Для начала следовало выбраться из коммуникаций. Если даже допустить, что центр управления где-то рядом, не имело смысла лазить в его поисках по коллекторам, да и Мрумор однозначно дал понять, что таким путем можно пробраться лишь к заложникам, а про центр твердил одно – «невозможно».

«Вот мы это и проверим», – думал Степан, пробираясь на четвереньках по узкому ответвлению, куда он попал, как червяк, заблудившийся в путанице потайных нор, скрытых в потолках и стенах. Откуда-то доносились голоса; стараясь двигаться потише, он свернул в нащупанный справа боковой проход – звуки голосов немного усилились. Он прополз вперед, где они почему-то стали едва слышны, вернулся и, так и не поняв, откуда идет звук, стал слушать со все возрастающим интересом.

– От кого он получил такое задание – от псифов или от людей? – спрашивал уже знакомый Степану вибрирующий голос.

– О, люди в этом ни в коей мере не участвуют! – воскликнул другой голос, знакомый ему еще лучше. – Лишь этот человек, продавшийся псифам за неслыханную, астрономическую цену!

«С-стерва!» – подумал Степан, мысленно протягивая руки к горлу Бяксы.

– Речь идет о возрождении к жизни его планеты?

– Да, речь идет о планете, и они настолько верят в его успех, что согласились начать работы немедленно, можно сказать – авансом.

После небольшого молчания мозжорг сказал:

– Это слишком абсурдно, чтобы быть правдой, и нелепо для лжи.

– Это – правда.

– Чем вы можете доказать свои слова?

– Я была свидетелем при подписании этого договора. И мне была выдана его копия. Вот она.

– Поднимите бумагу над головой, вверх надписями. Так.

Последовала пауза, затем мозжорг спросил с некоторым удивлением:

– Правильно ли я понял, что этот Остров – не его планета?

– Пока нет, но после такой услуги он рассчитывает стать там полновластным диктатором.

– Но здесь оговорено условие о возвращении его на родину.

– Конечно, – Степану показалось, что она усмехается. – Ведь Остров еще не скоро станет пригодным для жизни!

Вновь повисла тишина, а когда мозжорг задал следующий вопрос, его электронный голос звучал глуше:

– Он обязуется использовать все имеющиеся в его распоряжении способности. – Степан помнил этот пункт – на нем в свое время настоял Мрумор. – О каких способностях идет речь? – спросил мозжорг.

– Я уже говорила, что этот человек – профессиональный террорист и убийца, одно время работал в нашем отделении Службы Спасения, был инструктором спецгрупп, потом пропал и был объявлен в розыск по обвинению в особой жестокости…

Степан с удивлением слушал все новые подробности своей сногсшибательной биографии: убийство премьер-министра на Даомо, захват транспорта с черным мискалем (знать бы хоть, что это такое), и ограбление на Вакс-5 складов с оружием. «Что она несет?» – все больше удивлялся он.

– …Наконец наша Служба Безопасности напала на его след. Я вышла на него и была свидетельницей, как он стал наемником псифов. Поверьте, он в состоянии справиться с этим заданием. Тем более мне известно, что в его переводящее устройство… Вы ведь его не отобрали? Так вот, в него вмонтирован секретный прибор – украденная военная разработка. С его помощью он может вывести из строя любую аппаратуру. Боюсь, ему ничего не стоит проникнуть в ваш центр управления…

Может, Бякса и не знала, что этим ее словам они уже получили сегодня косвенное подтверждение – когда он удрал из их «мертвой зоны», срубив заодно энергию на «этаже».

– Вы ошибаетесь, – спокойно сказал мозжорг. – Да, ему пока удалось скрыться, но скоро он будет захвачен. И тогда…

– Этого человека нельзя захватить, – отрезала Бякса. – Его можно только убить!

Мозжорг ничего не ответил. Бякса тоже молчала. Но Степан услышал достаточно. Он пополз дальше, размышляя о том, как иногда можно ошибаться в людях. Причем не только в хорошую, но и в плохую сторону. И как в последнем случае бывает радостно узнавать, что ошибался. Черт его знает, что было намешано в этой стервозной Туазе, но кто бы мог подумать, что она способна так блестяще просчитать партию партнера? Явиться в нужный момент и выдать именно то, что требуется для успешного выполнения невыполнимой миссии! До этого не додумались псифы, да и сам он не сообразил, что для успешной работы следует всего-навсего запугать врагов до полусмерти – так, чтобы они всерьез задались целью его уничтожить.

Но вот наконец он вывалился из какого-то шкафа и обнаружил, что находится в жилом коридоре, где по-прежнему горят аварийные лампы. Не разобрались еще, выходит, с учиненным им замыканием – не до того, поди, да и, видать, серьезное что-то у мозжоргов в этом секторе его стараниями полетело.

Выбравшись «на свободу», Степан первым делом отряхнулся: «Как-никак в „центр“ направляемся, надо выглядеть!» Потом прислушался: справа из-за дальнего поворота доносились какие-то звуки. Теперь он не собирался избегать шумов, напротив – стремился к ним. Поэтому он направился туда и, едва свернув, встретился с прене-приятнейшей штукой: по коридору ему навстречу бежал, ловко перебирая длинными паучьими ногами, металлический агрегат, напоминающий перевернутый таз, утыканный излучателями. Не успел Степан притормозить, чтобы избежать столкновения с аппаратом, как на его глазах разыгралась небольшая драма: таз скакнул в сторону, выпустил неоново-красный луч, но одновременно споткнулся и тяжело грохнулся об пол. Луч прочертил на стене черную полосу и уперся в потолок, откуда через мгновение хлынула с шипением и паром молочно-белая жидкость. Заливаемый обильными струями таз все порывался вскочить, но только искрил и дергался, а вскоре окончательно затих.

Спокойно стоя в сторонке, Степан пронаблюдал даже с некоторым сочувствием его трагическую кончину и пошел дальше, уже слыша краем уха новый металлический топот. Не прошло и пяти секунд, как второй такой же таз вылетел ему навстречу и почти сразу внезапно и необъяснимо лишился двух передних конечностей – они неожиданно на всем скаку отвалились, и разогнавшийся робот полетел кувырком под ноги Степану. Тот посторонился, глядя, как машина-убийца громыхает мимо, ударяется в своего неподвижного собрата и замирает на спине, беспомощно суча оставшимися ногами, как перевернутая жужелица.

Не сказать, чтобы Степан был всему этому очень рад, а даже немного разочарован: он предпочел бы иметь дело с живыми агрессорами. Нет, он не был садистом, просто хотел бы кое о чем их порасспросить. А с железяк какой спрос? И он двинулся дальше, в надежде повстречать рано или поздно где-то тут мозжоргов. Но его слуха по-прежнему достиг лишь нестройный цокот множества металлических ног.

Он продолжал идти вперед, минуя коридоры и залы, заглядывая в служебные отсеки, в то время как вокруг него разыгрывалось уже настоящее трагикомическое действо: роботы сбегались к нему отовсюду и падали перед ним ниц, словно верноподданные перед своим императором, одни упадали на колени, другие замирали, словно парализованные, иных вдруг начинало бешено трясти, некоторые теряли ориентацию и бились в стены, отдельные особи бестолково бегали, изредка паля по собратьям. Они путались, как пьяные, в собственных ногах. Они сталкивались и калечили друг друга, обрезая лазерами конечности. Они горели.

– Хватит прятаться, давайте же, вылезайте, – цедил Степан, оставляя позади ополоумевшие аппараты и натыкаясь на все новые.

И наконец-то они «вылезли». Он только что вышел из очередного зала, когда по обе стороны длинного коридора, где он оказался, выросли черные фигуры, снабженные, как он успел заметить, не одной парой конечностей. Прочих подробностей он разглядеть не успел, потому что в этот момент его пихнули в спину, бросив к противоположной стене, и следом за ним в коридор, хромая, гудя и посверкивая лазерными импульсами, вывалились два «таза». За ними гнался третий, вконец ополоумевший, имевший вид совершеннейшего маньяка. «Тазы» бросились, ковыляя, в разные стороны, маньяк, мгновение поколебавшись, открыл огонь во все стороны из всех своих батарей.

Воздух вспыхнул, прорезанный частоколом рубиновых лучей, и в течение следующих секунд в коридоре творилось нечто неописуемое: «черные» заметались, поливая перекрестным огнем лежащее меж ними пространство, где шныряли, панически отстреливаясь, «тазы». Потом грянулся об пол маньяк с начисто обрезанными ногами и, едко дымясь, еще косил напоследок все, что движется, пучками лазеров.

К сожалению, с террористами редко удается договориться миром – захваты происходят чаще всего с боем. И этот случай не явился исключением: бой состоялся, но таких боев еще не знала история антитеррора. Агент внедрения, не сделавший ни одного выстрела, вообще не имевший при себе оружия, просидел спокойно у стены все то время, пока длилась баталия, и вышел из нее стопроцентным победителем.

Когда последнее сверкание в коридоре сошло на нет, Степан поднялся и, оглядевшись, увидел слева фигуру, одиноко маячившую сквозь дым. Он отделился от стены и направился к ней.

Террорист был на голову выше его и принадлежал, по-видимому, к классу насекомых, о чем свидетельствовали не только наличие у него шести конечностей, но и форма головы с «лицом», слегка напоминавшим морду кузнечика, лишь не зеленого, а черного цвета. Длинное тело, снабженное брюшком, было лишено одежды, лишь перехвачено множеством ремней с различными сумочками и кармашками. При этом верхние его конечности, или, скажем, руки, дружно все вместе (вчетвером) сжимали «резак» того же образца, что Степан получил в свое время от Мрумора. Уставив ствол этого оружия на подходящего Степана, кузнечик все давил и давил на спуск, но безрезультатно – резак либо «сдох», либо раз за разом давал осечку.

– Хватит дурака-то валять! – сказал Степан и без особого усилия отобрал у кузнечика лучевик. А потом с успехом его опробовал, нарисовав на ближайшей двери дымящийся знак Z. Z-най наших!

– Теперь веди меня в центр управления, – велел он кузнечику (мозжоргу?), для убедительности тыкнув его разогретым дулом в пузо.

– С-самоубийца, – прошелестел тот, зашевелив челюстями. Степан выжидательно молчал. Кузнечик покосился на оружие и пошел.

– Это вы самоубийцы, – сказал Степан, следуя за ним на небольшом расстоянии.

– Произош-шедшее было чис-стой с-случай-ностью. Тебе безумно повезло.

– Возможно, – не стал спорить Степан. – Но я не об этой вашей последней драке. Почему вы выбрали для себя эту планету – вот вопрос? Что, других не нашлось?

– Это наш-ша планета, – сказал кузнечик. – Наш-ша родина. Пс-сифы купили ее за бесценок у наш-ших предков, пргибавш-ших на ней от эко-логичес-ской катас-строфы. Потом очис-стили и дали ей новое имя…

Вот почему Мрумор быстренько ушел от темы, когда разговор зашел о «бездомности» мозжоргов. Но что же поделаешь: они, может быть, ни в чем не виноваты, но раз их предки «продали Родину», планета им действительно больше не принадлежит.

– Что продано, то продано, – сказал Степан.

– Но планета пус-стует… Нас ос-сталось очень мало. Меньше чем пс-сифов на этой с-станции. Много меньше. Они могли бы позволить горстке с-скитальцев вернутьс-ся на родину.

– Да не пустят они вас туда, – буркнул Степан.

– Разве им не дорога жизнь с-сотен тысяч с-со-племенников?

– Ну почему же, дорога. Но собственность дороже, – сказал Степан. И, уходя от безнадежной темы, задал мозжоргу один заинтересовавший его вопрос:

– А что, у вашего начальства иначе устроены голосовые связки? – «У насекомых ведь такое бывает, – думал он. – Главные особи имеют порой разительные отличия и даже выглядят по-другому».

– Для вас-с это уже не имеет значения, – ответил мозжорг, нажимая кнопку у большой, расположенной особняком двери, к которой они тем временем подошли.

– Здесь находитс-ся центр, – прошелестев это, он сложил на груди передние руки-ноги и отступил в сторону.

Степан только вздохнул и стал глядеть на то, как дверь начинает отъезжать и вдруг содрогается, проминаясь от могучего удара с той стороны. Уши заложило от грохота, а в просвет вырвался жаркий поток пламени, заставив невольно отшатнуться Степана, а кузнечика – отпрыгнуть, в полном смысле этого слова, хоть задние его конечности и не оправдывали сравнения с ногами маленького зеленого собрата. Когда пламя опало, оставив на полу шрокую проплавленную выемку, Степан сказал:

– Так. Надеюсь, что центр остался в целости.

Мозжорг безмолвствовал, и Степан проскользнул в дверную щель, стараясь не касаться еще горячих краев.

Нет, здесь, к счастью, был еще не сам центр, а только его «прихожая», довольно просторное помещение с почерневшими, оплавленными стенами и с разбросанными повсюду бесформенными черными кусками. Разглядывать, кому принадлежали раньше эти части, у Степана не возникло ни малейшего желания, да и освещение тут было довольно скудным: после взрыва сохранились лишь два хиленьких источника света, горевшие над следующей дверью – вот она уцелела полностью, что было очень жаль.

По полу растеклись липкие лужицы, Степан пару раз наступил в них, не думая о брезгливости, размышляя о другом: «Что у них тут рвануло-то?..» Не вызывало сомнений, что здесь была засада, сидевшая за дверью в ожидании его прибытия, значит, скорее всего у них взорвалось что-то из оружия – какая-нибудь там фузионная граната или, к примеру, плазмозган. Теперь это не имело значения.

За спиной послышался шорох – в щель заглядывал кузнечик. У Степана еще по дороге закралось подозрение, что тот может завести его в места, далекие от «центра» – в какую-нибудь ловушку. Насчет ловушки он действительно не ошибся, но все-таки был уверен, что перед ним именно «центр»: кто мог предвидеть, что после роботов и прочих убойных бригад его, к тому времени покойника, придется еще куда-то вести? Опытный диверсант и сам по идее должен был знать, где на объекте расположен «центр». А уж «центр» – он всегда под охраной: где ж им еще кучковаться, как не в его преддверии?

Выходит, вот он и дошел до заветной двери. А она, как водится у них, у заветных – заперта. Что дальше? «Используем-ка мы лазерник», – подумал Степан, проходя для удобства на середину помещения. Но не успел он поднять ствол, как его сжало со всех сторон, а оружие оказалось притиснутым к животу и оттого совершенно бесполезным.

Не вся, однако, аппаратурка-то прогорела при взрыве – ой, не вся!

Вот и случилось то, чего он больше всего опасался с тех пор, как удрал из-под их «колпака» – его схватили. А точнее – схватило. И держит. И может продержать так сколь угодно долго, потому что против насильственных действий такого плана – не калечащих, лишь обездвиживающих – его «зверь» ничего не имел.

Надо было срочно что-то предпринимать, пока его не вышвырнули со станции – кто знает, быть может, пронаблюдав за его «битвой» с роботами и кузнечиками, они уже о чем-то догадались. Но что можно сделать, когда все тело сковано? Правильно – в такой ситуации можно говорить, то есть воздействовать словом. К счастью, рот ему законопатить не позаботились. Правда, существовала вероятность, что никто его не услышит, кроме запертой двери и проводившего его сюда кузнеца, но тогда он все равно ничего не терял.

– Откройте дверь! – заорал Степан в слабой надежде на то, что звук проникнет в запертое помещение благодаря своей силе, безо всяких переговорных устройств. – Хватит прятаться, трусливые насекомые! Я довольно погонялся за вами, а теперь хочу посмотреть в ваши подлые рожи! – он намеренно сыпал оскорблениями в надежде, что если его слышат, то не удержатся от ответа. Его ожидания оказались оправданны: он был услышан, и ему ответили.

– Ты – бешеный гравк, – раздался над ним все тот же спокойный вибрирующий голос. – Мы поняли, в чем секрет твоего успеха.

Сердце у Степана упало. «Ну все, пропал! Догадались!..» – подумал он, но все же следующий его вопрос прозвучал с насмешливой издевкой:

– Да? И в чем же, интересно знать?

– Дело не только в приборе, которым ты воздействуешь на аппаратуру. Повторяю: ты – бешеный гравк. Таким, как правило, сопутствует удача. («Дуракам везет», – упростил для себя сию мудрую мысль Степан.) – Но берегись! Всякой удаче когда-нибудь наступает предел, если не суметь вовремя остановиться.

– Уж не вы ли, кроличьи хвосты, рассчитываете меня остановить? – вряд ли они были в курсе, что на Земле существует такой зверек, считающийся эталоном трусости, но уже сами по себе «хвосты», чьи бы они ни были, являлись порядочным оскорблением.

– Мы тебя уже остановили.

– Ха! Связать по рукам и ногам еще не значит остановить!

– Пока только в пространстве, – терпеливо пояснил голос. – А если ты не будешь послушным, то мы остановим тебя и во времени.

При этих словах над дверью отошли две квадратные пластины, из образовавшихся отверстий выдвинулись узкие дула и уставились на пленника. «Ага, вот это уже ближе к телу!» – обрадовался про себя Степан. Однако теперь, когда он был схвачен, его почему-то медлили убивать.

– В каком это смысле послушным? – спросил он.

– Мы сейчас тебя отпустим, ты положишь резак и, не делая резких движений, выйдешь отсюда. А потом отправишься обратно к своим хозяевам псифам и скажешь им…

– Псифы мне не хозяева! – крикнул Степан, понявший главное: это поле стационарно, оно способно только держать на месте, и нечего бояться, что его выпрут таким макаром к самому шлюзу. – Вы только и можете, что оскорблять, прячась за дверью! Но я до вас все равно доберусь! Уберите это поле, трусы, и я отключу своим прибором ваши пушки, взломаю дверь и поговорю с вами лицом к лицу!

– Спасибо, что предупредил о своих намерениях, – медленно произнес голос и, помолчав, сказал презрительно: – Бешеный гравк. Глупец.

Через пару секунд в наведенных на него орудиях что-то щелкнуло, затем последовали вспышки, но не выстрелов – просто что-то там замкнуло и перегорало. И вместе с тем в тихом, мерном гуле работающей аппаратуры – непрерывном и в обычном состоянии неслышимом – возник ощутимый сбой: звук как будто запнулся, кахыкнул несколько раз, натужился и, обессилев, сошел на нет.

В тот же момент разжались тиски, сжимавшие Степана, – словно незримый великан, поймавший его в ладонь, испустил дух со скорбным стоном. И дверь великанского замка, запечатанная могучими заклинаниями, ослабла и приотворилась. Степану даже не пришлось использовать резак – они сами запороли себе аппаратуру, сделав все-таки последний шаг: решившись убить его. А в результате – вход в центр управления был перед ним открыт!

Перед тем, как войти туда, Степан быстро огляделся: тот, кого он искал, так и торчал у дверей в «предбанник», наблюдая за происходящим выпуклыми немигающими глазами.

– А ну иди сюда! Пойдешь вперед! – велел ему Степан. Нельзя было оставлять в тылу заведомого врага: мало ли что он предпримет, оставшись здесь в одиночестве – еще, чего доброго, подмогу приведет.

Резак по-прежнему был при Степане – подтолкнув кузнечика, Степан ступил вслед за ним в двери центра, считавшегося для него неприступным, каковое заявление было им только что блистательно опровергнуто.

Центр управления станцией представлял собой небольшой аккуратный зальчик, куда, очевидно, стекалась информация со множества расположенных кругом операторских. Посреди помещения за полукруглым пультом сидели двое и в панике давили на все кнопки.

– Руки вверх! – произнес Степан. Сказано это было куда менее твердым голосом, чем требовалось в подобных обстоятельствах: дело в том, что он просто не сразу поверил своим глазам. Он преодолел слишком много препятствий, чтобы, дойдя наконец до цели, встретить здесь такое.

Перед ним были псифы. Устрашенные самоличным явлением того, кого они считали международным террористом, наверняка в совершенстве знающим, как обращаться с резаком, они подняли вверх свои мохнатые лапы.

– Встать! – голос Степана окреп. – Отойти к стене!

Они молча повиновались. Подтолкнув туда же кузнечика (никто, кстати, не говорил, что это моз-жорг), Степан бегло осмотрел пульт и из увиденного понял две вещи – во-первых, что заложники пока еще целы, а не плавают в вакууме, как он опасался. И, во-вторых, что трансверсию эти «мозжорги» не подключили, стало быть, удирать никуда не собирались. Наверное, так до конца и не верили, что придется. Теперь код трансверсии надлежало набрать ему – чтобы через восемь минут сюда мог телепортироваться десант. Однако Степан не стал пока ничего нажимать, лишь опустился в кресло, развернув его к арестованным: для начала ему предстояло тут самому кое в чем разобраться.

– Потрудитесь объяснить, что все это значит? – сказал он псифам.

Те угрюмо переглянулись, и один из них сказал:

– В вашем переводящем приборе наверняка имеется коммуникационное устройство. Поэтому мы не будем отвечать на ваши вопросы. – Голос у него был вовсе не тот, что Степану доводилось слышать раньше, а нормальный, свойственный представителям его расы – высокий и певучий. Потому-то он и менял его с помощью электроники – чтобы парламентеры не догадались, с кем имеют дело.

– Никакого коммуникационного устройства у меня нет. В доказательство я бы снял этот прибор, но тогда мы просто не поймем друг друга.

– С какой стати мы должны вам верить? – буркнул второй.

Да, верить ему на слово у них действительно не было оснований. А вот отвечать – были, и очень даже веские.

– Я же – бешеный гравк, – сказал Степан, любовно поглаживая ствол лучевика. – И могу сообщить, что мне не дано указаний брать вас живыми. – Он помолчал. – Так как, вы все еще мне не верите?

Они глядели на Степана со страхом и ненавистью – через призму того, что узнали от Туазы и что подтвердилось затем его прорывом сюда по трупам охраны – живой и автоматической. Не приходилось сомневаться, что этот изверг в обличье гуманоида, находившийся в галактическом розыске за жесточайшие убийства и терроризм, способен расправиться с ними в сию же минуту, не моргнув и глазом. Они вновь переглянулись, и первый, тяжело вздохнув, заговорил:

– Хорошо, так знайте же, что мы принадлежим к оппозиционному крылу, считающему, что псифы должны оставить станции и вернуться жить на свои планеты! Да, мы организовали эту акцию и убедили мозжоргов (кивок на кузнечика) взять на себя ответственность за нее, пообещав вернуть их на Родину. Они согласились еще и потому, что заложникам на самом деле ничто не угрожало: подумайте сами – не могли же мы уничтожить своих собратьев, ради которых и пошли на это!

– Не понимаю, – сказал Степан, – как требование вернуть мозжоргов может помочь вернуться псифам?

– Деятельность мозжоргов на планете потребовала бы строгого контроля, учитывая, до чего они ее в свое время довели. Мы сумели бы добиться, чтобы этот контроль доверили нашей фракции. А там уже дело техники организовать все так, чтобы контролеров на планете стало много больше, чем подконтрольных объектов. В конце концов она наша! И если пришельцы станут жить на ней, то с какой стати хозяевам прозябать в космосе!

– На чужом горбу хотели в рай въехать, – проворчал Степан, уже кляня в душе свое любопытство: ну вызвал бы он сразу сюда десант – станцию сдал – станцию принял, вот вам злоумышленники, разбирайтесь, это ваши проблемы, а моя работа сделана, контракт закрыт. А теперь ему уже было жаль – нет, не псифов, измысливших такой грандиозный блеф и спрятавшихся трусливо за обездоленной расой, а мозжоргов. И он уже волей-неволей ломал голову над тем, как им помочь.

– Э-э… Уважаемый, – обратился он к мозжоргу, стоявшему молча чуть в стороне, – сколько еще ваших людей, тьфу ты, я хотел сказать, ваших соплеменников, находится сейчас на станции?

– Кроме меня, в живых осстался лишь один, – прошелестел мозжорг. «М-да, а остальных, как видно, унесла та „битва коридорова“.

– Значит, так, – сказал Степан. – На родину вам теперь все равно путь заказан, но у меня на примете есть планета, куда я предлагаю вам отправиться. Там свои проблемы и сложности, но сама по себе планета удивительная и, может быть, еще когда-нибудь станет раем. – Он не стал уточнять названия, памятуя о том, что эти псифы читали его договор и могут впоследствии выложить, что он закинул их сообщников как раз туда, где ведутся сейчас очистительные работы.

– Я даю вам шанс, – сказал он, – решайте.

– Что мы должны с-сделать? – спросил мозжорг.

– На ней – постараться поменьше мусорить. А сейчас – снять у этих господ браслеты и отдать их мне. – Мозжорг повиновался. – Так. Хорошо. Теперь – вы сможете привести сюда женщину, прилетевшую на станцию после меня?

– Я знаю, где она заперта, – кивнул мозжорг, – но мне неизвестен код замка.

– Код, быстро! – повернулся Степан к псифу. Тот набычился:

– Раз вы отпускаете мозжоргов, то почему бы вам не проявить великодушия, отпустив и нас?

– Вы, насколько я понял, не привыкли отвечать за свои действия? – спросил Степан. – Предпочитаете сваливать эту ношу на других? Берегитесь! Всякой безнаказанности есть предел. Кто-то же должен вас остановить – не в пространстве, так во времени.

Псиф заметно съежился, как бы усох – шерсть его прижалась, сделав его габариты почти похожими на человеческие.

– Ну хорошо. Я скажу вам код. Но выполните только одну просьбу: заприте нас в основном отсеке, с заложниками.

А этот псиф был хитер – кажется, он рассчитывал затеряться среди соплеменников, – шутка ли, семьсот с лишним тысяч! Степан поразмыслил и решил – а, пусть! Так и быть. По договору он обязался помочь в освобождении заложников, поимка террористов относилась уже к сфере дополнительных услуг. А посему в его власти было либо их задержать, либо позволить им поиграть еще немного в прятки с военными и правоохранительными органами.

Но следовало поторопиться, пока Командующий на крейсере не решил, что пора приступать к штурму.

Итак, отложив на некоторое время освобождение Туазы, они всей компанией покинули «центр» и перенеслись телепортом на нужный уровень, где находились двери в «основной» отсек – большие, двустворчатые, настоящие ворота; наткнись Степан на такие раньше, когда сам рвался в заложники, уж он бы их сразу признал за нужные.

Псиф набрал на панели код, и перед ними открылся мирный пейзаж. Грунтовая дорога, начинаясь от самых ворот, убегала в возделанные поля, неподалеку у обочины стояли в ряд несколько обтекаемых аппаратов; к ним-то :и направились оба псифа, что Степан видел уже сквозь закрывающиеся двери. Хотя эти двое могли знать секрет, как отпереть их с той стороны, Степан не собирался тут караулить: трансверсоры (браслеты) он у них отнял, так что со станции им все равно было никуда не деться, единственный выход действительно состоял в том, чтобы спрятаться среди своих. Кстати, ему только теперь пришла в голову мысль, что они могли обретаться и раньше на этой станции, то есть, по сути, быть местными жителями. Забавный в таком случае получался расклад, их поимка тем самым осложнялась, но сейчас было уже недосуг размышлять об этом: ему еще предстояло разобраться с мозжоргами.

Туаза, освобожденная из заточения, повела себя, как Бякса, то есть в высшей степени высокомерно и презрительно. Ее согласие отправить мозторгов на Остров выглядело бог весть каким одолжением. Тем не менее она согласилась, а это было главное.

Обрадованный Степан произвел на пульте те действия, что, как его учил Мрумор, должны были обеспечить возможность трансверсии. Потом схватил за локоть надменную Бяксу и поволок ее куда-то из центра управления. Мозжорги зашелестели следом.

– Постойте! Да постойте же, Степан! Куда вы?.. – вопрошала Бякса, растерявшая от такого обращения всю свою надменность.

– Сейчас сюда нагрянет десант, он появится в первую очередь в центре и в его окрестностях, – сжалившись, объяснил Степан. – Мозжоргов следует отправить откуда-нибудь из другого места, иначе их могут тут застукать. У нас есть восемь минут.

На их пути очень кстати подвернулась кабина телепорта; посредством его они перенеслись в противоположную часть станции, отличавшуюся некоторой запущенностью. Здесь они остановились в одном из помещений, напоминавшем склад аппаратуры.

Вспомнив собственное прибытие на остров, Степан сказал кузнечику:

– Поначалу вы там почувствуете недомогание – это последствия загрязнений, но не бойтесь, планета сама вас вылечит. Легкой жизни не ждите, хотя со временем наступят изменения – там сейчас ведутся очистительные работы.

Пора было прощаться: один трансверсионный браслет уже красовался на руке у Туазы, второй Степан отдал своему бывшему пленному со словами:

– Знаете, как им пользоваться?

– Прих-ходилось, – сказал кузнечик, как показалось Степану, улыбаясь. Что ж, ему было чему радоваться: с этим прибором мозжорги не будут пленниками планеты, а если они впишутся, найдут там свое место, то, возможно, Остров сможет заменить когда-нибудь их расе утраченную родину.

– И еще, – сказал Степан. – Там, куда вы попадете, поблизости живут люди. Они не поймут вашего языка. Скажите им только одно слово – «Степан», и они вам помогут.

– Мы для вас-с что-нибудь с-сделаем, С-те-пан.

Степан понял, что хотел сказать кузнечик: «Мы перед вами в долгу». «Да ладно, какие там долги», – подумал, но не успел ответить он: мозжорг исчез, то есть был в этот момент трансверсирован вместе со своим собратом. Доведется ли им когда нибудь встретиться? Галактика огромна, а мозжоргов, насколько он успел понять, слишком мало, чтобы имелась вероятность еще когда-нибудь с ними столкнуться. Разве что там же, на Острове, если все-таки появится возможность его навестить. Степан обернулся к Туазе:

– Теперь возвращаемся в центр управления.

– Интересно знать, – насмешливо изрекла она, – как вы собираетесь объяснять отсутствие на станции злоумышленников?

Действительно, положение получалось забавное: десант, наверное, уже прибывший на станцию, находит на ней одних только заложников и ни следа террористов. Освободителей тоже нигде не видно.

– Не вижу проблем – так и скажу, что это были псифы и что им удалось скрыться в основном отсеке.

– Сомневаюсь, что в это поверят: вы и сами-то наверняка были удивлены, да и я, признаться, не сразу взяла в толк, кто тут на самом деле хозяйничал.

– Во-первых, какой мне резон врать, – начал Степан, размышляя при этом, что она, может быть, права: «Псифов на месте преступления нет, зато налицо останки мозжоргов – в прихожей и в том коридоре, где происходила их отчаянная битва».