Экспедиция в иномир

Я даю на это такой ответ, — сказал Артур. — Злодейское общество ропухов по-своему, по-злодейски, организовано совершенно. В нем осуществлён принцип максимальной экономии средств. Диктатор обычно тратит лишь ту энергию, которая нужна, чтобы поддержать функционирование общества. Все, что сверх этого предела, генерируется лишь в качестве ответной реакции. Диктатор, защищаясь, развивает такое же противодействующее усилие, как и то, что разрушает его. Откуда он черпает энергию? Все из того же источника — высасывает подданных. В обычное время он не уничтожает их больше определённой нормы — вероятно, столько же, сколько нарождается. Но в минуты опасности чем сильней атака, тем свирепей он пожирает их. Генераторы «Пегаса» идут на максимальном уровне — и он свободно отражает их натиск. Если бы было возможно в десятки раз увеличить поток энергии, ничего бы не изменилось, лишь в десятки раз больше число ропухов устлало бы высосанными оболочками улицы города.

— Подумай, что говоришь! — Не могу и передать, как меня возмутило спокойствие, «деловое» объяснение. — Ты заранее объявляешь напрасными попытки спасти Николая. Или я неверно понял?

— Ты понял верно. Никакой концентрацией наших физических сил мы не спасём Николая.

Резко повернувшись, я долгую минуту впивался глазами в Артура. Он холодно выдержал мой негодующий взгляд. Я обернулся к Николаю. Николай висел все в той же позе.

— Не буду спорить! Не время для научных дискуссий. Соглашаюсь с твоей теорией. Я уже привык соглашаться со всем, что ты изрекаешь. Но вдумайся, Артур, вдумайся! Ты ведь что говоришь? Надо прекратить борьбу. Наши энергетические ресурсы не безграничны, мы не боги, в конце концов, а люди. И мы обязаны информировать человечество о том, что найден реальный выход в иные миры. При этом колумбы трансмировых открытий потеряли одного члена экипажа — без жертв великие открытия не бывают, не мы первые, не мы последние… Вот твоя мысль! И она меня ужасает.

В спор вмешался Жак. Как и я, он не отрывал глаз от исполина и говорил, не поворачиваясь к нам. Нет, он согласен, о наших открытиях нужно информировать человечество. Но он не покинет Николая. Пусть товарищи возвращаются без него. Пусть ему оставят один из генераторов «Пегаса», он в одиночку поборется за Николая. Он постарается продержаться, пока Полинг и Хирота возвратятся во главе второй экспедиции, лучше оснащённой, чем наша. А если его силы иссякнут раньше… Две жертвы или одна — не такая уж разница, раз неизбежны жертвы.

— Я не считаю, что все возможности борьбы исчерпаны, я лишь против грубой силовой борьбы, — сказал Артур. — Предлагаю метод более эффективный. Надо бороться против Тода так же, как наши предки боролись на Земле против подлости и низости.

Он пояснил свою мысль. На Земле в старину велась не только вооружённая борьба, но и идеологическая. Против низменных идей национального и расового чванства, умаления личности были направлены великие идеи, ставшие могучей материальной силой, — человеколюбие, уважение наций и рас, равноправие, братство, свобода… Победили высокие, а не подлые идеи. И сейчас мерзкие принципы угнетения, всеобщей подчинённости верховному вампиру, цементирующие общество ропухов, нужно взорвать высокими человеческими идеями.

Я вспылил:

— Агитировать, что ли, эту энергетическую станцию на троне? Ждёт он твоей агитации, как же! До чего ты порой пренебрегаешь реальностью!

— Ты забыл, что в этом своеобразном мире иная, чем у нас, реальность, что здесь идёт своеобразная война за идеи. Разве не об этом говорил Правый? Я хочу действенно ввязаться в эту войну. Только она вызволит Николая! На Земле идейную борьбу осуществить даже труднее, чем в дзета—мирах. Парадоксально, но факт, — продолжал Артур. — В нашем предметном мире идеи кажутся чем-то невещественным. Смешно, например, говорить — идея человеческого достоинства имеет столько-то метров в высоту, а масса её измеряется в центнерах. Но в дзета—мирах любая мысль дана непосредственно силовыми полями. Когда Тод захватывает вариала, носителя нужной ему идеи, он присоединяет к своему силовому полю новое поле — материальный эквивалент той идеи. Почему до сих пор не погиб несчастный Иу? Очевидно, персонифицированная в нем идея дружбы не нужна Тоду. В пищу Тоду Иу не годен, а от силовых полей, выражающих дружбу, диктатора мутит. Я раскрываю барьер и выявляюсь, — закончил Артур. — Диктатор начинает немедленно высасывать мои мысли и моё вещество. От гибели вещественной меня защищаете вы через ротонный канал, а мысли мои он получит такие, от которых его взорвёт. Это будут именно те идеи, которые победили в великой борьбе прошлого, — идеи свободы и равноправия, уважения ко всему живому и разумному, независимо от нации, расы и внешнего облика.

— Он не примет твоих взрывных идей. Не забывай, что Иу он и не подумал высасывать.

— Он примет их! До сих пор он сам выбирал, что из добычи перевести в свои поля. Я заранее переведу все губительные для него идеи в код его физических полей и побеседую с ним на его языке. Моя агитация будет вполне материальна. Я сыграю роль гигантского шприца, введённого в организм диктатора, и будем впрыскивать лишь нужные нам лекарства!

Я молча посмотрел на Жака.

— Опасный план, — сказал он нерешительно.

— Отличный план! — воскликнул я в восторге. — Артур, быстренько переводи великие идеи на энергетический язык ропухов, а я позабочусь, чтобы они достигли наивысшего накала. Все генераторы «Пегаса» будут работать на тебя!

Тод действовал с быстротой машины. Все совершилось почти мгновенно — выявление Артура в дзета—пространстве, хищный удар исполина. Приборы зафиксировали резкий всплеск напряжённости поля. Ухваченного гигантской разницей потенциалов Артура швырнуло к подножию трона. Тормозное поле «Пегаса» уравновесило силовые клещи Тода, Артур закачался на высоте. Теперь было два подвешенных на силовой сетке человека — неподвижный, бесчувственный Николай по одну сторону трона и хладнокровный, приготовившийся к жестокой борьбе Артур по другую.

— Все в порядке! — ровным голосом сказал Артур. — Убавь противодействие, Казимеж. Мне надо подобраться ближе.

Вскоре Артур находился в такой опасной близости от помоста, что если бы исполин подвинулся на половину туловища, он сумел бы уцепиться руконожками за человека. Но ничто не показывало, что ропух готовится к прыжку. Диктатор невозмутимо реял над троном, лишь гибкие руконожки словно натягивали невидимые силовые линии. Одна голова была повёрнута к Николаю, другая к Артуру. Меня с Жаком, стоявших вместе с Иа неподалёку от входа, Тод на этот раз не уловил.

Дешифраторы показывали, что на основное притягивающее поле ропуха накладывалось множество обертонных, специального назначения — анализирующие, разведочные. Исполин методично искал зацепок в организме Артура. Он намеревался подчинить себе Артура, а не высасывать очередную жертву. Но все поисковые поля Тода наталкивались на глухие барьеры: контакта с этим неожиданно появившимся существом не было. В действиях Тода проступило раздражение: ощупывающие поля стали интенсивней, в зрачках загорелся острый огонёк, предвещавший разрядно-лазерный выпад.

— Пора поговорить с ним на его языке, — невозмутимо, будто спокойно рассуждая в спокойном месте, а не готовясь к отчаянной борьбе, сказал Артур. — Для начала вспрыснем порцию понятий равноправия и братства.

Зловещие огни в зрачках ропуха погасли. Старательно нащупываемый контакт с Артуром наконец удался. Приборы зафиксировали новый всплеск напряжённости. Вздымая потенциалы своих полей, Тод уже собирался вторгнуться внутрь жертвы через раскрывшийся вход.

Но это был выход, а не вход. Машины «Пегаса» работали на надёжном энергетическом уровне. Не хищные поля Тода ворвались по внезапно осуществлённому контакту в организм Артура, а мощная река энергии ринулась в самого Тода по подставленному им жёлобу. Перевод человеческих понятий на энергетический язык ропухов был осуществлён дешифраторами так совершенно, что человеческое поле слилось с полем Тода плотно, как две руки в крепком рукопожатии. Энергия «Пегаса» рушилась, не встречая сопротивления, как вода в пропасть.

И в эти первые секунды сражения диктатор, захваченный врасплох, окаменевший, лишь ошеломлённо глотал накачиваемую губительную пищу. А потом его свела судорога. Тупая величественность истукана сменилась диким метанием. Гигантский ропух упал на помост, отчаянно подпрыгивая на руконожках. Ещё не пришедший в себя от неожиданного удара, растерянный, возмущённый, он исступлённо пытался отделаться от наполнившей его боли.

А затем началось то, к чему готовился Артур, набрасывая план сражения. Тод сообразил, наконец, где источник зла. Разъярённый, он кинулся в контратаку. Он уже не подпрыгивал и не метался, жалко увиливая от боли. Он повалился животом на трон, стремительно сгущая в себе заряд. Уже не стрелы, а копья летели с ощерившихся остриями корон, четыре гребня на туловище пылали сотнями прожекторов. Потенциал генерируемого Тодом поля взметнулся так высоко, что и без приборов почувствовалось, как жёстко напряглись силовые линии.

— Он готовит страшный удар, Артур! — предостерёг я. — Я прикрою тебя защитой.

— Не надо! — уверенно отозвался Артур. — Усиливай энергию братства и равноправия. Это лучшая защита!

— Сколько же в этот миг он жрёт своих подданных! — горестно прошептал Жак.

Я не послушался Артура, а нанесённый Тодом удар был погашен ротонным щитом. Какое-то мгновение мы с Жаком все же опасались, что Артур если и не погиб, то ранен. Смерч бушующего огня взметнулся на месте, где покачивался на силовой подвеске Артур, он пропал в крутящемся багровом столбе. А в пламенный факел, поглотивший человека, непрерывно, пучками, били молнии с потолка и стен.

— Все в порядке! — радостно закричал Жак, когда Артур, невредимый, вновь обрисовался на высоте. — Защита сработала.

— Ты поспешил! — сердито крикнул мне Артур. — Поток нашей энергии прерван!

Тоду удалось мощным разрядом разъединить захваченный людьми контакт с его полей. И сейчас он, содрогаясь всем энергетическим нутром, пытался выплюнуть введённые в него чуждые поля. Но с той же силой, с какой он старался избавиться от них, мы вгоняли обратно все, что он исторгал. А затем ротонный барьер обволок вампира, как пластырь, и всякая утечка энергии прекратилась.

— Мы мало ввели в него наших понятий, — сказал Артур, опускаясь на пол. Внешнее поле ропуха ослабло, он боролся не столько уже с врагами, что напали извне, сколько с врагом, взрывавшим его изнутри. — Я не убеждён, что мы уже победили.

В зал ворвался отряд ладарей. Цилиндрические фигурки на тонких ножках проворно забегали по залу. Два конуса, заменявшие головы, тревожно меняли окраску — десятки как бы раздуваемых ветром факелов метались вокруг властелина и атаковавших его людей. Меня с Жаком, остававшихся за экраном невидимости, ладари обнаружить не сумели, но на Артура кинулись всей толпой. Защитное поле Артура разметало их, как метла пушинки. Тогда ладари набросились на Николая. Жак двумя ударами поля отогнал их оттуда. Ладари переметнулись к единственному доступному месту у трона и топтались там, озаряя властителя жалобными вспышками света.

А Тода трясла лихорадка, периодически налетавшая жестокая конвульсия сводила его всего. Отчаянно наращивая заряды и разряжая их в последующем выплеске, он все старался исторгнуть посторонние поля. И снова пытался перекрыть силу силой. Напряжённость поля быстро нарастала, Тод вздымал огромный потенциал — уже не вспышка, а лавина энергии должна была прорвать сдавившие его заслоны.

Артур хладнокровно оценил усилия врага.

— Кое-что он, возможно, и выплеснет из введённой ему взрывчатки. Но структура его общества уже основательно поколеблена. Вспрыснем ему теперь солидную порцию протеста против тирании. Добрая человеческая идея борьбы угнетённых против угнетателей — вот что его прикончит.

На несколько минут тронный зал диктатора снова превратился в огненную печь. Исторгнутые из стен и потолка, из самого Тода молнии перебивали одна другую, сливались в реки пламени. Но когда взрыв отгрохотал, мы находились на прежних местах, а диктатор, опустошённый, еле подрагивал. По всему залу были разбросаны испепелённые, раздроблённые телохранители, а оставшиеся в живых ладари ошалело бродили, слепо отыскивая выход из этого ада.

— Пора, Казимеж! — крикнул Артур.

Я перевёл генераторы «Пегаса» на новый код. В зал вторгся второй отряд ладарей, вызванных Тодом на помощь, и их, как и первых, без усилий разметали наши защитные поля.

Обессиленный исполин не ощутил вначале, как по новым каналам ринулась в его недра человеческая энергия. А когда попытался бороться, было поздно. Он свалился с трона, судорожно катался по полу, бился туловищем и руконожками. Несколько верных ладарей метнулись ему на помощь, на них набросились другие. Схватка запылала среди стражи диктатора. Возбуждённо пересвечиваясь конусами, ладари шли стеной на стену. Некоторые в остервенении вцеплялись в руконожки диктатора, но тут же гибли, раздавленные его судорогами.

Во всеобщей сумятице вдруг ослабели силовые тенёта, державшие Николая. Николай рухнул на пол, неподалёку свалился Иу. Жак кинулся к Николаю и обхватил его руками. Я запоздало крикнул, чтобы Жак не выявлялся из невидимости, но нужды таиться уже не было — агонизирующий Тод перестал быть опасен. Упавший на пол Иу мигом ожил, чуть освободился из силовых кандалов.

Жак встревожено прокричал Артуру:

— Прекрати атаку!

Артур ожесточённо наращивал усилия.

— Сейчас я его добью!

Жак с Николаем на руках подбежал ко мне.

— Останови его!

— Артур, довольно! — приказал я. — Мы победили, хватит. Артур, захваченный азартом битвы, и не обернулся. Я перекрыл каналы энергии. Междоусобная битва ладарей продолжалась с прежним ожесточением, но Тод перестал конвульсировать. Он лежал у трона беспомощный, а приборы показывали, что в нем медленно растут заряды.

— Зачем вы меня остановили? — возмущённо крикнул Артур. — Он возвращается к жизни! Полинг! Дай ещё энергии.

— Нельзя, Артур. Ты тогда уничтожишь всех ропухов! Материальные условия для освобождения этого народа ещё не созрели. А теперь бежим — и поскорей!

Я перехватил у Жака бесчувственного Николая и первым юркнул в туннель. За мной торопился Жак с двумя вариалами под силовым экраном, как под плащом. Артур, замыкавший отряд, остановился у входа и оглянулся.

Он потом рассказывал, что очнувшийся вампир силился взобраться на покинутый трон, но срывался и падал к подножию. А прекратившие сражение ладари растерянно толкались вокруг набиравшего мощь властелина и, тревожно высвечивая конусами, допытывались один у другого, что произошло.

Только снаружи мы уразумели, какое потрясение совершилось в государстве ропухов. Город выглядел словно после месяцев истребительной осады. Здания несли следы повреждений, многие были разрушены — дымящиеся завалы преграждали дороги. На улицах, на перекрёстках, на площадях валялись трупы — оболочки высосанных ропухов, останки задавленных развалинами. И всюду погасли светильники, похожие на окна, лишь чёрные стены, перемежаемые руинами, вздымались издалека. Было, однако, светло — сумрачное сияние самой атмосферы озаряло полуразрушенное царство ропухов.

В начале наше бегство происходило в электрически нейтральной среде, но чем дальше удалялись мы от тронного зала, тем душней делалась атмосфера, напряжённость на время погасших полей возрастала — Тод возвращался в нормальное состояние.

А неподалёку от купола между зданиями уже рвались искорки мелких разрядов, и впереди вдруг рухнул бежавший ропух, тут же высосанный.

— Наконец-то! — с облегчением сказал Жак, вбежав в купол.

Я положил Николая на почву и снял экранирование. Николай лежал бледный, почти бездыханный. После массажа и облучения он открыл глаза. Сперва он смотрел на нас, не узнавая, потом увидел ликовавших вариалов и попытался приподняться.

— Освобождён! — прошептал он с удивлением. — Иу жив!

— Лежи, лежи! — сказал Жак. — Все живы. А пока лежи.

Артур подошёл к Жаку.

— Спасибо, Жак. Я бы потом себе не простил…

Жак улыбнулся смущённому Артуру:

— Я так и думал, что ты был просто в запале битвы!

Оставив Николая на попечении носившихся над ним вариалов, я отвёл Артура и Жака в сторону.

— О чем вы толкуете? Вот теперь время посоветоваться.

— О том, как освободить ропухов от их нынешнего рабства, — ответил Жак.

— Нам четверым эта задача не под силу, — сказал Артур. — Просто сразить тирана невозможно. Я думаю, людям придётся поработать над проектом энергетической станции, которая возьмёт на себя организаторскую функцию Тода без его вампиризма. А потом, постепенно, мы восстановим индивидуальную самостоятельность ропухов. В общем, будем докладывать Земле. И думаю, для этого надо на время отложить дальнейшее исследование дзета—стран.

Мы возвратились к Николаю. Услышав, что надо собираться в обратный путь, Николай с усилием поднялся. Он радостно сказал:

— Немного кружится голова. Но ходить уже могу.

Я сообщил вариалам, что пришло время расставаться. Взять их с собой мы не можем. Когда-нибудь не только люди будут посещать страну вариалов, но и пригласят их в гости к себе. Но это не скоро.

Я объявил минуту прощания. Николай постарался растянуть минуту на час. Оба вариала горестно метались между нами, приникая то к одному, то к другому, ярко вспыхивали и погасали, то словно взрывались, то сгущались в комочки. Опечаленный Жак посетовал, что не может по-человечески обнять и прижать к сердцу новых друзей. С лица Артура не сходила ласковая улыбка. Всегда сосредоточенный, теоретик с такой грустной нежностью глядел на полупризрачные создания, реявшие вокруг него, что даже Николай не смог бы сейчас упрекнуть Артура в сухости.

Я побаивался было, что Иа, не захотевший расставаться с нами, когда мы двинулись в страшную для него страну ропухов, теперь тем более не пожелает покинуть нас. Но он безропотно согласился идти к своим.

— Жак, если Иа персонифицирует любовь, то она не моногамна, тебя он любит с такой же силой, — пошутил я. — Вытри глаза, ты слишком сильно горюешь.

Смирный Жак ответил неожиданно резко:

— Тебе бы тоже не мешало вытереть глаза, Полинг. И напрасно ты пытаешься скрыть своё волнение насмешкой. — Он помолчал и добавил: — Что Иа — любовь, для меня сомнений нет. Но ещё, кажется, в нем персонифицируется идея охранения и жертвенности.

Возражать я не мог. Я и сегодня не знаю, какая идея материализована в прекрасном зеленом Иа, излучавшем в чистой волне пятисот пятидесяти миллимикронов. Оставим решение этой загадки будущим испытателям трансмиров. Ясно одно: этот чудесный, непрерывно трансформирующийся комочек сияния светил глубоким, нежным светом, проникшим нам в душу навсегда. Я бы ещё многое мог сказать, но не люблю сентиментальностей. — Пора, друзья! — сказал я. — Пора, пора! Первым вылетел из купола Иа, за ним умчался Иу. Николай со слезами на глазах махал им вслед рукой. Я обошёл купол по внутреннему периметру. Возле трех обследованных выходов красовались знаки нашего посещения: солнцеподобная голова, красный бык, золотой дракон. Три отверстия были темны и таинственны.

До «Пегаса» Николай добрался легко, а на корабле ослабел. Мы уложили его в салоне. Я с Артуром стал готовить «Пегас» к возвращению. Около Николая сидел Жак.

Николай с наслаждением осматривался, с наслаждением втягивал в себя воздух. От него опять пахло его любимым кремонским «Эликсиром бодрости».

— Знаешь, забронированные в наши ротонные скафандры, мы обменивались только мыслями, и я потерял ощущение, что мы люди, а не вооружённые до зубов призраки, как и все те, с кем встречались, — весело сказал он Жаку. — Запах моих духов напоминает мне обо мне самом…

— Ты отдыхай, — заботливо проговорил Жак. — Ты лежи и отдыхай.

Но Николай скоро соскочил с постели и объявил, что уже не нуждается в сиделке. Он хотел присоединиться ко мне и Артуру: подготовка корабля в обратный путь требовала многих операций.

— Обойдёмся без тебя и Жака, — сказал я. — Могу вам дать специальное задание — подумать, как станем отчитываться перед Землёй о первом рейсе в иномиры. Материалы для общего доклада будем подготавливать все.

— На меня с Николаем, как на астрофизиков, ты, очевидно, специально возложишь анализ физической природы дзета—пространства, — сказал Артур. — Не возражаю также и против раздела о логике и математике, это могу сделать и один.

Николай грустно усмехнулся:

— Не знаю, чем смогу помочь Артуру. В космосе я немного разбираюсь, но физику и геометрию дзета—мира Артур понимает гораздо лучше меня.

— Артур — не сердись, Артур! — понимает физику дзета—мира лучше нас всех, но, боюсь, изложит её так же сухо и учено, как писал свой предварительный доклад о двенадцатимерном мире. А ты можешь добавить красочных подробностей о встречах с радиалами и вариалами, о своей дружбе с Иу, о своей схватке с Тодом — и, поверь, это будет всем интересно. Мы с Жаком займёмся описанием общего хода экспедиции и анализом социальной природы обществ, с которыми подружились и с которыми боролись.

Жак покачал кудлатой головой.

— Бери себе эти разделы, Казимеж. Ты сумеешь их выполнить лучше, чем я.

— Ты не хочешь участвовать в общем докладе, Жак?

— Хочу, но предпочёл бы развить другую тему. Мне приятней будет анализ того, что Артур называет инвариантами миров.

— Первый инвариант всех миров — тот, что они материальны, как и наш, — заметил Артур. — Правда, они лишены нашего стабильного предметного облика, но в них действуют те же физические законы, а все их силовые поля существуют объективно и независимо от нашего сознания, а это и есть определение материальности. Но я думал, что выяснение физических инвариантов относится к проблематике нашего с Николаем раздела…

Жак, засмеявшись, успокоил друга. Он не собирается вторгаться в его разработки. Существует ещё один великий инвариант, Артур о нем просто забыл, — человеческая мораль. Законы справедливости остаются теми же, в какие удивительные миры ни попадает человек в своих странствиях по Вселенной. Предметный облик меняется, образ жизни меняется. Но на этику не распространяется закон обратных квадратов, командующий физическими полями. Если мы обнаруживаем в каком-то новом мире чудовищную несправедливость, она не ослабляется в четыре раза, когда мы отдаляемся на двойное расстояние от места, где её обнаружили. Угнетение слабого сильным, увиденное на далёкой планете, не пропадает, когда планету экранируют другие тела. Социальная несправедливость, социальное зло не превращается в добро, когда мы от них отдаляемся. И стремления помочь товарищу, освободить угнетённого, вызволить бедствующего, просветить тёмного — нет, они не тускнеют никогда, они инвариантны в нашей душе, где бы мы ни оказались. Наша душа радуется, если находит среди незнакомых существ дружбу и взаимоуважение, и переполняется гневом, если встречается с рабством, с издевательством одного над другим. И этот нравственный инвариант, никогда и нигде не покидающий человека, залог того, что вслед за первой экспедицией в иномиры последуют другие — лучше подготовленные, мощнее оснащённые. Мы и на Земле будем мечтать возвратиться к вариалам с защитой от ладарей, к ропухам с освобождением их от рабства. Вот об этом и хочется ему поговорить в докладе.

— Согласен, бери этот раздел, — решил я. — А потом все написанное передаём Артуру. Он составит наш общий доклад.

— Подожди, Казимеж! — попросил Николай, всматриваясь в стереоэкран. — Минуты две на осмотр, потом выявление.

На стереоэкране виднелась картина, до того похожая на ту, что была при старте, что она казалась невероятной. В стороне валялись обломки испепелённого звездолёта «Нептун», курдин угрюмо щерил дуло, на площадке слонялись люди, подбиравшие разлетевшиеся камни и ящики. В стеклянной рубке перед стереоэкраном стоял Кнут Марек, наш милый Кнут Марек, наш язвительно-лукавый шутник, наш добрый друг и руководитель Кнут Марек! Мы услышали его торжествующий голос:

— Таким образом, дорогие земляне и обитатели соседних планет, я закончу своё сообщение о старте в иномиры одной фразой: вылет «Пегаса» в иные пространства, который вы только что видели, блестяще удался. Следующая задача — ждать возвращения наших колумбов, а если оно, затянется, попытаться наладить с ними связь по ротонному каналу.

Николай в упоении хлопнул себя ладонями по коленям.

— Великолепно! Артур, у тебя ошеломлённый вид! Признавайся, ты ведь не ожидал, что мы возвратимся точно в минуту отлёта?

— Да, это ещё одна проблема, которую надо исследовать, — задумчиво сказал Артур. — На длительное путешествие в иномиры мы совсем не затратили галактического времени. Иначе говоря, пребывание в иномирах иновременно! Понятия не имел, что так будет!

— Снимаю невидимость. Приготовиться к раскрытию в родном пространстве! — скомандовал я.