Полет в когтях дракона - удовольствие ниже среднего, особенно когда тварюга сжимает тебя изо всех сил. Ну, может не изо всех, но очень больно. Клайд орал прямо в клочья пролетающих туч, пытаясь хоть как-то облегчить свои страдания. Все равно влага непролившихся дождей вымочила его с ног до головы, по лицу текли крупные капли и смывали слезы.

Его швырнули в эту камеру, и он заснул, как начинающий «пахарь» после долгого дня. Ни мыслей, ни страхов не осталось. Очнулся тут же, в темноте. Посоха не было - или он уронил его еще в полете? Влажная одежда высохла. Пол, хотя и каменный, излучал тепло. Пахло соломой, мышами, сточной канавой. Первым и вторым - прямо под носом, от тощего тюфяка, а вторым откуда-то из угла. А потом началась эта музыка.

Клайд старался не просто молчать, но и не думать ни о чем. Кто знает возможности темных магов и жрецов? Нужно думать о другом, представлять себе совершенно не имеющее к реальности…

Болото, болото… он хотел убежать в болото, вот и все. Он был один. Нет, не один. С ним оставались трое… ну, такой одноглазый гном, да еще двое гномов, убитых при атаке форта… �х звали… звали… Одноглазого звали Жмура, девчонку Шило, а колченогого Цап. Клайда наняли в таверне лечить эту увечную команду. Они искали клад в форте.

Глупо, все глупо. В зале остались валяться вещевые мешки, и тюфяков было больше четырех… пяти. А, да, еще и Аннарин. Бесполезно врать про него. Нужно просто сказать, что эльф только накануне примкнул к ним. Приперся, дескать, и все тут. Знать его не знаем.

Неизвестно, правда, что этот самый Аннарин рассказал. Может быть, выложил все как миленький, и Клайда даже допрашивать теперь не будут. Ох, хорошо бы… а ребра не болят почему-то. Только ноют…

- Ты проснулся. - произнес в темноте спокойный звучный голос, прерывая мелодию. - Я уж боялся, что на твои стоны сбегутся охранники.

- Стоны? - Клайд с трудом поднялся и сел на тюфяке.

- Ну да. Сижу, заглушаю вот тебя флейтой. А то многие во сне или в беспамятстве разговорчивыми становятся… излишне.

- Я что-то говорил? - Клайд запаниковал. - Я… это все бред был!

- Я не слушал. Меньше знаешь - дольше живешь. - голос испустил невеселый смешок.

- Ну да… - потерянно кивнул маг. На него накатывало безразличие. Враги настолько сильнее, что нет никакого смысла сопротивляться. Ну, выдержит он несколько часов пыток, потом его сломают болью или магией, заставят говорить. А может быть, они уже давно все знают. Почему бы тогда не поговорить с этим соседом? Вдруг он абсолютно непричастен к врагам?

- Ты маг, похоже? - тем временем спокойно заметил его собеседник. - �ли клирик?

- К-клирик. - согласился Клайд.

- От тебя пахнет противоядием, и одет ты не в доспех. - рассуждал словно сам с собой флейтист. - Человек, конечно. Эльфы почти не пахнут потом, а орки пахнут гораздо сильнее людей, больше похоже на запах зверя, да и голос у орков и гномов гораздо ниже твоего. �так, клирик Эйнхазад. Не так давно прошедший �спытание. Странная добыча для Торионела.

- Торио… как высказали? - Клайд был скорее ошеломлен сбывающимися кошмарами, чем следовал своему плану валять дурака.

- �, к тому же, не понимаешь, кто его схватил и зачем. - голос рассуждал с убийственным хладнокровием. - Скорее всего, ты либо важный свидетель чего-то, либо случайная жертва.

- Ничего я не свидетель! - горячо возразил Клайд.

- Значит, просто жертва. Пробудешь тут не больше двух недель - до нужной фазы Луны. Зато никаких допросов, пыток и так далее. Быстрая смерть на алтаре…

- А вы-то кто такой тут будете? - Клайд пытался тоже различить что-то в запахе или словах незнакомца, но у него ничего не получалось. Глубокий звучный голос мог принадлежать и человеку, и эльфу, и, пожалуй, даже гному. А запах соломы и вонь сточной дыры забивали все прочие запахи.

- Я тоже человек, и тоже клирик. Постарше тебя, и попал в плен не случайно. Я, можно сказать, любимейший враг Торионела. Один из. - голос издал хихиканье.

«Чокнутый» - уныло подумал Клайд. - «Вот бросится на меня, что я буду делать?»

- Я не сумасшедший. - веско произнес невидимый сосед. - Просто я уже не испытываю страха, а вот радость по этому поводу меня еще не оставила.

- Что, вы тоже жертва? Ни пыток, ни допросов? - стараясь говорить как можно ровнее спросил Клайд. Сильнее всего маг опасался услышать в ответ описание уже перенесенных пленником мучений. Ну, или что-нибудь еще,столь же неутешительное.

- Я могу рассказать тебе, если ты не против перебраться ко мне поближе. - голос не стал дружелюбнее, но от него повеяло скрытой силой. - � у стен есть уши. Хотя я не выдам ничьей тайны, просто… не желаю тешить самолюбие врагов.

Клайд прикинул, сильно ли выручат его несколько локтей расстояния, если псих окажется буйным, и решил, что ни капли. Поэтому он послушно перетащил сою подстилку в сторону соседа. Темнота была абсолютной, так что маг наткнулся на чужую ногу раньше, чем предполагал.

- �звини. - сосед поспешно убрал конечность. - Я все время забываю, что ты не видишь в темноте.

- А вы видите? - спросил Клайд с легкой заинтересованностью. Конечно, это не имело для него никакого значения, но интересно все-таки…

- Вижу. Я давно уже вижу и слышу многое, недоступное простым людям. - сосед словно не хвастался, а жаловался. Клайд зябко повел плечами. Он, вобщем-то не набивался на разговор, что бы изображать теперь благодарного и заинтересованного слушателя.

- Ну хорошо. - хлопнул сосед по своему тюфяку ладонью. - Вреда от моей болтовни и впрямь никому не будет, а я хоть душу отведу.

Меня зовут Гром. Это не кличка. Так родители назвали. - усмехнулся он, чувуствуя растерянность Клайда. -А ты себя можешь и не называть, ни к чему это.

С раннего возраста я обучался наравне со сверстниками воинскому искусству. Там, где я родился, это умение ценится превыше всего. Жизнь там полна опасностей, и защищаться с оружием в руках должны уметь даже дети… �з меня получился неплохой боец. Всему оружию на свете я предпочитал кинжалы. Гибкость, быстрота реакции, точность единственного удара - все это помогало мне постигать довольно непростой вид воинской науки.

- Но… - вклинился было в повествование Клайд. - Разве вы не клирик?

- Знаю, знаю, сначала воин, потом клирик - звучит странно. Но дослушай меня хотя бы до середины. Я постараюсь быть кратким.

Воевали у нас в Тариме все: люди и нелюди, как мы называли прочие расы, монстры, звери. Никто давным-давно не строил там городов, только кочевые шатры возникали то тут, то там. Женщины сражались наравне с мужчинами, а в перерывах между битвами поспешно собирали жалкие урожаи давно одичавших злаков, сушили принесенное охотниками мясо. Мы привыкли воевать за все: за новый родник, за пастбище для скота, за фруктовую рощу, за теплую пещеру. Никто из нас не представлял иной жизни, и не тяготился подобной бессмысленностью. Когда мне только-только сравнялось двадцать лет, из-за моря приплыли огромные корабли. Было объявлено перемирие, и множество племен собралось на берегу. Пришельцы казались нам ослепительно красивыми - на них была разноцветная одежда из тонких тканей, золотые и серебрянные украшения, тогда как наши воины давно уже носили бесформенные одеяния из шкур и кожи да потертые латы и кольчуги. А наши женщины украшали себя медными колечками и бусами из перьев. Сейчас мне самому трудно представить степень убожества моей первой жизни…

- Я никогда не слышал такого названия - Тарим. Это, может быть, в Грации? - спросил Клайд. Его собеседник рассмеялся.

- Ты слышал о Грации, малыш? Некоторые пребывают в уверенности, что в нашем мире только один материк - Аден. Но их не одни, и не два.

- А сколько же? - Клайд с тоской подумал, что было бы здорово рассказать об этом разговоре Сэйту и Вивиан. Ну хоть когда-нибудь!

- Я был на пяти. - просто ответил Гром. - � слышал россказни еще о трех. Но на поверку два их них оказались искаженным описанием уже известных мне земель. А третий… я не успел про него узнать. Но это неважно, слушай…

Тарим - жаркий и плодородный кусок земли, затерянный в южных морях, достаточно обширный, что бы называться материком. Но по сути он - полоска населенной дикарями суши между берегом океана и внутренними озерами. Когда-то он казался мне бескрайним, а населяющие его племена - бесчисленными. Правда, тогда я и не умел считать что-то, превышающее количеством мои собственные пальцы. - Гром снова усмехнулся.

- А пришельцы на кораблях, они напали на вас? - небрежно спросил Клайд. Рассказ все сильнее интересовал его. Уже забытое за последние недели стремление за горизонт снова коснулось его. В конце концов, что толку в ужасе гадать о своей участи? Лучше отвлечься немного…

- Нет, наоборот, они довольно долго торговали с нами и нанимали наших воинов в охранники, весьма щедро расплачиваясь и не жалея задатка. Многие уплыли тогда на этих кораблях из Тарима навсегда. � я, конечно, тоже.

Мы прибыли в страну торговцев и ремесленников - Ланай. Это материк, вернее, две половинки материка, разделенные узким проливом, как створки ракушки. Там я впервые увидел каменные дома и огромные города. Ланай - материк людей. Все прочие расы там безжалостно исстребляются или изгоняются. В их гавани не заходят гномские корабли, в их городах нет эльфийских Храмов, да и Храмов Эйнхазад тоже. Ланайцы открыто поклоняются Грэн Кайну, и приносят ему жертвы плодами своего труда. �ногда их корабли доплывают до Грации, но чаще они торгуют с близлежащими архипелагами. Островитяне поставляют им зерно, фрукты и овощи, взамен получая ткани и орудия труда, а так же вино и пиво.

Я сначала был просто наемным охранником, бездумным и равнодушным ко всему. Под равнодушием я, впрочем, прятал свое ошеломление. Но мой хозяин заметил, что я сметлив, что я научился разбирать вывески и быстро считать золотые, серебряные и медные монеты. Он начал поощрять мое стремление к учебе и вскоре сделал своим доверенным лицом в торговых экспедициях. Очень быстро я смекнул, что основной смысл торговли с архипелагами сводится к планомерному спаиванию тамошних жителей. Самое дешевое и крепкое пойло им продавали дешевле, чем стоит родниковая вода у разносчиков на базаре в жаркий день. На островах пили все - мужчины, женщины, дети, если последним оставалось что-либо. Но это не мешало им собирать по три урожая в год и кормить себя и весь Ланай впридачу.

Там я первый раз поменял свою судьбу. Я встретил девушку - вернее, девочку, ибо она была лет на пять моложе меня. Я подобрал ее на улице, пьяную и безразличную. Услада солдата и наемника, развлечение на одну ночь, она оказалась невинна и, вдобавок, хорошо образованна. Дочь старосты острова и ланайской певицы, отправившейся когда-то лечить на островах больное горло, моя Радола выросла в иной атмосфере, чем ее сверстницы на плантациях. Напоили ее - первый и последний раз в жизни - те самые купцы, которых я охранял. Встретив девушку возле дома ее отца, они пригласили ее в гости, и она наивно пошли с ними, полагая, что это друзья. Но она успела уйти из их каюты, прежде чем свалилась в портовом закоулке. Что бы попасться мне…

Я был покорен ею полностью. В ней меня восхищал не только каждый жест, слово, но даже вздох и взгляд.

Я увез ее с архипелага в Ланай и бросил свое ремесло, потому что не мог больше заниматься спаиванием ее народа. Накопленных денег мне хватило на крохотный дом с мастерской. Так из воина я стал учеником ремесленника, началась моя вторая жизнь. Жена, гончарный круг, двое детишек - что я мог еще желать? Конечно, заработки гончара не были такими, как у наемника. Не было добычи, вседозволенности, близости к важным особам. Зато была свобода жить, как велит тебе совесть, а горшки и кувшины требовались и в жару, и в холод постоянно. Жена не переставала учиться, и все пыталась тянуть меня за собой. �ногда мы тратили отложенные деньги на редкую книгу, и она радовалась ей сильнее, чем украшениям и мехам.

Однако, жрецы Грэн Кайна не слишком-то поощряли образованных женщин. Вскоре последовали угрозы в адрес моей жены, сперва смутные и завуалированные. Потом более откровенные. В конце концов ко мне пришли жрецы с требованием продать слишком умную женщину в их монастырь. Фактически, это была скрытая форма рабства в Ланае. Монахи и монашки были либо пленниками, либо теми, кого продали родственники за долги или во славу веры. День и ночь они работали на самых тяжелых работах, например, расчищая дороги в лесах или прокладывая акведуки по холмам. Женщины ткали ткани, вышивали их до слепоты мельчайшими узорами и бисером, занимались хозяйством в домах жрецов и посвященных.

Я не посмел отказать жрецам, зная, как они могущественны в Ланае. Склонив голову, я только испросил у них позволения сперва получить от жены еще одного ребенка. Они взяли за это половину моего годового дохода и надели на мою любимую особый ошейник. «Что бы ты не думал, что хитрее всех!» - усмехаясь сказал главный из них, прощаясь со мной.

Я видел такие ошейники на особо буйных пленниках или провинившися горожанах. При попытке покинуть пределы города, он выпускал из себя в шею жертвы острые шипы. Чем дальше - тем глубже впивались они в тело, сперва просто терзая несчастного человека, а затем убивая его.

Месяц проходил за месяцем, а я все никак не мог придумать, как нам спастись. Жрецы навещали наш дом каждое новолуние, и, обнаружив, что моя жена еще не понесла, только ухмылялись. Она же становилась все испуганнее. Я не очень-то умел тогда разговаривать откровенно - больше приказывать да молчать, но тут расстарался. Усадил ее к себе на коленки, долго гладил по роскошным золотым волосам, упрашивая не падать духом. Тогда-то она и рассказала мне то, о чем я, невежа-самоучка, знать не знал.

Оказывается, в Ланае существовал обычай, по которому бесплодные женщины отдаются Грэн Кайну, если их бесплодие доказано жрецами. Мы оказались меж двух огней. Если бы моя жена понесла, я потерял бы ее после родов. Если же нет, то я выиграл бы всего три месяца. Через год ровно жрецы объявили бы ее бесплодной и отдали Грэн Каину.

- Что это значит? - спросил я у нее, подобно глупому ребенку, который ищет защиты от страха у смертельно больной матери.

- О, всего лишь очередной богохульный обычай. - ответила мне моя храбрая женушка. - На самом деле жрецы воспользуются моим телом и вскоре похоронят меня, ибо их оргий не пережила еще ни одна несчастная. Смерть - там и там. Только в одном случае я умру медленно от изнуряющей работы, подарив тебя еще одно дитя, а в другом - быстро и позорно, вот и вся разница.

Что мне оставалось делать? Понятно, что я поторопился зачать третьего ребенка, потому что второй путь пугал нас обоих больше чем рабство.

Жена рассказывала мне по вечерам, усыпляя собственный страх, про истинное служение Грэн Кайну и прочим богам. Она уверяла, что обряды ланайцев извращены и не достигают истиной цели. Не знаю, как мне пришло это в голову, но однажды я решил попросить ее провести со мной истиный обряд моления Грэн Кайну. Мы построили крохотный алтарь прямо в нашей спальне, ибо это было единственное место в доме, куда не входили без спросу жрецы. Жена сшила мне черно-красные одеяния, приготовила свечи из чистого воска, воду и песок.

Я начал обряд и долго молился, ничего не ощущая, но впервые изо всех сил пытаясь выйти за положенный смертному предел. Я был подобен слепцу, который упрямо пытается разбить лбом камень, не зная, скала это или только стена, где в двух шагах распахнута дверь.

Наверное, я сильнее всего желал избавить жену от того проклятого ошейника. В какой-то миг, в тусклом свете свечей, я потянулся к нему руками - а я мог тогда согнуть гномью кирку - и попытался разорвать. Шипы должны были убить мою жену, но этого не произошло. Потому что я, разгибая металл, непрерывно исцелял ее, раз за разом, и заклинания давались мне легко, словно я полвека посвятил жреческому служению.

Я пришел в себя на крохотном суденышке, качающемся в открытом море. Моя жена смеялась и плакала от счастья. Она рассказала мне, что произошло. Когда я освободил ее и упал без чувств, у нее хватило мужества быстро собрать кое-какие вещи и детей, нанять носильщиков и отвезти меня в порт. Не знаю, послал ли разорванный ошейник жрецам какой-либо сигнал, или нет, но за моей женой им поспеть не удалось. В порту она нашла рыбака, который согласился обменять свою шаланду на нашу мастерскую. Как она убедила его, я ума не приложу. Может быть, заколдовала? Но через несколько часов мы уже вышли из ланайских вод, и тут-то ко мне вернулось сознание.

Так началась моя третья жизнь - жизнь клирика. Мы достигли земли, называемой �навия. Там многие расы жили мирно в небольших селениях, и различные Храмы стояли бок о бок. Меня учили и человеческие жрецы, и эльфы, и гномы, и орки. Я возносил молитвы всем богам и наслаждался этой свободой. Моя семья… они были горды видеть меня в новом обличии, в одеянии жреца. Я был уважаем, моя роба вызывала добрые чувства у встречных. Конечно, немало пользы приносили и мои новые возможности - исцеление ран, лечение отравлений и болезней.