Он не прочь, это точно. А почему бы и ей не поразвлечься немного на стороне? Можно узнать что-нибудь полезное. Марим очень хотелось внести свой ценный вклад в общий разговор — так, между прочим. Вот бы они все на нее выпялились! А то ведут себя так, будто я оставила мозги на Дисе.

Можно дать Хриму черный негус и посмотреть, что получится. У нее солидный запас, благо Корианор играть любит, но не умеет.

Странное дело — таким рынком заправляет, а в игре туп как пробка. Корианор контролирует почти всю нелегальную торговлю ур-плодами, а что не контролирует, с того получает долю. То, что она назвала черным негусом, самый редкий сорт — похоже на самую лучшую и крепкую выпивку с добавкой хоппера и, пожалуй, еще виларийского негуса, самую чуточку, чтобы дурацкие глюки не портили удовольствия.

Марим торопливо оделась. Авось удастся уговорить Лара выпустить ее пораньше, когда он повезет тележку с посудой после завтрака на кухню. Вот только...

Локри лениво облокотился на косяк, глядя на нее своими серебристыми глазами. Твердая складка рта показывала, что смотрит он не просто так.

— У Вийи, случайно, не назначен сегодня эксперимент с этим засранцем Лисантером? — спросила она.

— В конце первой смены. Как только Лисантер вызовет. А что?

— Да то, что до тех пор я хочу побыть в рекреации — что же еще? Барродах ведь нас всех держит взаперти, пока она с Лисантером.

— Предпочитаешь провести денек с Хримом Беспощадным?

— Что ты имеешь в виду? — подбоченилась Марим.

— А ты?

— Хочу подзавести его, и пусть мелет, что в голову взбредет. С вами, придурками, говорить все равно не о чем.

— Я бы на твоем месте не тратил время зря, — скептически улыбнулся Локри. — Он либо будет врать, либо скажет то, что ты хочешь услышать. Барродах держит его тут с одной целью — чтобы натравить на Вийю, как только можно будет.

— Да знаю, знаю, только он у нас тут не единственный враг. К Вийе ты небось не пристанешь из-за того, что она спит с этим костоломом Анарисом?

Локри, помрачнев, опустил взгляд, и Марим поняла, что попала в цель. С торжествующей ухмылкой она хотела выйти, но он остановил ее и тихо сказал:

— Что бы ни делала Вийя, я знаю: она нас не предаст. А вот о тебе я того же самого сказать не могу.

Ее обожгло воспоминание о том, как Ивард, минуя ее, потянулся к Локри. Она двинула его локтем и протиснулась в дверь.

Лар привез еду, и она, схватив свою долю, плюхнулась на койку. Ей не хотелось сидеть за столом: надоело смотреть, как Монтроз с Седри лыбятся друг дружке, точно пара подростков. А настоящий подросток, Ивард, ей и вовсе опротивел. И ее еще называют легкомысленной! Ну, отшила она его, когда он маялся своей келлийской хворью. Кто знает, насколько эта штука опасна — а вдруг бы она тоже заразилась? А теперь, когда он так изменился и стал на свой лад даже красивее Локри, она, естественно, захотела его вернуть.

А он вдруг берет и обнимается с Локри, который всегда обращался с ним и его сестрой как с козявками.

Взять опять же Вийю: держится как ни в чем не бывало. Как будто никто не видит ободранных костяшек на ее правой руке и следов от пальцев на лице. Ей-то никто слова не скажет.

Когда они доели и Лар, собрав посуду, поставил на подогрев новый контейнер с кафом, она сказала:

— Я собираюсь в рекреацию — возьми меня с собой.

Лар, продолжая складывать грязную посуду на тележку, кивнул. Перед уходом он и Седри обменялись какими-то быстрыми знаками. Марим ощутила легкое раздражение, но подумала: наплевать. Она тоже могла бы выучить все эти знаки. Некоторые она знала, а остальные и знать не стоило. Они в основном предупреждающие: берегись, мол, начальства. Моррийон идет, Барродах слушает, и все такое. Да кому до них дело? Кому они нужны-то, эти бори?

В рекреации было почти пусто. Третья смена по большей части всю первую смену спала, а остальные теперь вроде бы работали в две смены — или в полторы. Но, ей было все равно. Хорошо и то, что избавилась на время от Локри и всех остальных.

Хрим заявился в середине смены. Марим играла с компьютером, испытывая новую стратегию, — она переняла ее, наблюдая за Аркадом, хотя это было не так просто.

Она увидела что-то красное — опять-таки приятно после всех этих серых и черных униформ — Хрим вошел с таким видом, будто он тут хозяин. Марим закатила глаза и изобразила полнейшее омерзение, хотя в глубине души очень ему обрадовалась. Надо же, как он хорош, этот прославленный головорез. Одет ярко, в обтяжечку — одно слово, рифтер. Блеск!

«Пожалуй, я слишком засиделась на одном корабле, — подумала она. — Мне нравится Вийя — она за нас горой. Но стоит ли менять свободу на безопасность?»

Хрим уселся в кресло напротив нее, и её одолели сердитые мысли. Я была честна, как никогда, и вот как они меня отблагодарили. Ну что ж, настало время перемен. И если ей представится возможность насолить Локри с Ивардом, она это сделает. Вийе она вредить не станет, но всем остальным? Ха!

— Ты говорила, у тебя есть что-то особенное, — сказал Хрим. — Если это опять про игру... — И он передернул плечами.

Марим огляделась. Трое бори сидели далеко и были заняты собственной игрой. Она полезла в карман и раскрыла перед Хримом свою коробочку. Он скривил рот:

— Это что?

— Ш-ш. У Барродаха сдвиг на этом пункте. Называется черный негус. Попробуй. Вкус как у грибов в вине, а эффект... — Она присвистнула: — Этого никто не знает.

Хрим, посмотрев на нее подозрительно, снова пожал плечами и взял кусочек ур-плода.

Марим прихватила порцию побольше. Она перепробовала все виды этой гадости, и ей было все равно, насколько сильно она действует. Поможет время убить — вот и ладно.

Они начали играть, но где-то в середине ее разобрал смех, и она никак не могла остановиться. Хрим сбивал ее корабли справа и слева, а она только хихикала. Бах! Шмяк! Она стала сопровождать гибель кораблей шумовыми эффектами, а когда стена позади них громко чмокнула, они оба покатились со смеху.

— Пошли-ка отсюда, — сказал Хрим. — Позабавимся наедине.

Она ухмыльнулась, чувствуя внутри былой огонь. Сколько ж это времени у нее не было никого нового? Несколько недель? И ведь не кто-нибудь, а знаменитый злобный Хрим Беспощадный! Будет что порассказать у Флаури на Рифтхавене — особенно если она сумеет его разговорить и он выложит такое, о чем после пожалеет.

Она встала, чувствуя легкое кружение в голове. Вийя должна явиться к Лисантеру только через пару часов — вполне хватит, чтобы позабавиться.

Барродах успел закончить свои дела, чтобы вовремя явиться в корабельный ангар, где Вийя, по замыслу Лисантера, должна была попытаться переориентировать корабль, до которого дотронулся Аватар. Свободного времени не оставалось совсем — ни днем ни ночью.

А тут еще та новейшая проблема, с которой он ничего не мог поделать. Решение Аватара исследовать станцию самостоятельно, под охраной одних только барканских огров, нанесло тарканцам тяжелый удар. Выходит, они больше не способны исполнять то, чему посвятили всю свою жизнь? Барродах мог бы в ответ на официальную жалобу Чар-Мелликата показать ему чип о хорейских штучках Анариса, но боялся нарушить равновесие сил.

Командир тарканцев, разрабатывая планы обороны станции, совещается с наследником и, разумеется, с Моррийоном, а Барродаха не уведомляет — это дурной знак.

Бори вернулся в свой кабинет. Моррийон — его роковая ошибка. Почти такая же, которую он допустил, доверившись Туриолю на последних стадиях подготовки атаки на Панархию. Ту ошибку он исправил — исправит и эту.

Сейчас, правда, к Моррийону не подступишься. Как он этого добился? Ведь как тщательно Барродах его выбирал. Уродлив с виду — Анарис должен был воспринять это как оскорбление и потому не слишком на него полагаться — да еще этот хнычущий голос. И до чего был исполнителен, до чего послушен. Воображения, казалось, лишен начисто, зато правила соблюдал скрупулезно. До того уж ясен, что весь Катеннах смотрел на него с юмористическим презрением.

С тех пор он отказался почти от всех прежних привычек — не сразу, а постепенно. Барродах каждый день получал доказательства того, как растет влияние Моррийона в кругах бюрократии, и собирался разделаться с ним, как только Пожиратель Солнц заработает на полную мощность.

Первым делом надо найти какой-то способ подсунуть жучок либо Моррийону, либо Анарису. Пока что все его попытки в этом отношении успешно блокировались.

Хорошо, что хотя бы Хрим не столь неприступен.

Его каюту Барродах снабдил двумя жучками: одним, так сказать, на виду, и другим — тщательно замаскированным. Явный жучок Хрим обнаружил и ликвидировал через каких-то несколько часов, но был, как видно, слишком самонадеян, чтобы искать другие. Сейчас Барродах с большим удовольствием вывел на экран его каюту. Хрим и Марим из команды Вийи — что может быть интереснее?

После короткого статического разряда изображение прояснилось, но имиджер, вмонтированный в дверной механизм, показывал под странным углом.

— ...еще черного негуса? — говорила Марим. — Я возьму еще кусочек. Для подпитки энергии — если у тебя еще остался резервный запас.

— Дай погляжу, что там у тебя еще есть, языкастая.

Марим с Хримом пробовали смесь из двух или трех видов ур-плодов. Через несколько секунд они уже говорили как пьяные, и невнятные слова перемежались взрывами смеха.

Одновременно они раздевали друг друга. Барродах уже почти решил просмотреть эту запись после, на досуге, но слова Хрима заставили его передумать.

— Этот крейсер был почти у меня в руках. Почти что. Если бы не псих-должарианец, зацикленный на самоубийстве, он был бы мой.

— Ври бо-ольше, — протянула Марим.

— Нет, правда — Братством клянусь, — с пьяным упорством настаивал Хрим. — Блестящий был план. Я взорвал чистюльский синк, чтобы заставить Озмана убраться с крейсера, потом подставил его катер с помощью одной штуки, которую придумал Риоло. Если б не тот псих, я теперь командовал бы крейсером. Ну и ладно. Мне он не достался, но и никому другому тоже — а Барродах думает, что это чистюли его рванули.

— Это, наверное, было сразу после того, как ты раздолбал Дис, — сказала Марим и спросила жалобно: — Ну зачем тебе это было надо? Такой хорошей базы у нас никогда еще не было. И Нортон был хороший парень.

— Я не хочу, чтобы эта черная должарская вампириха, которая у вас за капитана, меня прикончила, — огрызнулся Хрим.

— А теперь мы все тут собрались, — захихикала Марим. — И Вийя намотает твои кишки на ось вращения, когда запустит станцию вместе с другими...

Вместе с другими?

— С другими? — повторил Хрим. — Это ты про выжигателей мозгов, что ли?

— Ну да. Все наши и этот громила Анарис. Я б не возражала покататься на его оси вращения. Эй! Ты ж вроде потрахаться хотел? Без радиантов корабль не взлетит.

Из-за упоминания об Анарисе Барродах почти не замечал явного дискомфорта, который испытывал Хрим, — хотя в другое время это доставило бы ему немалое удовольствие.

Анарис. Он-то здесь при чем? Он даже близко не подходил к каюте рифтеров — в этом Барродах был уверен.

Или Моррийон проделал какой-то фокус с имиджерами?

Барродах, нахмурясь, смотрел, как двое рифтеров бредут к койке. Вскоре стало ясно, что Хрим функционировать не может.

Настроение у Марим испортилось, и она встала, ругая Хрима на все корки. Хрим некоторое время сидел, закусив губу, потом полез под койку и достал оттуда длинный футляр.

Он открыл его, и Марим, уже взявшаяся за свой комбинезон, замерла, а потом взвизгнула.

Барродах тоже смотрел — с отвращением, но не в силах оторваться. Эта штука, будучи ополовиненной, теперь восстановилась, как червяк. Хрим ухмыльнулся:

— Ну что, забоялась, как до дела-то дошло?

— Прямо как у дизоиийского дракона — только я с драконами дел не имею.

— Как хочешь — только потом всю жизнь будешь жалеть, что не попробовала.

Марим поколебалась, потом проглотила одним духом остаток своих галлюциногенов и плюхнулась обратно. У Барродаха все нутро сжалось, когда Хрим нацепил свое приспособление на себя и лег на маленькую рифтершу. Она завизжала от восторга, смешанного с изумлением, и принялась усиленно извиваться. Барродах выпучил глаза при виде красноватой пленки, медленно обволакивающей их потные тела. Оба стонали вовсю и плохо координировали свои движения — как видно, от переизбытка удовольствия.

Барродах с отвращением отвернулся. Если бы даже взвод тарканцев проводил там учения, эти два извращенца ничего бы не заметили.

А почему бы, собственно, и нет? Барродах улыбнулся. Лисантер требует шестек все настойчивее — вот и славно. Барродах отдал краткий приказ по коммуникатору и стал смотреть с ужасом и любопытством, как пленка продолжает расти, глуша стоны беспомощно содрогающейся пары.

Внезапно прерванное удовольствие было хуже всякой боли, которую ей когда-либо доводилось терпеть. Марим смутно осознала, что ее скинули на пол, и ей стало холодно, а потом зверский удар под ложечку скрючил ее пополам; она ловила ртом воздух, а на нее сыпались новые удары. Хрим орал что-то в страхе и ярости. Удары прекратились, и Марим с испугом увидела над собой злобные лица тарканцев. Женщина, бывшая среди них, тяжело дышала — явно не от усталости.

— Мне насрать, чего там хочет Лисантер или скользкий слизень Барродах, — не дам! — кричал Хрим. Кто-то из тарканцев залепил ему оплеуху, и рифтер повалился на койку, а тарканец натянул перчатки и сорвал с него шестек. Хрим завопил. Марим, чьи эмоции шок только что подстегнул, хихикала, наблюдая боязливое отвращение должарианца, — шестек бился у него в руке, как пойманная рыба. Тарканец затолкал его в футляр, и вся команда покинула каюту.

Марим кое-как поднялась и упала на Хрима. Раскаленные оргазмы шестека, подобных которым она еще не испытывала, вопреки ожиданиям не лишили ее сил. Совсем наоборот: еще никогда в жизни она не ощущала такого возбуждения, а Хрим ничем не мог ей помочь. Он вроде бы и не пострадал, по крайней мере физически, но как Марим ни старалась, расшевелить его не удалось. До нее дошло, что Хрим, чтобы заниматься сексом, должен доминировать — смена ролей, навязанная ему тарканцами, напрочь отняла у него мужскую силу.

Вот для чего им, значит, нужны были те видики, снятые Норио.

Она знала, что когда-нибудь они да пригодятся, — потому и притырила их.

— Что ты делаешь? — севшим от эмоций голосом спросил Хрим.

— Ищу аптечку первой помощи. — Она порылась в своей одежде, достала чипы и вставила в пульт самый мерзостный — с пауками, высотой и тощим мужичком, привязанным к стулу.

И стала коленями на край койки, следя не за экраном, а за лицом Хрима. Скоро она и увидела, и ощутила, что ее действия имели успех. Хрим тихо застонал, и ее пронизал трепет больше чем сексуального возбуждения. Шестек ему уже не вернуть, это точно — теперь он нуждается в ней.

А если я не нужна своей команде, то и они мне ни к чему.

Локри со смесью болезненных эмоций в который раз посмотрел на дверь, куда не так давно вышла Марим. Какое у нее было лицо — смех, да и только. Но при мысли о том, что она сейчас с Хримом Беспощадным, его пальцы подергивались от желания вцепиться этому подонку в горло. Со дня безуспешной попытки Вийи в корабельном ангаре Марим уходила все чаще и пропадала все дольше.

— Вийя говорит, ее просто тянет к запретному.

Услышав это, Локри обернулся. Жаим поморщился и сел, Локри понял, что тот заметил его беспрестанное поглядывание на дверь, но он так устал, что ему было все равно.

— Кому и знать, как не Вийе.

Он произнес это более ядовито, чем намеревался, и от Жаима это не укрылось. Локри хотел что-то добавить, передумал и посмотрел на Монтроза. Тот нагнулся над пультом и включил блокировку, недавно поставленную Седри. Теперь они какое-то время могли говорить откровенно — в журнале Барродаха запишется только шум.

Все посмотрели на комнату эйя, куда ушли Вийя с Ивардом.

— Анарис никого из наших не убивал, — сказал Жаим.

— Дело не в том, что Марим спит с этим скотом Хримом, — вздохнул Локри. — В этом тоже, конечно, но только отчасти. Я боюсь, как бы она не вбила себе в голову, что она жертва, и не перекинулась на другую сторону.

— Она знает нас много лет, — покачал головой Жаим. — Не верю, что она так легко способна распорядиться нашими жизнями.

«Ты не знаешь ее так, как я», — подумал Локри, но промолчал. Ему не хотелось высказывать свои опасения вслух, как будто от этого они могли сбыться. И он надеялся, что все-таки ошибается. Марим — его побратимка, и он любил ее, насколько вообще был способен любить кого-то. Всё из-за этой Станции. Это она нас портит. Ладно, пусть. Пока Марим трахается с Хримом, больше ни в какую передрягу она не ввяжется.

Внутренняя дверь открылась, и вышли Ивард и Вийя. Локри смотрел только на парня. Тот с бессознательной грацией сел на койку, поджав ноги и рассеянно поглаживая Люцифера.

«А меня она, пожалуй, испортила больше всех», — подумал Локри, подавляя желание подойти к мальчику, дотронуться до него и попытаться вызвать у него улыбку.

Сколько он знал двух этих рыжих, Иварда и Грейвинг, они всегда смотрели на него с щенячьим обожанием — а сестра еще и влюбленно. Я никогда не ценил то, что дается даром, — до недавнего времени. Это Ивард обнял его, а не он Иварда в тот знаменательный день, когда казалось, что вся станция корчится в сексуальном экстазе. Локри, такой вроде бы тертый, никогда еще не переживал подобного — он сравнивал это с падением на звезду.

С тех пор Ивард относился к нему с дружеской теплотой, и только, Локри же чувствовал себя наполовину влюбленным. Дело осложнялось тем, что Ивард как-то сразу, за полгода, преобразился из гадкого утенка в красивого молодого не-совсем-человека.

Болъше-чем-человека.