3

Вийя очнулась, чувствуя соль на губах. Морская вода или слезы? Она отогнала от себя этот вопрос, ожидая со странной апатией, когда рассеется серый туман и голоса, звучащие в нем, обретут смысл.

Но серое не хотело уходить, и постепенно она поняла, что смотрит в безликий серый потолок.

— ...снова плачет, — сказал голос Седри.

Память медленно возвращалась, а с ней и посетившее ее видение. Причальный отсек, сын Эсабиана Анарис, конвульсии Пожирателя Солнц.

Вийя разлепила казавшиеся резиновыми губы.

— Пустите-ка, — сказал Монтроз, отклеивая что-то с ее горла. Гидропластырь? Сколько же она пробыла в Сновидении?

Вийя знала, что это бессмысленный вопрос. Часть ее навсегда осталась там, с Масом, на острове, над которым вздымалась кипящая паром волна. А хореяне навсегда поселились в ней.

Раздраженная направлением, которое приняли ее мысли, она попыталась сесть, и чьи-то руки помогли ей. Она узнала силу этих длинных костлявых пальцев: Жаим.

Перед ней возникло его мрачное лицо, обрамленное траурными косами сераписта. Оно мало что выражало, но Вийя ощутила его участие и облегчение, которое он испытал.

— Долго я?

— Почти три дня, — ответил он.

— Три дня мы только и глядим, как бы эта хреновина нас не слопала. — В голосе Марим слышалось беспокойство, а в ее эмоциональном спектре преобладали гнев и страх.

Диссонанс этого заставил Вийю поморщиться.

— Они накачали меня наркотиками.

— Нас всех накачали, — сказал Монтроз. — Только транквилизаторами, к счастью, но нестандартными. — Он подал Вийе воды, и она с благодарностью напилась. Пересохшие ткани рта и глотки жадно впитывали жидкость.

— Похоже на плохой негус, — протянул Локри — безразличный тон контрастировал с идущей от него тревогой. — Но мы все пришли в себя уже через несколько часов.

Вийю пронзил внезапный страх — она не чувствовала эйя.

Жаим, пристально наблюдавший за ней, сказал:

— Они в спячке. Барродах не слишком предупредителен, но Седри уговорила другого бори устроить для них морозильник с мшистыми лежанками. Они тут, в комнате рядом, — показал он.

Вийя повернула голову. Койка, на которой она сидела, была ближе всех к вздутию на стене. Она медленно обвела взглядом все круглое помещение, выкрашенное в казенный серый цвет. У одной стены стоял пульт с койками Монтроза и Седри по бокам. Узкие кровати распределялись по периметру неравномерно, частично отгороженные одна от другой шкафами. За койкой Локри виднелось еще одной вздутие — вероятно, вход в освежитель.

— Мы всё ждали, когда ты очнешься, — взволнованно вставил Ивард, помещавшийся рядом с ней. Люцифер, бежевый с белым горный кот, лежал около него, подергивая ушами. — Святая Троица сказала, что вы с эйя ушли далеко и вас нельзя беспокоить. — Ивард засмеялся, и Вийя уловила тройной отсвет голубого свечения келли, их сложную эмоцию, состоящую из юмора, почтения и еще чего-то, чему она не знала названия.

— Что с тобой было? — спросил Жаим. Она чувствовала его нежелание быть здесь, преодолеваемое сознанием долга, а в самой глубине — едва различимое эхо эмоционального спектра Брендона. Эти двое многое переняли друг от друга.

— Как это выглядело со стороны? — Вийя обернулась к Монтрозу, перебарывая заторможенность. Позже она выгонит остатки токсина из мускулов с помощью Жаима и кинезики уланшу.

— Ты застыла в оцепенении. Анарис, наоборот, зашатался так, словно гравиторы отказали. Вы оба явно перестали понимать, где находитесь. Весь отсек затрясся, словно в эпилептическом припадке. Потом Анарис упал, Барродах что-то крикнул, и тарканцы начали стрелять. — Вийя чувствовала, что он не все говорит, но ей и не требовалось больше: эмоции команды дополняли рассказ. Она ощутила угрюмое удовлетворение от того, что наследник Эсабиана хлопнулся в обморок, а она осталась стоять.

— Больше нам ничего не сказали, — закончил Монтроз.

— От уродца-бори, который за нами надзирает, ни шиша не добьешься, — вставила Марим.

— Его зовут Моррийон, и он говорит только то, что необходимо. — Седри произнесла гуттуральный звук со старательностью способной ученицы, осваивающей новый язык. В ее тоне слышалось легкое предостережение.

Марим пожала плечами. Ее эмоциональный спектр давал острые зубцы.

— И то, что безопасно, — спокойно добавила Седри.

Эмоции всех присутствующих — возможно, это был остаточный эффект транквилизатора — казались Вийе искаженными, как будто все члены ее команды стали другими людьми. Позади маячила аура станции — темное варево невидимых эмоциональных энергий, и Вийе не очень-то хотелось в ней разбираться, во всяком случае, не сейчас.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Монтроз с тем же беспокойством, которое чувствовалось во всех остальных.

Вийя, держась за койку, поднялась на ноги, и собственный рост вызвал у нее странное ощущение, показавшись чересчур высоким.

— Достаточно хорошо, чтобы заняться делом. Что там на уме у наших хозяев?

— Поди знай, — ответил Монтроз. — Босуэллов здесь нет, а от пульта никакого проку.

— Наш бори заходит каждый час — раз восемь уже был. — Рот Локри дернулся в полуулыбке. — Анарису, как видно, не терпится.

— От Моррийона сильно пахнет страхом, — сказал Ивард. — Как будто он все время боится. И от Барродаха в причальном отсеке тоже так пахло.

Вийя кивнула. Она старалась подготовить их загодя к должарской реальности, но опыт — лучший учитель. В прошлом они всегда обучались достаточно быстро. Почти всегда. Непрошеная память пробилась сквозь защитный барьер: она говорила Маркхему, что им нужен более тщательный план и усиленные тренировки, что Хрим замышляет недоброе, а он смеялся и отвечал, что это свойство её должарской натуры — видеть мстителя в каждом головорезе, которого они обошли... Маркхем погиб, охваченный пламенем, а Хрим ухмылялся поверх ствола. И Брендона Аркада пронзило острое горе, когда она сказала ему о смерти Маркхема.

Вийя тряхнула головой, чуть не потеряв равновесие, — и снова сильная рука Жаима поддержала ее.

Потом раздался громкий чмокающий звук, вздутие на стене разошлось, впустив маленького кособокого бори. Вийя поморщилась. Не нужно было быть темпатом, чтобы разгадать его чувства. Ивард сказал правду — от бори просто разило привычным страхом.

Она заговорила первая, чтобы перехватить инициативу:

— Разве здесь нет вестника?

Моррийон, коротко взглянув на нее, ответил не на должарском, а на уни — ровно, без всяких эмоций:

— Вы должны знать: уединение на Должаре большая редкость — им награждают лишь за верную службу.

Она не почувствовала в нем враждебности. Седри тоже сказала верно; этот бори со своим спотыкающимся уни говорит только то, что необходимо, что делает его еще более опасным. Хитростью он не уступает своим хозяевам. В отличие от них, он хитер и уни пользуется намеренно, чтобы вся команда могла его слышать.

Вийя перехватила взгляд Седри, в которой чувствовались тепло и жалость к этому человеку. Программистка быстро приспосабливалась к капитану-темпатке. Вийя решила проверить, какого Седри мнения о Моррийоне.

— Если бы ваши тарканцы не перестарались со стрельбой, мы, возможно, уже могли бы сделать что-нибудь полезное.

— Возможно, — после легкого колебания ответил Моррийон. — Если вы уже в норме, наследник просит вас к себе.

Это ведь не ты отдал приказ стрелять? Если Моррийон — секретарь Анариса, они с Барродахом явно не питают любви друг к другу. На этом можно сыграть.

От вертикального положения в голове значительно прояснилось. После наркотиков осталась только ломота в костях и заторможенность движений.

— Я в норме, но сначала должна повидать эйя.

Моррийон кивнул. Она повернулась к вздутию возле своей койки и обошла похожий на лепешку предмет, из которого тянулся провод. На стенах и потолке тоже были такие штуки, и все провода вели к неровному отверстию в стене. Углов в этой комнате не было.

Вийя нажала клавишу, управляющую, по всей видимости, дверью, и взошла на дипластовую ступеньку вокруг вздутия. Импульс энергии ушел в маленькое отверстие над дверью, и Вийя снова поморщилась, когда вздутие раскрылось с неприятным органическим чмоканьем.

Навстречу хлынула волна морозного воздуха. Две фигурки, свернувшись, лежали в гнезде из микроволоконной пряжи. Только теперь Вийя их почувствовала. Их сон был глубже, чем когда-либо прежде. Ее кольнул страх: а что, если они не смогут из него выйти?

Нет, так нельзя, сказала она себе. Эту проблему она решит позже, если возникнет необходимость. Теперь ей предстоит разговор, который определит степень свободы, допустимый для нее и ее команды на Пожирателе Солнц. Вийя вернулась к Моррийону.

— Я готова. Мы можем идти.

Моррийон жестом остановил Жаима, который двинулся было за Вийей.

— Господин Анарис вызывал только вашего капитана. — Он улыбнулся, что придало его лицу какое-то болезненное выражение. — Я верну ее вам очень скоро.

Вдвоем они зашагали по лабиринту коридоров, которые в поперечнике имели вид сплющенных овалов и все излучали красный, сбивающий с толку, не имеющий смысла свет урианского материала. Пищеварительная ассоциация Марим показалась Вийе весьма уместной.

Бори не преминул указать ей на пси-заградники, стоящие на каждом перекрестке и сейчас настроенные на минимум.

— В перерывах между вашими сеансами они будут работать на полную мощность.

— Значит, вы намерены держать меня взаперти? — Ответ был очевиден, но Вийю слишком занимала темная аура станции, все сильнее давившая на нее. Она очень старалась не показать этого — она чувствовала, что Моррийон, хотя почти не смотрит на нее, прислушивается к каждому ее слову.

— Так будет лучше всего. Тарканцы и серые видят в вас хореянку — никто, помимо вашей команды, не захочет с вами общаться. — Вийя уже убедилась в этом по реакции встречных. Никто не смотрел ей в глаза, и все уступали ей дорогу. Бори ее игнорировали, но она чувствовала, что им не по себе, а рабочие в безликой серой униформе выказывали острый, сводящий внутренности страх. Тарканцы им не попадались.

— Других рифтеров здесь нет? — Вот почему, наверное, Марим так злится.

— Нет. — Вийя почувствовала в нем уклончивость, но разбираться с этим было некогда.

Они вошли в длинный, загибающийся коридор без всяких ответвлений, где никого, кроме них, не было.

— Мы недалеко от Палаты Хроноса, куда вернулся прибор, потерянный вами на Рифтхавене, — сказал Моррийон.

Вийя посмотрела на него с высоты своего роста. Зачем он заговорил об этом?

— Этот зал и исследовательский кабинет Лисантера — вот и все, что вы будете видеть на Пожирателе Солнц, — объявил бори, повернувшись к ней лицом. — Нужно, чтобы вы четко понимали свое положение. Анарис и Аватар всерьез начали свою борьбу за престол. Вы, ваша команда, я, эта станция — только фигуры в их игре. Для наследника вы важны лишь постольку, поскольку можете способствовать его успеху. И не пробуйте заключить союз с его отцом. Он придерживается старых воззрений, а вы хореянка. Он легко может отдать приказ умертвить вас.

Вийя поразмыслила над весьма неожиданными откровениями бори. Его эмоции предполагали, что ситуация еще сложнее, чем он высказал. Он ведет свою дуэль — с Барродахом. Я уже забыла, что у должарианцев не столько зарабатывают свое место в жизни, сколько отвоевывают его.

Она спросила с нескрываемой иронией, чтобы побудить его к дальнейшим высказываниям:

— Итак, если у меня и есть покровитель на этой станции, то это ваш хозяин?

Моррийон снова продемонстрировал ей свою болезненную улыбку.

— Вы сами понимаете, что по-должарски этот вопрос не смогли бы задать — вот вам и ответ. — И он продолжил путь, бросив на ходу: — Но он — единственный, с кем возможен союз.

Союз. Странное слово в подобных обстоятельствах. А Моррийон использовал его дважды, как бы намекая, что у нее здесь больше власти, чем она полагает. Странно, очень странно. Вийя не могла представить, чтобы Анарис поручил Моррийону сказать все это, — видимо, бори еще опаснее, чем показалось ей вначале.

Коридор уперся в широкую стену с большим вздутием на ней. По обе стороны от него стояли тарканцы, мужчина и женщина, оба крупнее Вийи, — но, поймав на себе взгляды их черных глаз, она почувствовала в них тошнотворный страх. Они даже не шевельнулись, когда дверь с чавканьем раскрылась.

Вийя удивилась, увидев в комнате свет, — так подействовала на нее темная эманация станции, давящая, усугубляющая еще не прошедшую слабость.

Комната, обманывая взгляд, казалась больше, чем на самом деле, и это несоответствие только усилилось, когда Вийя вошла. Перед входом стоял дипластовый щит, вдоль которого располагалось множество приборов — провода от них тянулись наружу, в неровное отверстие с серыми краями. Имиджеры держали под прицелом все помещение.

Лицом к приборам и спиной к Вийе стоял стройный человек среднего роста, с темно-русыми волосами и худыми плечами, в лабораторном халате. Рядом помещался Барродах. Он отвел взгляд от Вийи и задержал его на Моррийоне, испустив волну ненависти и беспокойства, пробившую эмоциональную пелену станции.

Вийя, обойдя щит, направилась к высокому, мощного сложения человеку, которого много раз видела во сне и только однажды — наяву. Он стоял к ней спиной в той части зала, которая, казалось, уходила в бесконечность, — Вийя не видела, где соединяются стены. Сбоку от него находился высокий холм, напоминающий ступенчатый сталагмит органического происхождения.

На вершине холма виднелось полукруглое образование, смутно напоминающее сиденье. Сердца Хроноса Вийя не могла видеть из-за приподнятой спинки этого «трона», но ясно ощущала его ауру, замутненную здесь той же мглой, что продолжала давить на мозг Вийи. Она протянула к Сердцу внутренний щуп, и до нее дошел предостерегающий импульс келли и посыл Иварда, несущий доверие и уважение. От эйя не было ничего.

— Мы называем это Троном Хроноса, — сказал Анарис — она не заметила, как он повернулся к ней. — Когда Сердце привезли сюда, верхушка была плоской, но потом она стала медленно видоизменяться — а последняя попытка изменила ее еще больше.

Вийя ответила не сразу, испытав натиск множества впечатлений. Эмоциональный спектр Анариса, представляющий собой странную инверсию многих тем, связанных у неё с Брендоном: необычный дебют, которым он открыл беседу, то, как он держался подальше от места, где пол обрывался вниз.

Она прошла вперед и остановилась. Здесь Палата Хроноса заканчивалась чем-то вроде громадного колодца. Пол окружал его, как овальный балкон без перил, а фокусом служил Трон, расположенный на самом краю. Свечение стен делало определение размеров колодца почти невозможным. В поперечнике угадывались какие-то ограничительные стены, но по вертикали никаких переделов не чувствовалось. Вопреки законам перспективы, колодец не казался суженным при взгляде вниз или вверх — просто уходил вдаль, несколько искривляясь.

Вийя повернулась спиной к бездне, с проблеском веселья уловив испытанное Анарисом легкое головокружение. Это хорошо. Это поможет соблюсти равновесие в разговоре — надо только не упускать из мыслей ощущения пропасти позади.

— Любопытное зрелище, — сказала она, и он ответил вспышкой иронии. Он знал, что она верно прочла его реакцию, но это его явно не беспокоило. Он подошел поближе, приняв как должное ее собственный гамбит и вынудив ее поднять на него глаза.

— Интересно, каким оно казалось урианам, — добавила Вийя, сознавая, что узкие глаза Барродаха по ту сторону Трона неотступно следят за ней.

— Если их извращенность равнялась человеческой, мне они представляются чем-то вроде червей, — сказал Анарис.

— Змеями? — Вийе они представлялись скорее крылатыми. Анарис слегка пожал плечами, саркастически глядя на нее. Извращенность, черви — всё это попытка компенсировать свою человеческую несостоятельность.

Вийя не сдержала смеха. Точно так же мог пошутить и Брендон. Сам Анарис не засмеялся, и его эмоции не изменились со ртутной переливчатостью, характерной для Панарха, но уголок его рта дрогнул, а взгляд заострился, напомнив ей их встречу в причальном отсеке.

— Сейсмическая активность часто наблюдается? — спросила Вийя, отказавшись от органического термина, первым пришедшего ей на ум.

— Это будет зависеть от вас. Почти все темпатические эксперименты с Сердцем Хроноса сопровождались конвульсиями. — Вийя чувствовала обостренную наблюдательность Анариса и понимала, что он намеренно употребил слово, от которого она отказалась. Ей стало не по себе — в другое время она сочла бы такой стиль беседы типичным для Дулу, но сейчас некогда было в это углубляться. Ставкой в этом фехтовальном поединке была ее жизнь. — То, что мы испытали в причальном отсеке, было до сих пор наиболее активным проявлением, — продолжал он, — и сопровождалось гибелью вашего предшественника — здесь, в этом зале.

В этом замечании содержалась, как минимум, одна угроза и одно предупреждение. Жалея, что рядом нет эйя, чтобы прощупать поглубже всех присутствующих, Вийя промолчала и попыталась разглядеть эмоции Анариса сквозь давящий темный туман.

— Впрочем, ваше темпатическое чувство уже, конечно, подсказало вам, что здесь опасно. — Снова юмор, на нескольких уровнях сразу. Вийя с легким шоком поняла, что Анарис, как и Брендон, принимает ее способность читать чужие эмоции как одно из условий дуэли. Мало того, он пользуется ее темпатией, чтобы передавать ей сообщения, которые секретарь его отца слышать не может. Чисто дулуская подоплека всего этого еще больше сбивала ее с толку.

— Это очевидно. — Вийя вспомнила слова Моррийона и добавила: — И не ограничивается этим помещением.

Анарис снова дернул ртом. Под юмором чувствовалось удовлетворение и повышенное чувство опасности, но не по ее поводу — общей для них опасностью был его отец.

— Я вижу, вы все прекрасно понимаете. Что же, давайте попробуем. — И Анарис указал на курган, напоминающий трон.

Эта фраза включила периферийную сигнализацию Вийи, вызвав яркое воспоминание: именно эти слова произнес Брендон Аркад, уводя команду «Телварны» из разграбленного зала Артелионского Дворца перед самым появлением тарканцев. Вийя держала себя в руках, но что-то, очевидно, проскользнуло сквозь её ослабевшую защиту, вызвав повышенное внимание Анариса и, что еще хуже, Барродаха.

Анарис после долгой паузы показал на техника за щитом:

— За эксперименты отвечает Лисантер. Сообщения и просьбы можете передавать через Моррийона, который приставит к вам специального человека.

Вийя ощутила горячий выплеск гнева и подавила желание обернуться к Барродаху, от которого он исходил. Эмоция была настолько сильна, что преодолела психическое давление станции и обострила у Вийи сознание опасности. Затем она поняла, что гнев направлен не на нее, а на Анариса, который держался с тем же юмором.

— Лисантер намерен начать эксперименты как можно скорее, — сказал Анарис и вышел, не сказав больше ни слова.

Вийя с облегчением отметила, что ее ошеломление немного прошло. Глядя вслед Анарису, она пообещала себе впредь следить за своими мыслями и эмоциями более жестко. Ради себя и своих людей она должна убрать Брендона и Арес как можно дальше из области сознания. Их все равно что нет — они не имеют к ней отношения.

Моррийон вышел из-за щита и сказал:

— Сейчас мы пройдем в лабораторию Лисантера. Следуйте за мной.

Вийя повиновалась, приноравливаясь к его мелкому шагу и быстрой походке Моррийона. Выходя из зала, она ощутила ненависть Барродаха, похожую на готовую к разряду молнию.

Ларгиор Алак-лу-Омбрик умолк, как и другие техники-бори, а дежурная прошла к коммуникатору, подающему сигнал срочного сообщения.

Лар перенес вес на пятки. Спина у него ныла, глаза горели. По приказу Барродаха они работали по две смены подряд, устанавливая для Лисантера добавочные компьютерные блоки. Говорили, что Барродах пойдет на все, чтобы добыть себе побольше стазисных заслонок.

Лар задумался, потирая губу пробником. Что это — просто страх или Барродах знает об этой дьявольской станции нечто такое, чего не знают другие?

Как ни поносили они все своих начальников — бори Последнего Поколения, — Лар сомневался, что человек вроде Барродаха, так долго продержавшийся в смертельной гонке, именуемой Катеннахом, стал бы бояться понапрасну.