Ложе из роз

Это замечание только раззадорила его.

— Ваши волосы подобны шелку. У вас нежная и ароматная кожа — «… пленяет сладкий аромат того, что розой мы зовем».

— Действие второе, сцена вторая, — пробормотала Элисса.

— Прошу прощения?

— «Ромео и Джульетта», — ее серые глаза уставились прямо ему в лицо. — Не желаете преподать мне еще какие-нибудь наставления?

— Наставления?

— Да, прежде чем поцелуете меня.

Майлс подавил улыбку.

— Не ожидайте на первый раз слишком многого, миледи. Поцелуи требуют навыка.

Казалось, Элисса запоминает каждое сказанное им слово.

— Другими словами, надо учиться целоваться? Но ведь навык приходит с опытом и упражнениями.

Он не возражал.

Майлс склонился к ней, нагнул голову, вдохнул ее запах — Боже, она была в самом деле соблазнительна — и легко прикоснувшись губами к ее губам, тут же отпрянул. — И что же?

— Это было… — Элисса подыскивала нужное слово, — … приятно.

— Приятно? — Его поцелуи вызывали взрывы восторга у множества женщин, но ни одна из них не осмелилась оскорбить их, назвав «приятными»! — Вероятно, следует попробовать еще раз — ради приобретения опыта.

— Может быть.

На этот раз Майлсу удалось ощутить вкус и нежность рта Элиссы. Ее поцелуй оказался сладким, как хорошее вино: он был нежным, чарующим, страстным и немного таинственным. Но чем больше открытий он делал, тем больше оставалось непознанного для него.

— Как вам понравилась вторая попытка? — спросил он, подняв голову.

— По сравнению с первой заметны явные достижения, милорд — осторожно заметила она, — но…

— Но?

— Не могу смириться с тем, что это так просто, — упрямо заявила она. — Я читала о невероятной силе физической страсти, одолевающей мужчин и женщин на протяжении всей истории человечества. Должно быть, я узнала еще не все.

— Разумеется, не все, — Майлс был полностью согласен с ней. — Но вы невинны, вы — благовоспитанная девушка из хорошей семьи, миледи.

Элисса вздохнула.

— И вы — моя единственная надежда, милорд, мой последний шанс.

— Неужели?

Она кивнула.

— Без вашей помощи я сойду в могилу, так и не узнав, что такое страсть. Я и в самом деле несчастная пленница, мне нужен рыцарь в сияющих доспехах, пришедший на помощь, — добавила она.

Майлс чувствовал, как его решимость ослабевает.

— Ну, может быть, всего на несколько минут, в уединении сада…

— Будем думать, что мы одни в мире, — предложила она. — Нас никто не услышит, никто не увидит и никто ни о чем не узнает. Это будет наша тайна.

Пожалуй, он не отказался бы хранить такую тайну.

Майлс обвил рукой талию Элиссы и притянул к себе ее гибкое тело. Наклонившись, он прижался губами к ее рту. Кончиком языка он ощущал ее губы, зубы и язык. Он чувствовал, как по ее телу прошла сладостная дрожь, и сам вздрогнул от наслаждения.

Осторожно раздвинув языком ее губы, он проник ей в рот, впервые ощущая ее вкус. Этот вкус быстро стал привычным и желанным. Майлс обнаружил, что чем больше он узнает, тем больше жаждет.

Откровенно говоря, леди Элисса Грей обманула его предположение. Он знал, что она невинна, однако не мог и вообразить себе, что она обладала природным даром — даже богоданным талантом к поцелуям: такими поцелуями ему не удавалось наслаждаться еще ни разу.

Подумать только, эту женщину никто не целовал так, как он сейчас. Никто не обнимал ее прелестное и желанное тело, никто не прижимал ее к себе. Он был первым и единственным — эта мысль показалась Майлсу восхитительной.

Он ощущал ее напрягшиеся соски под тонкой тканью. Он представлял, как под ней проступают очертания ее груди, проявляются розовые кончики, доступные для его зубов, губ, языка. Он почти чувствовал, как его рука скользит по ее шелковистому бедру к золотистому сокровищу, впервые увлажнившемуся от его поцелуев и ласк.

Майлс удивился, обнаружив, что, целуя Элиссу, прижимая ее к груди и чувствуя нежное прикосновение ее груди через ткань, он настолько воспламенился.

Черт побери, да он раскалился, как кочерга! Его кожа горела — так он не возбуждался уже несколько лет. В сущности, он даже не помнил, чтобы когда-нибудь приходил в такое неистовство от одних поцелуев. Он чувствовал, как его тело становится слишком тесным, чтобы вместить его: это было великое наслаждение и великая мука.

Он и в самом деле забыл, кто эта девушка, кто он сам, где они находятся — забыл все, кроме страсти к ней в прекрасном саду под серебристой луной.

Майлс перевел дыхание и, глядя вниз, на ее прелестное лицо, признался:

— Мне всегда хотелось поцеловать ангела.

Элисса посмотрела ему в глаза:

— Я совсем не ангел, милорд.

Глава 8

Хоть кто-нибудь должен был сказать ей, предупредить ее о том, что поцелуй мужчины способен перевернуть целый мир и изменить все вокруг за несколько мгновений.

Она хотела… ждала… жаждала… Майлса Сент-Олдфорда!

Эта мысль ошеломила Элиссу. Ее сердце колотилось, как барабан, который она когда-то видела у моря, на концерте оркестра. Ее дыхание стало частым и торопливым. Руки и ноги превратились в ледышки, и в то же время их как будто сжигало пламя.

Биение сердца Майлса тоже участилось — она слышала его ритм, чувствовала его под рукой. Тепло его тела проникало через ткань рубашки, согревая ее.

Элиссе следовало возмутиться собственным поведением, но она не могла этого сделать. Она должна была умереть от стыда, обнаружив себя в объятиях маркиза, прижимаясь к нему всем телом, но и это оказалось ей не под силу. Ей следовало оттолкнуть маркиза, но она не собиралась этого делать.

Всего минуту назад она была любопытной невинной девушкой, а теперь — уже женщиной. Внезапно она поняла, что имел в виду поэт, сравнивая страсть с «лихорадкой души». Она впервые вкусила страсть, и не могла не признать, что это ей понравилось. Пугая, страсть неудержимо влекла ее.

Даже за миллион лет она не могла бы вообразить, что именно такими могут быть интимные, близкие отношения. Реальность поцелуев Майлса Сент-Олдфорда и ее собственных превзошла все, что могла подсказать ей самая смелая фантазия.

Неужели отношения между мужчинами и женщинами всегда бывают вот такими?

Элисса не была уверена в этом. Женщины просто не в состоянии были бы сдержать крик, если бы страсть всегда растекалась столь приятным, горячим опиумом по венам, заставляя от боли напрягаться соски. Они были сейчас чувствительны к малейшему прикосновению ткани ночной рубашки, превратившись в тугие бутоны; они так отчаянно зудели, что Элиссе хотелось потереться грудью о мускулистую грудь Майлса. Но самым уязвимым местом ее тела сейчас был низ живота.

Предчувствие не обмануло ее. Майлс охотно дал ответ, как только она набралась смелости задать вопрос. Разумеется, он был прав во всем. Внезапно все ее чувства обострились, позволяя по-иному воспринимать окружающий мир. Она слышала, как ночные птицы поют в кронах деревьев на краю старого леса. Она ощущала аромат роз — не только вьющихся над ее головой, хотя их аромат был особенно сильным в ночном воздухе, — но и отдельные ароматы из каждого уголка «Будуара миледи»: отдаленно напоминающий фруктовую эссенцию аромат ярких малиновых китайских роз, нежный — бледно-розовых бутонов, едва уловимый — огромных махровых, тяжелый обволакивающий — алых распустившихся цветков и особенно запах ее любимых молочно-белых дамасских роз, каскадами спускающихся по садовой стене.

Все стало видеться отчетливее — каждый лепесток можно было различить при лунном свете. Пока Майлс целовал ее, Элисса любовалась его длинными, густыми ресницами, удивительно гладкой кожей, непокорной прядью его густых волос, свисающую надо лбом.

Желание провести руками по всему телу Майлса, чтобы убедиться, что он действительно точная копия статуй греческих богов в саду, внезапно пронзило Элиссу. В сущности, он обладал даже большими достоинствами, чем мраморный Аполлон. Она чувствовала, как определенная часть его тела прижимается к ее ноге, и могла с уверенностью сказать — эта часть была гораздо значительнее, чем у мраморной статуи.

Маркиз казался ей огромным, гораздо больше, чем когда вначале присел рядом на скамью. Она старалась не глазеть на него — в конце концов, это было просто невежливо, — но неужели она была причиной этих удивительных изменений его тела?

Элисса покачнулась. Ее голова кружилась, и она едва не потеряла равновесие. Она чувствовала, как все ее тело наполняет странный звон — от кончиков пальцев босых ног до макушки.

Низкий, мужской возглас вырвался у Майлса, когда он сжал ее в объятиях и вновь приник ртом к ее губам. По ее телу пробежали мурашки. Она и не подозревала, что люди целуются так страстно — с приоткрытыми ртами, переплетенными языками, смешанным дыханием. Она почувствовала бы отвращение, окажись другой мужчина на месте Майлса Сент-Олдфорда.

Он открыл глаза, и на мгновение Элиссе показалось, что она заглянула в самую душу этого человека, а он проник в ее.

Элисса яростно замотала головой.

Майлс отстранился и пробормотал:

— «Девы нежны, как розы в их руках»…

— Милорд? — удивленно моргнув несколько раз, с трудом проговорила Элисса.

На лице мужчины появилось ошеломленное выражение, когда он признался ей:

— Когда-то я читал в книге по садоводству — как раз в библиотеке аббатства, — что если розовый бутон очарователен, то полностью увидеть его истинную красоту можно только когда цветок распускается.

Почему это его потянуло рассуждать о розах?

— Теперь я понимаю — это правда, — добавил он, нежно держа в ладонях ее голову.

Элиссе пришлось собраться с мыслями, чтобы что-нибудь ответить.

— В греческой мифологии создательницей розы считается Афродита, богиня любви. По легенде, роза появилась из ее слез и крови ее раненного возлюбленного, Адониса.

Он разглядывал ее губы.

— Ваши поцелуи прекрасны.

Она смутилась и поспешила вернуть комплимент:

— Как и ваши, — и затем смело добавила: — Мне понравился ваш вкус.

— А мне — ваш. Более того, вас очень удобно обнимать.

— Да и мне, кажется, довольно удобно в ваших объятиях, — вслух призналась Элисса. — Так бывает всегда?

— Нет. — Он улыбнулся.

— Но по крайней мере часто?

— Нет.

— Значит, бывает хотя бы иногда?

— Так бывает очень редко, — сообщил ей Майлс, с лица которого не сходило ошеломленное выражение.

— Вы разбираетесь в этом не лучше меня, — заметила она, теребя пальцами его рубашку.

Майлс покачал головой.

— Должен признаться, я и сам так думаю.

И затем, прежде чем они успели заговорить о своем взаимном и необъяснимом влечении, он застыл на месте.

— В чем дело?

— Не шевелитесь.

— Здесь кто-то есть? — Она понизила голос до шепота.

— Не кто-то. Что-то. — Он прищурился так, что его глаза превратились в щелки.

Элисса вздрогнула. Майлс медленно выпустил ее. Она чувствовала, как он напрягся, видела, как все его тело — казалось, состоящее из сплошных упругих мышц — застыло, готовясь к удару в любой момент.

— Сколько здесь химер? — еле слышно спросил он.

— Химер? — Она нахмурилась. На его скулах перекатились желваки.

— Сколько химер на стене, над дверью, ведущей из сада?

— Две, — ответить на этот вопрос было очень просто.

— А теперь их стало три.

— Три? — Она начала оборачиваться.

— Не двигайтесь! — приказал Майлс.

— Их не может быть три, — настаивала она так, чтобы только Майлс мог слышать. — Вам привиделось.

— Я вижу, как пара горящих желтых глаз следит за каждым нашим движением. Какое-то существо притаилось в тени у двери в розарий.

— Что это за существо?

— Понятия не имею, — Майлс чуть слышно выругался. — Мне следовало взять оружие — пистолет или хотя бы нож, — упрекнул он самого себя.

Элисса моментально отвлеклась от происходящего.

— Вы были солдатом?

— Да, был.

— И вам приходилось сражаться со множеством врагов? — восторженно спросила она.

Его глаза прищурились.

— С несколькими.

— В рукопашной схватке?

Майлс кивнул.

— Вам доводилось когда-нибудь убивать человека?

— Иногда приходится выбирать между убийством и собственной жизнью, — ответил он, избегая прямого ответа.

Боже милостивый, этот человек сталкивался лицом к лицу со смертельной опасностью! Он смотрел на неизвестное существо жестким взглядом — так, что было ясно: из них двоих живым удастся остаться только одному.

— Это существо спрыгнуло со стены, — заметил он.

Они услышали звук: нечто среднее между жалобой и приветствием.

— Это всего лишь Том! — воскликнула она, расслабляясь.

— Черт подери, что еще за Том?

— Мой ангел-хранитель.

Он скептически взглянул на Элиссу.

— Кто?

— Мой кот.

И точно — самый огромный кот из всех, какие доводилось видеть Майлсу Сент-Олдфорду, приближался к ним по дорожке, мотая хвостом из стороны в сторону.

Это невероятных размеров существо подошло к Элиссе и принялось тереться о ее ноги, исполняя некий ритуал.

— Милый Том, где же ты был? — ласково произнесла она, наклоняясь, и поглаживая кота.

Майлс мог поклясться, что это животное понимает каждое слово своей хозяйки. Рыжая шерсть кота вздыбилась, он довольно заурчал, извлекая звуки откуда-то из глубины своего существа.

Вспрыгнув на скамейку, он устроился между ними, доверчиво повернувшись спиной к Элиссе, а мордой, как будто и впрямь защищал ее — к Майлсу.

— Это самый громадный кот, какого я когда-либо видел.

— Спасибо.

Его слова были приняты не как комплимент, а скорее, как просто замечание.

— И сколько же лет этому…

— Тому, — Элисса протянула руку и принялась почесывать чудовищного кота за ухом. — Он был бродячим, поэтому точно я не знаю. Наверное, лет двенадцать-тринадцать.

— Сколько же он живет у вас?

— С тех пор, как я была ребенком, — мягкая улыбка появилась на ее лице. — Мне следовало догадаться, что ваше таинственное чудовище — просто мой Том. Он следует за мной повсюду, особенно по ночам. Должно быть, вы закрыли за собой садовую дверь, вот ему и пришлось искать другую дорогу в «Будуар миледи».

Так вот почему она оставила дверь открытой! Это вошло у Элиссы в привычку — чтобы «ангел-хранитель» мог следовать за ней, как тень.

Подергивая хвостом, Том завозился, поудобнее устраиваясь на коленях у Элиссы. Майлс почти читал его мысли: в них ясно слышалась угроза. Кот недвусмысленно давал ему понять, что это его территория, а Элисса — ?го хозяйка.

— Кстати, как вы узнали, где искать меня, когда направились в сад? — спросила Элисса, откинув волосы с лица.

— Я видел вас.

— Эта скамья не видна с дорожки.

Он пожал плечами.

— Может быть, я вас услышал.

— Но я сидела тихо.

Майлс не стал настаивать.

— Тогда не знаю. Видно, что-то подсказало мне, что вы здесь. — Он перевел дыхание, с облегчением почувствовав, как расслабляется его тело. Для такого зрелого мужчины, как он, было совсем непросто успокоить себя после столь сильного возбуждения. В сущности, он едва не взорвался после этих нескольких поцелуев. — Но что заставило вас покинуть аббатство посреди ночи?

— Порыв.

— Мне показалось, вы говорили, что не можете позволить себе быть подверженной порывам, — напомнил он.

— Я проснулась, выглянула в окно. И поняла, что больше не усну… не знаю, как я оказалась… среди ночи…

Майлс весь напрягся.

— Что же разбудило вас?

— Сон. Скорее, кошмар, — Элисса передернулась. — Он казался таким реальным.

Его брови сошлись на переносице.

— «Я видел сон, который был не только сном»? Лорд Байрон?

— Да, вот именно.

— Понимаю.

— Как вы узнали? — Элисса невольно всплеснула руками.

— Я тоже проснулся от кошмара.

— И вы? — Серые глаза удивленно округлились.

— Меня преследовали в гигантском лабиринте. — В его тоне не слышалось насмешки.

Она вздрогнула.

— «Нить Ариадны»!

Майлс насторожился.

— Как вы догадались?

— Я не догадывалась. Эти слова звучат в моей голове с тех пор, как я проснулась от кошмара.

Майлс, не мигая, уставился на нее.

— И я, очнувшись, сел на постели и произнес вслух: «Нить Ариадны».

Минуту-другую ни один из них не мог вымолвить ни слова.

— Что, по-вашему, это может значить? — с трудом начала Элисса.

— Будь я проклят, если что-нибудь понимаю, — признался он.

— Неужели мы видели один и тот же сон?

— Может быть.

— Это совпадение?

— Надеюсь. — Но предчувствие, которое не раз спасало ему жизнь в прошлом, подсказывало Майлсу, что дело здесь совсем не в совпадении. — Думаю, нам пора спать. Обсудим этот странный сон при дневном свете.

Они покинули «Будуар миледи» вместе с Томом, следующим за ними по пятам, на цыпочках прокрались по огромному дому и заговорили вновь только тогда, когда оказались у дверей комнаты Элиссы.

— Доброй ночи, — прошептала она.

— Уже почти четыре часа, — заметил Майлс, взглянув на часы в холле.

— Тогда с добрым утром.

— Постарайтесь заснуть, — посоветовал он.

В бледном свете раннего утра она казалась хрупкой, как призрак.

— Я постараюсь, — пообещала Элисса с робкой улыбкой. — Приятных вам снов, милорд.

— И вам того же, миледи.

К собственному удивлению, Майлс мгновенно заснул и спал, видя сны, наполненные ароматом роз и леди Элиссы Грей, до тех пор, пока Блант не разбудил его ко времени назначенной встречи.

Глава 9

— Не могли бы вы освежить мои воспоминания? Что такое «Нить Ариадны»? — спросил Майлс Сент-Олдфорд на следующее утро, когда, как и было назначено, встретился с Элиссой в ее кабинете в одиннадцать часов.

Элисса решила в разговоре по возможности избегать личных вопросов и держать маркиза на расстоянии — он был слишком привлекательным, и это становилось небезопасным.

— По греческой мифологии, Ариадна была дочерью царя острова Крит, Миноса, — начала Элисса, обойдя огромный стол розового дерева, сохранившийся с семнадцатого века. — Она полюбила Тезея, сына царя Афин. Согласно легенде, ее отец держал Минотавра…

— Существо с человеческим телом и головой быка, — вставил Майлс.

— Очевидно, вы помните кое-что из детских уроков, — Элисса села и жестом пригласила Майлса последовать ее примеру.

— Немногое, — признался Майлс, садясь напротив.

— Тогда вы должны помнить, что Минотавра держали в лабиринте, построенном под дворцом царя Миноса.

— Попавший в лабиринт не мог найти выход и погибал.

Элисса кивнула и сложила руки на коленях.

— В отмщение за убийство сына афинянами, царь Минос потребовал ежегодную дань — семь юношей и семь девушек, которых приносили в жертву Минотавру. Это чудовище выслеживало и пожирало свои жертвы одну за другой.

Майлс слегка постукивал по подлокотнику кресла.

— Благодарю вас. Теперь я вспомнил. Одним из этих обреченных оказался Тезей.

— Но Ариадна дала ему волшебный меч, которым можно было убить Минотавра, и один конец мотка пряжи. Тезей дошел до центра лабиринта, убил чудовище и с помощью путеводной нити нашел обратную дорогу.

— Значит, нить Ариадны спасла его, — заключил маркиз, потирая подбородок.

— Да, — кивнула Элисса.

— Удивительно, — он посмотрел в окно, на виднеющийся за спиной девушки парк. — А здесь, в аббатстве, есть лабиринт?

— Сейчас — нет. Хотя мы с мисс Пиббл встречали в старых книгах упоминания о средневековом торфяном лабиринте. Снаружи он казался просто заросшим травой холмом.

— Что же с ним случилось?

— Не знаю. Мы предположили, что со временем он просто разрушился. Он исчез столетия назад. — Элисса почувствовала, что должна задать очевидный вопрос. — Но как вы думаете, почему нам обоим снился лабиринт и нить Ариадны?

Майлс криво усмехнулся.

— Может быть, мы что-нибудь съели?

Элисса в данный момент не была расположена к шуткам.

— Может быть, мы оба каким-то образом сбились с пути, — совершенно серьезно предположила она.

— Или оказались в ловушке, — не задумываясь, добавил Майлс.

— В мифологии и в литературе лабиринт часто является символом человеческого стремления узнать истину, достичь просвещенности. — Элисса вспомнила слова леди Чабб, сказанные ею прошлым вечером. — Vincit omnia ventas.

— Истина всегда побеждает, — перевел с латинского маркиз. — Это ваш фамильный девиз?

— Да. — Почему-то между лабиринтом и геральдическим девизом Греев Элиссе виделась некая связь, но она не знала, какая именно. Она решила, что вернется к этой мысли, оставшись одна. Желая чем-нибудь занять руки, Элисса взяла со стола керамическую вазу и принялась разглядывать этот образец гончарного искусства. — Итак, о вчерашней ночи, милорд.

— Учитывая обстоятельства, думаю, мы можем отбросить формальности, особенно беседуя наедине. Можете звать меня Майлсом. У меня есть твердое намерение звать вас Элиссой.

— Итак, о вчерашней ночи, Майлс.

— Да, Элисса. — Он склонился к ней.

— Я просто не знаю, что сказать.

— Не надо ничего говорить. Розарий — уединенное место, отделенное от остального мира. Мы договорились, что все, случившееся в «Будуаре миледи» — наша тайна.

— Благодарю вас, милорд.

— Майлс.

— Благодарю вас, Майлс.

— Что это у вас в руках?

— Ваза в виде слона, — Элисса протянула ему вазу. — Пятнадцатый век, стиль сванкалок, из…

— Сиама.

Разумеется, он знал — в конце концов Майлс Сент-Олдфорд был светским человеком.

— Многие из эрлов Грейстоунских имели собственные коллекции или увлекались искусством, — объяснила Элисса. — Четвертый и шестой эрлы составили обширные коллекции предметов искусства, последний посвятил себя живописи Каналетто, — она указала на свою любимую картину напротив стола. — Седьмой эрл, как и мой отец, был ученым и путешественником. Он привез в Англию множество любопытных вещиц — керамику, образец которой вы держите в руках, картины, скульптуры различного размера и вида. Его примеру последовал одиннадцатый эрл, мой дед. — Элисса встала из-за массивного стола и подошла к полке, заставленной книгами в кожаных переплетах. — Дедушка собирал легенды об аббатстве — особенно те, в которых говорилось о призраках. — Она выбрала нужный том и, повернувшись к Майлсу, спросила: — Вы верите в существование призраков?

Майлс поставил вазу на стол и раздраженно хлопнул по подлокотнику.

— Ну почему все вокруг задают мне один и тот же вопрос?

— Неужели?

— Вот именно!

— Так вы верите? — Элисса искоса взглянула на собеседника.

— Нет, — решительно воскликнул Майлс.

Элисса вздохнула с явным облегчением.

— И я тоже, — она открыла заложенную заранее страницу. — Но ведь вы слышали слухи?

— Слухи до меня дошли.

— И каково же ваше мнение о них?

Майлс встал и принялся вышагивать по комнате.

— Вначале мне казалось, что это всего лишь досужая болтовня.

Она недоуменно приподняла брови.

— А теперь?

Майлс резко остановился.

— Теперь я не знаю, — признался он с глубоким вздохом. — Вероятно, кто-то распускает эти слухи намеренно.

Элисса пришла к такому же заключению, но не могла понять мотивы подобных поступков.

— Но для какой цели?

— Этого я не знаю — по крайней мере, пока. Но намерен все выяснить, — в его темных глазах блеснуло любопытство. — Что это у вас? — он указал на книгу в руках Элиссы.

— Когда разговоры о призраке — чаще всего его описывают в виде средневекового рыцаря-крестоносца верхом на коне — появились в долине, я принялась перечитывать легенды, собранные моим дедушкой.

— Полагаю, вам удалось что-нибудь разыскать.

— Да, только сегодня утром.

Он насторожился.

— И что же вы выяснили?

Элисса прочитала вслух абзац из тяжелой, переплетенной в кожу книги:

— «Почти в каждом поколении бывали случаи появления призрачного рыцаря. По кресту на тунике в нем распознали крестоносца. Обычно он появляется одетым в боевые доспехи, сидя верхом на рослом жеребце, с тяжелым мечом в руках».

— И это все? — нетерпеливо спросил Майлс.

— Слушайте дальше: «Легенда гласит, что некий рыцарь Роберт Смелый оставил даму своего сердца в аббатстве Грейстоун. Некоторые считают, что незамужнюю и отверженную, поскольку она ждала ребенка от этого рыцаря — чтобы последовать за Ричардом Львиное Сердце в Святую землю во время третьего крестового похода», — она подняла голову. — Здесь есть сноска: «Дополнительные сведения о Роберте Смелом смотрите в генеалогии рода Греев».

— Значит, это один из ваших предков?

— Да.

— Но третий крестовый поход совершился очень давно.

— Я нашла точную дату. С благословения папы Григория VIII король Ричард и его рыцари отплыли из Англии в 1189 году, — Элисса продолжила чтение: — «В письмах и в документах из архивов аббатства множество раз упоминается о кресте крестоносцев. Позднее он стал изображаться на фамильном гербе», — она повернула книгу и показала Майлсу изображение креста и герба.

— Сэр Элфрид расспрашивал о вашем фамильном гербе, верно? Его изображение висит над камином в парадной гостиной.

— В действительности это копия. Во всем аббатстве можно найти дюжину таких изображений. Оригинал же висит в старом зале, окна которого выходят на Норманнскую башню и часовню Богоматери. — Элисса закрыла книгу и поставила ее на полку. — Во всяком случае, мне удалось найти еще кое-что о Роберте Смелом. В одних легендах утверждается, что он вернулся из крестового похода и обнаружил, что его возлюбленная умерла в родовых муках. В других говорится, что он вернулся из Иерусалима с несметным богатством, женился на этой даме и на следующий год у них родился сын.

— Подозреваю, там также сказано, что они жили долго и счастливо? — губы Майлса насмешливо изогнулись.

Элисса была склонна к романтике, и ей хотелось верить, что рыцарь вернулся домой, женился на своей возлюбленной и они жили долго и счастливо.

— Полагаю, да.

— Кому еще известно об этом Роберте Смелом?

— Мой дед приказал сделать несколько копий этой книги и в качестве подарка преподнес их всем своим друзьям.

Майлс рассмеялся и в досаде потер ладонью затылок.

— Это сократит наш список подозреваемых до одной-двух сотен человек.

— Разве у вас есть список подозреваемых?

— Конечно.

Элисса понизила голос до взволнованного шепота:

— Кто же значится в вашем списке?

— По крайней мере, сейчас я не могу назвать ни одного имени. Но, разумеется, такие слухи должны играть кому-то на руку.

— Разумеется, негодяям. Кому же еще? — задумчиво произнесла Элисса.

— Тем, кому это может принести пользу.

— Но чего можно достичь, распуская слухи о призраке? — с острым любопытством спросила она.

— Не знаю. Но, как я уже сказал, я собираюсь это выяснить, — его рот превратился в тонкую прямую линию. — Как говорится, «если сидишь верхом, надо взять поводья в руки».

— И вы намерены взять поводья.

— Я всегда так поступаю.

— Вы позволите задать вам вопрос?

— Пожалуйста.

Неожиданно у Элиссы заколотилось сердце.

— Это правда, что некогда вы были шпионом ее величества?

— Правда.

Она пристально взглянула на Майлса.

— Тогда вы — самый подходящий человек для такого дела.

— Весьма признателен.

Слава Богу, он не был совершенно бесполезным светским джентльменом, чего Элисса искренне опасалась. Майлс Сент-Олдфорд оказался умным, смелым, и, как она догадывалась, опытным в обращении с любым оружием. Он был готов помочь ей — это замечательно. Учитывая обстоятельства, они могли объединиться — составить союз его силы и ее ума.

— Давайте станем партнерами, — предложила Элисса.

Маркиз едва не поперхнулся.

— Прошу прощения?

— Я буду вашим партнером в этом расследовании.

Он повторил про себя слово «партнер».

— Надеюсь, вы не думаете, милорд, — продолжала она с обиженным видом, — что я соглашусь пропустить самое значительное событие в аббатстве за всю мою жизнь?

— Разумеется, — поспешно отозвался Майлс хрипловатым голосом.

— Тогда вы сильно ошибаетесь, — Элисса выпрямилась и упрямо вздернула подбородок. — Это мой дом, моя земля и мой призрак. Кроме того, я нужна вам.

Последовала продолжительная пауза.

— Вы — мне?

— Я могу оказать вам неоценимую помощь. Я знаю аббатство лучше, чем кто-либо другой.

Майлс скрестил руки на груди и с изумлением посмотрел на девушку.

— В таком случае, с чего вы предполагаете начать наше расследование?

— Прежде всего, мы должны объездить всю округу и особенно дорогу, ведущую к аббатству. Вы сами должны увидеть, где миссис Мак-Джилликадди и конюх, по их словам, видели призрак.

— Единственно возможное начало расследования, — пробормотал Майлс скорее для себя, чем для своей собеседницы.

— Я взяла на себя смелость приказать оседлать наших лошадей и привести их к крыльцу.

Пока мы разговариваем, Булл-Рок и Красотка уже заждались.

— По-видимому, миледи, вы успели подумать обо всем.

— И впредь буду стараться, милорд.

— Тогда начнем?

Как гласит старая притча, переведенная с древнего санскрита, человек может познать, что такое красота, только тогда, когда увидит что-нибудь действительно безобразное.

Майлс повидал на своем веку достаточно много уродливого. Вероятно, именно потому в это июньское утро леди Элисса Грей, с блестящими от возбуждения глазами, облаченная в соблазнительно облегающую ее грудь амазонку, верхом на танцующей от нетерпения лошади, показалась ему прекрасной.

— Спокойно, Булл-Рок, — приказал Майлс, ставя ногу в стремя и усаживаясь в седло своего жеребца.

— Мы начнем с поездки по дороге, если вы не против, — предложила она.

— Я ни в коей мере не против, — отозвался Майлс.