Глава 4

— Немного рановато, чтобы лечь спать, — сказал Катл хозяину, когда Хавергал вошел в отведенные ему покои.

Слуга Хавергала выполнял двойную обязанность: как лакей и как боксер, которого содержал Его Светлость. Свои обязанности слуги, он не считал главным для себя занятием и относился к ним очень легко. У него была прекрасная фигура, приятное лицо, обрамленное густыми белокурыми волосами. Украшением лица можно было назвать голубые глаза и даже бесформенный нос, типичный для борцов, его не очень портил.

— Я не собираюсь ложиться. Как только дамы уйдут к себе, я выйду прогуляюсь.

— По-тихому, да? Сказать Круксу, чтобы был наготове?

— И да, и нет. Все зависит от обстоятельств.

— Как так?

— Я, действительно, улизну тайком. Но собираюсь обойтись без кучера, чтобы никто не заинтересовался, почему мои лошади исчезли из конюшни.

— Куда вы пойдете? — допытывался Катл с непринужденностью человека, разговаривающего с лордом на равных.

— Это тебя не касается. Твое дело пробраться вниз, чтобы тебя не заметили, и проследить, чтобы дверь не заперли. Я приду ночью и должен войти незамеченным.

— Лорел-холл не такой дом, где можно откалывать подобные номера. Бедоуз — опытный старый черт. А провинциальные дамы — они сразу учуют, если замешана юбка.

— Ну, у тебя уж слишком богатое воображение, Катл. Кто сказал, что здесь замешана юбка?

— Но вы же поедете к герцогу. Куда же еще вы можете поехать?

Хавергал проигнорировал его слова.

— Сбегай вниз и постарайся узнать, когда леди ложатся спать.

— В одиннадцать. Я уже узнавал.

— Черт! Сейчас только десять. Краймонту придется ждать целый час. Придется лезть через окно.

Он подошел к окну, поднял раму и посмотрел, нельзя ли спуститься. Ничего подходящего для спуска не было. Но если Катл высунется из окна и будет держать его за руки, то можно будет спрыгнуть на землю, не повредив ноги, — прыгать не придется высоко. В следующую минуту он благополучно приземлился внизу и поспешил к дороге.

Вскоре он различил карету Краймонта, поджидавшую его в стороне от большака.

— Почему так долго? — капризно допрашивал его герцог.

— Пришлось ублажать дам. — Хавергал забрался в экипаж и Краймонт натянул поводья.

— Что тебя заставило приехать?

— Я решил присовокупить мои мольбы к твоим. Очень симпатичная особа эта мисс Бедоуз, — ответил Краймонт.

— Она истинный турок. Ее нелегко будет провести, но у меня возникли целых две гениальных мысли. Она тает, когда упоминается имя ее брата.

— Так естественно для одинокой женщины. А другая?

— Она считает себя синим чулком, — Хавергал скривил губы. Это в его устах звучало совсем не как комплимент. Оба джентльмена предпочитали дам, не испорченных образованием.

— Она ни черта не поняла у Платона и еще хвалится этим. Я расхвалю ее начитанность так, что она растает. Мне и нужна-то всего тысяча фунтов. Будь проклят Гамлет!

— Что ни говори о ней, а она остается женщиной. Попробуй поухаживать за ней.

— Это может кончиться тем, что она меня захомутает до конца жизни. Нет уж, благодарствую. А теперь о более интересном. Куда мы направляемся ?

— В «Ройал Оук».

— Я думал, нам покажут петушиную борьбу где-нибудь в амбаре. Мне нельзя показываться в гостинице, меня сразу заметят, и слух рикошетом дойдет до Лорел-холла.

— Кто не рискует, тот не выигрывает, — произнес Краймонт тоном убитого скукой человека. — Награда стоит риска! Хавергал заинтересовался:

— Карты?

— Это сюрприз, но вам он придется по душе, даю слово.

— Не могу позволить себе проиграть солидную сумму, на этот раз предпочитаю не рисковать.

— Это будет за мой счет, Хавергал, я угощаю. Вам это и гроша не будет стоить. Мы незаметно пройдем в мои номер, никто нас не увидит. В это время хозяева будут в баре.

Хавергал позволил уговорить себя принять приготовленный для него сюрприз. Он чувствовал, что это будет шикарный обед, с шампанским. Весьма кстати, подумал он, после скудного угощения в Лорел-холле. Им удалось пройти незамеченными, если не считать самого хозяина гостиницы, который попался навстречу. Краймонт, как обычно, занял лучший номер в гостинице — две комнаты, соединенные дверью. На столе было вино и четыре бокала.

— Из собственного погреба, — заметил Краймонт. — Я оставил также несколько бутылок в Лорел-холле. Для дам это не совсем подходящий подарок, но слуги его оценят, я уверен. Так что я отдал ящик конюху.

— Очень мило с вашей стороны. А кого мы еще ждем? — он кивнул на бокалы.

В голосе Краймонта почувствовались возбужденные нотки:

— Хавергал, вы не поверите, но мне удалось уговорить Черри Девро приехать со мной. Она никогда не выезжает из Лондона, вы ведь знаете. Это первый раз. И мы захватили ее подругу, специально для вас. Очаровательная рыжеволосая нимфа.

— О, Боже! — у Хавергала зазвенело в ушах. На мгновение он даже лишился дара речи я не мог выразить охватившее его негодование и досаду.

— Что ты уставился? Удивлен? Конечно, две самые хорошенькие девочки в Лондоне. Кто бы мог подумать, что Черри поедет с нами в этот, как его — ах, да! — Ашфорд! Должен сказать, мне это влетело в копеечку. Иона так прелестна. Я подумываю, не взять ли мне и ее под покровительство, когда вернемся в Лондон. Смотри не проболтайся Черри!

— Краймонт, ну вы додумались! Что вас укусило, привезти сюда кокоток в такое время? — Он стал ходить взад и вперед по комнате, сжимая ладонями голову. — Завтра весь город узнает об этом, не позднее утра. Думаете в Ашфорде часто появляются женщины вроде Черри Девро?

— Никогда! Это им тоже подарок.

— Подарок? Да это верный скандал. И это в то время, когда я пытаюсь выдать себя за образец добродетели в Лорел-холле!

— Мы не будем обнародовать девочек. Их никто не видел, кроме хозяина.

— Можешь считать, что рассказ уже опубликован в популярном журнале. Это провал, мне нужно вернуться в дом и удостовериться, что мисс Бедоуз не знает, что я выходил.

— Меня это заинтриговало, — произнес Краймонт, вопросительно посмотрев на собеседника. — Если она уже легла, как ты выполнишь намерение?

— Придумаю что-нибудь. Я ухожу. Тебе придется одолжить мне карету.

— А что я буду делать с Ионой? Хавергал метнул на него взгляд, полный злобы.

— Заставь их спеть для тебя дуэтом, а потом отошли в Лондон.

— Пение не входило в мои планы.

— Я знаю, что входило в твои планы. — У двери Хавергал задержался. — Ты сказал «рыжая Иона»?

— Да, развеселая зеленоглазая девица. — Краймонт пощипывал подбородок, выжидая. — Аппетитная фигурка, — добавил он, пытаясь соблазнить Хавергала, — и очень покладистая. Хавергал вспыхнул.

— Немедленно отправьте ее назад. Вы, наверное, рехнулись. — И сам он тоже рехнулся, подумал он, если мог допустить, что за то время, что он отсутствовал, в доме его не хватились.

Он вылетел пулей, в сердцах хлопнув дверью.

Послал за кучером и вскоре рысцой катил в удобном экипаже Краймонта, ломая голову, как попасть в дом, чтобы никто не заметил. Конечно, не через входную дверь. Дамы еще не легли спать. Надо бросить камешек в окно, возможно, Катл услышит.

Он приказал кучеру остановиться в нескольких ярдах от дома и остаток пути, крадучись, пробежал пригнувшись, стараясь двигаться как можно тише. В окне его спальни света не было, видимо, Катл находился в кухне с домашней прислугой. Заглянув в кухню через окно, он увидел, что его слуга болтает с кухаркой, которая месила хлеб. Он решил, что войдет через заднюю дверь как ни в чем не бывало, словно он отлучался на конюшню посмотреть, в порядке ли его лошади. Если кто-либо из слуг осмелится задать ему вопрос, почему он избрал столь необычный для гостя путь, он его поставит на место.

Когда он вошел в кухню, Катл вздрогнул, а миссис Сиддонс в фартуке и чепце не обратила на него особого внимания и лишь на секунду оторвалась от работы, чтобы взглянуть, кто пришел.

— Выходил посмотреть на своих серых, — Хавергал многозначительно посмотрел на Катла.

Катл всегда охотно выручал хозяина в трудных ситуациях. На этот раз он счел своим долгом пояснить слова Хавергала:

— Его Светлость ужасно привязан к своим лошадям. Они чистокровной породы.

— Ты мне нужен, Катл. Поднимись наверх, — сказал Хавергал.

Он поискал лестницу, которой пользовалась прислуга, чтобы избежать встречи с хозяйкой дома. Катл встал, чтобы следовать за Хавергалом, но зацепился за стол, раздался стук. Они только подошли к двери, ведущей из кухни на лестницу, как послышались шаги, и мисс Бедоуз вошла через другую дверь. Хавергал замер на месте:

— Мне нужно поговорить с вами о завтраке, Сиддонс, — сказала Летти. Увидев Хавергала, она застыла от удивления. — Лорд Хавергал?!

— воскликнула она.

Было очевидно, что она поражена и не может найти объяснения его появлению в кухне. Он, однако, твердо решил убедить ее в своей невиновности, в том, что никуда из дома не выходил.

— Мне не спалось, — сказал он, — и я решил поискать что-нибудь снотворное. Лауданум или… Да, лауданум было бы как раз то, что нужно. Луданум, — повторил он более уверенно, решив, что она поймет, что он не мог помышлять о ночных приключениях, если хотел заснуть покрепче.

— А в чем дело? Болит голова? Он охотно ухватился за "ту соломинку.

— Да, ужасная головная боль, словно ножом режут по вискам. Катл был в кухне. Я бы, конечно, послал его, но пришлось спуститься самому, — предупредил он логичный вопрос. Краем глаза он покосился в сторону Катла и увидел, что тот делает ему отчаянные знаки. Он встал так, чтобы загородить Катла от ее взгляда.

— У меня есть таблетки от головной боли, — предложила Летти.

Таблетки от головной боли не обеспечивали нужного алиби.

— Я бы предпочел лауданум. Таблетки от мигрени не снимают бессонницы.

Мисс Бедоуз, несмотря на властность, была не лишена женской способности к состраданию. Она видела, что Хавергалу действительно не по себе, и предложила ему лечь в постель, а она пришлет ему таблетки от головной боли, так как лауданума в доме у нее нет.

— Очень любезно с вашей стороны. — Именно в этот момент Катл потерял равновесие и, падая, ударился об угол стола. Летти заволновалась. Хавергал поспешил выручить слугу.

— Тысяча извинений, мисс Летти, я причиняю столько хлопот.

— Не беспокойтесь. Вы устали в дороге, полагаю. Поездки слишком утомляют, не так ли? Может быть, прислать также горячего молока? Это очень помогает при бессоннице. Я приготовлю вам посеет — сама добавлю в молоко нужные пряности, так как повар занята тестом.

— Ну что вы, зачем, вы слишком добры. Хавергал подтолкнул Катла к двери и наверх по лестнице. Когда Катл напивался, он любил петь и теперь, нетвердыми шагами поднимаясь по лестнице, вдруг разразился громким пением. Летти оторвалась от дела и заметила, посмотрев на Хавергала:

— Ваш слуга, кажется, изрядно выпил, милорд.

— Похоже на то. И не впервые к тому же. Я ему устрою взбучку, когда поднимусь к себе. Если же это будет продолжаться, придется его уволить, — добавил он решительно.

Неделикатный текст песни наконец стал менее отчетливо слышен, Хавергал нарочно старался говорить громко, чтобы не заставлять мисс Бедоуз краснеть. Он счел нужным задержаться в кухне. Летти была столь любезна, что ему было неудобно оставить ее одну. Он присел напротив поварихи за большой стол, на котором месился хлеб, мука летела во все стороны, когда она принималась азартно колотить тесто, вертеть его и снова бить изо всех сил. Хавергал чувствовал себя подонком, думал о своем предательстве и о том, как добра к нему мисс Бедоуз. И после всех волнений какой-то молочный коктейль не даст гарантии, что все поверят тому, что в полночь он не поднялся и не выбрался в город и не пустился в загул.

— Думаю, с вашей помощью я сразу засну, — сказал он проникновенно, чтобы внушить ей, что не помышляет ни о чем другом, как о крепком сне.

— Если вам не удастся выспаться, не поднимайтесь к завтраку. Поездку по окрестностям можно отменить.

— О, мне не хочется упустить возможность побывать в обществе архиепископа Кентерберийского, — возразил он. Мисс Бедоуз внимательно посмотрела на него. — Ведь не каждый день имеешь честь встречаться с архиепископом, — поспешил он рассеять ее настороженность.

— Теперь я вижу, что головная боль вас действительно измучила, — только и ответила она, но этого было достаточно, чтобы его бросило в жар.

Она налила в чашку посеет и подала ему.

— И часто вас преследуют головные боли, милорд?

— Часто, — решил он вызвать ее сочувствие.

— Наверное, вы ведете себя неосторожно. Ездите слишком быстро, а? — сказала она, хитро улыбнувшись. — Или слишком переживаете из-за денег. Должна заметить, что, если бы вы вели более упорядоченный образ жизни, вас бы не терзала мигрень. Спокойной ночи. Желаю вам крепкого сна.

— Благодарю, — процедил он, принимая чашку из ее рук. Он отвесил привычный поклон, совсем не похожий на то, что делал Нортон в подобных случаях, и вышел.

Повариха подняла от стола запудренное мукой лицо и сказала:

— Мигрень! Как бы не так! Да он хлещет вино не хуже своего лакея. Его Светлость вошел сюда через заднюю дверь, а выходил через другую. Что он делал в конюшне, если у него так сильно болит голова?

Летти не хотела обсуждать гостя со служанкой и не поощряла ее к продолжению разговора, хотя про себя отлично знала, что через парадную дверь Хавергал тоже не выходил. Как же он оказался вне дома? Она старалась вспомнить, что она делала после того, как он первый раз поднялся к себе наверх, и решила, что все же он мог выйти черев главную дверь, когда они с Виолеттой находились в библиотеке — им нужно было написать приглашения к обеду. В любом случае Хавергал не был безобразно пьян, как его лакей. И он высказал свое неодобрительное отношение к этому.

В спальне Хавергал изливал досаду слуге.

— Что за нудная особа эта дама! Читает мне нравоучения, как школьнику.

— Что случилось с герцогом, почему вы вернулись? — спросил Катл.

— У него в гостинице оказались знакомые женщины. Если бы она узнала, что я там был, я пропал.

— Как вам удалось вернуться так быстро?

— Не будь слишком любопытным. И не забудь сказать поварихе, как бы невзначай, что полночи ты провел около меня. Она должна знать, что ночью я был здесь, в этом доме.

— Так вы собираетесь опять улизнуть? Хавергал задумался. Он вспомнил о зеленоглазой соблазнительнице с рыжими волосами и готов был поддаться искушению, но все же передумал:

— Нет, дело не стоит такого большого риска.

Я устал, как лошадь после скачек. На, выпей эту дрянь, — он протянул чашку Катлу, и тот залпом ее опустошил.

— И запомни, Катл, пока мы здесь, забудь о вине. У тебя ноги заплетались, как у спутанной старой клячи, когда ты поднимался по лестнице. Твоей спортивной карьере это только навредит, ты ведь сам знаешь.

Катл выглядел, как побитая собака. Хотел что-то сказать, но разразился икотой и нехотя попятился к двери.

Хавергал открыл бутылку отличного вина, которое он захватил с собой, и раскрыл томик любимого философа Канта. Читать его было нелегко. Хавергал подолгу размышлял над местами, подчеркнутыми отцом. Это отец дал ему книгу. Проанализировав выделенные абзацы, Хавергал узнал, что достойная человека жизнь зависит не от природных способностей, не от власти, богатства или благородного происхождения, а исключительно от добрых намерений, которыми человек руководствуется. Интеллект, ум, рассудительность — все можно поставить на службу злу, если натура человека порочна.

Интересно, какие слухи докатились до отца, что он таким хитрым маневром решил заставить его задуматься над своими поступками? Неужели он узнал о поместье дядюшки Юстаса? Завещание не очень богатое — всего три тысячи гиней, но пришлось оно очень своевременно, как раз когда на счету не оставалось ни гроша и нужно было выплатить долг за рысака. Отец хотел, чтобы он часть денег пожертвовал на Коули-скул — школу для сирот. Конечно, нужно было послать хотя бы тысячу. Еще раньше отец как-то говорил, что тысяча гиней обеспечит оплату учителям на пять лет. Но эти деньги были нужны, чтобы оплатить проигрыш Гамлета в одном из кроссов. Неужели есть люди, которые живут на две сотни гиней в год?

Боже, как, должно быть, ужасна бедность! Если он будет проматывать деньги, как сейчас, ему в недалеком будущем придется испытать это на собственной шкуре. Но сначала нужно заплатить долги. А это означает, что следует постараться завоевать расположение мисс Бедоуз и заполучить у нее аванс на проценты по имению. Если смотреть на это дело трезво, фактически это означало начать проматывать наследство кузена Горация. Мисс Бедоуз не может субсидировать его из денег, которых еще нет. Проценты ведь поступают раз в квартал. Она же не волшебница. Придется брать в долг под будущие поступления….

Он криво усмехнулся. Слово «волшебница» не очень-то подходило к мисс Бедоуз. Скорее всего она пристукнет его каким-нибудь изречением, чтобы знал свое место. Веки его начали слипаться, книга выпала из рук. Он заснул.

Глава 5

На следующее утро, очень рано, Хавергала разбудил крик петуха. По этому громкому «ку-ка-ре-ку» он сообразил, что находится в деревне, но первое время не мог припомнить, где именно и что его сюда привело. Оглядевшись вокруг и заметив, что мебель его окружает весьма скромная и незнакомая, он заключил, что это не отчий дом. Однако события вчерашнего дня всплыли в памяти, он застонал. Лица мисс Бедоуз и Краймонта в трех милях отсюда в окружении девиц легкого поведения, казалось, нацелились в него, как дула пистолетов, готовые выстрелить. Он с трудом поднялся с кровати. Хорошо хоть, что голова ясна, вчера, к счастью, не перепил.

К своему удивлению, выглянув во двор и глотнув свежего воздуха, он осознал, что чувствует себя необычайно хорошо. Это потому, что он рано лег спать. Сельские ароматы лугов, яблоневого цвета, еле уловимые запахи домашних животных наполняли воздух. Все напоминало о юности и резко отличалось от его утреннего самочувствия в последнее время в Лондоне. И в самом деле — нужно изменить образ жизни. Его совесть еще не совсем окостенела, и он испытал угрызения совести за свое поведение. Хавергал набрал полные легкие пьянящего воздуха. Сейчас бы немного позавтракать! Он кликнул Катла и приоткрыл дверь в соседнюю комнату.

По неподвижно лежавшей в постели фигуре, накрытой с головой одеялом, нетрудно было догадаться, что парень крепко спит. Отец Хавергала обычно говорил: «У плохих хозяев не может быть хороших слуг».

Совесть снова зашевелилась, он всегда испытывал угрызения, когда думал об отце. Вот и лакея распустил. Его услуги обычно раньше десяти утра были не нужны. Хавергал редко просыпался раньше десяти, так что Катл привык вставать поздно. Хавергал потянул его за ногу.

— В чем дело, еще почти темно, — заворчал Катл, но вылез из-под одеяла.

Пока слуга помогал ему одеться, Хавергал обратил внимание на то, что веки у него покраснели и он неуверенно держится на ногах.

— Ты что, еще чего-то нализался вчера?

— Герцог оставил вино в конюшне.

— Это гостинец для домашней прислуги здесь, в Лорел-холле.

— Мы Я распили вместе несколько бутылок. Их не часто балуют такими угощениями.

— Еще бы! Это первоклассный кларет! Принеси сюда то, что осталось. Нам ни к чему, чтобы мисс Бедоуз еще обвинила нас в том, что мы разлагаем ее слуг. А тебе, Катл, я уже говорил, чтобы ты здесь не пил. Посмотри на свое брюшко! Мышцы у тебя совсем обмякли. — Он ткнул пальцем в живот лакея и почувствовал, что палец провалился в слой жира. — Какой из тебя боксер?

— Когда нужно будет бороться, я сразу обрету форму, — отпарировал Катл.

Накануне, до того, как начал пить, Катл потрудился над туалетом хозяина на славу. Было чем гордиться. Сапоги блестели как зеркало, галстук был завязан артистично. Перед дамами Хавергал предстал, словно сошел с картинки модного журнала, когда спустился к завтраку спустя полчаса.

Мисс Фитзсаймонс торжествующе посмотрела на Летти. Они уже успели обменяться мнениями о том, когда их гость встанет. Летти уверяла, что не раньше полудня.

— Рада видеть вас снова в добром здравии, — ответила Летти на галантный поклон лорда. Ей доставляло удовольствие смотреть на него. Он излучал жизнерадостность, здоровье, элегантность и красоту.

— Мы думали, вы не встанете рано, — сказала мисс Фитзсаймонс, бросив на Летти испуганный взгляд. Они знали, что повариха сожгла окорок, и нужно было время, чтобы зажарить другой кусок.

— В деревне я обычно встаю с петухами, — улыбнулся он и подошел к буфету, чтобы взять еду.