Сказки - Русские народные сказки (Сост. В. П. Аникин)

СОДЕРЖАНИЕ

 
      
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В пересказе К. Д. Ушинского). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В пересказе М. Л. Михайлова)
       (В пересказе Л. Н. Толстого)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В пересказе К. Д. Ушинского)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника В. Н. Серебренникова, в обработке В. П. Аникина)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       ( В пересказе Л. Н. Толстого)
       (В обработке А. Н. Толстого)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»). Рисунок К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н.Толстого).
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В пересказе М. А. Булатова). Рисунок И. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок И. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки . Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника «Перстенек — двенадцать ставешков»)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунок К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»). Рисунок К. Кузнецова
       (В пересказе М. А. Булатова)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника А, Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника И. В. Карнауховой) .
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника «Сказки А. Н. Корольковой»). Рисунок Б. Шахова
       (В пересказе М. А. Булатова). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»). Рисунки Н. Кочергина
       (В пересказе М. А. Булатова). Рисунок К. Кузнецова
       (В пересказе А. П. Платонова)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»). Рисунки Б. Шахова
       (В пересказе К. Д. Ушинского). Рисунок В. Милашевского
       (В пересказе М. А. Булатова)
       (В пересказе А. Н. Нечаева)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина),
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
       (В пересказе Б. Бронницина)
       (В пересказе М. А. Булатова)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»). Рисунок Е. Коротковой
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»)
       (В обработке А. Н. Толстого). Рисунки К. Кузнецова
       (Из сборника Е. В. Барсова)
       (В пересказе К. Д. Ушинского). Рисунок В. Милашевского
       (В пересказе М. Л. Михайлова)
       (Из сборника «Перстенек — двенадцать ставешков»)
       (Из сборника Д. Н. Садовникова). Рисунок В. Милашевского
       (Из сборника Б. и Ю. Соколовых). Рисунок Е. Коротковой
       (В пересказе А. Н. Нечаева)
       (В обработке М. М. Сергеенко). Рисунок И. Кузнецова
       (В пересказе Л. Н. Толстого). Рисунок И. Кузнецова
       (Из сборника Н. А. Иваницкого, в обработке В. П. Аникина)
       (В пересказе А. Н. Нечаева). Рисунки Н. Кочергина
       (Из сборника «Сказки Карельского Беломорья»)
       (Из сборника «Фольклор Саратовской области»)
       (Из сборника Д. Н. Садовникова)
       (Из сборника Д. Н. Садовникова)
       (Из сборника И. А. Худякова, в обработке В. П. Аникина)
       (В пересказе К. Д. Ушинского)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника В. Н. Серебренникова)
       (Из сборника Н. Е. Ончукова)
       (Из сборника «Сказки И. Ф. Ковалева»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Заветные сказки»)
       (Из сборника Д. К. Зеленина «Великорусские сказки Пермской губернии»)
       (В пересказе С. Г. Писахова)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»).
       (В пересказе А. Н. Нечаева)
       (В пересказе Л. Н. Толстого)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»). Рисунок В. Милашевского
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Заветные сказки»)
       (В обработке М. М. Сергеенко)
       (Из сборника «Сказки Ф. П. Господарева»)
       (Из сборника А. М. Смирнова). Рисунок В. Милашевского.
       (Из сборника «Народные сказки Костромской губернии»)
       (Из сборника А. М. Смирнова), Рисунок В. Милашевского<</emphasis>./a>        (Из сборника А. П. Анисимовой)
       (Из сборника Н. Е. Ончукова)
       (В пересказе Л. Н. Толстого)
       (Из сборника М. М. Серовой, в обработке И. В. Воробьевой)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»). Рисунок В. Милашевского
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Русские детские сказки»)
       (Из сборника В. Н. Серебренникова, в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника Д. Н. Садовникова)
       (Из сборника А. М. Смирнова)
       (Из сборника В. Н. Серебренникова, в обработке В. П. Аникина)
       (Из сборника В. Н. Серебренникова)
       (В пересказе И. В. Воробьевой)
       (В пересказе Б. В. Шергина)
       (Из сборника Н. А. Иваницкого, в обработке В. П. Аникина)
       (В пересказе С. Г. Писахова)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»). Рисунок И. Кузнецова
       (Из сборника И. В. Карнауховой)
       (Из сборника Н. А. Иваницкого)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника Б. и Ю. Соколовых)
       (В пересказе И. В. Воробьевой)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника И. А. Худякова)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника Н. А. Иваницкого)
       (Из сборника Н. А. Иваницкого)
       (Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки»)
       (Из сборника М. М. Серовой). Рисунок Е. Коротковой
       (В пересказе А. Н. Нечаева). Рисунки В. Милашевского
       (Из сборника А. М. Смирнова)
      
 
 
ЧУДО ЧУДНОЕ, ДИВО ДИВНОЕ

      …Сказки открывали передо мною просвет в другую жизнь, где существовала и, мечтая о лучшей жизни, действовала какая-то свободная, бесстрашная сила.
       М. Горький

      В народном творчестве сказка — вероятно, самое большое чудо. В ней обычны слова и выражения: «жили-были», «братец», «сестрица», «дед», «баба», «избушка», «пеки пироги», «поеду за рыбой»,— а реальный мир преображен. Мы узнаём и не узнаём его.
      Лежит на дороге лиса — притворилась мертвой; увидел ее дед, смекнул — сгодится на воротник: «Вот будет подарок жене!» Взял лису, положил на воз, а она улучила время и ну бросать из воза рыбу — рыбку за рыбкой. Повыбросила всю и сама ушла. Обманула лиса деда.
      Дед мог ошибиться, лиса — схитрить, но не все правдоподобно в этом рассказе, а чем дальше, тем больше выдумки. Собрала лиса рыбу, села и ест. Бежит волк, увидал лисицу и говорит:
      — Здравствуй, сестрица!
      И «сестрица» отвечает:
      — Здравствуй, братец!
      Увидев у лисы рыбу, волк стал просить:
      — Дай мне рыбки!
      Но лиса не для того рисковала собой, хитрила, чтобы делиться с кем-нибудь своей добычей.
      Она говорит:
      — Налови сам. Волк жаловаться:
      — Я не умею.
      Лиса словно ждала этих слов:
      — Эка, ведь я же наловила!
      Волку сказать нечего.
      Лиса учит:
      — Ты, братец, ступай на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: «Ловись, рыбка, и мала и велика! Ловись, рыбка, и мала и велика!» Рыба к тебе сама на хвост нацепится… Да смотри сиди подольше, а то не наловишь.
      Видно, лиса очень зла на волка, если вздумала так жестоко обмануть его. Волк поверил лисе — и едва не поплатился головой.
      Мы и не заметили, как оказались во власти вымысла и каким интересным становится все, о чем ведет речь сказочник. Звери в сказках говорят, рассуждают, хитрят, обманывают, враждуют, дружат. Сам собой является вопрос: что это — досужая выдумка?
      Давно, более двухсот лет назад, Михаил Васильевич Ломоносов признал у сказочного вымысла серьезное значение. По словам ученого, издревле в сказках всех народов мира ведется правило придавать «бессловесным животным слово». Ломоносов обратил внимание на то, что фантастика может быть самой невероятной: чудовищные кентавры в мифах древних греков наделены «половиной из человека», «половиной из коня», морские девы-сирены — в «верхней части» как девицы, а в «нижней» как рыбы, у страшилищ-химер львиная голова, хвост змеиный, а «середка» — козья. В русских сказках немало похожих созданий фантазии: Змей Горыныч, русалки, баба-яга, Кощей, морской царь. Фантастический вымысел, писал Ломоносов, есть «идея, противная натуре или обыкновениям человеческим». Действительно, фантастика неправдоподобна, противоположна тому, что есть в жизни, в природе. В сказках всегда повествуется о чем-то невероятном, невозможном в реальной жизни, но вместе с тем фантастический вымысел заключает в себе, как говорил Ломоносов, «идею обыкновенную и натуральную», то есть в вымысле есть и правда.
      Правда сказок в том, что хотя и говорится о зверях, а воспроизводятся похожие человеческие ситуации — тем сказки и интересны. Сказочники потому и говорят о зверях, чтобы нагляднее передать прежде всего человеческий смысл фантастической истории. Действия зверей откровеннее обнажают негуманные стремления, помыслы, причины поступков, совершаемых людьми. Это выразительный художественный прием. Ломоносов писал, что, благодаря фантастическому вымыслу, «обыкновенная и натуральная идея», то есть жизненная правда, выражается «сильнее», чем если бы повествование велось без вымысла.
      Вот и получилось, что сказка — и неправда и правда одновременно. На наших глазах свершилось чудо искусства. Сказки говорят нам больше, чем непосредственно заключено в их выдумке. История волка и лисы, кота и лисы, петушка, козы-дерезы, козла, журавля и цапли, вороны и рака, тетерева, лягушки, мышки и десятка других зверей, птиц, с которыми случаются удивительные приключения,— это все истории, в которых есть место не только для забавы, но и для выражения серьезного смысла.
      Выросла репка такая большая, что дед один не смог выдернуть ее. Позвал он на помощь бабку — опять никак не вытянуть. Позвали внучку, потом собачку, потом кошку, но все никак не вытянуть репку. Позвала кошка мышку. Потянули— вытянули. Конечно, все это одна забавная выдумка, но и у этой истории есть смысл: не хватало только мышкиной силы, чтобы вытянуть репку. Оказалось, что никакая, даже самая малая сила в деле не лишняя, а случается, что ее-то и не хватает, чтобы добиться результата.
      Катится по дороге задорный колобок и поет: всюду ему удача — от дедушки, от бабушки ушел, не съели. Ушел колобок от зайца, от волка, от самого медведя — и так уверился в своей удачливости, что дерзнул сесть лисе на язычок. Она его — гам! — и съела. Вот что случилось с неосторожным колобком: он совсем забыл, что замешен на сметане, изжарен в масле, что всем лаком.
      Напугала лиса дрозда — напугала до смерти. Согласился он накормить лису. Захотела лиса пить — он напоил ее. Захотела лиса смеяться — насмешил ее дрозд. Лисе так понравились удовольствия, что велела напугать себя. Навел на нее дрозд собак. Едва ушла от них лиса и, досадуя на хвост за то, что мешал ей бежать, дала собакам разорвать себя. Поучительная для глупцов история!
      Лиса рассказывает тетереву о новом указе — теперь птицам можно никого не бояться, гуляй себе по лугам: «Нынче уже звери друг друга не трогают».
      — Вот это хорошо, — сказал тетерев, — а то вот собаки бегут; кабы по-старому, тебе бы уходить надо, а теперь тебе бояться нечего.
      Бежала лиса с позором, хотя и тут нашлась — успела сказать, что, может быть, собаки указа не слыхали. Не удалось лисе сманить тетерева на землю. Хитрецу нет веры.
      Сказки о зверях и птицах долгие столетия были на Руси своего рода социальной, бытовой энциклопедией. Тут осуждены хитрецы, лжецы, пройдохи, недотепы, лентяи, воры, невежды, дураки, скупцы, забияки, грубияны, лицемеры, ханжи. Людские пороки выставлены на позор и смех.
      Давно замечено, что сказки разных народов очень схожи между собой: повторяются сюжетные ситуации, действия зверей и птиц. Но при всем том у каждого народа сказки особенные. Свой облик и у русских сказок. На сказках о косолапом медведе Михайле Ивановиче, который делит с мужиком вершки и корешки, о лисе Лизавете, коте-бурмистре из сибирских лесов, о волке, который идет к присяге и целует капкан, — на всех наших сказках лежит печать старинного быта, обычаев, порядков.
      Вот лиса, подделываясь под тон гостеприимной и щедрой хозяйки-кумы, зовет в гости журавля:
      — Приходи, куманек, приходи, дорогой! Уж я тебя угощу!
      Журавль пришел на «званый пир».
      За столом лиса хлопочет:
      — Покушай, голубчик куманек, — сама стряпала.
      А каша-то размазана по тарелке. Как журавлю склевать ее?!
      Лиса лицемерит:
      Не обессудь, куманек! Больше потчевать нечем.
      Журавль не остался в долгу — отплатил за насмешку: позвал лису в гости и все приговаривал:
      — Кушай, кумушка! Право, больше нечем потчевать.
      Угощение-окрошка была налита в кувшин с узким горлом: лиса и так и эдак, но никак не достать ее.
      В народном обычае вести дружбу, а когда добрым расположением пренебрегают, то дело оборачивается теми отношениями, про которые пословица говорит: «Как аукнется, так и откликнется». Конечно, и у других народов столь же обычны и гостеприимство, и дружество, и осуждение тех, кто попирает добрые обычаи, но сказки каждого народа говорят об этом по-своему. Именно о таком проявлении национальных особенностей в художественном творчестве писал А. С. Пушкин: «Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу».
      И в стиле, в языке, выразился особенный склад русской сказки. Так, в сказке «Лиса-исповедница» говорится: «Однажды лиса всю большую осеннюю ночь протаскалась по лесу не евши. На заре прибежала она в деревню, взошла на двор к мужику и полезла на насест к курам». Кажется, совсем просто сказано, но как характерны эти слова и обороты, они отмечены таким своеобразием, что нельзя заменить ни одного слова другим, ни одного из них нельзя переставить на другое место без риска утратить своеобразие стиля. Попробуем сказать по-другому: «Один раз осенью лиса проходила в лесу без пищи. Утром пришла она в деревню и полезла в курятник». Смысл остался, а сказки не стало — она исчезла, как пропадают узоры на крыльях бабочки, когда к ней грубо прикасаются пальцами. Фразы сказочника запечатлевают непередаваемые другими словами художественные оттенки. Здесь все важно: и то, что лиса всю-то томительную, долгую, темную, «большую осеннюю ночь» пробродила по лесу, и не проходила, а «протаскалась… не евши». Сказочник явно не жалеет лису: про того, кому сочувствуют, не скажут: «протаскалась». Поутру, при свете зари лиса «взошла на двор» к мужику и не просто оказалась в курятнике, а «полезла» туда — полезла сразу: ведь голодная.
      В каждом слове и обороте нам нетрудно ощутить особую манеру рассказывания. Заметна устойчивая привычка сказочника ясно и твердо определять свое отношение ко всему, о чем заходит речь. Рассказчик и сам хорошо знал томление долгой голодной осенней ночи и то, как мало радует холодная утренняя заря. Это ощущение и выразилось в сказке, как выразилось оно и в другом народном произведении — в песне о тоскливой осенней ночи «Эх ты ноченька, ночка темная, ночь осенняя…». Почти незаметно, по крупицам, в стиле и смысле сказок оттеняется их речевое своеобразие, но оно в итоге и создает впечатление народной неповторимости сказок.
      Волшебные сказки по сравнению со сказками о животных открывают перед нами мир иных чудес. О чем только не узнаешь из волшебных сказок! Чудо начинается с присказки: «Было это дело на море, на океане, на острове Кидане стоит древо — золотые маковки: по этому древу ходит кот Баюн; вверх идет — песню поет, а вниз идет — сказки сказывает… Это не сказка, а еще присказка идет, а сказка вся впереди». Умелый сказочник с самого начала обещает занимательную историю. Когда сказочники обходятся без присказки, они находят другой способ сразу заинтересовать слушателей. Сказки почти неизменно начинаются с интригующего зачина: «В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха…» или: «За тридевять земель, в тридесятом государстве жил-был царь с царицею…»
      Так начинаеІся и сказка о семи Симеонах. Взял к себе на службу царь семерых братьев, семерых близнецов. У всех одно имя — все Симеоны и такие удальцы, что равных не найти. Один из братьев сковал железный столб в двадцать сажен (а каждая сажень — расстояние от кончиков пальцев одной руки до кончиков пальцев другой), второй брат поднял столб и врыл его в землю, третий залез на столб — уселся на самом верху и увидел, «как и что творится по белу свету», увидел синие моря и как на них пятнами мреют корабли, увидел села, города, даже усмотрел в далеком тереме прекрасную царевну. Четвертый брат построил корабль, да не простой — ходит по морю, «как по суху». Пятый сумел удачно торговать разными товарами в чужих землях, шестой смог вместе с кораблем, людьми и товарами нырнуть в море, плыть под водой и вынырнуть где надо, а последний, седьмой брат умудрился заманить на корабль чудную царевну. Уменье и удаль всех семерых пригодились — братья увезли царевну и от погони ушли. Веселая, полная невероятных приключений сказка— откровенная небылица. Поэтому в конце сказки сказочник и дал волю, насмешке: «Была у меня клячонка, восковые плечонки, плеточка гороховая. Вижу: горит у мужика овин; клячонку я поставил, пошел овин заливать. Покуда овин заливал, клячонка растаяла, плеточку вороны расклевали». Тут уж никак нельзя усомниться в том, что и сказка — шутка. Тем не менее сказочная история увлекает мечтой о неограниченных возможностях человека.
      В сказках часто трудно понять, когда сказочник шутит, а когда он серьезен. Случается, что сказочник остается серьезным даже тогда, когда рассказывает про самое невероятное. За проложенный по болоту мост-настил, который сделал путь коротким, некие старцы отблагодарили доброго молодца — научили его обращаться в быстрого оленя, зайца и в птицу. Уменье пригодилось Семену (так звали молодца), но у негр оказался недруг — лукавый и жестокий генерал. Быстрее ветра бежал Семен, чтобы в срок принести царю забытый во дворце меч, а генерал себе присвоил подвиг, а Семена столкнул в море. Сказочник рассказывает о злоключениях юноши — тут нет и тени шутки или насмешки.
      Живет Семен в глубине морской, скучно ему, горько, морской царь спрашивает:
      — Что, Семен — малый юныш, скучно тебе здесь?
      — Скучно, ваше величество!
      — Хочешь на русский свет?
      — Хочу…
      Дважды выносит царь Семена в самую полночь на берег и перед восходом солнца уносит обратно в море. После возвращения назад еще горше становится молодцу. На третий раз, когда вынес его морской царь на берег, проговорил молодец в отчаянии:
      — Солнышко, покажись, красное, покажись!
      И случилось чудо. Раньше времени солнышко осияло юношу — не смог морской царь унести его на дно. Семен вернулся домой.
      Мысль о привязанности человека к родному краю передается в сказке с заметным волнением. Родина — тот милый предел, к которому всеми помыслами стремится герой. Вообще какую бы удачу и счастье ни сулила жизнь в далеких от отчизны краях, герои сказок не мыслят своего существования без родины.
      Сказки не знают непоправимых несчастий. Они неизменно ставят героев в положение победителей, заставляют слушателей ликовать, когда чудовище повергнуто в прах, а злодей наказан. Люди, создавшие фантастические истории, мечтали о торжестве справедливости, о счастье. Вопреки козням злой мачехи и ее злонравных дочерей Хаврошечка становится счастливой, дочь старика из сказки «Морозко» избавляется от смерти и возвращается домой с подарками.
      Ни одна людская обида не остается неотомщенной, безутешное горе в сказках можно развеять, беду поправить. Это и есть то, ради чего складывали волшебные, полные невероятных чудес истории.
      В иной сказке, по словам Анатолия Васильевича Луначарского, «правда слышится». Это правда отраженных сказками чаяний и ожиданий простых людей. Своя правда есть в каждой сказочной истории — в историях Ивана-царевича, Марьи Моревны, Финиста — ясного сокола, Ивана — купеческого сына, Булата-молодца, Царевны-лягушки, Хаврошечки, Аленушки, доброго Мартынки из сказки «Волшебное кольцо» и героев других сказок.
      Часто в сказках презираемому и унижаемому человеку даруются благополучие и высокий сан. Сказочники рядят крестьянских сыновей в одежды царей, делают их правителями, которых все любят непритворной любовью за справедливость и доброту. Это мечта о счастье и свободе простого человека.
      Серьезный смысл некоторых волшебных сказок давал основания для суждений по самым важным жизненным вопросам. Находясь в изгнании, далеко от России, Александр Герцен написал статью «Русский народ и социализм». Она была опубликована на французском языке. Великий русский революционер рассказал о свободолюбивых стремлениях и борьбе русского народа против произвола и угнетения. Герцен припомнил волшебную сказку об оклеветанной жене: «Очень распространенная в России сказка гласит, что царь, подозревая жену в неверности, запер ее с сыном в бочку, потом велел засмолить бочку и бросить в море.
      Много лет плавала бочка по морю.
      Между тем царевич рос не по дням, а по часам и уже стал упираться ногами и головой в донья бочки. С каждым днем становилось ему теснее и теснее. Однажды сказал он матери:
      — Государыня-матушка, позволь протянуться вволюшку.
      — Светик мой царевич, — отвечала мать, — не протягивайся. Бочка лопнет, а ты утонешь в соленой воде.
      Царевич смолк и, подумавши, сказал:
      — Протянусь, матушка; лучше раз протянуться вволюшку да умереть…
      В этой сказке, милостивый государь, — закончил свою статью Герцен, обращаясь к одному из деятелей революционного движения в Европе,— вся наша история».
      О чем бы ни заходила речь, сказочники рассказывают так, как будто сами были свидетелями событий. Живая картинность волшебных сказок захватывает воображение. Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине. Настала полночь. Сырая земля заколебалась, взволновалась вода в реке, подули буйные ветры, закричали орлы на дубах. Это едет двенадцатиглавое чудо-юдо. Все головы свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железная. Как тут не испугаться, но Иван — крестьянский сын победил чудовище.
      Вместе со сказочниками мы уносимся воображением в подземные царства, в поднебесную высь, говорим с солнцем, месяцем, достигаем звезд, попадаем в дремучие леса, переплываем через огненные реки, видим, как гибнет Кощей: смерть его была на конце иглы, а игла — в яйце, а яйцо — в утке, а утка — в гнезде, а гнездо — на дубу, а дуб — на острове, а остров — в океане-море. Зловещие гуси-лебеди служат бабе-яге.
      Лесные звери и гады тоже у нее на посылках. Ведьма обращает княгиню в утку. Из неведомых стран прилетает в сад Жар-птица и клюет царские яблоки. Серый волк везет на себе Ивана-царевича, помогает ему, а когда Ивана убивают злые братья, заставляет ворона принести живую воду, чтобы воскресить убитого хозяина-друга. Чудесная дудка выговаривает правду о погубленной сестрице. Влезает в коровье ушко сирота — вылезает из другого и становится красавицей, а вся ее работа уже поделана.