Тамберлайн кивнул:

— Он понимает, что вы не пожелаете связываться с ним, но вы могли бы обращаться ко мне в случае необходимости. На самом деле, мне доставит удовольствие идти в ногу с вашим продвижением в колледже и во всех других важных жизненных делах.

— Так, чтобы он все знал, а сам не спрашивал меня об этом?

— Да. — Тамберлайн сел на стул рядом с ней и уточнил: — Он в самом деле дорожит вашей дружбой.

Она испытующе посмотрела на менеджера:

— Вы не расскажете мне о женщине, которой он… увлечен?

— Что именно?

— Имя. Возраст и все такое.

Он кратко поведал ей только самое основное.

— Она какая-нибудь известная? — спросила Лили.

— Я не совсем понимаю, о чем вы.

— Общественное положение. Состояние.

Тамберлайн пояснил, что отец Гленды де Витт — сенатор. Лили не нужно было знать ничего другого.

— Я хочу попросить вас об одной-единственной услуге, — сказала она. — Дайте мне знать, как только он женится на ней.

— Милая леди, если это ваше самое сокровенное желание, то я даю вам слово.

— Это не самое сокровенное желание, — возразила она.

Он наклонил голову, выражая свою признательность:

— К сожалению, это единственное обещание, которое я наверняка выполню.

Она отнесла чайник на задний двор и поставила на каменную дорожку у старого сарая. Тетя Мод с сестрами вовсе не одобряли ее решения. Лили вытащила кирпич из бордюра цветочной клумбы и, встав на колени перед хрупким маленьким сосудом, занесла руку над головой.

Но вдруг каменный комок в ее руке рассыпался в прах. Чайник остался неповрежденным.

Дрожа от злости, Лили села на корточки, схватила чайник и с размаху, не глядя, швырнула его. Он упал на газон, крышка отлетела, но он не разбился.

— Могу принести молоток, — предложила Мод.

Большая Сис зашипела на нее. Маленькая — подошла к Лили и похлопала по плечу:

— Это знак, милая. Он не разобьется, он часть твоей жизни. Держи здесь свои воспоминания, это самое надежное место.

Лили с трудом встала на ноги. Впервые слезы выступили у нее на глазах. Она водрузила крышку на место и направилась в дом. Надо убрать этот проклятый чайник с глаз долой до тех пор, пока она не сможет смотреть на него без ненависти и любви к Артемасу, без боли, как сейчас. А как ей поступить с Артемасом, она уже решила.

Лили готовилась к весенним экзаменам в маленькой комнатенке общежития, которую она делила с приятной невысокой студенткой Хэй, специализировавшейся в музыке. Семья ее иммигрировала из Вьетнама в семидесятые годы. Зазвонил телефон, трубку сняла Хэй и через несколько секунд протянула ее Лили:

— Это звонит мистер Тамберлайн.

Он не раз связывался с ней вот уже на протяжении нескольких месяцев, чтобы просто поболтать, говорил он. Будто мистеру Тамберлайну больше нечего было делать. Сердце ее каждый раз замирало, и она как обычно прямо спрашивала: «Есть какие-нибудь новости?» И он, и она всегда знали, что имеется в виду. «Никаких». О, после этого она вновь могла дышать!

Но на сей раз он очень вежливо сказал:

— Я давал вам обещание прошлой весной, Лили.

Она сильно сжала трубку, не желая верить, чувствуя тошноту, холодный удар предательства и огонь поражения. До этого момента она не понимала, как сильно она надеялась. Как наивна она была.

— Он женился, — машинально проговорила она.

— Два дня назад, — после некоторой паузы сказал мистер Тамберлайн. Потом очень мягко спросил: — Вы позволите продолжать звонить вам время от времени?

— Он так хочет? — спросила она загробным голосом.

— Позволите продолжать звонить вам?

Уклоняясь, он ответил вопросом на вопрос. Артемас теперь женился, и не в его характере нарушать верность, даже каким-нибудь безвредным способом. Она понуро опустила голову. Ложных надежд больше не было.

— Вы найдете меня здесь, если захотите.

Она попрощалась и положила трубку, но еще какое-то время не могла выпустить ее из рук.

Она разделалась с прошлым. Разделалась и с этим.

Голова Хэй доходила только до плеча Лили, и, когда Хэй начинала толкать ее, это напоминало толкание бульдозера игрушечным грузовиком.

— Давай повеселимся. Пойдем в дом, — приказала Хэй. — Они обычные. Ты увидишь. Непохожие, как ты думаешь, на парней из общежития.

Лили нерешительно остановилась у джипа, ощущая липкий страх. Он вцепился в нее, подобно жаркой весенней ночи, просочился сквозь мягкую ткань ее белых брюк и тонкую белую блузку. Золотой пояс до боли стянул живот.

— Все здесь выглядит так, словно кто-то проклял это место. — Она взглянула на ветхий дом из дерева и кирпича, окнами выходящий на полупустой газон и старые увядающие дубы. Молодые люди — некоторые в джинсах, куртках и при галстуках, некоторые в шортах, куртках и без галстуков, один в футболке с надписью «Грейтфул Дэд» и фирменных слаксах — толпились вокруг бочонка пива, установленного на козлах для пилки дров. Женщины, одетые примерно так же, начиная от платья для бара и кончая обрезанным комбинезоном, толкались рядом.

Собравшиеся своей необычностью привлекали Лили.

— Пошли, — проворно толкнула ее в бок Хэй. — Что в этом плохого?

— Я просто психологически не подготовлена. Я не знаю, о чем говорить с этими парнями.

«А что плохого в знакомстве с ними?» — подумала она тотчас.

— Ты скажешь: «Дайте мне немного пива и покажите, где стоит еда». Пошли, Лили, свое свободное время ты можешь хоть раз посвятить какой-нибудь внеучебной деятельности?!

— Подожди. Я хочу просто постоять и осмотреться.

Территорию Технологического института Джорджии [18], построенного десятилетия назад, постепенно окружали современные небоскребы, и теперь их стало так много, что убогие здания студенческого городка, казалось, старались спрятаться в их тени.

Неподалеку стояло неплохо сохранившееся бунгало. Другие дома ползли вдоль дорог, и все они были построены до второй мировой войны. Через перекресток стоял скучный кирпичный дом поздней постройки, может, шестидесятых годов, сооруженный в духе банального модернизма. Старые спортивные автомобили и разбитые седаны вытянулись вдоль обочины.

— Я думала, что студенческие общежития выглядят как особняки, — прокомментировала Лили.

— Это Технологический университет, — нетерпеливо перебила Хэй, как будто это объясняло все. Она откинула назад вороненые волосы. — Инженеры и все такое. Они, гм, изобретатели.

Они с Лили подошли по вымощенной плитками дороге к дому с неряшливым газоном.

Из огромных динамиков, установленных на низкой веранде дома, неожиданно вырвался голос Пресли, певшего «Люби меня нежно».

— Как громко, — заметила Лили, покосившись на динамики.

— Они обычно приглашают на вечеринки девушек из колледжа Агнесс Скотт. — Хэй пыталась перекричать музыку. — Потому что в университете учится мало женщин.

— То есть все эти парни разочаровались в женщинах? Ты это имела в виду?

Они заткнули уши и прошли на крыльцо. Кто-то протянул пластиковый стакан с пенящимся пивом. Толстая, лохматая собака выбежала через переднюю дверь.

— Это Мэнди! — закричала Хэй. — Их талисман!

Лили остановилась и почесала голову Мэнди, Собака зарычала и стала лакать пиво Лили.

— Классная Мэнди! — прокричала Лили.

Она оставила стакан Мэнди, та радостно завиляла хвостом.

Хэй потянула ее за собой. Гостиная была заполнена людьми. Здесь пахло пивом, сосновым освежителем и мебелью под дерево со следами многочисленных злоупотреблений. Камин, украшенный настенными спортивными трофеями, был заполнен пустыми стаканами. В узком коридоре висели доски с объявлениями.

— Женский туалет дальше! — услужливо прокричала Хэй, махнув рукой.

Она провела Лили в другую комнату, размерами напоминающую зал для встреч, где стоял старый стол для настольного тенниса, уставленный едой. Был здесь и маленький диван перед телевизором.

Было много бочонков пива, много людей, а распахнутые двери вели на открытую площадку над небольшой автостоянкой. Лили вышла на балкон. Слава Богу, пение Элвиса сюда почти не доносилось. Она посмотрела вниз — в углу автостоянки было полно металлического хлама, — затем прошла вдоль балкона и облокотилась на деревянные перила. Ее мысли вернулись к прошлому — смерти ее родителей. Как все изменилось! Из-за Арте-маса она чувствовала такую пустоту в душе, которую не могли заполнить ни вечеринки, ни музыка. Хэй сердито взглянула на Лили снизу вверх:

— Ты должна приложить некоторое усилие!

— Конечно, я постараюсь.

Хэй махнула рукой в сторону груды мусора на автостоянке:

— Бывший вход на вечер «Парад Разбросанных Обломков» для выпускников университета. Ладно. Ты еще не все видела, пойдем лучше осмотрим дом!

Хэй повернулась, розовая юбка затрепетала.

— Фрэнк?! Привет! Познакомься, моя подружка по комнате!

Долговязый молодой человек тотчас схватил Хэй за руку. В красивом костюме в полоску с золотой искрой у воротника, он своим внешним видом приятно отличался от остальных. Лили с неподдельным любопытством смотрела на него.

Обняв Хэй за плечи, он скользнул по Лили небрежным взглядом.

— Хэй, дорогая, а я-то думал, ты притворяешься, чтобы я не мог провести с тобой ночь, — поддразнивал он. — А подруга-то действительно существует.

Его голос выдавал его происхождение из богатого маленького городка к югу от Атланты. Этот парень был из тех, кому родители подарили небольшой спортивный автомобиль с удостоверением загородного клуба на ветровом стекле и наклейкой «Забудь, Дьявол!» на бампере. По-видимому, он имел нечто большее, чем просто принадлежал ветви Борегарда [19].

— Я действительно существую, — брякнула Лили. — А вы?

Он засмеялся.

— Позвольте представиться. Фрэнк Стокмен, самый очаровательный и талантливый парень, которого вы, вероятно, встретите здесь сегодня вечером.

— Лили. Лили Маккензи.

Она протянула руку. Он галантно поднес ее к губам и поцеловал. Лили сконфуженно поморщилась. Хэй, смеясь, покачала головой:

— Лили, Фрэнк учится на последнем курсе и специализируется в архитектуре. А здесь бывает так часто, что его прозвали стариком. Ему и еще одному старику позволили переехать на аттик. Теперь они словно плывут среди облаков, потягивая вино!

— Я пью вино, а мой сосед по пентхаузу предпочитает шоколадное молоко, — протянул Фрэнк.

— Ричард не пьет? — Хэй выглядела изумленной. Повернувшись к Лили, она объяснила: — Ричард тоже будущий архитектор, но он — полная противоположность Фрэнку. Не поверишь, но они лучшие друзья.

— Странно, не так ли? — весело сказал Фрэнк. — Если бы он не был таким привлекательно-скучным, я избавился бы от него год назад. — Фрэнк обратился к Лили. — Кстати о Ричарде, я пришел сюда по его поручению. Вы, вероятно, не заметили, проходя через общую комнату, — он махнул в сторону дверей, — как на вас смотрели. Мой друг ошалел с первого взгляда, он даже подавился крылом зажаренного цыпленка. Как насчет того, чтобы познакомиться с ним?

Лили с трудом преодолела недостаток энтузиазма:

— Пожалуй, тем более что из-за меня он поранился.

Фрэнк галантно поклонился:

— Следуйте за мной, дорогая. — Когда Лили прошла мимо, он добавил: — О, и не упоминайте, что я устроил это маленькое знакомство. Он не любит, когда я забочусь о нем.

Они пробрались сквозь толпу. Лили не ошиблась: высокий молодой человек с румяным лицом смотрел на нее из окна, выходящего на балкон. Интересно, давно ли он наблюдает за ней?

Его спортивная куртка сидела на нем кое-как, слаксы неопределенного коричневого оттенка ничуть не гармонировали с ней. Галстук перекосился, на голове во все стороны торчали волосы. Замшевые ботинки на толстой подошве казались немного обшарпанными. Все же его открытое, красивое лицо привлекало и оставляло благоприятное впечатление большой, гостеприимной берлоги.

Фрэнк махнул рукой:

— Лили, это небезызвестный Ричард Портер. Ричард, это Лили Маккензи из колледжа Скотт. Подруга Хэй по комнате.

Ричард Портер трижды бледнел и краснел, пока здоровался с ней. Хорошая рука, тяжелая и мозолистая, а сам он был таким неловким и вежливым, что ей захотелось потрепать его по щеке и посоветовать расслабиться. Он напоминал ей сразу всех суровых, молчаливых мужчин в домашней обстановке; в каком-то смысле он походил на ее отца.

— Ты самая высокая девушка, которую я когда-либо видел, — изумленно выдал он.

Он напоминал ей ошарашенного быка. Привлекал и его голос, густой и низкий, словно рокот воды в горной расщелине. От его душевного тепла она растаяла.

— Откуда ты? — поинтересовалась она.

— Из Северной Каролины. Неподалеку от Ашевил-ла. А ты?

— Слышал когда-нибудь о Маккензи, в Джорджии?

— Ух ты, нет. Но хотел бы узнать.

— Это в горах недалеко от Виктории.

Он наклонился, пытаясь разобрать ее слова сквозь орущую музыку. На нее пахнуло запахом «Олд Спайс». Она вдруг расслабилась.

Какой-то идиот, танцующий слишком близко, задел ее, пивом плеснув ему на руку. Ричард с затуманенным взором встал между ней и партнером, и ей показалось, что она теперь за прочной каменной стеной. Этот молодой и маленький задира тотчас отскочил. Ричард нахмурился. Парень смотрел смущенно и почтительно, словно он ударил памятник.

Лили указала на балкон:

— Хочешь, выйдем и поговорим по-человечески?

Ричард с облегчением кивнул.

Они уселись в развалившийся автомобиль с еще сохранившимися сиденьями, прикрученными к стальным рамам. Они забрались сюда по ее инициативе, и это, по-видимому, произвело на него сильное впечатление. Вокруг было грязно и темно, шума студенческого общежития почти не долетало.

Он рассказывал ей, что вырос в семье конструктора, что мать его рано умерла, отец связался с новой женой и с ее маленькими детьми. У Ричарда не было родных братьев и сестер. Он был первым сыном в семье, который поступил в колледж. Он и Фрэнк Стокмен уже проходят интернатуру в архитектурной фирме в Атланте.

Лили, в свою очередь, сообщила, чго работала по выходным специалистом по декоративному садоводству и собирается серьезно заняться этим делом по окончании колледжа. Он торжественно и без малейшей лести выпалил:

— Ты замечательная!

— Никто прежде не говорил мне это, — ответила она. — До тебя меня просто дурачили.

Она задумчиво отвернулась. Ей, конечно же, не раз хотелось поговорить с кем-нибудь, заботиться о ком-нибудь, и пусть кто-нибудь заботится о ней.

— О чем печалишься, Лили Маккензи?

— Ни о чем.

Он спросил так обеспокоенно и ласково, что она повернулась. На воротнике его рубашки сказочно мерцал светлячок.

— Поживи пока, — сказала она. — Она осторожно взяла светлячка и нежно дунула на него. — Когда я была маленькой, я ловила их и держала в банке. Иногда выпускала в своей комнате.

— Я тоже так делал. А еще любил белок, ящериц и енотов.

— Надо же, и я.

Они замолчали. Похоже, общих тем для разговора больше не было. Странно, как это она так быстро приняла его общество?

Он, по-видимому, не знал, что делать со своими красивыми, огромными руками. То держал их на коленях, то теребил галстук.

Лили взяла его руку.

— Я заставлю тебя успокоиться, — протянула она. — Ты всегда такой суетливый?

Он смущенно опустил плечи.

— Никогда.

Он посмотрел на ее красивые руки. Она откинулась на спинку сиденья и посмотрела на звезды над головой. Он устроился рядом. Спокойствие, вот что это было. Первый и такой долгожданный момент абсолютного покоя. Ей хотелось сохранить его, продлить, понять, существует что-нибудь еще в жизни, кроме разочарования.

— Я мог бы стать полезным. Мне нравится быть полезным.

Лили почувствовала осторожное, горячее пожатие его руки. Она закрыла глаза, сосредоточившись на этом.

— Мне тоже, — прошептала она.

Лили очнулась от прикосновения руки Маленькой Сис, откинувшей со лба ее волосы. Она все еще сидела на диване в кабинете Ричарда.

— Ты плакала, — сказала Маленькая Сис, встав на колени у дивана. — Теперь давай поднимемся наверх. Я прилягу с тобой, пока ты не заснешь.

Лили взяла ее руку и крепко сжала. Ноющая боль в груди возвратилась. Она подтянула к себе колени и прерывисто всхлипнула.

— Я хочу Стивена, — стонала она. — Хочу Ричарда.

— О, милая, — приглушенно пропела Маленькая Сис, обнимая ее. — Тебе не всегда будет так горько. Пройдет немного времени, ты, конечно, будешь скучать по ним, но это всего лишь первая часть твоей истории.

— Надо узнать, что произошло. — Лили тяжело вздохнула. Она уронила голову на колени и посмотрела на Маленькую Сис. — А что, если Ричард, о Боже, что, если…

— Этот вопрос ты с ходу не разрешишь. А если ты не побеспокоишься о себе, то будешь слишком сумасбродной и дурной, чтобы когда-нибудь ответить на него. — Маленькая Сис прижалась к ней ближе и начала баюкать как маленькую.

— Я должна как-то доказать Артемасу и всей его семье, что это не могло случиться из-за Ричарда.

— Ты можешь только привести факты и надеяться на лучшее. Вряд ли Коулбруки ненавидят тебя за веру в своего мужа. Артемас прекрасно это понимает.

— Ничего подобного, он ненавидит меня.

— Он слишком подавлен горем, чтобы еще и ненавидеть.

Лили ничего не ответила. Погрузившись в раздумья, она раскачивалась вместе с Маленькой Сис и наконец пришла к определенному решению: «Надо поговорить с ними, довести до их сведения».

Что сказал Артемас остальным после встречи с ней, для нее это значения не имело.

«Если ты не доверишься мне, я не смогу защитить тебя».