– И наконец, если им удастся достичь Цитадели, вы услышите продолжительный и громкий звон. – Она зазвонила что быдо мочи. – В таком случае я советую вам не высовываться, чтобы не нарваться на пулю. – Она со сдержанным одобрением посмотрела на белые и красные кресты на груди у бывших военных врачей. – Хочу добавить, что сигналы будут подаваться не только колокольным звоном, но и барабанным боем, а также любыми другими средствами, которые попадутся под руку. Так что, если не хотите, чтобы вас застали врасплох, держите ухо востро. Мы подготовили несколько траншей и укрытий, на случай, если бы окажетесь на линии огня, когда будете спасать раненых. Кроме того, вы, конечно, можете укрыться в боковых пещерах. Траншеи…

– Настоящая фанатичка, да? – прошептал за спиной у Софи прежний голос.

Софи слушала, как женщина объясняет, где искать убежище, и ей невольно казалось, что перед ними стоит стюардесса, рассказывающая об аварийных выходах, надувных жилетах и других мерах предосторожности “на случай вынужденной посадки”, то есть крушения. Она еле сдержала рвущийся из горла то ли смешок, то ли всхлип. К счастью, инструктаж завершился последним ударом в колокол и фразой: “Надеюсь, вам все ясно?”, после чего женщина-скаут быстро вышла вон. Послышались взволнованные и ироничные возгласы, однако большинство присутствующих сохранили спокойствие и начали убеждать более нервных коллег, что целью нападающих будет Цитадель, а не они сами.

Софи хотела вернуться в лабораторию, однако один из врачей “скорой помощи”, невысокий плотный египтянин, пристал к ней с вопросом, что им делать с кровью, и пришлось объяснить, что она уже наполнила утром ямку собственной кровью, но ее поверхность затянулась тонкими серебристыми волоконцами. Ей не известно почему; она понятия не имеет, каким образом корабль определяет, какое вещество воспроизвести, а какое – абсорбировать. Возможно, все дело в сложности смеси или в присутствии макромолекул, а может, есть какой-то биохимический определитель. В общем, кровь корабль синтезировать не будет.

– А плазму? – спросил египтянин, сверля ее своими темными блестящими глазами. – Или вещества, способствующие свертыванию крови? Ну хоть что-нибудь! И кстати, какая у вас группа крови? Вы надежный донор?

Только Софи улизнула от него, не без страха поручившись за содержимое своих вен, как один из хирургов принялся допытываться, сможет ли она ассистировать при операции. Рыжеволосая медсестра Голубка, заведовавшая отделением для выздоравливающих, хотела знать, чем руководствуется Софи, определяя концентрацию лекарственных растворов. Софи пришлось сказать, что ничем – полагается на точность, с какой корабль обычно воспроизводит смеси. Голубку, похоже, покоробило столь беспечное отношение.

“Тогда мы займемся титрованием, – сказала она. – Жаль, что у нас не было возможности проверить хоть некоторые из этих препаратов. И я очень надеюсь, что нам не придется ими воспользоваться”. Один из ординаторов угостил Софи пончиком с ванилью. Запах невольно вызвал у нее в памяти образ Хэтэуэй, а следом – Стэна. Софи не смогла доесть пончик. Она принесла его с собой в лабораторию и оставила на потом.

Зеленовато-голубой вымпел сменился синим. Софи убрала лабораторию и прикрыла все ямки. Потом снова принялась наводить в лаборатории порядок и проверила свои записи, отчаянно пытаясь определить, смогут ли люди в случае ее гибели найти в них все, что им нужно. Ненадолго забежал Доминик. Он был весь как сжатая пружина, хотя и старался держать себя в руках. Говорил отрывисто, глотая окончания. Кризис не прибавил ему спокойствия, а лишь обострьл тревогу по поводу возможных неудач. Доминика беспокоила фильтрация и количество лекарств; его беспокоила паника; его беспокоило то, что люди могут не услышать сигналов и не успеть укрыться в убежище. Если он намеревался таким образом поднять дух Софи, ему это не удалось. Зато он сообщил ей очень важный и жуткий факт: те трое, которых видели уходящими из лагеря в одежде Моргана, Хэт и Мариан, оказались самозванцами. А значит, настоящие скорее всего сидят в плену в Эревоне. Если они продержатся до утра, сказал Доминик, их попытаются освободить.

Софи вернулась в лазарет и внесла лепту в решение, касающееся режима применения лекарственных средств. Она вежливо улыбнулась, когда кто-то предложил, чтобы синтез кофе стал задачей номер один. Она старалась не слушать приглушенные разговоры о том, что могли предпринять эревонцы и стоит ли еще раз попытаться договориться с ними.

Потом она вернулась в лабораторию патологии. Отфильтровала содержимое “колодцев” с морфином и стероидами. Снова прикрыла их. Просмотрела свои записи. Решила, что понять их все-таки можно.

Заглянул один из скаутов и предложил переночевать в Цитадели. Ночная атака маловероятна, но мало ли что, вдруг противник решит воспользоваться темнотой, несмотря на трудности ночного боя. Софи подумала было пойти в лазарет, к остальным врачам, однако в конце концов расстелила мешок под столом, возле кошачьей корзинки, и легла, прислушиваясь к нескончаемым жалобам Мелисанды и скармливая ей через окошечко остатки сухого корма.

Раздался барабанный бой. Наступила тьма. Начались самые противные часы. Софи даже уснула ненадолго, но ей привиделись какие-то кошмары.

Наконец снова зажегся свет. Софи невольно застонала. Во рту пересохло, глаза были словно присыпаны песком. Из корзинки Мелисанды послышалось шипение.

Софи замерла. Это действительно колокольный звон – или ей показалось? Звук был слабый и отдаленный, совсем не такой оглушительный, как на давешнем инструктаже. Быть может, это учебная тревога?

И тут донеслись первые выстрелы. Резкие и короткие хлопки. От судорожного выброса адреналина кровь в жилах занялась пожаром. Она почувствовала, как побежавший по нервам огонь взорвался и охватил всю кожу, до боли обострив ее чувствительность. Одежда вдруг стала немилосердно тереть запястья, подмышки и давить в паху. Софи встала, и воздух охладил ее кожу. Подхватив сумку с лекарствами и инструментами, она побежала в лазарет, по привычке выбрав самый короткий путь, через бухту.

– Док!

По косогору сбежал скаут и, чуть не сбив ее с ног своим телом, поволок Софи назад, за аргиллитовые глыбы. Там он присел, глядя на нее в полном недоумении. Крепко сбитый, среднего возраста мужчина, он так тяжело дышал, что Софи ухе начала беспокоиться не столько из-за его странного поведения, сколько за него самого.

– Бога ради! – выдохнул он наконец. – Не выходите из укрытия. Это вам не игрушки. Они в пещере.

– Я врач, – сказала Софи. – Я должна быть в больнице.

– Идите в обход! – Мужчина махнул рукой и, выглянув в главную пещеру, выругался: – Черт! Пригнитесь! Пригнитесь! Он бросился бежать, скользя и спотыкаясь, навстречу четырем женщинам с тремя детьми, которые шли через бухту к отхожему месту.

– …надо в туалет! – услышала Софи протестующий голос женщины.

Мужчина без церемоний сгреб в охапку двоих детей и побежал с ними к ближайшей траншее. Женщина потрусила за ним, таща за собой упиравшегося ребенка.

– Но им нужно в туалет!

В глубине пещеры, возле запасного выхода, Софи увидела фигуры, кружившиеся, словно листья в водовороте и льдинки, несущиеся вперед по талому ручью. Листьями были скауты в зеленых рубашках, льдинками – фигуры в светлых одеждах, пробивавшиеся через два южных входа. Враги, подумала Софи, взяв это слово в кавычки. Чужое племя. Команда соперников. Происходящее казалось таким далеким и абсурдным… До нее доносились крики, вопли, хлопки выстрелов, короткие автоматные очереди – и плывущий над всем этим звон тех смешных колокольчиков, издающих забытые сигналы. Фигурки бежали, сгибались, катились, падали, вставали и снова мчались вперед короткими перебежками, словно насекомые над прудом. Один или двое, упав, так и не встали.

Зубы у Софи стучали. Она увидела других людей – бойцов, стоявших по двое и по трое у основания бухты и у подножия косогора. Стоявших в ожидании. Она была не в силах смочить губы и унять дрожавшую челюсть, чтобы позвать их. Это сделал скаут из траншеи справа от Софи. Он заорал, размахивая руками, как мельница. Женщина рядом с ним повисла у него на руке, дико озираясь с таким же растерянным выражением, какое Софи как-то подметила у одной дамы, пытавшейся поймать такси, пока ее окончательно не опозорил пьяный кавалер. И тут женщина что-то увидела в глубине массива и буквально силой развернула скаута в ту сторону.

На башне с вымпелом забил барабан – отчаянно и громко. Софи обернулась и увидела, как желтый вымпел дернулся, пробитый пулей. Барабан на миг умолк и зазвучал снова. Мимо Софи пробежали, пригибаясь к земле, женщина и двое мужчин в светло-серой одежде. Один из мужчин глянул в ее сторону, и она мельком увидела нежные глаза монаха за маленькими очками в серебряной оправе.

Раздался пронзительный женский крик:

– Арпад! Они в Цитадели! Арпад!

– Сюда! – донесся знакомый голос с акцентом откуда-то из глубины массива.

Второй мужчина ловко упал на колени, поднял винтовку и выстрелил. Софи услышала стон и звук падающего тела. Женщина издала победный вопль, оглядываясь направо и налево и смахивая с лица непокорные пряди. Это была Эйлиш Колби.

За их спинами из траншеи высунулся мужчина среднего возраста с пистолетом в руке. Перед глазами у Софи вспыхнул яркий образ отчаянной решимости и напряжения всех сил – образ обыкновенного человека, с отвращением заставляющего себя пойти на подвиг, – а через миг лицо его исчезло в кровавом взрыве.

Лжемонах изящно выпрямился после выстрела и крикнул:

– Виктория! Арпад ранен! Виктория, помоги!

– Нет! Не отвечай! Это убийцы! – заорала Софи, удивляясь тому, как громко она умеет кричать.

На мгновение она сама посмотрела смерти в глаза, глядевшие из-за очков в серебряной оправе. Почему мужчина не выстрелил, Софи поняла лишь гораздо позже: ее скрывали от него выступы массива. Лжемонах бросил взгляд в сторону десятка скаутов в зеленых рубашках, бежавших к ним через пещеру, схватил Эйлиш за руку, и, выпустив несколько коротких очередей и уложив троих скаутов, скрылся в глубине массива. Фигуры в зеленых рубашках помчались вдогонку. Вместе с ними, казалось, унеслись все звуки, кроме детского плача, доносившегося из траншеи, в которой упал убитый скаут.

Внезапно появилась Виктория. Она пробиралась через выступы аргиллита, оставляя на нем блеклые кровавые пятна.

– Доктор! – сказала она, глядя на Софи остекленелыми глазами. – Арпаду нужен доктор!

На ладонях у нее была кровь. Софи показала было на траншею, пытаясь объяснить, что там ребенок, но тут один из скаутов вернулся, привлеченный детским плачем, и она пошла за Викторией к заднему выходу из бухты, с ужасом думая о том, что ей предстоит увидеть.

Арпад не был мертв. Пуля прошла через плечо и врезалась в аргиллитовую колонну у входа в бухту, образовав вокруг себя нимб из крови и ошметков плоти. Арпад сидел, прислонившись к колонне. Кровавое пятно горело над ним, как штандарт, а он отчаянно – судя по интонации – ругался себе под нос на родном венгерском языке. Сознание он не потерял только благодаря тому, что Виктория наложила ему жгут. Софи не стала его развязывать и наложила еще одну повязку, ощущая под пальцами раздробленные кости – ключицу и первое ребро.

– Принесите носилки, – велела она Виктории.

Та пошла по лабиринту коридоров, вытянув руки вперед и подбадривая себя нечленораздельными звуками. Арпад застонал, прекратив ругаться. Лицо его покрылось потом. Софи заговорила с ним. Он не отвечал. Но она продолжала говорить, убеждала его, что он поправится, что все не так плохо, что Виктория пошла за носилками… Через второй вход, пошатываясь, вошел Доминик. Он был еще бледнее, чем Арлад.

– Господи! – сказал он. – Я думал, его убили. Доминик заговорил с Арпадом по-венгерски, и тот сказал в ответ пару слов, а затем закрыл глаза и начал качать головой вперед-назад, вперед-назад.

– Не волнуйся, я обо всем позабочусь, – беспомощно проговорил Доминик.

– Сражение окончено? – спросила Софи.

– Думаю, да.

Он стоял в дверном проеме, даже не соображая, что представляет собой отличную мишень для любого стрелка, пока не появился Андре Бхакта и не пихнул его назад, к колонне, так что тот споткнулся о вытянутые ноги Арпада. Солдат пригвоздил Доминика взглядом, подождал, пока тот успокоится, а затем обратился к Софи:

– Вы видели, что произошло?

Пришли скауты с носилками, и Софи передоверила им заботу об Арпаде. Бхакта махнул рукой двоим наиболее опытным бойцам и отослал Доминика с эскортом, после чего выжидающе повернулся к Софи.

– Все кончено? – снова спросила Софи.

– Возможно. Мы еще не получили сообщений от отряда снизу. Расскажите мне, что вы видели.

Софи рассказала вкратце, глядя мимо него на людей с носилками, возвращавшихся в главную пещеру. Одни шли ровным шагом, другие бежали. В основном скауты, кое-кто в окровавленных униформах. Некоторые покраснели от усилий, другие побелели от напряжения. Рядом с носилками шли еще люди, по двое или по трое – скауты, штатские, друзья или близкие. Она увидела мужчину, помогавшего женщине, правая рука которой была согнута в локте и замотана набухшей от крови повязкой. Мужчина склонился над ней, забросил ее здоровую руку себе на плечо, так, что женщина грудью легла на его согнутую спину, и что-то говорил ей, а она трясла в ответ головой, полуприкрыв глаза, из которых тихо стекали слезы. Затем к ним подошли еще двое, и женщину усадили на стульчик из сплетенных рук.

– Пойду посмотрю. Может, я им нужна, – сказала Софи. Когда она пришла в лазарет, выплеснувшийся на один из отрогов бухты, мимо нее пронесли носилки, накрытые испачканным кровью одеялом. Из-под одеяла торчали только ботинки и края коричневых брюк. Может, это тот самый скаут, пытавшийся остановить трех убийц? Или кто-то еще… Софи проводила носилки взглядом, и тут ее за руку схватила Голубка.

– Надо унести мертвых. Это ваша кровь?

– Нет, – ответила Софи, и рыженькая подтолкнула ее к боковой расщелине, где Софи встретили две девушки с тазами, дезинфицирующим мыльным раствором и полотенцами.

Они молча лили ей воду на руки. Софи хотела как-то подбодрить их, но побоялась, глядя на заостренные и сосредоточенные молодые лица и на то, как они без слов предугадывали все ее желания: воду, мыло, полотенце. Рядом остервенело скреб руки хирург-ортопед Димеш Рамачандрам, который даже не посмотрел на Софи, мрачно пробурчав себе под нос;

– Какого черта я их мою? Все равно здесь все нестерильно. Тут он глянул на Софи и добавил: – Наденьте халат, вы нам понадобитесь.

Молчаливые девушки протянули ей потрепанный пластиковый халат и перчатки и помогли их надеть. Операционная представляла собой помещение в форме буквы “Г” с четырьмя аргиллитовыми столами, высокими, как алтари. Это была часть их будущей клиники. Софи ассистировала Рамачандраму, пока он ампутировал женщине руку. У них не было крови, чтобы сделать ей переливание, да и времени тоже не было, поскольку раненые продолжали поступать сплошным потоком. Но то, что операция была сделана так халтурно, привело хирурга в ярость. Софи не обижалась на едкие замечания по поводу ее профессионализма, однако Альтман Мейер, работавший за соседним столом вместе с другим хирургом, без лишних слов поменялся с Рамачандрамом ассистентами.

Софи не была уверена, благодарна ли она ему за это. Ранения в грудь пугали ее больше всего. Вспомнилась ночь, когда в больницу доставили жертв “бытовой” поножовщины – женщину и ее брата с ножевыми ранениями в грудь, нанесенными ее бывшим мужем. Пока Софи с дежурным врачом пытались остановить кровь, извергавшуюся изо рта брата вперемешку с ругательствами, женщина тихо впала в шок и умерла. Рана под левой грудью была маленькая и казалась невинным порезом величиной в полпальца.

У следующего пациента в белой одежде, раненного в грудь, кровь пузырилась на губах и сочилась из носа. Софи помогла хирургу сделать разрез и держала зажимы, пока он копался в ране, выискивая пулю и зажимая кровоточащие сосуды. Время от времени Мейер бормотал себе под нос что-то вроде молитвы. Но мужчина покинул операционный стол живым, со вставленной в грудь трубкой. Мейер машинально сдернул с рук окровавленные перчатки и оглянулся с таким выражением, словно смотрел в перевернутый бинокль. Он явно не мог понять, где находится; похоже, ему казалось, что он снова во Вьетнаме. Медсестра со вздохом взяла у него перчатки, унося их вместе с целлофановой подстилкой, словно жертвоприношение заблудившегося волхва.

Софи осторожно сняла перчатки, чтобы их можно было помыть, стерилизовать и использовать снова. Нитки для наложения швов, резиновые перчатки, иглы – все запасы были конечны. Целлофановые простыни, собранные в лагере, износились до дыр. Медсестра принялась убирать операционный стол и готовить его для следующего пациента, а Софи обессиленно приникла к стене.

В дверном проеме, свободном от пациентов и врачей, появился скаут. На зеленой рубашке у него был полицейский значок, означавший, что скаут – из опытных бойцов.

– Только что получено сообщение снизу. Засада оказалась удачной. Мы вышвырнули их отсюда. Наши сейчас занимают Эревон.

Вдали мелькнуло что-то желтое. Софи посмотрела наверх, на часовую башню. Смотритель снял пробитый пулей желтый вымпел и водрузил зеленый. Было три часа утра.