– Не сейчас, – остановил ее Сциллард. – Здесь не место для этого. Мне бы хотелось поговорить с тобой об одном из новичков, направленных к тебе в отделение. Всего на "Коршун" назначены трое, из них двоим предстоит служить под твоим началом.

Саган внутренне ощетинилась.

– Да, и в этом проблема. У меня в отделении была всего одна вакансия, а новичков оказалось двое. Для того чтобы освободить им место, вы отняли одного ветерана.

У нее перед глазами возникло убитое лицо Уилла Листера, когда он получил приказ о переводе на "Сокол".

– "Сокол" – новый корабль, и в его команде нужны опытные люди, – напомнил Сциллард. – Уверяю, и на других кораблях командиры отделений ругают меня на чем свет стоит. "Коршуну" требовалось уступить одного ветерана, и так получилось, что у меня есть новобранец, которого мне хотелось направить под твое начало. Так что я перевел на "Сокол" именно твоего "старика".

Саган открыла было рот, чтобы снова начать жаловаться, но передумала, продолжая внутренне кипеть. Сциллард наблюдал за игрой чувств у нее на лице. Большинство солдат Специальных сил на месте Саган сказали бы первое, что пришло им на ум, – следствие того, что общественные приличия не вдалбливались им в голову начиная с раннего детства. Умение держать себя в руках было одной из тех причин, по которым Сциллард обратил внимание на Саган, – одной из многих.

– О ком именно из новобранцев идет речь? – наконец спросила Джейн.

– О Джареде Дираке, – ответил Сциллард.

– И что в нем такого особенного?

– У него в голове мозг Чарльза Бутэна, – объяснил Сциллард, вновь отметив, как Саган сдержала резкий ответ, готовый сорваться с языка.

– И вы полагаете, это хорошая мысль, – наконец произнесла она.

– Замечательная, – подтвердил Сциллард, направляя ей полное секретное досье на Дирака вместе с техническими подробностями.

Джейн принялась молча переваривать информацию; Сциллард не отрывал взгляда от своей подчиненной. Через минуту к столику подошла официантка и поинтересовалась, не принести ли что-нибудь. Сциллард, заказал чай; Саган не обратила на нее внимания.

– Ну хорошо, я заглотила наживку, – наконец сказала она, закончив изучение файлов. – Но почему вы всучили мне предателя?

– Предатель Бутэн, – поправил ее Сциллард. – А у Дирака просто его головной мозг.

– Мозг, на котором вы попытались запечатлеть сознание предателя, – не унималась Саган.

– Да, – подтвердил Сциллард.

– Я еще раз повторяю свой предыдущий вопрос.

– Потому что у тебя есть опыт в подобных вещах.

– Опыт общения с предателями? – недоуменно спросила Саган.

– С необычными членами Специальных сил, – уточнил Сциллард. – Однажды под твоим началом служил "настоящий рожденный", солдат ССК, Джон Перри.

Джейн заметно напряглась, услышав имя. От Сцилларда это не укрылось, но он воздержался от замечаний.

– И получилось у него неплохо, – добавил генерал.

Последняя оценка была явно заниженной. Во время сражения за Коралл Перри несколько сот метров тащил израненное, бесчувственное тело Саган до полевого лазарета, после чего обнаружил ключевой элемент вражеских технологий в здании, которое обрушилось на него.

– В этом заслуга исключительно Перри, а не моя, – наконец произнесла Джейн.

Сциллард снова ощутил волну сильных чувств при упоминании фамилии Перри и опять ничего не сказал по этому поводу.

– Ты чересчур скромничаешь, – сказал он и умолк, дожидаясь, пока официантка поставит на стол чай.

– Я веду дело к тому, что Дирак является в каком-то смысле гибридом, – снова заговорил генерал. – Он солдат Специальных сил, но, возможно, и кое-что помимо этого. И мне нужен человек, у которого есть опыт работы с "кое-чем помимо этого".

– "Кое-что помимо этого", – повторила Джейн. – Господин генерал, правильно ли я вас поняла: вы считаете, что сознание Бутэна все-таки спрятано где-то внутри Дирака?

– Я этого не говорил, – произнес Сциллард тоном, из которого вытекало как раз обратное.

Обдумав его слова, Саган ответила на то утверждение, которое предполагалось, но не было озвучено вслух:

– Разумеется, вам известно, что в следующих рейдах "Коршуну" придется иметь дело и с рраей, и с энешанцами. Особенно деликатным является визит к энешанцам.

"И именно там мне очень бы пригодился Уилл Листер", – подумала она, однако ничего не сказала.

– Естественно, известно, – согласился Сциллард, отпивая чай.

– И неужели вам не кажется, что солдат, обладающий склонностью к предательству, может не только поставить под угрозу срыва успех операции, но и подвергнуть риску жизнь его боевых товарищей?

– Конечно же, определенный риск есть, – согласился Сциллард. – И тут я полностью полагаюсь на твой опыт. Однако Дирак может также оказаться настоящим кладезем жизненно важной информации. И мы должны быть готовы к этому. Помимо всего прочего, ты возглавляешь разведку. Ты – самый идеальный кандидат для того, чтобы наблюдать за этим новобранцем.

– А что сказал по этому поводу Крик? – спросила Джейн, имея в виду майора Крика, командира "Коршуна".

– Ничего, поскольку я не счел нужным вводить его в курс дела, – ответил Сциллард. – С информацией подобного рода следует знакомить только тех, кому она нужна, а Крику, на мой взгляд, она ни к чему. Он знает только о том, что к нему на корабль распределили троих новобранцев.

– Мне это не по душе, – призналась Саган. – Совсем не по душе.

– А я и не просил тебя влюбиться в мои планы, – остановил ее Сциллард. – Ты должна делать то, что тебе приказано.

Он отпил из чашки.

– Я не хочу, чтобы этот ваш Дирак играл существенную роль в операциях против рраей и энешанцев, – наконец сказала Джейн.

– Ты будешь относиться к нему так же, как и ко всем остальным своим подчиненным, – строго произнес Сциллард.

– В таком случае он может быть убит в бою, как и любой другой солдат.

– Предупреждаю сразу: ты лично отвечаешь за то, чтобы Дирак не попал под огонь своих.

Генерал решительно поставил чашку на стол.

Саган снова умолкла. К столику направилась официантка. Сциллард раздраженно махнул рукой, прогоняя ее.

– Я хочу ознакомить кое-кого с этим файлом, – сказала наконец Джейн, постучав пальцем по голове.

– Информация является секретной, по понятным причинам, – предупредил Сциллард. – Всем, кому нужно ее знать, она уже известна, и мы не хотим, чтобы круг посвященных стал шире. Даже сам Дирак ничего не знает о своем прошлом. И необходимо сохранить такое положение дел.

– Вы просите меня взять солдата, который способен создать для нас бесконечно большую угрозу, – настаивала Саган. – По меньшей мере вы должны дать мне возможность подготовиться надлежащим образом. У меня есть один специалист по функциям человеческого мозга и интеграции МозгоДруга. Я полагаю, что его суждения могут оказаться весьма полезными.

Сциллард задумался.

– Ты должна полностью доверять этому человеку, – наконец сказал он.

– Это я ему могу доверить.

– Тебе известно, допущен ли он к секретной информации?

– Известно.

– И степень допуска у него достаточно высокая?

– Ну, – неуверенно произнесла Саган, – тут начинается самое любопытное.

– Здравствуйте, лейтенант Саган, – поздоровался по-английски администратор Кайнен.

Произношение оставляло желать лучшего, однако в этом вряд ли была вина самого Кайнена; просто его голосовой аппарат плохо подходил для большинства человеческих языков.

– Здравствуйте, администратор Кайнен. Вижу, вы учите наш язык.

– Да, – подтвердил он. – У меня есть для этого время, а больше заниматься все равно нечем.

Он указал на книгу на сканнском, основном языке рраей, которая лежала рядом с портативным компьютером.

– У вас на сканнском языке всего две книги. Я предпочел самоучитель английского языка религиозному трактату. Постичь человеческую религию… – Кайнен помолчал, подбирая нужное английское слово, – гораздо труднее.

Саган кивнула на компьютер:

– Теперь, когда у вас есть компьютер, круг чтения существенно увеличился.

– Вы правы. Я прочитал те файлы, о которых вы меня просили.

– И?

– Я вынужден перейти на сканнский, – извинился Кайнен. – В моем английском пока что слишком скудный запас слов.

– Как вам будет удобно.

– Я внимательно изучил информацию относительно рядового Дирака, – заговорил Кайнен быстрыми и резкими согласными сканнского языка. – Чарльз Бутэн – гений, которому удалось открыть способ сохранения человеческого сознания вне головного мозга. А ваши люди – полные идиоты, раз они пытались запихнуть это сознание обратно.

– Идиоты, – повторила Саган, и ее лицо растянулось в едва заметной усмешке.

Перевод этого слова на сканнский прозвучал из небольшого громкоговорителя, который висел на шнурке у нее на шее.

– Это ваше профессиональное заключение или лишь философское наблюдение?

– И то, и другое.

– Будьте добры, объяснитесь.

Кайнен начал было пересылать ей файлы со своего компьютера, но Саган его остановила.

– Технические подробности мне не нужны, – сказала она. – Я только хочу знать, представляет ли этот Дирак угрозу моим людям и всей операции?

– Ну хорошо.

Кайнен помолчал.

– Головной мозг человека в чем-то похож на компьютер. Разумеется, аналогия далеко не полная, но для того, что я хочу вам сказать, сравнение подойдет. Так вот, компьютеру для работы необходимы три составляющие, а именно: аппаратные средства, программное обеспечение и базы данных. Программное обеспечение функционирует на аппаратных средствах, а базы данных работают с программным обеспечением. Без программного обеспечения компьютерное "железо" не может раскрыть файлы. Если загрузить какой-нибудь файл на компьютер, не имеющий необходимого программного обеспечения, этот файл сможет лишь бесполезно храниться в памяти. Вы меня понимаете?

– Пока что понимаю.

– Очень хорошо.

Протянув руку, Кайнен постучал Саган по голове. Та едва удержалась, чтобы не оттолкнуть его палец.

– Следите за мной: головной мозг – это аппаратные средства. Сознание – это файл. Но у вашего друга Дирака отсутствует программное обеспечение.

– А что такое в данном случае программное обеспечение?

– Память, – пояснил Кайнен. – Опыт. Сенсорная активность. Когда сознание поместили в мозг, там начисто отсутствовал опыт, способный увидеть в нем хоть какой-то толк. Если сознание Бутэна и находится до сих пор в мозгу Дирака – повторяю, если, – оно изолировано и к нему нет доступа.

– Новорожденные солдаты Специальных сил обладают сознанием с самого своего пробуждения, – возразила Саган. – Но при этом мы совершенно лишены опыта и памяти.

– То, что вы чувствуете, не является сознанием, – сказал Кайнен, и Саган ощутила в его голосе отвращение. – Ваш проклятый МозгоДруг искусственно воздействует на органы восприятий, предлагая иллюзию сознания, и головной мозг это понимает.

Он снова указал на компьютер:

– Ваши люди предоставили мне широкий доступ к исследованиям в области головного мозга и МозгоДруга. Вам это известно?

– Я сама распорядилась об этом, – сказала Джейн. – Я попросила предоставить вам возможность ознакомиться с любой информацией, которая понадобится для того, чтобы помочь мне.

– Потому что вам известно, что я до конца дней своих останусь вашим пленником, но даже если мне и удастся бежать, я вскоре погибну от заболевания, которым вы меня заразили, – грустно усмехнулся Кайнен. – Так что нет ничего страшного в том, что вы предоставили мне доступ к совершенно секретным материалам.

Саган пожала плечами.

– Гм, – проворчал Кайнен. Помолчав, он продолжал:

– Знаете ли вы, что нет никаких объяснимых причин, по которым мозг солдата Специальных сил усваивает информацию значительно быстрее, чем мозг обыкновенного сотрудника ССК? И у одного, и у другого немодифицированный человеческий мозг; у обоих один и тот же компьютер МозгоДруг. Да, головной мозг солдата Специальных сил заранее подготовлен, однако этого недостаточно для того, чтобы существенно влиять на скорость обработки информации. И тем не менее мозг солдата Специальных сил впитывает и обрабатывает информацию с невероятной скоростью. Знаете ли вы почему? Потому что он защищает себя, лейтенант Саган. У обычного солдата ССК уже есть сознание и опыт, чтобы им пользоваться. А у вас, солдат Специальных сил, ничего нет. Ваш мозг чувствует давление искусственного сознания, которое навязывает ему МозгоДруг, и спешит как можно скорее обзавестись собственным, прежде чем искусственное сознание успеет нанести непоправимый вред. А то и уничтожить вас.

– Еще ни один солдат Специальных сил не умирал из-за неполадок с МозгоДрутом, – напомнила Саган.

– О да, пока этого не происходит, – поправил ее Кайнен. – Но мне интересно, что вы откопаете, если заглянете достаточно далеко в прошлое.

– Что вам известно? – резко спросила Джейн.

– Достоверно я ничего не знаю, – мягко ответил Кайнен. – Это лишь досужие размышления. Но главное то, что нельзя сравнивать пробуждение солдата Специальных сил, уже обладающего так называемым сознанием, с тем, что вы попытались проделать с рядовым Дираком. Это далеко не одно и то же. Больше того, это даже рядом не стояло.

Саган решила переменить тему:

– Вы говорили, существует вероятность того, что сознания Бутэна больше нет в мозгу Дирака.

– Такое вполне возможно, – подтвердил Кайнен. – Сознанию необходимо постоянно получать новую информацию: без нее оно рассыпается. Это одна из причин, по которой практически невозможно сохранить связный образ сознания вне мозга, и гений Бутэна в том, что он нашел способ это осуществить. Я подозреваю, что, если сознание Бутэна и попало в мозг Дирака, оно с тех пор уже давно вытекло, и вам придется иметь дело лишь с обычным солдатом Специальных сил. Однако нельзя никак определить, там оно или нет. На него уже успело наложиться собственное сознание рядового Дирака.

– Но если сознание все-таки там, что может его разбудить?

– Вы хотите, чтобы я высказал свои предположения? – спросил Кайнен.

Джейн кивнула.

– Вы не смогли получить доступ к сознанию Бутэна в первую очередь потому, что мозг, куда оно было помещено, был полностью лишен памяти и опыта. Возможно, по мере того как ваш рядовой Дирак будет накапливать свой жизненный опыт, что-либо подтолкнет его открыть какую-то часть дремлющего сознания.

– И он превратится в Чарльза Бутэна, – заключила Саган.

– Такое возможно, – согласился Кайнен. – Но, может быть, этого не произойдет. Рядовой Дирак к настоящему времени уже обладает своим собственным сознанием. Собственным представлением о себе. Если сознание Бутэна и пробудится у него в мозгу, оно окажется там не единственным. Вам решать, лейтенант Саган, плохо это или хорошо. Тут я ничем не могу вам помочь, как не могу сказать, что произойдет, если Бутэна все же разбудят.

– А мне как раз нужно было от вас именно это.

Кайнен издал рраейский эквивалент смешка.

– Организуйте мне исследовательскую лабораторию, тогда, возможно, я смогу дать вам какие-то ответы.

– Насколько мне помнится, вы уверяли, что никогда не станете помогать нам, – заметила Саган.

Кайнен снова перешел на английский:

– У меня много времени на раздумья. Слишком много. Одних занятий языком недостаточно.

Он вернулся на сканнский:

– И я не буду помогать вам воевать с моим народом. Я просто буду помогать вам.

– Мне? – удивилась Саган. – Я еще понимаю, почему вы помогли мне сейчас: можно сказать, я подкупила вас, обеспечив доступ к компьютеру. Но почему вы хотите и дальше мне помогать? Ведь именно я взяла вас в плен.

– И кроме того, заразили меня болезнью, которая меня убьет, если я не буду ежедневно принимать дозу противоядия, – добавил Кайнен.

Сунув руку в ящик небольшого письменного стола, встроенного в одну из стен камеры, он достал небольшой шприц:

– Мое лекарство. Мне позволили самостоятельно принимать дозу. Однажды я решил не делать этого, чтобы посмотреть, дадут ли мне умереть. Как вы сами видите, я перед вами; это и есть ответ на мой вопрос. Однако сначала мне позволили в течение нескольких часов корчиться на полу в судорогах. Впрочем, если хорошенько подумать, в точности так же поступили в свое время и вы.

– Тем не менее это не объясняет, почему вы хотите мне помочь.

– Потому что вы помните меня, – объяснил Кайнен. – Для всех остальных я являюсь всего-навсего одним из ваших многочисленных врагов, которого можно разве что снабдить одной-единственной книгой, чтобы я не сошел с ума от скуки. Как-нибудь мне просто забудут дать противоядие, я умру, и никто этого даже не заметит. Вы же, по крайней мере, видите во мне какую-то ценность. В крошечной вселенной, в которой я сейчас живу, это делает вас моим лучшим и единственным другом, хотя вы и остаетесь моим врагом.

Джейн пристально посмотрела на Кайнена, вспоминая его высокомерие, поразившее ее во время их первой встречи. Теперь администратор представлял собой жалкое, испуганное создание, и у Саган мелькнула мысль, что это самое грустное зрелище, какое ей только доводилось видеть.

– Я очень сожалею о том, что произошло, – произнесла она, сама удивляясь тому, как эти слова слетели с ее уст.

Кайнен издал еще один рраейский смешок.

– Лейтенант, мы собирались полностью истребить ваш народ, и, возможно, нам это еще удастся сделать. Так что вы чересчур не расстраивайтесь.

Саган ничего не ответила. Она сообщила дежурному офицеру гауптвахты о том, что собирается уходить. Дверь камеры отворилась, и на пороге появился охранник с эм-це в руках.

Выйдя в коридор, Джейн обернулась:

– Благодарю за помощь. Я спрошу, можно ли будет устроить для вас исследовательскую лабораторию.

– Спасибо, – ответил Кайнен. – Однако я пока что остерегусь давать волю надежде.

– Возможно, вы правы, – с сожалением подтвердила Саган.

– Да, лейтенант, и еще одно, – остановил ее Кайнен. – Мне пришла одна мысль. Ваш рядовой Дирак будет принимать участие в боевых действиях, так?

– Да.

– Присматривайте за ним. У людей, как и у рраей, стресс боя оставляет в головном мозге сильный след. Для Дирака это станет первым испытанием. Если сознание Бутэна все еще у него в голове, возможно, его вытянет на поверхность именно война. Или непосредственно, или через сочетание впечатлений.

– И как вы мне посоветуете присматривать за Дираком в бою? – спросила Саган.

– А это уже ваша епархия. Если не считать того случая, когда вы сами взяли меня в плен, я на войне никогда не был. Так что тут никаких советов вы от меня не ждите. Но если Дирак вас действительно беспокоит, я бы на вашем месте поступил именно так. У вас, людей, есть одна пословица: "Держи друзей близко, а врагов – еще ближе". Судя по всему, ваш рядовой Дирак может относиться и к первой, и ко второй категории. Лично я бы держал его у самого сердца.

"Коршун" застиг рраейский крейсер врасплох.

Открытие принципа "сквозного скачка" явилось настоящим прорывом в космических технологиях. Этот принцип позволил осуществлять межзвездные путешествия не за счет разгона космического корабля до сверхсветовых скоростей, что невозможно в принципе, а за счет "прокалывания" пространственно-временного континуума. В результате звездолет (или любое другое устройство, оснащенное системой "сквозного скачка") непосредственно перемещался именно туда, куда нужно.

На самом деле это было не совсем так. Надежность точности перемещения по принципу "сквозного скачка" убывала в логарифмической зависимости от действительного расстояния между точками отправления и назначения. Эта причина, которая именовалась "проблемой горизонта сквозного скачка", еще не была полностью изучена, однако последствиями ее были пропавшие корабли и погибшие экипажи.

Это обстоятельство удерживало человечество и остальные разумные расы, которые использовали данную технологию, в одном и том же межзвездном "квартале" около своих родных планет. Если раса хотела сохранять контроль над своими колониями – а хотели этого почти все, – пределы колониальной экспансии ограничивались сферой, определенной горизонтом "сквозного скачка". Впрочем, и это не совсем соответствовало действительности. Вследствие острого соперничества за пригодные для обитания миры в той области космоса, где жило человечество, все, за исключением одной, разумные расы и близко не подходили к горизонту "сквозного скачка". Исключением были консу, чей уровень технологий по сравнению с остальными соседями был настолько выше, что оставалось еще под большим вопросом, пользовались ли они вообще такой технологией.

Среди многочисленных странностей "сквозного скачка", которые приходилось терпеть тем, кто использовал этот принцип, были строгие требования, предъявляемые к точкам отправления и прибытия. Для осуществления "сквозного скачка" в исходной точке необходимо было иметь относительно "плоский" пространственно-временной континуум, то есть корабль, собирающийся совершить "сквозной скачок", должен был находиться за пределами гравитационных колодцев соседних планет. Поэтому первую часть межзвездных перелетов приходилось совершать, используя обычные двигатели. Но корабль, совершавший "сквозной скачок", мог подлететь к планете как угодно близко – теоретически при желании он мог даже совершить посадку на поверхность, если бы только удалось найти штурмана, достаточно уверенного в собственных силах. Однако, хотя посадка космического корабля на поверхность планеты через "сквозной скачок" категорически запрещалась Союзом колоний, ССК признавали стратегическую ценность внезапных и неожиданных появлений.

Когда "Коршун" прибыл к планете, которую колонисты из числа людей назвали Геттисбергом, крейсер словно возник из ниоткуда в четверти световой секунды от рраейского линкора, со спаренными ускорительными орудиями, уже разогретыми и готовыми к стрельбе. Команде "Коршуна" потребовалось меньше минуты, чтобы сориентироваться и взять на прицел злосчастный рраейский линкор, который лишь в самый последний момент успел опомниться и открыть ответный огонь. Снаряды, ускоренные мощным электромагнитным полем, меньше чем за две целых и одну третью секунды преодолели расстояние, отделяющее "Коршун" от противника. Одной их кинетической энергии оказалось более чем достаточно для того, чтобы пробить борт рраейского корабля и пройти через его внутренности, подобно тому как режет мягкое сливочное масло острый нож. К тому же снаряды были сделаны так, чтобы взрывным образом расширяться при контакте с веществом.

Спустя микроскопически крохотную долю секунды после того, как снаряды проникли в тело линкора, они разделились на множество осколков, разлетевшихся в разные стороны, образовав самый стремительный во вселенной заряд дроби. Естественно, для того чтобы так существенно изменить траекторию осколков, потребовалось затратить огромное количество энергии, что значительно уменьшило их скорость. Но ее хватило на то, чтобы искорежить рраейский корабль, покинуть его и начать в отсутствие силы трения долгий путь по космическому пространству.

Первый снаряд, выпущенный из ускорительных орудий, поразил рраейский корабль в носовую часть правого борта; его осколки прошили линкор по диагонали и вверх, безжалостно вспарывая многочисленные палубы и превращая членов экипажа в облачка кровавой пыли. Входное отверстие этого снаряда представляло собой аккуратный круг диаметром семнадцать сантиметров. На выходе образовалась рваная дыра десяти метров в диаметре, беззвучно извергающая в пустоту обломки металла, куски живой плоти и атмосферу.

Второй снаряд пробил вражеский борт следом за первым, но не разделился на осколки; его выходное отверстие оказалось лишь чуть больше входного. Зато он поразил один из главных двигателей рраейского линкора. Система автоматического устранения повреждений линкора тотчас же опустила герметические переборки, изолируя отсек с поврежденным двигателем, и перевела два оставшихся двигателя на холостую работу, чтобы избежать лавинного эффекта. Неприятельский корабль перешел в режим аварийного энергоснабжения, допускавший лишь минимальные оборонительные и наступательные функции, которые все равно оказались бесполезны против мощного вооружения "Коршуна".

"Коршун", частично истощив собственные запасы энергии (но тотчас же начиная подзаряжаться), поставил окончательную точку в бою, выпустив пять обычных тактических ядерных ракет. Им потребовалось больше минуты, чтобы долететь до линкора, но "Коршун" уже мог позволить себе роскошь не торопиться. В ближайших окрестностях линкор был единственным рраейским боевым кораблем. Из него вырвалась яркая вспышка – обреченный линкор посылал зонд, обладающий возможностью совершать "сквозной скачок", чтобы сообщить рраейскому военному командованию о судьбе, постигшей корабль.

"Коршун" выпустил в зонд шестую, последнюю ракету, которая перехватила и уничтожила его меньше чем в десяти тысячах километров от места входа в скачок. К тому времени, как рраей узнают о гибели линкора, "Коршун" будет уже за много световых лет отсюда.

Рраейский линкор превратился в облако разлетающихся обломков, а лейтенант Саган и ее 2-й десантный взвод получили разрешение приступить к своей части операции.

Джаред старался унять мандраж первой боевой операции и легкий страх, вызванный тряской десантного шаттла, спускающегося в атмосферу Геттисберга, попыткой полностью отключиться от всего постороннего и сфокусировать всю энергию. Сделать это ему существенно мешал Дэниел Харви, сидящий рядом.

"Черт бы побрал этих долбаных диких колонистов! – бормотал Харви, пока шаттл снижался. – Они плюют на все предостережения, незаконно обживают планеты, после чего бегут к нам с криками о помощи, когда какие-нибудь другие гребаные расы выползают из своих нор".

"Уймись, Харви, – попытался остановить его Алекс Рентген. – Так ты заработаешь мигрень".

"Вот что мне хочется узнать, так это как этим козлам удается попасть сюда, – продолжал Харви. – Союз колоний их сюда не привозил. А не получив добро от СК, дальше своей системы никуда не улетишь".

"Улетишь, и еще как, – возразил Рентген. – СК регулирует не все межзвездные перелеты, а только те, которые совершают люди".

"А эти колонисты и есть люди, так, Эйнштейн?" – возразил Харви.

"Послушай, – возмутилась Джули Эйнштейн, – оставь меня в покое!"

"Джули, это я так, к слову".

"Да, колонисты являются людьми, но вот перевозят их не люди, идиот ты безмозглый! – сказал Рентген. – Дикие колонисты покупают себе места на транспортных кораблях инопланетян, с которыми СК поддерживает торговые связи, и уже те доставляют их куда им хочется."

"Но это же глупо", – проворчал Харви, обводя взглядом взвод в поисках поддержки.

Однако остальные десантники или отдыхали, закрыв глаза, или старательно держались в стороне от спора: за Харви прочно закрепилась репутация заядлого баламута.

"Если бы Союз колоний захотел, он без труда положил бы этому конец. Запретил бы инопланетянам брать на борт людей. И тогда нам не пришлось бы рисковать собственной задницей".

Джейн Саган, сидевшая впереди, обернулась к Харви.

"Союз колоний просто не хочет останавливать диких колонистов", – устало произнесла она.

"Это еще почему, черт побери?"

"Потому что от них только и жди беды. Человек, готовый бросить вызов СК и основать дикую колонию, если не дать ему уйти, будет мутить воду дома. Так что Союз колоний считает, что лучше пусть смутьяны убираются куда подальше. Поэтому им разрешают улететь, после чего умывают руки. Предоставляя их самих себе".

"Но только до тех пор, пока они не попадают в беду", – презрительно фыркнул Харви.

"Как правило, и в этом случае никто не приходит им на помощь, – возразила Саган. – Дикие колонисты сами знают, на что идут".

"В таком случае что мы здесь делаем? – спросил Рентген. – Я вовсе не собираюсь принимать сторону Харви, но в данном случае речь действительно идет о диких колонистах".

"Мы выполняем приказ", – отрезала Саган и закрыла глаза, прекращая дискуссию.

Харви, фыркнув еще раз, собрался что-то ответить, но тут вдруг десантный шаттл тряхнуло особенно сильно.

"Похоже, рраей на земле наконец-то заметили нас, – предупредил из пилотской кабины Чэд Ассизи. – К нам направляются еще три ракеты. Держитесь, я постараюсь сжечь их, прежде чем они подлетят близко".

Через несколько секунд послышался низкий, ровный гул: в борьбу с неприятельскими ракетами вступил мощный лазер корабля.

"А почему мы просто не замочили этих ублюдков с орбиты? – спросил Харви. – Нам уже не раз приходилось делать такое".

"Там ведь люди, разве не так? – осмелился вставить Джаред. – Полагаю, мы по возможности будем избегать тактики, которая способна их поразить".

Мельком взглянув на него, Харви тотчас же сменил тему.

Джаред посмотрел на Сару Полинг; та в ответ лишь молча пожала плечами. Всю ту неделю, что они были приписаны ко 2-му взводу, их отношения с новыми товарищами лучше всего описывались словом "ледяные". Десантники по возможности старались просто не замечать новичков, а когда избежать общения не удавалось, вели себя почтительно вежливо. Джейн Саган, командир взвода, вкратце рассказала, что так поступают со всеми новичками до тех пор, пока они не побывают в первом деле.

"Постарайтесь как-нибудь пережить", – пробормотала она, возвращаясь к своим делам.

Дираку и Полинг было не по себе. Одно дело – когда тебя просто равнодушно игнорируют; но им отказали в полной интеграции с остальным взводом.