Правда, Дру этой свободой почти не пользовался, потому что проклятое кресло так и не выпускало его из своих любящих объятий ни на секунду, и он с грехом пополам добирался на нем только до определенных мест индивидуального пользования. Я же распоряжался своей свободой по мере сил, но повсюду, куда бы я ни пошел, меня сопровождала охранница. Мы жили в Лейрме уже восьмые сутки, и я за это время успел кое-что здесь осмотреть и облазить, делать тут больше все равно было нечего. Меня очень интересовали шинты, можно даже сказать — завораживали. Бродя по Лейрму, я часто останавливался перед ними и подолгу всматривался в движения причудливых молоточков, маховиков, дисков, спиралей, шаров и колесиков, пытаясь разобраться, которая из частей движется первой, давая беспокойную жизнь всем остальным. Ильес мы больше так и не видели с тех самых пор, как сержант слиняла из ангара куда-то в боковую дверь, да и вообще почти никого не видели, кроме охранниц и прислуги. Кстати, чистоплотная прислуга позаботилась и о нашем внешнем виде; на следующее же утро после прибытия, проснувшись, я обнаружил свою одежду отстиранной от пота и кровавых пятен, выглаженной и зашитой. Бродя по Лейр-му, я сталкивался раза три с леграми, которым моя охранница кланялась, но мои попытки заговорить с ними игнорировались каждый раз с чисто кошачьим высокомерием. Начальница охраны на все вопросы отвечала кратко: когда в Лейрм прибудет представитель правительства, мы будем вызваны для беседы с ней. Меньше всего меня занимали беседы с представителями их правительства. Единственное, что меня здесь действительно интересовало, так это — где находится Ли. Он мог сейчас быть где-то совсем рядом — в Лейрме для меня были закрыты целые территории, — а мог находиться и на противоположной стороне Сигоша. Наша относительная свобода ничего нам не давала, но, вероятно, не противоречила правилам игры, в которой мы заранее были обречены на проигрыш: Ильес знала, что без Ли мы все равно никуда отсюда не денемся. Это была игра по ее правилам, и мы в этой игре являлись даже не игроками, а как бы недобранным флеш-роялем: мы просидели в ее семейной резиденции уже восемь дней, а могли с тем же успехом просидеть здесь и целый год, да при открытых дверях; ей оставалось только дождаться, когда в руки приплывут недостающие карты, — а чего ж им не приплыть при таком-то фартовом раскладе, — и банковать. Потому-то она и не желала общаться с нами; с флеш-роялем, даже будь он в полном составе, не говорят: его полагается просто демонстрировать противнику. Так ведь, сержант? Да — она ведь у нас больше не сержант. И даже не фельдмаршал. Она ведь у нас теперь, кажется, принцесса? И ей до нас, простых генералов, положено снисходить. А нам до нее… Нам до тебя, принцес-сочка, придется расти. И набирать полосочки…

— Смотри-ка, Стас! Кажется, кто-то приехал. Мы сидели в самом начале каменной лестницы, спускающейся в зал… То есть в помещение с габаритами зала. Дру размещался в своем кресле, позади него примостился у стены на корточках, по своей глычемовской привычке, Сфит; налево, ближе к дверям в наши апартаменты, устроились на полу по-турецки три охранницы. Я сидел на верхней ступеньке лестницы, разглядывая кольцо, подаренное мне Скайнами. Замечание Дру оторвало меня от размышлений и заставило поднять голову.

Навороченное пространство зала ловко преодолевала шикарно упакованная персона в сопровождении начальницы охраны. Мне в глаза сразу бросилось сходство этой персоны с Ильес — в точности та же полосатая расцветка на лице и неприкрытых участках тела. Эта легр наверняка принадлежала к той же императорской породе, только была выше, крупнее и явно старше Ильес. Шла она не в нашу сторону, а, судя по выбранному в архитектурных изысках зала направлению, — в сторону закрытой для нас территории.

Надо же — как кстати! Вопрос на засыпку: что делают джентльмены, если правила игры не позволяют им выигрывать? Ответ — джентльмены меняют эти правила. Сейчас мне предоставлялась редкая возможность не просто изменить правила, а переквалифицироваться из карты прямо в игрока.

— Готовь браслеты! — бросил я Сфиту, одновременно резко вскакивая и устремляясь вниз по лестнице. Я не сомневался, что охранницы рванут за мной, но при этом вряд ли побегут по лестнице всем скопом, так что мне несложно будет обезвредить их по очереди. Но все получилось гораздо проще, чем я ожидал, и даже без моего участия. Почти сразу я услышал позади звук падения тела, обернулся и едва успел посторониться: оказывается, Дру, которого я заранее записал в пассив как прикованного к креслу, подставил ножку первой охраннице, как-то исхитрившись при этом выхватить у нее из ножен меч. Она прокатилась мимо меня вниз, а вслед за ней промелькнул в воздухе и звякнул о ступени еще один меч: Дру, завладев оружием, молниеносно обезоружил вторую кошку. Третья на секунду растерялась, но Сфит оглушил ее сзади ударом кулака в репу; к местным охранницам он, слава Богу, не испытывал никаких романтических чувств — его сердце было занято давно и, очевидно, навеки. Подобрав со ступеней меч, я велел Сфиту:

— Запрешь их, и быстро за мной! — И побежал вниз. Конвой обезвредили в считанные секунды и почти без шума — даже если и получился какой шум, то он был проглочен звуковым фоном, создаваемым шинтами. По крайней мере гостья и ее сопровождающая ничего не заметили — они продолжали двигаться в том же направлении, переговариваясь между собой и не оборачиваясь в нашу сторону.

У основания лестницы лежала без чувств жертва ловкой подножки. Перескочив через нее, я устремился вдогонку за представительницей императорской фамилии и ее сопровождающей. Бегать здесь было не больно-то легко — вроде как по пересеченной местности, и я едва не упустил их.

— Минутку, девочки! Не подскажете, который час? — крикнул я, видя, что они уже собираются нырнуть за каменный выступ стены, где начинался ход, заканчивающийся дверью в запретные для нас территории. Они тут же остановились и обернулись, разом выхватывая мечи: не иначе как сработал отточенный за тысячелетие рефлекс на мужские приставания.

Ну что я могу сказать — сражались они, в общем-то, неплохо, особенно, как ни странно, представительница императорской фамилии. Прежде чем к нам подоспел Сфит, мне пришлось обезоружить их по три раза каждую — глушить их я не стал, — иначе Сфит не смог бы отвести и запереть их вместе с другими. Как только он появился, я еще раз по очереди выбил у них из рук мечи, и Сфит тут же быстро сковал их одну за другой.

— В чем дело? Почему им позволили разгуливать здесь, словно у себя дома? — выкрикнула окольцованная наручниками гостья в лицо начальнице охраны.

— Я предупреждала ру Исти, что их лучше запереть. Но она велела оставить их на свободе.

Я отметил про себя, что легры разговаривают между собой на едином. Это было мне как нельзя более на руку.

— Ты надежно закрыл охранниц? — спросил я у Сфита.

— Его милость Друлр припер дверь своим стулом, — ответил Сфит.

— Отлично. Отведи туда же этих и ждите меня.

— Вам это ничего не даст, — надменно изрекла гостья. — Эйва, который вам нужен, нет в Лейрме.

— Благодарю за информацию. — Я повернулся к Сфиту. — Уводи!

Сфит повел свежеиспеченных пленниц по направлению к лестнице, а я, положив на пол меч — ножен у меня теперь не имелось и сунуть его было некуда, — переместился на всякий случай за выступ стены и взялся за кольцо. До сих пор я его так и не испытал: не до того было, да и не очень-то верилось, что это вообще возможно. Я даже начинал думать, что сумею обойтись без его применения и мне придется вернуть кольцо Скайнам при встрече так и не использованным, разве что на пробу. Но выходит, не зря они мне его дали; похоже, Скайны вообще ничего не делали зря. Я припомнил наставление Скайн о технике обращения с кольцом; значит — повернуть камнем наружу и отчетливо представить себе образ. Интересно — а в собственных глазах я останусь прежним или тоже перевоплощусь? Ладно, сейчас разберемся.

Ну, с Богом…

Я закрыл глаза и представил себе в мельчайших подробностях необходимую персону. Это оказалось несложно — она еще буквально стояла у меня перед глазами. Представив, я повернул кольцо и сразу ощутил, как по телу пробежала волна крупных мурашек; не уверен, правда, что это на мне так сказалось именно действие кольца. Осторожно открыв глаза, я осмотрел себя. Все тот же знакомый с детства образ, в том же, что и до эксперимента, поношенном прикиде. Правда, рубин в кольце теперь светился маленьким тревожным огоньком. Выходит — работало. Хотя — кто его знает. Спросить, как я выгляжу со стороны, было не у кого, приходилось полагаться на удачу.

Я вошел в узкий проход за выступом, больше всего напоминающий кошачью лазейку — кошкоход, как сказал бы Макс, — и проследовал до конца по изогнутому коридору. Коридор заканчивался металлической дверью, совершенно гладкой, без ручки, без звонка и без малейшего намека на то, как бы случайному прохожему ее открыть. Я на всякий случай постучался, хотя было уже очевидно, что эта дверь открывается только для своих. Меня она сразу же раскусила и не шевелилась. Необходимо было что-то предпринять, и я, стоя перед дверью, погрузился в размышления. Опять, в который уже раз в Экселе, передо мной во всей своей несокрушимости встала дверная проблема, и в этом явственно ощущалось что-то фатальное. Ничего конкретного в голову не приходило, кроме разве что не раз испытанного мною метода, перед которым спасовала уже не одна строптивая дверь. Поскольку других вариантов у меня не имелось, я решил испробовать этот; хуже все равно не будет. Я изготовился было для пинка, как вдруг дверь плавно поехала в сторону. Не пинка она, конечно, испугалась — просто за дверью стояла Ильес Ши-Вьеур; и все же имелось в этом моем замахе ногой что-то судьбоносное.

— Привет, — машинально буркнул я и тут же спохватился: если она видела перед собой женщину, то меня мог выдать голос. Я взялся рукой за горло, просипел: — Охрипла, — и ступил через порог. Если кольцо не работало, то я, по крайней мере, мог считать себя уже проникшим на запретную территорию, и теперь собирался обшарить здесь все, до чего смогу дотянуться, — пусть-ка попробуют меня остановить! Может, и обнаружу какие-то следы Ли. Но Ильес вдруг опустилась на одно колено, схватила мою руку и поднесла ее к своему лбу.

Сработало!

Я замер на месте, от души надеясь, что от меня сейчас не требуется никаких ответных ритуальных действий. Ильес поднялась с колена.

— Я заждалась и решила вас встретить, — сказала она. — Матушка, вы больше на меня не сердитесь?..

Значит, я — ее матушка. О сколько нам открытий чудных…

— Сержусь… дитя мое… — свистяще прошептал я. — Ты подвергала себя такой опасности, и я…

Она стояла напротив, очень внимательно глядя на меня и ожидая продолжения. У них тут, как видно, было не принято перебивать старших. Но я-то вовсе не собирался разговаривать, стоя в дверях.

— …а что же это мы здесь стоим?..

— Ах, простите, матушка! Пойдемте в зал, — спохватилась она.

В зал я идти не хотел — туда могли нагрянуть лишние свидетели.

— Я что-то неважно себя чувствую, — просипел я.

— Понимаю, вам необходимо отдохнуть…

— Нет-нет, — торопливо зашептал я. — Я спешу, заехала вот на минутку, чтобы поговорить с тобой…

— Да, да, я знаю. Пойдемте ко мне, там вы сможете ненадолго прилечь за разговором.

Я кивнул, и мы пошли к ней. В этой части Лейрма господствовал все тот же средневековый сюр, немного приправленный современным дизайном. Ее «комната» оказалась помещением неопределенных размеров пещерно-лабиринтного типа, начисто лишенным какой бы то ни было мебели, за исключением неимоверного изобилия разнокалиберных шинтов; но к понятию «мебель» я все-таки привык относить что-то более отвечающее простым хозяйственным нуждам, чем перпетуумы-мобиле. Наши гостевые «покои» в Лейрме смахивали на гостиничные номера типа «люкс», покои же хозяев, как выяснилось, представляли собой нечто вроде мини-Лейрма, с той только разницей, что полы здесь были покрыты, словно ковром густой травяной порослью светло-серого цвета. Поросль шевелилась и пружинила под ногами, и ступать по ней было даже приятно, хоть и непривычно. Прикрыв дверь, Ильес провела меня направо, в небольшую уютную арочку — то есть в понимании легр, конечно, «уютную», — именно здесь, видимо, мне и предстояло «прилечь», и, судя по всему, прямо на поросль. Я на мгновение затосковал — надоумили ж меня черти отказаться идти в зал! Попирать живую поросль ногами — это одно, а обниматься с ней — совсем другое… Но ради Ли я был готов и не на такое. В следующее мгновение я уже с больным видом пристраивался на шевелящемся ковре, очень надеясь, что вид у меня — кошки был при этом не очень брезгливый. Ильес как ни в чем не бывало улеглась рядышком и, удобно опершись на локоть, участливо воззрилась на меня, очевидно, пока еще ничего не заподозрив.

Повисла пауза. Начинать разговор, видимо, следовало мне. И я зашептал:

— Ты очень рисковала… детка. И теперь, когда все уже позади, продолжаешь подвергать себя опасности! Почему ты не отдала приказа запереть Эйвов? По дороге сюда я видела, что они разгуливают по Лейрму, словно у себя дома!

Она оживилась.

— Ты их видела?.. — Она положила свою руку на мою. — Я тебя уверяю, они совершенно безопасны! К тому же я обещала им свободу…

— Об этом не может быть и речи! — зашипел я, изо всех сил изображая возмущение и осторожно освобождая свою руку. — Как ты не понимаешь — им нужен их собрат, и неизвестно, что они могут предпринять, чтобы выяснить, где он находится!

Она улыбнулась.

— А что они могут предпринять в их теперешнем положении?

Так я тебе и рассказала (рассказал).

Я осторожно поворочался, слегка отодвигаясь от нее. Лежать на живом ковре оказалось дьявольски удобно — поросль не подминалась подо мной, а мягко поддерживала, принимая форму лежащего на ней тела.

— Пойми — мы не знаем, на что они способны! Короче — хватит сумасбродств!

Я уже немного свыкся со своей ролью матери-кошки и теперь ощущал прилив вдохновения.

— Во-первых — тех Эйвов, что ты привела в Лейрм, необходимо запереть и держать под стражей. И второе…

Настало время рискнуть. Ее настоящая мать сказала, что Эйва нет в Лейрме. Если бы Ли вовсе не было на планете, она бы так и сказала: «Его нет на Сигоше»… Наверное… В любом случае это было моей единственной ставкой.

— …и второе — пока первый Эйв находится здесь же, на Сигоше, и существует вероятность их встречи, мы не можем быть спокойны. Я прилетела специально, чтобы забрать его… Он сейчас все там же?

Она пожала плечами.

— А куда ему деваться? Так и сидит в лесу со своими хепами, с тех пор как сбежал; Pay докладывает мне о нем каждый день.

Я обрадованно приподнялся, а она продолжала:

— Но, матушка, вы должны знать, что забрать его будет вовсе не так легко!

— Почему же это?

— Потому что Эйвы — непревзойденные воины! Поверьте, я видела их в бою — они способны сражаться в одиночку против армий! В Лейрме сейчас недостаточно сил для его захвата, вам придется вызывать войска с Ярика!

— Не преувеличивай, детка. Я понимаю, ты не хочешь выпускать Эйва из своих рук, но пойми, что это необходимо в интересах империи! Что твой Эйв сделает против «Диктатора»? Каким бы он ни был хорошим воином, но когда он останется безоружным…

— Но у него ведь тоже есть «Диктатор».

— Как? — опешил я.

— Разве вам не докладывали, матушка, что при побеге он завладел единственным в Лейрме «Диктатором»?

Во дает Ли! Раздобыл для нас «Диктатор»!

Тут я окончательно поднялся — на живой подстилке не осталось после меня ни единой вмятинки, не говоря уже о складочках.

— Вот что, детка… Я беру это на себя. Ни о чем не беспокойся, ты уже достаточно повозилась с этими Эйвами и без того многое сделала. Теперь проводи меня.

Она посмотрела на меня недоуменно, должно быть, удивленная моей неожиданной прытью. Потом, легко вскочив на ноги, спросила:

— Вам уже лучше, матушка? Я кивнул.

— Да, гораздо лучше. Пойдем.

Мы вышли из ее «комнаты» и дошли до двери на нашу территорию, так никого и не встретив по пути. Когда дверь открылась перед Ильес, я положил руку на ее плечо. Это было с моей стороны неосмотрительно: она вздрогнула, взглянула на мою руку, перевела взгляд на меня, и вид у нее при этом был недоумевающий. Я быстро убрал руку и просипел:

— Дальше не провожай. Я сама распоряжусь, чтобы Эйвов изолировали.

— Но, матушка…

— Исти! Когда ты перестанешь быть ребенком?!

Чисто земной родительский штамп сработал — вероятно, предки всех времен и народов были закодированы на одни и те же воспитательные формулы. Ильес смолчала. Я тоже никогда не мог подобрать достойного ответа на этот их коронный вопрос. Она вновь опустилась передо мной на колено и приложила мою руку к своему лбу. Во мне неожиданно пробудилось чисто материнское желание погладить ее по голове или даже почесать за ухом — вошел, что называется, в роль, — но я вовремя сдержался. Как только она отпустила мою руку, я быстро обошел ее и вышел за дверь. Обернувшись на всякий случай назад, я убедился, что дверь за моей спиной стала закрываться.

Выгорело!

Я шел, то есть почти что летел к ребятам, все еще с трудом веря, что мой обман мог быть так легко проглочен. Мастер Иллюзий — это, конечно, круто. Но все-таки мать… Потом я представил себе, что ко мне приходит кто-то под видом моей матери и, ничего о ней не зная, пытается вешать мне на уши плохо проваренную лапшу. Сумел бы я за десять минут разговора раскусить обман?.. Наверняка ее поведение показалось бы мне странным, как пить дать — обеспокоило бы, но вряд ли я заподозрил бы, что моя мать — оборотень. Любая другая причина, но это… Тем более что здесь причина странного поведения была налицо — нездоровье.

— Ребята, быстро вниз! Сфит, попытайся заклинить дверь мечом и берись за кресло! — на ходу распорядился я, преодолевая последние ступени на нашу террасу.

Дру и Сфит, коротающие время на часах перед дверью, заметно опешили.

— Но мадам… вы же там… — только и вымолвил муравей, указав одной из своих рук за спину, на дверь, к которой было придвинуто его кресло.

Я совсем забыл, что продолжаю пребывать в образе матери.

— Это я — Стас! — заорал я. — То, что ты видишь, — иллюзия, наведенная галлюцинация, обман зрения! Недосуг объяснять! Сфит, да шевелись же!

Сфит слабо пошевелил руками — последнее приказание он поймал, очевидно, на подкорку и машинально выполнил, остальное до него пока еще продолжало доходить. Дожидаться завершения этого процесса можно было до морковкина заговенья, и я, бесцеремонно выхватив у него из-за пояса добытый в последнем бою меч, сдвинул одним усилием кресло с обалдевшим Дру и стал сам с помощью меча заклинивать дверь.

— Стас?.. — не очень уверенно произнес Дру.

— Что, по голосу уже не узнаешь? — рявкнул я, возясь с дверью.

— По голосу?.. Уз-знаю… — по-моему, соврал он.

— Помнишь, я рассказывал тебе о Скайнах? — Я закончил с дверью и обернулся к такому же частично отмороженному Сфиту. — Эй, берем кресло!

— Помню!.. — немного оживился Дру. Сфит наконец-то тоже слегка ожил и взялся-таки за кресло.

— Они дали мне магическое кольцо Мастера Иллюзий. Оно позволяет войти в любой образ, в буквальном смысле! Принять в глазах окружающих облик того, кого пожелаешь, — объяснял я, в то время как мы уже тащили Дру вниз по лестнице.

— Магическое? — Дру сделал стойку, словно муравей-солдат, заслышавший боевой призыв, и тут же принялся деловито меня осматривать. Его огромные матово-черные глазищи изучающе вращались, челюсти пощелкивали — того и гляди отщипнет кусочек меня, чтобы протестировать на подлинность. — Так ты утверждаешь, что это твое… м-м-м… перевоплощение — результат магии?

— Ну да, я же рассказывал тебе, что творят Скайны с помощью магии!

— Это те большие змеи?.. У меня, конечно, не было повода сомневаться в твоих словах, и все же я думал… — Дру аж перевесился в кресле, осматривая меня всего с головы до пят. — …Невероятно! — Он дернул меня за ухо, пощупал воротник рубашки. — Потрясающе!.. Полная иллюзия! Ты должен показать мне это кольцо! Видишь ли, если речь действительно идет о магии, то…

Не зря говорили древние, что все во вселенной идет по кругу, точнее — возвращается на круги своя. Похоже, что мы вошли в очередное завихрение пространства-времени или чего там они подразумевали под этими самыми кругами: опять на нашем пути возникали поганые дилды, строптивые двери, бои на лестницах, снова я должен был что-то кому-то «показать», но теперь все это было уже плотнее скомпоновано во все тех же времени и пространстве, будь они неладны! «Дай Бог только, — подумал я, — чтобы такой „круговорот Эйвов в природе“ не обернулся штопором».

Муравей между тем времени не терял, не говоря уже о пространстве, и вовсю шарил по мне своими полуметровыми вибрусами-усищами.

— Кончай свои эксперименты! — не выдержал я. — Я только что узнал, где находится Ли! Мы торопимся, руки заняты, между прочим, тобою, а ты меня достаешь дурацкими вопросами, щекочешь, да еще хочешь, чтобы я сейчас все бросил и показывал тебе кольцо!

Дру обиженно откинулся на спинку.

— Но в интересах науки… — пробормотал он. Видимо, «интересы науки» в понимании Дру, едва возникнув, требовали столь же немедленного удовлетворения, как желание отлить.

— Да не сомневайся — даже Крейзел признал, — то, что творят Скайны, самая что ни на есть подлинная магия, — смягчился я.

Дру смолчал, приняв неподвижную позу, но продолжая исподтишка на меня коситься.

Неподалеку от дверей, ведущих в ангар, я остановился: эти двери управлялись из диспетчерской, и не пристало матери-императрице самой волочь кресло с Эйвом на глазах у охраны, перед камерами. Сфит поднапрягся и с моей помощью взвалил кресло на спину. Дру в процессе своего перемещения на хребет хепу вцепился в подлокотники так крепко, будто боялся навек расстаться с любимым дилдом (чума б его забрала!). Между прочим, эта скотина, если мне не изменяет память, имела свойство передвигаться и самостоятельно, причем довольно быстро.

Вообще-то открытый подход к дверям являлся для нас достаточно рискованным предприятием, потому что следящая аппаратура на выходе могла меня, разоблачить. А могла и не разоблачить — здесь можно было ставить пятьдесят на пятьдесят. Приходилось рисковать. Мы стояли перед дверьми под взглядами камер в напряженном ожидании, я думаю, всего несколько секунд, но мне показалось, что, как минимум — с минуту, потому что я успел за это время вспомнить Скайн и не найти в своей памяти подтверждения тому, что кольцо способно обмануть следящую аппаратуру, зато найти воспоминание о том, как дверь к апартаментам Ильес сегодня на эту удочку не попалась. Я собрался было прийти в отчаяние, как двери перед нами распахнулись. Мы тут же рванули вперед, словно жеребцы на скачках, когда перед ними падают стартовые заслонки — кстати, один из нас даже был оседлан. Беспрепятственно миновав широкий коридор терминала, мы выскочили в ангар. Здесь было пустынно, если не считать одной служащей, бродящей с деловым видом среди катеров. Ксенли лежали все там же, бок о бок, а в ряду летательных аппаратов стоял теперь шикарный катер, отличавшийся от остальных настолько же, насколько «Кадиллак» отличался бы в строю «Запорожцев».

Мы резко тормознули, приняли надменный вид — то есть это я его принял, а Сфит под креслом как мог скопировал — и степенно пошли к ксенли. В это время из «Кадиллака» выскочила не иначе как его капитан собственной персоной — очень уж она браво выглядела, — спустилась по коротенькому трапу и остановилась возле него, явно не сомневаясь, что мы сейчас двинемся прямиком к ней. Я сделал ей ручкой — мол, нечего здесь отсвечивать, иди отдыхай; потом, встав лицом к диспетчерской, помахал руками над головой — дескать, улетаю, открывай ворота.

Дракон, заметив наше приближение, тут же, тоже торжественно, опустил для нас «трап» — сиречь крыло. Обычно он этого не делал, но сейчас, как видно, решил оказать услугу надрывающемуся Сфиту. Как ни странно, но мой магический камуфляж его, похоже, нисколько не обманул.

«Мне кажется, ты сменил пол?» — услышал я, едва ступив на золотое перепончатое крыло.

— Ага. Как видишь. И национальность. «А как насчет убеждений?»

— Ты это о жизненном кредо? Никогда! В смысле — всегда! Кстати, сейчас вылетаем на поиски Ли. Передай коту, что он будет ведомым.

«Странно, он был уверен, что его Эйв здесь».

Ли давно уже сбежал отсюда, как — не знаю, должно быть — через дымоход.

Мы уже дошли до загривка, Сфит осторожно опустил кресло с Дру и уселся на золотую броню рядом с ним. Я тоже сел, привычно сложив ноги по-турецки.

— От винта! «От чего?»

— Не прикидывайся чайником! Майна! (Или вира?) Короче — стенд ап! Взлетаем!

Мы плавно поднялись на воздух и сделали разворот, следом за нами воспарил никем не оседланный кот. Развернувшись, дракон понесся по широкой трубе коридора к воротам, мимо стремительно замелькали лампочки, горящие рядами вдоль потолка и стен. Я представил нас со стороны — несемся, словно золотое ядро по гигантскому расцвеченному огнями пушечному жерлу; Дру в своем кресле посреди дракона смотрится ну ни дать ни взять что твой мятежный атаман-смертник; Сфит вполне тянет на его верного оруженосца, ну а я — на красавицу-княжну, больше, как ни напрягайся, не на кого. Вон и атаман нет-нет да и взглянет задумчиво в мою сторону, словно размышляет — сбросить — не сбросить за борт, в набежавшую волну, и все мне на руки глядит — проверяет как будто, длинные ли пальцы, крепко ли я буду за него цепляться в процессе сброса.

На самом-то деле Дру, конечно, высматривал у меня на руке кольцо. Мысли же верного оруженосца явно витали где-то в Лейрме: Сфит приглаживал широкой пятерней всклокоченную шерсть на голове, грустно косясь назад. Прощай, принцесса легров! Ты даже не понимаешь, что ты теряешь, девочка моя глупенькая!.. Это уже была моя партия — похоже, что образ княжны не мешал мне оставаться еще и в образе матери-кошки. Кольцо я, по крайней мере, поворачивать пока не спешил — у выхода наверняка были расположены камеры, и, хотя ворота были уже открыты, ничто не мешало им вновь сомкнуться в самый неподходящий для нас момент. Ах ты ж, пропасть, как накаркал! Голубой прямоугольник полуденного морского пейзажа впереди, в который нам вот-вот предстояло выпорхнуть — с безбрежной далью, с облаками и крохотными белыми барашками на гребешках волн, — начал быстро превращаться в квадрат; и все потому, что створки ворот вдруг шустро пошли на сближение.

— Наддай, друг!

«Без паники. Успеваем».

— А кот?..

«Если не успеет — тем хуже для них».

— Для легров? «Для ворот!»

Дракон все-таки наддал — сужающаяся с каждым мгновением перспектива неслась теперь нам навстречу со все нарастающим ускорением. Миг, еще миг, последний — впритык к сдвигающимся створкам — резкий, режущий звук — дракон чиркает крыльями по металлу — и мы вырываемся из тесной рамы на пьянящий синий простор, тут же дружно оборачиваемся назад, даже дракон косится, слегка повернув голову и одновременно круто забирая вверх.

Кот несся позади нас с отставанием метра на два. Он был немного поуже дракона в поперечнике, но все равно никак не успевал проскочить между съезжающимися створками; и все-таки, не раздумывая, ринулся в оставшуюся за нами щель, рискуя — и всерьез рискуя — быть разрезанным на половинки. А ну как ворота окажутся крепче, чем предполагает дракон? Будет ли прок от половинки ксенли: что нам — от передней, что — тем более леграм — от задней?..

Секунды словно забыли бежать и потянулись, смакуя эффектный эпизод, — вот из щели появляются и сразу вспыхивают золотом на солнце кончики грандиозных кошачьих лап, над ними возникает из мрака ангара решительно ощеренная, пылающая червонным золотом в ярком свете дня кошачья морда с прижатыми ушами-треугольничками… Щель с каждым мгновением все уже… Сотнями пляшущих бликов загорается шерсть на выплывающем из тьмы загривке, спине, поджарых боках… В них-то и впиваются с двух сторон сходящиеся створки.

Раздался резкий металлический звук, время проснулось и шарахнулось с испугу вперед с удвоенной скоростью, рывком выдергивая кота из стального капкана. Кот взмыл ввысь, а в сошедшихся только что на его непробиваемом туловище створках зияла огромная аккуратная дыра, точно повторяющая по форме очертания кошачьей задницы. Высший класс! Теперь на месте ворот в императорской резиденции легр красовалась кошачья задница, и они все с успехом могли в нее влетать и вылетать.

«Куда теперь?»

— Направление — в глубь берега, цель — ближайший лесной массив.

«Предупреждаю, что возможно преследование».

— Ну и перо им в … — пусть преследуют. У Ли есть «Диктатор».

«Ты разговорил кого-то из легр?»

Ксенли проявлял свойственное ему любопытство, и, хоть сам он и утаил от меня недавно изрядную долю стратегической информации, я сегодня был добрым и решил его не мучить.

— Да не «кого-то», а разговорил твою любимицу лжесержанта лже-Ильес Ши-Вьеур, прикинувшись ее «мамашей».

«Ну и как тебе пребывание в шкуре императрицы?»

— Кого-кого?..

«Рейсхош Брюд Исти Клаушистограж — императрицы Блигуин».

— Ты это серьезно?.. Неужто всея Блигуин? «А то нет!»

— Вах!.. Каких тут можно было бы дел-то наворотить!

«Хочешь стать вторым Мастером Иллюзий?»

— А ты имеешь что-то против? «У тебя иное призвание».

— Сам знаю. Кстати — у легр что, единый — государственный язык?

«Легры — древнейшая цивилизация из существующих сейчас в Экселе. За основу единого был взят в свое время язык легр».

Нет, ну каково наше везение! Хотя, возможно, из-за некоторого моего косноязычия у Ильес и возникли какие-то подозрения на мой счет — а иначе почему они нас так быстро вычислили? Разве что подлинной императрице удалось вырваться из темницы, куда мы ее так непочтительно упекли?

Мы между тем удалялись от берега в глубь материка. Дракон не стремился особенно набирать высоту: мы летели довольно низко, под нами пока колыхались моря буйно цветущего степного разнотравья — похоже, что здесь вовсю хозяйничала весна. Почему-то вдруг ужасно захотелось отдать ксенли команду на приземление, слезть с него и полежать в траве.