— Могу я спросить, госпожа, что вас так привлекает в Глойне?

— Престимион, — ответила Тизмет.

Никогда еще ни в одну поездку она не брала так мало вещей. Она оставила почти все свои прекрасные платья, плащи и накидки, взяв лишь несколько простых и довольно грубых платьев, которые, по ее мнению, подойдут для того места, куда они направлялись, горсточку безделушек, несколько колец и ожерелий — просто чтобы не забывать, что у нее есть драгоценности. Но она взяла также и маленький, украшенный драгоценными камнями кинжал с ножнами, приспособленными для того, чтобы привязывать их к запястью левой руки. После некоторого раздумья она прихватила и энергомет, который под влиянием секундного озарения месяцем раньше взяла в арсенале. Она совершенно не знала, как им пользоваться, и слышала, что эти штуки ужасно ненадежны, но предположила, что такое оружие поможет отпугнуть любого злоумышленника, который мог бы счесть двух путешествующих молодых женщин легкой добычей.

Самой тревожной проблемой было управление парящим экипажем. Она никогда не пробовала водить его сама и не присматривалась к действиям водителей, когда ее куда-то возили. Мелитирра, как выяснилось, тоже не владела этим искусством. Но ведь там не могло быть ничего сложного… Вперед, остановка, вверх, вниз, быстрее, медленнее — вот и все, думала она.

В тот час, когда Корсибар и другие вельможи находились на одном из бесконечных заседаний совета — теперь, после получения известий о том, что Престимион на западе собирает силы, готовя новое восстание, и в связи с продолжающимся распространением абсурдных слухов о метаморфах, эти заседания всегда затягивались надолго — Тизмет потребовала у капитана охраны прогулочный экипаж и вместе с Мелитиррой спустилась на площадь Дизимаула, где находилась стоянка.

Гвардеец, пригнавший им транспорт, удивленно взглянул на них, когда понял, что они отправляются в путь без водителя. Но ему не полагалось задавать вопросы сестре короналя. Он помог женщинам погрузить вещи в багажник и придержал дверь, пока они садились.

— Сначала будете управлять вы, — прошептала Тизмет.

— Я? Но госпожа…

— Если я сама сяду за пульт, это может показаться им странным.

Давайте!

— Да, госпожа.

Мелитирра вгляделась в пульт управления. Восемь или девять кнопок, ни одна из них не подписана. Она глубоко вздохнула и прикоснулась к одной.

Ничего не произошло. Стражник смотрел на них, выпучив от удивления глаза. Конечно, ведь ему никогда прежде не приходилось видеть, чтобы столь высокородные дамы одни сидели в парящем экипаже.

Мелитирра нажала другую кнопку. Под полом машины что-то зажужжало.

— Мотор завелся, — сообщила Тизмет. — А теперь попробуйте левую кнопку.

Предположение оказалось верным. Нос лодки поднялся на шесть дюймов над землей, на восемь дюймов, на десять. И продолжал подниматься.

— Остановите ее! — воскликнула Тизмет. Лодка чуть опустилась и выровнялась. — Теперь следующая кнопка налево! — Машина бойко поплыла назад. Тизмет оттолкнула руку Мелитирры и сама нажала на кнопку справа от кнопки пуска. Машина так же резво тронулась вперед. Гвардеец, при первом же движении отскочивший от аппарата подальше, стоял в стороне, разинув рот.

— Мы поехали! — крикнула ему Тизмет, и парящий экипаж неуверенно поплыл к началу Большого Калинтэйнского тракта.

— Думаю, что я разобралась, — заявила Мелитирра. — Эта кнопка ускоряет движение, а эта замедляет. А эта поворачивает… направо? Нет, наверно, налево. Тогда эта должна быть…

— У вас прекрасно получается, — ободрила наперсницу Тизмет, совершенно не покривив душой. Машина держалась параллельно земле и ровно двигалась посреди тракта. На обочине появился указатель. «Большой Морпин — налево, Халанкс — направо». — В сторону Халанкса, — подсказала Тизмет. Мелитирра коснулась кнопки. Экипаж почти без рывка повернул направо. — Вот видите? — сказала Тизмет. — Ничего сложного. Все получается.

Первой задачей было спуститься с Горы. Им нужно было на запад, а для этого, насколько знала Тизмет, следовало выехать на равнину в районе Дундилмира. Но Дундилмир входил в число Городов Склона, до него было еще очень далеко. Чтобы добраться туда, они должны были сначала миновать три расположенных выше уровня: Внутренние Города, Сторожевые Города и Свободные Города. У нее было смутное представление о том, что есть маршрут, проходящий через Банглкод на Гоикмар или Грил, и еще один, через Каслторн или Гимкандэйл, а оттуда на Дундилмир и далее на равнину.

Но она знала топографию Горы очень поверхностно и не имела почти никакого представления об ущельях, вторичных пиках и отрогах, которые делали путешествия по склонам огромной горы чрезвычайно сложными. Здесь практически нигде нельзя было пройти из пункта А в пункт Б, следуя по прямой линии, начерченной на карте. Нужно было найти дорогу, которая на самом деле соединяла их, петляя подчас на многие мили вверх и вниз по склону. А так как, выезжая из Халанкса, они свернули не на ту дорогу, то для первого ночлега им пришлось остановиться в гостинице города Гуанда (Тизмет не бывала там ни разу в жизни), а не в Банглкоде.

Хотя гостиница оказалась далеко не из самых худших, но никак не могла претендовать на роскошь. Они оделись как можно скромнее, смыли с лиц всю косметику и строго убрали волосы, и все равно хозяин кидал на них дерзкие взгляды. Номер был маленьким и холодным, стены пестрели разноцветными пятнами непонятного происхождения, постели казались несвежими. Обед, который они заказали в номер — неизвестное бледное мясо, плававшее в растопленном жире — оказался немыслимо плохим. Всю ночь из соседних номеров доносился громкий визгливый смех и скрип кроватных пружин.

— Неужели так будет до самого Глойна? — шепотом спросила Тизмет.

— Будет гораздо хуже, госпожа. Ведь мы еще даже не покинули Замковую гору.

Когда наступило время расплачиваться, Тизмет обнаружила, что не взяла с собой денег. Она просто забыла об этом; ведь ей почти не приходилось ими пользоваться. К счастью, у Мелитирры оказался с собой кошелек с реалами, но в нем было совсем немного денег, и Тизмет уже начала думать, что в недалеком будущем ей придется заложить свои драгоценности, чтобы оплачивать ночлег в таких вот жалких конурках. Да, будет гораздо хуже; Тизмет уже начала это понимать.

Каким-то образом, хотя у них не было никаких карт и ни малейшего опыта путешествий, им удалось найти верную дорогу вниз с Горы. Каким-то образом им удалось выбрать западное направление.

— Нужно искать дорожный знак, на котором будет написано «Алаизор», — заявила Тизмет. — Алаизор находится на западе.

Но Мелитирра объяснила, что до Алаизора многие тысячи — восемь, а может быть, десять тысяч — миль, что он находится на самом побережье и маловероятно, что здесь, в глубине континента, они найдут упоминание о нем. Поэтому они стали вспоминать все, что знали о более близких к Горе городах, расположенных в нужном направлении.

— Аркилон, — предложила Тизмет: она помнила, что год назад там произошло большое сражение. Тогда она смотрела карту и обратила внимание, что он лежит к западу от Горы. Они отправились в Аркилон.

Там они встретили в гостинице путешественника, который посоветовал им ехать на юг, к Сайсивондэйлу, и даже начертил небольшую схему, на которой показал, как удобнее всего перевалить через Триккальские горы.

— Вы очень любезны, — улыбнувшись, сказала ему Тизмет. Он, видимо, неправильно истолковал ее слова и улыбку, потому что сразу же крепко стиснул под столом ее бедро — они сидели рядом. Тизмет пришлось показать ему спрятанный в рукаве кинжал, после чего он сразу же стал вежливым. Но отпечаток этого прикосновения, как ей казалось, обжигал ее кожу в течение еще многих часов.

Они приехали в Сайсивондэйл. Он оказался самым уродливым местом из всех, какие Тизмет когда-либо доводилось видеть. Даже в кошмарных снах ей не представлялось ничего более отвратительного. Номер в гостинице представлял собой почти пустую душную коробку. Казалось, что в ней вовсе не было воздуха, но когда Мелитирра по просьбе принцессы открыла окно, оттуда вместе с ветром обильно посыпался песок.

Из Сайсивондэйла во все стороны разбегались дороги. На каждой из них имелась куча указателей с названиями, большинство из которых ничего не говорило беглянкам.

— Какая из них ведет к Глойну? — удрученно спросила Тизмет. — Я никогда не думала, что Маджипур так велик.

— Это самый большой мир во всей вселенной, — ответила Мелитирра. — По крайней мере, самый большой из тех, где могут жить люди человеческой расы.

— И мы должны странствовать по нему совсем одни, две изнеженные женщины…

— Мы сами так решили, госпожа.

— Да. Ведь у нас не было другого выбора.

Да. Выбора не было. Она знала, что ее время при дворе закончилось.

Замок, который некогда был настолько прекрасным и милым, непостижимым образом превратился для нее в место разочарования и боли. Но сейчас и Замок, и все ужасы казались неизмеримо далекими: и пронырливый, подглядывавший за всем украдкой Фаркванор, и сопящая скотина прокуратор, и предатель маг, и ее благородный брат, который так низко обошелся с нею, когда она попросила у него место в правительстве. Она почти не скучала по своей нефритовой гостиной, алебастровой ванне, одеждам и браслетам, по всей своей исполненной роскоши бессмысленной жизни, Она покончила со всем этим. Это было мертво. Сейчас она ищет новую жизнь и найдет ее на западе. Но пока что… Бесконечная изматывающая поездка… Отпечаток наглой руки на бедре, горящий, словно ожог… Грязные гостиницы, однообразные дороги, отвратительная еда…

Сайсивондэйл окружали бескрайние пыльные степи, по которым в это время года непрерывно гулял сухой горячий пыльный ветер. Они все время держали окна своей летающей лодки плотно закрытыми, и все же, взглянув на спутницу, Тизмет увидела, что золотые волосы Мелитирры густо покрыты серой пылью, и поняла, что и сама должна выглядеть так же. Песок лез ей в глаза, песок хрустел на зубах, песок лип к рукам, песок сыпался между грудей… Ее кожа была суха; ее горло было сухо. Даже ее душа, казалось ей, была выжжена. Она никогда не чувствовала себя настолько грязной, настолько неопрятной, настолько непривлекательной. Еще немного, и никто уже не сможет узнать в ней леди Тизмет из Замка лорда Конфалюма. Они ехали все дальше и дальше и молились, чтобы эта мрачная песчаная высохшая степь когда-нибудь кончилась, и она все-таки кончилась, и воздух стал ласковым, и мир вновь обрел присущую Маджипуру красоту.

— Надеюсь, теперь-то мы уже недалеко от Глойна, — сказала Тизмет, когда великолепным солнечным утром они проезжали по сверкавшим от росы свежим зеленым полям.

Они остановились возле фермы, вокруг которой тянулись, уходя за горизонт, плантации каких-то загадочных растений с фиолетовыми листьями. «Глойн? Глойн? Ах, да, Глойн! Это ведь на Маракибской дороге, разве не так?

Ну, тогда вы проскочили мимо нужного перекрестка целых семьсот миль. Возвращайтесь в Кессилрог, сверните и езжайте еще триста миль; там не пропустите указатель на Ганнамунду, а в Ганнамунде ищите Гунзимарский тракт…»

Ну что же. Значит, назад в Кессилрог.

Долина Глойна, где расположилась армия Престимиона, — просторная и плоская, как стол, саванна, находилась в западной части центрального Алханроэля, почти на равном расстоянии между Горой и Алаизорским побережьем. Вся эта мирная равнина была покрыта ковром травы гаттага, медно-красные, по колено высотой, широкие, похожие формой на ножи листочки которой были такими упругими и росли так плотно, что след прошедшего человека был виден на ней не более получаса. Эти травы сейчас, как и сотни тысяч, а может быть, и миллионы лет назад, кормили огромные стада травоядных животных.

Герцог Свор, в одиночку выехавший из лагеря в этот день, стоял на острой вершинке одной из карликовых — величиной не больше речного судна и высотой в восемьдесят-сто футов — гор, которые тут и там торчали на равнине, возвышаясь над морем травы, словно острова. С этого наблюдательного пункта он разглядывал пасшихся поблизости животных.

Травяной ковер со всех сторон тянулся до самого горизонта. В этих местах паслись десять, или двадцать, или пятьдесят тысяч больших коренастых плоскомордых климбергейстов с покрытыми красно-золотыми разводами боками. Казалось, будто в саванне пестрели многие тысячи солнечных закатов. Слева от него находилась роща высоких остроконечных серых деревьев, среди которых бродили длинноногие звери ростом чуть не в пятьдесят футов, питавшиеся листьями, которые они срывали почти исключительно с самых верхних веток. Он понятия не имел, как эти животные назывались. На их длинных, стройных ногах было по три колена, находившихся на равном расстоянии одно от другого; гибкие, как змеи, шеи завершались головами, представлявшими собой практически лишь большие рты и тусклые беспокойные глаза. Они неутомимо срывали широкими губами мягкие молодые верхушечные листья, а деревья с такой же неутомимостью почти сразу же выпускали новые.

С другой стороны Свор увидел приземистое, похожее на лежащую на боку приплюснутую бочку существо с отливавшей металлическим блеском спиной. По виду оно сильно походило на моллитора, но, очевидно, было далеко не таким воинственным. Оно спокойно брело по краю болотистой поляны, на которой росли высокие пучки какого-то водяного растения. За болотом, в воротах, образованных еще двумя горами, подобными той, на которой стоял Свор, вновь расстилалась травянистая саванна. Там он увидел огромное стадо других животных, широконосых, похожих на свиней вонгифоринов, старательно обнюхивавших гаттагу в поисках мелких сладких семян, которые служили им основной пищей. Солнце было теплым, но не жарким, по небу легко скользили кудрявые облачка, с юга тянул приятный ветерок.

Идиллическая сцена, подумал Свор.

Ну, скажем, почти идиллическая. На вершине одной из ближних гор-островков он разглядел трио кепджиталиджисов, худощавых желтовато-коричневых хищников, которые с интересом наблюдали за пасущимися вонгифоринами. Кепджиталиджисы — мать и два подросших детеныша, предположил он — обладали удлиненными телами и клиновидными мордами с яркими глазами, походившими на красные звезды. Их передние лапы были снабжены большими острыми когтями, а задние были длинными и мощными; благодаря этому хищники могли огромными прыжками стремительно передвигаться на довольно большие расстояния. Он видел то же самое семейство двумя днями раньше; они, рыча друг на друга, копались в кровавой куче обгрызенных костей. А теперь, похоже, они нескоро снова захотят есть.

Позади него, по другую сторону миниатюрной горы, на которой он устроил себе наблюдательный пункт, находился лагерь Престимиона.

Новая армия была куда больше, чем любая из прежних, и продолжала постоянно расти, так как сюда, под знамя мятежников, непрерывно стекались добровольцы со всех концов Алханроэля. Первыми прибыли уцелевшие бойцы погибшей на реке Ийянн армии Престимиона, и их оказалось много больше, чем Престимион смел надеяться: Миоль из Ближнего Миоля и златовласый Спалирайсис Тумбраксский, и могучий Гиним Тапилпилский со своими пращниками, и еще многие другие из того стойкого войска. Каждый из них принес с собой повествование о том, как ему удалось спастись от разбушевавшегося наводнения, и все страстно желали отомстить трусливому врагу, который из страха перед ними затопил целую страну.

Но теперь тут были и новые солдаты, несметное число новых солдат: легион людей из земель Стойена, Аруачозии и Вриста, и отряд из туманного Врамбиката, лежавшего далеко на востоке, по другую сторону Замковой горы, и жители городов из окрестностей Горы, из Мегенторпа, Бевела и Да, и дружина из Матрисиана, процветающего владения герцога Фенгираза, мать которого была любимой подругой детства матери Престимиона, и Горнот Гехайн со своими бесстрашными сыновьями и дрессированными иераксами, прибывшие с запада для того, чтобы помогать в разведке. И каждый день приходили все новые и новые бойцы, и каждый день Престимион, Гиялорис и Септах Мелайн трудились от зари до зари, чтобы сплавить этих людей в единую силу, которой вскоре предстоит двинуться на восток и обрушиться войной на лжекороналя.

Некоторые из этих людей прибыли в Глойн из любви к Престимиону, некоторые из-за возмущения незаконным захватом трона Корсибаром, а очень многие — из-за того, что услышали рассказ о том, что Корсибар является затаившимся метаморфом, и не могли смириться с этим. Были здесь и простые искатели приключений, были и те, кто надеялся обрести новую, лучшую судьбу. И очень многие беззаветно примкнули к делу Престимиона из непреодолимого отвращения, вызванного в них презренным поступком Корсибара — разрушением Мавестойской дамбы. Среди них была и большая группа фермеров из долины Ийянн. Все они потеряли родных в наводнении и, хотя ни по природным склонностям, ни по жизненным навыкам не были солдатами, прибыли в Глойн с топорами, лопатами, вилами и другими мирными орудиями земледелия, которые, по их мнению, вполне можно было бы пустить в дело против узурпатора и его армии.

Здесь собралась прекрасная, невиданная доселе армия, и Свор, оглядываясь на нее с вершины горки, испытывал глубокую радость, видя широко раскинувшийся лагерь, видя тут и там многочисленные отряды, занимавшиеся маршировкой или обучением приемам нападения и защиты. Знание о том, что Престимион после мрачных месяцев, проведенных в Триггойне, вновь осознал свою цель, делало Свора счастливым, поскольку в его сердце вернулась надежда: его друга ждет триумф и законное место на троне Конфалюма.

Однако Свор в последнее время имел достаточно возможностей наблюдать за всеми этими военными делами и хотел хоть немного отдохнуть от них. Он не был солдатом, и поэтому для него почти не находилось занятий в этих тренировках, маршировках и составлении батальных схем; те же немногочисленные обязанности, которые были на него возложены, доставляли ему крайне мало удовольствия. Собственное безделье начинало не на шутку раздражать его. Он тосковал о своей квартире в Замке, о своих книгах и звездных картах, о своих дамах. Прежде всего о дамах, поскольку могучая энергия, скрывавшаяся в маленьком жилистом теле герцога Свора, как он давно знал, находила себе наилучшее применение в женских объятьях. В свое время он имел романтические связи со многими знатными дамами в Замке, то и дело отправлялся на тайные свидания в близлежащие города и даже в мрачном Лабиринте сумел найти себе подруг, готовых разделить с ним удовольствия.

Но в лагере Престимиона в Глойне не было женщин, а поблизости не было и городов, где он мог бы найти женское общество. С каждым днем волнение Свора все усиливалось. Именно из-за него он без какой-либо осознанной цели выехал сегодня в саванну, раскинувшуюся к северу и к западу от лагеря; лишь бы немного ослабить напряжение, овладевшее им из-за безделья и уединения, в котором уже давно приходилось проводить ночи.

Взяв в лагере кавалеристов первого попавшегося скакуна, он поднялся на вершину этой миниатюрной горы, чтобы оглядеть степь за пределами лагеря. Потом, наугад выбрав направление, Свор поехал в соседнюю долину, где фыркало и чавкало стадо вонгифоринов.

Это оказалась низменная, несколько сыроватая местность. Вонгифорины там были неисчислимы; сколько хватало глаз, можно было разглядеть их стада, среди которых были случайными кучками вкраплены климбергейсты и другие травоядные. Все эти животные были совершенно безобидны и любезно уступали дорогу, издавая негромкое немузыкальное фырканье, когда скакун Свора осторожно пробирался среди них. Пожалуй, с полчаса — он не следил за временем — Свор ехал в северо-западном направлении. Затем, увидев еще одну горку, он привязал скакуна к каменному выступу и взобрался наверх, чтобы посмотреть, какой пейзаж ожидает его впереди.

Оттуда ему открылось удивительное зрелище.

Следующая долина лежала немного ниже того места, по которому он только что ехал: широкое пространство медно-красной травы гаттаги, прорезанное кое-где неширокими ручейками. А посреди нее, приблизительно в трех сотнях ярдов к северу, Свор с изумлением увидел пыльный и немного помятый парящий экипаж. Машина стояла под очень неприятным углом к земле на заболоченном клочке почвы: видимо, водитель держал ее слишком близко к поверхности, и ротор забило грязью. А рядом стояли две молодые с виду женщины. С ними, похоже, никого больше не было. Одна из них была темноволосая, другая белокурая. Даже с такого расстояния Свор ясно видел, что они очень обеспокоены и даже напуганы тем плачевным положением, в которое попала их машина.

Две женщины, путешествующие без сопровождения в летающей лодке по этой безлюдной и бездорожной местности, населенной лишь вонгифоринами, климбергейстами и остромордыми кепджиталиджисами… Невероятное явление; значит, тем более в нем нужно безотлагательно разобраться.

Свор сбежал вниз, вскочил на скакуна и быстро поехал к увязшей в болоте парящей машине.