Сластников Николай Сергеевич
      БИЛЕТ НА МАРС
      Повесть
      Кому не хочется побывать на Марсе! Мечтали о полете на далекую планету и Гешка с Юлькой. И не только мечтали. Они построили ракету "Дамир-1", но запуск ее чуть не закончился пожаром, Гешка тренировал собаку Грома для высотных полетов... Неожиданно нашлись более интересные и важные дела. В поселок, где жили друзья, приехали геологи. Они будут искать руду, из которой изготовляются сверхпрочные сплавы. Как раз для межпланетных кораблей! Как же обойтись геологам без друзей? И мальчики начинают помогать им, увлекаются работой.
      Билет на Марс! Теперь-то уж ребята знают, что они получат его. Вырастут и полетят к звездам!
      СОДЕРЖАНИЕ
      Поселок Уньча и его жители
      "Дамир-1"
      Ермаковы сокровища
      Мы - рабочие
      Юлька вырабатывает характер
      Если бы не осы...
      Путешествие началось!
      Соблазны большого города
      "Меня зовут Нюра"
      Вертолет держит курс на Верховье
      Атаманша
      К чему приводит самомнение
      С Юлькой что-то случилось
      "Разве можно так пугать человека!"
      Отважные водолазы
      "Лететь только втроем!"
      Первые в очереди
      ПОСЕЛОК УНЬЧА И ЕГО ЖИТЕЛИ
      Среди Уральских гор, на берегу быстротечной реки Осьвы, родившейся из прозрачных, холодных родников, расположился поселок Уньча. Горы, обложившие Уньчу со всех сторон, так густо поросли елью, пихтой, кедром, что кажется, поселок лежит на дне малахитовой чаши.
      Горы надежно защищают Уньчу от ветров и задерживают тучи; если затянет ими небо, то надолго. Жгучие зимние морозы - частые гости в котловине. Случается, и летом ложится на поселок иней, - тогда никнет к земле прихваченная холодом картофельная ботва.
      Живут в поселке отважные люди. Суровый климат, борьба с тайгой закалили уньчан. Они упорны и стойки, слывут хорошими лесорубами, охотниками, отличными солдатами. Вот почему так много орденов и медалей у старшего поколения уньчан, побывавшего на войне.
      Поселок небольшой, и с середины улицы хорошо видны оба его конца. Здесь знают характер, привычки каждого, как знают друг друга члены одной большой семьи. Бывает, что ночью зальется неистовым лаем чья-нибудь собака; проснувшийся уньчанин прислушается и безошибочно определит: "Опять пахомовская Жучка распалилась, знать, зверя почуяла".
      Широкие улицы поросли травой, на них пасутся козы. А в пыли дороги, что узкой рыжей лентой легла посредине, преспокойно купаются куры.
      В центре поселка - площадь. На ней находятся магазины, медпункт с аптекой и самое внушительное здание - поссовет. Он в два этажа, да еще с остекленной башенкой, над которой полощется красно-синее знамя Российской Федерации. В первом этаже здания разместился поселковый Совет, а второй заняла контора небольшого леспромхоза"
      Посреди площади воздвигнута высокая пирамида из серого гранита памятник героям гражданской войны. На ней высечено: "1918 год. Павшим борцам за свободу".
      Вот и все достопримечательности Уньчи. Немного. Но уньчане любят свой поселок и в один голос утверждают, что недалеко то время, когда об Уньче будут говорить по радио в каждом выпуске последних известий. Что ж, пожалуй, так и будет.
      Если пройти от поссовета к реке, то через три дома можно увидеть небольшой особнячок в черемуховом саду. Здесь живет Геннадий Круглов.
      Не путайте, в Уньче несколько Кругловых, и среди них имеется еще один Геннадий, но тот малолеток, осенью этого года собирается поступить в первый класс и ничем еще не отличился. Поэтому забудем о нем и все свое внимание обратим на Геннадия Круглова, или попросту Гешку, ученика шестого класса "Б" уньчанской школы.
      Дом Кругловых - рудознатцев, как их называют в отличие от остальных Кругловых, - легко узнать. Изобретательный Гешка пристроил на крыше его нечто вроде наблюдательного пункта.
      - Чуть вправо от побеленной трубы, на которую надет для тяги старый чугунный горшок без дна, сколочена небольшая площадка с перилами. Над площадкой торчат жестяной флюгер, мачта-антенна с железной метлой на конце и очередное Гешкино изобретение - световая передаточная точка, проще: металлический фонарь с длинным раструбом. В фонаре синяя лампочка, провод от которой выведен прямо в комнату.
      Фонарь нацелен на дом Гешкиного дружка - Юльки Малямзина. Понадобится Геше сказать что-нибудь своему дружку - он просигналит азбукой Морзе, которую друзья хорошо изучили.
      Юлий Малямзин живет в нижнем конце улицы, так близко от реки, что лодка-долбленка, вытащенная на берег, кормой лежит в воде, а носом упирается в жердевую изгородь Юлькиного двора.
      Таких верных друзей, как Гешка и Юлька, еще не видывал свет, хотя они по внешности своей и по характеру совсем не схожи.
      Гешка высок ростом, худощав. Когда он снимает рубашку, то можно пересчитать все его ребра и позвонки. Но это вовсе не значит, что он хрупкий и болезненный. Он гибок, как лоза, проворен, смел и силен, как рысь. Попросите Гешу согнуть в локте руку - что он весьма охотно сделает и надавите пальцем на взбугрившиеся мускулы. Уверяю вас, вы натолкнетесь не на мочалку, а на стальные катышки.
      Сам Гешка по натуре горяч, непоседлив, и всякие идеи, от выполнимых до самых фантастических, так и роятся в его голове. Честное слово, сорок ученых не создадут за год столько, сколько навыдумывает Гешка за одну неделю. То начнет разрабатывать способ получения щавелевой кислоты из щавеля, то переключается на изготовление инкубаторов, пытаясь развести цыплят для всего поселка...
      Юлька, наоборот, нетороплив, спокоен и, прежде чем ответить на заданный ему вопрос, наклоняет к плечу свою лобастую голову с оттопыренными ушами, словно прислушивается.
      Ростом он невелик, толстоват и силой не отличается. Это известно всем мальчишкам в школе, и, когда поблизости нет Гешки, можно безбоязненно толкнуть его, дать "леща".
      Высоких мыслей в Юлькиной голове не водится. Самым важным в жизни он считает хороший обед, спокойный сон и как можно меньше заданий в школе и дома.
      Самое трагичное в жизни Юлия Малямзина - его имя. Ну скажите, у какого мальчишки еще встретишь такое девичье имя? Юлькин папа, бухгалтер леспромхоза, когда родился Юлька, решил выбрать для первенца особенное, историческое имя и лучше ничего не мог придумать, как назвать его в честь римского полководца Юлия Цезаря. Этот полководец был личностью известной в своем государстве - попробуй его подразни! - а нашему Юльке даже девчонки-первоклассницы не дают прохода. Как увидят парня, так хором и кричат: "Юля-девуля, Юля-девуля!" Обидно, не правда ли?
      "ДАМИР-1"
      В начале лета с Гешкой Кругловым случилась большая неприятность: он чуть не сгорел. Но, прежде чем рассказать об этом, давайте вспомним что произошло 4 октября 1957 года.
      В этот хмурый день глубокой осени советский человек первым в мире послал созданную им ракету за пределы земной атмосферы, выведя на орбиту искусственный спутник.
      Появление на небе первого спутника, который можно выло не только видеть, но и слышать, его деловое и вместе с тем торжественное "бип-бип" потрясли население планеты, а больше всех Гешу Круглова.
      Услышав по радио сообщение ТАСС, а потом сигналы спутника, Гешка весь день ходил как ошалелый. Дома, задумавшись, он насыпал в суп сахарного песку вместо соли, а в школе на переменах, когда ребята окликали его, он отзывался коротким и звучным "бип-бип".
      Вечером; возвращаясь из школы, он только и твердил Юльке про космические рейсы, ракеты, спутники. Расставаясь возле ворот, Гешка, по нехорошей привычке вертеть в руках посторонние предметы, когда волнуется, ухватился за Юлькину единственную пуговицу на пальто и стал накручивать ее, точно пуговица мешала разговорам.
      - В неудачный век мы живем, Юлька! Ох, и скучно стало жить на Земле! Ну, посмотри: Земля исследована, как своя комната, растения все изучены. Не то что звери - насекомые и те в книги записаны. А у птиц, рыб, животных ученые даже пересчитали все косточки. А там, на планетах...
      Гешка поднял палец, посмотрел сперва на него, а потом на звезды. Они уже кучно высыпали на небе, и ковшик Большой Медведицы словно готовился зачерпнуть их.
      - А там, на планетах, мы будем открывать новые растения, животных. Наверняка встретим неведомых людей. Ух, и здорово! Я уверен, как только начнутся полеты на планеты, у нас в школах будут учить новые предметы: марсографию, лунографию...
      - А для чего? - полюбопытствовал Юлий.
      - Чтобы школьники, попав на планету, не заблудились...
      Юлька нахмурился и недовольно протянул:
      - Ну вот еще! Будут новые домашние задания, экзамены... Лишняя забота только!
      Геша ничего не ответил и, оставив пуговицу, хлопнул друга по плечу:
      - А знаешь, Юлька, есть идея! И мы не отстанем от науки! Давай сами, вдвоем, смастерим ракету. Вот будет здорово, если у нас в Уньче взовьется в небо ракета. Я и название ей придумал. Сокращенно - Дамир-один... Из слов "Даешь мир".
      - А разрешат нам? Не попадет?
      Гешка оглядел друга тем насмешливо-презрительным взглядом, которого Юлька всегда побаивался.
      - Боягуз! Подумаешь, "попадет"! Из-за науки и пострадать почетно. Она без жертв и не бывает. Зато потом поймут нас. А если не хочешь, так и не надо. Без тебя справлюсь!
      - Да я что... да я всегда с тобой и совсем не трушу! - пролепетал Юлька, торопливо закрывая пуговицу ладонью.
      Работа над ракетой заняла всю зиму. Выполнялась она в глубокой тайне. Чтобы уберечь себя от насмешек товарищей и не вызвать преждевременных "охов" и "ахов" родителей, ребята объявили, что изобретают прибор для показа опытов в кабинете физики - прибор Циолковского, как условно они назвали ракету.
      И вот к началу июня ракета была готова. Внешне она походила на поставленный торчком зачиненный круглый карандаш высотой в полтора метра.
      Сделан был "Дамир-1" из тонких дранок, обтянутых старой простыней. Снаружи ребята пропитали ракету столярным клеем и окрасили алым суриком. В верхней части ракеты поместили два баллона со сжатым воздухом, то есть две футбольные камеры. Под ними две алюминиевые фляги с горючим - бензином. И в конце, возле стабилизаторов, - сконструированный Гешкой ракетный двигатель.
      По Гешкиной идее, сжатый воздух, выходя из футбольных камер, будет распылять бензин. А тот, сгорая в двигателе, создаст струю раскаленных газов, которая вознесет ракету. Для придания ракете первоначальной скорости Гешка дополнительно установил два пороховых заряда: они должны были сработать в первую секунду и оторвать "Дамир-1" от земли.
      Достать порох в Уньче не составляло большого труда - почти в каждом доме было ружье. Юлий украдкой отсыпал полстакана из охотничьих запасов отца. На порох были обменены альбомы марок и спичечных этикеток. Их Гешка собирал три года. А Юлька пожертвовал свою знаменитую капроновую леску предмет мечты и зависти юных рыболовов.
      Этот солнечный июньский день навсегда остался в памяти Гешки, а Юльки и подавно.
      Выждав удобный момент (мать Гешки ушла в магазин, а сестра Лена была на работе), друзья торжественно вынесли ракету из сарая, где они ее собрали и спрятали за день до запуска.
      В огороде возле бани, между старой черемухой и огуречными парниками, в которых уже появились желтые мохнатые цветы, было укромное местечко.
      Здесь Гешка и Юлька установили решетчатую стартовую башню, сбитую из брусков, вставили в башню свою ракету и вывели из донышка "Дамира-1" шнурки-запалы, смоченные в бензине.
      Когда установка была закончена, ребята отошли в сторону и с радостным изумлением рассматривали свое детище. Длинная, стремительная по очертанию корпуса, с гордой надписью на круглом боку "СССР. Дамир-1", ракета была готова к старту.
      - Полетит?! Неужели... а? - волновался Юлька, шмыгая носом. При волнении его почему-то всегда одолевал насморк.
      Гешка не отвечал и, как подобает главному конструктору и начальнику запуска, важно прохаживался вокруг ракеты, без всякой нужды поправляя шнурки-запалы.
      Вдоволь насладившись торжеством момента и предвкушая продолжение триумфа после запуска ракеты, он важно, баском, скомандовал Юльке:
      - Запуск! Посторонним в борозду!
      "Это я-то посторонний?" - возмутился про себя Юлька, но высказать протест вслух не успел - Гешка занялся ракетой.
      В этот момент в мастерских леспромхоза отбили в старый рельс полдень. Когда растаял в воздухе последний, двенадцатый удар, Гешка зажег заготовленную заранее лучинку и поднес к запалам. Убедившись, что они все занялись огнем, он, пригнувшись, заплетаясь ногами в высокой траве, перескочил грядку с луком и плюхнулся в соседнюю борозду.
      Юркий огонек вцепился в конец шнурочка, стремительно побежал вверх и скрылся в ракете. Она совсем неожиданно фыркнула, как рассерженная кошка, и, оставив над землей облачко сизого, остро пахнущего порохового дыма, подскочила вверх. Описав дугу над черемухой, ракета перелетела изгородь и шлепнулась на крышу старого курятника соседки Мартемьянихи. Проломив ветхие доски, "Дамир-1" влетел в курятник и взорвался.
      Гешка вскочил на ноги и как очумелый наблюдал за тем, как из пролома сначала повалил густой хвост дыма, а затем выскочил и огонь. Казалось, медный петух взлетел на крышу и затрепыхал на солнце своими жаркими крыльями, распластывая их всё шире и шире.
      Юлька, не имя сил подняться, сидел в борозде, среди зеленых султанчиков морковной ботвы. Лицо его вытянулось, а толстые губы, всегда придававшие лицу добродушное выражение, сложились в трубочку, и он смог только выдавить из себя протяжное: "Ой-ё-ё-ё..."
      Переполох кур, закрытых в дощанике, подстегнул Гешку. "Ох, будет мне! - подумал он. - Погорят куры... погорят. Тогда беды от Мартемьянихи не оберешься!"
      В эту минуту он больше всего боялся встречи с соседкой, женщиной строгой и громкоголосой.
      Гешка, словно подкинутый катапультой, перепрыгнул через гряду, потом перемахнул невысокую изгородь из жердей, размежевавшую усадьбы, и, не разбирая дороги, по грядам, вбежал в соседний двор.
      Маленький курятник, сбитый из старых, просохших на солнце досок, был полон дыма. Распахнув дверь, Геша пытался вбежать в него, но, глотнув дыма, тотчас отскочил назад. Он торопливо, трясущимися руками застегнул воротник рубашки, натянул ее на голову и, согнувшись, бросился в курятник.
      И сразу же из двери, одна за другой, полетели выбрасываемые Гешкой куры. Перевертываясь в воздухе, теряя перья, хлопая крыльями, они вскакивали на тонкие ножки и бежали прочь со двора.
      В дощанике было дымно и ничего не видно.
      Жмуря глаза, задыхаясь, Гешка вслепую шарил по курятнику. Он наталкивался на куриные седала, шершавые от помета, лукошки, выложенные сеном, - везде было пусто, Гешка уже хотел бежать вон, когда неожиданно где-то под ногами закудахтала наседка. Он нагнулся. Наседка была где-то рядом, но где?
      В это время пламя, шаявшее в сухих куриных гнездах, взметнулось вверх и обожгло Гешке руки. Ему показалось, что кто-то стеганул по ним ременным кнутом. Гешка вскрикнул и, размахивая руками, выскочил из курятника.
      По огороду с пустым ведром ошалело металась толстая Мартемьяниха. Юлий был тут же и бестолково сновал от горящего курятника до ворот и обратно. Страх подталкивал его к воротам, а долг возвращал назад.
      Метрах в пяти от курятника находились хлев и дровяник. Если не сокрушить огонь, он неизбежно перекинется на них - это Гешка понял сразу. Превозмогая боль, он схватил валявшееся на земле коромысло и, цепляя крючком за трухлявые доски, принялся отдирать их одну за другой. Юлька стал оттаскивать доски от курятника.
      Разломав сараюшку, растрепанные и чумазые, друзья покинули злополучный двор.
      Мартемьяниха, размахивая пустым ведром, понося на чем свет стоит неудачливых космонавтов, выпроводила их за ворота.
      Только теперь, сбив огонь, Гешка почувствовал, как болят его обожженные руки. Не заходя домой, он направился в фельдшерский пункт. Там тетя Зина, полная и веселая фельдшерица, увидев грязного, с пятнами куриного помета на одежде Гешку, сначала засмеялась, а потом сразу посерьезнела и засуетилась.
      - Что же ты медлил, не шел? Видишь, какие волдыри на руке...
      Гешка терпеливо выдержал обработку обожженных рук лекарством и перевязку. Но, выйдя на крыльцо медпункта, помрачнел. Нет, не ноющая боль в руках беспокоила его, а томил нелепый, никому не нужный запуск ракеты, угнетало ожидание неминуемой расплаты. Он признался Юльке:
      - Боюсь я домой идти... Ох и попадет! Дураки мы с тобой!
      - Дураки!.. Попадет! - охотно подтвердил Юлька и тоже заскучал.
      Возмездие не заставило себя ждать. Юлька около часа кружил вокруг своего двора, а когда узнал у младшего брата Васьки, что отец еще не приходил с работы, тотчас же пробрался домой и залез на полати, подальше с глаз.
      Юлька слышал, как пришел отец и долго возился во дворе. Он очень не любил, когда на дворе было мусорно. То мать нанесет с огорода морковной ботвы, то Васька притащит с улицы палок, каких-то железок. Юлька прислушивался к свистящему шороху метлы и шептал: "Хоть бы папа не узнал! Хоть бы до него не дошло!"
      Но вот отец вошел в дом, и постукивание его тяжелых сапог, подбитых для носкости металлическими пластинками, казалось, ударяло по сердцу.
      - А ну слазь! - приказал отец.
      Юлий поспешно слез. Он знал, что отец, вспыльчивый и скорый на расправу, не любит, когда медлят или сопротивляются.
      - Спалили со своим дружком курятник у Мартемьянихи? Спалили, говорю?
      Юлька молча пожал плечами: что же поделаешь, спалили.
      - Ославил меня на всю Уньчу, да еще и радуется!
      - И не радуюсь я... наоборот!
      - Я тебе дам "наоборот", паршивец!
      И как-то очень быстро в руках отца оказался старый солдатский ремень с порезами - на нем он всегда правил бритву - и звучно зашлепал по спине, ниже спины... Юлька не заорал, как обычно, во все горло, даже не вскрикнул ни разу. С мрачным лицом, насупленными золотистыми бровями, с глазами, сухими и полными боли, залез он после наказания на полати. Шестилетний брат Васька забрался вслед за ним, прижался головой к Юлькиной груди, успокаивал:
      - Больно? Мне тоже вчера попало. А ты не реви...
      Нет, Юлька не плакал.
      Гешу мать встретила за воротами. По ее осунувшемуся лицу, строгим и печальным глазам Гешка понял, что она все знает. Увидев Гешкины забинтованные руки, мама совсем неожиданно заплакала и, вытирая глаза веревочной авоськой, которую держала в руках, потянула сына домой:
      - Как же это, Гена? А? Очень больно тебе?
      Она положила Гешкины руки на свои ладони, точно взвешивая, которая из них тяжелее. Гешка хотел показать себя настоящим мужчиной. Еще дорогой он решил отвечать бодро, весело и не признаваться, что ему невмоготу. Но не выдержал и чистосердечно признался:
      - Больно, мама!
      - И зачем это вы сделали? А? Зачем? - спрашивала она своим тихим, скорбным голосом. - Сожгли курятник... Могли бы и дом ненароком спалить. Не дай бог, и сами бы пострадали. Не игрушка это... Ну делайте вы модели, а зачем порохом-то их начинять? Как я переволновалась! А можно ли мне, при моем-то здоровье!..
      Мать рассказывала про свою болезнь, стыдила Гешку. Лучше бы отругала легче бы было. Глубоко вздохнув, она встала и, шаркая по полу старенькими туфлями, подошла к комоду, вынула из шкатулки деньги, завернутые в носовой платок.
      - Требует Мартемьяниха возместить убытки... Триста рублей запросила. Придется отдать. А не отдашь - она законно в суд подаст. А я-то эти деньги на зимнее пальто себе копила. Вот и осталась опять на зиму в старой шубейке!
      Отсчитав добрую половину денег, завернув их в клочок газеты, мама торопливо вышла из дому.
      С великим трудом она скопила эти деньги, а теперь по его, Гешкиной, дурости будет мерзнуть на лютых уральских морозах. Гешке стало так жаль мать, так стыдно за себя, что он не выдержал, бросился на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, заплакал. Да, Гешка, коновод уньчанских ребят, космонавт Гешка, у которого мускулы схожи по твердости со стальными шариками, плакал обильными мальчишескими слезами и шептал:
      - Я верну, мама, тебе эти деньги! Будет у тебя зимнее пальто! Будет!..
      ЕРМАКОВЫ СОКРОВИЩА
      Несмотря на неудачу, Геша не оставил свою заветную мечту стать космонавтом. За время болезни он перечитал в библиотеке все книги, в которых хотя бы только намеком говорилось о планетах. А карту звездного неба выдрал из старого журнала и приколол над кроватью.
      Когда руки его зажили и тетя Зина сняла бинты, Гешкина кипучая энергия нашла новое применение. Он решил помочь науке в подготовке подопытной собаки для полета в космос.
      Гешка вычитал в журнале: собаки, что поднимаются в ракетах в стратосферу и ионосферу, да и знаменитая Лайка со второго спутника, проходили специальную тренировку перед полетами. Так почему бы ему, Гешке Круглову, не подготовить такую собаку, а потом передать ее в руки исследователей космоса? Ничего тут плохого нет...
      У Гешки был пес, по кличке Гром, и, естественно, Гешка обратил свое внимание на этого злополучного пса.
      Гром попал в дом Кругловых два года назад. Мать подобрала его, полудохлого, в канаве. Глаза у щенка гноились, он не мог стоять на ногах и все ложился на живот. Всей семьей щенка выходили, он быстро окреп и как-то незаметно вырос.
      Это была небольшая плотная собака на коротеньких ножках-культях, выгнутых скобками. Морда у Грома спереди сплюснута, да так, что нижняя челюсть вылезла вперед, ощерив зубы. Одно ухо поставлено торчком, другое повисло треугольной лохматой тряпочкой. Шерсть на морде взъерошена, из ее черных завитков торчат два зорких глаза и замшевый, всегда мокрый нос. Собака, несмотря на свой неказистый вид, была отважной, умной и, как говорила мать, сторожкой.
      Первая дрессировка Грома началась с того, что Геша сшил для собаки сбрую, которую пропускал под живот и застегивал на спине. Грому эта неудобная штука не понравилась, и он катался по земле, пытаясь зубами стащить ее. Но Гешкины грозные окрики заставили собаку смириться, и Гром вскоре привык к сбруе.
      Затем Гешка стал приучать Грома к высоте. Он пришил к сбруе кольцо, привязал к нему веревку. Второй конец ее перебросил через перекладину, которая поддерживала крышу крыльца, и потянул.
      Гром оторвался от земли, испуганно завизжал, мотая в воздухе кривыми короткими лапами... После десяти подъемов он уже привык к этому неестественному для собаки положению и вел себя спокойнее, тем более что после каждого сеанса Гешка угощал собаку кусочком сахару, до которого Гром был весьма охоч.
      С каждым днем Гешка увеличивал высоту и продолжительность подъема и даже начал приучать пса к раскачиванию, но неожиданно тренировки прекратились.
      Как-то поздним вечером в Уньчу въехал запыленный грузовик. Он долго тащился вслед за коровами, возвращавшимися с поскотины. Шофер, не умолкая, сигналил, но коровы, настегивая себя хвостами, брели по середине улицы, не уступая грузовику дороги. По деревянным мосткам кучно пробегали овцы казалось, кто-то выбивал дробь на барабане.
      Возле поссовета грузовик остановился, из кузова спрыгнула на землю девушка в синих фланелевых брюках и мужской, клетчатой рубашке. За девушкой бодро сошел старик в соломенной шляпе и стоптанных ботинках, а за ним двое рабочих в зеленых спецовках. Из кабины не спеша вылез молодой широкоплечий мужчина в очках в позолоченной оправе. По тому, как он распоряжался выгрузкой вещей, все решили, что это начальник.
      Рабочие, при участии девушки и суетливого старичка, разгрузили машину, сложив на траву брезентовые тюки, ящики с инструментом, полосатые вешки, рейки. Начальник, похлопывая полевой сумкой по голенищам сапог, прошел в поселковый Совет.
      Начальник находился в поссовете долго и вышел оттуда в сопровождении председателя, который был чем-то явно обрадован. Размахивая кулаком правой, и единственной, руки, председатель возбужденно говорил:
      - Счастливо вам вскрыть эти богатства! Есть они там, уверен в этом я... Все мы довольны будем вашими поисками, - в случае успеха оживет наша неприметная Уньча...
      По этой фразе ребятам, собравшимся возле поссовета, стало ясно, зачем приехали эти люди. "Добытчики Ермаковых сокровищ", - решили все.
      Дело в том, что в одной из гор, которые сгрудились возле Уньчи, по преданию, были спрятаны неисчислимые сокровища. Эта гора называлась Караульной, и не напрасно: она была выше всех и, казалось, стояла в дозоре.
      Старожилы рассказывали про эти сокровища такую легенду.
      Давным-давно, когда Уньчи еще не было и в помине, а по окрестным логам бродили со стадами оленей кочевые остяки и вогулы, вблизи проходили дружины Ермака, покорителя Сибири. Казаки оставляли на горе Караульной свои дозоры, которые, в случае надобности, давали знать кострами об опасности.
      Рассказывали старики также и то, что будто бы один из отрядов Ермака, возвращаясь с богатой добычей из Сибири, спрятал большие сокровища на горе Караульной. Дружинники погибли в боях, а клад так и остался нетронутым. Не одно поколение уньчан делало попытки отыскать богатства, но все они были неудачными...
      Жить в поселке искатели не остались, а, попросив лодку у Юлькиного отца, переправились на ту сторону реки, где уже через час на гористом берегу, у подножия горы Караульной, забелели две палатки и заполыхал костер.
      "Спешат!" - решили юные уньчане.
      ...Гешка сидел на бревнах возле дома. Их привез отец еще до своей болезни, собираясь сменить нижние сгнившие венцы стен, но не успел.
      Бревна от времени и оттого, что на них любили лежать козы, были гладкие, будто полированные.
      Упали сумерки, а потом над Караульной взошла луна, и крыши домов заблестели, словно политые молоком, а бревна, казалось, были сделаны из голубого стекла. Геша наблюдал за мерцающим огоньком костра на той стороне реки и все думал о приезжих людях. Он не заметил, когда подошел Юлька и сел рядом. Догадавшись о том, что Гешка думает о кладоискателях, Юлька спросил:
      - Геш, а Геш! Что бы ты сделал с этими сокровищами, если бы нашел их? А?
      - Сдал бы государству...
      - Ну, это конечно. А когда награду бы дали?.. Я слышал, если сдашь награду дают...
      Гешка помолчал и уверенно, как о давно решенном, сказал:
      - Отдал бы для науки, чтобы поскорее ракетоплан сделали, а потом... потом маме бы пальто зимнее с каракулевым воротником купил, ну и все. А ты?
      Круглое лицо Юльки стало серьезным, сам он никогда не задумывался над этим.
      - Я бы велосипед "Орленок" купил. Ну и Ваське пуд конфет - пусть ест их и не таскается за мной.
      На другой день после обеда Гешка занимался очередной тренировкой Грома. Он, как обычно, подвесил его на веревке и раскачал. Гром уже так привык к этому, что, смежив веки, казалось, дремал. Весь его вид как бы говорил: "Ну что ж, раз это надо для науки, можно немного и пострадать".
      Гешку неожиданно позвала мать, и он, оставив собаку на веревке, вошел в дом.
      Гешка помог матери вынуть из подполья деревянную кадушку с остатками огуречного рассола. Мать ополоснула кадушку водой, и они вдвоем, наклонив ее, сливали мутную, пахнувшую плесенью воду в ведро. В этот момент во дворе хлопнула створка ворот и донесся яростный лай Грома.
      Гешка поспешно, с мокрыми руками выбежал во двор. Возле открытой половинки ворот стоял начальник искателей сокровищ.
      Гром, мотая в воздухе короткими кривыми лапами, готов был изойти от истошного лая, уже перешедшего в вой. Собственное бессилие, надругательство над собачьей честью разъярили пса.
      На лице начальника было веселое недоумение. Он снял очки, словно не доверял им, и щурил свои близорукие серые глаза. Показывая очками на собаку, спросил Гешку:
      - За какие грехи вы его подвесили? Меньше хлеба, что ли, съест?
      Гешка растерялся, ничего не ответил и, торопливо отвязав Грома, вместе с веревкой отнес в хлев и запер там.
      - Здесь живут Кругловы? - спросил начальник, все еще с веселой улыбкой разглядывая Гешку.
      - Тут... - подтвердил Гешка в недоумении: зачем же понадобились они, Кругловы, этому человеку?
      - А кто есть из старших дома?
      - Мама...
      - Можно ее видеть?
      Гешка кивнул головой и торопливо вбежал по ступенькам крыльца, приглашая незнакомца в дом.
      Тот не спеша обтер подошвы сапог о коврик, брошенный у порога, снял кепку, пригладил ладонью желтые, легкие волосы.
      Увидев Гешкину мать, он поклонился и сказал:
      - Мне нужна Ирина Петровна Круглова...
      - Это я! - сказала мама и, вспомнив, что на ней старенький, да и тому же облитый рассолом фартук, торопливо сняла его.
      Гость протянул руку и тепло, с радостью, с какой встречаются давно не видевшиеся родственники, сказал:
      - Очень рад! Будем знакомы. Я Голощапов Петр Петрович, руководитель поисковой группы. У меня есть к вам один вопрос. Разрешите?
      Мама торопливо уступила дорогу, приглашая Голощапова из прихожей в комнату.
      Только теперь, в комнате с ее низким потолком, Гешка увидел, что начальник поисковой партии высок ростом, плечист. В комнате сразу стало теснее.
      Сев около стола, Голощапов огляделся и, увидев на стене портрет Гешкиного дедушки, снятого еще в молодости в форме горного инженера, явно обрадовался, весь потянулся к портрету. А потом, заметив недоумение мамы, спросил:
      - Это, если я не ошибаюсь, Яков Иванович Круглов?
      Удивленная мать подтвердила. Голощапов, все с тем же радостным выражением на лице, продолжал:
      - Есть у меня к вам, Ирина Петровна, большой разговор... - Он поудобнее сел на стул, вынул из кармана портсигар из белого металла и постучал им о стол. - Разрешите?
      - Пожалуйста! Я тоже курю после смерти мужа... Никак не могу отвыкнуть от этой скверной привычки.
      Они вместе закурили, и Голощапов неторопливо и обстоятельно рассказал о цели своего прихода.
      Оказалось, что приехавшие вчера люди вовсе не были искателями Ермаковых сокровищ. Это прибыла поисковая группа для предварительной разведки других богатств - природных. А Гешкин дедушка им понадобился вот для чего.
      Весной 1912 года царское правительство сдало в концессию немецко-бельгийскому акционерному обществу район горы Караульной для разработки найденной там титаномагнетитовой руды, из которой капиталисты собирались извлечь металл ванадий. Это сулило им немалые барыши. Для выполнения разведочных работ был приглашен молодой горный инженер Яков Иванович Круглов - Гешкин дедушка.