По-моему, за такую работу надо смертным боем бить.
      – Да! Тимур, пожалуй, тут ни при чем.
      – То-то и оно! А приписывают все это мне.
      Оба помолчали, разглядывая серые крапинки.
      – Часто это повторялось?
      – Два раза. Первый раз набрызгали да так и оставили, а второй раз вытерли, но абы как.
      Самбо хотела еще что-то сказать, но тут оба вздрогнули. В комнате за стеной раздался вой, похожий на вой сирены, через секунду к нему примешался отвратительный скрежет, потом все стихло.
      – Дрянная, противная, возмутительная девчонка! – донесся в кухню голос бабушки, в котором слышались слезы. – Негодная, лживая, зловредная девчонка! – добавила она с еще большим накалом и вдруг крикнула что было сил: – К тебе, кажется, обращаются! Иди сюда!
      Самбо вскочила, бросила на Петю значительный взгляд и, вся напружинившись, пошла из кухни. Петя – за ней.
      Оба остановились в дверях большой комнаты, служившей, как видно, кабинетом и гостиной. Ксения Ивановна стояла, опираясь на ручку полотера. Широкое лицо ее дрожало.
      – Ну... ну вот, что мне с тобой теперь делать? Ну... ну что это такое? – воскликнула она и ладонью показала на пол.
      Ребята увидели на блестящем паркете большое матовое пятно.
      – Целый день, целый день как проклятая кручусь, – снова заговорила бабушка, глядя на внучку круглыми карими глазами. – Целый день то готовлю, то кормлю, то убираю, целый день даже почитать не могу, и вот вам благодарность! Ну ты скажи: разве это не хамство? Ну ты ответь мне: кто тебе позволил полотер в воде мочить?
      – Полотер? – растерянно переспросила Самбо.
      – Вот, гляди: все щетки мокрые, хоть выжимай! – Ксения Ивановна наклонила полотер, показывая ребятам щетки, и даже потрогала одну из них. – Ну зачем тебе это нужно? Ну, ты мне ответь!..
      Секунд десять Самбо молчала, прикусив нижнюю губу. Она дышала все сильней и сильней.
      – Ах, значит, и полотер я тоже намочила! – сказала она наконец очень низким, грудным голосом.
      – А кто же еще? Неужели я? Неужели мама или папа?
      – Значит, и тут я виновата, да? Значит, и тут Заноза ни при чем! Значит, и тут я плохая, а вы все хорошие, да?
      – Ты... ты, Машка, пожалуйста, истерики не начинай.
      – Не начинать истерики? – уже в голос кричала Самбо, заливаясь слезами. – Хорошо, я не буду начинать истерики, но... но... мне эта травля надоела... С меня довольно!.. Теперь все! Теперь все!.. Все!..
      Тоненько завыв, Машка убежала в кухню. Затем пролетела через переднюю в свою комнату, затем опять мелькнула в передней и хлопнула выходной дверью. На лестнице она снова тоненько взвыла и затарахтела подметками по ступенькам. Эти звуки быстро затихли.
      Свое "теперь все" Машка выкрикнула так трагически, что Петя подумал, не собирается ли она броситься под троллейбус. Но Ксению Ивановну, как видно, такие мысли не тревожили. Она оставила полотер и поправила пеструю косынку на рыжеватых крашеных волосах.
      – Вот так мы и живем, – обратилась она к Пете. – Тебе же напакостят, и ты же виновата.
      В этот момент следователя поразила такая замечательная догадка, что он приоткрыл рот и уставился на бабушку с самым идиотским видом.
      – Я говорю, вот так мы и живем, – повторила Ксения Ивановна, думая, что Петя не расслышал.
      – Да. Конечно, – пробормотал следователь, пятясь в переднюю. Конечно! Всего хорошего!

      Почти кубарем скатился Петя вниз по лестнице, как пробка вылетел он из подъезда во двор. Двор был очень просторный, благоустроенный. Петя повертел головой, и перед глазами заметались зеленые газоны, желтые тополя, красно-белые клумбы, разноцветные скамейки и коляски для малышей. Ребят по двору бегало много. Петя оглядел самые дальние уголки двора, но Самбо там не увидел.
      Он обнаружил ее совсем близко. Заложив руки за спину, она прохаживалась в своих черных брюках перед самым подъездом. В одном месте на асфальтовой дорожке лежала абрикосовая косточка. Всякий раз, проходя мимо, Самбо пыталась наподдать косточку ногой, но это ей не удавалось: то ли косточка лежала в углублении, то ли она прилипла к асфальту.
      В глазах у Самбо уже не было ни слезинки. В другой раз Петю удивила бы такая быстрая перемена, но сейчас ему было не до того.
      – Эй, ты! – крикнул он. Застенчивость уже не мучила его.
      Самбо оглянулась. Следователь стоял на крыльце, красный от волнения и сердито вытянув из грубого пиджака тонкую шею. На голове его топорщилось множество прямых вихров.
      – Чего ты сбежала?! Самый решительный момент, а она исчезла куда-то!
      – Ну... психанула немножко. Ты не обращай внимания. А почему "решительный момент"?
      Петя страшно вытаращил на нее глаза:
      – Почему решительный момент? А ты что, не понимаешь? Ты не понимаешь, что между брызгами на стене и мокрым полотером есть... эта... как ее... прямая связь!
      – Связь?
      – И теперь не понимаешь? Ведь это п_о_л_о_т_е_р_о_м полы в кухне мыли и забрызгали стены! Щетки вращались и брызгали!
      Самбо сцепила руки на животе и втянула голову в плечи.
      – Ой, слушай!.. Верно ведь!.. – как-то испуганно проговорила она.
      Следователь по-прежнему стоял на крыльце. Он уперся кулаками в бока.
      – Если мы сумеем завладеть полотером, твоя сестра завтра же будет разоблачена. Если, конечно, это она моет пол.
      Самбо по-прежнему смотрела на него.
      – Дак-ти-ло-ско-пи-я! – отчеканил следователь. – Знаешь, что это такое?
      Самбо молча покачала головой.
      – Одним словом, надо исследовать отпечатки пальцев на электрополотере.
      – Гм! А ты умеешь?
      – Не умел бы – не говорил. Пошли!
      У Маши был свой ключ от квартиры. Вернувшись, они застали Ксению Ивановну в передней. Она надевала перед зеркалом шляпу.
      – Успокоилась, красавица? – уже добродушно сказала она. – Вот и прекрасно! Но все-таки относительно полотера мы еще поговорим. Вечерком, когда все соберутся. Одной мне как-то не под силу с тобой разговаривать.
      Лицо у Маши покраснело, глаза расширились, но Петя уже совсем освоился с ней. Он взял ее за руку и увел в комнату.
      – Спокойно! – сказал он, прикрывая дверь. – Пусть бабушка уйдет, тогда начнем действовать.
      Ждать пришлось долго. Слышно было, как бабушка проходит из передней в комнату и обратно, щелкает замком сумочки, позвякивает ключами. Петя вспомнил, что давно хотел задать Маше один вопрос.
      – Слушай, почему все так дружно подозревают в разных проделках именно тебя? Только ты по-честному скажи: это что, несправедливость или у них есть какие-нибудь причины?
      Самбо подумала и сказала, что причины, пожалуй, все-таки есть.
      – Во-первых, у меня, как папа говорит, преобладают мужские интересы.
      – А именно?
      – Например, я увлекаюсь техникой... Потом, моих родителей за драку в школу вызывали. Особенно неприятно было, когда я Морозову плечо вывихнула.
      – Так! Дальше!
      – Ну... еще у меня есть такая черта... Я, например, запустила в комнате ракету из пленки и спалила ею занавесь. Все утверждали, что это я сделала, а я твердила, что ничего подобного.
      – Боялась, что попадет?
      – Ну да еще! Ничего я не боялась. Просто разозлилась, что все сразу подумали на меня.
      – А потом как же?
      – А через неделю созналась. Когда всем надоела эта история.
      И Самбо добавила, что так повторялось несколько раз, что такой уж у нее особенный характер.
      – Если меня по-хорошему спросят, кто это натворил, я тут же честно признаюсь. А если сразу скажут: "Ну конечно, это Машкиных рук дело", я назло все буду отрицать, а через несколько дней все равно расскажу правду.
      Петя хмыкнул. Он сказал, что при таком характере старшей сестры Люся и правда может безнаказанно вытворять все, что угодно.
      – А то нет! – дернула плечами Самбо. – Тут вся моя трагедия и заключается. Заноза пользуется, что мне никто не верит, и преспокойно брызгает грязью на стены.
      Петя опять взъерошил свои вихры.
      – Маша! Давай вот прикинем: зачем ей это нужно?
      – Я сама все мозги над этим вопросом свихнула.
      – А может быть, это не она?
      Самбо широко развела руки.
      – Ну, а тогда кто же, в самом деле? Ну ведь не мама же, не папа, не...
      Дверь приоткрылась, в комнату заглянула бабушка.
      – Я пошла. – Она, улыбаясь, обратилась к Пете: – Благодаря внучке я могу хоть прогуляться, а потом уж в кино. Начала было полы натирать, а теперь, оказывается, и отдохнуть можно. До свиданья, молодой человек! Заходите к нам!
      Как только бабушка ушла, ребята бросились в комнату, где она натирала полы, но электрополотера не оказалось. В стенном шкафу они его тоже не нашли. Они обнаружили полотер на подоконнике в кухне: Ксения Ивановна положила его туда сушиться.
      Маша посмотрела на полотер, на Петю... В се голосе снова появились недоверчивые нотки.
      – Ну и как же ты будешь их исследовать, отпечатки пальцев?
      Петю ее тон не смутил. Машка еще не слышала о его магнитной кисточке, и это только обрадовало его.
      – Ты вот что, – проговорил он негромко, но твердо, – ты смотреть смотри, но не вздумай и пальцем прикасаться к полотеру. Понятно?
      Самбо кивнула и притихла.
      "Спокойно! Главное, не суетись!" – сказал он уже не вслух, а мысленно. Он извлек из кармана пластмассовую к робочку, магнитик, лупу и разложил все это на подоконнике; он снял пиджак и повесил его на спинку стула; он засучил рукава клетчатой рубашки.
      – Так! Приступим!
      Детектив открыл коробочку, сунул в нее магнитик и тотчас вынул ее с повисшей на нем темно-серой кисточкой. Петя понимал, что сама ручка полотера уже захватана Ксенией Ивановной и ею заниматься не следует. Он принялся осторожно водить кисточкой по дюралевой трубе, на которой держалась ручка. Самбо стояла за его спиной и дышала ему на правое ухо.
      – Смотри! Смотри! – прошептала она через минуту. – Ой!.. А я ведь не верила... Думала, что все это врут про тебя.
      Под магнитной кисточкой на блестящем металле появлялись темно-серые пятна. Петя не слышал, что прошептала Маша: он был слишком озабочен. Труба под самой ручкой была очень захватана, множество отпечатков пальцев накладывались друг на друга, сливались в одно большое неровное пятно. Может быть, опытный человек и разобрался бы в этой путанице, но Пете она ничего не говорила.
      Вдруг Петя сообразил, что Машина сестра – девочка маленького роста. Вынимая полотер из стенного шкафа, она должна браться за трубу не под самой ручкой, а где-то значительно ниже. Петя стал водить кисточкой по всей трубе. Почти всюду появлялись овальные пятна, но это уже был не тот сумбур, что получился возле ручки. Среди отпечатков смазанных, наложенных друг на друга можно было видеть отпечатки отчетливые, ничем не испорченные. Петя прервал свое занятие.